Освободительная борьба народов центральных и западных районов Северного Кавказа

Размещено на http://www.allbest.ru/

Освободительная борьба народов центральных и западных районов Северного Кавказа

Восстание крестьян в Осетии, Кабарде, Балкарии и Адыгее (30-- 50-е годы XIX в.). Движение горцев Дагестана и Чечни оказало большое влияние на развитие антифеодальной и антиколонизаторской борьбы в Осетии, Ингушетии, Кабарде, Балкарии, Черкесии, Карачае и Адыгее. Несмотря на то, что осетины, кабардинцы, балкарцы, ингуши в основной своей массе отрицательно относились к мюридизму, антиколонизаторская и антифеодальная борьба горцев Дагестана и Чечни находила среди них отклик.

В 30--50-х годах XIX в. в центральных и западных районах Северного Кавказа развернулись стихийные выступления крестьянских масс против местных феодалов и царских властей. Крестьяне выступали и против норм шариата как орудия феодальной эксплуатации. Одним из крестьянских требований в антифеодальных движениях кабардинского народа являлось восстановление судопроизводства по адату, так как нормы шариата в ряде случаев были тягостными для народных масс. В 1830 г. кавказское командование предприняло экспедицию под командованием генерал-майора кн. Абхазова против «непокорных» ингушей, тагаурцев, «дерзкие поступки» которых, по словам И. Ф. Паскевича, вынудили его принять против них «меры крепости» 113. Осетинские старшины Беслан Шанаев и другие пытались оказать в Тагаурии сопротивление отряду Абхазова. но при первой же встрече в районе Ларса-Саниба были разбиты. Вскоре же после этого старшины Кундухов Есенов, Беслан Шанаев и другие явились к Абхазову и просили о пощаде. Тагаурия была приведена к присяге. Возглавлявшие борьбу пять старшин были арестованы и сосланы в Сибирь.

В 40--50-х годах XIX в. в связи с развитием крепостнических тенденций в Северной Осетии обострялись классовые противоречия. «Между нами, - писали баделяты, - существует непримиримая вражда, которая ежегодно ознаменовывается кровавыми происшествиями». Эта вражда нередко принимала ожесточенные формы в виде крестьянских волнений и восстаний против «своих» феодалов. В 1836 г. крестьяне Дигории отказались от несения повинностей феодалам на том основании, что земля на равнине ранее принадлежавшая кабардинским князьям, после ликвидации их власти стала казенной землей и поэтому не может считаться алдарской Крестьяне полагали, что с установлением царской власти она не обязаны уже отбывать феодалам те повинности, которые раньше несли за так называемую защиту народа.

В своих обращениях к кавказскому командованию крестьяне Северной Осетии вместе с жалобами на алдар * просили отделить их земле, поселить их отдельно от феодалов. «Тем деревенским нашим обществам, которые живут в соседстве с тагиатами, - писали тагаурские крестьяне, - надо назначить отдельные участки хлебопахатной и сенокосной земли».

В свою очередь, феодалы жаловались на народ, обвиняя его в «неблагодарности». «Как известно,- писали они,- народ черный никогда даже лучшей жизнью не бывает доволен, но ищут всегдашнюю перемену... Они ищут совершенной вольности по внушению лукавых людей, делающих возмущения во всех народах»115. Баделяты высказывали уверенность, что царское правительство не пойдет по пути «лишения их прав над народом», что оно не нарушит «порядка», на котором основано «спокойствие и благоденствие народа». В противовес требованиям крестьян об отмене феодальных повинностей, тагаурские и дигорские феодалы в 1845 г., наоборот, просили закрепить за ними особым указом в вечное владение те земли, на которые они распространяли свои права, и именовать их официально алдарами, а не старшинами, что должно подчеркнуть их владельческие права на землю.

Большой размах приняла антифеодальная борьба кабардинского и балкарского крестьянства. Одним из звеньев этой борьбы было волнение крестьян кн. Бековича-Черкасского в 1837 г. в Малой Кабарде. Крестьяне отказались платить феодальные повинности и подали жалобу командующему Кабардинской линией полковнику Короткову на то, что князь неправильно взыскивает с них подать. Когда кн. Бекович-Черкасский для предупреждения «бунта» приказал связать одного холопа «за тайное сообщение с казаками через Карантинную линию», то это вызвало взрыв возмущения. Крестьяне выступили с оружием в руках против князя и вынудили его освободить связанного. Не желая подчиняться феодалам и нести в их пользу повинности, 400 крестьян покинули деревню и ушли в горы. «Почетные» кабардинские старики ездили к восставшим и шесть дней уговаривали их разойтись по домам и приступить к выполнению своих обязанностей. Но крестьяне не согласились.

Видя, что волнения принимают серьезный характер, командующий войсками на Кавказской линии генерал Вельяминов направил против взбунтовавшихся «холопов» отряд в 300 солдат с артиллерией во главе с майором Макаровым. Крестьяне отступили в глубь ущелья, но вскоре вынуждены были сдаться. Многие «бунтовщики» были арестованы и сосланы.

Упорный характер носили волнения крестьян в Большой Кабарде в 1838 г. Их возглавил «вольный» кабардинец Карданов. Поводом к этим выступлениям послужило то, что царское правительство в 1838 г. начало строить Лескенское военное поселение. Для заготовки и доставки строительных материалов по требованию царской администрации в Лескен было направлено 5093 крестьянина. Управляющий строительством заставлял их работать без отдыха, не давая им продовольствия, произвольничал и издевался над ними. Доведенные до крайности, крестьяне отказались от работы. Когда начальство потребовало от крестьян немедленно приступить к заготовке леса, кабардинские крестьяне не подчинились и под предводительством Карданова «скрылись с оружием в руках».

* Алдар - феодал, владетель.

Царская администрация избрала «мирный» способ борьбы против восставших. Командующий Кабардинской линией полковник Короткое, собрав всех членов Кабардинского временного суда и влиятельных князей и дворян, в сопровождении отряда казаков отправился в Черкесскую крепость, расположенную недалеко от местонахождения восставших. Коротков потребовал от князей и дворян, чтобы они уговорили восставших немедленно приступить к работе, в противном случае он угрожал «силою оружия» подавить восстание. В течение девяти суток восставшие не соглашались ни на какие предложения владетелей, пытавшихся уговорить их выйти из леса и приступить к работе. Кабардинские князья, напуганные волнением, вынуждены были дать присягу восставшим крестьянам. Лишь после этого крестьяне вышли из леса и приступили к работе

В 1854 г. во владениях кн. Бековича-Черкасского из-за непосильных повинностей и притеснений снова взбунтовались крестьяне (около 100 дворов), отказавшись выполнять повинности и платить подати. Несколько человек из крестьян - Мурзабек, Жамбо, Кайтуков и др. - разъехались по селениям и вели агитацию против князя, убеждая народ «сложить с себя повиновение, не платить подати и не отбывать никаких повинностей». Взбунтовавшиеся крестьяне, «вопреки обычаю, - как сообщалось в рапорте о событиях, - осмеливались наносить обиды... и с оружием в руках покушались на жизнь» кн. Бековича-Черкасского. Эти волнения были типичной формой борьбы крестьянских масс, местными выступлениями против феодальной эксплуатации.

Многочисленные пережитки родового строя, сохранившиеся в быту кабардинцев и балкарцев, сдерживали развитие классовой борьбы и самосознания трудящихся Кабарды и Балкарии. Кроме открытых возмущений против феодального гнета, множились и другие формы крестьянского протеста. Кабардинские и балкарские крестьяне поодиночке расправлялись с феодалами, отказывались от работы п платежей. Одной из форм классовой борьбы в первой половине XIX в. являлось бегство крестьян от своих феодалов. В 1832 г., по словам пристава тохтамышских аулов Кудряшева, крестьяне, принадлежавшие абазинским владельцам Калагирею Лоову и Мате Биджиеву, бежали из аула князя Али-Мурзы Лоова. Особенно много крестьян убегало в Балкарию, которая стала приютом и убежищем для беглых крестьян Осетии, Кабарды, Дагестана.

Со своей стороны балкарские крестьяне, скрывавшиеся от преследования князей, дворян и царских чиновников, находили приют в среде крестьянских масс других народов Северного Кавказа. В 1844 г. три крестьянские семьи, принадлежавшие прапорщику Темирханову, бежали со своими семьями в Северную Осетию (в Дигорию). В том же году холоп Магомет Хашаев бежал в Большую Кабарду и скрывался в деревне Коголкине.

В мае 1850 г. в Южной Осетии было «обнаружено... неповиновение крестьян своим помещикам». Царская администрация, напуганная классовой солидарностью крестьянских масс различных народов, начала рассылать циркулярные предписания местным властям. 10 июня 1850 г. начальник области предписал приставу балкарских обществ Хоруеву немедленно арестовать «осетинских бунтовщиков» в случае их появления среди балкарского населения119. Несмотря на усиление административного надзора, «неповиновение» балкарских крестьян своим таубиям не прекращалось. Летом 1850 г. крестьяне Безенгийского ущелья Шуваловы (Шаваевы) «совершенно вышли из повиновения». Протест крестьян против феодальной эксплуатации достиг такого напряжения, что Кавказская администрация вынуждена была принять меры по закреплению балкарских крестьян за владельцами. Желая положить конец этим «беспорядкам», начальник Центра Кавказской линии 13 декабря 1851 г. послал предписание приставу Балкарии о запрещении балкарским крестьянам переселяться из села в село и закреплении их за таубиями. Но эти меры еще более усилили классовую борьбу в Балкарии. От глухого протеста крестьяне переходили к открытым выступлениям против своих угнетателей.

В 1855 г. восстали крестьяне в Чегемском и Хуламском обществах. Они требовали снижения феодальных поборов и других многочисленных повинностей, добивались права свободного пользования пастбищными землями. Но волнение это не приняло вооруженного характера, и таубиям удалось, ловко обманув крестьян, успокоить их.

В 40-50-х годах XIX в. абазинские крестьяне открыто выступили против попыток князей Лоова и Бибердова переселить их с р. Кумы в верховья р. Кубани. Восстание было разгромлено вооруженной силой. Но борьба абазинских крестьян не прекратилась. Классовая борьба обострилась также в Адыгее и Черкесии. В 1846 г. восставшими шапсугскими и натухайскими тфокотлями было освобождено от власти дворян до 8500 дворов крепостных крестьян (не менее 50000 душ обоего пола). В течение 1846--1847 гг. шапсугские н натуханские дворяне дважды посылали своих депутатов к командующему Черноморской кордонной линией генералу Рашпилю с просьбой принять их в русское подданство в надежде на восстановление в будущем своих утраченных прав.

Дворяне писали: «Потери наши в борьбе с чернью пусть будут доводом нашей правительству покорности. В притеснениях своих простой народ натухайский и шапсугский отнял от нас, дворян, подвластных нам 8466 дворов, которых обязал присягою присоединиться к своему обществу, лишив таким образом нас возможности ими пользоваться. По оставшимся от предков наших черкесским обычаям мы имеем совершенное право на владение крестьянами, но народ для своей пользы выдумал другой какой-то шариат, на основании коего и отнял подвластных нам люден. Они забываются перед нами и не придерживаются оставшихся обычаев предков наших и настоящего шариата. За таковые обиды наши и ущербы дозволено бы было нам отомстить им оружием самим собою и с помощью русских войск в разное время. При этом просим, чтобы и бежавшие от нас крестьяне в разное время в Россию были возвращены и отданы своим владельцам...»

Царские власти на Кавказе поспешили взять под защиту адыгскую знать, организовав две карательные экспедиции в земли шапсугов и натухайцев. В ответ на это тфокотли произвели конфискацию имущества дворян, присягнувших России. Те же дворяне, которые остались за Кубанью, боясь потерять свое имущество и оставшихся крепостных крестьян и рабов, пошли на компромисс и примирение со старшинами тфокотлей. Последние выдвинули требование, чтобы «дворяне были равны» с ними в правах, в противном случае «грозили совсем изгнать со своих земель дворянские фамилии».

Не менее острый характер носила антифеодальная борьба у адыгов, которые считались «покорными» России. Одним из самых крупных является выступление бжедугских крестьян в феврале 1856 г известное под названием «Пшиорк-зау» («Война против князей и дворян») (рис. 6). Причиной восстания послужило притеснение со стороны феодалов Из среды восставших выдвинулись руководители Ханахоко Кимчерий и Депчен Хусен, вокруг которых группировались крестьяне.

На народном собрании, состоявшемся в ауле Понежукай крестьяне выдвинули требования равенства прав с феодалами и чтобы не было «сословия князей и дворян»123 (рис. 7). Но последние отвергли эти притязания и ответили репрессиями. По указанию князей, крестьян начали убивать по одному лишь подозрению «в соучастии в делах тфокотлей» Тогда бжедухские крестьяне подняли вооруженное восстание. Ополчение крестьян с участием абадзехов и шапсугов во главе с Ханахоко подошло в феврале 1856 г. к аулу Понежукай и окружило его. В кровопролитной стычке у кунацкой владельца Ендара многие князья и дворяне были убиты. Оставшиеся в живых либо бежали к русским, либо смирились и «дали присягу навсегда отказаться от своих притязаний и слиться с народом». На следующий день состоялось народное собрание, на котором был избран совет народного правления. Однако феодалы, получив помощь от царских властей, перешли в наступление. Крестьяне, несмотря на героическое сопротивление, потерпели поражение; последовали массовые репрессии. Полковник Барзиков с отрядом войск в течение 1856--1857 гг. совершил несколько карательных экспедиций в земли бжедухов, в результате чего многие аулы подверглись разорению.

Успешному завершению борьбы крестьян препятствовало много причин. Крестьяне, опутанные патриархальными пережитками, четко не представляли своих классовых интересов. Их действия оказались локализованными и раздробленными. Руководители восстания проявляли колебания, а иногда шли и на определенные уступки в пользу феодалов. Активная помощь царизма феодалам делала практически невозможной победу крестьян. Несмотря на это, восстание имело далеко идущие последствия. Преимущества феодалов были значительно урезаны. Они долго не решались усилить гнет из опасения нового выступления крестьян; вынуждены были умерить повинности, что положительно повлияло на крестьянское хозяйство.

Неоднократно выступали против своих князей абазинские и карачаевские крестьяне. В 1857 г. произошли значительные волнения среди ногайцев в ауле Султан-Сагат-Гирея. Началось массовое бегство крестьян, что вызвало большую тревогу не только у самого владетеля, но и у царских властей. В связи с этим начальник Усть-Лабинского участка получил приказ послать в аул казаков. Восстание было подавлено, но войска по просьбе владетеля были оставлены «до того времени, как он примет все меры к прекращению всякого рода беспорядка».

Выступления крестьян Осетии, Кабарды, Адыгеи, Карачая и Черкесии в 30--50-х годах XIX в. отличались от выступлений в первой четверти XIX в., в которых принимали участие представители феодальной верхушки, стремившейся направить восставших против России. В то время как в первой четверти XIX в. на первый план выступала антиколонизаторская направленность, в восстаниях 30-50-х годов XIX в. более отчетливо видны антифеодальные цели, борьба с гнетом местной знати, хотя выступления одновременно были направлены и против царизма, неизменно поддерживавшего сторону местных феодалов.

Попытки Шамиля расширить пределы имамата. Поход Шамиля в Кабарду. Начиная с 40-х годов XIX в. Шамиль стремился соединить силы кавказских горцев в борьбе с царскими войсками и распространить влияние своих мюридов по всему Северному Кавказу.

Сначала идеи мюридизма проникли в Осетию и Кабарду, где они нашли опору среди небольшой части социальных верхов. В Кабарде действовали известные проповедники мюридизма и шариата эфенди Умар Шеретлоков и князь Мисост Атажукин. Они находились в переписке с Шамилем и прилагали все усилия «к возмущению Кабарды, тайно подстрекая к тому же закубанцев». Умар Шеретлоков в 1840 г. «требовал от кабардинцев байтага (присяги) на повиновение ему как старшему в Кабарде духовному лицу», который должен разбирать «все их дела шариатом, не подчиняясь Временному кабардинскому суду». Как сообщал царским властям кабардинский князь Александр Мисостов, «эфенди Умар Шоретлоков и князь Мисост Атажукин, оказывая наружную покорность правительству и повиновение начальству, втайне и весьма деятельно восстанавливают горцев против России, поддерживая недовольных, скрывая преступников и присвоив себе неограниченную власть над кабардинцами всех сословий - силою байтага, поставившего эфендия Шеретлокова, как духовное лицо, почти на одну ступень с Шамилем» . Царское правительство вполне сознавало, какое важное стратегическое и политическое значение в борьбе с движением кавказских горцев имела Кабарда. «Хотя теперешняя Кабарда, - доносил в ноябре 1841 г. полковник Юрьев шефу жандармов гр. А. X. Бенкендорфу, - не так сильна, чтобы могла быть опасна собственными своими силами, но связями родственными с князьями и дворянами других кавказских племен, уважением к их происхождению п гордым характером кабардинцы и до сего времени удержали еще значительное влияние на других горцев, каким пользовались во времена своего могущества. И поэтому сохранение спокойствия в Кабарде весьма важно в настоящую эпоху для Кавказа, тем 6oлee, что малейшая ошибка местного начальства, управляющего Кабардой, может произвести открытое восстание и тотчас сделать опасною Военно-Грузинскую дорогу»

В апреле 1846 г. Шамиль во главе большого отряда предпринял поход в Кабарду с целью перерезать Военно-Грузинскую дорогу, соединяться с а албанскими адыгами и тем самым расширить фронт борьбы горцев Северного Кавказа. Кн. М. С. Воронцов в своем донесении к военному министру А. И. Чернышеву сообщал, что «нашествие Шамиля на Кабарду могло иметь весьма важные последствия на положение наше па Кавказе... дать решительный оборот делам его, прекратить общее стремление закубанских пародов к примирению с нами, восстановить против нас давно покоренные, но воинственные племена центра Кавказской линии и Владикавказского округа, превратить или, по крайней мере, затруднить сообщения Тифлиса с Кавказскою областью, укрепить дух непокорности и сопротивления в Чечне и утвердить еще более враждебнее нам его владычество в Дагестане».

Для борьбы с Шамилем и восставшими кабардинцами царские власти стали стягивать к центру Кавказской линии своп войска. Видя это, а также не дождавшись отрядов закубанских адыгов, Шамиль 25 апреля 1846 г. начал отступление в Чечню. Вместе с ним ушло и некоторое число кабардинских крестьян и 37 князей и дворян, из которых феодал Магомет-мирза Анзоров был назначен Шамилем наибом Малой Чечни 129. Всех князей и дворян, бежавших в Чечню, царские власти объявили абреками, а их крестьянам даровали вольность. Были предприняты репрессивные меры против мулл и эфендиев прошамилевской ориентации. А начальник Центра Кавказской линии кн. Голицын, «допустивший кабардинцев так скрытно приготовиться к общему восстанию и уходу в горы навстречу Шамилю», за беспечность был смещен с должности.

Переход на сторону Шамиля кабардинских князей и дворян показывает что в Кабарде поддержку мюридизму оказывали некоторые представители феодальной верхушки, не считавшие управление имама Шамиля опасным для их власти. Эта часть феодалов не была связана классовыми интересами с царизмом. Другая, большая часть кабардинских феодалов, тесно связанная с Кавказской администрацией, оказывала поддержку царизму в его борьбе с освободительным движением кавказских горцев. Царское правительство назначило этим кабардинским князьям и дворянам большие пожизненные «пенсии» и ежегодные «жалованья», присваивало офицерские и генеральские чины, награждало орденами, дарило ценные подарки, обещало сохранять и укреплять их власть над крестьянами. В 1844 г. за преданность царизму и за помощь в борьбе с «враждебными горцами» правительство Николая I наградило кабардинских князей и дворян «почетным знаменем», а также орденами и медалями. Многим кабардинским дворянам «за услуги», оказанные в борьбе с Шамилем, в 1847 г. было определено ежегодное «жалованье» в 5 тыс. руб. сер. За один 1851 г. около 200 кабардинских дворян были -награждены «за отличие» в военных действиях против Шамиля131

В то же время царские власти в Кабарде за бегство кабардинцев к «непокорным» горцам стали применять меры наказания. В 1847 г. была создана специальная Военно-судная комиссия для «осуждения кабардинцев за связи с абреками и Шамилем». Особенно строго эта комиссия наказывала кабардинских крестьян. Пойманный «с бегов» холоп Жамбек Шануков был сослан в арестантскую роту в г. Киев. Владелец холопа Магомет Абуков в своем обращении к кавказской администрации называл Жамбека «непостоянным» и «непослушным» и поэтому просил удалить его в «дальние гарнизоны рядовым, чтобы подобным примером из кабардинцев, желающих быть беглецами, многих удержать, [так] как через подобные поступки происходит в народе беспокойство и не прекращаются злодеяния».

Бегство холопов от своих владельцев к «непокорным» горцам было одной из форм антифеодальной борьбы угнетенных масс кабардинского народа. Сами холопы в своих многочисленных прошениях, адресованных кавказской администрации, жаловались на притеснения со стороны своих феодалов, просили смягчить крестьянские повинности: «Чрез все это неминуемо мы должны впасть в самую нищету и даже умереть с голоду».

Борьба горцев Закубачья. Наибы Шамиля. Антиколонизаторская и антифеодальная борьба горских народов Закубанья имела свои особенности. Эта борьба осложнялась, во-первых, различными уровнями социально-экономического и политического развития закубанских народов; во-вторых, отсутствием более или менее прочного государственного образования и единого руководства освободительным движением; в-третьих, активным вмешательством иностранных государств (Англии, Турции), стремившихся направить в русло своей агрессивной политики освободительную борьбу закубанских народов.

Первое крупное выступление закубанских народов относится к 1840 г., когда они взяли штурмом один за другим четыре укрепления на черкесском берегу Черного моря (Лазаревское,

Вельяминовское, Михайловское и Николаевское). Также мужественно сражались горцы, населявшие предгорные районы, вдоль левого берега р. Кубани.

В освободительном движении закубанских народов активное участие принимали и многие русские солдаты, бежавшие за Кубань от жестокости и произвола царских властей, вместе с горцами они боролись против общего врага - самодержавия. Немало среди них было и поляков, сосланных в солдаты в войска Отдельного Кавказского корпуса за участие в восстании 1830 г. в Польше. Переходившие на сторону горцев русские и поляки не только содействовали упрочению сил освободительного движения, но и несли с собой передовое военное дело и тактику боя. По свидетельству очевидцев, русские и польские солдаты-перебежчики «научили горцев делать порох, управлять орудием и были одною из причин столь долгого сопротивления горцев» .

Начало распространения мюридизма среди закубанских горцев связано с деятельностью первого посланца Шамиля - наиба Хаджи-Мухаммеда, появившегося в Закубанье в 1842 г. Царские генералы отмечали, что число сторонников мюридизма на Кавказе «в особенности растет между простым народом» и что наиб сумел «под личиною религии овладеть умами людей низшего класса» .

Вскоре после смерти Хаджи-Мухаммеда, в 1845 г. на Северо-Западном Кавказе появился новый посланец Шамиля - наиб Сулейман-эфенди. Одновременно с пропагандою мюридизма ему поручено было, во-первых, призвать закубанских адыгов к нападению на русские береговые укрепления и, во-вторых, собрать ополчение из адыгов и двинуть их к Центру Кавказской военной линии на соединение с отрядами Шамиля, которые, в свою очередь, должны были вытеснить царские войска из Кабарды. Однако Сулейман-эфенди не только не выполнил возложенные на него поручения, но сам перешел на сторону царизма и стал выступать, против движения и его предводителя Шамиля, обвиняя его в отходе от догматов ислама и норм шариата.

В конце 1848 г. Шамиль направил к закубанским адыгам своего третьего наиба Магомед- Амина. Деятельность его происходила в обстановке обострившейся социальной борьбы внутри адыгского общества. Здесь, как мы видели выше, происходило антифеодальное движение, вылившееся в настоящий погром князей и дворян. Наиболее острый характер классовая борьба приобрела у шапсугов, натухайцев и абадзехов,. тфокотли которых лишили своих дворян былых прав и произвели конфискацию значительной части принадлежавших им крепостных и рабов. Магомед-Амин, не разобравшись в сложной структуре общества Северо-Западного Кавказа, явно переоценил значение адыгской знати. В свою очередь, князья и дворяне первое время также поддерживали наиба в надежде восстановить «прежние свои права» 138. По-видимому, именно этим объяснялась выдача сестры старшего темиргоевского князя Джембулата Болотокова замуж за «безродного пришельца» - Магомед-Амина. Однако этот брак по расчету произвел крайне неблагоприятное впечатление на тфокотлей «аристократических» племен, которые стали видеть в Магомед-Амине представителя княжеской фамилии и в силу этого стали относиться к наибу настороженно. Когда в этом убедился, сам Магомед-Амин, он встал на путь широких обещаний, помимо освобождения крестьян от всех податей п повинностей в пользу князей и дворян.

Магомед-Амин, говорится в официальном документе, старается «подстрекнуть в свою пользу простой бжедухский народ обещанием свободы и независимости от князей и дворян» и что «обещания свободы не могли не подействовать на них», и это «возбудило некоторые толки в пользу предложения» наиба. А к концу 1850 г. кавказское командование уже знало, что большая часть простого народа решительно расположена в пользу Магомед-Амина, обещающего им полную свободу и независимость от прежних владельцев, и что при его помощи крестьяне надеются «свергнуть с себя власть высшего сословия» Лишая многих князей «аристократических» племен власти, Магомед-Амин хотел привлечь на свою сторону народные массы и нанести удар по притязаниям князей на самовластие, несовместимое с политической централизацией, которой он хотел добиться.

Расправляясь с князьями, Магомед-Амин оказывал покровительство мелкому дворянству, добивался его поддержки как обученной военной силы, необходимой и для борьбы с царскими войсками, и для удержания в зависимости тфокотлей. Такая политика Магомед-Амина оттолкнула князей, которые первоначально наивно полагали под флагом мюридизма укрепить свое положение.

Еще более сложным оказалось распространение мюридизма среди «демократических» адыгейских племен. Здесь, как отмечалось выше, дворянство было лишено своих прав и ущемлено в имущественном отношении. Большая часть дворянства перешла на сторону царских властей, остальные при первом же призыве к «газавату» поддержали наиба и вошли в состав его личного отряда муртазикатов-добровольцев.

До 1850 г. Магомед-Амин управлял только абадзехами. Летом 1850 г. ему удалось покорить натухайцев, населяющих северную покатость Кавказского хребта. Однако ввиду наступления царских войск он вынужден был отказаться от покорения натухайцев, живущих по берегу Черного моря и направить отряды на покорение шапсугов. В июле месяце того же года в битве при урочище Догой Магомед-Амин потерпел поражение и вынужден был отступить. Но в повторном сражении ему удалось взять верх141, после чего шапсуги присягнули ему. Однако и после этого шапсуги не подчинялись Магомед-Амину, и он не раз прибегал к силе оружия.

Находясь в Закубанье, Магомед-Амин действовал вполне самостоятельно, признавая власть Шамиля «только номинально» 142. Магомед-Амину удалось распространить мюридизм и установить нормы шариата только среди части адыгов. Он разделил их земли на участки (общины по 100 дворов в каждом) с правом выбора из своей среды старшины для управления. Из этих участков были образованы округа с мягкеме в каждом. Мягкеме представляло собой военное укрепление: горский аул, окруженный рвами и плетнями, за которыми были установлены две пушки. В каждом таком мягкеме находились мечеть, судилище, духовное училище, тюрьма (пли глубокая яма для заключенных), провиантский магазин, конюшня, помещения для судей, начальства и военной стражи. Во главе управления округов были поставлены муфтий и совет из трех кадиев с правами административной п судебной власти. В распоряжении этого управления были вооруженные конные отряды так называемых муртазикатов, являющихся ядром постоянной армии адыгов для борьбы с царскими войсками. Адыги обязаны были выставлять по одному конному воину с каждого двора и по первому призыву наиба являться на сборные пункты.

Вся светская и духовная власть была сосредоточена в руках Магомед-Амина. Установив духовный суд по шариату, он ввел у адыгов наказания и казни и приводил их в исполнение с неумолимой строгостью: ослушников воли наиба, сторонников России и противников мюридизма сажали в ямы, ворам отрубали руки, лазутчиков казнили. Судебно-административный аппарат управления и отряды муртазикатов содержались за счет налогов, взимаемых с населения. Сначала Магомед-Амин образовал только четыре округа в землях абадзехов, которые первыми признали его власть. Затем были образованы еще три округа: один у шапсугов и два - у натухайцев. Но попытки наиба объединить всех закубанских адыгов и создать государственную систему (наподобие имамата Шамиля) успехом не увенчались.

Рис. &. Разорение крестьянина в уплату долга Неизвестный художник. Акварель

Крестьянские массы не хотели мириться с установившимися порядками. Шапсуги и натухайцы, испытывая «бедствия войны, тревожное положение края, прекращение торговли с

Россией, совершенный недостаток соли и не видя ни исполнения его (Магомед-Амина.- Авт.) обещаний, ни пути выхода из настоящего затруднительного положения, решились потребовать от Мухаммед-Амина решительных мер к предотвращению народных бедствий или, в противном случае, предложили отречься от него» . Такие же требования выставляли крестьяне на народных собраниях, неоднократно созывавшихся в 1851 г. В этой чрезвычайно сложной обстановке наиб делал все, чтобы сохранить свою поколебленную власть. имамат мюридизм горец крестьянин

Антифеодальная борьба горского крестьянства тесно переплеталась с антиколониальной борьбой. В этих условиях наибам Шамиля приходилось лавировать между борющимися классами для того, чтобы укрепить свою власть среди закубанских адыгов и вовлечь их в «священную войну» (газават) против России. С помощью социальной демагогии шамилевским наибам, и особенно Магомед-Амину, вначале удалось привлечь на свою сторону широкие массы адыгского крестьянства, видевшего в нем «провозвестника скорого своего освобождения». Но вскоре они стали испытывать на практике всю тяжесть шариатского режима, способствующего обогащению и укреплению власти старшин и богатых тфокотлей. Это еще больше обостряло классовый антагонизм между крестьянством и новой феодализирующейся знатью. Крестьянские массы стали отходить от мюридизма, а в некоторых обществах дело доходило даже до вооруженного восстания, направленного против Магомед-Амина и его сторонников.

Таким образом, у большинства закубанских народов мюридизм не пользовался успехом. Главной причиной неудачи распространения мюридизма среди горцев Закубанья явилось то, что народные массы увидели в нем орудие утверждения власти новой феодализирующеися прослойки в лице старшин и богатеев, вступившей в компромисс со старым адыгским дворянством. Поэтому горцы Закавказья вели борьбу как против политики царизма, так и против всех тех организационно-политических форм, которые насаждались здесь наибами Шамиля.

Размещено на Allbest.ru