Историческое прошлое в эпоху цифры: проблемы репрезентации

Размещено на http://www.allbest.ru/

Историческое прошлое в эпоху цифры: проблемы репрезентации

Шапинская Е.Н.

Одной из проблем осмысления культурных практик цифровой культуры является трансформация истории в цифровом мире, населенном многочисленными образами исторического, или, вернее сказать, пост-исторического прошлого. Исторические реконструкции и компьютерные игры, художественные и документальные фильмы на историческую тему, репрезентация исторических событий в 3-Д технологиях стали важной частью массовой культуры, а процесс диджитализации усилил их значимость в культурных практиках наших дней. Эти образы иногда претендуют на аутентичность, иногда приобретают фантазийно-мифологические черты, но в любом случае история служит основой для увлекательного нарратива или популярного артефакта, созданного по законам культурной индустрии. Почему современный человек, живущий в эпоху передовых информационных технологий, имеющий доступ к всевозможным достижениям науки зачарован историческим прошлым? Что привлекает его в давно ушедших эпохах, которые предстают в массовой культуре в глянцевых диснеевских картинках? Какие герои прошлого становятся образцом для подражания сегодняшних тинэйджеров? И, наконец, нужна ли история в том виде, в каком она представлена в исторической науке или же эта история разбилась на массу фрагментов, превратившись в постмодернистский калейдоскоп времен и событий?

Вряд ли существует однозначный ответ на эти вопросы, тем не менее, попробуем выделить некоторые причины популярности исторической тематики и способы ее репрезентации в культуре эпохи "цифры", в которой мы живем сегодня. Размышляя о причинах "исторического" поворота в культуре наших дней, хотелось бы выделить несколько взаимосвязанных факторов, повлиявших на "исторический поворот" в многочисленных текстах и нарративах, заполнивших все виды и жанры культуры.

Разочарование в прогрессе

Одной из причин интереса к прошлому является разочарованность в светлом и прекрасном будущем, вера в которое была основой научной фантастики, столь популярной вплоть до конца прошлого века. Утопия технического прогресса обернулась в (пост)современную эпоху своей противоположностью - вместо совершенствования всех сторон жизни он принес страх перед неслыханной скоростью изменений в технологиях, поставивших под вопрос все прежние ценности цивилизации и существование самого человека. Мечты о будущем, в котором технологии создают новый прекрасный мир, получили воплощение в научной фантастике, которая с середины XIX века завоевала любовь публики в литературе, а позднее в кинематографе. "Классическая научная фантастика была фантастикой расширяющегося мира, она черпала свои силы из рассказов об исследованиях космического пространства, которые перекликались с более земными формами исследования и освоения, присущими XIX и XX столетиям", Бодрийяр Ж. Симуляции и симулякры. - М.: ПОСТУМ, 2016. - С. 164. пишет Ж. Бодрийяр. В постсовременную эру, в которой симуляции основаны на "информации, моделировании, кибернетической игре… старое доброе воображаемое научной фантастики умерло…сейчас на поверхность всплывает что-то другое". Когда Бодрийяр в 1981 г. создавал свою теорию симулякров, он еще не имел ответа относительно "чего-то другого". За прошедшие почти полвека это "другое" обрело свою форму, причем зачастую пугающе-монструозную. М. Эпштейн в своем исследовании перспектив гуманитарных наук в сегодняшнем мире, употребляет термин "хоррология", обозначающий науку о "саморазрушительных механизмах цивилизации, которые делают ее уязвимой для всех видов терроризма, включая биологический и компьютерный". Эпштейн М.Н. Будущее гуманитарных наук. - М.: Панглосс, 2019. - С. 3; Connor S. Postmodernist Culture. 1997. - P. 204. Мечты о будущем оборачиваются страхом перед монстром, который, вырвавшись на свободу, подобно джину из бутылки, начинает использовать свою силу по своей собственной воле, освободившись от воли хозяина. Этого монстра уже нельзя уничтожить простым физическим действием, разрушением машины, поскольку он не только неразрушим, но и незаменим в цивилизации наших дней.

Если научная фантастика в прошлом была основана на мечтах о будущем, то в наше время она приобретает черты фантазии на тему последних достижений науки, трансфомированной в жанр фэнтези. Фантастика последних декад ХХ века обращается за своими сюжетами не только к научным достижениям, но и к "постмодернистской литературе мейнстрима, которая в той или иной степени обрела характер научной фантастики, что указывает если не на коллапс культурных различий, то на скорость их изменений". McHail B. Constructing Postmodernism. - L.; NY: Routledge, 1992. - P. 229. Причиной такого смешения жанров стало то, что реальность начала догонять научную фантастику, делая ее все более похожей на реалистическую репрезентацию современных культурных практик, в особенности вызванных развитием цифрового опыта. Вполне понятно, что в таком контексте воображение обращается к прошлому, которое предоставляет гораздо более разнообразный материал для создания вневременных гибридов.

Эскапистские возможности (псевдо)исторического прошлого

Поскольку мечты научной фантастики были, по большей части, осуществлены с помощью достижений технического прогресса, а сказочные ковры-самолеты и скатерти-самобранки приобрели статус повседневных предметов, нужно было искать новые пространства для осуществления вечной жажды необыкновенного. Может показаться, что у человечества уже не осталось мечтаний, не воплощенных в масскультовских артефактах. Человеческому воображению, лишенному будущего, ничего не осталось, как обратиться к прошлому, в особенности к тому, которое окутано туманом легенды, а не представлено в точной фактологии исторической науки. Великий сказочник ХХ века Дж. Толкиен утверждал, что древность сама по себе притягательна. Погрузившись в мир сказки, "мы оказываемся за пределами своего собственного времени - а может быть, вообще за пределами Времени как такового". Толкин Дж. Р.Р. Сказки волшебной страны. - М.: АСТ, 2010. - С. 352. Прошлое как миф, как сказка, как историческая тайна таит в себе небывалые радости эскапизма, помогающего человеку постиндустриальной цивилизации освободиться, хотя бы на время, от гнета повседневности и стресса монотонии. Когда этот гнет становится невыносим, человек обращается в бегство, будь это "дауншифтинг", попытка приблизиться к природе и жить по ее правилам, или погружение в виртуальное пространство Интернета, позволяющее находить утешение и реализовать, пусть и иллюзорно, свои желания. В век Интернета возможности эскапизма расширились, создавая возможность воплощения самых разных образов и событий. Растущая привлекательность эскапизма является важнейшим фактором в распространении "исторической" тематики по всем пространствам масскульта. Историческое (или псевдоисторическое) прошлое предстает в сегодняшних репрезентациях в самых разных обличьях, от документальных фильмов, в которых остепененные историки рассказывают о последних достижениях исторической науки, во многом изменивших наш взгляд на историю, до компьютерных игр, где историко-мифологический нарратив служит активному погружению в фантазийный мир, созданный разработчиками на основе обрывков мифов и исторических фактов разных времен и народов. Современные технологии позволяют визуализировать фантазийные миры, погружая в них зрителя при помощи все новых спецэффектов. Образы, которые должны были представляться при помощи работы воображения, стали доступны благодаря возможностям кино и компьютера. Утопический мир предстает в видимых и почти что осязаемых (в 3D технологиях) образах. Фантазийные сюжеты мы постоянно видим в фильмах и компьютерных играх, и они продолжают оставаться востребованными, несмотря на рационалистические объяснения многих ранее загадочных феноменов. В противовес достижениям науки область иррационального продолжает сохранять свою значимость, особенно в том, что касается внутреннего мира человека. Фантазии на темы прошлого занимают большое место в виртуальном пространстве, воплощаясь в многочисленных гибридных продуктах, давая возможность эскаписту не просто пассивно воспринимать, а становиться участником различных инстанций этого "исторического" действа.

Псевдоисторизм как утрата чувства истории: постмодернистская рефлексия

Еще одной причиной устремления к архаике, к фантазиям на сказочно-мифологические темы является общее изменение отношения к истории в постмодернистской культуре, которое связано с распадом традиционных типов идентичности и изменением статуса субъекта истории. Если модернизму было свойственно интенсивное чувство прошлого, даже если его надо было преодолевать или отрицать, в постмодернизме чувство исторической памяти утрачивается и возникает псевдоисторизм, воплощающий в своих артефактах мозаику образов и представлений, почерпнутых из различных исторических периодов, различных суррогатов темпорального, выражающихся в ретро-стилях и образах. Эти образы, стили и эпохи смешиваются, создавая искусственное "прошлое", соединяя документальное и фантастическое и распространяя анахронизмы. В результате и без того сумбурное представление современного человека об истории приобретает еще более фрагментарный характер, а в сознании соседствуют причудливо соединенные осколки различных эпох и цивилизаций. В этом причудливом пространстве размываются границы эпох, исчезает чувство времени, погружение в которое невозможно, поскольку оно постоянно трансформируется и ускользает. На место "погружения" в прошлое приходит присвоение этого прошлого, в котором человек проживает своё "здесь-и-сейчас". Эта ситуация характерна для "специфического отношения к прошлому" в постмодернизме: "Отбрасывая идею прогресса, постмодернизм отрицает всякое чувство исторической непрерывности и памяти, в то же время развивая невероятную способность грабить историю и поглощать всё, что он там находит, как некоторый аспект настоящего". Harvey D. The Condition of Postmodernity. - Cambridge: Blackwell, 1982. - P. 54. Ф. Джеймисон в своем фундаментальном труде, посвященном постмодернизму в его различных аспектах, высказывает предположение о том, что "существует радикальная возможность: концепты периодов вообще не соответствуют никакой реальности, В таком случае, нет и такой вещи как история". Jameson F. Postmodernism, or the Cultural logic of Late Capitalism. - L.; NY: VERSO, 1995. - P. 282. Сегодня, когда постмодернистская культура, описанная Джеймисоном, сменилась культурными практиками, объединенными зонтичным термином "постпостмодернизм", история возвращается, но уже в форме пост-истории, которая становится пространством игры, как и многие другие культурные формы, изменившиеся под влиянием "игрофикации". Особенно плодотворным для пост-истории стало виртуальное пространство, в котором переписывать и интерпретировать историю стало доступным любому пользователю, а виртуальное путешествие по эпохам и культурам стало увлекательной игрой.

Возможности цифровой эпохи: игры с историей и игра в историю

Зачарованность прошлым особенно ярко проявляется в цифровой среде, которая создала небывалые ранее возможности как для визуализации образов прошлого, приобретающих мифически-фантазийный характер, так и для их "оживления" в мире компьютерной игры. Виртуальная среда стала местом воплощения самых необузданных фантазий на "историческую" тему, в которых смешиваются обрывки исторических сведений, мифов, сказок и легенд. Э. Дэвис в своей книге "Техногнозис", написанной в конце прошлого века, когда диджитализация еще не достигла сегодняшнего размаха, указывает на то, что "медиакультура эксплуатирует грубую силу иррационального". Дэвис Э. Техногнозис: миф, магия и мистицизм в информационную эпоху. - Екатеринбург: Ультра. Культура, 2008. - С. 13. Парадокс технологизации повседневной жизни заключается в том, что научные достижения создают почву для воображения и фантазии, что самые точные технологии порождают "пламя костров архаичного сознания", монстров, примеряющих на себя исторические одежды. "Виртуальная топография нашего близкого миллениуму мира кишит ангелами и пришельцами, цифровыми аватарами и мистическим планетарным сознанием, утопическими стремлениями, гностической научной фантастикой". Там же, с. 17. Сама же технология представляется трикстером, который показывает, как "разум может завести нас в непредсказуемый хаотичный мир". Там же, с. 22. Тот факт, что современные информационные технологии ускорили передачу информации и увеличили ее поток, вполне очевиден. Вопрос в том, насколько они сами вышли за границы своей медиирующей роли и стали играть роль генератора новых смыслов и форм. Не возвращаемся ли мы к "магическому пониманию древней техники", о котором не раз писали исследователи культуры? В.М. Розин, выделяя три этапа развития техники, рассматривает технику Древнего мира и (частично) Средневековья как вид магии. Созданные при помощи самых передовых достижений современной науки технологии наших дней вновь обретают магическую власть над человеком, который сталкивается с их возможностями во всех областях человеческой жизни каждый день, не задумываясь о научной основе этих изобретений, от 3Д-принтера до Интернета вещей. Если раньше технологические новшества помогали человеку выполнять тяжелую работу, преодолевать пространство, управлять природными явлениями, то сегодня они вышли за границы этой материальной функции, получив возможность воплощать фантазии и разрушать темпоральные основы бытия. В этом можно усмотреть качественно новый характер технологий (пост)современной эпохи, которые не только (и не столь) меняют материальный мир, сколько изменяют основы человеческой коммуникации и понятие идентичности. "Совершенствование техники программирования, быстрый рост производительности полупроводниковых микросхем, разработка специальных средств передачи информации человеку, а также обратной связи… - все это создало новое качество восприятия и переживания, осознанные как виртуальные реальности". Розин В.М. Техника и технология: от каменных орудий до Интернета и роботов. - Йошкар-Ола: Поволжский государственный технологический университет, 2016. - 280 с. В этом новом пространстве по-иному воспринимаются реалии прошлого и настоящего, оно "позволяет нам отключить привычные научные правила, обусловливающие физическую реальность, в которой живут наши тела" Дэвис Э. Техногнозис: миф, магия и мистицизм в информационную эпоху. - Екатеринбург: Ультра. Культура, 2008. - С. 204.. Привлекательность виртуального пространства лежит в его "ощутимости", в создании иллюзии активного присутствия, возможности творить события и собственную судьбу. Эту его черту отмечали исследователи еще на начальных стадиях диджитализации: "Механизмы виртуальной реальности должны иметь способность позволять участнику входить в воображаемые миры с удивительным правдоподобием, высвобождая громадный потенциал для фантазии, открытия себя и конструкции своей идентичности". Poster M. The Second Media Age. - Cambridge: Polity Press, 1998. - P. 39. Как показало время, содержание этого мира в значительной части состоит из исторических реминисценций, обрывков мифов и легенд и продуктов фантазии современных "креативщиков". В этом они разделяют специфику всех постмодернистских текстов: в них прошлое - это уже не История, а много частных историй, сплетающихся в бесконечную интертекстуальность, лишенную какого-либо континуума, наполненную гибридными формами, сочетающими в себе, без всякой логики, на первый взгляд, обрывки несовместимых нарративов. Конструкция гипертекста соответствует конструкции самого мира цифры. Погрузившись в этот мир, мы можем не только следовать уже проложенным дорожкам, но и сами создавать события или менять финал знакомых историй. Не только пространство, но и время превращается в изменчивое и текучее время "пост-истории", развлекая, радуя или пугая странника в киберпространстве.

Репрезентации прошлого в массовой культуре: от просветительства к развлечению

В многочисленной масcкультовской продукции на "историческую" тему репрезентации истории варьируют, начиная с "натурализации" истории, реконструкции утерянных артефактов, "оживления" различных аспектов жизни прошедших эпох и заканчивая тотальной мифологизацией фрагментов прошлого, которые предстают в фантазийных образах, основанных на древних мифах и архетипах. Смешение элементов сказки, мифа и истории присутствует в культурных текстах с давних времен, исторические события по мере их удаления во времени приобретают фантазийные черты, а герои наделяются сверхъестественными силами. В (пост)историческом пространстве соседствуют самые разные виды репрезентаций исторического прошлого, от академического дискурса до чисто игровых форм. Формы, в которых представлены стратегии "присвоения истории", многочисленны - популярная литература и медиатексты, как экранные, так и Интернет-ресурсы, он-лайн проекты музеев мира и исторические реконструкции, фильмы и компьютерные игры, в которых героями являются персонажи истории, в разной степени мифологизированные. Культурные производители, испытавшие на себе влияние постмодернизма, (который далеко не исчерпал себя, как полагают многие) "делают реверанс в сторону исторической легитимности путем экстенсивного и зачастую эклектичного цитирования прошлых стилей. Через фильмы, телевидение, книги и т.п.история и прошлый опыт превращаются в громадный архив, который можно повернуть вспять и потреблять снова и снова нажатием кнопки". Harvey D. The Condition of Postmodernity. - Cambridge: Blackwell, 1982. - P. 85.

"Приближение" истории представлено в работах современных ученых различных специальностей с материалом новых открытий в области археологии, в особенности относящимся к древним цивилизациям. Более точная датировка артефактов и событий, открытие повседневной жизни, проникновение вглубь тысячелетий при помощи самых последних достижений науки - все это "приблизило" далекое прошлое к нашему современнику, указывая на универсализм человеческой жизни, которой и в далекие времена были присущи те же страсти, добродетели и пороки, что и нам с вами. В многочисленных фильмах в жанре художественной документалистики мы видим сочетание научно-популярного текста, автором которого являются профессора престижных университетов, и фикциональную репрезентацию этого прошлого, представленную актерами в соответствующем гриме и костюмах. Эта реификация в зримых формах удовлетворяет любопытство, которое испытывает человек при виде артефактов, насчитывающих тысячи лет, но в то же время эти артефакты обретают свой голос, как бы говорят с нами из глубины веков. Реальная основа исторических событий всегда была предметом споров и разногласий в академической среде, причем аутентичность того или иного события вызывала и вызывает споры не только в отношении далекого прошлого, но и сравнительно недавних событий. Фантазии (пост)истории не являются чем-то абсолютно новым, они только получили более широкие масштабы воплощения в цифровую эпоху. Что же касается "реальности" изображаемых в них событий и героев, они столь же спорны, как и образы Троянской войны или "Слова о полку Игореве". Современные культурные производители отличаются от авторов сочинений на историческую тему прошлых веков только тем, что свободно используют любой материал, который может быть интересен публике, не заботясь о контексте его происхождения. Правдоподобие всех культурных текстов на историческую тематику основано не на точности изображаемых событий, а на неизменности человеческих характеров, вне зависимости от эпохи, к которой они принадлежат. Эту особенность отмечает в своей популярной "Истории древнего мира" С. Бауэр: "Реальная жизнь служит чем-то вроде трамплина для предания, которое гораздо шире, чем жизнь; суть человека сохраняется, возвысившись и исказившись, но по существу оставаясь правдивой". Бауэр С.У. История Древнего Мира. - М: АСТ, 2019. - С. 118. Такой антропологический универсализм объясняет "правдивость" кино- и медиа-проектов на историческую тему, в которых на героев надеваются исторические костюмы той или иной эпохи, не меняя ни психологии, ни личных качеств персонажа, будь он древнегреческий герой, средневековый рыцарь или участник наполеоновских войн. То же самое относится и к героям мифов и легенд, почерпнутых из классических источников или созданных фантазией современного автора. В любом случае это реконструированное прошлое воспринимается как увлекательное путешествие, как игра, как возможность идентифицировать себя с различными персонажами как героями, так и злодеями, "примерить" на себя тот или иной образ. история прошлое цифровой

Одним из наиболее показательных кейсов такого рода "сплава" истории, мифа и сказки стал успешный проект "Игры престолов", само название которого указывает на игровой характер трактовки прошлого как в книгах Дж. Мартина, так и в многочисленных сериях телевизионного варианта. ""Хорошие художники заимствуют. Великие художники воруют" - если эта старая пословица верна, то Джордж Р.Р. Мартин, автор серии романов "Игра престолов" - один из величайших художников в мире. Его воровство удивительно как по масштабу, так и по ловкости. Он блестяще интегрирует такой разнородный материал как Война Роз, легенды Моголов и историю Византии. Но его секрет заключается в историях Викингов. Это - ключевой ингредиент. В течение двух веков результат никогда не менялся". Marche S. What Game of Thrones Stole from Norse Mythology -https://www.esquire.com/entertainment/tv/a28159/game-of-thrones-norse-mythology/ Дж. Мартин сам раскрывает свой творческий процесс, рассказывая, как "он черпал вдохновение из хорошо известных текстов на исторические темы. Мартин вполне откровенно рассказывает о своей работе, в которой ему удалось настолько эффективно смешать обрывки самых разных историко-мифологических сведений и представлений, что основанная на его романах телеэпопея стала одним из самых успешных проектов в истории медиа.

"Присвоение" прошлого постоянно подтверждается не только в различных художественно-документальных медиажанрах, но и в такой форме погружения в "аутентичное" прошлое как ролевые игры, исторические реконструкции, фестивали, постоянно происходящие в различных городах мира. Если в художественно-документальных сериалах излюбленным материалом служит Древний мир, то реконструкции, в основном, воспроизводят реалии Средневековья, что вполне понятно. В европейских городах сохранился тот самый контекст - замки, крепости, руины монастырей - на фоне которого столь живописно смотрятся рыцарские турниры, ярмарки, шествия и празднества. Если такого контекста нет, он воссоздается при помощи различных артефактов, воссоздающих различные аспекты средневекового быта. На наш взгляд, в этом "оживлении" истории можно видеть несколько важных моментов. С одной стороны, они являются подтверждением основ цивилизации, создавая чувство уверенности в зыбкой реальности наших дней, С другой стороны, они носят игровой характер, что соответствует общей тенденции наших дней к игрофикации. И, наконец, они дают возможность человеку почувствовать себя субъектом исторического процесса. Надевая кольчугу или костюм ремесленника, беря в руки меч или молот кузнеца, человек не только погружается в прошлое, но и приближает его к себе, одновременно демистифицируя и становясь частью средневекового мифа. Заметим, что исторические реконструкции не всегда носят чисто игровой характер - нередко они преследуют просветительские цели и становятся контекстом для произведений искусства, помещенных в "аутентичную" обстановку. В качестве примера приведем событие, описанное на одном из музыкальных Интернет ресурсов - X международный фестиваль средневекового искусства "Ростовское действо" на территории музея-заповедника "Ростовский кремль". Поскольку этот фестиваль проходит уже десятый раз, можно говорить о его репрезентативном характере, об устойчивости такого рода событий в культурной жизни. По словам директора музея-заповедника, ""Ростовское действо" - это прекрасная возможность прикоснуться к эпохе русского и европейского Средневековья. В рамках фестиваля мы всегда стараемся максимально полно представить культуру средних веков. Гости фестиваля смогут познакомиться с лучшими образцами музыкального и певческого искусства, колокольного мастерства, произведениями книжного искусства, иконописи, золотого шитья". В "Ростовском кремле" на фестивале средневековой культуры исполнят "Гамлета". - https://zen.yandex.ru/media/muzklondike/v-rostovskom-kremle-na-festivale-srednevekovoi-kultury-ispolniat-gamleta-5d387d0f89a5de00ae1e4a62 Трудно назвать такой фестиваль исторической игрой, хотя, несомненно, элемент развлекательности в нем есть. Можно найти множество примеров того или иного подхода к "оживлению" истории. Как правило, в современной медиапродукции сочетаются "историзм" и фантазия. Так, в отечественном сериале на историческую тему "Екатерина", который несколько сезонов шел по телевидению, его создатели сочетают исторические сведения с фикциональными поступками героев. Исполнительница главной роли Марина Александрова, рассказывая о работе над фильмом, делает акцент на спорность исторических событий времени правления императрицы: "Мы сделали акцент на самых интересных исторических моментах. К тому же сейчас трудно сказать, как там было на самом деле. Историю пишут победители. Или тот, кто выжил. В своих дневниках Екатерина, на мой взгляд, немного унизила Петра Федоровича. А она писала, понимая, что это будут читать спустя столетия", - рассказывает актриса. Марина Александрова рассказала о сложной роли Екатерины Великой. - https://z-aya.ru/index.php/a/aleksandrova-marina/11092-marina-aleksandrova-rasskazala-o-slozhnoj-roli-ekateriny-velikoj Ни о какой "исторической достоверности" речь не идет, поскольку главное для создателей этого проекта и исполнителей - передать эмоции и чувства, которые не меняются со временем. Исторический фон предстает в этом случае как красивая упаковка понятных массовому потребителю человеческих отношений.

Рассмотрев несколько видов репрезентации исторической тематики в (пост)современных культурных текстах, можно видеть, что научные представления об истории все чаще заменяются беллетризованными, чему в немалой степени способствуют цифровые технологии. "Сфера воображения все более настоятельно входит в саму структуру развития современного научного знания, определяет ход научных революций". Эпштейн, с. 201. В отношении исторической науки эти изменения выражаются в новых видах академического дискурса - все большее внимание уделяется такому междисциплинарному направлению как memory studies, в которых анализируется формирование знаний об истории в массовом сознании. Как мы видим из многочисленных культурных практик, во многом эти знания основываются на медиа-репрезентациях гибридных образов, возникших из смешения исторических, сказочных и мифологических элементов. Хотя в сегодняшнем культурном производстве соседствуют просветительские и чисто развлекательно-игровые проекты, последние являются все более востребованными у массового потребителя. К. Разлогов в своем исследовании экранной культуры объясняет это общим состоянием культуры цифровой эпохи. "Глобальная линия развития современной культуры ведет от просветительства к развлекательности. … культура в целом, безусловно, становится все более и более развлекательной, и развлечение захватывает все те сферы, которые раньше принадлежали культуре". Разлогов К.Э. Искусство экрана: от синематографа до наших дней.- М.: РОСПЭН, 2010. - С.269. Соглашаясь в целом с автором, хочется сказать несколько слов в защиту "развлекательности", которая в данном случае противопоставляется культуре. Развлекательность всегда была частью культуры как высокой, так и "низовой". Стремление к развлечениям и прочим радостям жизни всегда было свойственно человеку любого социального положения, но удовлетворять его могли только те, кто обладали экономическими средствами и социальным статусом. Никогда развлечение не было таким доступным, как в наш век технологий, приблизивших к потребителю вожделенные удовольствия. Не удивительно, что индустрия развлечений расцвела на этом фоне до невероятных пропорций. Кроме того, нельзя недооценивать роль просветительского направления в сегодняшней культуре - о его жизнеспособности свидетельствует успех многочисленных просветительских проектов, виртуальных лекториев в музеях, он-лайн трансляций музыкальных спектаклей. На наш взгляд, само противопоставление "просветительство vs развлекательность" растворено в общем ризомообразном пространстве культуры наших дней, так же как и понятия "высокая" и "низкая" культура - обе части этих бинаризмов размыты в (пост)современной культуре, а традиционные формы уступают место гибридам, подобно "эдьютейнменту" в области образования.

Интерес к исторической тематике во всех областях культуры, хотя и связан с постмодернистской фрагментацией времени и пространства, показывает одновременно и тенденцию к преодолению этой фрагментарности и созданию новой целостности. Стремление постичь прошлое не является чисто игровой деятельностью, но свойственно человеку как существу, обладающему памятью как индивидуальной, так и коллективной. Сегодня "дворцы памяти" воскрешают в сознании архаические образы прошлого не только потому, что они являются увлекательным материалом для виртуальной игры, но и потому что в мире, изменяющемся с неслыханной скоростью, человеку свойственно искать некие незыблемые основания. Эти основания могут уводить нас в глубины истории, легенды или мифа, подтверждая вечность общечеловеческих ценностей и отношений.

Размещено на Allbest.ru