О практиках коммуникации в Великом княжестве Литовском в первой половине XVI века (на примере одного черновика)

Размещено на http://www.allbest.ru/

Институт истории Литвы

О практиках коммуникации в великом княжестве литовском в первой половине XVI в. На примере одного черновика

А. Рычков

Вильнюс, Литва

Аннотация

В статье рассматриваются практики коммуникации в Великом княжестве Литовском на примере черновика одного письма. Этот черновик был создан в 1526 г. в окружении литовского вельможи Юрия Радзивилла (f 1541) и носил ярко выраженный антимосковский характер. В черновике Юрий Радзивилл изложил свое мнение литовскому господарю Сигизмунду Старому о том, почему нельзя позволить великому князю московскому быть коронованным руками папы римского Климента VII. Исследование выявило вклад вельможи и его личной канцелярии в подготовку письма и отправку его адресату.

Ключевые слова: Великое княжество Литовское, политическая коммуникация, «руские» письма, великий князь московский, корона

Abstract

THE EXAMPLE OF ONE DraFT LEttER:

PraCTICES OF COMMUNICATION IN THE GraND DUCHY OF LITHUANIA (THE FIRST HALF OF THE 16th CENTURY)

Andrej Ryckov

Lithuanian Institute of History, Vilnius, Lithuania

The communication practices in the Grand Duchy of Lithuania are examined in the article using one draft letter as an example. This draft, which can be described as absolutely anti-Moscow by the meaning, was written in 1526 in the court of a Lithuanian nobleman Jerzy Radziwill (f 1541) (Lithuanian: Jurgis Radvila; Belarusian: Юрый Радзівіл; Russian: Юрий Радзивилл). In the draft, Jerzy Radziwill expresses his opinion to Sigismund I the Old, the Grand Duke of Lithuania, regarding the reasons why the coronation of Grand Prince of Moscow by the hands of Pope Clement VII must be prevented. The research has revealed the contribution of the nobleman and his private scribes to the preparation and sending of the final version of the letter to the addressee.

Keywords: Grand Duchy of Lithuania, political communication, ruthenian letters, Grand Prince of Moscow, crown

В мае 1526 г. в окружении трокского каштеляна и городенского старосты Юрия Радзивилла (f 1541) бы написан черновик письма2. В письме, которое должно было быть отправлено польскому королю и литовскому великому князю Сигизмунду Старому3 в Гданьск4, вельможа выражал обеспокоенность текущей политической ситуацией в регионе. Согласно полученным слухам, о которых ему сообщили виленский епископ Ян и виленский воевода Альберт Гаштольд, папа Климент VII предложит королевскую корону великому князю московскому Василию III в обмен на католическую веру. Именно с этой целью из Рима через Краков, Мальборк и Вильнюс в Москву направлялась миссия папского легата Джованни Франческо да Потенца и посланника московского государя Дмитрия Герасимова5. Для достижения своих целей в попытке сорвать эту миссию епископ и воевода уже отправили соответствующие письма господарю, о том же они просили и своего «молодшого» соратника6. Несмотря на то, что, согласовав общую позицию о задержании папского посла, вельможи от имени панов рады к Сигизмунду Старому отправили свое посольство7, миссия Джованни Франческо да Потенца и Дмитрия Герасимова примерно в середине июня покинула Вильнюс, а 20 июля успешно прибыла в Москву [Пирлинг, с. 324].¹ Статья подготовлена в рамках постдокторской стажировки, финансируемой Литовским научным советом (Lietuvos mokslo taryba), «Политическая коммуникация в Литве в эпоху великого князя Сигизмунда Старого», по програме № 09.3.3-LMT-K-712 «Развитие научной компетентности ученых, других исследователей, студентов через практическую научную деятельность». Номер договора: 09.3.3-LMT-K-712-02-0063. За консультации во время подготовки статьи и предоставление труднодоступной литературы искреннюю благодарность выражаю Йонасу Друнгиласу, Лаймонтасу Каралюсу, Сергею Полехову, Руте Чапайте, Андрюсу Юркевичусу и Мартинасу Якулису.

² Подробнее см. Приложение.

³ После того как в конце XIV в. великий князь литовский Ягайло стал польским королем, некоторые его потомки (сын Казимир, внуки Александр и Сигизмунд, а также правнук Сигизмунд Август) занимали престолы двух государств -- Польши и Литвы. Правление этих господарей было ознаменовано тем, что они много времени проводили то в одном, то в другом государстве (см.: [Borkowska, s. 36--78]).

⁴ С 17 апреля по 23 июля Сигизмунд Старый находился в Гданьске [G^siorowski, s. 264].

⁵ Подробнее о причинах, целях и последствиях этой миссии см.: [Пирлинг, с. 317--329; Зимин, 1972, с. 303--305; Хорошкевич, 1980, с. 213--216; Язькова; Petrauskas, p. 44--45].

⁶ Подробнее см. Приложение.

Точно неизвестно, кто были те лица, что предоставили первичную информацию о миссии папского легата литовским вельможам. Детали происхождения этой информации несколько отличаются в посольских речах панов рады литовскому господарю и в черновике Юрия Радзивилла. В черновике упоминается, что сообщение из великокняжеского окружения было отправлено епископу и воеводе их друзьями8. Напротив, в посольских речах авторство передачи этой информации приписывается не друзьям вельмож, а самому великому князю: «што в(а)ша м(и)л(о)сть [господарь] тых часовъ рачыли до некоторых зъ их м(и)л(о)сти писать»9. Эта разница в данных не должна вводить в заблуждение.

Как отмечают исследователи практик частной переписки раннего Нового времени Джеймс Дейбелл и Эндрю Гордон, письмо было выражением коллективных действий -- как в процессе его написания, так и в процессе отправки, чтения и архивирования [Daybell, Gordon, p. 3]. Только со времен правления Сигизмунда Августа (примерно с середины XVI в.) великие князья литовские начали писать письма «в частном порядке» -- своей рукой, чаще письма писали дьяки под надзором великокняжеских писарей и секретарей10. С конца второго десятилетия XVI в. писарь великого князя, которому был поручен контроль над написанием конкретного письма, оставлял свой автограф на конверте, удостоверяя подлинность отправляемого письма [Ryckov, 2019b, p. 36--37]11. На примере частной переписки в России XVII в. исследовательница Ольга Владимировна Новохатко утверждает, что коллективная практика написания письма не была связана с уровнем грамотности общества того времени [Новохатко, с. 54]12. Заведомо грамотные люди, такие как царь, члены его семьи, даже приказные служащие, часто пользовались услугами писарей. Несмотря на некоторые защитные меры13, о переписке литовского господаря были информированы не только сотрудники великокняжеской канцелярии, но и другие сановники великокняжеского двора14. В то время, когда великий князь находился в Польше, они передавали различные новости и слухи из великокняжеского двора своим друзьям или покровителям в Литве15. Для передачи конфиденциальной информации, по крайней мере в первой половине XVI в., в Великом княжестве Литовском (далее -- ВКЛ) не использовалось зашифрованное письмо16. Конфиденциальная информация передавалась в устной форме, когда посланник не только доставлял и вручал письмо адресату, но и дополнял его устным сообщением17.⁷ Посольство возглавил виленский епископ Ян и трокский каштелян Юрий Радзивилл. Вероятнее всего, в посольстве также принимали участие великокняжеский подчаший Ян Радзивилл и великокняжеский маршалок Александр Ходкевич. Посольство в Варшаву прибыло в начале августа. Посольская речь: Акты, относящиеся к истории Западной России СПб., 1846. Т. 2. № 144. С. 171--176; Lietuvos Metrika (далее -- LM). Vilnius, 2011. Kn. 7. Nr. 368. P. 597--602; перевод текста на литовский язык: [Jovaisas, p. 65--74; Dubonis]. О пребывании в Варшаве Яна Радзивилла и Александра Ходкевича в сентябре 1526 г. известно по нескольким подтвердительным листам Сигизмунда Старого (LM. Vilnius, 2001. Kn. 12. Nr. 599. P. 461; Nr. 607. P. 468; Nr. 608. P. 468; Nr. 609. P. 470; Nr. 610. P. 470). Вероятно, только после прибытия посольства господарь 11 августа выдал документ (верительную грамоту) послам, которые должны были направляться в Москву (Сборник Императорского Русского исторического общества. СПб., 1882. Т. 35. № 101. С. 714--715).

⁸ «иж писано ку их м(и)л(о)сти Ыт двора в(а)шое м(и)л(о)сти г(о)с(по)д(а)рьског(о) приіатели их м(и)л(о)сти». Подробнее см. Приложение.

⁹ [25 августа 1526 г. -- 23 сентября]. Посольская речь (LM. Kn. 7. Nr. 368. P. 597).

¹⁰ Но первые автографы литовских господарей известны еще с начала XVI в. [Potkowski, s. 25--26, 32--33]. О практиках написания великокняжеских писем см.: [Ryckov, 2019b]. О разнице в аппарате управления в Литовском и Московском государствах на примере писарей и дьяков см.: [Граля].

¹¹ Эта практика была сформирована после того, как во втором десятилетии XVI в. произошел кризис доверия продукции великокняжеской канцелярии. Подробнее см.: [Bardach, s. 351--378; Груша, 2006, с. 62--70; Ragauskiene, 2016, p. 66--67].

¹² О такой же практике в Литве и Европе см.: [Ragauskiene, Ragauskas, p. 63--67, 149--158; Constable, p. 49-50].

¹³ Около 1516-1522 г. сформировалась практика, по которой писари, работавшие в канцелярии, должны были дать клятву о том, что «и вси рады его [господарскии], которые бы колвекъ мне были допущоны або обявены, тые маю тае.ине заховати, а жадному ч(е)л(о)в(ек)у ихъ не маю обявляти» (LM. Vilnius, 1997. Kn. 224. Nr. 25. P. 59).

Похоже, что без ведома или участия самого господаря информация о целях папской миссии не достигла бы литовских вельмож. Таким образом, различие в информации между черновиком письма Юрия Радзивилла и посольскими речами панов рады следует рассматривать как отражение коллективного процесса сочинения письма. Подобное выражение коммуникативного действия также можно обнаружить, проанализировав материал самого черновика, который был сочинен в окружении Юрия Радзивилла. Именно анализ такого источника раскрывает те методы коммуникации в ВКЛ , которые связаны со стадией сочинения письма, его бытованием до отправки адресату. Кроме того, публикуемый черновик является важным источником, позволяющим раскрыть аспекты негативного образа, который в глазах литовской знати имел в начале XVI в. великий князь московский.

Переписка литовского господаря, членов его семьи, а также литовской знати в контексте позднего Средневековья и раннего Нового времени на латыни, немецком и польском привлекала наибольшее внимание в историографии18. Культура сочинения писем на латыни и немецком возникла в результате деятельности католических миссий еще в языческой Литве и получила особое развитие с момента принятия крещения в конце XIV в. В первой половине XVI в. письма на этих языках использовались при общении с католическим или протестантским зарубежьем либо иностранцами, проживающими внутри страны19.

Бумажные письма раннего Нового времени сохранили элементы формуляра посланий, написанных на бересте (особенно в протоколе и эсхатоколе)22. Трудно сказать, использовалась ли в позднем Средневековье береста для передачи информации и в «Литовской земле» (лит. tikroji Lietuva)23. В этом регионе археологами не было обнаружено ни одного подобного объекта. Археолог Эугениюс Светикас, который исследовал самые ранние письменные инструменты, найденные археологами в Литве, -- стилосы (стили-писала), обосновал их распространение в XV в. как часть латинской письменной культуры24. Несмотря на отсутствие археологических материалов, с уверенностью можно утверждать, что благодаря сильным культурным центрам Руси, таким как Полоцк [Хорошкевич, 1966]25, в позднем Средневековье традиция коммуникации, основанная на «руском» языке, распространилась в ВКЛ и была использована как православными, так и католиками. Исследования этой традиции в ВКЛ довольно эпизодические -- основное внимание уделялось гендерным исследованиям [Ragauskiene, 2009; Kersiene, 2017], а также материальной истории [Груша, 2017], истории неформальных структур власти [Ryckov, 2018a; Ryckov, 2019a] и дипломатики26.¹⁴ Для коммуникации с иностранными партнерами также был использован и «руский» (рутенский) язык. Например, 19 марта 1534 г. в письме земскому подскарбию Ивану Горностаю канцлер Польского королевства и краковский епископ Петр Томицкий извинился за то, что долгое время не писал писем, потому что у него не было «рускоязычного» дьяка, а польским Горностай не владел: «od dawnych czasow nie pisali ni dla czego jinego, jedno iz na ten czas diaka ruskiego nie mamy, a Twa Milosc hramoty naszej czysc nie umiesz» (Listy polskie XVI wieku. Krakow, 1998. Т. 1. Nr. 24. S. 57). Крымский хан Менгли-Гирей в начале XVI в. также переписывался на «руском» с тогдашним киевским воеводой Юрием Радзивиллом [Полехов, Зайцев].

¹⁵ Такая ситуация также отражена в контексте частных документов. По утверждению Миндаугаса Кловаса, который изучает появление и развитие частных документов в ВКЛ, в первой трети XVI в. на польском языке известно лишь 5 частных документов (за тот же период известно 803 документа на «руском» и 282 на латинском языках) [Klovas, p. 73, 320]. Самое раннее известное письмо литовского вельможи на польском языке датируется 1531 г. (письмо виленского воеводы Альберта Гаштольда к королевскому секретарю Николаю Нипшицу: Listy polskie XVI wieku.

Nr. 9. S. 17-18).

¹⁶ Берестяные грамоты на территории ВКЛ были найдены в Витебске, Смоленске и Мстиславле [Franklin,

p. 37-38].

¹⁷ Сама Н. П. Панкратова эти элементы формуляра называла зачином и концовкой [Панкратова, 1963, с. 142; Панкратова, 1969, с. 135-138, 155]. Русские лингвисты предлагают и другие названия формуляра письма. Например, Святослав Семенович Волков использует термины «вводная», «центральная» и «заключительная» части письма [Волков, с. 10-12]. В нашей статье, говоря о формуляре письма, мы будем пользоваться терминами, привычными для дипломатики [Каштанов, с. 170].

¹⁸ Историческое ядро Литовского государства, ныне находящееся на территории Восточной Литвы и Западной Белоруссии. Подробнее об этой дефиниции см.: [Полехов, с. 12, примеч. 3].

¹⁹ Стилосы использовали для написания текста на восковых табличках, а не на бересте [Svetikas, 1998; Svetikas, 1999].

²⁰ См. послания и верительные грамоты полоцких наместников, бояр и мещан: Полоцкие грамоты XIII - начала XVI века. М., 2015.

²¹ В этой статье предложена классификация «руских» писем на основе разницы в статусе между отправителем письма и адресатом. По этому признаку выделяется три группы писем: a) письма, адресованные более низким по статусу; б) письма, адресованные более высоким по статусу; в) письма равных по статусу [Ryckov, 2019b, p. 3741]. На основывании тех же принципов классифицируется польская корреспонденция раннего Нового времени [Mroczek, s. 132].

С точки зрения дипломатики формуляр письма может быть разделен на две группы -- конверт и формуляр письма в узком смысле слова. Бумага в первой половине XVI в. была дорогой27, у редкого письма того времени был отдельный конверт, поэтому само послание складывалось в форме конверта [Kuczynski, s. 114; Maue, s. 207--209; Chaplais, p. 123--124; Хорошкевич и др., с. 9; Груша, 2017, с. 164--165]. Через отверстия, сделанные в согнутом листе, продевалась бумажная лента (диаметром не более 0,5 см), а ее концы запечатывались воском. Один конец такой ленты мог иметь ромбовидное удлинение, через которое на конверт наносилась печать (это ромбовидное удлинение выполняло функцию кустодии). Таким изощренным способом должна была быть гарантирована «конфиденциальность» послания. На конверте указывался адрес получателя, а отправитель был представлен притиснутым через такую кустодию оттиском печати28.

В черновике письма Юрия Радзивилла отсутствуют признаки конверта (не указан адрес получателя, нет следов запечатывания). Это неудивительно, поскольку конверт складывался и запечатывался только после того, как был написан чистовик. Вероятнее всего, сперва чистовик письма сгибался в форму конверта и запечатывался, и только после этого указывался адресат. Такой процесс хорошо отражен в письме канцлера и виленского воеводы Альберта Гаштольда виленскому каштеляну и наивысшему гетману Юрию Радзивиллу от 25 октября [1534] г.29 Часть текста в адресе этого письма утрачена, потому что он был частично написан на ленте, с помощью которой перед отправлением был запечатан конверт. Литовская знать для запечатывания писем пользовалась штампами двух форматов -- чаще всего перстневыми (сигнетами) и изредка большого формата [Ryckov, 2019b, p. 34--35]. О том, что лишь в 20-е годы XVI в. начала формироваться дифференциация при выборе штампа для запечатывания писем, можно судить по косвенным упоминаниям в источниках. 23 сентября [1527] г. канцлер и виленский воевода Альберт Гаштольд предупредил виленского каштеляна Юрия Радзивилла, чтобы он на письмах к венгерскому королю оставил оттиск своей «великой печати», а не «перстневой» -- «бо слушнЪи до так великого пана а до земли далекоє великими печатми листы печатати, нижли секгнЪты»30. У нас пока нет ни одного оригинального письма знати, отправленного великому князю литовскому, поэтому пока мы не можем четко ответить на вопрос о том, какой штамп, великий или перстневой, использовался при коммуникации с литовским правителем.

Раймонда Рагаускене, исследуя печати литовской знати, обнаружила, что их владельцы не только носили штампы на пальцах в виде перстня (сигнета), но и могли держать их на поясе в мошнах или хранили их вместе с другими важными документами в сундуках и ларцах [Ragauskiene, 2011, s. 351--353]. Тем не менее отправитель не был обязан собственноручно участвовать в процессе запечатывания конкретного письма. Эту функцию мог выполнять писарь, написавший письмо, который также отвечал за сохранность печати своего господина. Например, 24 октября 1536 г. полоцкий воевода Иван Глебович обратился с заявлением в великокняжеский суд о том, что его перстневой штамп был утерян писарем, которому была доверена его сохранность31. С той же проблемой столкнулся еще один писарь другого полоцкого воеводы -- Станислава Довойны, -- когда в 1547 г. он потерял штамп, используемый для запечатывания писем своего господина [Ragauskiene, 2011, s. 342].²² О ценах на бумагу в Польском королевстве и ВКЛ XVI--XVIII в. см.: [Laucevicius, 1967a, p. 45--50].

²³ Подробнее о печатях литовских бояр в XVI в. см.: [Ragauskiene, 2011].

²⁴ «Велеможному п(а)ну, г(о)с(по)д(и)ну, брату и пршателю моему милому, пану Юрю Миколаевичу Радивилу, пану виленскому, гетману навышшому Ведиког(о) Кн(я)зства, маршалку дворному г(о)с(по)д(а)ря короля єго м(и)д(ос)ти [старо]сте город(е)нскому дер(жавце) лидскому, [и белицко]му добродею мо[єму ласко]вому» (Archiwum Glowne Akt Dawnych w Warszawie (далее -- AGAD). Archiwum Warszawskie Radziwillow (далее -- AWR). Dzial XI-17. S. 32).

²⁵ AGAD. AWR. Dzial XI-17. S. 23.

²⁶ «...едучы ему до именья своего Содшникъ, писар его сыкгнетъ стратилъ...» ([Ragauskiene, 2011, s. 351]; LM. Vilnius, 2009. Kn. 19. Nr. 248 {247}. P. 250).

Публикуемый в настоящей статье черновик имеет стандартный формуляр письма (в узком смысле), которое отправлялось более высокому по статусу адресату32. В этом конкретном случае формуляр должен был состоять из протокола, центральной части письма (лат. narratio) и эсхатокола (в котором указывались место написания письма, дата и интитуляция33). В черновике Юрия Радзивилла отсутствует последняя часть этого формуляра.

Отличительной чертой формуляра письма, отправляемого более высокому по статусу, являлся очень лаконичный протокол, состоявший из обращения к адресату и инскрипции34, только обращения35 или только инскрипции36. Письма, имеющие такой формуляр, могли быть написаны не только великому князю, но и любому лицу с более высоким статусом, чем отправитель, независимо от его пола. Например, при помощи именно такого формуляра Юрию Радзивиллу писал письма его слуга Ян Гайко37, а также слуги княжны Софии Верейской, жены Альберта Гаштольда38. Еще одна отличительная черта писем такого рода в том, что отправитель никогда не «поздравлял», то есть не приветствовал адресата (не использовал формулу салютации). Историк медицины Джоан Лэйн, изучавшая корреспонденцию в Англии в XVIII в., отмечает, что в то время о вопросах здоровья было принято говорить только в общении с лицами, равными по статусу [Lane, p. 208--210]. Та же тенденция прослеживается в первой половине XVI в. в ВКЛ при изучении «руских» писем.

Отправитель письма спрашивал о состоянии здоровья адресата или членов его семьи или упоминал о своем собственном только при общении с лицами, равными ему по статусу39. Третья отличительная черта такого формуляра -- отправитель вместе с интитуляцией всегда вежливо заканчивал письмо, используя фразеологизм: «низко чолом бьет»40. С течением времени в ВКЛ выработался особый лексикон общения, который отличался от применяемого в Московском государстве41. В коммуникации лиц равного статуса использовались фразеологизмы, выражавшие вежливость, -- «поклон» или «чолом бьет», и только в исключительных случаях «низко чолом бьет» [RyCkov, 2019b, p. 39--40]. В отличие от Московского государства, в «руской» корреспонденции в ВКЛ индивид с более высоким статусом никогда в такой форме не выражал вежливость и дань уважения к своему собеседнику42.²⁷ Также о других формулярах «руских» писем см.: [Ryckov, 2019b, p. 37--41].

²⁸ Интитуляцию не следует путать с подписью. По крайней мере, в течение рассматриваемого периода времени не было сформировавшейся традиции подписывать «руские» письма их отправителями, но подпись не была чуждой «руской» документальной письменности в ВКЛ. Можно выделить две различные формы подписи: более архаичную и формировавшуюся под влиянием латинской письменной культуры. В первом случае к личному имени добавлялась фраза «подписал своею рукою». Например, подпись Ивана Сапеги (f 1517) на договоре о мире между Москвой и Литвой в 1508 г.: «А и Ивашко Сопіжич маршалокь и секретарь короли и великого кн(я)зи Жикгимонта своею роукою сію грамоту подписал» (РГАДА. Ф. 79 (Сношения России с Польшей). Оп. 3. Ед. хр. 6). Во втором случае к имени добавлялось сокращение латинского слова «s(ub)s(cripsi)t» (рус. подписал). На примере подписи того же Ивана Сапеги на документе от 8 июля 1511 г.: «Ивашко Сопіга s(ub)s(cripsi)t» (LM. Vilnius, 2019. Kn. 21. P. XVIII. Ил. 4). О некоторых практиках подписания документов в ВКЛ в XV--XVI в. см.: [Груша, 2006, с. 122-127; Груша, 2019, с. 297-298].

²⁹ «Наисніишому з Божее ласки г(о)с(по)д(а)рю н(а)шому м(и)л(о)стивому Жикгимонту королю польскому, великому кн(я)зю литовскому, рускому, прускому, жомоитскому и иных. М(и)л(о)стивы г(о)с(по)д(а)рю». Подробнее см. Приложение.

³⁰ «Наяснейший милостивый господарю» (4 июля 1534 г. и 1 августа того же года, письма полоцкого воеводы Яна Глебовича Сигизмунду Старому // Радзивилловские акты. № 31. С. 85; № 38. С. 96).

³¹ «Господарю нашому милостивому, князю Федору Андреевичу Санкгушковича, старосте володимерскому» ([май 1540 г.], письмо некоего Федора Промчейковича Корницкого своему господину // Archiwum ksi^z^t Sanguszkow w Slawucie. Lwow, 1890. T. 4. Nr. 191. S. 248).

³² Например, 23 мая 1538 г. [Ryckov, 2019a, p. 20-26].

³³ «Г(о)с(по)д(а)р(и)ни нашои м(и)л(о)стивои, панеи ^Элбрахтовои Мартиновича Кгаштолтовои, панеи Зофіи, воеводинои виленскои, канцліревои г(о)с(по)д(а)ря короля его м(и)л(о)сти, старостинои белскои и мозырскои» (9 июня [1522-1549] г., письмо некоего Волдана из Траб // СПбИИ РАН. Кол. 124 (Коллекция С. В. Соловьева). Оп. 1. № 98). Или: «М(и)л(о)стивая г(о)с(по)д(а)р(и)не» (14 августа [1506-1549] г., письмо некоего Юрия Колычова из Койданово (ныне - город Дзержинск, Республика Беларусь) // СПбИИ РАН. Кол. 124 (Коллекция С. В. Соловьева). Оп. 1. № 107).

³⁴ См. на примере писем, адресованных великокняжескому писарю Ивану Сапеге (f 1546). Краткое приветствие от канцлера и виленского воеводы Николая Радзивилла: «^Э здорови твоее м(и)л(о)сти рад бых завжды слышал»; особо изощренное от дяди Василия Сапеги: «На каждыи, г(о)с(по)д(а)рю, день и час рад бых слышал О здорови твоєє м(и)л(о)сти, г(о)с(по)д(а)ря моєго милого и надеи моєє великоє. А коли, г(о)с(по)д(а)рю, слышу здоровє твоєє м(и)л(о)сти, г(о)с(по)д(а)ря моєго, тогды с того м(и)л(о)с(е)рд(н)ого сотворителя Б(о)га прошу и єго с(вя)тоє м(и)л(о)сти воли прошу, абы твои м(и)л(о)сть м(и)л(о)с(е)рд(н)ыи Бог подержал и поздоровил на многии літа» (цит по: [Ryckov, 2018a, p. 116, 121]). Единственным исключением могут считаться письма великого князя его ближайшему окружению, в которых он указывал на хорошее состояние своего здоровья, здоровья членов своей семьи, но это был жест вежливости, необязательно отражающий реальное состояние здоровья господаря. Несмотря на то что в июне - июле 1534 г. Сигизмунд Старый был серьезно болен, великокняжеские письма имели такое приветствие: «Поведаем твоей милости, иж есмо з ласки Божее... здорови» (20 июня 1534 г.) (Радзивилловские акты. № 26. С. 80; [Ryckov, 2019b, p. 39]).

Текст самого черновика Юрия Радзивилла был написан двумя разными почерками. Первым почерком была написана первоначальная его версия. Вероятно, это был не черновик, а чистовик письма: текст написан каллиграфически -- скорописью, употреблявшейся в то время в великокняжеской канцелярии литовского господаря43; в нем отсутствуют исправления, сделанные тем же почерком; текст начинается с инициальной буквы. Этот первоначальный текст был написан во владениях Юрия Радзивилла за пределами Вильнюса44. Предположение делается на основе анализа дополнений, написанных вторым почерком, которые должны были быть сделаны по прибытии в Вильнюс. Юрий Радзивилл отправился в столицу после того, как узнал о прибытии папского посольства в Вильнюс от писаря виленского епископа и краковского каноника Якуба Сташковского. Уже после того, как вельможа прибыл в Вильнюс, вторым почерком в письме не только был вставлен эпизод визита Якуба Сташковского, но и в тексте о задержании посольства в Вильнюсе исправлено из «тал загамоватм» на «здісе загамоватм»45.

Кроме того, тем же почерком был усилен негативный образ московского государя46. Лицо, которое редактировало текст, говоря о действиях московского правителя, термин «несправедливость» изменило на «превротность» (рус. коварность, двуликость, обманчивость')47. Также при описании природы власти великого князя московского он был сравнен не с державцами замков и волостей великого князя литовского, а только лишь с державцой волостей48.

Если эти замечания об обстоятельствах написания черновика верны, то становится более ясна практика написания эсхатокола. Эсхатокол (особенно место и дата) должен был быть написан непосредственно перед тем, как письмо было сложено и запечатано, а не вместе с протоколом и центральной частью письма. Это предположение также может быть подтверждено другим известным черновиком письма Юрия Радзивилла к господарю, датируемым примерно 1524--1528 г.49 Этот черновик заканчивается указанием интитуляции, но в нем не хватает указания места написания письма и даты50. Место написания письма присутствует почти во всех письмах первой половины XVI в., а полное написание даты (года, месяца и дня) -- только в монарших51. Знать указывала лишь день и месяц написания письма [Ryckov, 2019b, p. 38, 40].³⁵ Например, «Слуга вашой милости наменший Федор Промчейкович Корницкий низко чолом бьеть» ([май 1540 г.], письмо князю Федору Сангушке // Archiwum ksi^z^t Sanguszkow w Slawucie. T. 4. Nr. 191. S. 248).

³⁶ О коммуникативной лексике в Московском государстве см.: [Тарабасова, с. 144--145; Накадзава].

³⁷ См. на примере письма Василия III в Иосифо-Волоколамский монастырь, около 1531 г.: «(От великого кнзя Василия Ивановича всея Русіи успеніа прчистые ^Эсифова монастыря старцу куму нашему Касыану челобите» [Зимин, 1963, с. 133]. Ср. письмо Сигизмунда Старого гетману Юрию Радзивиллу, 8 сентября 1532 г.: «Жикгимонт, Бож(е)ю милостью король польский... пану Юрью Миколаевичу Радивиловича» (Радзивилловские акты. № 9. С. 61); или 7 августа [1506--1549] г.: «^Эт ^Элбрахтовое Мартиновича Кгаштолтовое Зофем... намістнику н(а)шому комдоновскому Балцару Вомтеховичу» (СПбИИ РАН. Кол. 124. Оп. 1. № 105).

³⁸ По мнению Эдвардаса Гудавичюса и Станисловаса Лазутки, термин «скоропись» по отношению к такому письму можно употреблять до некоторой степени условно, поскольку оно, будучи в значительной степени упрощенным, в общем, сохраняет вид полуустава, а буквы в нем не соединяются [Lazutka, Gudavicius, p. 149].

³⁹ О землевладении Юрия Радзивилла см.: [Malczewska, s. 81--93, 139--166].

⁴⁰ То есть `там задержать' было изменено на `здесь задержать'. Подробнее см. Приложение.

⁴¹ Подробнее см. Приложение.

⁴² Гістарьічньї слоунік беларускай мовы. М., 2007. Вып. 27. С. 505; Кароткі гістарьічньї слоунік беларускай мовы / Складальнік А. М. Булыка. М., 2015. С. 713.

⁴³ Подробнее см. Приложение.

⁴⁴ Этот черновик написан и исправлен теми же самыми двумя почерками, что и черновик 1526 г. (Biblioteka Polskiej Akademii Nauk w Korniku (далее -- BK). Rkps. 1535. Nr. 52. S. 73--74v [старая нумерация: Nr. 25. S. 74--75]).

Мы располагаем очень скудными данными о составе личной канцелярии Юрия Радзивилла в 1509--1541 г.52 Несомненно, что состав канцелярии вельможи на протяжении 30 лет менялся. Известно, что должность «руского» писаря во второй половине 1520-х -- начале 1540 -х годов занимал Михаил Яловицкий [Ragauskiene, 2015, p. 90; Груша, 2019, с. 383], а Петр Семашко в этой должности упомянут лишь один раз -- в конце 1532 г.53 Для нужд вельможи его канцелярия в коммуникации с корреспондентами пользовалась не только «руским» [Ragauskiene, 2009, p. 24] , но также латынью54 и польским55. А Юрию Радзивиллу в его бытность киевским воеводой (1511--1514) было направлено по крайней мере одно письмо на итальянском языке от крымского хана56. При необходимости для решения возникших ситуаций на рынке можно было нанять внештатных «профессиональных» или «полупрофессиональных» дьяков (так называемых посутных дьяков) [Груша, 2019, с. 384-385].

Исходя из анализа черновика, можно утверждать, что члены личной канцелярии постоянно сопровождали своего господина. Это был не один писарь или дьяк, который подготавливал разнообразную документацию и корреспонденцию, а группа лиц. Наподобие великокняжеской канцелярии эта группа лиц могла быть разделена не только по лингвистическому («руская», латинская, польская), но и по иерархическому принципу [Груша, 2006, с. 44-77]. Почти ничего неизвестно о дьяках, которые занимались в основном повседневной канцелярской работой - составляли и каллиграфически переписывали документы и письма, необходимые для Юрия Радзивилла57. Вельможа доверял своим дьякам меньше, чем писарям, которые, помимо работы в канцелярии, также выполняли различные конфиденциальные и особые поручения господина. Например, уже упомянутый Петр Семашко в конце 1532 г. был послан с посольством к литовскому господарю для того, чтобы оправдать своего господина, который был обвинен в предательстве из-за конфликта с королевой Боной58.⁴⁵ Наменшим слуга в(а)шое м(и)л(о)сти Юрьи Миколаевич низко чоло.и бьеть» (BK. Rkps. 1535. Nr. 52. S. 74v).

⁴⁶ Такая практика могла быть продиктована тем, что монаршие письма могли иметь юридическую силу [Груша,

2017, с. 164-171].

⁴⁷ О частных дьяках и писарях в ВКЛ на рубеже XV-XVI в. см.: [Груша, 2019, с. 383-385].

⁴⁸ LM. Vilnius, 2019. Kn. 226. P. 112.

⁴⁹ С сановниками Польского королевства: [1529] --1531 г., письма краковского епископа Петра Томицкого (Acta Tomiciana. Kornik, 1901. T. 11. Nr. 36. S. 31-32, Nr. 58. S. 49, Nr. 244. S. 191; Kornik, 1915. T. 13. Nr. 293. S. 279). Вероятно, в 1538 г. королевский каморник Станислав Свирщ, краковский каштелян Ян Тарновский, краковский воевода Петр Кмита и маршалок королевского двора Ян Тенчинский также писали Юрию Радзивиллу на латыни [Ryckov, 2019a, p. 24-25]; королева Бона тоже слала письма Юрию Радзивиллу на латыни (22 июля 1535 г.) (Радзивилловские акты. № 75. С. 166-167).

⁵⁰ Особенно с членами своей семьи. Вторая жена (с 1515 г.) - Барбара - была дочерью польского вельможи, воеводы подольского Павла Колы [Blaszczyk, s. 228]. 26 июля 1535 г., письмо его жены Барбары (Listy polskie XVI wieku. Nr. 39. S. 91-93); [около 1536] г., письмо его дочери Барбары (Listy polskie XVI wieku. Nr. 41. S. 96); 12 марта 1536 г., письмо канцлера и виленского воеводы Альберта Гаштольда (Listy polskie XVI wieku. Nr. 43. S. 99-101); [1538] г., письмо самого Юрия Радзивилла королеве Боне тоже было написано на польском [Ryckov, 2019a, p. 22].

⁵¹ Письмо 1512 г. от крымского хана Менгли-Гирея Юрию Радзивиллу упомянуто в описании архива его внука, Христофора Радзивилла (1547-1603) [Zawadzki, s. 227].

⁵² Известно имя только одного дьяка, служившего Юрию Радзивиллу: в 1520 г. некий дьяк «Миколай» (вероятно, его личность можно отождествить c уже упомянутым Михаилом Яловицким) вместе с двумя другими служебниками (маршалком Васком и жупранским наместником Костюшкой) во время раздела имущества покойных - отца и брата Юрия Радзивилла - представлял интересы своего господина (Археографический сборник документов, относящихся к истории Северо-Западной Руси. Вильна, 1870. Т. 7. № 9. С. 8).

⁵³ LM. Kn. 226. Р. 112-118. О феномене предательства в ВКЛ в конце XIII - первой половине XVI в. см.: [Ryckov, 2018b].

Подводя итог сказанному выше, следует отметить, что публикуемый в настоящей статье черновик раскрывает самый первый этап подготовки будущего послания. В то время отправитель принимал активное участие в его составлении. В зависимости от статуса адресата служащие канцелярии выбирали нужный формуляр для конкретного письма, а содержание центральной его части зависело от воли и цели самого отправителя. Вероятно, после того как черновик был составлен, отношение отправителя к письму становилось более пассивным. От отправителя не требовалось принимать участие в подготовке чистовика, который по сравнению с черновиком содержал все необходимые части формуляра, а также в процессе «сшивания» и запечатывания самого письма. Эти процессы могли осуществляться и контролироваться служащими личной канцелярии вельможи -- дьяками и писарями.

Проведенный анализ также помогает сформулировать новые вопросы для будущих исследований, особенно в перспективе изучения формуляров. Пока неясно, как в позднем Средневековье формировался канон формуляров «руских» писем в ВКЛ, какую роль в этом процессе играли письмовники и другая вспомогательная литература. Анализ конкретных примеров писем показывает, что такой канон в ВКЛ уже был сформирован в начале раннего Нового времени. вельможа князь коронованный

Приложение

[Б. м.; Вильнюс], [1526 г. май]. Черновик послания трокского каштеляна и городенского старосты Юрия Радзивилла королю польскому и великому князю литовскому Сигизмунду Старому.

Юрий сообщает господарю о слухах, дошедших до него, о том, что миссии папского легата разрешено отправиться в Москву, а папа Климент VII с помощью этой миссии предложит московскому государю королевскую корону. Как и другие члены панов рады, Юрий просит задержать эту миссию в Литве. По словам Юрия, если бы московский государь стал королем, он не только был бы равным по статусу литовскому господарю, но и унизил бы достоинство Великого княжества Литовского. Ханы Большой Орды предоставляли князьям Руси временное княжение над Московским государством так же, как и литовский господарь предоставлял держать волости своим подданным. И если московский государь станет королем, тогда, возгордившись, наверняка попытается получить столицу Руси -- Киев, поскольку он и теперь величает себя государем всея Руси.

Ориг.: Biblioteka Polskiej Akademii Nauk w Korniku. Rkps. 1535. Nr. 51. S. 71--72v [старая нумерация: Nr. 24. S. 72--73]. Текст написан черными чернилами. Бумага, размер листа 71 -- 33 X 21,3 см, листа 72 ( нижняя часть листа обрезана) -- 24,3 X 21 ,3 см.

Архивная судьба данной рукописи прослеживается вполне четко. Долгое время рукопись находилась на хранении в Кейданском архиве биржанской -- дубинской ветви дома Радзивиллов59. После того как члены этой ветви умерли, рукопись попала в Несвижский архив, принадлежавший другой ветви этой семьи. Оттуда в начале XIX в. она вместе с другими рукописями была украдена Каетаном Квятковским и продана графу Адаму-Титу Дзялинскому (1796-1861), основателю Курницкой библиотеки [Jaworski, s. 93-94]. Именно в Курнике была «создана» единица хранения 1535 - «Документы, относящиеся к правлению Казимира, Александра и Сигизмунда I Старого (пол. Akta do panowania Kazimierza Jagiellonczyka, Aleksandra Jagiellonczyka i Zygmunta I Starego). В нее, помимо рукописей из архива Радзивиллов, также попали и другие, относящиеся к данному периоду истории Польши и Литвы, часть которых в 1889 г. была приобретена в Берлине60.⁵⁴ Об этом свидетельствуют пометки на л. 72v (см. о них ниже).

⁵⁵ «Kupilem na licytacyi w Berlynie przez antykwaryat Stargardta 1889 r. M.» (BK. Rkps. 1535. Nr. 1. S. 1).

Водяной знак: Корона (просматривается очень нечетко). Похожа на № 1574 по каталогу Эдмундаса Лауцявичюса [Laucevicius, 1967b, p. 219]. Бумага с таким водяным знаком использовалась при написании рукописи в «Расейняй» -- Немакщяй (Литва, Расейнский район), эта рукопись датируется 20 июня 1526 г. [Laucevicius, 1967a, p. 196]61. Эта же бумага среди прочих была использована и в списке Замойских Первого Литовского Статута [Lazutka, Gudavicius, p. 51].

Пометки на л. 72v: 1) «№. 6. Fasc. 7. Publichnych». В правом верхнем углу, по вертикали, черными чернилами. По утверждению Татьяны Николаевны Копреевой и Михаила Марковича Крома, этот архивный шифр относится к XVIII в. [Копреева, с. 141--142; Кром, с. 12--13]; 2) «6 562 Listh63 do krola J(ego) m(ilosci) o posla moskiewskiego y papieskiego, kturemu papiez koronu obiecal aby sie z krolem polskim na wieki poiednal. Kopiia listu od samego pana vilenskiego Radziwila». Запись черными чернилами, сделана около 1527--1541 г.64; 3) «Okolo 1525». Запись серым карандашом, конец XIX - XX

Текст публикуется в соответствии с правилами пунктуации современного русского языка, прописные и строчные буквы используются в соответствии с правилами орфографии современного русского языка. Большинство из ныне устаревших кириллических букв -- «(О», «Ъ», «є», «а» -- в публикации оставлены. Изменению подверглась только графика двух: буква «I» передается как «у», а «А» как «я». Сокращения, которые были использованы при написании черновика, раскрываются, а пропущенные буквы пишутся в круглых скобках. Слова или целые фразы, написанные над строкой, выделены знаком «\/». Археографические примечания помещены под строкой, а примечания, связанные с лицами, упомянутыми в послании, отмечены отдельной алфавитной нумерацией и размещены после публикуемого текста.⁵⁶ Современный шифр документа: Lietuvos moksly akademijos Vrublevskiy bibliotekos Rankrasciy skyrius. Zemaitijos dvary kolekcija. F37-819.

⁵⁷ Цифры написаны слева от текста, 6 над 5.

⁵⁸ Далее зачеркнуто: «od panow rad Listh».

⁵⁹ Почерк первой половины -- середины XVI в. За консультацию по датировке благодарю специалистов по палеографии Руту Чапайте (Вильнюс) и Ионаса Друнгиласа (Вильнюс). Дату можно уточнить по концовке записи: «od samego pana vilenskiego Radziwila». В источниках XVI в. должность виленского каштеляна часто именовалась «пан виленский». Во время написания черновика Юрий Радзивилл занимал должность трокского (1522--1526), а не виленского каштеляна. Виленским каштеляном он стал только в 1527 г. Эту должность он занимал до своей смерти (f 1541) [Kiaupiene, p. 116; Wojewodztwo Wilenskie, s. 109, 714].

Наїасніишому65 з Божее ласки г(о)с(по)д(а)рю н(а)шому м(и)л(о)стивому Жикгимонту", королю польскому, великому кн(я)зю литовскому, рускому, прускому, жомоитскому и иных.

М(и)л(о)стивы г(о)с(по)д(а)рю! Тых часов писали до мене, наменшого слуги в(а)шое м(и)л(о)сти, панове рады в(а)шое м(и)л(о)сти: кн(я)зь Мнб, его м(и)л(о)сть бискуп виленскии, и пан воевода, єго м(и)л(о)сть виленскиив, иж писано ку их м(и)л(о)сти Ют двора в(а)шое м(и)л(о)сти г(о)с(по)д(а)рьског(о) приьатели их м(и)л(о)сти, иж бы посолг (Отца св(я)того папежал восполок с послом66е неприіателя в(а)шое м(и)л(о)сти великого кн(я)зя московского' были у в(а)шое м(и)л(о)сти. Которыи ж посол папежскии, іако бы перед в(а)шою м(и)л(о)стью г(о)с(по)д(а)рем н(а)шимъ поведил, иж послан до него Ют (Отца св(я)т(о)го папежа, єднаючи ему з вашою м(и)л(о)стью г(о)с(по)д(а)рем н(а)ши« в'Ьчныи мир, а (О бецуючи єму корону и рекучи, бы в(а)ша м(и)л(о)сть вжо казали их пропустити до Москвы. И дали ми их м(и)л(о)сть (О том знати, іако бы их м(и)л(о)сть вжо ку в(а)шои м(и)л(о)сти г(о)с(по)д(а)рю н(а)шому м(и)л(о)стивому (О том писали, чолом бьючи и радячи в(а)шои м(и)л(о)сти, абы в(а)ша м(и)л(о)сть тых послов до того непршателя в(а)шое м(и)л(о)сти с тым посолством не рачили казати пропустити для многих причин. А до мене теж их м(и)л(о)сть рады в(а)шое м(и)л(о)сти, іако то до молодшого, писали, абых и іа ку в(а)шои м(и)л(о)сти г(о)с(по)д(а)рю н(а)шому м(и)л(о)стивому (0 том писал. М, м(и)л(о)стивыи г(о)с(по)д(а)рю, ьако то наменшии слуга в(а)шое м(и)л(о)сти, не видевши в том жадного листа в(а)шое м(и)л(о)сти г(о)с(по)д(а)рьского, леч на их м(и)л(о)сти писаньє, старших моих, до в(а)шои м(и)л(о)сти г(о)с(по)д(а)ря н(а)ш(о)го м(и)л(о)стивого67 \того (О том был есми послал служебника моего с тым листом до в(ашеи) м(илости) г(о)с(по)д(а)ря нашого (О тправил +68/. + Ино, \г(о)с(по)д(а)рю/, за тым приехал до мене каноник69 \краковз/ки \Мкуб/ Сташковскииж и поводил мні, што ж тьіє послы вжо Ют в(ашеи) м(илости) до Вилни пришли, а так, м(и)л(о)с(тивыи) г(о)с(по)д(а)рю, естли бы тот посол папежскии до него шол с короною, або ему (Обіцуючи корону; в(а)шои м(и)л(о)сти г(о)с(по)д(а)рю н(а)шому м(и)л(о)стивому покорне низко чолом бью, абы в(а)ша м(и)л(о)сть рачили казати70 \того посла папежского здісе71/ загамовати, а до того непршателя в(а)шое м(и)л(о)сти не пропускати и того боронити так, аж бы Юн, неприател в(а)шое м(и)л(о)сти, не был корунован, для тоє причины, иж єсть превротныи, и не толко слова, але и присяги своее не держит, іако ж, м(и)л(о)стивыи г(о)с(по)д(а)рю, через докончанє и присяги свои зрадливе немало панствъ в(а)шое м(и)л(о)сти посел, и пишется титулом тых панствъ в(а)шое м(и)л(о)сти (Отчизных, (О которыє в(а)ша м(и)(о)сть с ним валку ведете. И єстли бы, м(и)л(о)стивыи г(о)с(по)д(а)рю, Юн неіако черес свою72 \превротность73/ || [71v] міл корунованым паном зостати, а в(а)шои м(и)л(о)сти г(о)с(по)д(а)рем н(а)шим прирожоным а з віку корунованым мел бы ровным братом ся меновати, рачте в(а)ша м(и)л(ость) г(о)с(по)д(а)рь н(а)шь м(и)л(о)стивыи а мудрыи то высокостью разуму в(а)шое м(и)л(о)сти (Огорнути, єстли то будет с пожиточным в(а)шое м(и)л(о)сти г(о)с(по)д(а)рьским и посполитым земским. А в котором теж паниженнью тоє панство в(а)шое м(и)л(о)сти (Отчизноє Великоє кн(я)зьство Литоескоє зостанет, котороє з давных часов зацненшое и в лепшом (Ославеню єсть, нижли Кн(я)зьство Москоескоє, бо, м(и)л(о)стивын г(о)с(по)д(а)рю, Кн(я) зьство Москоескоє ц(а)рь заволзкин руским кн(я)жатом даивал держати по годом немніи так, іако и в(а)ша м(и)л(о)сть г(о)с(по)д(а)рь наш кому з ласки74 або волости свои даєте. Чого ж, м(и)л(о)стивын г(о)с(по)д(а)рю, назнама не толко сын теперешнег(о) ц(а)ря заволзскогоз, который ц(а)рем єсть, але и (о(те)ць єго“, которыи тых часов у в(а)шон м(и)л(о)сти руках, того титулу єму не (Опустил, а завжды єго холопом заветь. И коли (Он, м(и)л(о)стивын г(о)с(по)д(а)рю, таковым, іако бы міл ку короне прийти, а в(а)шон м(и)л(о)сти г(о)с(по)д(а)рю н(а)шому м(и)л(о)стивому ровным бытн. А пакли ж бы, м(и)л(о)стивын г(о)с(по)д(а)рю, єго то не міло минуть, а мел бы коронованым паном зостатн; не вем, аж бы за тым не пришол в бол шин пыхъ и не прагнулъ на столец рускин -- на Киев, которыи тых часов єсть в моци в(а)шое м(и)л(ости) г(о)с(по)д(а)ря н(а)ш(о)го м(и)л(о)стивого. М.ко ж вжо пишет ся г(о)с(по)д(а)рем всеьа Руси, не маючи в себе столца руского, и чого ж Боже не дан, аж бы не была большага шкода, нижли пожиток, для тоє причины, єстли бы через таковоє посолство в(а)шон м(и)л(о)сти г(о)с(по)д(а)рю н(а)шому м(и)л(о)стивому мир с нимъ мел ся статн. Вшак же в(а)ша м(и)л(о)сть г(о)с(по)д(а)рь н(а)шь м(и)л(о)стивын а мудрын відаєте, што с тым маєте вчинити, как будет з вашон м(и)л(о)сти г(оспо)д(а)рским добрым и посполитым пожиточным земским. Нижли ю, м(и)л(о)стивын г(о)с(по)д(а)рю, іако то наменшин слуга в(а)шое м(и)л(о)сти на писаньє паное их м(и)л(о)сти рад в(а)шое м(и)л(о)сти, старших моихъ, до в(а)шон м(и)л(о)сти г(о)с(по)д(а)ря || [72] н(а)ш(о)го м(и)л(о)стивого (О том пишу, што ся мні, наменшому слузе в(а)шое м(и)л(о)сти, видело. А вед жо то все єсть на воли в(а)шон м(и)л(о)сти г(о)с(по)д(а)ря н(а)шого м(и)л(о)стивого.⁶⁰ Инициальная буква размером в две строки.

⁶¹ В рукописи: полом.

⁶² Далее зачеркнутый текст: пишу, єсти бы, м(и)л(о)стивыи г(о)с(по)д(а)рю, так было. Исправление другим почерком написано над перечеркнутым текстом и далее вдоль правого края листа.

⁶³ Предложение (до точки с запятой), которое следует после знака «+», написано на нижнем поле л. 72 под знаком вставки.

⁶⁴ Далее зачеркнуто: в(ашеи) м(илости) .

⁶⁵ Далее зачеркнуто: тых послов папежских там.

⁶⁶ Фраза написана другим почерком.

⁶⁷ Далее зачеркнуто: несправедливость.

⁶⁸ Слово написано другим почерком.

Примечания:

а) Снгнзмунд Старый (1467--1548); б) Ян, княжнч лнтоескнй (1499--1538), внебрачный сын Снгнзмунда Старого [Swiezawski]; в) Альберт Гаштольд (f 1539) [Kuzminska, 1927; Kuzminska, 1928; Pociecha]; г) Джованнн Франческо да Потенца, епнскоп Скары (Швецня) (Ioannes Franciscus Cina de Potentia) [Россня в первой половнне XVI в., с. 294--295, прнмеч. 33]; д) Клнмент VII (1478--1534); е) Дмнтрнй Гераснмов (после f 1536) [Казакова]; ё) Васнлнй III (1479--1533); ж) Якуб Сташковскнй (пол. Jakub Staszkowski; лнт. Jokubas Staskovskis) (f 1536/1537), в то же время заннмал должность пнсаря внленского епнскопа Яна [Alisauskas etc., Nr. 591, p. 112]; з) Шейх-Айдар. Именно он в конце 1524 г. в сношеннях с Лнтвой н Польшей тнтуловался заволжскнм н ногайскнм царем: «...от Шнх Андара, царя [за]волского н наганского» (LM. Kn. 7. Nr. 236.1. P. 435). Вероятнее всего нменно его в 1523 г. в Астраханн сверг «без наган» Хусейн, сын Джаннбека [Зайцев, 2006, с. 93--96, 99]; н) Шейх-Ахмед (f 1528/1529) [Зайцев, 2004; Варонін, с. 127-149].

Литература

1. Варонін В. А. З псторыв узаемаадносін Вялікага Княства Літоускага з татарамі у канцы XV -- першай трэц XVI стст.: Хан Шыг-Ахмат // Studia Historica Europae Orientalis = Исследования по истории Восточной Европы. Минск, 2011. Вып. 4. С. 127--149.

2. Волков С. С. Эмоционально-экспрессивные средства частной переписки XVII в. // Историческая лексикология и лексикография. СПб., 2010. Вып. 8. С. 7--14.

3. Граля И. Дьяки и писари: аппарат управления в Московском государстве и Великом княжестве Литовском (XVI -- начало XVIII века) // От Древней Руси к России нового времени. Сборник статей. К 70- летию Анны Леонидовны Хорошкевич. М., 2003. C. 148--164.

4. Груша А. І. Канцылярыя Вялікага княства Літоускага 40-х гадоу XV -- першай паловы XVI ст. Мінск, 2006. 215 с. ⁷⁴ Далее зачеркнуто: своее замки.

5. Груша А. И. Зачем документы «зашивали»? Об одной внешней форме документов в Великом Княжестве Литовском в конце XIV -- первой половине XVI в. // Гістарьічна-археалагічньї зборнік. Мінск, 2017. Вып. 32. C. 164-175.

6. Груша А. И. Кризис доверия? Появление и утверждение правового документа в Великом Княжестве Литовском (конец XIV -- первая треть XVI в.). М., СПб., 2019. 608 с.

7. Зайцев И. В. Шейх-Ахмед -- последний хан Золотой Орды (Орда, Крымское ханство, Османская империя и Польско-Литовское государство в начале XVI в.) // Между Москвой и Стамбулом. Джучидские государства, Москва и Османская империя (нач. XV -- пер. пол. XVI вв.). Очерки. М., 2004. С. 99--120.

8. Зайцев И. В. Астраханское ханство. 2-е изд., испр. М., 2006. 303 с.

9. Зимин А. А. Переписка старцев Иосифо-Волоколамского монастыря с Василием III // Лингвистическое источниковедение. М., 1963. С. 131--135.

10. Зимин А. А. Россия на пороге нового времени. (Очерки политической истории России первой трети в.). М., 1972. 452 с.

11. Казакова Н. А. Дмитрий Герасимов (Митя Толмач, Митя Малый) // СККДР. Л., 1988. Вып. 2. Ч. 1. С. 195--196

12. Каштанов С. М. Русская дипломатика. М., 1988. 229 с.

13. Копреева Т. Н. Обзор польских рукописей Государственной Публичной библиотеки (Собрание П. П. Дубровского) // Труды Государственной Публичной библиотеки имени М. Е. Салтыкова- Щедрина. Л., 1958. Т. V (8). С. 137--165.

14. Кром М. М. Введение // Радзивилловские акты из собрания Российской национальной библиотеки: первая половина XVI в. / Сост. М. Кром. М.; Варшава, 2002. (Памятники истории Восточной Европы. Источники XV--XVII вв. = Monumenta historica res gestas Europae orientalis illustrantia. Fontes XV -- saec.). С. 5--22.

15. Накадзава А. К проблеме происхождения и эволюции этикетных формул «поклон» и «челобитье»

16. в Древней Руси // ТОДРЛ. СПб., 2016. Т. 64. С. 653--677.

17. Новохатко О. В. Россия. Частная переписка XVII века. М., 2018. 663 с.

18. Панкратова Н. П. Элементы эпистолярной традиции в частной переписке XVII века // Исследования по лингвистическому источниковедению. М., 1963. С. 134--143.

19. Панкратова Н. П. Из истории частной переписки на Руси // Изучение русского языка и источниковедение. М., 1969. С. 127--155.

20. Пирлинг О. Россия и папский престол / Пер. с фр. В. П. Потемкина. М., 1912. 452 с.

21. Полехов С. В. Наследники Витовта. Династическая война в Великом княжестве Литовском в 30-е годы XV века. М., 2015. 709 с.

22. Полехов С. В., Зайцев И. В. Два послания Менгли-Гирея I киевскому воеводе Юрию Миколаевичу Радивилу (1512--1513 гг.) // Золотоордынское обозрение. 2019. Т. 7. № 4. С. 720--732. DOI 10.22378/2313-6197.2019-7-4.720-732

23. Россия в первой половине XVI в.: взгляд из Европы / Сост., автор вводных статей, примечаний, указателей О. Ф. Кудрявцев. М., 1997. 408 с.