Тони Блэр

Еще одной новацией Блэра явилось широкое использование им при принятии решений двусторонних консультаций с коллегами по кабинету по вопросам, находящимся в их компетенции и фактически в обход как самого кабинета, так и более узкой группы, именуемой обычно “внутренним кабинетом”. Неудивительно, что с приходом Блэра в британской прессе заметно оживились разговоры на тему о том, есть ли в стране кабинетное правление, а некоторые весьма авторитетные наблюдатели прямо заявляют о том, что в правительстве создается “все более сложная система принятия решений и премьер-министр превращается в квазипрезидента” (29).

Как представляется, утверждению такого стиля государственного управления в какой-то мере способствуют и шаги, предпринимаемые Блэром по вовлечению рядовых членов партии и избирателей в процесс принятия решений. И внутри партии, и в стране в целом основным направлением демократизации, практикуемой Блэром, является внедрение плебисцитарных ее форм. Между тем хорошо известно, что плебисцит, в какой бы форме он ни проводился, не просто приобщает население (или членскую массу партии) к принятию важных общегосударственных или внутрипартийных решений, но и как бы отодвигает на вторые роли представительные, и в том числе выборные органы власти.

Не менее важным следствием плебисцитарной демократии является, как правило, существенное повышение политической роли того лица или группы лиц, по чьей инициативе референдум проводится. Связка “народ - лидер” становится более непосредственной, и в случае, если инициативе лидера оказывается поддержка, его авторитет и его властные полномочия существенно укрепляются. Другое дело, что здесь всегда присутствует та или иная степень риска, однако в случаях, когда риск незапланированного решения чрезмерно велик, всегда можно найти тот или иной способ его избежать.

Рассмотрение инициативы главы кабинета и правительства в сфере распределения власти вплотную подводит к такой первостепенной важности проблеме, каковой стала после выборов 1997 г. и для премьера, и для правительства, и для всего политического истэблишмента страны проблема конституционной реформы.

Хотя отдельные меры по реформе политической системы страны фигурировали в партийных документах и ранее, лишь перед выборами 1997 г. партия, и не в последнюю очередь благодаря ее новому лидеру, включила в перечень ее предвыборных обязательств целостную систему мероприятий, которые в своей совокупности и получили название конституционной реформы. Ее основными слагаемыми стали: предоставление автономии Шотландии и Уэльсу, а также проведение мер по автономизации девяти английских регионов; реформа Палаты лордов и отказ от наследственного принципа ее формирования; реформа избирательной системы страны и отказ от мажоритарного ее характера; проведение через парламент Билля о правах, делающего принятые мировым сообществом правовые акты частью британского законодательства; Акт о свободе информации. Если учесть, что все эти меры в случае их реализации меняют сам характер британского парламентаризма, превращают страну из унитарного государства в полуфедерацию и ставят под вопрос двухпартийную систему страны, то масштабность запрограммированных мер становится очевидной. Без всякого преувеличения можно сказать, что новейшая история Британии не знала еще подобных преобразований в системе власти.

Почти сразу после выборов в Шотландии и Уэльсе были проведены референдумы. Такие же референдумы предполагалось провести и в английских регионах. Поскольку большинство населения Шотландии и Уэльса высказалось в пользу автономии, в мае 1999 г. состоялись выборы в новые представительные органы этих регионов.

“Автономизация” Британии, связанная с созданием Шотландского парламента и Ассамблеи Уэльса, равно как и проектируемой регионализацией самой Англии, никак не означает, что правительство Блэра хотело бы ослабить политическое единство страны. Больше того, предпринимая все эти шаги, оно надеется, что таким образом можно будет канализировать существующие (особенно в Шотландии) сепаратистские настроения и предотвратить неконтролируемое развитие событий. В данной связи нельзя не отметить тех настойчивых усилий, которые предпринимают Блэр и его правительство для решения Ольстерской проблемы. Правительству удалось несколько сдвинуть дело примирения католической и протестантской общин, но качественных изменений в ситуации не произошло.

В 1998 г. был начат первый этап реформирования Палаты лордов, в соответствии с которым подавляющее большинство так называемых наследственных лордов будут лишены права заседать в палате, и в ее составе останутся в основном “пожизненные”, то есть назначаемые королевой с подачи правительства лорды. В дальнейшем предусматривается и выборность части палаты.

По мнению целого ряда наблюдателей, основной смысл избирательной реформы состоял и состоит в том, чтобы вместо единой мажоритарной системы выборов ввести либо пропорциональную, либо смешанную мажоритарно-пропорциональную системы. Согласно достигнутой в канун выборов договоренности с либерал-демократами депутаты Европейского парламента должны будут избираться по чисто пропорциональной, а Шотландского парламента и Ассамблеи Уэльса - по смешанной системам. Что же до выборов в Палату общин, то новую (взамен существующей мажоритарной) систему должна была выработать независимая комиссия с тем, чтобы с учетом ее выводов правительство внесло на референдум свои предложения.

Опубликовавшая в октябре 1998 г. свой доклад комиссия Дженкинса, созданная в соответствии с обязательствами предвыборного манифеста, рекомендовала весьма умеренный вариант реформы. Подавляющая часть членов Палаты общин по этому варианту (80%) избиралась бы по несколько модифицированной мажоритарной системе, и лишь 20% - по пропорциональной. Однако и этот вариант многое менял. Как подсчитали специалисты, в случае, если б выборы по предложенной комиссией системе проводились в 1997 году, лейбористская партия получила бы в палате не 418, а 360 мест, консерваторы - не 165, а 175, либеральные демократы не 46, а 90, шотландские и уэльские националисты- не 10, а 15, и только партии Северной Ирландии сохранили бы статус-кво(30). Иначе говоря, практически все “малые” партии завоевали бы в 1,5-2 раза больше мест, а соотношение голосов между двумя главными партиями стало бы несколько более равновесным. При этом лейбористы сохранили бы твердое большинство и, таким образом, самый общий итог выборов, а именно убедительная победа лейбористов, остался бы прежним. И это при том, что процент голосов у них был бы существенно менее 50%. Пожалуй, главным результатом явилось бы принципиально новое соотношение сил в Палате общин, которое дало бы либеральным демократам возможность оказывать гораздо более существенное влияние на деятельность Палаты, нежели прежде и превратило бы их не только фактически, но и, возможно, формально во вторую оппозиционную партию (сейчас статус “оппозиции ее Величества” имеет лишь партия консерваторов). А это означало бы, что не только в стране, но и в парламенте устанавливалась трехпартийная система.

Возможно, что данное обстоятельство является одним из наиболее существенных факторов, побуждающих значительную часть и лейбористов, и консерваторов выступать, несмотря на преимущественно мажоритарный характер предлагаемой системы, против ее узаконения. После опубликования рекомендаций комиссии Дженкинса и в самом кабинете, где сторонники измененной системы выборов находятся в явном меньшинстве, и в парламентской фракции на Блэра было оказано сильнейшее давление. Газеты даже писали о “бунте” заднескамеечников, быстро сообразивших, что в результате узаконения новой системы выборов нескольким десяткам из них придется расстаться с надеждой вновь переизбраться.

Большинство наблюдателей именно с этим обстоятельством связывают все дальнейшее поведение Блэра и его фактический отказ от договоренностей с либерал-демократами и их лидером. Однако как выясняется из ряда заслуживающих доверия публикаций, Блэр никогда не был сторонником пропорциональной или близкой к ней системы выборов. Если Киннок накануне выборов 1992г. выступал за введение пропорциональной системы выборов в Палату общин, а сменивший его после выборов Смит испытывал серьезные колебания в этом вопросе, то Блэр, а вместе с ним и основная часть нынешнего партийного руководства еще задолго до прихода партии к власти довольно решительно высказывались против таких изменений. Именно этим некоторые наблюдатели объясняют назначение Блэром тогда на пост теневого министра внутренних дел решительного противника пропорциональной системы выборов Дж. Строу и перемещение с этого поста ее твердого сторонника Р. Кука.

В ходе переговоров с либерал-демократами и в дальнейшем, несмотря на достигнутые договоренности, Блэр не уставал повторять, что свою личную позицию в данном вопросе он не определил окончательно, чем оставлял себе поле для маневра.

В свете сказанного вполне логичным выглядят и действия Блэра, связанные с рекомендациями комиссии Дженкинса и обязательствами провести референдум по реформе выборов в Палату общин. Уже на конференции, состоявшейся в конце сентября 1998 г., то есть еще до опубликования доклада комиссии, Блэр весьма прозрачно намекнул, что ожидать скорого проведения референдума не следует. Касаясь самой реформы, он сказал: “Я понимаю, что это важный вопрос, но, говоря без обиняков, школы, больницы, преступность, промышленность и занятость - все это также очень и очень важные проблемы”. Он также заявил, что не намерен навязывать доклад комиссии Дженкинса своей партии. “Никакого решения не будет принято,- заявил он,- пока партия не обсудит широко этот вопрос. Это слишком важное решение, чтобы оно было принято каким-то другим способом. И мы будем очень осторожно продвигаться после того, как доклад будет опубликован (31).

Положив доклад комиссии Дженкинса “под сукно”, лейбористское руководство дало понять, что, скорее всего оно отложит проведение обещанного референдума до следующих выборов, тем более, что его срок в предвыборном манифесте не был определен.

Следует однако подчеркнуть, что даже в своем усеченном варианте начавшаяся осуществляться конституционная реформа представляет собой серьезнейший шаг на пути демократизации политической системы страны, и если ее проведение не вызовет негативных последствий, то она, вне всякого сомнения, существенно укрепит демократический правопорядок и повысит эффективность государственного управления. Элемент архаики в системе власти будет сведен к минимуму, и Британия существенно приблизится не только в экономическом, но и в чисто политическом плане к странам континентальной Европы. А это, в свою очередь, облегчит и ее дальнейшую интеграцию в рамках Европейского союза. Возможно, наиболее существенную роль в этом сближении будет играть не столько реформа парламентской системы, сколько появление более самостоятельных регионов, роль которых в Евросоюзе неуклонно возрастает.

Было бы, однако, очень большим упрощением рассматривать осуществляемую лейбористами конституционную реформу в Великобритании лишь как результат “равнения на Европу” или даже видеть в этом едва ли не главную причину происходящих изменений. В действительности причины реформы гораздо глубже и не кто иной, как Блэр, “заглядывая в будущее”, заявил о необходимости “перестроить страну на началах сильного и активного гражданского общества” и “сделать институты государственного управления соответствующими требованиям XXI века” (32).

Вряд ли эти элементы реформы политической системы Британии, даже если они будут осуществлены в сравнительно полном объеме, окажутся достаточными, чтобы решить задачи такого перехода. Однако то, что они нацелены именно на решение этой сверхзадачи и свидетельствуют о серьезных интеллектуальных и политических потенциях британского истэблишмента, не вызывает сомнения.

Если ключевая формула, используемая Блэром для обозначения нового вектора развития лейбористской партии - это “новый лейборизм”, то для страны в целом он именует его как “третий путь”. Его суть и основные принципы изложены в его брошюре “Третий путь: новая политика для нового столетия”, изданной в сентябре 1998 г.(33). Основная идея “третьего пути” крайне проста. Если “первый путь” - это основанный на принципах индивидуализма неолиберализм и его британский вариант - тэтчеризм, а “второй” - традиционный, ориентированный на огосударствление лейборизм, то “третий” - это движение к справедливому, базирующемуся на ценностях коммунитаризма общественному устройству.

“Третий путь” не означает отказа от ценностей и принципов индивидуализма, он лишь увязывает их с принципами коллективизма и, таким образом, нацелен на их взаимное обогащение. То же самое относится и к роли государства. Отвергая государственный социализм и тотальное огосударствление, он в то же время не отрицает государственного вмешательства в экономику и социальной роли государства. Однако в рамках “новой смешанной экономики” государство не подавляет частную инициативу и частное предпринимательство, а, напротив, способствует их более полноценному развитию, а также обеспечивает соблюдение национального интереса там, где одной частной инициативы недостаточно. Иначе говоря, “третий путь” не отвергает полностью два других, но заимствует у них все наиболее ценное и апробированное историческим опытом. Стержневая его идея - “коммунитаризм”, не имеющий ничего общего ни с эгоистическим индивидуализмом тэтчеризма, ни с псевдоколлективизмом государственного социализма.

В отличие от жизни внутриполитической, где некоторые новации, осуществленные Блэром, действительно впечатляют, его внешнеполитические установки гораздо более традиционны. Однако, если сравнивать их с установками консервативного руководства, и особенно его тэтчеристского крыла, то здесь налицо и серьезные отличия.

С одной стороны, как и консерваторы, Блэр является твердым сторонником особых отношений Великобритании с США. Наиболее наглядно это проявилось в совместных англо-американских бомбардировках Ирака в 1998 и 1999 годах, а также в тесном взаимодействии в период налетов авиации НАТО на Югославию весной и летом 1999 года.

С другой стороны, если посмотреть на европейскую политику Блэра и его правительства, то здесь налицо весьма заметные расхождения с консерваторами. В отличие от них новые лейбористы нацелены на гораздо более тесное и конструктивное сотрудничество с другими членами Европейского Союза и с ЕС в целом.

Сразу же после победы на выборах лейбористы подписали европейскую Социальную хартию, которую в течение ряда лет игнорировали консерваторы, а также стали прилагать серьезные усилия для активизации общеевропейской политики в области занятости, переподготовки кадров и улучшения ситуации на рынке труда. Вместе с тем, правительство Блэра не намерено идти по пути федерализации Европы, как на том настаивают либеральные демократы.

В отношениях с Россией правительство Блэра демонстрирует большую заинтересованность в развитии конструктивных отношений по всем основным направлениям - внешнеполитическому, экономическому, культурному, военно-политическому. Что касается этого последнего, то здесь основной упор делается не на двусторонние связи, а на отношения с НАТО и миротворческими структурами, созданными ООН. Как пишет Блэр в статье, опубликованной в газете “Известия” от 27 февраля 1999 г., перед приездом в Москву министра иностранных дел Великобритании Р. Кука “мы партнеры по Организации Объединенных Наций и “большой восьмерке”, ОБС и Совету Европы. Мы вместе работаем в контактной группе по Балканам. Со времени окончания “холодной войны” Россия и Британия имеют общий стратегический интерес - совместными усилиями разрешать проблемы там, где это возможно”.

Как свидетельствует богатый исторический опыт, из всех испытаний, выпадающих на долю политических деятелей, одно из самых тяжелых - это испытание властью. Главная проблема, стоящая перед Блэром и “новыми лейбористами”, как представляется, в том, насколько реальной окажется задача претворения в жизнь третьего пути, центральной идеей которого является “коммунитарная демократия”. Упор на плебисцитарные формы демократии может привести к тому, что инициатива масс будет сведена к минимуму.

Блэр, конечно же, не теоретик и даже не идеолог. Он, прежде всего практический политик. По сути дела все, что он, став лидером партии, а затем премьер-министром, взял на вооружение, было сформулировано до него, и он сам не придумал ничего нового. Его заслуга, однако, в другом. Из всего набора современных идей и концепций он смог отобрать то, что помогло ему выстроить достаточно цельную систему взглядов, и не просто выстроить, но и превратить ее в идейно-политическую платформу, признанную и собственной партией, и миллионами избирателей.

Примечания

1. Sopel J. Tony Blair: the Moderniser. Lnd. 1996, p. 7.

2. Ibid., p. 14.

3. Anderson P., Mann N. Safety First. The Making of New Labour. Lnd. 1997 p. 9.

4. Rentoul J. Tony Blair. Lnd. 1996, p. 414-415; SOPEL J. Op. cit., p. 21.

5. Anderson P., Mann N. Op. cit., p. 9-10.

6. Sopel J. Op. cit., p. 35.

7. Labour`s Programme 1992. Lnd. p. 4, 6.

8. Политические сдвиги в странах Запада. М. 1989, с. 85.

9. Там же, с. 82-91.

10. Sopel J. Op. cit., p. 48.

11. Ibid., p. 45.

12. Политические сдвиги, с. 78.

13. Meet the Challenge, Make the Change. A New Agenda for Britain. Final Report of Labour's Policy Review for 1990 s. Lnd. 1989, p. 5, 7.

14. Как и кабинет министров, теневой кабинет намного уже правительства и “теневого правительства”. В отличие от действующего, члены “теневого” кабинета не назначаются лидером, а избираются всей фракцией. Однако обязанности внутри теневого кабинета распределяет лидер партии. Обычно число членов теневого кабинета не превышает 12-15 человек.

15. Rentoul j. Op. cit., p. 219-222.

16. Looking to the Future. Lnd. 1990, p. 34-35.

17. King A. a.a. Britain at the Polls 1992. New Jersey, Chatham, 1993, p. VIII, 245-246; Parliamentary Affairs, Lnd. Oct. 1992, p. 458-459, 463-464.

18. Anderson P., Mann N. Op. cit., p. 216.

19. Rentoul J. Op. cit., p. 399.

20. Sopel J. Op. cit., p. 281-282.

21. The Labour Party. Party Constitution and Standing Orders. Lnd. 1972.

22. Sopel J. Op. cit., p. 275.

23. Anderson P., Mann N. Op. cit., p. 32; The Guardian, 14.III.1995.

24. The Guardian, 11.V.1995.

25. Blair T. Let Us Pace the Future. The 1945 Anniversary Lecture. Lnd. 1995, p. 12, 13.

26. Britain 1998. An Official Handbook. Lnd. The Stationery Office. 1998, p. 61.

27. Development in British Politics. Lnd. 1997, p. 61.

28. Anderson P., Mann N. Op. cit., p. 40-41.

29. The Guardian, 21.1.1999.

30. The Times, 30.X.1998.

31. The Guardian, 28.IX.1998.

32. Looking to the Future, p. 40

33. Blair T. The Third Way: New Politics for a New Century. Lnd. 1998.

Размещено на allbest.ru