Путешествие П.И. Ибиса на Тайвань в 1875 г.: тематика, методика и инструментарий этнологического исследования

Размещено на http://www.allbest.ru/

Путешествие П.И. Ибиса на Тайвань в 1875 г.: тематика, методика и инструментарий этнологического исследования

Головачев Валентин Цуньлиевич - кандидат исторических наук, старший научный сотрудник, руководитель Центра тайваньских исследований Института востоковедения РАН

Аннотация

После безвременной смерти имя молодого исследователя было незаслуженно забыто на целое столетие. Однако его уникальный вклад в этнологическое изучение острова заслуживает широкого признания и специального изучения. В статье рассмотрены инструментарий, методы и тематика, оценивается уровень полевых научных исследований российского морского офицера, посвятившего себя, казалось бы, далеким от моря и военной службы "сухопутным" исследованиям.

Ключевые слова: Ибис, корвет "Аскольд", путешествие, Тайвань, Формоза, этнография, этнология. этнографический морской тайвань

V. Ts. Golovachev. A Trip by Pavel Ibis to Taiwan in 1875: subjects, techniques, and research tools of the ethnological studies.

The article describes the research tools, techniques, subjects and academic value of the unprecedented study by Pavel Ibis (1852-1877), the Naval Navigator Corp ensign, who came to the Formosa Islandfor a solo ethnographic trip in January 1875, crossing it on foot in two months. After his death, Ibis was forgotten in Russia for more than a century. It wasn't until the early 1980s that M. Chigrinsky published the two articles reestablishing Ibis ' story along with a brief summary of the German language article. Nowadays, the name ofIbis has been brought from obscurity in Russia, Taiwan and the rest of the world. Nevertheless, his actual contribution to the Taiwan ethnologic studies is still waiting for special scientific assessment.

Key words: Ibis, "Askold" corvette, ethnology, ethnographic trip, Formosa, Ibis, Taiwan.

В 1860-1870-х годах Тайвань (Формоза) представлял собой далекую захолустную окраину китайской империи. Принудительное открытие границ Китая после двух Опиумных войн (в 1840-1842 гг. и 1856-1860 гг.) сделало доступным для иностранцев и этот малоизученный, лишь частично освоенный китайцами остров. Одними из первых россиян, воспользовавшихся возможностью регулярно посещать Тайвань с техническими, разведывательными и научными целями, были крейсировавшие в Тихом океане военные моряки.

В 1874 г. японское правительство отправило на юг Тайваня военную экспедицию, поводом для которой стал "Муданьский инцидент" (по названию деревни Мудань; по-японски - Ботан) - истребление в 1871 г. аборигенами 54 из 66 рыбаков с островов Рюкю, потерпевших кораблекрушение у южных берегов Формозы. 12 рыбаков были спасены китайцами и возвращены в Японию. Японские власти потребовали от Пекина покарать аборигенов, а затем решили сделать это своими силами, поставив под вопрос суверенные права Китая над Тайванем.

Военная экспедиция 1874 г. спровоцировала дипломатическую войну между Пекином и Токио, из-за которой остров внезапно попал в фокус внимания всей мировой общественности. Одним из россиян, с особым вниманием наблюдавшим (видимо, по приказу командования) за развитием событий на Тайване, был прапорщик корпуса морских штурманов Павел Иванович Ибис - (Пауль Юган [Иоганн] Ибис, 1852-1877), участник кругосветного плавания на корвете "Аскольд" (1872-1876 гг.).

В январе 1875 г., всего через месяц после вывода японских войск, Павел Ибис прибыл на Тайвань из Гонконга и совершил в одиночку путешествие из порта Гаосюн (Такао) на юг, а затем прошел пешком на самый север острова, до порта Цзи-лун. Подробный отчет об итогах почти пятисоткилометрового двухмесячного путешествия он опубликовал в виде двух статей: на русском языке в журнале "Морской сборник" (Ибис 1876a, 1876b) и на немецком языке в журнале "Globus" (Ibis 1877). Эти статьи почти одинаковы по содержанию, но статья 1877 г. заметно доработана: дополнена новыми фактами, деталями и общими сведениями, наблюдениями и выводами, серией из 11 рисунков, картой и сравнительной таблицей слов из разных формозских языков и тагальского языка.

После безвременной смерти П.И. Ибиса из-за болезни весной 1877 г. его статьи 1 были забыты в России на сто с лишним лет. Но сегодня его имя возвращено из забвения, а его вклад в этнологическое изучение острова общепризнан 2, достаточно велик и заслуживает специального изучения. Для объективной оценки этого вклада необходимо, в частности, рассмотреть инструментарий, методы и тематический спектр полевых этнографических исследований российского путешественника, а также оценить общий научный уровень его работ.

Главной целью Ибиса, как военного офицера, безусловно, была разведка: сбор общих и военных сведений об острове и его жителях, о его портах, оборонительных укреплениях, гарнизонах и китайском военно-морском флоте. Но наряду с тщательными описаниями военных объектов, Ибис уделил особое внимание именно научной части своей экспедиции, что доказывает и название статьи в "Глобусе" - "На Тайване: этнографическое путешествие Павла Ибиса". Этнографическое исследование заявлено главной целью и в статье Ибиса "Экскурсия на Формозу", изданной годом ранее в "Морском сборнике". Вот как пишет об этом сам Ибис: "Экспедиция японцев на Формозу и следующие за нею несогласия между Китаем и Японией обратили всеобщее внимание на этот остров. Зная, что внутренность его еще мало исследована, особенно в этнографическом отношении, мне пришла мысль предпринять туда путешествие, чтобы познакомиться с жизнью и нравами его обитателей. Возможность дать об них какие-либо новые сведения еще больше подкрепила мое намерение"3 (Ибис 1876a: 111).

И далее, в конце статьи в "Глобусе" Ибис скромно подчеркивает: "Каким бы малым ни оказалось мое сообщение, тем не менее, все то, что мне удалось сделать за два месяца, имеет единственную цель повысить осведомленность научно мыслящих путешественников об этом прелестном и столь малопосещаемом регионе Восточной Азии..." (Ibis 1877: 234).

Исходя из названной цели (путешествие ради этнографических исследований), Ибис наметил план экспедиции, куда включил такие задачи: пройти весь остров с юга на север, посетить и "познакомиться" с некоторыми туземными племенами, раньше не посещаемыми европейцами", собрать этнографические, антропометрические и лингвистические сведения, провести сравнительное исследование и уточнить выводы о происхождении туземцев. Ибис также надеялся проверить предания о существовании в глубине Формозы "папуасского племени", принадлежавшего к некоей "темной расе": "Соображаясь с данным мне временем, я составил себе следующий план: пройти весь остров с юга на север, посетить, возможно, большее число туземных племен, собирать слова их языков и заниматься телоизмерениями. Так я надеялся прийти к более определенному выводу относительно происхождения туземцев Формозы, которые будучи раздроблены на множество мелких и самостоятельных племен, живущих под особыми местными условиями, отличаются друг от друга в образе жизни, в языке и даже в наружности. <...> А во-вторых, ответить на вопрос о том, существует ли во внутренней Формозе темная раса, папуасское племя, как это утверждал Фр. Мюллер в его этнографии (Novara-Reise), или нет." (Ibis 1877: 149).

Выполнение этого амбициозного плана было сопряжено с множеством трудностей и крайне высокими рисками, что признает сам исследователь. Эти риски и трудности были связаны с нездоровым "лихорадочным" климатом и сложным ландшафтом острова, неразвитостью дорог и транспорта, кратким сроком путешествия, враждебностью ряда аборигенных племен, известных традицией "охоты за головами", и даже с частыми для острова землетрясениями. В итоге, как признает Ибис, "Выполнить эту программу было конечно труднее, чем сначала казалось. Пришлось всегда ходить пешком, так как на Формозе нет ни лошадей, ни мулов, а паланкины, кроме того что дороги, ходят только по известным совершенно безопасным дорогам. Также препятствовала мне во многом трусость моих китайских кули. Китаец ни за что не решается идти в территорию горцев; слово "кал е" (дикарь) для него однозначущее со смертью. Это обстоятельство разрушило мой план - пройти на север по восточному берегу острова, где потребовались бы большие запасы и носильщики посмелее китайцев (Ибис 1876a: 112).

Будучи военным моряком, Ибис не имел специальной подготовки в области этнологии и потому сам прямо именует себя исследователем-дилетантом. Основные практические и теоретические знания были приобретены им накануне и в ходе экспедиции, а также при последующей обработке полевых материалов с целью их публикации. Какие же ресурсы (средства, инструментарий, методики и знания) были задействованы Ибисом для реализации целей и задач своих этнографических исследований? Попробуем рассмотреть ниже все названные аспекты.

Покинув Гонконг с позволения командира Тихоокеанского отряда судов контр-адмирала Ф.Я. Брюммера, Ибис прибыл на остров с небольшим багажом, включавшим личные вещи и рабочие инструменты, а также лекарства, оружие и деньги, предоставленные флотским командирами. При Ибисе была и пачка рекомендательных писем от гонконгских знакомых "к тамошним миссионерам и агентам торговых домов, которым много обязан за их полезные советы, гостеприимство и искреннее сочувствие, которое они выказали к моему предприятию" (Ибис 1876a: 112).

Скромный набор инструментов, захваченных Ибисом для ведения полевой работы, включал блокноты, пишущие принадлежности для записей и рисунков, кронциркуль, линейку, карту и, вероятно, ручной компас (Ibis 1877: 149).

Приведенные в статьях Ибиса подробные описания людей, местности и событий свидетельствуют о том, что по дороге он вел путевой дневник. Если ведение рабочих записей было малоприметным рутинным занятием, то ситуативные зарисовки местности, поселений, строений и людей привлекали повышенный, обычно благожелательный интерес формозцев, многие из которых, увидев умелые рисунки Ибиса, охотно позировали ему.

Куда более сложную реакцию вызывал стальной штурманский кронциркуль, которым Ибис производил антропометрические измерения. Кривые "лапы" этого неведомого орудия неизменно ужасали формозцев. С присущей ему живостью и мягкой иронией Ибис так описал инцидент с кронциркулем при первой встрече с туземцами в деревне Лам-сио: "На рыночной площади суетилась пестрая толпа - китайцы и китаянки, громко о чем-то рассуждавшие; полунагие туземцы, вооруженные длинными ножами, пиками, ружьями, и женщины с яркими бусами и цветами в волосах. "Кале!" - вскрикнули от испуга мои кули, указывая на дикарей, и сердце мое забилось от радости, - это были действительно туземцы Формозы, малайцы, для которых я приехал сюда. При моем приближении женщины-туземки разбежались по хижинам, а мужчины спрятались за китайцев. Однако самшу (китайская рисовая водка), порох и разные безделушки привлекли их мало помалу ко мне, так что удалось записать несколько слов из их языка и даже срисовать двух-трех человек, телоизмерения же, которые я надумал делать, никак не ладились, - голову одного я кое-как вымерил, но железный крумциркуль привел его в такой ужас, что он в первый свободный момент убежал и больше уже не показывался" (Ибис 1876a: 127-128).

Рис. 1. Художник-иностранец рисует портрет формозского аборигена (Illustrated London News 1859: 294).

Позднее казус с кронциркулем повторился на дороге, по пути на самый юг острова: "Милях в четырех от Гон-Конга я внезапно встретился с несколькими туземцами из племени Кваян или Кай-уан, грязными, плохо одетыми и очень подозрительными на вид молодцами <.. .> я вовсе не чувствовал себя в игривом настроении духа; их грязные отталкивающие физиономии далеко не внушали к себе доверия, кроме того, не могли же они знать, враг ли я им или нет, тем более, что я шел с китайцами, прямыми их врагами. Но эта обоюдная напряженность постепенно улеглась, особенно когда я, для лучшего доказательства своих миролюбивых тенденций, пустил свой табак в ход. Кончилось тем, что я одного субъекта срисовал, даже принялся вымеривать его, но несчастный крумциркуль испортил опять все дело" (Ибис 1876a: 141-142).

В дальнейшем, для выполнения замеров Ибис придумал целую процедуру, описанную в статье 1877 г. Приступая к работе он заранее выкладывал возле себя подарки (водку, табак, бетель, порох или другие приятные мелочи), которые обещал отдать, если туземец спокойно вытерпит всю процедуру. Если тот все еще колебался (что бывало редко, так как водка выглядела слишком заманчиво), Ибис объяснял, что он - врач, а врач должен изучать (измерять) людей, чтобы хорошо лечить их. Обычно эта тактика срабатывала. Сначала Ибис осторожно обмеривал измерительной лентой руки, ноги, тело и голову. И лишь под конец доставал кронциркуль, при виде которого некоторые туземцы сбегали даже несмотря на обещанные водку и порох. (Ibis 1877: 182)

При переходах по острову, ориентировании на местности и описаниях ландшафта Ибис пользовался картой, что подтверждает регулярное указание координат поселений и районов обитания туземных племен, а также одно упоминание того, что на юге острова есть реки, не нанесенные на английскую карту Формозы (Ибис 1876b: 128). Это замечание порождает вопрос о том, какую карту использовал для путешествия по острову Ибис? Вероятно, это была профессиональная морская карта из набора рабочих штурманских карт с корвета "Аскольд", а именно, обнаруженная нами в фондах РГАВМФ "Карта острова Формоза и Пролива" (FORMOSA Id. and STRAIT. CHINA SEA), основанная на съемке 1867 г. с дополнениями и уточнениями данных в 1868 г., 1870 г. и последующих годах (РГАВМФ: Ф. 1331, оп. 7, ед. хр. 1478). Предварительное сравнение с путевыми записями Ибиса вполне однозначно показывает, что он использовал аналог именно этой карты, на которой были указаны примерные районы обитания разных туземных племен, что во многом облегчало осуществление планов Ибиса.

Выполнению миссии Ибиса, безусловно, способствовало прекрасное образование, полученное им в петербургском Морском училище, где кадетам преподавали, помимо навигации, астрономии и физической географии, еще и историю, иностранные языки, "ситуативное черчение" и другие полезные для исследовательской работы дисциплины.

Знакомясь с общей обстановкой на острове и ходом японской военной экспедиции 1874 г. Ибис собирал статьи из англоязычных газет, выходивших в Японии и Китае. В своих работах он ссылается на японскую газету Rising Sun ("Асахи"), данные из Customs gazette и статьи бывшего американского консула в Амое генерала Лежандра (Ибис 1876a: 115, 145; Ибис 1876b: 123; Ибис 1875c: 121-122). Краткий экскурс в историю правления голландцев на острове в XVII в. (1624-1662 гг.) составлен Ибисом на основе старинной голландской книги "Потеря Формозы" (Verwaerloos de Formosa of Warachtig Verhaer t'Amsterdam 1675), а основой для постановки и изучения языковых проблем стала книга профессора восточной лингвистики Венского университета Фридриха Мюллера, исследовавшего малайско-полинезийские языки 4 (Muller 1867). Очевидно, Ибис был знаком и со статьями о странах Азии из журналов "Живописное обозрение" и "Globus", которые неоднократно публиковали его собственные статьи.

Говоря об инструментарии и методиках путешественника, следует особо остановиться на способах его коммуникации с островитянами. В свои 23 года Ибис хорошо владел немецким, эстонским, русским и английским языками. Так как в ту пору на острове жили, по большей части, англоязычные иностранцы (среди них было лишь двое русских и несколько немцев), главным средством общения Ибиса с местным населением стал английский язык. В статье 1876 г. путешественник шесть раз упоминает сопровождавшего его переводчика. При этом в первом случае сообщает, что один из его носильщиков говорил немного по-английски и мог служить переводчиком. Поскольку языковые познания носильщика были заведомо скудны, в разделе о племени сапрэк Ибис сетует, что вынужден собирать сведения "без знания языка и с плохим переводчиком". Как правило, при общении с туземцами "толмач" переводил с английского на китайский, после чего кто-то из туземцев переводил речь с китайского на свои языки. Можно лишь удивляться настойчивости, терпению и таланту Ибиса, собравшего подробные расспросные сведения при помощи подобного "двойного перевода". В ряде случаев, чтобы восполнить дефицит и даже полное отсутствие вербального общения, Ибис объяснялся с аборигенами жестами, рисунками или просто слушал их музыку и песнопения, участвовал в трапезах и охоте, созерцал праздничные действия и аккуратно фиксировал даже самые мельчайшие визуальные наблюдения, звуки, запахи и пр.

Для ведения намеченных этнолингвистических изысканий Ибис составил небольшой словарь местных языков и с его помощью сравнивал отдельные слова из языков аборигенов острова с языком жителей филиппинских островов. Благодаря сравнительной таблице, помещенной в журнале "Глобус", Ибис выявил их большое сходство с тагальским языком и высказал гипотезу о малайско-филиппинских корнях части тай- ваньцев: "Взяв напр. 60 тагальских слов, я только на 16 не нашел соответствующих в формозских диалектах, в остальных 44-х ясно виден один и тот же корень и некоторые даже одинаковы. Ближе всех подходят к тагальскому - наречия племен Катсаусан, Бантауранг и Пилам. Из этого я вывожу, что Формоза заселена с Филиппинских островов, именно с Люссона тагальскими переселенцами" (Ибис 1876b: 140).

Не ограничившись этой смелой гипотезой о происхождении формозцев и путях заселения Формозы с Филиппинских островов, а также с юга на север в пределах острова, Ибис не менее смело высказывает мнение и о возможном времени этих переселений в первые века "нашего летоисчисления". Свою гипотезу он аргументирует ссылкой на различия в "степени развития" тагалов и коренных формозцев и при этом указывает на необходимость ее проверки путем дальнейших палеолингвисти- ческих исследований: "Из этого я вывожу, что Формоза заселена с Филиппинских островов, именно с Люссона тагальскими переселенцами. Это переселение не могло быть позже первых столетий нашего летоисчисления, когда тагалы, вступая в сношения с индийцами, стояли уже на некоторой степени развития, следов которого на Формозе не заметно. Я думаю, что подробное лингвистическое исследование языка формозцев, относительно богатства слов и грамматического строя, покажет время этого переселения" (Ибис 1876b: 141).

Хотя современные ученые (этнологи, палеолингвисты и др.) расходятся в отношении направлений и датировки древних миграций (многие из них доказывают, что заселение Австронезии шло из Тайваня, а не наоборот), версия Ибиса о тесной связи аборигенных языков Тайваня с другими австронезийскими языками является корректной и по-прежнему интересна с точки зрения истории лингвистики.

Таким образом, использованные Ибисом материалы помогли четко определить теоретические и эмпирические цели и задачи его этнологического исследования. Солидная самоподготовка (вопреки трудным условиям кругосветного плавания) позволила ему освоить и грамотно применить комплексные методы полевых этнологических исследований, включавшие изучение всех доступных письменных источников, сбор расспросных сведений у местных жителей и иностранных резидентов, а также личные наблюдения, зафиксированные в записях и рисунках.

Хотя Ибис ставит главной целью изучение туземных племен, тематика его статей более обширна и содержат историко-этнографические описания всех основных этнических групп населения острова: китайцев (в т. ч. народности хакка), китаизированных равнинных аборигенов пепо и независимых горных племен из разных аборигенных народностей. Описания каждой из этих групп и предпринятые Ибисом попытки их предварительного сравнения, безусловно, заслуживают отдельного профессионального исследования. Для наглядности приведем ниже краткие описания народностей пепо и хакка: "Теперешние Пепо-Уан, встречающиеся на протяжении с лишком сорока миль (от Банкимтсынга до Ка-ги) происходят, вероятно, от нескольких отдельных племен, особенности которых изгладились под влиянием принятой ими китайской цивилизации и взаимным смешением. Можно предположить, что в них есть и частица китайской крови. Цвет кожи у Пепо светлее, чем у прочих горцев, и они выше их ростом, но не такого крепкого сложения, и черты лица мягче. Учение Конфуция, китайская культура и костюм приняты ими почти повсюду; только женщины сохранили еще некоторые особенности в одежде (громадные чалмы, короткие кофточки и большие черные платки); но эти особенности встречаются только в гористой местности - в Банкимтсынге, напр., кроме обычая обвязывать волоса красными лентами, все остальное - китайское. По словам миссионеров, характер Пепо добрый и миролюбивый" (Ибис 1876b: 128-129).

Знаменитая китайская народность (субэтнос) хакка выглядят в кратком описании Ибиса таким образом: "Восточная часть этих гор обитаема народом Пепо, а западная - преимущественно китайцами, между которыми видел я нескольких субъектов с большими прямыми глазами, большой бородой и чертами лица почти индогерманской правильности; но цветом кожи они темнее обыкновенных китайцев. Их называют Хакка. Происхождение их, кажется, еще не определено; некоторые говорят, что они обкитаевшиеся цыгане, другие - что аборигены южно-китайских гор, переселившихся издавна на Формозу. Женщины Хакка не уродуют своих ног" (Ибис 1876b: 131-132).

Значительно более подробные сведения о хакка и пепо приведены в статье 1877 г. В целом, в описаниях всех объектов этнографических наблюдений Ибиса заметна хорошо продуманная, четко применяемая методика. Основной порядок изложения, которому Ибис следовал при описании встреченных им племен, наглядно отражен в аннотации к IV главе его русскоязычной статьи: "Племя Сапрэк: наружность, характер и костюм. Деревня и хижины. Занятия Сапрэк, умственное их развитие, нравы и общественное устройство. Торговля" (Ибис 1876a: 131).

При описании формозцев Ибис тщательно фиксирует их расовые признаки, антропометрию ("телоизмерения"), половозрастные особенности (мужчины и женщины, молодежь, взрослые, дети и старики). Он тонко подмечает социальные различия (вожди, воины, рядовые соплеменники), положение и поведение женщин, физические, умственные и психические особенности, характер и нравы формозцев, описывает обычаи и традиции, условия обитания (природа и ландшафт, план поселений, устройство жилищ и храмов), быт (обстановка жилищ, пища) и повседневную хозяйственную деятельность (добыча пищи, торговля и пр.), оценивает уровень общественно-экономического и культурного развития, а также особенности межэтнических отношений жителей острова.

При описании внешности формозцев (китайцев, хакка, аборигенов) Ибис отмечает их расовые признаки (цвет кожи, волосяной покров, тип лица и черепа), рост и сложение фигуры (голова, руки, ноги, мускулатура, пропорции частей тела и пр.), татуировки, одежду и украшения, фиксирует особенности поведения и оценивает степень внешней привлекательности. Показательно в этом плане приводимое Ибисом описание людей из племени пилам (племя пуюма, принадлежащее к народности бинань): "Племя Пилам среднего роста, крепкого телосложения, с хорошо развитыми мускулами. Цвет кожи светло-бронзовый. Образование головы и тип лица малайские: лоб прямой, невысокий, скулы выдающиеся и нижняя челюсть особенно широка; глаза лежат прямо, достаточно углублены, но несколько узки и не совсем чистого коричневого цвета; взгляд выразительный; нос широкий, несколько приплюснутый, иногда с небольшим горбом, ноздри немного вздернуты; рот широкий, губы мясисты, но красиво и выразительно обрисованы; уши собственно небольшие, но мочки чрезвычайно расширены вдетыми в них круглыми кусками фарфора, диаметр которых часто больше дюйма; волоса черные с коричневым оттенком, прямые и грубые; борода чрезвычайно редкая; брови красивы, но редко густые. Выражение всей физиономии задумчивое, серьезное, часто мечтательное, даже мрачное. Женщины также, относительно, среднего роста, но некрасивы, - черты лица очень неправильны, шея коротка и плечи слишком высоки для женщины; бюст и таз однако образованы недурно" (Ибис 1876a: 128-129).

Далее Ибис переходит к столь же детальному описанию одежды, причесок и украшений мужчин, стариков и женщин. Вот как он, например, описывает внешность женщин пилам: "Татуировки, как у Пилам, так и у всех племен южнее, я никакой не заметил. Женщины, которых я видел здесь, были все одеты, как китаянки, в белые широкие штаны и синие блузы с короткими рукавами и разрезами по бокам. Гладко причесанные и завязанные на затылке волоса были разукрашены рядами красных лент и крупных желтых бус, которые обвивают всю голову. У иных было до десяти и более проволочных браслет на руках и множество колец на пальцах" (Ибис 187a: 129).

Как военный человек Ибис уделяет особое внимание описанию примитивного холодного и огнестрельного оружия пилам и других племен: "Оружие Пилам составляют прямой нож в два фута с деревянною рукояткою; пика, состоящая из бамбукового шеста фут в 10 длины и прикрепленного к нему острого ножа в 6 или 9 дюймов; простой лук из крепкого дерева с кожаною тетивою и бамбуковые стрелы с железными (не отравленными) оконечностями; и, наконец, фитильное ружье, ствол которого длиною в четыре, а приклад только в один фут..." (Ибис 1876a: 130).

Как молодой мужчина Ибис несколько раз не удерживается и выходит за рамки строго академических описаний женщин, вполне естественно подмечая не только недостатки, но и все природные достоинства аборигенок: "Между женщинами есть положительно красавицы с темными огненными глазами и роскошными волосами. Лицо у Бантауранг овальнее, чем у прочих племен, очертания носа и рта правильнее, и скулы мало выдаются... Женщины (Катсаусан) также не дурны и с большими выразительными глазами. Они среднего роста, но уже слишком полны. Цвет кожи светло-бронзовый" (Ибис 1876b: 129, 120).

Рис. 2. П. Ибис. Девушка из племени Катсаусан (Globus 31 1877: 215).

"Жена и хорошенькие дочки его (вождя деревни Сапрэк - В.Г.) были одеты не менее нарядно, особенно последняя. Неуклюжее платье китаянок, которое они с некоторыми изменениями приняли, сидело удивительно ловко и превосходно обрисовывало их полные формы; волоса были слегка прихвачены на затылке и кокетливо обвязаны узким полосатым платком; выбор цветов и умеренность в украшениях свидетельствовали о тонком вкусе и уменьи одеваться красиво и просто, не скрывая и не теряя при этом ни одной из своих природных прелестей: кроме белого фарфора в ушах и металлических браслетов, других украшений у них не было...".

"Женщины этого племени хорошо сложены, и хорошенькие личики попадаются нередко между ними. Веселый шаловливый вид, лукавый взгляд и наивное кокетство, проглядывающее в костюме и во всех их движениях, показывает, что они вовсе не равнодушны к своим преимуществам и отлично знают себе цену. Положение их, однако, совсем не легкое, - на них лежат все домашние обязанности, обработка огородов и уход за детьми, между тем как мужчины занимаются только охотою и торговлею. Но мужчины обращаются с ними ласково и не ставят своих жен на степень рабынь, как это часто бывает у диких и полудиких народов" (Ибис 1876a: 133-138).

Посетив многие районы южной, центральной и северной части острова, вступив в контакты с представителями разных туземных племен и собрав сведения о них, Ибис делает разноплановые предварительные сравнения этих племен и племенных групп. При этом он не просто отмечает локальные расовые и этнокультурные различия, но и дает собственные гипотетические трактовки этих различий, связывая их с внутриостровными миграциями туземцев: "Хотя обитатели южной оконечности, вышеупомянутые 7 племен, можно считать лишь одним племенем <...> - Пилам и Сапрэк не сможет спутать ни с одним из них даже самый равнодушный наблюдатель, так сильна разница в их наружности. Первые на самом деле в среднем некрасивы, с тощими фигурами и грязно-желтой кожей, тогда как вторые, в особенности Пилам, сильны, имеют хорошее сложение и красивую бронзового цвета кожу. В их языках существует такая же разница, хотя те и другие, как все наречия на Формозе, могут быть прослежены к своим прошлым корням в Тагалоге... Пилам отличаются от Сапрэк лишь тем, что бывают выше ростом и имеют более темные лица. Их женщины в целом непривлекательны и носят на теле больше предметов одежды. В целом эти два племени можно рассматривать как переход от уроженцев южной Формозы к племенам центральной Формозы" (Ibis 1877: 200).

Не стесняя себя рамками искусственной академичности и социальных предрассудков, Ибис многократно приводит самые позитивные отзывы о добрых нравах простых формозцев, как китайцев, так и аборигенов. Сравнивая аборигенов он открыто отдает свои личные симпатии племени Сапрэк из народности пайвань 5: "Из всех туземных племен, встреченных мною на Формозе, племя Сапрэк понравилось мне больше всех. Это народ добрый и простодушный, с честным, открытым характером. Имея мало потребностей, удовлетворяемых легким трудом и частью самою природою, они ведут свободную и беззаботную жизнь и, по-видимому, вполне счастливы и довольны своим положением. Это довольство, отражающееся вместе с остальными хорошими качествами в их открытой наружности, придает им ту привлекательность, которая иногда располагает нас к людям и внушает им доверие, несмотря на невзрачную, быть может, их наружность. Сапрэков, впрочем, нельзя называть некрасивыми. Они, правда, малого роста, но сложены хорошо. Черты лица у большинства крупные и неправильные, но спокойное, осмысленное и сдержанное выражение облагораживает их. Кожа темного, но чистого бронзового цвета. Они одеваются опрятно и красиво, отдавая преимущество ярким цветам, особенно желтому и красному - любимым цветам, как кажется, всего малайского племени" (Ибис 1876a: 137-138).

Сопоставляя особенности внешности, языка, поведения, материальной и духовной культуры, уровня развития и прочие аспекты, Ибис высказывает собственные предположения о родственных и культурных связях различных племен и народностей острова: "Итак, я сталкивался здесь со следующими туземными племенами: Сабари, Туасок, Вангчут, Бакурут, Кускут, Кантанг и Лионг-руан. Все эти племена более или менее схожи между собою и, по-видимому, говорят на одном диалекте" (Ибис 1876a: 115-116).

Отмечая разную степень аккультурации и ассимиляции аборигенов, он оценивает степень их китаизации по китайским элементам одежды, причесок и украшений, бытовой утвари, пище, использованию китайского языка и традиций духовной культуры Китая. Воспользовавшись тем, что его путешествие пришлось на новый год по лунному календарю, Ибис живо описал увиденные празднования китайского нового года, в том числе пение и танцы аборигенов пепо. Особое внимание он также уделил описанию религиозных служб и обрядов в китайских даоских и буддийских храмах, в христианских миссионерских церквях и в первобытных туземных святилищах.

Таким образом, несмотря на ограниченность технических средств, времени и на многочисленные трудности, возникавшие по ходу экспедиции, П.И. Ибис максимально эффективно воспользовался известными в его время справочно-информационными данными, научными теориями и методиками, что позволило ему достигнуть поставленных целей и позитивно оценить итоги своего путешествия: "Каждый раз, когда ситуация и время позволяли это, я делал вылазки в отдаленные районы, чтобы исследовать местных жителей на их территориях, и они обычно принимали меня очень доброжелательно. Таким образом я вступил в контакты с тринадцатью племенами, измерял их, зарисовывал их, наблюдал их манеры и обычаи, и собирал слова из их языков. Короче, я удовлетворен тем, что достиг своих целей" (Ibis 1877: 149).

Вероятно, в данном случае правильнее говорить, что Ибис посетил 13 селений, в которых жили отдельные племена из нескольких народностей острова: пайвань, амэй, рукай, бинань (пуюма), бунун, пинпу и др. (Чигринский 1982: 61; Ибис 1876(2): 115). Упомянутые "13 племен" требуют особой локальной и этнокультурной идентификации с известными аборигенными народностями, что может стать предметом отдельного научного поиска. Собранные и систематизированные Ибисом этнографические данные, в том числе детальные описания внешности туземцев, типов жилищ, храмов, погребений и пр., делают вполне возможным проведение подобной идентификации. Так, при описании жилищ в деревнях аборигенов Ибис обычно упоминает их привязку к местности, внешний вид, строительный материал, конструкцию, внутреннюю планировку и убранство, предназначение жилых и дворовых помещений и прочие детали. Например, Ибис указывает, что жилища народности пайвань в деревне Сапрэк построены из бамбука и соломы, а в деревнях племени Катсаусан - построены из аспида (черного слоистого камня), что в обоих случаях соответствует реальности. Приведем для наглядности оба описания:

Рис. 3. П. Ибис. Деревня Сапрэк (Globus 31,1877: 182).

"Деревня Сапрэк состоит из 15-20 хижин, расположенных по тропинке саженях в 50 друг от друга. Весь лес около деревни выжжен, исключая небольшого клочка на самой вершине горы, где, как мне объяснили, в случае неприятельского нападения, все скрываются. Хижины выстроены из соломы на бамбуковых основаниях и скреплены снаружи бамбуковыми шестами. Передний фасад не забран, только верхняя его часть закрыта крутою крышею, спущенною навесом, образующим таким образом широкий и низкий вход. Внутренность хижины разделена перегородкою на две половины: в передней светлой занимаются днем, в задней, темной - сидят по вечерам и спят в холодное время года. По стенам хижины развешена различная посуда и оружие на оленьих рогах. Вблизи жилой хижины находится кладовая и свиной хлев, служащий вместе с тем и отхожим местом. Домашняя утварь, как-то: чашки, чайники, котлы, сковороды и проч., приобретается у китайцев; собственного произведения только корзины, цыновки для спанья, табуретки, служащие и вместо подушек, и разнообразная посуда из тыквы" (Ибис 1876a: 138-139).

"Деревня Тау-сия выстроена на крутом и обнаженном склоне горы на значительной высоте. Все дома сделаны исключительно из аспида, - стены, крыша, задвижные двери и ставни - все из этого камня. Дома упираются заднею стороною в гору. Стена переднего фасада всего фута 4 вышиною, но крыша идет высоко, так что внутри просторно. Внутренность разделена перегородкой на маленькую переднюю и на собственно жилую комнату, где стоит и очаг. Кругом стены низкие лавки, покрытые туземными циновками; на них спят, сидят и едят; другой мебели в доме нет. В посуде встречаются и китайские произведения. Перед каждым домом есть небольшой двор, в середине которого стоит кладовая - высокий соломенный шалаш, поддерживаемый сваями на высоте 4-5 фут от земли; сваи эти закрыты сверху круглыми плитами аспида от крыс. Около домов огороды с бананами и арекою. Остальные деревни, говорят, совершенно такие же" (Ибис 1876b: 119).

Указанные материалы дают возможности для исторической реконструкции культуры разных аборигенных народностей и дальнейших сравнительных исследований в сфере островной этнологии. Признавая неполноту и, в ряде случаев, невозможность проверить достоверность добытых сведений, Ибис прозорливо рекомендует научные сферы и методы (сравнительная лингвистика, кросс-культурный подход и пр.), новые географические районы, пути и организационные способы дальнейших исследований: "На этом мои путешествия через Формозу и мое знакомство с туземцами завершилось. Однако для путешественников и натуралистов там остается еще много работы... Фактический центр острова, высокие горы, до сих пор не исследованы, и потребуется еще много времени для того, чтобы это случилось, так как подобные мне дилетанты и все прочие, кто до сих пор путешествовал через Формозу, не имели ни времени, ни должных знаний для изучения этой части острова с наибольшим успехом. . В то же время я бы рекомендовал не проникать внутрь с запада, но, вместо этого, начать путешествие с восточной части острова - с бухты Су-Ао или Пилам - так, чтобы не вступать в контакт с китайским правительством. Более того, не следует брать китайских проводников и носильщиков; их трусость способна разрушить многое. Во многих отношениях вам будет безопаснее пребывать в руках туземцев" (Ibis 1877: 234).

Таким образом, не будучи профессиональным ученым, Ибис готовился к проведению экспедиции со всей основательностью, насколько это позволяли условия многолетнего кругосветного плавания. Успеху этой самоподготовки способствовали блестящее образование и выдающиеся личные качества российского военного моряка, с энтузиазмом посвятившего себя, казалось бы, далеким от моря и военной службы "сухопутным" исследованиям. Уникальные сведения, умело добытые в ходе беспримерного "этнографического путешествия" на Формозу при помощи комплексного научного подхода, методов и методик, а также смелые и глубокие выводы, сделанные П.И. Ибисом на основе лично собранных полевых этнографических материалов, имеют высокую научную и культурную ценность и 140 лет спустя, в XXI столетии.

Примечания