Княжеские дары в Древней Руси: символические формы коммуникации и репрезентации власти

В качестве дара дважды упоминается и дорогая златотканая материя - фофудья (греч. фоифоиЗбт^). По сообщению ПВЛ, византийский император Лев VI Мудрый преподнес фофудью в числе прочих даров киевскому князю Олегу в 911 г. ПСРЛ. Т. 1. Стб. 37-38. В следующий раз фофудья вместе с шелком («паволокы») и беличьими мехами («:шрничГ. бГль») упоминается в качестве дара Владимира Мономаха населению Вышгорода по случаю перенесения мощей Бориса и Глеба в 1115 г. Там же. Стб. 290.

Несколько раз говорится о княжеских дарах мехами. Так, например, меха «скора» встречаются в упомянутом выше сообщении 945 г. о заключении мира между Игорем и Византией Там же. Стб. 54.. Меха вместе с рабами и воском в Х - начале ХІ в. имели большой спрос на византийских и восточных рынках, где меха являлись показателем высокого статуса и престижа.

Под 1015 г. в качестве княжеских даров Святополка Владимировича (Ярополчича) киевлянам единственный раз упоминаются княжеские плащи («корзна»): «Стополкъ же шканныи нача кнлжити КъхсвГ. созв^авъ люди нача дагати швГмъ корзна. а другъ1^м кунами. и раздай множьство»⁸⁸. Учитывая, что княжеский плащ - корзно - достаточно дорогой элемент одежды, вероятно, этот дар Святополка был адресован не широким слоям населения (им, видимо, достались серебряные монеты-куны), а небольшому количеству людей - местному боярству, которое выступало на его стороне в борьбе с Ярославом Владимировичем.

Несколько раз в качестве княжеских даров выступает княжеская одежда - «портъ1». В «Поучении» Владимира Мономаха князь упоминает о дарах, которые он преподнес после заключения мира половцам. Помимо «скота много» (в значении крупного рогатого скота), Мономах подарил печенегам «многъ1 портъ1 своі»⁸⁹. «Порты» упоминаются при вручении даров Изяслава Мстиславича венграм в 1151 г., «порты» дарит венгерскому архиепископу в 1152/1153 г. Владимир Володаревич⁹⁰. В 1154 г. после смерти киевского князя Вячеслава Владимировича его сын Ростислав раздает киевлянам имущество покойного отца, в числе которого также было княжеское одеяние - «портъ1»⁹¹.

Оружие в качестве дара, символизирующего заключение договора или союза, фигурирует в сообщениях, посвященных периоду правления Святослава Игоревича (сообщения 968 и 971 гг.). Оружие приобретало сакральный смысл и в представлениях дружинной элиты обладало магическими свойствами [Долгов, с. 49]. В скандинавском героическом эпосе «Старшая Эдда», в Речах Высокого, оружию как дару придается особое значение⁹².

Скандинавские этические нормы, по всей видимости, существенно не отличались от представлений дружинной руси Х в. Достаточно привести в качестве примера сообщение ПВЛ об упреке Игоревых воинов своему князю, что они, в отличие от дружинников воеводы Свенельда, недостаточно обеспечены одеждой и оружием⁹³.

Из пищи в качестве даров упоминаются овощи (907, 996 гг.), вина (907 г.), мед, хлеб, мясо, рыба, квас (996 г.)⁹⁴. В большинстве случаев пища раздается князем или княжескими слугами подвластному населению. Данные действия формируют позитивный образ правителя как гаранта общественного благополучия.

Дважды в качестве даров упоминаются кони (1151 и 1159 гг.)⁹⁵. Оба сообщения описывают дары во время пира между князьями. Особенно показательно выглядит сообщение 1159 г., где при описании пира и дарообмена между Ростиславом Мстиславичем и Святославом Ольговичем упоминаются вещи, экзотические для древнерусских земель. Помимо (шкур?) соболей, горностаев, песцов, Ростислав одарил Святослава Ольговича «белыми волкы. и<ръ1бьими зубъ1» (моржовыми клыками). Ответными дарами Святослава Ольговича были кони, седла и барс: «тогда же Ростиславъ позва Стослава к собі на шбідк Стославъ же іха к нему безо вслкого извіта. и бъ1^с же радость во тъ днъ межю има. и дарове мнози. да бо Ростиславъ Стославу соболми и горностаими. и черными кунами. и песци и белыми волкы. и рыбьими зубы. на заоутрие же. позва. Стославъ. Ростислава к собі на шбЪдъ. и тако. быста весела па^ч вчерашнего дни да Стославъ Ростиславу пардусъ. и два конл борза. оу ковану сідлу. и тако розидостасл оу своиси»⁹⁶.

Таким образом, в Древней Руси процесс дарения и дарообмена происходил преимущественно внутри династии Рюриковичей: как между представителями одной семейной линии, так и между представителями различных семей одной династии (Мономашичами, Ольговичами, старшими Ярославичами). Основной целью даров в среде Рюриковичей было установление мира, заключение политических союзов или поддержание союзнических отношений. Зачастую вручение даров являлось демонстрацией престижа и властного статуса князя.

Также летописи указывают на множество случаев вручения даров и дарообмена между Рюриковичами и правителями других христианских государств: византийскими императорами, венгерскими, польскими и чешскими королями. Целью одаривания в данных случаях является заключение торговых, политических или военных союзов. Неоднократно упоминаются вручения даров русскими князьями половцам с целью заключения мира или предотвращения нападения на южнорусские земли. Как подтверждение договорных отношений княжеские дары вручались тюркскому объединению черных клобуков, которые выступали в качестве федератов русских князей на границе со Степью.

Вручение даров являлось важнейшим средством поддержания устойчивых связей князя со своими приближенными (дружиной), а также с рядовым населением.

В первом случае раздача даров воспринималась получателями как приобщение к удаче и славе своего правителя. Основным проявлением позитивного образа князя являлась его щедрость в противовес скупости и стремлению к накопительству.

Княжеские дары были важной составляющей взаимоотношений князя и горожан. В домонгольской Руси вечевые собрания, включавшие в себя широкие слои свободного населения городов, в нередкие периоды недовольства княжеской властью представляли серьезную угрозу для самих князей. Дары князя горожанам, а также устраиваемые пиры являлись одним из проявлений договорных отношений между князем и городским населением.

На положительном образе князя как источнике общественного благосостояния сказывается раздача даров церкви и малоимущим людям. Во время раздачи даров монастырям, духовенству, «нищим и убогим» княжеские дары выступают связующим звеном коммуникации правителя с высшими силами, а также обеспечивают поддержку княжеской власти со стороны церкви.

Как правило, вручение даров или обмен дарами происходили на пирах. Социальный институт пира в данном случае являлся важнейшим местом налаживания и поддержания социальных связей, центром демонстрации власти и престижа.

Материальная составляющая вручаемых даров весьма разнообразна. При описании периода Х - первой половины ХІ в., когда речь идет об обмене дарами между киевскими князьями и византийскими императорами, в числе предметов фигурируют товары, характерные как для византийского импорта на земли Руси - золото, серебро, предметы роскоши, шелк, так и товары, поставляемые с территории Руси на византийские рынки - рабы, воск, меха. Также, согласно представлениям летописцев, для дохристианского периода в качестве даров могло использоваться оружие.

В период ХІ-ХІІ вв. значительная часть даров состоит из золотых или серебряных изделий - дорогая утварь, гривны. Среди княжеских даров в сообщениях часто фигурирует одеяние или дорогой материал - шелк, фофудья, порты, корзна. Во время раздачи даров населению используется пища, что зачастую соотносится с устраиваемыми княжескими пирами.

Таким образом, анализ восточнославянских летописных источников дает основания утверждать, что дар и дарообмен являлись одним из ключевых факторов социальной коммуникации и репрезентации власти не только в архаических коллективах и варварских обществах раннего Средневековья, но и в период древнерусской государственности ХІ-ХІІ вв.

Приложение

Упоминания о княжеских дарах (Х-ХІІ вв.) в древнерусских летописях

Литература

Бережков Н. Г. Хронология русского летописания. М., 1963. 376 с.

Груша А. Credo quia veru: аб прычыне адсутнасці пісьменнасці у варварскім грамадстве (метадалагічньї аспект) // Беларускі гістарьічньї часопіс. 2009. № 2. С. 3-14.

Гуревич А. Я. Дары. Обмен дарами // Словарь средневековой культуры. М., 2003. С. 129-134.

Гуревич А. Я. Избранные труды. Средневековый мир. СПб., 2007. 560 с. [Гуревич, 2007а]

Гуревич А. Я. Избранные труды. Древние германцы. Викинги. СПб., 2007. 352 с. [Гуревич, 2007б] Данилевский И. Н. Древняя Русь глазами современников и потомков (ІХ-ХІІ вв.). М., 1998. 398 с.

Данилевский И. Н. Повесть временных лет: герменевтические основы источниковедения летописных текстов. М., 2004. 382, [1] с.

Долгов В. В. «Волшебные мечи» в системе религиозного мировоззрения Древней Руси // Вестник Санкт-Петербургского университета. Сер. История. 2007. № 3. С. 49-54.

Кардини Ф. Истоки средневекового рыцарства. М., 1987. 360, [1] с.

Кучкин В. А. Ковуи: Расселение, статус, миграции // Вестник Тверского государственного университета. Сер. История. 2019. № 1 (49). С. 4-18.

Литвина А. Ф., Успенский Ф. Б. Испытание дарами на пути «из варяг в греки»: дипломатический этикет и повествовательная формула // На языке даров: правила символической коммуникации в Европе. 1000-1700 гг. М., 2016. С. 55-62.

Литвина А. Ф., Успенский Ф. Б. Похвала щедрости, чаша из черепа, золотая луда... Контуры русско- варяжского культурного взаимодействия. М., 2018. 191 с.

Лукин П. В. Праздник, пир и вече: к вопросу об архаических чертах общественного строя восточных и западных славян // Одиссей. Человек в истории. Феодализм перед судом историков. М., 2006. С. 134-150.

Лукин П. В. Вече: социальный состав // Древняя Русь: очерки политического и социального строя. М., 2008. С.33-147.

Михеев С.М. Кто писал «Повесть временных лет»? М., 2011. (Славяно-германские исследования. Т. 6). 280 с.

Мосс М. Общества. Обмен. Личность. Труды по социальной антропологии. М., 2011. 413, [2] с.

Толочко А. П. Очерки начальной руси. Киев; СПб., 2015. 336 с.

Турилов А. А. Образ правителя в летописных «некрологах» ХІ-ХІІІ вв. // Репрезентация верховной власти в средневековом обществе (Центральная, Восточная и Юго-Восточная Европа). Тезисы докладов. М., 2004. С. 86-89.

Фроянов И. Я. Киевская Русь. Очерки социально-политической истории. Л., 1980. Ч. 2. 256 с.

Цукерман К. Наблюдение над сложением древнейших источников летописи // Collectanea borisoglebica. Paris, 2009. P. 183-306.

Шахматов А. А. Разыскания о русских летописях. М., 2001. 878, [1] с.

Щавелев А. С. Славянские легенды о первых князьях. М., 2007. 270, [1] с.

Modzelewski K. Barbarzynska Europa. Warszawa, 2004. 519 s.

References

Berezhkov, N. G. Khronologiya russkogo letopisaniya [Chronology of Russian Chronicles]. Moscow, 1963. 376 p.

Danilevskii, I. N. Drevnyaya Rus' glazami sovremennikov i potomkov (ІХ-ХІІ vv.) [Old Rus through the Eyes of Contemporaries and Descendants (9^th - 12^th Centuries)]. Moscow, 1998. 398 p.

Danilevskii, I. N. Povest' vremennykh let: germenevticheskie osnovy istochnikovedeniya letopisnykh tekstov [The Tale of Bygone Years: Hermeneutic Foundations of Source Studies of Chronicle Texts]. Moscow, 2004. 382, [1] p.

Dolgov, V. V. “Volshebnye mechi” v sisteme religioznogo mirovozzreniya Drevnei Rusi [“Magic Swords” in the System of Religious Worldview of Old Rus]. In VestnikSankt-Peterburgskogo universiteta. Ser. Istoriya. 2007. No. 3. Pp. 49-54.

Froyanov, I. Ya. Kievskaya Rus'. Ocherki sotsial'no-politicheskoi istorii [Kievan Rus. Essays on Social and Political History]. Leningrad, 1980. Part 2. 256 p.

Grusha, A. Credo quia veru: ab prychyne adsutnastsі pіs'mennastsі v varvarskm gramadstve (metadalagkhny aspekt) [Credo Quia Veru: the Reason for the Lack of Literacy in a Barbaric Society (Methodological Aspect)]]. In Belarusklglstarychny chasopls. 2009. No. 2. Pp. 3-14.

Gurevich, A. Ya. Dary. Obmen darami [Gifts. Gift Exchange]. In Slovar srednevekovoikul'tury.Moscow, 2003. Pp. 129-134.

Gurevich, A. Ya. Izbrannye trudy. Srednevekovyi mir [Selected Works. The Medieval World]. Saint Petersburg, 2007. 560 p. [Gurevich, 2007a]

Gurevich, A. Ya. Izbrannye trudy. Drevnie germantsy. Vikingi [Selected Works. The Ancient Germans. Vikings]. Saint Petersburg, 2007. 352 p. [Gurevich, 2007b]

Kardini, F. Istoki srednevekovogo rytsarstva [The Origins of Medieval Chivalry]. Moscow, 1987. 360, [1] p.

Kuchkin, V. A. Kovui: Rasselenie, status, migratsii [Kovui: Settlement, Status, Migrations]. In Vestnik Tverskogo gosudarstvennogo universiteta. Ser. Istoriya. 2019. No. 1 (49). Pp. 4-18.

Litvina, A. F., Uspenskii, F. B. Ispytanie darami na puti “iz varyag v greki”: diplomaticheskii etiket i povestvovatel'naya formula [The Test of Gifts on the Way “from the Vikings to the Greeks”: Diplomatic Etiquette and Narrative Formula]. In Na yazyke darov: pravila simvolicheskoi kommunikatsii v Evrope. 10001700 gg. Moscow, 2016. Pp. 55-62.

Litvina, A. F., Uspenskii, F. B. Pokhvala shchedrosti, chasha iz cherepa, zolotaya luda... Kontury russko- varyazhskogo kul'turnogo vzaimodeistviya [Praise of Generosity, a Bowl of Skulls, Golden Luda... The Contours of Russian-Varangian Cultural Interaction]. Moscow, 2018. 191 p.

Lukin, P. V Prazdnik, pir i veche: k voprosu ob arkhaicheskikh chertakh obshchestvennogo stroya vostochnykh i zapadnykh slavyan [Celebration, Feast and Veche: on the Question of Archaic Features of the Social System of the Eastern and Western Slavs]. In Odissei. Chelovekv istorii. Feodalizmperedsudom istorikov. Moscow, 2006. Pp. 134-150.

Lukin, P. V Veche: sotsial'nyi sostav [Veche: Social Composition]. In Drevnyaya Rus': ocherkipoliticheskogo i sotsialnogo stroya. Moscow, 2008. Pp. 33-147.

Mikheev, S. M. Kto pisal “Povest' vremennykh let”? [Who Wrote The Tale of Bygone Years?]. Moscow, 2011. (Slavyano-germanskie issledovaniya. Vol. 6). 280 p.

Modzelewski, K. Barbarzynska Europa. Warszawa, 2004. 519 s.

Moss, M. Obshchestva. Obmen. Lichnost'. Trudy po sotsial'noi antropologii [Societies. Exchange. Personality. Proceedings on Social Anthropology]. Moscow, 2011. 413, [2] p.

Tolochko, A. P. Ocherki nachal'noi rusi [Essays on Initial Rus]. Kiev; Saint Petersburg, 2015. 336 p.

Tsukerman, K. Nablyudenie nad slozheniem drevneishikh istochnikov letopisi [Observation of the Composition of the Oldest Sources of the Annals]. In Collectanea borisoglebica. Paris, 2009. Pp. 183-306.

Turilov, A. A. Obraz pravitelya v letopisnykh “nekrologakh” XI-XIII vv. [The Image of the Ruler in the Annalistic “Obituaries” of the 11^th - 13^th Centuries]. In Reprezentatsiya verkhovnoi vlasti v srednevekovom obshchestve (Tsentralnaya, Vostochnayai Yugo-VostochnayaEvropa). Tezisy dokladov.Moscow, 2004. Pp. 86-89. Shakhmatov, A. A. Razyskaniya o russkikh letopisyakh [Searches in Russian Chronicles]. Moscow, 2001. 878, [1] p.

Shchavelev, A. S. Slavyanskie legendy o pervykh knyaz'yakh [Slavic Legends of the First Princes]. Moscow, 2007. 270, [1] p.

Размещено на Allbest.ru