Витовт Великий: репрезентация образа князя в литовско-белорусском летописании

Размещено на http://www.allbest.ru/

Витовт Великий: репрезентация образа князя в литовско- белорусском летописании

Первушин М.В.

Людям свойственно отыскивать в прошлом объяснение настоящему. А тем более дорого всякой земле видеть, что сила духа, которой издавна она отличалась, не угасла, но переходила из рода в род, и как веяние этой силы по временам воплощалось в особенно ярких образах, личностях, событиях. Одной из таких личностей, без сомнения, является литовский князь Витовт, который уже от своих современников получил прозвище «Великий» Эйдинтас А., Бумблаускас А., Кулакаускас А., Тамошайтис М. История Литвы. Вильнюс, 2013. С. 48: «Восхищение современников и преклонение перед ним вылилось в его прозвище “Великий"», и еще: «Культ князя Витовта зародился еще при его жизни» (С. 57).. Редко кому достаются такие эпитеты при жизни, и потому интерес к таким личностям всегда высок. При этом в историографии нередко можно встретить негативные отзывы о князе Витовте.

Надо сказать, что исследований, посвященных истории Великого княжества Литовского, князю Витовту, различным тонкостям и интерпретациям связанных с ним событий, на польском, литовском, белорусском, английском, немецком, русском языках очень много. В то же время очень немного работ, раскрывающих образ князя (его репрезентацию), посвящено литературоведческому аспекту изучения личности князя Ви- товта. Именно этому аспекту мы и хотим посвятить наш небольшой очерк. Но прежде чем представить свои наблюдения, определимся с базисным понятием и используемыми источниками.

Репрезентация -- русское слово: «представление» -- имеет несколько значений, которые можно обозначить английскими эквивалентами: show, performance, presentation, submission, introduction, idea, notion, conception и др. И потому латинское слово «репрезентация», как слово с более конкретным значением, часто используется в современном русском языке. Под этим словом будем понимать указание на опосредованное отражение, в котором объект замещается так называемым означающим, т. е. воспроизведение виденного, слышанного, прочувствованного человеком с возможными изменениями представляемой информации вследствие влияния времени, состояния памяти, эмоционального расположения и других факторов в момент первичного восприятия данных и их дальнейшего воспроизведения. Наиболее совершенной и компактной формой означающего является знак (т. е. слово). И всё, что будет сказано ниже, надо воспринимать через это понятие.

Теперь об источниках. Репрезентация того образа Витовта, который видели в нём его младшие современники или ближайшие потомки, была произведена по летописям и хроникам Великого княжества Литовского. На сегодняшний день все они изданы в знаменитом «Полном собрании русских летописей», в томах 32-м и 35-м Полное собрание русских летописей. Т. 32. Хроники: Литовская и Жмойтская, и Быховца. Летописи: Баркулабовская, Аверки и Панцырного. М., 1975. 235 с.; Полное собрание русских летописей. Т. 35. Летописи белорусско-литовские / Сост. и автор предисл. Н. Н. Улащик. М., 1980. 306 с. Далее ссылки из источников будут на эти два тома с указанием названия летописи, тома и страницы..

В 32-м томе изданы летописи и хроники, содержащие историю Великого княжества Литовского в целом, а также отдельных областей. Наиболее пространные из них «Кройника литовская и жмойтская» и « Хроника Быховца». Две летописи «Баркулабовская» и «Панцырного и Аверки» излагают, главным образом, обстановку в отдельных городах или районах княжества, входящих ныне в состав Белоруссии.

В томе 35-м помещены летописи белорусско-литовские. Всего их 15: старейшие из них Никифоровская, Супрасльская, Виленская, а также Академическая, Археологического общества, Origo regis, Красинско- го, Ольшевская, Евреиновская, Рачинского, Румянцевская и др. Каждая имеет свои археографические особенности, практически каждая (кроме Слуцкой) являлась частью какого-либо сборника, где наряду с летописями присутствовали еще произведения гимнографического, агиографического жанра и/или художественная литература. Среди изданных летописей только о Виленской и Могилевской можно с уверенностью сказать, где они были написаны, а о местах возникновения других ничего не известно. Некоторые из них в начальной части представляют собой летописи общерусские и лишь в конце содержат записи по истории Великого княжества Литовского («Литовского, Руского и Жемоитц- кого» -- как обычно именуется это государство в летописях). Другие, наоборот, в основной части посвящены истории Великого княжества Литовского, а общерусские материалы находятся в конце и занимают немного места. Ряд летописей не имеют ни начала, ни конца, и поэтому сказать, что они представляли собой в полном объеме, сейчас невозможно.

Хронологические известия, содержащиеся в летописях и хрониках, охватывают события с времен легендарных (начало нашей эры) и до, самое раннее, середины XV в., а самое позднее -- 60-х годов XVIII в. Ценность этого издания велика! Во время Второй мировой войны погибла летопись Красинского, еще ранее исчезли Ольшевская и Быховца. Остались только их воспроизведения в этом собрании.

Написано большинство летописей на старославянском языке с региональными особенностями (старобелорусский), Ольшевская летопись -- на польском, Origo regis -- на латинском, хроника Быховца -- латинским шрифтом, но все эти произведения, так или иначе, являются переводами со старобелорусского.

Таким образом, это почти все известные на сегодняшний день произведения летописного характера, содержащие историю Великого княжества Литовского и отдельных его областей и написанные, что немаловажно, на территории этого государства.

Образ Витовта Великого, открывающийся на страницах перечисленных произведений, начинается со знакомства с его родителями. Это важно для понимания последующих поступков нашего героя. Наиболее подробно говорится о них в Евреиновской летописи. Отец Витовта -- князь Кейстут -- глубоко благородный человек, имеющий твердые нравственные принципы, основанные на любви и честности, знающий не понаслышке о доверии и дружбе. Его отношение к брату Ольгерду удивляет и радует своей искренностью и правильностью, можно сказать, цивилизованностью, несмотря на приверженность князя язычеству (стоит только сравнить с ним соседних «христианских» князей с их непрерывной борьбой за власть, удельными усобицами, лукавством, обманом и жестокостями). Так, заняв Вильно, князь Кейстут сообщает об этом Ольгерду, дожидается его и уступает княжение. «А яз с тобою заодно живу», -- говорит он старшему брату Евреинова. Т. 35. С. 223.. По смерти Ольгерда, «не хотя брата своего обету изменяти» Там же. С. 224., Кейстут сажает на великое княжение своего племянника Ягайло. Согласитесь, случай крайне неординарный, который не вызывает ассоциаций ни с каким из князей Киевской Руси, разве только с Владимиром Мономахом, и то лишь отчасти, так как последний уступал своим братьям, а не их детям.

О молодом Витовте большинство летописей молчат. Есть только одно свидетельство об удалом, смелом воине в «Кройнике литовской и жмойтской»: «Витолт сын Кестутов млодзенец удатный, сердца смелого, до войны охочого, выправою першою своею на войну сам през себе тягнул до Прус (на полях приписано: “Витолт Прусы звоева, сплюндро- вал”. -- М. П.). Евстерборк замок и волости его порубил, a загоны рос- пустивши аж до Тарнова, велми спустошил огнем и мечем, a c користю великою, без утраты войска своего з звитязством до отца своего вернулся» В тексте выделено мной. Хроника Литовская и Жмойтская. Т. 32. С. 62-63.. Здесь есть главное, что дает нам основания говорить о внимании Витовта к своим людям и заботе о них: его смелость и удальство распространялось только до определенных границ, за которыми стояла опасность «утраты войска своего».

Личные примеры благородства и честности Кейстута не могли пройти бесследно и сыграли одну из главных ролей в процессе формирования личности его сына Витовта. Это будет видно на тех примерах, которые приводятся в источниках на протяжении всей его жизни. И первое свидетельство приведено в «Кройнике литовской и жмойтской». В ней говорится об отношении отца и сына: «A Кестут также в Витолте над ин- ших сынов своих кохался, иж отцевских обычаев наследовал» В тексте выделено мной. Там же. Т. 32. С. 63..

Унаследовав от отца честность и благородство, Витовт переносил веру в порядочность людей и на свое окружение. Именно поэтому он долго не мог поверить слухам, которые доносил до него отец, что Ягайло «с немьци... на нас полно стали» Супрасльская. Т. 35. С. 62.. А когда наконец раскрылась правда и обнаружилась переписка Ягайло с немцами, то Витовт был так потрясен и пристыжен, что «за одинь день приженеть из Городна ко отцю своему Кестутию» В тексте выделено мной. Супрасльская. Т. 35. С. 62.. Это примерно двести километров по прямой. Для XIV столетия, чтобы преодолеть такое расстояние за день (!), надо было загнать не одну лошадь.

Но человека тяжело изменить. И мы наблюдаем, как Ягайло обманом заманивает Витовта и его отца в очередную ловушку, в которой уже сам Витовт выступает гарантом честного слова брата. Жалея своих воинов (еще одна черта, которую можно наблюдать в течение всей жизни великого князя), он соглашается решить усобицу с Ягайлом мирным путем и «со отцемь своимь, великимь княземь Кестутиемь, обадва поеде в рать ко Яглу, надияся на тыи правды. Князь же великыи Ягаило переступил» Супрасльская. Т. 35. С. 63.. В результате такого доверия гибнет Кейстут, а самому Витовту только чудом удается избежать смерти.

И после этого вновь всё повторяется. Князь Ягайло убил его отца, чуть не погубил самого Витовта. Витовт всё же сумел бежать, собрал войско, а потом смирился перед братом и не стал воевать, хотя мог бы разбить его совершенно. Вот как об этом повествует летопись Красинского: «Великому князю Якгаилу и князю Скиргаилу, не могучи стояти против князю великому Витовту, заню ж ужо у князя великого Витовта болшая сила тогды собралася была. Тогды князь великии Якгаило препросить князя великого Витовта и дасть ему Луцко со всею землею Волынскою и с Подолем, а в Литовской земли отчина его » Красинского. Т. 35. С. 135.. Другой летописец в «Кройнике литовской и жмойтской» уточняет, как Ягайло «препро- сит» Витовта: «кланяючися, ставился ласкаве, оферуючися ему во всем быти зычливым... поеднал и принял з ним товариство» Хроника Литовская и Жмойтская. Т. 32. С. 69.. Князь же «ве- ликии Витовт покору свою учинил перед старшим братом своим, князем великым Якгаилом и принял Луческ со всею землею Волынскою» В тексте выделено мной. Красинского. Т. 35. С. 135..

В итоге Витовт примирился с братом, «и тому с нимь во велици любви живущи» Супрасльская. Т. 35. С. 59., -- пишет уже автор Супральской летописи, который щедр на это слово -- «любовь» -- по отношению к Витовту. С ним все окрестные князья (далекие и близкие) живут в любви и почитании. Летопись называет практически всех соседей Великого княжества, подчеркивая любовь каждого к Витовту отдельно, а потом заключает в целом: «И еще же писахом зде иныи во велици любви живущи с нимь, а ини крипко слу- жахоть ему, славному господарю, и честь велику и дары великы, и дани многи приносяхуть ему, не токмо по вся лета, но и по вся дни» Там же.. И еще, только в этой летописи Витовт упоминается исключительно с эпитетом «Великий» -- князь ли, или просто великий Витовт Там же. С. 65..

А если смотреть в целом по источникам, то многие авторы или спи- сатели подчеркивают любовь и уважение общества к князю: к нему с радостью едут «многи князи и бояре литовъскыи» Красинского. Т. 35. С. 135; Супрасльская. Т. 35. С. 63., у него собирается «сила великая» ему в помощь Слуцкая. Т. 35. С. 69., за него просят «панове литовские и ми- строве крижацкии, абы был выпушчоный» Хроника Литовская и Жмойтская. Т. 32. С. 64., когда он попал к Ягайлу в заточение, а когда узнают, что он идет сесть «в Вилни, в Литве, на ве- ликомь княженьи, на столе дяди своего великаго князя Олгирда, и отца своего, великаго князя Кестутиа... рада была ему вся земля Литовьская и Руская» Слуцкая. Т. 35. С. 71; Красницкого. Т. 35. С. 136-137.. Народную любовь подытоживает «Кройника литовская и жмойтская»: «Витолт, яко мужный и на всем был делный и промысл- ный довсцепу (довцету) великого. своею делностю и мензством всему свету славным был» Хроника Литовская и Жмойтская. Т. 32. С. 80..

И Витовт платил обществу тем же. Забота о ближних, внимание к войску, попечение о своих людях, охранение и отстаивание их прав и интересов отличала Витовта от многих его современников. Он был готов за четверых ограбленных московскими холопами «севруков литовских», у которых «двох бобров и меду кад взяли, сокер две и три сермяги зодра- ли», идти войной «до зятя своего князя московского... справедливость просячи» Хроника Литовская и Жмойтская. Т. 32. С. 77. См. хронику Быховца: Хроника Быховца. М., 1966. С. 77.. Витовт Великий не давал в обиду слабых и гневался на несправедливость. Его обостренным чувством правды пользовались. Например, когда у Ягайло убили наместника Витебска, он стал жаловаться Витовту и просить, «иж бы той его жалости месть сотвориль» Слуцкая. Т. 35. С. 71.. И Витовт «совокупи вои много и поиде ратию ко граду Витебьску» Там же..

Когда родной брат Ягайло Скиргайло Ольгердович был отравлен в Киеве неким монахом Фомой Изуфовом, Витовт велел отыскать виновного, а узнав о смерти последнего, «казал тело з гарматы выстрели- ти на Днепр» Хроника Литовская и Жмойтская. Т. 32. С. 71..

В летописях просматривается и еще одна крайне редкая, если не сказать исключительная, княжеская черта: Витовт умеет уступать, если его просят близкие ему люди. Он способен поделиться славой, честью, войском, даже землями, за которые он проливал кровь свою и своих людей. Вот пример: «Подолъская земля не хотела пошлушна быти князя великого Витовта и Литовской земли, как же пред тым послушна была. И кьнязь великыи пошел со всими силами литовскими к Подо- лию... и вси городы позаседал... А добыл литовскими силами, а никто ему ни с которых сторон не помогали» Супрасльская. Т. 35. С. 66.. Когда Подолье было усмирено, тогда Ягайло «почаль просити князя великого Витовта, рекучи: “Милыи брате, дал тобе Бог, добыл еси Подольской земли, учини ми тую честь, дай ми Подольскую землю”» Там же., «на славу мою, -- добавляет другой летописец, -- и короны Полской разширеня» Хроника Литовская и Жмойтская. Т. 32. С. 72; Супрасльская. Т. 35. С. 66 и др.. Витовт соглашается. За такой подарок Ягайло дает ему «дватцеть тисячей коп», но, понимая через некоторое время, что земли надо «боронити от татар», а такой возможности нет, просит обратно «Витолта, абы гроши вернул, a городы Подолские собе отобрал, що князь Витолт зараз учинил» Хроника Литовская и Жмойтская. Т. 32. С. 72.. летопись стратег воин политик

Еще одна просьба была исполнена Витовтом, что доставило ему много неприятностей. Речь идет о его обещании «Тактомиша...посадити на столици, выгнавши Темертиклуя» Там же., и о предпринятом в связи с этим обещанием походе против татар, в котором Витовт потерпел сокрушительно поражение. Что же тогда случилось? Источники все, как один, по- вторяют фразу «похваляся на орду Витовт... и попусти Бог татаром» См., например: Никифоровская. Т. 35. С. 31 и др.. Объяснение поведения Витовта есть только в одной летописи -- «Крой- нике литовской и жмойтской»: как только Витовт с войском увидел татар, «страх проникл през кости гуфов Витолтовых» Хроника Литовская и Жмойтская. Т. 32. С. 76., и князь «послал зараз. до татар о мире, на що татаре зараз призволили». На этом могли бы и разойтись. Однако «молодые панята русские», охочие до боя, «лаяли старых, мовячи: “Мы хочем битися, a не мирити; битися при- шлисмо”». «Хотели поести всех татар, так их зухвалство перемогло, -- пишет далее летопись. -- Шабли в руках голые держачи волали: “Битися”». Такими речами они развеселили Витовта, быть может, он увидел в них себя, молодого, «сердца смелого, до войны охочого». Витовт соглашается и уступает им, говоря «веселою мовою»: «Поневаж вижу вашего рицерства цноту, и тую до бою смелость, и мужное серце, тыл- ко сполне мужество свое окажете.». Однако первое решение Витовта о мире было более верным. Многие погибли в этом сражении, сам великий князь едва спасся. Больше Витовт не поддавался таким уговорам, хотя летопись и фиксирует еще один случай, уже упомянутый, когда из-за четверых ограбленных московскими холопами «севруков литовских» чуть не началась война Витовта с его зятем -- московским князем Василием Димитриевичем. Тогда один из воевод Витовта пан Андрей сказал великому князю: «Это не настоящий мир, потому что между государями и кровопролития не было» См. хронику Быховца: Хроника Быховца. С. 77.. На это Витовт сказал: «Милый брат, что произошло, того уже не вернуть, и я своего слова никоим образом отменить не хочу, пускай уже будет мир» Там же..

Касательно дел государственных Витовт выступал активным и, главное, успешным собирателем земель от Балтики до Черного моря. Вся его жизнь, согласно летописным известиям, была наполнена непрерывными сражениями, в которых он отстаивал государственные интересы Великого княжества Литовского -- он покорял, присоединял, объединял, старался подчинить или уберечь свои владения. Кроме того, Витовт всегда брал на себя обязательства защищать своих вассалов от врагов и честно держал клятву. Показателен в этом случае пример со Смоленским княжеством, которое доставило больше всех хлопот Витовту. Несколько раз ему пришлось усмирять Смоленск, «увевши- ся жалостю» Хроника Литовская и Жмойтская. Т. 32. С. 77., так как его людей «смоляне забивали» насмерть. С непокорными Витовт сначала всегда мягок Витовт, требуя послушания от вассального княжества, сначала направил посольство, потом пришел сам, но он не просто забрал Смоленск, а оставил князя «в обойме», не без удела, а веря

ему, дал другой город: «Князю Глебу седящи во Смоленсте и нача не в послушани быти великому князю Витовъту. Князь же виликыи Витовт послы своя слаша о справлении, онь же не всхо- те исправится. Тогда князь велики Витовт поиде со всими силами ко городу Смоленску, тако вдасть ему Глеб и з градомь Смоленскымь. Князь же великы Витовт вда град Смоленескь держати князю Манту и Василию Бореиковичю, а князю Глебу вдасть город Полоны» (Супрасльская.

Т. 35. С. 65; Слуцкая. Т. 35. С. 71)., но с несдержавшими слово верности -- строг и суров. И такой подход, как правило, самое лучшее средство государственного управления, пишет летописец, так как после подобного вразумления не бывает «болше уже бунтов» Хроника Литовская и Жмойтская. Т. 32. С. 77; Никифоровская. Т. 35. С. 31.. Требование к вассалам у него одно: быть верными ему и Великому княжеству Литовскому, а он не подведет.

Это хорошо иллюстрирует и Грюнвальдская битва. Согласно источникам, Витовт был одной из главных действующих фигур сражения Эйдинтас А., Бумблаускас А., Кулакаускас А., Тамошайтис М. История Литвы. С. 50-53., и это бесспорный факт. Однако в «Кройнике литовской и жмойтской» и особенно в «Хронике Быховца» утверждается, что под Грюнвальдом Орден был разгромлен силами практически одного Великого княжества Литовского. Вот что говорит «Кройника»: «Литва з татарами з великою пруд- костю скочили на немци и сточили з ними битву, же конь об коня боком отирался. Витолт там и сам бегаючи, своих напоминает и шики поправу- ет» Хроника Литовская и Жмойтская. Т. 32. С. 78.. А вот в «Хронике Быховца» Витовт, видя, что войско его гибнет, а поляки никакой помощи им не оказывают, разгневанный примчался к своему брату королю Ягайлу, а тот слушал мессу. Витовт был вне себя: «Ты мессу слушаешь, а князья и паны братья мои едва не все убитые лежат, и твои люди никакой помощи им оказать не хотят». И что ответил Ягайло, согласно «Хронике Быховца»: «Милый брат, ничего поделать не могу, потому что должен дослушать мессу» В тексте выделено мной. Хроника Быховца. С. 79.

Можно объяснить подход автора «Хроники Быховца» к преднамеренному искажению обстановки его православным вероисповеданием, которое убедительно доказал Н. Н. Улащик Уащик Н. Н. Предислове // Хроника Быховца. С. 27-28.. Другие летописи несколько с других позиций освещают эти события, указывая, что Ягайло молился Хорошо контрастирует два слова «слушать» у православного хрониста и «молиться» у прочих., пока шла битва, послав (после приезда разгневанного брата) на помощь Витовту свои полки. Но в целом на этом примере хорошо видна забота великого литовского князя о своих людях.

Если же говорить о помощи Божией, то летописцы не скупятся на этот топос при упоминании Витовта и его дел. Фраза: «Бог поможе великому князю Витовту», встречается как никогда часто, особенно отличается этим Супральская летопись Супрасльская. Т. 35. С. 65., за ней идут Слуцкая,

Виленская, Румянцевская, летописи Красинского, Рачинского, Археографического общества и другие Археологического общества. Т. 35. С. 100; Рачинского. Т. 35. С. 157-158; Красинского. Т 35. С. 136 и др.; то же в: Румянцевской. Т. 35. С. 205 и др.; Виленской. Т. 35. С. 89 и др.; Слуцкая. Т. 35. С. 71 и др.. Интересны и различные варианты этого топоса: «Божией помощью великого князя Витовта повелением» Супрасльская. Т. 35. С. 65., или: «Божиею силою ту немало чюдо сотворися, избито бысть вой много» Там же. С. 64; Слуцкая. Т. 35. С. 70., или: «Бог поможе по пророка Давыдову слову, реченому» Археологического общества. Т. 35. С. 100. (и далее цитаты из Пс. 7:16-17: Обратися болезнь его на главу его, на верх его неправда его снидет... Ров изры и ископа и, и впадеся в яму, юже сотвори), или: «поможет Бог святыми словесы князю великому Витов- ту», или слова Витовта: «Мы же идемь на него, надеючися на Бога и на крестьную силу» Рачинского. Т. 35. С. 157-158. и т. п. Встречается также молитва князя: «Боже Вышнии, помози нам на неприятели наши, а што хто сеестья, то и жнет. Мы зла никому не вчинили, он с нами у докончании будучи и в твердой присяге, и переступил свою присягу и нашу землю воюет, и кровь христианскую проливает» Археологического общества. Т. 35. С. 100. Правда, некоторые летописцы приписывают ее брату Витовта Скиргайло (например, см.: Рачинского. Т. 35. С. 157-158)..

Вообще, религиозность князя Витовта своя, особая, свойственная ему с детства, от матери ли, которая, как отмечают хроники, была вай- делоткой, или жрицей, или от отца, который видел в счастливом случае волю Бога и поучал сына: «Бог нась остерегл» Супрасльская. Т. 35. С. 62.. Касательно его нескольких крещений в латинство и православие, вопрос уже раскрыт и исследован. Историк А. И. Барбашев убедительно показал на основании анализа грамот, актов и подписей к ним, что Витовт крестился в православную веру и принял имя Александра уже после крещения в католичество Барбашев А. Витовт и его политика до Грюнвальденской битвы (1410 г.). СПб., 1885. С. 135-137.. Красноречивым памятником, доказывающим то, что Витовт Великий скончался в православии, служит синодик Киево-Печерского монастыря, составленный в 90-е годы XV в., с удивительным сочетанием имен поминаемых князей: среди великих князей, именами которых и открывается синодик, встречаем киевского князя Владимира, литовских Ольгерда и Витовта, а также московских Димитрия (по-видимому, Донского), Даниила, Ивана (Калиту), Семена (Гордого).

Еще одним косвенным свидетельством православности Витовта является тот факт, что его супруга Анна приняла православие, уже будучи замужем Об этом есть указания у Эдвардаса Гудавичюса в его «Истории Литвы с древнейших времен до 1569 года», но ссылки на источники отсутствуют, что предполагает перспективу дальнейшей работы в этом направлении исследования (Гудавичюс Э. История Литвы. Т. 1. С древнейших времен до 1569 года. Б. м., 1999. С. 159).. Важным является и свидетельство современника Витовта магистра тевтонского ордена Конрада Юнгингена о том, что в Великом княжестве Литовском проповедь католичества не имеет успеха, так как жители более принимают православие См.: Макарий (Булгаков), митр. История Русской Церкви: в 12 т. Кн. 3. Т. 4. С. 87..

Безусловно, Витовт Великий не был ни богословом, ни религиозным мыслителем, чтоб разбираться в догматических и обрядовых спорах между двумя ветвями христианства. Он был, скорее, далек от этой полемики, так как, в первую очередь, был воином и политиком, и прекрасно понимал и осознавал, что единому государству, единому в нём обществу просто необходима и единая Церковь. Витовт заботился не о католиках или православных, а о разнородных подданных, сближению, объединению которых он способствовал, стараясь даровать им по возможности равные права, почему и давал одновременно льготы и православным, и католикам, и иудеям См.: Барбашев А. Витовт и его политика до Грюнвальденской битвы (1410 г.). С. 134-135.. Интересно, что лет 20 спустя после смерти Витовта Великого его прославляли за его заботу о православных, причем прославляли в Московском княжестве. В послании святителя Московского Ионы, первого автокефального митрополита в Москве, к верейскому князю Михаилу Андреевичу с жалобой на вышегородских соборных попов и горожан об обиде митрополичьего десятника ставится в пример Витовт: «Не неведомо же тобе, моему сыну и се, что князь Великий был Витовт... въспроси, каково бережение дают и какую честь дръжат? А сии православные христиане. наругаются и безчествуют Церковь Божию и нас» Акты Исторические, собранные и изданные Археографической комиссией. Т. I: 13341598. СПб., 1841. С. 99..

Не будем сейчас затрагивать очень важную и очень интересную тему независимой Церкви, которую создал Витовт в пределах своего государ- ства, только лишь скажем несколько слов об образе, который вырисовывается у летописцев в связи с его церковной деятельностью.

Прежде всего, Сам Бог попустил князю «умыслить» Киеву митрополита Никифоровская. Т. 35. С. 33; Слуцкая. Т. 35. С. 73.. Более того, летописцы ставят страшное явление природы (солнечное затмение) в обратную зависимость с решением князя, т. е. сначала случилось «знамя великое... слонце потемнело, страх был великии на землю Рускую. Того же лета Москва вся згорела и Смоленеск» Красинского. Т. 35. С. 140., а уже после этого, восприняв знак свыше, «князь великыи Витовт собрал тог- ды вси владыкы Литовское земли. и тыми владыками поставил у Великом княжестве Литовском митрополита».

Таким образом, на основе обзора источников, перед нами раскрывается действительно цельная личность великого мужа, последовательного и методичного государственного стратега, смелого воина, умного и проницательного политика. Именно Витовт Великий лучше всех сумел воспользоваться предоставленными историей возможностями и открыл миру Литву как могучее государство Эйдинтас А., Бумблаускас А., Кулакаускас А., Тамошайтис М. История Литвы. С. 47-48.. Современник Витовта орденский сановник граф Конрад Кибург писал, что «среди людей нашего времени было общее широкое и принятое мнение, что никакого современного правителя нельзя сравнить с Витовтом, что ни один не превосходит его ни великодушием, ни умением действовать. Он первый славой свершенных дел и популярностью своих свершений вынес на свет и вывел из тени. свою Отчизну» Смирнов М. Ягелло-Яков-Владислав и первое соединение Литвы с Польшей // Записки Императорского Новороссийского университета. Т. 2. Вып. 1-6. Одесса, 1868. С. 1-265.. Именно во времена правления Витовта Великое княжество Литовское фактически превратилось в империю, а его реформы были радикальными даже по меркам того времени. Размышляя о заслугах Витовта, нельзя не процитировать современных литовских историков: «Великое княжество Литовское вошло в историю не как тюрьма или плавильный котел, а как колыбель для народов -- литовского, белорусского и украинского. В этом заключается важнейшая особенность империи Великого Витовта» Эйдинтас А., Бумблаускас А., Кулакаускас А., Тамошайтис М. История Литвы. С. 50..

Возвращаясь к источникам и репрезентации образа Витовта, скажем еще, что его образ проступает не сухим и отвлеченным, словно трафарет, а очень живым и эмоциональным. Витовт на страницах летописей и радуется своему спасению, мудрости своей жены, и переживает за Литву, за свое воинство, и раздражается из-за непослушания, и гневается на врагов и предателей, он смеется и подтрунивает вместе с молодыми, он бывает религиозен и молитвенен, он любвеобилен, богат и щедр. Созвав к себе весь цвет мировой политики -- великих князей, королей, императоров, -- он семь недель кормил их, «а на день шьло оброку по триста бочок меду, а яловиць по триста жь, а боранов и вепрев по триста» Никифоровская. Т. 35. С. 34; Слуцкая. Т. 35. С. 75.. «Сии же великыи князь Александро, зовемыи Витовъть, во великои чести и славе пребываше», -- заключает Супральская летопись Супрасльская. Т. 35. С. 59..

У Витовта Великого, не имевшего королевской короны, было больше власти и почета, чем у многих европейских королей того времени. Об этом свидетельствует и «Похвала Витовту», имеющаяся во многих летописях. Этот панегирик в честь Витовта часто сравнивают с похвалой Димитрию Донскому См.: Jakubowski J. Studia nad stosunkami narodowosciowymi na Litwie przed unia Lubelska. W-wa, 1912. S. 25; Пашуто В. T. Образование. С. 67-68; Улащик Н. Н. «Литовская и Жмойт- ская хроника» и ее отношение к хроникам Быховца и М. Стрыйковского // Славяне и Русь.

М., 1968. С. 357-365.. Долго и много можно рассуждать о реальных параллелях этих двух произведений или их отсутствии, но одно можно сказать с уверенностью: есть много, даже очень много общего между этими двумя князьями, кроме, пожалуй, одного: Димитрий Донской в 1988 г. был прославлен в лике святых Русской Церкви, а Витовт -- нет...

Церковь всегда старалась проявлять осторожность в вопросе канонизации, подчеркивая необходимость тщательной ее подготовки. Вокруг канонизации князя Димитрия Донского была в свое время напряженная дискуссия, в ходе которой указывали и на его непростые взаимоотношения со священноначалием, и на отсутствие традиции его народного почитания именно как святого.

Вторая половина ХХ в. была отмечена ростом интереса к личности князя Димитрия. Это было связано с пересмотром советским правительством отношения к русскому историческому прошлому в годы Второй мировой войны. Именно тогда имя князя Димитрия прозвучало в патриотических посланиях Патриаршего местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского) рядом с именем святого Александра Невского. Здесь можно вспомнить и танковую колонну «Димитрий Донской», средства на которую (так же, как и на эскадрилью «Александр Невский») собирались православными верующими. Тогда речь шла о стремлении Церкви встроиться в новый патриотический дискурс, в котором фигурировали имена знаменитых князей-патриотов, то есть приоритет всё же оставался за светскими мотивами. В 1980 г. в Советском Союзе широко отмечалось 600-летие Куликовской битвы. В контексте этого юбилея были сделаны первые шаги к почитанию князя Димитрия как святого10 июля 1981 г. Определением Святейшего патриарха Пимена в церковный календарь было внесено празднование в честь Собора Радонежских святых, в котором присутствовало, в том числе, и имя князя Димитрия. Так князь Димитрий был внесен в число местночтимых свя-

тых. Шесть лет спустя, 3 июня 1987 г., по благословению Патриарха Пимена было установлено празднование Собора Тульских святых. Поскольку Куликово поле находится в пределах Тульской епархии, то имена подвижников и мучеников, связанных с Куликовской битвой, были также включены в Собор Тульских святых. Так было установлено еще одно местное празднование благоверному великому князю Димитрию Донскому..

Внимательно читая церковные документы (Синодальные акты, постановления, житие князя Димитрия и Соборное определение о его прославлении), приходишь к выводу, что главные критерии при канонизации Димитрия Донского состояли в его патриотических трудах на благо Отечества и народу на пользу, когда «в грозные годы вражеского ига князь явился истинным сыном своей страны». Показателем, что святой Димитрий Донской был прославлен именно как воин-победитель, является и тот факт, что в конце 2004 г. Священный Синод Русской Православной Церкви учредил орден святого Димитрия Донского, которым награждаются современные защитники Отечества -- как священнослужители, так и миряне.

В связи с этим хотелось бы слегка перефразировать мыслителя русской эмиграции Георгия Федотова, убрав из его рассуждения региональный акцент: «В наших святых мы чтим не только небесных покровителей святой и грешной нашей родины: в них мы ищем откровения нашего собственного духовного пути».

Святой Епифаний Премудрый, ученик преподобного Сергия Радонежского (оба они были современниками великого князя Витовта), доносит до нас пророческие слова своего аввы: «Единением и любовью спасемся». Смысл этой формулы раскрывается в дошедших до нас словах преподобного игумена о том, что единомыслие -- это согласие не только мыслей, но, конечно, и действий, подчиненных одной общей цели, одной общей идее. Преподобный Сергий указал своему народу путь любви и единомыслия, которые необходимы во времена общественной смуты. Это же предложил своему народу и великий князь Витовт, всей своей жизнью и всеми своими делами продемонстрировавший непоколебимую веру в эту формулу жизни своего народа и государства.

Канонизация всегда является не только признанием святости почивших мучеников, праведников, преподобных, святителей и многих других, но и своеобразным посланием обществу. Думаю, сегодня вполне допустима и оправдана дискуссия о возможности прославления князя Витовта. Великое княжество Литовское охватывало некогда не только земли Литвы, но и Украины, Беларуси, частично России. Дискуссия о роли князя Витовта в истории наших народов может открыть нам новое осмысление прошлого, помочь, выражаясь словами Георгия Федотова, отыскать откровение о нашем собственном духовном пути.

Размещено на Allbest.ru