Интенсивный и экстенсивный компоненты адаптационной динамики занятости в России (1995-2016 годы)

Размещено на http://www.allbest.ru/

Интенсивный и экстенсивный компоненты адаптационной динамики занятости в России (1995-2016 годы)

В статье представлены результаты эмпирического анализа характера и закономерностей адаптационной динамики занятости в России в 19952016 гг. Занятость рассмотрена с точки зрения общих часов работы в экономике. Это позволило разложить ее адаптацию на два компонента, а именно: экстенсивный (численность занятых) и интенсивный (количество часов работы на одного занятого). Исследованию количественной оценки вклада двух указанных компонентов в адаптацию занятости и посвящена данная статья. Для расчетов были использованы агрегированные годовые данные Федеральной службы государственной статистики (Росстата) и Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР). Результаты проведенной автором декомпозиции показывают доминирование экстенсивного компонента в циклических колебаниях занятости в России.

В 20102016 гг. некоторое уменьшение роли экстенсивного компонента главным образом было связано с затуханием волатильности численности занятых на фоне затяжного периода снижения темпов экономического роста. Обнаружено, что начиная с 2000х гг. реакция рынка труда со стороны анализируемых компонентов на негативные экономические шоки оказывалась сильнее, чем на позитивные. Специфика адаптации занятости в России показана путем сопоставления с соответствующими данными по Германии и США. Элементом новизны работы стало построение массива данных о количестве фактически отработанных часов в среднем одним занятым за год в России на отрезке 19952016 гг. Результаты позволяют рекомендовать использовать численность занятых как наиболее адекватную величину (proxy) в исследованиях поведения затрат труда в экономике России.

Модель, в которой сочетаются гибкая заработная плата и относительно стабильная занятость, уже стала традиционной при характеристике адаптации рынка труда в России к экономической динамике [OECD Reviews..., 2011]. Впервые данная концепция была сформулирована в середине 1990х гг. экономистами Р. Лэйардом (Layard) и А. Рихтером (Richter), и ее развитие продолжилось в дальнейших исследованиях(см., напр.: [OECD Reviews., 2011; Gimpelson, Kapeliush nikov, 2013; Benczur, Ratfai, 2010]).

Более интенсивные процессы подстройки отечественного рынка труда к экономической динамике со стороны заработной платы во многом объясняют недостаточный научный интерес к занятости -- другой адаптационной составляющей этого рынка. Если понимать под занятостью участие населения в приносящей доход деятельности, то очевидно, что независимо от ситуации в экономике происходят процессы, оказывающие влияние на ее масштабы, уровень и структуру. К таким процессам относятся: прием и выбытие сотрудников; создание и ликвидация рабочих мест; изменение временных режимов занятости; распространение гибких условий рабочего времени и проч. Что именно происходит на этом фоне на стороне считающейся стабильной занятости? Ответ на этот вопрос, безусловно, важен для полноты представлений о процессах адаптации рынка труда в России.

Цель данной статьи состоит в выявлении характера и закономерностей адаптационной динамики занятости в России за период экономических преобразований с 1995 по 2016 г. Занятость рассмотрена с точки зрения общих часов работы в экономике. Это позволило разложить ее адаптацию на два компонента, а именно: экстенсивный компонент (численность занятых) и интенсивный компонент (количество часов работы на одного занятого). Основная исследовательская задача заключается в количественной оценке вклада указанных компонентов в адаптацию занятости к колебаниям экономической конъюнктуры.

Для достижения указанной цели в статье рассмотрены существующие в научной литературе подходы к анализу адаптационной составляющей занятости и определено место авторского подхода в их ряду. Затем приводятся примеры наиболее яркого проявления реакции занятости в России на экономические шоки, а именно -- в периоды экономических кризисов (1998, 20082009, а также 20142015 гг.). Далее, после описания и анализа используемых данных, раскрыт метод и представлены результаты количественной оценки относительного вклада компонентов адаптационной динамики занятости в России. Для обнаружения ее специфики проводится сопоставление с соответствующими данными по Германии и США. В заключительной части работы сделаны выводы и даны рекомендации относительно применимости полученных в исследовании результатов. увольнение работников, изменение заработной платы), так и нетрадиционными1 способами .

В России рынок труда характеризуется во многом уникальной реакцией на бизнесциклы. В качестве одной из ключевых особенностей уже традиционно принято считать, что здесь адаптация рынка труда происходит не столько за счет изменений в занятости, сколько путем ценовой подстройки со стороны заработной платы [ОЕСБ..., 2011; Отрекоп, КареНшЬшкоу, 2013; Бепс2иг, ИЖак 2010]. Занятость при этом характеризуется как относительно стабильная.

Когда говорят о стабильности занятости в таком контексте, чаще всего имеют в виду стабильность численности занятых. Действительно, на протяжении длительного периода времени колебания этого показателя в России остаются несоизмеримо меньше изменений совокупного выпуска (рисунок).

Рисунок. Динамика ВВП, общих часов работы, численности занятых и часов работы на одного занятого в России в 19952016 гг., % (1995 г. = 100 %)

эмпирический занятость адаптационный

Однако реакция со стороны занятости на колебания экономической конъюнктуры может оцениваться и с других позиций. Так, анализ доступных публикаций эмпирического характера по России выявил, что предметом внимания исследователей оказываются вопросы, касающиеся секторальных аспектов изменений занятости [Gimpelson, Lippoldt, 1999; Brown, Earle, 2003]; гибкости часов работы [Kapelyushnikov et al., 2012].

Данная статья сфокусирована на адаптационных изменениях в занятости, которая рассматривается с точки зрения общих часов работы в экономике. Последние выступают в качестве одного из ключевых показателей совокупного вклада труда. Они часто становятся самостоятельным предметом научного анализа . Кризис 20082009 гг. послужил причиной для нового всплеска научного интереса к циклическим колебаниям часов работы. В политэкономическом контексте часы работы как предмет столкновения интересов профсоюзов, работодателей и представителей государства рассматриваются в качестве результирующего показателя государственного воздействия на экономику и социальную сферу.

В публикациях по рынку труда, в том числе получивших резонанс в профессиональной среде [Российский рынок труда..., 2017], говорится о наличии взаимосвязи между занятостью и продолжительностью рабочего времени (общего и на одного занятого), но количественных оценок такой связи встретить не удалось. Из этого следует, что рассматриваемый вопрос о количественной оценке вклада указанных компонентов в адаптацию занятости к колебаниям экономической конъюнктуры остается без должного внимания в отечественной научной литературе.

Анализ реакции занятости на колебания экономической конъюнктуры целесообразно начать с примеров кризисных ситуаций в экономике, когда она проявляется максимально ярко. В качестве первого возьмем кризис 20082009 гг., который стал наиболее глубоким и быстро развивающимся за последние несколько лет в России. Рынок труда отреагировал на него с временным лагом в 56 месяцев и сделал это в целом ожидаемым образом, а именно: негативный шок на производство привел к снижению занятости и росту безработицы. В количественном выражении в период с 2008 по 2009 г. снижение спроса на продукцию уменьшило объем ВВП страны на 7,9 % . При этом реакция рынка труда была сдержаннее и проявилась в сокращении совокупных затрат труда, выраженных в общих часах работы в экономике , за этот период на 3,2 %. Соотношения динамики ВВП и общих часов работы в экономике для кризисов 19971998, 20082009 и 20142015 гг. представлены в табл. 1.

Для дальнейшего анализа изменений в занятости населения, скрывающихся за такой реакцией общих часов работы, выделим две составляющие, о которых уже шла речь. Поведение экстенсивного и интенсивного компонентов является центральным вопросом для данного исследования, так как изменение в каждом оказывает влияние на реакцию занятости, выраженную в общих часах работы. Так, за период с 2008 по 2009 г. из указанных выше 3,2 % сокращения общих часов работы, согласно проведенной автором декомпозиции , на долю численности занятых приходилось 2,2 п. п. изменений, а на долю часов работы на одного занятого -- 1,0 п. п. Аналогичные расчеты выполнены для кризисов19971998 и 20142015 гг., а результаты приведены в табл. 1.

Таблица 1. Вклад численности занятых и часов работы на одного занятого в общие часы работы в России (в п. п.)

Интерес для исследователя представляет, однако, не только кризисная, но и посткризисная реакция занятости. Восстановление рынка труда (как и реакция на наступление кризиса), как правило, запаздывает относительно динамики ВВП. Поведение рассматриваемых величин сразу после острой фазы экономических кризисов показано в табл. 1.

Таким образом, в случае каждого из трех кризисов реакция занятости населения в большей мере была сопряжена с колебаниями численности занятых (экстенсивным компонентом) и в меньшей -- с фактическими часами работы на одного занятого (интенсивным компонентом). То же можно сказать и о характере посткризисного восстановления занятости. В целом, если ограничиться периодом с начала 2000х гг., когда взял старт процесс активного развития отечественной экономики, можно отметить, что адаптация занятости со стороны анализируемых компонентов на негативные шоки была сильнее, чем на позитивные.

После рассмотрения реакции занятости на примере наиболее ярких ее проявлений -- в кризисные и посткризисные периоды -- для выявления возможных закономерностей перейдем к анализу ее адаптационного поведения на длительном временном интервале.

2. Статистические данные, методы и результаты исследования

Оценка адаптационных составляющих динамики занятости в настоящем исследовании основана на макроданных Федеральной службы государственной статистики (Росстата) и Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР). Для проведения анализа за основу взяты показатели среднегодовой численности занятых и количества фактически отработанных часов в среднем одним занятым за год . Общие часы работы в экономике за год получены путем соответствующего перемножения двух указанных величин. Был выбран максимально доступный на момент исследования временной ряд с 1995 по 2016 г. Динамика используемых в исследовании переменных по отношению к 1995 г. представлена на рисунке.

Далее будем рассматривать занятость как совокупные затраты труда, выраженные в общих часах работы в экономике. В таком случае, как уже отмечалось, можно выделить два компонента ее адаптации, а именно: экстенсивный и интенсивный.

В поисках закономерностей в адаптации занятости начнем с обзора волатильности указанных величин (общих часов работы в экономике, численности занятых и количества часов на одного работника), затем проведем корреляционный анализ связи (ее направления и силы) между ними и осуществим количественную оценку вклада указанных выше компонентов в динамику занятости.

При этом акцент сделан не столько на уровнях рассматриваемых трех величин, сколько на их отклонениях от тренда, т. е. на циклических колебаниях. Для этого все три величины вначале преобразовывались в логарифмическую форму, а затем проводилась процедура их детрендирования с применением фильтра Хо дрика -- Прескотта (с рекомендуемым для годовых данных параметром сглаживания (к = 100). Дальнейшие расчеты были сделаны с циклической составляющей, т. е. с тем, что осталось после удаления тренда.

Рассмотрен период с 1995 по 2016 г., а также внутри него выделен отрезок 20102016 гг. Последний характеризуется как фаза разворачивания новой экономической нестабильности в условиях длительного снижения темпов экономического роста, чего до сих пор не наблюдалось в отечественной экономике. Результаты расчетов волатильности (на основе стандартного отклонения) и корреляционного анализа представлены в табл. 2 . Для обнаружения специфики адаптации занятости в России соответствующие данные приведены по Германии и США, рынки труда которых часто противопоставляются друг другу в исследованиях реакции на экономические шоки.

Остановимся на основных моментах, следующих из табл. 2. Вопервых, обратим внимание на волатильность каждой из трех рассматриваемых величин (общих часов работы в экономике, t, численности занятых, П и количества часов на одного работника, К). Величина стандартного отклонения, характеризующего волатильность, в целом за период 19952016 гг. в России превосходила показатели Германии и США: в случае общих часов работы -- в 1,6 и 1,2 раза; численности занятых -- в 2,2 и 1,4 раза; часов работы на одного занятого-- 1,0 и 1,5 раза соответственно. В 20102016 гг. отмечалась иная ситуация: стандартное отклонение трех величин в России было ниже, чем в целом за период, и отличалось от показателей Германии и США уже в меньшую сторону (за одним исключением, когда ситуация была сопоставима). Таким образом, в России волатильность каждой из трех величин в 20102016 гг. была в целом ниже, как по сравнению с общим периодом 19952016 гг., так и с Германией и США. При этом волатильность численности занятых в России в 20102016 гг. была ниже, чем в среднем за 19952016 гг., в 4,4 раза, а часов работы на одного занятого -- в 2,0 раза.

Теперь остановимся на анализе изменения относительной волатильности рассматриваемых величин, т. е. изменения степени волатильности одной величины по отношению к другой. Согласно данным табл. 2, в России волатильность численности занятых превосходила волатильность часов работы на одного занятого в 3,7 раз в 19952016 гг., что было выше, чем в Германии, но ниже, чем в США (1,4 и 4,0 раза соответственно). Однако в 20102016 гг. в России она уже была в два раза ниже, чем в среднем за период 19952016 гг., в то время как в Германии сохранилась на прежнем уровне, а в США возросла. Наиболее схожими по значению оказываются волатильности общих часов работы и численности занятых: разница в них составила в 19952016 гг. в России 1,0 раз, а в 20102016 гг. -- 1,2 раза (в Германии -- 1,4 и 1,3 раза, в США -- 1,2 и 1,1 раза соответственно). Наконец, волатильность общих часов работы и часов работы на одного занятого в России демонстрировала признаки сближения: разница значений сократилась с 3,7 раз в целом за период 19952016 гг. до 2,0 раз в 20102016 гг. (при этом она сохранялась на уровне около 1,9 раза в Германии, а в США выросла с 4,8 до 6,7 раза).

Таблица 2. Стандартное отклонение и корреляционная матрица показателей занятости в России, Германии и США

Во-вторых, дадим оценку полученным результатам корреляционного анализа связи (ее направления и силы) между общими часами работы, численностью занятых и часами работы в среднем одного занятого, которые также представлены в табл. 2. В первую очередь отметим, что с ростом численности занятых в России увеличиваются общие часы работы (верно и обратное), о чем свидетельствует прямая выраженная корреляционная зависимость между поведением данных величин (в 19952016 гг. г = 0,96, р < 0,001). Ситуация схожа с той, которая наблюдается в Германии и США. Далее, динамика часов работы на одного занятого положительно связана в России с общими часами работы, однако заметной такая связь стала только в 20102016 гг. (r = 0,69, p < 0,10). И наконец, в России численность занятых в 19952016 гг. росла (или снижалась) на фоне снижения (или роста) часов работы на одного занятого (r = 0,13, n.s.), а вот в 20102016 гг. обе величины менялись в одном направлении (r = 0,29, n.s.), что характерно и для Германии и США. Однако в обоих случаях корреляционная связь этих величин в отечественной экономике не была выраженной.

Из описанного выше следует и то, что именно численность занятых оказывается наиболее адекватной proxy при анализе поведения общих затрат труда в экономике России.

После корреляционного анализа связи между тремя переменными и исследования их волатильности перейдем к центральной части данного исследования -- количественной оценке вклада интенсивного и экстенсивного компонентов в изменение общих часов работы. Для этого используем подход, предложенный в [Merkl, Wesselbaum, 2011; Fujita, Ramey, 2009; Hansen, 1985]. Применяемый подход основан на разложении количества общих часов работы в экономике (Г) на численность занятых (N) и количество часов работы на одного занятого (H), что можно записать следующим образом:

эмпирический занятость адаптационный

Т = N х Н

Для упрощения анализа, а именно -- перехода от операции умножения к сложению, переведем переменные уравнения (1) в логарифмическую форму, т. е. ї = 1п . В итоге получаем:

Теперь можно разложить вклад в вариацию (дисперсию) общих часов работы в экономике на изменение, относящееся, вопервых, к численности занятых и, во вторых, к количеству часов работы на одного занятого, а именно так:

Здесь слагаемые соу(1, п) и соу(1, И) представляют собой величины, характеризующие изменения в 1, которые происходят в результате совместной изменчивости как I и п, так и I и И. Разделив уравнение (3) на уить получаем долю вклада каждого из слагаемых в общее изменение 1, что дает соответствующее выражение для экстенсивного ФЕХГ) и интенсивного ф/хг) компонентов занятости:

Из уравнения (3) получаем:

Параметры в раскладывают дисперсию общих часов работы в экономике на два отдельных компонента, которые проистекают из колебаний экстенсивного ФЕХГ) и интенсивного фют) компонентов занятости.

Оценки параметров в основаны на данных по России за период с 1995 по 2016 г. о среднегодовой численности занятых, количестве фактически отработанных часов в среднем одним занятым за год и количестве общих часов работы в экономике. Все три переменные преобразованы в логарифмическую форму, после чего проведена процедура их детрендирования с применением фильтра Ходрика -- Прескотта (с рекомендуемым для годовых данных параметром сглаживания (к = 100)). Дальнейшие расчеты проводились с циклической составляющей (т. е. тем, что осталось после удаления тренда). Результаты расчетов значений параметров в для России таковы:

Полученные результаты показывают численное превосходство вклада экстенсивного компонента (т. е. численности занятых) над интенсивным (т. е. часами работы на одного занятого) в колебания общих часов работы в экономике, представляющих, как уже отмечалось выше, занятость.

Схожий характер адаптации обнаружен автором на соответствующих данных ОЭСР по Германии и США. На примере интенсивного компонента расчеты показали, что в период с 1995 по 2016 г. его значение составило в Германии 0,36, а в США -- 0,16 .

Во всех рассмотренных случаях экстенсивный компонент преобладает над интенсивным в адаптации занятости. На языке статистики такое преобладание означает, что отклонение численности занятых от ее среднего значения более выражено, чем отклонение часов работы на одного занятого от их среднего значения. Отметим, что изза отличий в методиках сбора данных, в том числе размещаемых ОЭСР, было бы неверно сравнивать абсолютные значения компонентов по трем странам. Как бы ни было, доминирующая роль экстенсивного компонента имеет место в каждой из разобранных стран, несмотря на разницу в действующих в них институтах, на что обращают внимание и другие авторы .

Как можно объяснить указанное преобладание экстенсивного компонента адаптации? Из данных табл. 2 следует, что на протяжении 19952016 гг. отмечается, с одной стороны, более сильная волатильность численности занятых относительно волатильности часов работы на одного занятого; с другой -- более высокая корреляционная связь общих часов работы с численностью занятых, чем с часами работы на одного занятого. Получается, что роль часов работы на занятого -- одного из двух рассматриваемых компонентов адаптации занятости -- действительно сравнительно мала. Однако, согласно все той же таблице, в 20102016 гг. корреляционная связь последних с общими часами работы в экономике возросла и стала заметной (г = 0,69, p < 0,10) по сравнению с периодом 19952016 гг. в целом. Уже это обстоятельство делает часы работы на одного занятого перспективным объектом для анализа адаптационной динамики затрат труда.

Общие часы работы исследованы в ряде научных изданий о рынке труда России [OECD..., 2011; Gimpelson, Kapeliushnikov, 2013; Benczur, Ratfai, 2010]. В целом в них говорится о том, что колебания в общих часах работы по масштабам сопоставимы с колебаниями в численности занятых. Это нашло подтверждение в данной статье при сопоставлении волатильности общих часов работы и численности занятых (табл. 2). Однако часам работы на одного занятого в научных публикациях по России не уделялось достаточного внимания, несмотря на безусловную важность их анализа для полноты представлений о процессах адаптации рынка труда.

Особый интерес представляет общая динамика фактических часов работы на одного занятого в России, которая до кризиса 20082009 гг. кардинальным образом отличалась от ситуации в Германии и США. Так, с 1995 по 2008 г. в России она имела тенденцию к росту, увеличившись с 1674 до 1766 часов (или +5,5 %), тогда как в Германии и США -- к понижению, изменившись с 1528 до 1418 часов (или 7,2 %) и с 1841 до 1789 часов (или 2,8 %) соответственно . После снижения динамики в условиях кризиса 20082009 гг. в каждой из трех стран произошел«отскок»: в России прежняя склонность к росту сменилась на незначительные колебания (стандартное отклонение -- 3,7 часа) около уровня 1751 часа, которые продолжились до 2016 г. В итоге в 2016 г. на одного занятого в России в среднем приходилось 1746, в Германии -- 1363, в США -- 1783 часа работы.

Можно предположить, что снижение волатильности часов работы на одного занятого, с одной стороны, и более существенное сокращение волатильности численности занятых, с другой стороны, должны привести к некоторому снижению роли экстенсивного компонента адаптации относительно интенсивного после 20082009 гг. Действительно, расчеты автора (уравнения (3)(5)) показывают, что в количественном выражении значение интенсивного и экстенсивного компонентов в России составило в 19952008 гг. 0,02 и 0,98, а в 20102016 гг. -- 0,31 и 0,69 соответственно . Другими словами, колебания в часах работы на одного занятого стали несколько более выраженными, но произошло это главным образом по причине затухания волатильности численности занятых после кризиса 20082009 гг.

Чем можно объяснить снижение волатильности численности занятых? Предложим несколько возможных объяснений. Вопервых, наблюдался рост дефицита рабочей силы. На фоне высокого уровня экономической активности с 2012 г. отмечается сокращение предложения на рынке труда [Всемирный банк., 2015] как в силу смены более представительных по численности поколений менее представительными на рынке труда, так и по причине резкого оттока трудовых мигрантов с 2014 г.

Во-вторых, имело место распространение таких форм оптимизации деятельности фирм, как аутсорсинг и аутстаффинг персонала, не требующих изменений численности собственных сотрудников.

В-третьих, произошла замена ЕСН на страховые взносы с 2010 г., что повысило затраты фирм на труд. Она сопровождалась введением по сути регрессивной эффективной ставки страховых взносов на фонд оплаты труда (ФОТ), которая существенно ниже в случае, когда заработная плата превышает установленную базовую величину. В результате для фирм стало более выгодным не нанимать новых работников, а расширять внутреннее совместительство, предлагать совмещение должностей или профессий для имеющихся сотрудников.

И, наконец, все это происходит в период 20102016 гг., который, как было отмечено, характеризуется длительным снижением и без того невысоких темпов роста, чего до сих пор не наблюдалось в отечественной экономике. В таких условиях отсутствуют стимулы к резким изменениям поведения в отношении затрат труда со стороны работодателей.

Для того чтобы увидеть причинноследственные связи за представленной эмпирической оценкой относительного вклада экстенсивного и интенсивного компонентов в адаптацию занятости, необходимо поместить ее в рамки конкретной теоретической модели рынка труда. В данной работе такая задача не стояла, однако ее можно попытаться реализовать в дальнейших исследованиях.

Заключение

эмпирический занятость адаптационный

В статье дана эмпирическая оценка адаптационной динамики занятости в период экономических преобразований с 1995 по 2016 г. в России. Этот исследовательский вопрос до настоящего времени оставался без должного внимания в отечественной научной литературе по рынку труда, что во многом объясняется повышенным интересом к более интенсивным процессам его подстройки, происходящим на стороне заработной платы.

Занятость населения рассмотрена с позиции общих часов работы в экономике. Выделены два компонента ее адаптации, а именно: экстенсивный (численность занятых) и интенсивный (количество часов работы на одного занятого). Анализ показал преобладание экстенсивного компонента. Именно колебания численности занятых оказываются наиболее важными для циклических колебаний общих часов работы, объясняя большую часть изменчивости последних. Несмотря на разницу в институтах, доминирование экстенсивного компонента в адаптации занятости наблюдается и в таких странах, как Германия и США.

В 20102016 гг. отмечается некоторое уменьшение роли экстенсивного компонента в России. Главным образом это связано с затуханием волатильности численности занятых. Общим фоном таких изменений в адаптации занятости служит длительный период снижения темпов экономического роста, чего до сих пор не наблюдалось в отечественной экономике.

Результатом исследования также стало обнаружение того, что реакция рынка труда со стороны анализируемых компонентов на негативные экономические шоки (кризисные) была сильнее, чем на позитивные (посткризисные).

Элементом новизны работы стало построение массива данных о количестве фактически отработанных часов в среднем одним занятым за год в России в 1995-- 2016 гг.

Проведенный анализ волатильности и корреляционный анализ позволяют рекомендовать использовать численность занятых как наиболее адекватную proxy в исследованиях поведения затрат труда в экономике России.

Выявленная доминирующая роль экстенсивного компонента в адаптации занятости служит основанием для его дальнейших исследований с целью включения в модели экономического роста.

Литература

1.Вередюк О. В., Бобков В. Н. Неустойчивость занятости как современная проблема и исследовательская категория // Уровень жизни населения регионов России. 2013. № 6 (184). С. 4351.

2.Всемирный банк. Доклад об экономике России: Сложность адаптации и трансформации экономики. No. 34 сентябрь 2015 г. World bank group. URL: http://pubdocs.worldbank.org/en/136351443562971021/ rer34rus.pdf (дата обращения: 15.05.2018).

3.Зайцев А. А. Межстрановой анализ отраслевой производительности труда в 19912008 годах. М.: Институт экономики РАН, 2014. URL: https://inecon.org/docs/Zaytsev_paper_20140424.pdf (дата обращения: 15.05.2018).

4.Российский рынок труда: тенденции, институты, структурные изменения. Доклад Центра трудовых исследований (ЦеТИ) и Лаборатории исследований рынка труда (ЛИРТ) НИУ ВШЭ / под ред. В. Гимпельсона, Р. Капелюшникова, С. Рощина. М., 2017. 148 с.

5.Benczur P., Ratfai A. Economic fluctuations in Central and Eastern Europe: the facts // Applied Economics. 2010. Vol. 42, iss. 25. P. 32793292.

6.Bick A., FuchsSchtindeln N., Lagakos D. How Do Hours Worked Vary with Income? CrossCountry Evidence and Implications // American Economic Review. 2018. Vol. 108, No 1. P 170199.

7.Brown J. D., Earle J. S. The Reallocation of Workers and Jobs in Russian Industry // Economics of Transition. 2003. Vol. 11, iss. 2. P 221252.

8.Fujita Sh., Ramey G. The Cyclicality of Separation and Job Finding Rates // International Economic Review. 2009. Vol. 50, iss. 2. P 415430.

9.Gimpelson V., Lippoldt D. Private Sector Employment in Russia: Scale, Composition and Performance // Economics of Transition. 1999. Vol. 7, iss. 2. P 505533.

10.Gimpelson V., Kapeliushnikov R. Labor Market Adjustment: is Russia Different? in the Oxford Handbook of the Russian Economy / ed. by Alexeev M. and Weber Sh. 2013. URL: http://www.oxfordhandbooks.com/ view/10.1093/oxfordhb/9780199759927.001.0001/oxfordhb9780199759927e012 (accessed: 14.03.2018). Hansen G. D. Indivisible Labor and the Business Cycle // Journal of Monetary Economics. 1985. Vol. 16. P. 309327. World of Work Report 2012: Better Jobs for a Better Economy. International Labour Office, International Institute for Labour Studies. Geneva: ILO, 2012. URL: http://www.ilo.org/wcmsp5/groups/public/ dgreports/dcomm/publ/documents/publication/wcms_179453.pdf (дата обращения: 20.02.2018). Kapelyushnikov R., Kuznetsov A., Kuznetsova O. The Role of the Informal Sector, Flexible Working Time and Pay in the Russian Labour Market Model // PostCommunist Economies. 2012. Vol. 24, iss. 2. Р 177190. Layard R., Richter A. 1995. Labour market adjustment -- the Russian way // Aslund Anders (ed.). Russian Economic Reform at Risk. Pinter, London, UK. P. 119148.

11.Merkl Ch., Wesselbaum D. Extensive versus Intensive Margin in Germany and the United States: Any Differences? // Applied Economics Letters. 2011. Vol. 18, iss. 9. Р 805808.

12.OECD Reviews of Labour Market and Social Policies. Russian Federation 2011. OECD Publishing. URL: http:// www.oecd.org/pensions/publicpensions/oecdreviewsoflabourmarketandsocialpoliciesrussianfedera tion.htm (дата обращения: 20.02.2018).

Размещено на Allbest.ru