Социокультурный облик служащих низового советского аппарата управления Восточной Сибири в первой половине 1920-х гг.

Согласно конституционному строю Советской России население участвовало в государственном управлении через сформированные по территориальному признаку Советы - представительные органы власти, периодически собираемые для принятия важных решений. При этом исполнительно-распорядительную деятельность Советов осуществляли ими формируемые Исполнительные комитеты (также - исполкомы) - постоянно действующие органы власти, имеющие отраслевую структуру и подконтрольные вышестоящим исполкомам, а на центральном уровне власти подконтрольные соответствующим по направлению деятельности Народным комиссариатам (Vladimirskij, 1919: 53).

Данные принципы организации советской власти представляли собой основы государственного строя, были приняты Конституцией РСФСР 1918 г., не менялись с принятием последующих Конституций СССР 1924, 1936, 1977 гг. (соответственно, Конституций РСФСР 1925, 1937, 1978 гг.).

В рассматриваемый хронологический период, в 1921-1925 гг., нижней ступенью советской системы управления были сельские Советы (Сельсоветы), при которых функционировали волостные исполкомы (Волисполкомы), исполнявшие административную работу по нескольким Сельсоветам. Для управления делами волости примерно один раз в месяц собирался волостной Съезд Советов, который формировался из выбранных делегатов из числа депутатов Сельсоветов данной волости.

Таблица 1. Количество сельских Советов на территории Восточной Сибири, 1923 г.

Table 1. The number of village councils in the territory of Eastern Siberia, 1923

ГАРФ. Ф. 393, оп. 40, д. 7, л. 98; д. 8, л. 31

Согласно статистическим отчетам за 1923 г. о результатах выборной кампании в Советы по Енисейской и Иркутской губерниям, на территории Восточной Сибири советская система управления была выстроена в соответствии с установленными Конституцией требованиями (табл. 1).

Сводка сведений о выборах по Енисейской губернии сообщает следующее:

- на один сельский Совет приходилось 1,9 селения, 782 жителя, 4,5 члена сельских Советов;

- на один волостной Исполнительный комитет (ВИК) или Съезд приходилось девять Сельсоветов, 41,3 члена Сельсоветов;

- на один волостной Съезд - 19,3 делегата; на одного делегата волсъезда - 365 человек населения;

- на одно селение - 404 жителя;

- на одну волость - 7 071 житель.

При этом статистическая информация в Енисейской губернии была собрана по пяти уездам из шести (Ачинскому, Енисейскому, Канскому, Красноярскому, Минусинскому), в них волостей было всего 150, из которых 149 предоставили сведения ГАРФ. Ф. 393, оп. 40, д. 8, л. 149..

В сводке сведений о выборах по Иркутской губернии за 1923 г., собираемой

Народным комиссариатом внутренних дел (НКВД РСФСР), не сообщалось информации о количестве селений, жителей и членов Сельсоветов на один Сельсовет. В Москву сведения по Иркутской губернии были поданы по семи уездам из девяти (Тулунскому, Киренскому, Иркутскому, Зиминскому, Верхоленскому, Селенгинскому, Балаганскому), а в них по 82 волостям из 86 имевшихся:

- на один волостной Съезд приходилось 13,1 делегата; на одного делегата Волсъезда - 521 человек населения / жителей;

- на один волостной Исполнительный комитет (ВИК) - 32,0 членов Сельсоветов;

- на одно селение - 256 жителей;

- на одну волость - 6 839 жителей ГАРФ. Ф. 393, оп. 40, д. 8, л. 151..

После реализации административнотерриториальной реформы районирования было ликвидировано губернское, уездное и волостное деление. Его сменила система округов и районов. В Енисейской губернии это произошло летом 1925 г., в Иркутской губернии - летом 1926 г. (Timoshenko, 2004: 26-29).

Социокультурный облик служащих волостных исполнительных комитетов в Енисейской и Иркутской губерниях

Статистические сведения о кадровом составе волисполкомов в первой половине 1920-х гг. представлены в бюллетенях Статистического бюро НКВД о выборах в Советы по территориям РСФСР и сводках сведений о выборах по уездам. Данные содержат информацию об общем количестве и социальном составе членов Волиспол - комов по уездам Енисейской и Иркутской губерний ГАРФ. Ф. Р-393, оп. 40, д. 5, л. 2, 6, 14, 17, 20-22.. Показателями для анализа служат следующие критерии: принадлежность к ВКП(б), пол, основной вид занятости (сельское хозяйство, промышленность, сфера услуг), уровень образования (табл. 2).

Таблица 2. Состав членов волостных исполкомов по губерниям Восточной Сибири, 1923 г.*

Table 2. Composition of members of volost executive committees by provinces Eastern Siberia, 1923

ГАРФ. Ф. Р-393, оп. 40, д. 5, л. 2, 6, 14, 17, 20-22; д. 7, л. 103, 123

По данным табл. 2, состав служащих Волисполкомов Иркутской и Енисейской губерний за 1923 г. был представлен только мужчинами (по одной женщине в Волисполкомах Тулунского и Иркутского уездов). Они преимущественно имели среднее и начальное («низшее») образование, работали в сельском хозяйстве. Волисполкомы в Красноярском и Иркутском уездах, центром которых были губернские города (Красноярск и Иркутск), по социокультурному составу служащих имели «лучшие» показатели. Так, в Иркутском и Красноярском уездах в составе Волисполкомов отмечалось большее число коммунистов, представителей рабочих профессий (не крестьян) и служащих, а на примере Енисейской губернии, представившей подробные сведения, - еще и более высокий уровень образования ГА РФ. Ф. Р-393, оп. 40, д. 5, л. 20..

Социокультурный облик членов сельских Советов в Енисейской и Иркутской губерниях

Статистические сведения о социальном составе членов сельских Советов Восточной Сибири представлены в сводках сведений о выборах в Советы.

Архивные материалы свидетельствуют, что члены сельских Советов Енисейской губернии в первые годы советской власти не имели достаточного уровня профессиональной подготовки для реализации местного управления (табл. 3).

Таблица 3. Уровень образования и партийная принадлежность членов сельских Советов по губерниям Восточной Сибири, 1923 г.*

Table 3. The level of education and party affiliation of the members of the rural councils for the provinces of Eastern Siberia, 1923

ГАРФ. Ф. 393, оп. 40, д. 7, л. 98, 123-129

Данные табл. 3 указывают, что сельские Советы Енисейской губернии были представлены избранными лицами, в основном имевшими низшее (начальное) или домашнее образование: в Ачинском уезде - 14,7 и 69% соответственно, Енисейском - 36,8 и 33,3%, Канском - 33,7 и 56,7%, Красноярском уезде - 13 и 67,7%, Минусинском уезде - 57,1 и 28,6%. При этом низшее (начальное) образование было по качеству «лучшим» по сравнению с домашним образованием, заключавшимся, как правило, в умениях читать, писать и считать. Имевших высшее или среднее образование (университет, институт, гимназия и др.) было только 4 чел., и их наличие представляло собой скорее исключение. Количество неграмотных членов сельских Советов в Енисейской губернии варьировалось в пределах 16-29%. При этом в Иркутской губернии избранных в систему местной власти из числа неграмотных сельчан было меньше - от 10 до 26%.

В свою очередь, члены сельских Советов как в Иркутской, так и Енисейской губернии в первые годы советской власти не владели основами марксистско-ленинской теории, так как по результатам избирательной кампании на 1923 г. в среднем около 90% членов сельских Советов были беспартийными. Следовательно, им было не под силу организовать массы на выполнение директив партии, исполнять ее поручения.

Социокультурный облик членов сельских Советов Енисейской и Иркутской губерний необходимо рассмотреть по половой принадлежности (мужчины или женщины) и критерию основного вида занятости (земледельцы, рабочие и служащие) (табл. 4).

Таблица 4. Состав членов сельских Советов по губерниям Восточной Сибири, 1923 г.*

Table 4. Composition of members of rural councils for provinces Eastern Siberia, 1923

ГАРФ. Ф. 393, оп. 40, д. 7, л. 98, 123-129

Анализ данных табл. 4 показал, что кадровый состав сельских Советов Енисейской и Иркутской губерний был представлен выходцами из крестьянской среды - более 90%. Данный факт объяснялся основным занятием населения в сельской местности и преимущественным выбором сельчанами на должности депутатов сельских Советов именно односельчан. Уникальным в этом отношении представляется Туруханский край, жители которого были промысловики, то есть рыбаки и охотники.

Таблица 4 дает информацию о реализации идей равенства мужчин и женщин во власти, так как согласно советскому законодательству женщинам была предоставлена возможность для работы в аппарате управления. Однако количество избранных женщин в сельские Советы в Енисейской и Иркутской губерниях было не более 3%. Через 10 лет (в 1933 г.) И.В. Сталин на I Съезде колхозников-ударников указал на отсутствие должного числа женщин в системе государственного управления, заявив, что женщины - это большая сила, которую нужно выдвигать вперед, в систему советского управления (Сталин И.В. Вопросы ленинизма, 10-е изд., с. 534). Выдвижению женщин-руководителей в селе, как и в городе, препятствовали утвержденные временем социальные нормы, согласно которым существовало разделение мужских и женских ролей, а в число последних не входила сфера власти.

Интересным является факт присутствия в первой половине 1920-х гг. в числе председателей и секретарей сельских Советов по Енисейской и Иркутской губерниям около 60% лиц, имевших военный опыт службы в Красной армии, «партизанщине», реже - в Царской или Белой армии, или сразу в нескольких по очередности. Анализ анкет, опросных листов и регистрационных карточек председателей и секретарей сельских Советов также показал, что это были мужчины среднего возраста. Выбор на должности председателя и секретаря сельского Совета мужчин с наличием военного опыта объяснялся уважительным отношением к ним со стороны односельчан, а средний возраст (30-50 лет) большинства председателей и секретарей Сельсоветов обуславливал факт их призыва по возрасту в 1914-1917 гг. Кроме того, на данные должности избирались, как правило, люди с активной гражданской позицией, которые в условиях Гражданской войны не могли оставаться безучастными к происходящему вокруг. При этом прочие их социальные характеристики не отличались от общего социокультурного облика членов сельских Советов.

Выводы

По государственному проекту социалистического строительства руководители и служащие местных органов пролетарской диктатуры должны были быть мужчинами и женщинами, всесторонне развитыми, культурными деятелями, владевшими основами марксистско-ленинской теории. Однако анализ архивных материалов показал, что Советы и Исполнительные комитеты низового уровня управления Восточной Сибири в первой половине 1920-х гг. были укомплектованы лицами с низшим уровнем образования, почти или совсем неграмотными, по основному виду деятельности - крестьянами (хлебопашцами), по партийной принадлежности - беспартийными. Несмотря на провозглашенное гендерное равенство, женщины, причастные к управлению, почти отсутствовали. Важно, что на тот момент, в первой половине 1920-х гг., государство еще характеризовалось лояльным отношением к военному «сомнительному» и даже «белогвардейскому» прошлому председателей и секретарей сельских Советов, избираемых сельчанами на руководящие должности.

Таким образом, социокультурный облик государственных служащих низового «соваппарата», представленный в статье на основе централизованной статистики, отличался от должного уровня. Члены волостных Исполнительных комитетов, члены (депутаты) сельских Советов, среди которых были председатели и секретари сельских Советов, вряд ли имели широкий кругозор и умение организовать массы на выполнение директив большевистской партии и советского правительства. Разумеется, они могли исполнять и исполняли поручения сверху, но не могли разумно судить о каждом явлении или факте местной жизни со стороны общегосударственных задач.

Список литературы / References

1. Alekseev, V.V., Alekseeva, E.V., Bogatyreva, O.N., Dashkevich, L.A., Ermakova, O.K., Zubkov, K.I., Kazakova-Apkarimova, E.IU., Korepanov, N.S., Kurlaev, E.A., Mikitiuk, V.P., Neklyudov, E.G., Nefedov, S.A., Nechaeva, M. IU., Poberezhnikov, I.V, P'yankov, S.A., Rukosuev, E.IU., Tulisov, E.S. (2016). Aktory rossijskoj imperskoj modernizatsii (XVIII - nachalo ХХ v.): regional'noe izmerenie [Actors of the Russian Imperial modernization (XVIII-early XX century): regional dimension]. Ekaterinburg, Institut istorii i arkheologii UrO RAN, Bank kul'turnoо informat sii, 316 p.

2. Cook, L. (2013). Collegiality in the People's Commissariats, 1917-1920, In Revolutionary Russia, 26 (1), 1-31.

3. Dameshek, L.M., Dameshek, I.L. (2020). Istoriya politsii Aziatskoj Rossii v novejshikh sibireved - cheskikh issledovaniyakh [The history of the police in Asian Russia in the latest Siberian research], In Izvestiya irkutskogo gosudarstvennogo universiteta». Seriya «Istoriya» [The bulletin of Irkutsk State University], 33, 103-107. DOI: 10.26516/2222-9124.2020.33.103

4. Degtyarev, S.I., Polyakova, L.G. (2019). Orphan Courts in the System of State Institutions of the Russian Empire of the End of the XVIII - 60s of the XIX centuries: Personal Composition, Competence, Rights and Duties of Guardians, In Bylye Gody, 51 (1), 83-92. DOI: 10.13187/bg. 2019.1. 83

5. Dement'ev, A.P. (2020). Partijnye organizatsii eserov i men'shevikov Enisejskoj gubernii v usloviyakh Grazhdanskoj vojny (iiun' 1918 - ianvar' 1920 g.) [Political party associations of socialists-revolutionaries and mensheviks in Yeniseysk Governorate under the conditions of Civil War (June 1918 - January 1920), In Severnye Arkhivy i Ekspeditsii [Northern Archives and Expeditions], 4 (2), 55-62. DOI: 10.31806/25421158-2020-4-2-55-62

6. Dolidovich, O.M., Karchaeva, T.G. (2020). Politicheskai a mobilizat sii a zhenshchin v 1920-kh gg. (na materialakh Eniseiskoi gubernii) [Political mobilization of women in the 1920s (On materials of the Yenisei province)], In Zhenshchina v rossiiskom obshchestve [Woman in Russian Society], 2, 129-137. DOI: 10.21064/WinRS.2020.2.11

7. Dyatlov, V.I., Dyatlova, E.V. (2020). From the «Influx of the Yellow Race» to «Migrant Workers»: Dynamics of the Languagesfor Describing Cross-Border Migrations in Russia, In Journal of Siberian Federal University. Humanities and Social Sciences, 13 (5), 623-638. DOI: 10.17516/1997-1370-0594

8. Elteko IU.V., Karchaeva T.G. (2019). Organizaciya izbiratel'nyh kampanij v sel'skie sovety Vostochnoj Sibiri v nachale 1920-h godov (na materialah Enisejskoj gubernii) [Organization of election campaigns in the village Councils of Eastern Siberia in the early 1920 s (on materials of the Yenisei Province)], In Prob - lemy social «no-ekonomicheskogo razvitiya Sibiri [Issues of Social-Economic Development of Siberia], 1 (35), 137-141.

9. Hahn, J.W. (1988). Soviet Grassroots: Citizen Participation in Local Soviet Government. London, I.B. Tauris & Co Ltd Publishers, 320 p.

10. Karchaeva T.G., Kizhner I.A., Gergilev D.N. (2020). Participation of Women in Local and Regional Soviets in Eastern Siberia from 1921 to 1936: Statistical Sources Analysis, In Historical informatics, 1, 34-54. DOI: 10.7256/2585-7797.2020.1.32080

11. Karchaeva, T.G. ^a (2020). Dokumenty fonda «Ispolkom krasnoyarskogo gorsoveta (gorispolkom)» Go - sudarstvennogo arhiva Krasnoyarskogo kraya o kadrovom sostave sovetskih upravlencev Sibiri v 1926-1936-e gg. [Documents of the fund «Executive Committee of the Krasnoyarsk City Council (City Executive Committee)» of the State Archive of the Krasnoyarsk Territory about the personnel of Soviet managers of Siberia from 1926 to 1936], In Severnye Arkhivy i Ekspeditsii [Northern Archives and Expeditions], 4 (2), 90-99. DOI: 10.31806/2542-1158-2020-4-2-90-99

12. Karchaeva, T.G. ^b (2020). Dokumenty fonda «Narodnyj komissariat vnutrennih del RSFSR» Gosu - darstvennogo arhiva Rossijskoj Federacii o kadrovom sostave volostnyh ispolnitel'nyh komitetov Vostochnoj Sibiri v pervoj polovine1920-h gg. [The data on personnel of the volost Executive Committees in East Siberia during first half 1920s from archival data People's Commissariat for Internal Affairs of the State Archive of the Russian Federation], In Izvestiya irkutskogo gosudarstvennogo universiteta». Seriya «Istori - ya» [The bulletin of Irkutsk State University], 33, 95-102. DOI: 10.26516/2222-9124.2020.33.95

13. Karchaeva, T.G. ^c (2020). Dokumenty Nacional'nogo arhiva Respubliki Hakasiya ob uchastii ispol - komov mestnyh Sovetov v registracii imushchestvennyh sdelok i soglashenij naseleniya v 1923-1934 gg. (k istorii notariata v Sibiri) [Documents of the National Archive of the Republic of Khakassia about the participation of Executive Committees of local Soviets in the registration of population's agreements from 1923 to 1934 (to the history of Notaries in Siberia), In Severnye Arkhivy i Ekspeditsii [Northern Archives and Expeditions], 4 (3), 49-56. DOI: 10.31806/2542-1158-2020-4-3-49-56

14. Kazarin, V.N. (2020). Vlast' i gorodskoj sotsium Irkutskoj gubernii v modernizatsionnykh protses - sakh XIX - nachala XX v. [Authority and city society of Irkutsk province in the modern processes of the XIX - beginning XX century], In Izvestiya irkutskogo gosudarstvennogo universiteta». Seriya «Istoriya» [The bulletin of Irkutsk State University], 31, 101-106. DOI: 10.26516/2222-9124.2020.31.101

15. Konovalova. O.V. (2020). Razvitie pravoohranitel «nyh organov Rossii v IX - nachale XX vekov [Development of law enforcement agencies in Russia in the IX-early XX centuries]. Krasnoyarsk, Sibirskij yuridicheskij institut MVD RF, 312 p.

16. Koptseva, N.P. (2020). Introduction to the Thematic Issueof the Siberian Federal University Journal, the Humanities Series, in the «History And Theory Of Art» Research Field, In Journal of Siberian Federal University. Humanities and Social Sciences, 13 (6), 834-837.

17. Kovalev, A.S. (2019). Netrudosposobnye zhenshchiny v fokuse gosudarstvennoj social'noj politiki 1920-1930-h gg. (na materialah Sibiri) [Disabled women and Soviet Social Policy in 1920-1930s (based on the Siberia related research)], In Zhenshchina v rossiiskom obshchestve [Woman in Russian Society], 4, 126-136. DOI: 10.21064/WinRS.2019.4.11

18. Magomedov, I.A., Bagov, A.M., Zolkin, A.L. (2020). Internet of Things: Future Business, In European Proceedings of Social and Behavioural Sciences EpSBS. Krasnoyarsk Science and Technology City Hall. Krasnoyarsk, 2020, 553-558.

19. Malyutina, L.F., Gergilev, D.N., Gryaznukhin, A.G., Zhabaeva, L.B. (2019). Social Thought in Russia of Its Czarist-Era about the Place of Siberia in the State Structure of the Country, In Bylye Gody, 54 (4), 1429-1438. DOI: 10.13187/bg.2019.4.1429

20. Mathanova, N.P. (2020). Habarovskie s» ezdy «svedushchih lyudej» i priamurskij general-gubernator A.N. Korf: poiski kanalov kommunikacii mezhdu vlast'yu i obshchestvom v Imperskoj Rossii [Meetings of «Well-Informed People» in Khabarovsk and the Priamur Governor-General A.N. Korf: searching of communication channels between the authority and society in Imperial Russia], In Gumanitarnye nauki v Sibiri [Humanitarian sciences in Siberia], 27 (3), 65-71. DOI: 10.15372/HSS20200311

21. Mazur, L.N. (2014). Stanovlenie i evolyuciya sel'skoj byurokratii v Rossii vo vtoroj polovine XIX - na - chale XX v. [The emergence and evolution of rural bureaucracy in Russia in the 2nd half of the 19th - early 20th century]. In Izvestiya Ural «skogo Federal «nogo Universiteta. Seriya 2: Gumanitarnye Nauki [Izvestia. Ural Federal University Journal. Series 2. Humanities and Arts], 2 (127), 251-267.

22. Plekh, O.A. (2019). Provincial'noe chinovnichestvo Rossii v pervoj polovine XIX v.: otechestvennaya istoriografiya konca XX - nachala XXI v. [Provincial bureaucracy of Russia in the first half of the XIX century: domestic historiography of the end of the XX - early XXI century], In Voprosy istorii [Issues of History], 11, 258-272. DOI: 10.31166/VoprosyIstorii201911Statyi04

23. Rittersporn, G.T. (1984). Soviet officialdom and political evolution, In Theory and Society, 13 (2), 211-237, available at: http://wwwjstor.org/stable/657362

24. Rowney, D., Huskey, E. (2009). Russian bureaucracy and the state: officialdom from Alexander III to Vladimir Putin. New York, Palgrave Macmillan, 346 p.

25. Sorokun, P.V. (2019). Sovetskii kadrovyi sostav Krasnoyarskogo okruga Sibirskogo kraya vo vtoroi polovine 20-kh gg. XX veka [The Soviet Personnel Structure of the Krasnoyarsk District of Siberia in the second half of 20 of the XX centuries], In Epokha nauki [Age of Science], 17, 16-18. DOI: 10.24411/24093203-2018-11704

26. Stalin, I.V. (1939). Voprosy leninizma [Questions of Leninism]. Moskva, 445 p.

27. Timoshenko, A.I. (2004). Proekty ekonomicheskogo i administrativno-territorial'nogo deleniya sibirskogo regiona v 1920-e gg. [The projects of economic, and administrative and territorial divisions of Siberia in 1920s], In Gumanitarnye nauki v Sibiri [Humanitarian sciences in Siberia], 2, 26-29.

28. Vasil'ev, V.V. (1936). Rastut novye sovetskie kadry [New Soviet cadres are growing]. Leningrad, Izda - tel'stvo Lenoblispokoma i Lensoveta, 64 p.

29. Vladimirov, V.N., Sarafanov, D.E., SHCHetinina, A.S. (2019). Traditsionnaya i novaya istoricheska - ya demografiya: vzglyad spetsialistov [Traditional and new historical demography: an expert view], In Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta [Tomsk State University Journals], 443, 99-105. DOI: 10.17223/15617793/443/13

30. Vladimirskij, M.F. (1919). Organizatsiya sovetskoj vlasti na mestakh [Organization of Soviet power in the field]. Moskva, Gosudarstvennoe izdatel'stvo, 146 p.

31. Journal of Siberian Federal University. Humanities & Social Sciences 2021 14 (8): 1231-1238

Размещено на Allbest.ru