Киевская митрополия при святом князе Владимире: исчезнувшая история

Размещено на http://allbest.ru

Киевская митрополия при святом князе Владимире: исчезнувшая история

Первушин М.В.

При чтении источников по первоначальной истории Руси вырисовывается удивительная картина: с одной стороны, умолчать о личности равноапостольного князя Владимира и его деятельности на Руси было невозможно, но с другой стороны, при всех похвалах святому князю в них крайне мало фактического материала о нем и Православной Церкви его времени. Это отмечают такие мэтры российской науки, как М. Д. Приселков, А. В. Карташёв, А. Е. Пресняков, Е. Е. Голубинский, А. А. Шахматов и многие другиеАлександр Евгеньевич Пресняков: Письма и дневники. 1889-1927. СПб., 2005; Голубин-ский Е. Е. История Русской Церкви. М., 1901. Т. 1. Ч. 1; Карташев А. В. Воссоздание Святой Руси. Париж, 1956; Карташев А. В. Очерки по истории Русской Церкви. Париж, 1959. Т. 1.; Кар-ташев А. В. Церковь. История. Россия. М., 1996; Пресняков А. Е. Княжое право в Древней Руси: очерки по X-XII векам. М., 1993; Пресняков А. Е. Лекции по русской истории. М., 1938. Т. 1; Приселков М. Д. История русского летописания XI-XV вв. СПб., 1996; Приселков М. Д. Очер-ки по церков но-политической истории Киевской Руси XI-XII вв. СПб., 2003; Шахма-тов А. А. Обозрение русских летописных сводов XIV-XVI вв. М.; Л., 1938; Шахматов А. А. Ра-зыскания о древнейших русских летописных сводах. СПб., 1908; Шахматов А. А. Сборник статей и материалов / Под ред. акад. С. П. Обнорского. М., Л., 1947. (Труды Комиссии по истории Ака-демии наук СССР / Под общ. ред. акад. С. И. Вавилова; Вып. 3); Шахматов А. А. Повесть вре-менных лет. Т. 1 // Летопись занятий Археографической комиссии за 1916 г. Пг., 1916. Вып. 29..

Казалось бы, память о святом равноапостольном Владимире, князе Киевском, закреплена во многих источниках -- в древнерусском летописании, в ряде литературных произведений XI-XVII вв. и фольклорных памятников, в богослужебной книжности, в иконографии, храмоздательстве и т. п. Круг этих источников, соотнесенный с информацией, содержащейся в сочинениях латинских, греческих, арабских, армянских авторов Разнообразные свидетельства о равноапостольном Владимире содержатся в иностран-ных источниках: послании к германскому королю Генриху II архиепископа-миссионера Бруно Кверфуртского (1008) и хронике саксонца Титмара Мерзебургского (1012-1018); в византий-ской хронике Иоанна Скилицы (создана на рубеже XI-XII вв., но использованы достоверные источники 2-й пол. X в.); в арабо-сирийских памятниках -- хронике Яхьи Антиохийского (ум. ок. 1066 г.) и в сочинении араба Абу Шоджи ар-Рудравери (ум. в 1095 г.); в армянской хронике Степаноса Таронеци (нач. XI в.)., в целом определен и опубликован.

Этим источникам посвящено множество научных трудов См.: Православная энциклопедия. М., 2004. Т. 8. С. 705-706.. Но при изучении как самих источников, так и их исследований вопросы не только не снимаются, но множатся. Ощущается дефицит письменных источников. Например, исследовательница Н. И. Милютенко, которая восстановила и издала последний, незавершенный, труд А. А. Шахматова о житиях святого князя Владимира, считает, что житийные тексты о Владимире Святославиче не только недостаточно изучены, но и даже неудовлетворительно изданы Милютенко Н. И. Литературный цикл о князе Владимире: книга А. А. Шахматова в свете историографической традиции и новейших исследований // Шахматов А. А. Жития князя Вла-димира: текстологическое исследование древнерусских источников XI-XVI вв. / подгот. текста, предисловие Н. И. Милютенко. СПб., 2014. С. 13-96..

Кроме того, нужно учитывать специфику житийной литературы. Как отмечает крупнейший знаток средневековой русской литературы академик АН УССР Н. К. Гудзий, агиографическая литература пользовалась на Руси наибольшей распространенностью Гудзий Н. К. История древней русской литературы. М., 1938. С. 29..

Можно даже сказать, что агиографические произведения -- это своего рода средневековая массовая литература. Жития (как бы они ни назывались авторами: слово, повесть, сказание, похвала, чтение и т. п.) -- жанр литературы, который, как правило, не отличается оригинальностью и сводится к ряду общих мест, к регламентированной (порой жестко) схеме Берман Б. И. Читатель жития (агиографический канон русского средневековья и традиция его восприятия) // Художественный язык средневековья. М., 1982. С. 159-183.. Конечно, есть исключения, когда в эту схему могут врываться влияния действительности, авторской индивидуальности, чужеродной традиции.

Но в целом агиографическая литература стремится выделить в отображаемой жизни не индивидуальное, а общее, не интересное, а должное, не реальное, а идеальное, т. е. донести до читателя идею, идеал. Безусловно, слово «массовая» в современном понимании, с огромным количеством отрицательных коннотаций, можно применить к средневековой агиографической литературе с очень большой условностью. Особенность агиографии в том, что в ее восприятии полностью отсутствуют отрицательные элементы (например, представление о «простом» чтении). Но сопоставление житийной и массовой литературы не так парадоксально, как кажется; за это говорит массовость производства и циркуляции житий во всех слоях общества.

Жития святых -- это литература, игравшая основную роль в повседневном чтении представителей средневекового общества, обслуживавшая «массового» читателя и утолявшая его основные запросы. Это -- литература, которая не просто сосредоточила основополагающие (конститутивные) характеристики образа мышления и образа чувствования, но и выразила их на общедоступном уровне.

Сколько житийной литературы о святом князе Владимире осталось в нашем распоряжении с тех времен, и какого она качества? Исследователи насчитывают 27 различных произведений и их редакций, которые можно отнести к агиографическому жанру, причем общее число известных сегодня рукописей этих произведений -- около двухсот за весь средневековый период Шахматов А. А. Жития князя Владимира: текстологическое исследование древнерусских источников XI-XVI вв. СПб., 2014. С. 371-375.. Надо сказать, что эта цифра -- гигантская в сравнении с другими дошедшими до нас памятниками письменности Древней Руси.

Однако при изучении подавляющего большинства этого письменного наследия у внимательного читателя возникают недоумения и вопросы. Для примера, разберем кратко, как представлен святой князь Владимир в его Проложном житии. Текст этого памятника, по мнению А. А. Шахматова, восходит к первоначальной повести о крещении равноапостольного Владимира и является первичным по отношению к обычному житию святого. Самый ранний текст Проложного жития сохранился в списке XIII в. Там же. С. 131-170.

Будучи язычником, Владимир отличался вниманием и усердием к отеческому преданию: «Первое же к идолом много тщанье творя по отчю преданью». Его слова не расходились с делами: «Иже оумысли, то и сотвори». роль святого Владимира в выборе веры посредническая: Бог «избра собе люди новы», и ради них разбудил князя, «въдохну в сего благодать Святаго Духа» Там же. С. 138.. Выбрав греческую веру, святой Владимир решил силой привести к себе ее учителей и для этого отправился в поход на греческий город Корсунь. Интересный факт с точки зрения истории христианства: кто-то из правителей силой насаждал христианскую веру среди языческого народа, а князь Владимир, согласно памятнику, силой ее брал.

Но взяв приступом Корсунь, равноапостольный Владимир как будто забыл, зачем пришел, у него появились другие цели. Он заявил «ца- реви гречьскому: даи за мя сестру свою; аще ли не даси, то створю граду твоему, яко и сему створих» Там же.. Получив из Константинополя согласие при условии крещения, он решил его выполнить только после приезда посольства с невестой. За это время он успел заболеть и выздоровел только «въшедшю... в святую купель». Крестясь, святой Владимир пребывал в радости. Далее в тексте нигде не встречается мысль о том, что князь обрел, как и хотел, учителей для Руси.

Вернувшись домой, равноапостольный Владимир избил идолов, заповедал людям «креститися», назначив день и условие: «кто не обря- щется... будет противен мне». Момент крещения описан очень живо: народ стоял в воде «ови до пояса, овы до выя, друзии бродяху, а про- звитери по берегу стояху, молитвы глаголюще» Шахматов А. А. Жития князя Владимира: текстологическое исследование древнерусских источников XI-XVI вв. СПб., 2014. С. 139.. Видимо, мало кто понимал, что происходит, оттого и бродили по реке, что свидетельствует об отсутствии христианских учителей в Киеве.

Затем автор жития привел молитву святого Владимира за своих людей с прошениями: «Призри на новопросвещеныя люди», «даи... оуве- дети Бога истиньнаго», «утверди их в правую веру». Молясь о себе, святой Владимир просит: «Помози на супротивныя врагы» Там же. С. 140.. После крещения киевлян святой князь Владимир «повеле людем ставити церкви по всем градом», а сам поставил храм «святыя Богородица» (Десятинную церковь). Когда князь скончался, его погребли в этом храме. Люди плакали по нему: бояре как по отцу, простой люд как по заступнику, сироты как по помощнику, нищие и вдовицы как по печальнику и кормителю Там же..

В заключение автор, используя классический риторический прием, воздает славословие Владимиру, сотворившему дело, равное апостолам. Князь именуется «Господнем апостолом», «вождем и учителем» подданных, который «истерзав льстное тернье из Руси, взорав крещеньемь всю. землю» Там же..

Из двухсот сохранившихся рукописей лишь 20 принципиально отличаются по содержанию от Проложного жития.

Другие списки, безусловно, имеют различные дополнения и разночтения. Их списатели пользовались такими древними текстами, которые не дошли до нас.

Кто-то из книжников пытался сгладить несогласованные фрагменты, яснее осветить подвиг князя, прояснить «темные» места в изложении; кто-то, наоборот, снабжал первоначальный текст такими нелепыми и нелогичными подробностями и уточнениями, что из-за них становилось трудно увидеть ясный и светлый образ князя, просвещенного светом Христовой веры, а также мотивы, обстоятельства и причины принятия им христианства Особенно интересно в этом плане «Житие Владимирово особого состава», согласно клас-сификации А. А. Шахматова (Шахматов А. А. Жития князя Владимира. С. 314-321)..

В состав 20 рукописей, стоящих особняком к разобранному тексту, входит древнее житие (согласно классификации А. А. Шахматова) Шахматов А. А. Жития князя Владимира. С. 171-189..

По мнению ученого, оно написано в глубокой древности, ранее Повести временных лет и даже ранее Начального летописного свода, т. е. в первой половине XI в., видимо, близко ко дню смерти князя; однако его самый ранний список восходит к 1414 г. Древнее житие -- это краткая редакция «Памяти и похвалы» Иакова Мниха, которая является более гомилетическим произведением, чем агиографическим (как и «слово» митрополита Илариона Киевского).

Древнее житие коренным образом отличается от большинства агиографических памятников о святом Владимире. Оно начинается с краткого упоминания, некоей идентификации князя, которое напрямую связано с его крещением: «Володимир, внук Олжин, крестив ся сам, и чади своя, и всю землю Рускую от конца и до конца» Шахматов А. А. Жития князя Владимира: текстологическое исследование древнерусских источников XI-XVI вв. СПб., 2014. С. 178..

Однако главный момент в жизни князя -- событие, связанное с принятием им христианской веры, его крещением, -- отнесено в самый конец древнего жития и как бы случайно упомянуто в ряду других событий. По мнению А. А. Шахматова, для автора жития этот момент не так важен, он не является главным в его повествовании Там же. С. 172.. Автор вовсе не упомянул о месте крещения, для него и это не так важно, важен сам факт, но не его подробности.

Сочинитель древнего жития не раз сравнил святого Владимира в его личных чертах и поступках с ветхозаветными праведниками Авраамом, Иаковом, Моисеем, также князь «подобяся царем святым» -- пророку Давиду, царю Езекии, «треблаженному» Иосии, первому христианскому императору Константину I Великому.

«Эти уподобления отмечают не только ретроспективно-историософскую глубину оценки Владимира Святославича как правителя, -- подчеркивает профессор В. М. Кириллин, -- ими прямо и перифрастически, иносказательно, в соответствии с известными фактами биографий названных библейско-исторических персонажей, обозначаются также радостный характер приятия князем веры, его борьба с язычеством и его личностные свойства -- гостеприимство, правдолюбие, смиренность, незлобивость, благочестие, милосердие» Кириллин В. М. Образ князя Владимира Святославича в ранних древнерусских гомили-ях // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2014. № 2 (56). С. 38..

Автор древнего жития увидел главный подвиг равноапостольного Владимира в том, что «блаженыи князь... послужив Богу всим сердцем и всею душею» Шахматов А. А. Жития князя Владимира. С. 178.. Множество раз древнерусский книжник повторил в своем произведении, что Владимир «всим сердцем и всею душею Бога взлюби и заповиди его взыска и схрани».

Чтобы стало еще более рельефным его внутреннее величие, автор затронул тему отсутствия чудес у святого Владимира и, ссылаясь на святителя Иоанна Златоуста, заметил, что только от дел можно познать праведника, а дела Владимировы -- «любы, терпенье, благоверье, благость, кротость и въздер- жанье» Шахматов А. А. Жития князя Владимира. С. 179.. «Чем не чудеса у бывшего язычника?» -- словно спрашивает нас автор!

В древнем житии святой Владимир и молится совсем не так, как в Про- ложном житии и ему подобных памятниках. Князь молится «в радости, смиреньем сердца глаголаше» -- важная черта, на которую обратил внимание автор.

В первую очередь, святой Владимир благодарит Бога за возможность его познать, за свое просвещение, за дарованную благодать избавления от тьмы, служения бесам, скотского существования. Святой Владимир просит Бога помиловать себя, наставить на путь истинный и научить творить волю Господню Там же. С. 180..

Вслед за молитвой раскрываются дела князя: приводится подробный рассказ о его подвиге милосердия, причем не только в Киеве, а «по всеи земли Руской, и в градех, и в селех, весде милостыню творяше». Как результат такого нравственного преображения князя Владимира явилась ему помощь Божия на врагов его: «И побежаше вся врагы... и бояхут- ся его вси» Там же. С. 181.. Здесь же автор рассказывает о взятии Корсуни: на третье лето по крещении великий князь Владимир, стоя под городом, обратился с горячей молитвой к Богу, прося Его помочь овладеть непреступной крепостью. Бог услышал молитву, и князь «прия град Корсунь» (некоторые видят в этом отрывке параллель с обращением к Богу равноапостольного Константина Великого во время битвы с Максенцием и затем с Лицинием Шахматов А. А. Корсунская легенда о крещении Владимира. СПб., 1906.).

Заметим, как написал книжник: «прия» Корсунь (не «взя», не «пленя», как в Проложном житии, а «прия», т. е. принял, словно из рук Божиих), взял священные артефакты (сосуды, иконы, мощи) и направил посольство в Царьград с просьбой руки сестры императоров. Цесари его послушали и дали не только сестру, но и «дары мно- гы присласта к нему, и мощи святых даста ему» Шахматов А. А. Жития князя Владимира. С. 182..

Подытоживая жизнь святого князя, автор вновь обращается к его милосердию, к церковной десятине, к добрым делам, к истинному сокровищу Владимира, которое «на небесех... тамо и сердце его бе в царьствии небеснем» Там же. С. 183.. Несколько раз автор говорит о глубоком покаянии Владимира («каяшеся и плакашеся... всего того, елико створи в поганьстве... покаявся всего»), много раз подчеркивает милосердие и добрые дела, которыми он служил Богу. Именно это -- центральная мысль автора древнего жития: осветить личный, внутренний подвиг Владимира, показать его героические черты как воина Христова.

Сравнивая эти две неравные группы памятников, можно отметить два принципиальных отличия: фактографический и имагологический. В отношении образности в большинстве редакций князь Владимир предстает этикетным, схематичным, сухим политиком, правителем, попечителем о своих людях, порой непоследовательным в своих действиях и желаниях. В другой группе, в редком древнем житии, князь принимает не политическое, а личное, духовное решение. Он наделен чертами живой религиозной и отзывчивой натуры.

В каждом действии читается глубокая связь святого Владимира с Богом, его духовные переживания, пылкое покаяние, следование заповедям; его деяния обоснованы и логичны. В. В. Бурега, анализируя текст «Памяти и похвалы» Иакова Мниха, приходит к выводу, что «ни политические перипетии во взаимоотношениях с Византией, ни изучение различных вер, ни желание породниться с императорами не воспринимались современниками князя Владимира как решающие причины его крещения». Древние источники доносят до нас ясное свидетельство: «Отказ князя Владимира от язычества и его приход ко Христу был результатом таинственного “озарения свыше”», а вовсе не плодом рационального выбора Бурега В. В. Владимирово крещение: рациональный выбор или озарение свыше? // Цер-ковная православная газета. 2010. № 14 (264). С. 11..

По фактографическому признаку хронология и последовательность повествования и в большинстве житийных источников, и в летописном рассказе вызывают массу вопросов.

Во-первых, отсутствие удовлетворительного объяснения причин, побудивших святого Владимира переменить веру своих отцов; во-вторых, сложность понимания истинных мотивов похода на Корсунь; в-третьих, нелогичность изложения временного хода событий.

Это дало повод Е. Е. Голубинскому объявить весь рассказ о Крещении Руси «вымыслом какого-то досужего любителя составлять занимательные и замысловатые повести» Голубинский Е. Е. История Русской Церкви... Т. 1. Ч. 1. С. 105, 110-111.. В целом большинство житийных источников имеет общую с текстом древнерусского летописного свода начала XII в. (Повести временных лет) тенденцию, направленную, как точно отметил А. Е. Пресняков, «к вящей славе Византии» Ad majorem Byzantiae gloriam (Пресняков А. Е. Княжое право в Древней Руси. С. 355).. Центральным моментом этих повествований является так называемая «Корсунская легенда» -- крещение Владимира в Кор- суни.

Согласно выводам А. А. Шахматова, корсунская версия крещения Владимира была сочинена греческим духовенством для утверждения важной роли Византии в Крещении Руси Шахматов А. А. Корсунская легенда о крещении Владимира...; Шахматов А. А. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. С. 134 и далее.. Значительное количество списков житий святого Владимира разных редакций, в каждой из которых присутствует «Корсунская легенда», убеждает в навязывании читателям определенной точки зрения. Более того, существуют самостоятельные внелетописные редакции «Корсунской легенды», которые разнятся между собой Никольский Н. К. К вопросу об источниках летописного сказания о св. Владимире // Христианское чтение. 1902. № 7. С. 89-106; Никольский Н. К. Материалы для повременного списка русских писателей и их сочинений X-XI вв. СПб., 1906; Православная энциклопедия. Т. 8. С. 690-718., что в еще большей степени выдает вымышленное происхождение этой «легенды» и еще более убеждает в предположении о навязывании роли Византии в Крещении Руси.

С этим предположением связаны и случайные, отрывочные сведения в русских источниках в первые полвека после принятия христианства Владимиром о церковной организации. Историю православной церковной иерархии этого периода можно восстановить лишь гипотетически; часть исследователей даже считают, что сама церковная организация возникла только через 50 лет после того, как Русь официально стала христианской. Кроме отсутствия сведений, основания для такого мнения дают сообщения «Повести временных лет» о начале строительства кафедрального митрополичьего собора в Киеве в 1037 г. и о киевском митрополите Феопемпте, впервые упомянутом в 1039 г. Полное собрание русских летописей. Т. 1. Л., 1926-1928 (фототипический репринт. М.,1962). Стб. 151, 153; Полное собрание русских летописей. Т. 2. СПб., 1908. Стб. 139, 141. До этого момента в летописи вообще нет упоминаний о главе Киевской Церкви и какой- либо церковной организации.

На основе умалчивания русских летописей о церковной организации до 1030-х гг. М. Д. Приселков построил концепцию о вхождении Руси в ведомство не Константинопольской, а Охридской кафедры и уничтожении всех свидетельств этого митрополитом Феопемптом (всё для той же «вящей славы Византии») Приселков М. Д. Очерки по церковно-политической истории. С. 77-84.. Существенным аргументом в построениях А. А. Шахматова и М. Д. Приселкова, связанных с учреждением митрополии в 1039 г., является создание древнейшего летописного митрополичьего свода в 1039-1040 гг., что очень традиционно для византийской хронографии Там же. С. 46..

Именно поэтому молчат русские летописи о церковной организации и приводятся новые факты об обстоятельствах и времени крещения святого Владимира: летописец отдает предпочтение сообщению о крещении Владимира в Корсуни, что в значительной мере укрепило литературную и историческую традиции. Более того, в словах летописца можно видеть полемику с читателем; автор не просто излагает факты, но настаивает на своем мнении, зная, что читающим известна и другая точка зрения: «Не сведуще право глаголють, яко крьстилъся есть в Киеве, и инии же реша в Василеви, друзии же инако скажють» Полное собрание русских летописей. Т. 1. Стб. 111; Полное собрание русских летописей. Т. 2. Стб. 97..

Таким образом, мы имеем полные основания предполагать, что в XI в. после смерти князя Владимира в истории древнерусской литературы велась, как сказали бы сегодня, «информационная война». Хотя мы до конца не можем реконструировать события тех лет, но вполне очевидно, что имела место борьба между двумя существенно различными интерпретациями обстоятельств Крещения Руси и первоначальной истории Киевской Церкви. И, судя по широкому распространению и существенному численному превосходству рукописей, транслирующих версию событий, представленную в Проложном житии и в «Повести временных лет», победила в этом противостоянии не изначальная версия событий, а ее поздняя тенденциозная («провизантийская») интерпретация.

Эта «информационная война» уничтожила практически все исторические свидетельства о первых 50-ти годах существования Киевского христианского государства во главе с равноапостольным князем-крести- телем Владимиром. М. Д. Приселков яркими красками нарисовал «гонение», воздвигнутое «греками» на порядки и традиции Владимирова периода в истории Киевской Церкви. А. Е. Пресняков подчеркивал, что в это время «пошло в ход то тенденциозное искажение ранней истории древнерусского христианства, которого наиболее ярким выражением была пресловутая “Корсунская легенда”. Старому центру христианского культа -- Десятинной церкви -- приходит на смену новый собор -- “митрополия”, св[ятой] Софии Премудрости Божией... налицо вымарывание из летописей сведений об этом неприятном для ромеев периоде» Пресняков А. Е. Княжое право в Древней Руси. С. 357-359. Под 1036 г. преподобный Нестор пишет: «Исступишася (печенеги) на месте, идеже стоит ныне святая Софья, митрополъя руськая», а под 1037 г. выражается так: «Заложи Ярослав город великый Кыев... заложи же и церковь святыя Софья, митрополью» (Полное собрание русских летописей. Т. 1. Стб. 65)..

Большой заслугой М. Д. Приселкова надо признать то, что его построения впервые дают некоторую возможность понять, что же, собственно, произошло в церковных делах при князе Ярославе Мудром. И как бы ни было спорно или малодоказательно его предположение о подчинении Киевской Церкви Охридскому Патриархату, оно вызывает не больше сомнений, чем устоявшееся и считающееся традиционным представление о каких-либо «греческих митрополитах» при жизни князя Владимира. Это предположение выросло из прямой научной потребности объяснить отсутствие известий о ранней церковной организации на Руси.

Гипотеза М. Д. Приселкова значима как научная попытка объяснить церковно-политические условия существующих отличий в иерархическом строе и характерных течениях духовной культуры X и XI вв., зафиксированных наблюдениями академика Н. К. Никольского. В работах о древнерусском христианстве он отметил в славянской письменности идущие от времени святого Владимира черты веро- и нравоучения, чуждые суровому аскетизму и отрицанию мира. Суть раннего, древнерусского христианства, по Н. К. Никольскому Никольский Н. К. О древнерусском христианстве // Русская мысль. М., 1913. Год тридцать четвертый. Кн. 6. С. 1-23., в большом «религиозном оптимизме». Это -- вера деятельной любви, примиряющая радость веры с радостью жизни. Путь ко спасению -- крещение, а милостыня -- главная «заповедь» этого учения. Это наблюдение подводит глубокие основы под серьезное различие в укладах киевской церковно-религиозной жизни времен князя Владимира и его сына Ярослава.

Есть еще одна причина, по которой ромеи имели желание вести «информационную войну» в свою пользу за будущие поколения. В древнерусской книжности имеются другие памятники, в которых кратко упоминается о времени крещения князя Владимира. Это -- «Слово о Законе и Благодати», принадлежащее святителю Илариону, митрополиту Киевскому (30-40-е гг. XI в.), и «Чтение о святых мучениках Борисе и Глебе», написанное в 80-е гг. того же века и принадлежащее перу преподобного Нестора Летописца. Оба книжника в один голос вместе с автором древнего жития заявляют, что причиной, побудившей князя Владимира стать христианином, было «явление Божие»: «посетил Его посещением своим Всевышний, призрело на него всемилостивое Око преблагого Бога», «воспламенил Дух Святый сердце его» Кириллин В. М. Образ князя Владимира Святославича в ранних древнерусских гомили-ях... С. 36-48..

Безусловно, будучи, по слову святителя Илариона, «остр умом», святой князь Владимир не мог не сознавать, какие трудности придется ему преодолеть для убеждения своих подопечных обратиться к христианской вере. Совсем незадолго до обращения Владимира киевляне-язычники подвергли мучительной казни двух христиан -- святых Феодора и Иоанна. Объявить в сложившейся обстановке о неожиданной перемене веры, заставить отказаться от его вековых языческих суеверий было бы крайне опасным и необдуманным шагом.

Решение, принятое святым Владимиром, показывает высшую политическую мудрость и благоразумие князя, его «благий смысл»: его крещение было совершено без особой торжественности и на первых порах оставалось тайной для современников. Только этим можно объяснить отсутствие у Иакова Мниха, святителя Илариона и преподобного Нестора сведений о месте крещения великого князя. Можно предположить, что это событие произошло в самом Киеве или в Василеве.

Тот же «благий смысл и острый ум» святого Владимира, ту же политическую мудрость и заботу о благе своего войска мы видим во время осады Корсуни. Эта осада была очень нелегка и сопряжена с огромными трудностями и потерями. Тем не менее, как сообщают древнерусские источники, великий князь готов был стоять под городом и три года. Трудно поверить, чтобы подобную настойчивость мог проявить человек, желавший отомстить за обман или мечтавший удовлетворить свое тщеславие, женившись на сестре императора.

Мудрость равноапостольного Владимира подсказывала ему, что из противоречивого опыта высокоразвитой и исполненной своих сложностей цивилизации ромеев следовало позаимствовать, а что оставить в стороне. Князь прекрасно понимал, что этот опыт, воспринятый буквально и слепо, наверняка приведет молодое государство к катастрофе. Именно такому взрослению и постепенной рецепции, приспособлению, отвечали первые десятилетия христианской истории Руси.

Кроме выбора веры, существовала еще традиционная и вполне повсеместная практика, в которой миссионерский успех византийцев означал также вовлечение новых народов в орбиту военных и политических интересов империи, наложение на них, наряду с благим игом Христовым, куда менее благих уз политической и идейной зависимости. Древность, особые заслуги в утверждении христианства, титульное положение в империи делали греков в собственных глазах нацией с особым призванием и правами. агиографический владимир князь христианский

Другие народы, варвары, имели, по мнению ромеев, назначение и высшее благо в том, чтобы быть присоединенными к христианскому царству и воздавать почтение своим владыкам и просветителям. Политические грезы о едином мировом государстве становились неотъемлемой частью церковной доктрины, как отмечал А. В. Карташёв Карташев А. В. Воссоздание Святой Руси... С. 71-100.. Согласно позиции Византии, поскольку тот или иной народ обращался в православную веру, а Православную Церковь возглавляли византийские патриарх и император, то этот народ автоматически становился вассалом Византии.

Примером тому служит трагедия другого славянского народа -- болгар, на протяжении целого столетия не на жизнь, а на смерть отстаивавшего право на независимость и в результате совершенно обескровленного этой борьбой. Князь Владимир, приняв решение крестить Русь, не мог совершить это таинство без отрицательных политических последствий для своего формирующегося государства. Он искал удобных обстоятельств, чтобы не подпасть под очередное вероломство Византии.

По выражению протоиерея Александра Шмемана, «само крещение становилось уже не только вступлением в стадо Христово, воцарением благодати, -- но -- в какой сильной мере! -- принятием “византийского подданства”» Шмеман А., прот. Исторический путь православия. Париж, 1989. // Седмицами [Элек-тронный ресурс] / URL: http://www.sedmitza.ru/lib/text/436732/ (дата обращения 20.08.15).. Об этом ярко писал А. С. Пушкин в письме П. Я. Чаадаеву: «У греков мы взяли Евангелие и Предания, но не дух ребяческой мелочности и словопрений. Нравы Византии никогда не были нравами Киева» Пушкин А. С. Собр. соч.: В 10 т. М., 1959-1962. Т. 10: Письма 1831-1837. С. 308..

Святой Владимир сумел переломить «византийскую традицию» и превратить Киевское государство из потенциального вассала в партнера и союзника Византии. Из Корсуни Киевский князь возвратился с триумфом.

Различие с картиной Крещения тех же болгар заметно с первого взгляда: царь Борис дал окрестить себя, будучи побежденным, в качестве символической контрибуции за военное поражение; Владимир, напротив, делал Византию своим должником в политическом смысле, приняв Крещение в качестве жеста доброй воли и необходимого условия брака с греческой принцессой Анной. Необходимость брака с Анной понять несложно, зная династическую практику, по которой европейские страны разделялись на «передовые» и «отсталые» в соответствии со своей древностью и родовитостью.

Наличие прямой родственной связи с византийским императорским домом давало Руси неоспоримые преимущества, тем более, тогда мало кто в Европе мог похвастать подобной генеалогией. Брак багрянородной царевны с Киевским князем (по сути, язычником) представлял собой первый и из ряда вон выходящий случай. История Крещения Руси складывалась не по сценарию греков, и первоначальная организация Киевской Церкви ушла из-под их контроля. Святой Владимир стремился, так сказать, держать руку на пульсе не только в политической, но и в религиозной сфере. Он, если и не переподчи- нил Русскую Церковь Охридской, как предположил М. Д. Приселков (некоторым исследователям такое предположение не по душе), то сделал ее максимально автономной, причем ни то, ни другое, было просто недопустимо с точки зрения греков.

Таким образом, святой равноапостольный князь Владимир остался полным хозяином и в государстве, и в Церкви. Он нашел в себе смелость поступать в соответствии с собственным, не обусловленным извне видением насущных нужд своего государства и своей Церкви. Он смог уберечь христианскую Русь от угрозы имперской вассальной зависимости. Первопричиной этих свершений была сила духа князя, рождаемая верой.

Но, к сожалению, плоды «информационной войны», шедшей в далеком XI в. дают о себе знать и по сей день. В современной житийной литературе читателю вновь предлагается далеко не изначальная версия обстоятельств Крещения Руси. Вновь и вновь многотысячными тиражами воспроизводятся сюжеты из Проложного жития, которые уже давно подвергнуты обоснованной критике со стороны ученых. Жития святых и по сей день остаются одним из наиболее популярных жанров церковной литературы. И это ставит перед нашей Церковью серьезную проблему создания современной версии наиболее значимых агиографических текстов.

Размещено на Allbest.ru