"Птицеголовые" или "конноголовые" скипетры — реальная или фальшивая дилемма

В глобальном масштабе создание специализированных структур скотоводческого хозяйства на великой венгерской низменности, со значительной ролью лошадей, а также стад крупного рогатого скота и овец Характерной чертой погребального ритуала по обряду ингумации на могильниках типа Мезочат, было помещение в могилах, приношений в виде мясной пищи, в основном -- огузков и туш мелкого и крупного рогатого скота., было полным новшеством, оказавшим значительное влияние на общественно-культурные процессы в южной части Центральной Европы Значение специализированного коневодства до. Именно в этой среде появились бронзовые скипетры, увенчанные изображением головы лошади, изначально представленной в «портретной» натуралистической манере. Они одновременно выражали два аспекта происходивших процессов. С одной стороны, в символической форме канонизированного изображения головы лошади, выявляли состояние культурного «увлечения» полезностей животного стигла своеобразного пика в рамках векерзугской культуры (Kmetova 2013, p. 247--258; 2014). Коней, которых разводили на Альфельде, ценили как быстрых рысаков для гонок на колесницах (бигах), как в гальштатской среде, так и у адриатических венеттов, и даже в Спарте (Harmatta 1968, p. 153--157; Хохоровски 2017, c. 238, 239). и значительность общественно-экономических последствий этого новшества. Действительность этого рода, обычна, «повседневна» у скотоводческих обществ великой Степи -- здесь экзотическая, несомненно, создавала особое влияние на менталитет местного оседлого населения с традициями земледелия и стационарного животноводства, которое принимало участие в процессах этой трансформации. Второй аспект явления, это функция скипетров, как знаков престижа и высокого социального положения, показателй -- в характерном для степного мира виде -- существования четкой системы признаков социальной иерархии. Скипетр на поясе и -- при необходимости --в руке, указывал на ранг предводителя с высоким социальным и материальным положением, как «владителя и повелителя коней», в виде «Herrn der Pferde», согласно К. Метцнер- Небелсик (Metzner-Nebelsick 2002, p. 467), что, вероятно, также соответствовало положению скифского «скипетроносца», упомянутого в декрете в честь Протогена Дллшська 1961, с. 46, 47; Ильинская 1968, с. 156; Jacob-Frisen 1968, S. 73), т. е. военачальника.

Феномен культурного «увлечения» лошадьми и их разведением, создавший -- в среде пользователей «конноголовых» скипетров и узды с псалиями типа Дунакемлед -- иконографические изображения, возведенные в ранг магического символа, подтверждается также на территории Карпатского бассейна находками подвесок в виде лошади (рис. 28). В основном это случайные находки, поэтому их хронологическая позиция может вызывать сомнения. Тем не менее, наличие такой подвески в погребальном «комплексе» из Батина (возможно урновым), опубликованном К. Метцнер-Небелсик (Metzner-Nebelsick 2002, S. 623, 624, Kat. 2), в котором известна и шпилька с вазообразной головкой, датирующаяся периодом HaB (рис. 29), может свидетельствовать о такой связи. К анаили отверстие для ремешка.

Существенным фактором общественно-культурного «увлечения» физическими преимуществами лошадей, были, несомненно, их мобильность и выносливость, что привело к их массовому использованию как для упряжи, так и для верховой езды, особенно для повышения боевой эффективности. Конные воины становятся с этого времени, обычным явлением в гальштатской среде, о чем свидетельствуют многочисленное изображения вооруженных всадников в памятниках круга «ис- скуства ситул» (Lucke, Frey 1962, Taf. 14, 17, 54, 55, 63, 64).

Рис. 28. Бронзовые подвески / брелоки в виде коня: 1--6 -- Батина; 7, 8 -- Далй; 9 -- Себени; 10 -- Секеш- фехервар; 11 -- Брно-Обжаны, погребение 6; 12 -- Скерешово; 13, 14 -- Бенгрия, беспаспортные находки; 15 -- Бужору (по: 1, 2 -- Hoernes 1917; 3--8, 15 -- Metzner-Nebelsick 2002; 9, 10, 12--14 -- Kemenczei 2005; 11 -- Podborsky 2006)

Вероятно, их носили на шее как своего рода вотивные амулеты или нанизывали на ремешок как брелок. Некоторые из этих подвесок-брелков в виде лошади, независимо от их небольшого размера, имеют четко смоделированную короткую стоячую гриву и торчащие уши (рис. 28: 1, 3, 7, 11, 13), характерные для внешнего вида их «природных прототипов».

Изображением головы лошади на массивной шее заканчивается каждый из четырех псали- ев, составлявших единый комплект (рис. 31:

Рис. 29. Батина, предположительный инвентарь погребения (?) фазы HaB (по Metzner-Nebelsick 2002)

логичному выводу может также привести и наличие подобной подвески-брелока в инвентаре кургана культуры Басараби в местности Бужору (Bujoru) (рис. 30), на юге Румынии (Moscalu, Beda 1991, S. 197--218; Metzner-Nebelsick 2002, S. 334, 335, Abb. 156). Хотя это погребение расположено за пределами Карпатского бассейна, присутствие в его инвентаре украшений узды, стилистически относящихся к находкам «киммерийского горизонта» в Центральной Европе, также подчеркивает эту связь. Подвески в виде лошади имеют петельку для подвешивания, а также украшение узды из т. н. «клада» в Стилфрид (Willvonseder 1932, Taf. I: 2, 4--6; Kaus 1989, Taf. 1: 11; 2: 8--11).



Рис. 30. Бужору; инвентарь из кургана культуры Басараби (по Metzner-Nebelsick 2002)

Головкой коня украшены и концы золотых браслетов (рис. 31: 10), относящиеся, согласно Т. Кемен- цеи (Kemenczei 1995, Abb. 2: b, с), к горизонту кладов Михалков -- Бешенисег-Фокору -- Даль (Mihalkiv -- Besenyszog-Fokoru -- Dalj; Chochorowski 1993, p. 238). Несомненно, силуэт лошади представляет также собой спинка застежки-фибулы из Батина (рис. 31: 9; Hoernes 1917, Abb. 8) Этот вид мелких «конеобразных» фибул распространяется на протяжении гальштатского периода (Metzner-Nebelsick 2007, S. 707--735).. Форму лошади со стоящей гривой и торчащими ушами имеют псалии итальянских удил типа Ветулоня (рис. 31: 6--8; von Hase 1969, Taf. 5: 55; 6: 56, 57). Они являются в Этрурии свидетельством влияний с территории Карпатского региона, основой которых было распространение -- через адриатические территории венетов севернее Caput Adrie -- пород скаковых лошадей, выведенных на Альфельде (Bokonyi 1983, p. 335, 336) Хорошо подтвержденными являются тесные контакты населения Венгерской низменности (особенно векерзугской культуры) с территориями окружения юго-восточных Альп, достигающими земель, населенных в древности энетами (венетами), к северу от Адриатического моря и даже северной Италии (Chochorowski 1985a, S. 247--254, Taf. 5; Terzan 1998, S. 521--536). Не подлежит сомнению, что Венгерская низменность была ис-. Вместе с ними сюда проникли тоже металлические элементы упряжи и способы взнуздания (Chochorowski 1993, p. 77). Находка псалиев этого типа (рис. 31: 5), известна также из бывшего комитата Золиом (Zolyom -- ныне район Банска-Бистрица в центральной Словакии), в северной части Карпатского бассейна (Kemenczei 2005, Taf. 56: H).

Рядом с изображениями коней, в зооморфной пластике как бронзовой, так и глиняной, известной в изучаемой культурной среде, существуют здесь также изображения других скотоводческих животных, например, рогатого быка (Metzner-Nebelsick 2002, Taf. 14: 14; Kemenczei 1995, Abb. 2: а), а также барана с подогнутыми рогами (рис. 32). Если мотив быка имеет в центральноевропейской иконографии этого периода более универсальный характер (Patek ходным пунктом селективного разведения быстрых рысаков, выращиваемых также энетами. Эхо этого явления докатывается до времен Страбона [V: I, 4], который упоминает, что у энетов была «слабость к разведении коней», которые [V: I, 9] «более отличаются быстроходностью, нежели красотой». Результатом этих контактов было, среди прочего, распространение вплоть до северной Италии, низко- и среднерослых пород лошадей, происходящих от тарпана (Terzan 1995, S. 93; Dular 2007, S. 737--752; Kmetova 2014, p. 214-- 218, 255--257), которые через территории энетов и фактории Адрия и Спина, у устья р. По, попадали в Грецию, где с VII в. до н. э. пользовались репутацией быстрых и победоносных на скачках рысаков (Harmatta 1968, p. 153--157).



Рис. 31. Мотив коня (конской головы) в бронзолитейном производстве переходного времени от эпохи бронзы к железному веку в Карпатском бассейне и его окружении: 1--4 -- Штиллфрид; 5 -- окрестности Банска Быстрица, бывший комитат Эолиом; 6 -- Бетулония; 7, 8 -- Италия, беспаспортные находки; 9 -- батина; 10 -- Трансильвания, беспаспортная находка (по: 1--4 -- Kaus 1989; 5, 10 -- Kemenczei 2005; 6--8 -- von Hase 1969; 9 -- Hoernes 1917)



Рис. 32. Мотив барана в бронзолитейном и гончарном производстве переходного времени от эпохи бронзы к железному веку в Карпатском бассейне: 1 -- Батина; 2 -- Венгрия, беспаспортная находка; 3, 4 -- Даль (1, 3, 4 -- по Metzner-Nebelsick 2002) 1993, Abb. 65: 1--3; 74: 1--3; Podborsky 2006, p. 319, Abb. 94; 95; 103; Pl. 86: 25--29; 88: 3), to изображения барана относится -- в пределах Карпатского бассейна -- к менее популярным.

Их присутствие в составе иконических символов магического мышления, укоренившегося в менталитете населения низовых территорий среднего течения Дуная в раннем железном веке, также отражало реалии повседневной жизни. Неслучайно, характерной чертой погребального обряда на некрополях типа Мезо- чат, было присутствие в захоронениях приношений мясных блюд, в основном огузков и туш говядины и баранины (Patek 1974, S. 342; 1993, Abb. 18--25). все это указывает на заселение венгерской низменности этническим суперстратом, тождественность которого была насыщена различными поведениями, типичным для степных, пастушеских общественно-культурных формаций.

Для полноты этой картины следует тоже упомянуть переданные Геродотом (V: 9) этнографические сведения о народе сигиннов, которые -- согласно «Аргонавтике» Аполлона Родосского (ок. 295--215 гг. до н. э.) -- заселяли, скорее всего, «Лаврийскую равнину», т. е. равнины среднего течения Дуная (Хохоровски 2017, с. 234, 235). Это касается, в частности, породы лошадей, выращиваемой сигиннами: «Кони у сигиннов, как говорят, покрыты по всему телу косматой шерстью в пять пальцев длины. [Кони эти] маленькие, низкорослые и слишком слабосильные, чтобы возить на себе человека. Запряженные же в повозку, они бегут очень резво. Поэтому люди в этой стране ездят на колесницах» (Геродот V: 9). Повествование Геродота достоверно и в отношении факта разведения сигиннами лошадей, с чертами типичными для тарпанов, а также особенной роли телег или колесниц (?), используемых, по всей видимости, не только для перевозок (Bokonyi 1954, p. 104--109).

Конские погребения с повозками, известные в этой среде из могильника Сентеш-Векерзуг (Parducz 1952, Pl. XLII: 1, 2; L: 1, 2), подчеркивают символическое значение этого рода средства передвижения в общественно-ритуальных поведениях, возводя их до уровня культурного идентификатора. В четвертой песне «Аргонавтики» Аполлона Родосского (IV; 316--327), поэт вспоминает тоже местных пастухов, которые при виде судна Аргонавтов в страхе «покинули безмерные стадо». «Бесчисленные стада» сигиннов выпасанные на равнинах среднего течения Дуная, как элемент этно-географических знаний древних писателей первой половины IV в. до н. э., т. е. со времен уже растущего давления кельтов на северные Балканы, можно образно рассматривать как завершение исторического эпизода, символическое начало которого отмечается «коннеголовыми» скипетрами из канала Шарвиз и Турчанской котловины.

Таким образом, бронзовые скипетры на территории Карпатского бассейна -- это полностью автономное явление, появившееся здесь где-то во второй половине или конце X в. до н. э., как своего рода маркер нового общественно-культурного строя / порядка. Его чертами являлись: пастушеская модель скотоводческого хозяйства с существенной ролью селективного разведения лошадей степных пород, значение которого достигло европейской системы товарооборота (Sherratt 1993, fig. 12), а также иерархические социальные структуры с выразительными признаками статуса. Эти черты проистекали из культурной тождественности сообществ великой Степи, сформированной в специфических условиях жизни и -- достигающего иногда энеолита -- накопления жизненного опыта. Их введение (своеобразное «имплантирование») в культурный потенцял Карпатского бассейна, произошло в результате продвижения во второй половине X в. до н. э., воинственных групп степных пастухов-воинов, искавших экологические ниши, удобные для пастушеского хозяйства. Со временем они интегрировались с местным населением, привнося в процесс интеграции свой собственный состав признаков общественно-культурного поведения.

Особенно отразили свой взнос, в области скотоводства с учетом на высокого уровня коневодства, и уникальных умений как в сфере верховой езды, так в управлении лошадьми в колесничной запряжке (Chochorowski 1987, p. 190--194). Именно эти достижения стали значительным новшеством в европейском спектре экономических стратегий и за короткое время (где-то два поколения), предоставили степнякам возможность полностью интегрироваться и адаптировать в местной среде значительную часть своего «цивилизационного пакета» В случае настолько экономически благотворной и культурно привлекательной (особенно с точки зрения военного дела) инновации, процессы адаптации могли протекать очень быстрым ходом. Хорошим -- хотя и взятым из совершенно другой общественно-культурной реальности -- примером совершенно быстрой адаптации лошади и овладения соответствующими навыками (разведение, верховая езда и т. д.), является роспростронение лошадей среди индейцев американских Великих Равнин в XVII в. Первые упоминания о «захвате» лошадей у испанцев, первоначально индейцами племени юте (Ute), из Юго-Запада (Нью-Мексико, Колорадо; Palonka 2019, mapa 9.4), относятся к 30-м гг. XVII в. Уже в 1659 г. известны упоминания о конных воинах навахо (Nawaho) и юте, нападавших на испанцев, а в 60-х гг. того же столетия подобные нападения происходили и со стороны апачей (Apache). Практически, весь процесс военной адаптации лошадей совершился в течение жизни одного, максимум двух поколений воинов (Haines 1938, p. 112--117; 1964, p. 1--5). С 80--90-х гг. XVII в., после восстания индейцев пуэбло (Pueblo) против испанцев в 1680 г., произошло уже массовое распространение лошадей с Юго-.



Рис. 33. Изображения «гальштатских» конных и пеших воинов на поясной оковке из ваче (по Kromer 1986)

Это непосредственное «столкновение» феномена степных культурных традиций с цивилизационными достижениями 1 и общественными структурами населения культуры полей погребальных урн в среднем течении Дуная, оказалось -- в историческом расчете -- стимулом существенных изменений. Наиболее серьезным последствием вторжения восточноевропейских кочевников на территории Карпатского бассейна в период HaB2 (960/950--900/890/880 до н. э.), оказался кризис, произошедший в структурах культуры полей погребальных урн в бассейне среднего течения Дуная и поток прцессов, в результате которых возник новый культурный порядок -- «модель Гальштата» (Chochorowski 1993, p. 213--218). Ее основной особенностью, помимо повсеместного распространения металлургии железа и восприятия многих достижений средиземноморской цивилизации, было формирование сильных политических элит, господство которых гарантировалось структурами вооруженных формирований и распространение в широком масштабе -- хозяйственной, военной и символической (престижной) роли лошади (рис. 33). Нет сомнений в том, что образцы этих атрибутов общественно-культурной модели гальштатской протоцивилизации, как и многие элементы аристократической субкультуры Гальштата, в значительной степени были позаимствованы из культурных традиций раннеисторических кочевников Великой Степи. Гальштатский конный воин (вождь?), погребенный в могильнике гальштатской (пля- теницкой) культуры в Пжедмежице, вместе с длинным (еще бронзовым) мечом, удилами с псалями типа Дунакемлед и бронзовым скипетром (Werner 1961, S. 384, 385, Abb. 1; Vokolek 1999, p. 112--125), даже если он не происходил из среды воинов-пастухов с Подунавских равнин, представляет ярчайший пример такого синкретизма.

Типичный для мира гальштатской культуры феномен «культурного увлечения» лошадьми, даже своего рода субкультура, документированный массовым присутствием в археологическом наследии наборов железных частей упряжи (Kossack 1954, S. 111--178; Patek 1995, S. 135--148; Koch 2010, S. 139--150), также можно рассматривать как доказательство этого диагноза. В типологическом и стилистическом смысле, гальштатская упряжь, как и галь- штатский вид взнуздывания коней, восходят к традициям кочевников Великой Венгерской низменности. Об этом свидетельствует, среди прочего, клад из Фюгеда (Fugod) близ Ми- школьца, который состоит, с одной стороны, из классических элементов узды «киммерийского горизонта» (рис. 34: 1--19), в том числе бронзовых псалиев типа Дунакемлед, удил с пуговицеобразными подвесками, а также набора бронзовых фаларов и декоративных блях -- парадных украшений конской упряжи. С другой стороны, он включает (рис. 34: 20-- 29): железные псалии гальштатского типа По своей форме они похожи на весьма распространенные в ранней фазе гальштатской культуры железные псалии с прямоугольными отверствя- ми для ремешков типа Платенице (Platenice; PH 1902--1903, tabl. III: 4).

Запада на территорию великих Равнин (Cassells 1983, p. 190--196; Keyser, Klassen 2001, map 2.1; Hamalainen 2003, p. 833--862). Таким образом, полный процесс, от «захвата» лошадей индейцами Юго-Запада до их распространения на территории Великих Равнин, длился около 60--70 лет, т. е. примерно двух--трех поколений воинов. Существенную роль в этой практике сыграли индейцы юте, практикующие ранее жизнь охотни- ков-собирателей, которые равернули разведение и распределение лошадей на Великих Равнинах. Стоит добавить, что одним из важнейших элементов боевого снаряжения индейских конных воинов был топор (томагавк; McNab 2010, p. 101). За предоставление ценных информации и помощь в поиске специализированной литературы благодарю д. г. н. Радослава Палонка из Отделения археологии Нового Света Института археологии Ягеллонского университета в Кракове.

1. В том числе, примерно, стабильные поселенческие структуры с экономическими центрами -- городищами, эгалитарный социальный строй, высокий уровень бронзолитейного производства и пр., формально происходяще из типа Дунакемлед, железные (гальштатские) удила с крючковидными подвесками, а также специфический гибрид -- удила с жесткими псалиями, по форме относящимися к типу Камышеваха, но выполненными из железа и снабженные крючковидными подвесками, характерными для способа взнуздывания в гальштатской среде, и, наконец, железные же большие и мелкие фалары (Chochorowski 2009, p. 92, 93). Среди находок «киммерийского горизонта» комплекс из Фюге- да представляет более поздный горизонт кладов, уже связанный с младшим этапом фазы в настоящее время невозможно окончательно ответить на вопрос, касающийся соотношений карпатских и кавказских бронзовых скипетров, главным образом, из-за отсутствия информации о детальной хронологии отдельных находок (Metzner-Nebelsick 2002, S. 466).

Рис. 34. Клад бронзовых и железных деталей конской узды из Фюгед (по Kemenczei 1988)



НаВ3 или рубежом фаз НаВ3/НаС1 (Kemenczei 1988, S. 65--81; Chochorowski 1993, р. 191--200, гус. 41; 1995, р. 269, tabl. V; Metzner-Nebelsick 2002, S. 69). Именно в этнической среде, в которой депонировался этот клад, произошел переход в сырьевой базе от бронзы к железу -- что имело определенное значение тоже для функциональности узды -- при сохранении, однако, преемственности в формально-стилистических аспектах (Chochorowski 2009, p. 92, 93, fig. 3).

Правда, нельзя исключать их взаимосвязи, хотя определить исходную точку практически невозможно Очевидно, прав в. Р. Эрлих, считавший, что в случае существования связей между этими регионами, положительное значение имели контакты элит (Эрлих 2007, с. 192) Среднеевропейских скипетров больше, чем кавказских, но статистика в случае культурных связей может быть весьма ненадежным аргументом. Лучшим примером этого рода межкультурных связей, хронологически близких к «доскифскими» скипетрами, является роспрастанение так называемых скифских крестовидных блях. Они, несомненно, были связаны своим происхождением со скифской средой Причерноморья или Лесостепи (?) (Ольгов- ский 1995, с. 25--31; Ильюков 2016, с. 80--84), откуда происходит 8 экз. Однако наибольшую популярность (более 20 экз.), вследствие независимого типологического развития, они получили, прежде всего, в квази-скифской среде Карпатского бассейна (Chochorowski 1985, p. 95--99, Abb; Полідович 2000, с. 35--48; Hellmuth 2007, S. 66--84). Контактами элит нельзя, однако, разъяснить те-.

Рис. 35. Типолого-хронологическая схема стилистических взаимоотношений карпатских и кавказских «коннеголовых» скипетров

На современном этапе исследований более вероятным все-таки кажется мнение, что самые древние скипетры с натуралистическим видом изображения головы коня (Шарвиз, Туроч) появились в Карпатском бассейне (рис. 35) риториального масштаба и глубокого характера общественно-культурных (поселенческих, хозяйственных и пр.) изменений в Карпатском бассейне в промежутке 960/950--810/800/780 гг. до н. э. (HaB₂--HaB₃). Источники этих процессов имеют внешний характер и заключаются в динамике исторических процессов Беликой Степи.. Однако ответить на вопрос: были ли карпатские скипетры образцами для кавкаских -- почти невозможно. Это могли быть в какой то степени и конвергентные явления. Предполагаемые каменные прототипы кавказских топориков (скипетров?) и широко распространенная символика образа лошади в этой культурной среде, наверное, создавали условия для самостоятельного развития идеи бронзовых «коннеголовых» скипетров на Кавказе. Общим, изначальным фактором в обоих случаях, являлось, однако, влияние пастушеских сообществ Беликой Степи.

Место определенного скипетра на этой диаграмме не определяет в никакой мере его абсолютной датировки. Это только схема стилистических соотношений, помещенных в рамках хронологических фаз HaB2--HaB3--HaC1.



Литература

1. Алексеев, А. Ю., Мурзин, Б. Ю., Ролле, Р. 1991. Чер- томлык (Скифский царский курган IV в. до н. э.). Киев: Наукова думка.

2. Бадецкая, Э. Б. 1986. Археологические памятники в степях Среднего Енисея. Ленинград: Наука.

3. Виноградов, Б. Б. 1972. Центральный и Северо-Восточный Кавказ в скифское время. Грозный: ЧеченоИнгушское книжное издательство.

4. Биноградов, Б. Б., Дударев, С. Л., Рунич, А. П. 1980. Киммерийско-кавказские связи. Б: Тереножкин, А. И. (ред.). Скифия и Кавказ. Киев: Наукова думка, с. 184-199.

5. Битт, Б. О. 1952. Лошади пазырыкских курганов. Советская археология, 16, с. 165-207.

6. Грязнов, М. П. 1980. Аржан. Царский курган раннескифского времени. Ленинград: Наука.

7. Даниленко, Б. М., Шмаглій, М. М. 1972. Про один поворотний момент в історіп енеолітичного населения Південноп Европи. Археологія, 6, с. 3-20.

8. Дергачев, Б. А. 1975. Бронзовые предметы XIII-- VIII вв. до н. э. из Днестровско-Прутского междуречья. Кишинев: Штиинца.

9. Дергачев, Б. А. 1986. Молдавия и соседние территории в эпоху бронзы (Анализ и характеристика культурных групп). Кишинев: Штиинца.

10. Дударев, С. Л. 1991. Из истории связей населения Кавказа с киммерийско-скифским миром. Грозный: ЧИГУ.

11. Дударев, С. Л. 1999. Северный Кавказ и ранние кочевники в предскифскую эпоху (IX -- первая половина VII в. до н. э.). Автореферат диссертации д. и. н. Москва: МГУ.

12. Іллінська, Б. А. 1961. Скіфські сокири. Археологія, 12, с. 27-52.

13. Іллінська, Б. А. 1973. Бронзові наконечники так званого жаботинського і новочеркаського типів. Археологія, 12, с. 13-26.

14. Ильинская, Б. А. 1965. Культовые жезлы скифского и предскифского времени. B: Крупнов, Е. И. (ред.). Новое в советской археологии. Москва: Наука, с. 206-210.

15. Ильинская, Б. А. 1968. Скифы Днепровского Лесостепного Левобережья (курганы Посулья). Киев: Наукова думка.

16. Ильюков, Л. С. 2016. Крестовидные бляхи раннего железного века из степей Босточной Европы. Б: Бала- хванцев, А. С., Кулланда, С. Б. (ред.). Кавказ и степь на рубеже эпохи поздней бронзы и раннего железа. Материалы международной научной конференции посвя- щеной памяти Марии Николаевны Погребовой. Москва: ИВ РАН, с. 80-84.

17. Канторович, А. П. 2016. Образ лошади в восточноевропейском скифском зверином стиле. в: Балахванцев, А. С., Кулланда, С. в. (ред.). Кавказ и степь на рубеже эпохи поздней бронзы и раннего железа. Материалы международной научной конференции посвященой памяти Марии Николаевны Погребовой. Москва: ИБ РАН, с. 89-114.

18. Клочко, Б. I. 1990. «Народи Моря» та Північне Причерномор'я. Археологія, 1, с. 10-17.

19. Ковалевская, Б. Б. 1977. Конь и всадник. Пути и судьбы. Москва: Наука.

20. Козенкова, Б. И. 1975. Связи Северного Кавказа с Карпато-Дунайским миром (Некоторые археологические паралели). Б: Тереножкин, А. И. (ред.). Скифский мир. Киев: Наукова думка, с. 52-73.

21. Крупнов, Е. И. 1960. Древняя история Северного Кавказа. Москва: АН СССР.

22. Лесков, А. М., Эрлих, Б. Р. 1999. Могильник Фарс / Клады. Москва: Государственный музей Бостока.

23. Махортых, С. Б. 1996. К проблеме хронологии раннескифской культуры. Б: XIX «Крупновские чтения»: Актуальные проблемы археологии Северного Кавказа. Москва: РАН, с. 114-116.

24. Махортых, С. Б. 2003. Культурные контакты Северного Причерноморья и Центральной Европы в киммерийскую эпоху. Киев: Шлях.

25. Махортых, С. Б. 2005. Киммерийцы Северного Причерноморья. Киев: Шлях.

26. Мелюкова, А. И. 1964. Вооружение скифов. Археология СССР. Свод археологических источников, Д 1-4. Москва: Наука.

27. Новицкий, Е. Ю. 1990. Монументальная скульптура древнейших земледельцв и скотоводов Северо-Западного Причерноморья. Одесса: Управление культуры Одесского облисполкома.

28. Ольговський, С. Я. 1995. Походження хрестоподіб- ных блях скіфського часу. Археологія, 2, с. 25-31.

29. Ольховский, Б. С. 2005. Монументальная скульптура населения западной части евразийских степей эпохи раннего железа. Москва: Наука.

30. Ольховский, Б. С., Евдокимов, Г. Л. 1994. Скифские изваяния VII--III вв. до н. э. Москва: РАН.

31. Отрощенко, Б. Б. 2018. Троя в дикурсі украпнскоп археологип. Археологія, 1, с. 5-10.

32. Полідович, Ю. Б. 2000. Скіфскі хрестоподібні бляхи. Археологія, 1, с. 35-48.

33. Полідович, Ю. Б., Циміданов, Б. Б. 1995. Кам'яна сокира в пам'тках зрубної культурно-історичної спільності. Археологія, 2, с. 52-62.

34. Поляков, И. С. 1881. Лошадь Пржевальского (Equus Przewalskii n. sp.). Известия Императорского Русского географического общества, 17, 1, с. 1-23.

35. Рябкова, Т.Б. 2008. Ромбические знаки на предметах раннескифского времени. Б: Юбилейные XXV «Круп- новские» чтения по археологии Северного Кавказа: Отражение цивилизационных процессов в археологических культурах Северного Кавказа и сопредельных территорий. Бладикавказ, с. 324-327.

36. Симоненко, А. Б. 1987. О семантике среднего фриза чертомлыцкой амфоры. Б: Черненко, Е. Б. (ред.). Скифы Северного Причерноморья. Киев: Наукова думка, с. 140-144.

37. Скорый, С. А. 1999. Киммерийцы в Украинской Лесостепи. Киев; Полтава: Археология.

38. Скорый, С., Костенко, Ю, Боряк, Б. 2016. Клады чер- нолесской культуры на севере Приднепровской Террасовой Лесостепи. Revista Arheologica, 12, 1--2, с. 106-127.

39. Тереножкин, А. И. 1976. Киммерийцы. Киев: Наукова думка.

40. Тереножкін, О. I. 1978. Кіммерійські стели. Археологія, 27, с. 12-22.

41. Хохоровски, Я. 2011. Экологический «стресс» в Западной Сибири и культурный «шок» в Карпатской котловине в конце бронзового века. Б: Молодин, Б. И., Хансен, С. (ред.). Материалы международного симпозиума «Terra Scythica». Новосибирск: ИАЭт СО РАН, с. 319-336.

42. Хохоровски, Я. 2017. Кавказ и Карпатский Бассейн в раннем железном веке (проблема происхождения сигиннов). Археологія i давня історія Украпни, 2 (23), с. 228-244.

43. Черных, Е. Н. 1978. Горное дело и металлургия в древнейшей Болгарии. София: БАН.

44. Членова, Н. Л. 1984. Оленные камни как исторический источник. Новосибирск: Наука.

45. Чугунов, К. Б. 2013. Актуальные проблемы хронологии памятников эпохи ранних кочевников Центральной Азии и Сибири. Вестник Томского Государственного Университета. История, 3 (23), с. 97-102.

46. Чугунов, К. Б. 2020. Курган Аржан 5: Бзгляд с птичьего полета. Б: Рукавишникова, И. Б., Радюш, О. А. (ред.). Древние памятники, культуры и прогресс. Сборник, посвященный Д. В. Рукавишникову. Москва: ИА РАН, с. 54-61.

47. Чугунов, К. Б., Парцингер, Г., Наглер, А. 2017. Царский курган скифского времени Аржан 2 в Туве. Новосибирск: ИАЭт СО РАН.

48. Шарафутдінова, I. М. 1980. Орнаментовані сокири- молотки з катакомбних поховань на Інгули. Археологш, 33, с. 60-70.

49. Шелехань, О. Б. 2012. Бойові сокири скіфського типу з Північного Причорномор'я. Археологш, 2, с. 3-13.

50. Щепинский, А. А. 1985. Кеми-Обинская культура. Б: Артеменко, И. И. (ред.). Археология Украинской ССР. 1. Киев: Наукова думка, с. 331-336.

51. Эрлих, Б. Р. 1990. К проблеме происхождения птицеголовых скипетров прдскифского времени. Советская археология, 1, с. 247-250.

52. Эрлих, Б. Р. 2004. О «птицеголовости» некоторых пред- скифских топориков-скипетров. Б: Скорий, С. А. (ред.). Вi3 Кіммєрії до Сармати. Київ: Корвін-Пресс, с. 106-110.

53. Эрлих, Б. Р. 2005. «Птицеголовые» скипетры пред- скифского времени: новые аргументы и дискуссии. Материальная культура Востока, 4, с. 151-162.

54. Эрлих, Б. Р. 2007. Северо-Западный Кавказ в начале железного века. Москва: Наука.

55. Balan, G. 2013. A§ezarile forrificate dm агіа culturn Gava dm Romanrn. In: Аіііпсаі, S.-C., Tarlea, A., Міси, C. (eds.). Din preistoria Dunarii de Jos. 50 de ani de la in- ceputul cercetarilor arheologice la Babadag (1962--2012). BraHa: Istros, p. 267-312.

56. Blajer, W. 2013. Mlodsza epoka brqzu na ziemiach pol- skich w swietle badan nad skarbami. Krakow: ffistoria Jagellornca.

57. Boroffka, N., Sava, E. 1998. Zu den stemernen «Zept- ern / Stossel-Zeptern», «Mmrntursaulen» und «PhalH» der Bronzezeh Eurasmns. Archaologische Mitteilungen aus Iran und Turan, 30, S. 17-111.

58. Bouzek, J. 1983. Caucasus and Europe and the Сіт- merian problem. Sbor^k Narodnho Muzea v Praze, 37, 4, p. 177-231.

59. Bokonyp S. 1954. Les chevaux scytMques de Szentes- Vekerzug II (Etude sur le materiel osseux des fomlles de 1952--1953). Acta Archaeologica Academiae Scientiarum Hungaricae, 4, p. 93-114.

60. Bokonyp S. 1968. Mecklenburg collection, part 1: data on Iron Age horses of central and eastern Europe. American School of Prehistoric Research, Peabody Museum, Harvard University, Bulletin, 25, p. 3-71.

61. Bokonyp S. 1983. Trade of domesric arnmals between Pannonrn and Italy. Savaria. A Vas Megyei Muzeumok ErtesUoje, 16, p. 335-339.

62. Buchholz, H. G. 1999. Еіп aussergewohnUches

63. Stemzepter ostHchen Mhtelmeer, Prahistorische

64. Zeitschrift, 74, 1, S. 68-78.

65. Bunnefeld, J-H. 2018. The chief and his Sword? Some thoughts on the swordbearer's rank in the Early Nordic Bronze Age. In: Horn, Ch., Kristiansen, K. (eds.). Warfare in Bronze Age Society. Cambridge: Cambridge University, p. 198-212.

66. Bukowski, Z. 1976. Elementy wschodnie w kulturze luzyckiej u schylku epoki brqzu. Wroclaw; Warszawa; Krakow; Gdansk: Ossolineum.

67. Cassells, E. S. 1983. The Archaeology of Colorado. Boulder: Johanson.

68. Chochorowski, J. 1985a. Die Rolle der Vekerzug-Kultur (VK) im Rahmen der skythischen Einflusse in Mitteleu- ropa. Praehistorische Zeitschrift, 60, 2, S. 204-271.

69. Chochorowski, J. 1985b. Die Vekerzug-Kultur. Char- akteristik der Funde. Warszawa; Krakow: Panstwowe Wydawnictwo Naukowe.

70. Chochorowski, J. 1987. Rola Sigynnow Herodota w srodowisku kulturowym wczesnej epoki zelaza na Nizinie W^gierskiej. Przeglqd Archeologiczny, 34, p. 161-218.

71. Chochorowski, J. 1993. Ekspansja kimmeryjska na tereny Europy Srodkowej. Krakow: Uniwersytet Jagiellonski.

72. Chochorowski, J. 1995. Datowanie horyzontu kim- meryjskiego w Europie srodkowej a chronologia poznej epoki brqzu. Slqskie Prace Prahistoryczne, 4, p. 267-281.

73. Chochorowski, J. 1996. Kurhan Arzhan (Tuva) a chron- ologia znalezisk kimmeryjskich i wczesnoscytyjskich we wschodniej^ i srodkowej Europie. Zeszyty Naukowe Po- litechniki Slqskiej. Geochronometria, 14, p. 239-256.

74. Chochorowski, J. 2009. «Halsztatyzacja» wschod- niej cz^sci Kotliny Karpackiej. In: Czopek, S., Trybala- Zawislak, K. (eds.). Tarnobrzeska kultura luzycka -- zrodla i interpretacje. Rzeszow: Mitel, p. 89-116.

75. Chochorowski, J. 2015. Poznobrqzowe osiedla obronne w polnocno-wschodniej cz^sci Kotliny Karpackiej -- glowne problemy badan. In: Gancarski, J. (ed.). Pradziejowe osady obronne w Karpatach, Krosno: Muzeum Podkarpackie w Krosnie, p. 245-272.

76. Chochorowski, J. 2019. «Foreign» markers in Cernotm type hoards. A contribution to the discussion of the phenomenon of «culture shok» in Central Europe in the late Bronze Age. Prace Archeologiczne, 69: Chasing Bronze Age rainbows. Studies on hoards and related phenomena in prehistoric Europe in honour of Wojciech Blajer, p. 67132.

77. Chochorowski, J., Gawlik, A. 1997. Zelazny czekan kultury Vekerzug z Zuklina, gm. Kanczuga. Materialy i Sprawozdania Rzeszowskiego Osrodka Archeologicznego, 18, p. 173-179.

78. Ciszewska, J. 2011. «Ludy Morza» na tle przeobrazen kulturowych w strefie pontyjsko-balkanskiej w 2. pol. II tysiqclecia p. n. e. Folia Praehistorica Posnaniensia, 16, p. 427-433.

79. Dular, J. 2007. Pferdegraber und Pferdebestattungen in der Doljensko-Gruppe. Situla, 44: Scripta praehistorica in Honorem Biba Terzan, S. 737-752.

80. Falkenstein, F. 2007. Gewalt und Krieg in der Bronzezeit Mitteleuropas. Bericht der Bayerischen Bod- endenkmalpflege, 47--48, S. 33-52.

81. Gallus, S., Horvath, T. 1939. Un peuple cavalieri pres- cythique en Hongrie. Trouvailles archeologiques du premier Age du Fer et leurs relations avec l'Eurasie. Budapest: l'Universite Pierre Pazmany.

82. Gazdapusztai, Gy. 1967. Caucasian relations of the Danubian Basin in the early Iron Age. Acta Archaeologica Academiae Scientiarum Hungaricae, 19, p. 307-333.

83. Gerdsen, H. 1986. Studien zu den Schwertgrabern der alteren Hallstattzeit. Mainz : Philip von Zabern.

84. Gloger, Z. 1985. Encyklopedia staropolska ilustrowana. Warszawa: Wiedza Powszechna.

85. Grabowski, J. 1982. Hippologia dla wszystkich. Warszawa: Krajowa Agencja Wydawnicza.

86. Haines, F. 1938. Where did the Plain Indians get their Horses? American Anthropologist, 40, 1, p. 112-117.

87. Haines, F. 1964. How the Indian got the Horse. American Heritage, 15, 2, p. 1-5.

88. Hancar, F. 1967. Die bronzenen «Pferdekopfszepter» der Hallstattzeit in archaologischer Ostperspektive. Ar- chaeologia Austriaca, 40, S. 113-134.

89. Harmatta, J. 1968. Fruheisenzeitliche Beziehungen zwischen dem Karpatenbecken, Oberitalien und Grichen- land. Acta Archaeologica Academiae Scientiarum Hungar- icae, 20, S. 153-157.

90. Hartuche, N. 2005. Sceptrele de piatra zoomorfe. Inter- pretare §i cronologie. Pontica, 37--38, p. 71-97.

91. Hase, F.-W., von. 1969. Die Trensen der Fruheisenzeit in Italien. Prahistorische Bronzefunde, XVI, 1. Munchen: C. H. Beck'sche.

92. Hamalainen, P. 2003. The Rise and Fall of Plains Indian Horse Cultures. The Journal of American History, 90, 3, p. 833-862.

93. Hansel, B. 1976. Beitrage zur regionalen und chronolo- gischen Gliederung der alteren Hallstattzeit an der unter- en Donau. Bonn: Rudolf Habelt.

94. Hellmuth, A. 2007. Zur Datierung der kreuzformigen Goryt- und Bogentaschenbeschlage im Karpatenbecken. Prahistorische Zeitschrift, 82, 2, S. 66-84.

95. Hoernes, M. 1917. Prahistorische Miszellen. Wiener Prahistorische Zeitschrift, 4, S. 24-51.

96. Irimia, M. 2008. Sceptre de piatra inedite din judetul Constanta §i unele consideratii privind legaturile zonei vest-pontice cu spatiul Egeean in bronzul tarziu. Pontica, 41, p. 79-117.

97. Jacob-Friesen, G. 1968. Eine Pferdekopfkeule der fruhen Eisenzeit aus Siebenburgen. In: Claus, M., Haar- nagel, W., Raddatz, K. (eds.). Studien zur europaischen Vor- und Fruhgeschichte Herbert Jahnkun gewidmet. Neumunster: Kar1 Wachholtz, S. 66-73.

98. Jung, R. 2018. Warriors and Weapons on the Central and Eastern Balkans. In: Alexandrov, S., Dimitrova, Y., Popov, H., Horejs, B., Chukalev, K. (eds.). Gold & Bronze. Metals, Technologies and Interregional Contacts in the Eastern Balkans during the Bronze Age. Sofia: NAIM BAS, p. 241-251.

99. Kaus, M. 1989. Kimmerischer Pferdeschmuck im Kar- patenbecken -- das Stillfrieder Depot aus neuer Sicht. Mitteilungen der Anthropologischen Gesellschaft in Wien, 118--119, S. 247-257.

100. Kemenczei, T. 1971. Az oskor muveszetenek emlekei a Herman Otto Muzeumban. A Miskolci Herman Otto Muzeum Kozlemenyei, 9, p. 36-49.

101. Kemenczei, T. 1981. A Prugyi koravaskori kincslelet. Communicationes Archeologicae Hungariae, p. 29-41.

102. Kemenczei, T. 1988. Der Pferdegeschirrfund von Fugod. Acta Archaeologica Academiae Scientiarum Hungaricae, 40, S. 65-81.

103. Kemenczei, T. 1991. Die Schwerter in Ungarn II. Prahis- torische Bronzefunde, IV, 9. Stuttgart: Franz Steiner.

104. Kemenczei, T. 1995. Zu fruheisenzeitlichen Goldfunden aus dem Karpatenbecken. In: Hansel, B. (ed.). Handel, Tausch und Verkher im bronze- und fruheisenzeitlichen Sudosteuropa. Munchen; Berlin: Sudosteuropa-Gesells- chaft, S. 331-348.

105. Kemenczei, T. 1996. Notes on the chronology of late Bronze Age Hoards in Hungary. In: Chochorowski, J. (ed.). Problemy epoki brqzu i wczesnej epoki zelaza w Europie Srodkowej. Ksiqga jubileuszowa poswi^cona Markowi Gedlowi. Krakow: Oficyna Cracovia, p. 247-279.

106. Kemenczei, T. 1998. Die GroBe Ungarische Tiefebene vor und wahrend der skythischen Eroberung (10.--4. Jh. v. Chr.). In: Schatze aus der Keltenzeit in Ungaren. Kunst im Karpatenbecken im 1. Jahrtausend vor Christus. Eber- dingen: Keltenmuseum Hochdorf / Enz, S. 15-37.

107. Kemenczei, T. 2005. Funde ostkarpatenlandischen Typs im Karpatenbecken. Prahistorische Bronzefunde, XX, 10. Stuttgart: Franz Steiner.

108. Keyser, J. D., Klassen, M. A. 2001. Plains Indian Rock Art. Vancouver; Toronto: UBC.

109. Kitowicz, J. 1985. Opis obyczajow zapanowania Augusta III. Warszawa: Panstwowy Instytut Wydawniczy.

110. Klochko, V. I. 1993. Weapons of the tribes of the Northern Pontic zone in the 16th--10th centuries BC. Baltic-Pon- tic Studies, 1. Poznan: Adam Mickiewicz University.

111. Klochko, V. I. 2001. Weaponry of societies of the Northern Pontic culture circle: 5000--700 BC. Baltic-Pontic Studies, 10. Poznan: Adam Mickiewicz University.

112. Klochko, V. I. 2002. Maces of the Neolithic-Bronze Age of the Northern Pontic region. Baltic-Pontic Studies, 11, p. 22-30.

113. Kmet'ova, P. 2013. «Masters of Horses» in the West, «Horse Breeders» in the East? On the Significance and Position of the Horse in the Early Iron Age Communities of the Pannonian Basin. Studien zur Kulturgeschichte von Oberosterreich, 37: Interpretierte Eisenzeiten. Fallstudi- en, Methoden, Theorie. Tagungsbeitrage der 5. Linzer Ge- sprache zur interpretativen Eisenzeitarchaologie, p. 247258.

114. Kmet'ova, P. 2014. Deponovanie kon napohrebiskach z doby halstatskej v priestore Panonskej Panvy. Bratislava: Univerzita Komenskeho v Bratislave.

115. Koch, J. K. 2010. Fruheisenzeitliche Reitergraber zwischen Ost- und Westhallstattkreis. In: Jerem, E., Schonfelder, M., Wieland, G. (eds.). Nord-Sud, Ost-West. Kontakte wahrend der Eisenzeit in Europa. Budapest: Ar- chaeolinqua Alapkvany, p. 139-150.

116. Kossack, G. 1954. Pferdegeschirr aus Grabern der alteren Hallstattzeit Bayerns. Jahrbuch des RGZM, 1, S. 111-178.

117. Kossack, G. 1987. Von den Anfangen des skytho-ira- nischen Tierstils. In: Franke, H. (ed.). Skythika. Vortrage zur Entstehung des skytho-iranischen Tierstils. Munchen: Bayerischen Akademie der Wissenschaften, p. 24-86.

118. Kosko, A. 2002. Fluted maces in cultural systems of the borderland of Eastern and Western Europe: 2350-- 800 BC. Taxonomy, genesis, function. Baltic-Pontic Studies, 11, p. 31-81.

119. Kristiansen, K. 1984. Krieger und Hauptlinge in der Bronzezeit Danemarks. Ein Beitrag zur Geschichte des bronzezeitlichen Schwertes. Jahrbuch des RGZM, 31, S. 187-208.

120. Kristiansen, K. 1998. Europe before history. Cambridge: Cambridge University.

121. Kromer, K. 1986. Das ostliche Mitteleuropa in der fruhen Eisenzeit (7.--5. Jh. v. Chr.). Seine Beziehungen zu Steppenvolkern und antiken Hochkulturen. Jahrbuch des RGZM, 33, S. 3-93.

122. L'art. Scythe. 1986. L'art. Scythe. Les antiquites Scythes milieu du VIIе--IIP siecle avant notre ere. Leningrad: Aurora.

123. Laszlo, A. 2006. Drajna de Jos -- Lozova -- Pobit Kamak -- Uluburun. Sur les relations a longue distance dans l'age tardif du bronze. Studia Antiqua et Archaeo- logica, 12, p. 43-55.

124. Levine, M. A. 2005. Domestication and early history of the horse. In: Mills, D. S., McDonnell, S. M. (eds.). The Domestic Horse: The Origins, Development, and Management of its Behaviour. Cambridge: Cambridge University, p. 5-22.

125. Lucke, W., Frey, O-H. 1962. Die Situla in Providence (Rhode Island). Ein Beitrag zur Situlenkunst des Osthall- stattkreises. Berlin: Walter de Gruyter & Co.

126. McNab, Ch. 2010. The Native American Warrior 1500-- 1890 CE. New York: Amber Books.

127. Medwecka-Kornas, A. 1972. Czynniki naturalne wplywaj^ce na rozmieszczenie geograficzne roslin w Pols- ce. In: Szafer, W. Zarzycki, K. (eds.). Szata roslinnaPolski. I. Warszawa: Panstwowe Wydawnictwo Naukowe, p. 3594.

128. Metzner-Nebelsick, C. 2002. Der «Thrako-Kimmer- ische» Formenkreis aus der Sicht der Urnenfelder- und Hallstattzeit im sudostlichen Panonien. Rahden: Marie Leidorf.

129. Metzner-Nebelsick, C. 2007. Pferdchenfibel. Zur Deu- tung einer frauenzpezifischen Schmuckform der Hall- statt- und Frulatenezeit. Situla, 44: Scripta Praehistorica in Honorem Biba Terzan, S. 707-735.

130. Molloy, B. 2018. Conflict at Europe's Crossroads: Analysing the Social Life of Metal Weaponery in the Bronze Age Balkans. In: Dolfini, A., Crellin, R. J., Horn, C., Uckel- mann, M. (eds.). Prehistoric Warfare and Violence. Quantitative and Qualitative. New York: Springer, p. 199-224.

131. Moscalu, E., Beda, C. 1991. Ein Grabhugel der Basara- bi-Kultur mit Votivkesselwagen aus Rumanien. Prahis- torische Zeitschrift, 66, S. 197-218.

132. Muhle, B. 2008. Vorderasiatische Keulen und ihr Umfeld vom 9. bis ins fruhe 1. Jt. v. Chr. Typologie und Deutung. Inaugural-Dissertation zur Erlangung des Dok- torgrades der Philosophie an der Ludwig-Maximilians- Universitat Munchen. Munchen.

133. Outram, A. K. 2015. Pastoralism. In: Barker, G., Goucher, C. (eds.). The Cambridge World History II. A World with Agriculture 12,000 BCE -- 500 CE. Cambridge: Cambridge University, p. 161-185.

134. Palonka, R. 2019. Sztuka i archeologia kultur indianskich prekolumbijskiego Poludniowego Zachodu USA. Krakow: Wydawnictwo Uniwersytetu Jagiellonskiego.

135. Parducz, M. 1952. Le cimetiere hallstattien de Szentes- Vekerzug. Acta Archaeologica Academiae Scientiarum Hungaricae, 2, p. 143-172, pl. XLII-LXVIII.

136. Pare, Ch. F. E. 1998. Beitrage zum Ubergang von der Bronze- zur Eisenzeit in Mitteleuropa, Teil I: Grundzuge der Chronologie im ostlichen Mitteleuropa (11.--8. Jahr- hundert v. Ch.). Jahrbuch des RGZM, 43, S. 293-433.

137. Parzinger, H. 2006. Die fruhen Volker Eurasiens. Vom Neolithikum bis zum Mittelalter. Munchen: C. H. Beck.

138. Patek, E. 1974. Praskythische Graberfelder in Ostun- garn. In: Dusek, M. (ed.). Symposium zu Problemen der jungeren Hallstattzeit in Mitteleuropa. Bratislava: Veda, S. 337-362.

139. Patek, E. 1993. Westungarn in der Hallstattzeit. Wein- heim: VCH mbH.

140. Patek, E. 1995. «Reiterkriegergraber» in Westungarn. Hallstattzeitliche Graber mit Waffen und Pferdegeschirr in Westungarn. Acta Archaeologica Academiae Scien- tiarum Hungaricae, 47, S. 135-148.

141. Petrescu-Dimbovita, M. 1977. Depozitele de bronzuri din Romania. Bucure§ti: Academia Republicii Socialiste Romania.

142. P^c, J. L. 1903. Novy typ zarovych hrobu v Cechach, Pamatky Archeologicke a M^stopisne, 20, p. 467-508.

143. Pietrzyk, M. 2011. Ludy Morza w kontekscie zrodel ar- cheologicznych i historycznych. Starozytnosci, 1, p. 5-18.

144. Podborsky, V. 2006. Nabozenstv^pravekych Evropanu. Brno: Masarykovy universit.

145. Przybyla, M. S. 2009. Intercultural contacts in the Western Carpathian area at the turn of the 2nd and 1st millennia BC. Warszawa: National Centre for Culture.

146. Przybyla, M. S. 2010. Pottery analyses as the basis for studying migrations. The case of Danubian pottery groups from the end of 2nd Millennium BC. Prace Archeologiczne, 63: Migration in Bronze and Early Iron Age Europe, p. 87-104.

147. Pulak, C. 1996. Dendrochronological dating of the Ul- uburun ship. The INA Quarterly, 23, 1, p. 12-13.

148. Romsauer, P. 1999. Zur Frage der Westgrenze der Mezocsat-Gruppe, In: Jerem, E., Poroszlai, I. (eds.). Archaeology of the Bronze and Iron Age. Budapest: Archae- olinqua, p. 167-176.

149. Rychner, V. 1995. Stand und Aufgaben dendrochronol- ogischer Forschung zur Urnenfelderzeit. RGZM Monogra- phien, 35: Beitrage zur Urnenfelderzeit nordlich und sud- lich der Alpen. Ergebnisse eines Kolloquiums, S. 455-487.

150. Sanders, N. K. 1978. The Sea Peoples. Warriors of the Ancient Mediterranean 1250--1150 BC. London: Thames and Hudson.

151. Schule, W. 1969. Die Meseta-Kulturen der Iberischen Halbinsel. Mediterrane und eurasische Elemetne in fruhe- isenzeitlichen Kulturen SUdwesteuropas. Berlin: Walter de Gruyter & Co.

152. Sherratt, A. 1993. What would a Bronze-Age world system look like? Relations between temperate Europe and the Mediterranean in later prehistory. Journal of European Archaeology, 1--2, p. 1-57.

153. Soroceanu, T. 2008. Die vorskythenzeitlichen Metallge- fafie im Gebiet des heutigen Rumanien. Cluj-Napoca: Accent.

154. Sperber, L. 1987. Untersuchungen zur Chronologie der Urnenfelderkultur im nordlichen Alpenvorland von der Schweitz bis Oberosterreich. Antiquitas, 3 (29). Bonn: Habelt.

155. Sperber, L. 2017. Studien zur spatbronzezeitlichen Chronologie im westlichen Mitteleuropa und in Westeur- opa. Monographien der RGZM, 136. Mainz: RGZM.

156. Steward, J. H. 1972. Theory of culture change: the methodology of multilinear evolution. Urbana-Chicago: University of Illinois.

157. Sliwa, J. 2004. Inwazja Ludow Morskich na Egipt u schylku II tys. p. n. e. In: Salamon, M., Strzelczyk, J. (eds.). W^drowka i etnogeneza w starozytnosci i sredniowieczu. Krakow: Historia Iagiellonica, p. 43-53.

158. Terzan, B. 1995. Handel und soziale Oberschichten im fruheisenzeitlichen Sudosteuropa. In: Hansel, B. (ed.). Handel, Tausch und Verkehr im bronze- und fruheisenzeitlichen Sudosteuropa. Munchen; Berlin: Hansa-Druck Kiel, S. 81-159.

159. Terzan, B. 1998. Auswirkungen des skythisch gepragten Kulturkreises auf die hallstattzeitlichen Kul- turgruppen Pannoniens und des Ostalpenraumes. In: Hansel, B., Machnik, J. (eds.). Das Karpatenbecken und die Osteuropaische Steppe. Munchen; Rahden: Marie Lei- dorf, S. 511-560.

160. Thrane, H. 2007. Vestby. Reallexikon der Germanischen Altertumskunde von Johannes Hoeps, 35, S. 442-443.

161. Torbay, J. G. 2015. A New late Bronze Age warrior equipment from east Central Europe. Archeologiai Ertestio, 140, p. 29-70.

162. Trachsel, M. 2004. Untersuchungen zur relativen und absoluten Chronologie der Hallstattzeit, 1. Universitats- forschungen zur prahistorischen Archaologie, 104. Bonn: Habelt.

163. Vecellio, C. 1590. De gli habiti antichi et moderni di diverse parti del mondo. Venezia: Damiano Zenaro.

164. Vokolek, V. 1999. Vychodoceska halstatska pohrebiste. Pardubice: Vychodoceske museum Pardubice.

165. Vulpe, A. 1970. Axte und Beile in Rumanien I. Prahis- torische Bronzefunde, IX, 2, Munchen: C. H. Beck.

166. Werner, J. 1961. Bronzenes Pferdekopfszepter der Hall- stattzeit aus Predmerice bei Hradec Kralove. Pamatky Ar- cheologicke, 52, S. 384-389.

167. Wierzbicki, L., Obst, S. 1882. Wzory przemyslu do- mowego. Wyroby metalowe wtoscian na Rusi. Lwow: Muz- eum Przemyslowe Miejskie we Lwowie.

168. Willvonseder, K. 1932. Ein Depotfund aus Stillfried a. March (Niederosterreich). Wiener Prahistorische Zeitschrift, 19, S. 25-38, I.

169. Wisner, H. 2013. Lisowczycy. Eupiezcy Europy. Warszawa: Bellona.

170. Zurowski, K. 1949. Zabytki brqzowe z mlodszej epoki br^zu i wczesnego okresu zelaza z dorzecza gornego Dni- estru. Przeglqd Archeologiczny, 8, p. 155-247.

References

1. Alekseev, A. Iu., Murzin, V. Iu., Rolle, R. 1991. Chertom- lyk (Skifskii tcarskii kurgan IV v. do n. e.). Kiev: Naukova dumka.

2. Vadetckaia, E. B. 1986. Arkheologicheskie pamiatniki v stepiakh Srednego Eniseia. Leningrad: Nauka.

3. Vinogradov, V. B. 1972. Centralnyi i Severo-Vostochnyi Kavkaz v skifskoe vremia. Groznyi: Checheno-Ingushskoe knizhnoe izdatelstvo.

4. Vinogradov, V. B., Dudarev, S. L., Runich, A. P. 1980. Kimmeriisko-kavkazskie sviazi. In: Terenozhkin, A. I. (ed.). Skifiia i Kavkaz. Kiev: Naukova dumka, s. 184-199.

5. Vitt, V. O. 1952. Loshadi pazyrykskikh kurganov. Sovet- skaia arkheologiia 16, s. 165-207.

6. Griaznov, M. P. 1980. Arzhan. Carskii kurgan ranneskif- skogo vremeni. Leningrad: Nauka.

7. Danilenko, V. M., Shmaglii, M. M. 1972. Pro odin povorot- nii moment v istorin eneolitichnogo naseleniia Pivdennoji Ev- ropi. Arkheologiia, 6, s. 3-20.

8. Dergachev, V. A. 1975. Bronzovye predmety XIII--VIII vv. do n. e. iz Dnestrovsko-Prutskogo mezhdurechia. Kishinev: Shtiintca.

9. Dergachev, V. A. 1986. Moldaviia i sosednie territorii v epokhu bronzy (Analiz i kharakteristika kulturnykh grupp). Kishinev: Shtiintca.

10. Dudarev, S. L. 1991. Iz istorii sviazei naseleniia Kavkaza s kimmeriisko-skifskim mirom. Groznyi: ChIGU.

11. Dudarev, S.L. 1999. Severnyi Kavkaz i rannie kochevniki v predskifskuiu epokhu (IX -- pervaia polovina VII v. do n. e.). Avtoreferat dissertatcii d. i. n. Moskva: MGU.

12. Illinska, V. A. 1961. Skifski sokiri. Arkheologiia, 12, s. 2752.

13. Illinska, V. A. 1973. Bronzovi nakonechniki tak zvanogo zhabotinskogo і novocherkaskogo tipiv. Arkheologiia, 12, s. 13-26.

14. Ilinskaia, V. A. 1965. Kultovye zhezly skifskogo i predskif- skogo vremeni. B: Krupnov, E.I. (ed.). Novoe v sovetskoi arkhe- ologii. Moskva: Izdatelstvo «Nauka» c. 206-210.

15. Ilinskaia, V. A. 1968. Skify Dneprovskogo Lesostepnogo Levoberezhia (kurgany Posulia). Kiev: Naukova dumka.

16. Iliukov, L. S. 2016. Krestovidnye bliakhi rannego zhelez- nogo veka iz stepei Vostochnoi Evropy. In: Balakhvantcev, A. S., Kullanda, S. V. (eds.). Kavkaz i step na rubezhe epokhi pozdnei bronzy i rannego zheleza. Materialy mezhdunarodnoi nauchnoi konferentcii posviashchenoi pamiati Marii Nikolae- vny Pogrebovoi. Moskva: IV RAN, s. 80-84.