Постановка проблемы. Феодальная раздробленность и татаро-монгольское нашествие создали чрезвычайно сложную языковую ситуацию на Руси. Прежде всего, возникает вопрос об официальном языке Золотой Орды, который уже долгое время вызывает оживленную дискуссию среди тюркологов ^{[1, 10, 13, 14, 38].} Затем, вопрос о роли латинского, польского, литовского и русского языков на Юго-Западе Руси. Наконец, необходимо исследование правового режима и развития юридического языка русских княжеств и вечевых республик на Северо-Востоке и Северо-Западе Руси. В историко-правовой науке эти вопросы не только не получили разрешения, но и не поставлены. В настоящей статье предпринята попытка восполнить эту лакуну на основе достижений филологической и исторической науки.

Языковая ситуация на Руси в условиях удельной раздробленности и ордынского ига. Распад государственного единства привел к усложнению языковой ситуации в Древней Руси. Во второй половине XII в. новое правописание и литературная манера сформировалась в Галицко-Волынском княжестве. По мнению В.В. Виноградова, это было частью осознанной политики обособления "от киевского центра даже в таких вещах, как правописание" [5. С.26 - 27]. В языке Новгорода и Пскова со второй половины XII в. нарастают фонетические и морфологические особенности. На Северо-Востоке Руси формируются ростово-суздальские, тверские, рязанские и прочие говоры. Думается, появление новых по сравнению с догосударственной и киевской эпохами диалектных различий было проявлением процесса формирования государственных языков удельных княжеств и вечевых республик.

В 1237 - 1241 гг. русские земли подверглись жестокому монгольскому нашествию. Одним из его результатов стал разгром городов, являвшихся центрами культуры. По утверждению летописцев, погром в ходе нашествия церквей, поругание икон сопровождалось уничтожением хранилищ книг [28. С.463]. По мнению Б.В. Сапунова, в ходе нашествия уцелело ничтожное число книг [30. С.16 - 29, 82, 162, 201 - 202]. Кроме того, в XIII в. пришли в упадок византийско-русские связи. Во-первых, это было обусловлено монгольским нашествием. Во-вторых, завоеванием в 1204 - 1261 гг. Константинополя крестоносцами.

Покорив русские земли, монголы попытались установить прямое управление ими. Ханы посылали своих наместников с военными отрядами в отдельные княжества. По замечанию Р.Ю. Почекаева, "если бы система назначения таких чиновников сохранилась несколько дольше, то вполне возможно, что ордынское право пришло бы на Русь в качестве основной системы юридических норм, заменив местное законодательство" [26. С.185 - 186]. Но русские князья осознали эту опасность и добились от ханов Золотой Орды выдачи ярлыков, подтверждавших их права на княжение. Видимо, первый ярлык в 1243 г. на "стареишиньство в всем руском языце" от хана Бату получил Ярослав Всеволодович, великий князь Владимирский [20. С.187].

Для Орды выдача ярлыков была важна тем, что подтверждала верховную власть хана и определяла финансовые обязательства князей. Если в Орду поступали сведения о неисполнении князем предписаний ярлыка, хан силой принуждал вассала к исполнению обязанностей. С середины XIV в. ярлыки получают уже не все владетели уделов, а лишь те князья, которые именовались "великими". Остальные князья уступали "великим" князьям свое право контактов с Ордой [26. С.177 - 178].

Ослабление власти золотоордынских ханов над русскими землями началось в связи с междоусобной борьбой в Орде в 1359 - 1381 гг. К 1340-м гг. Киев и другие города Юго-Западной Руси были захвачены Литвой. Во второй половине XIV в. великий князь литовский Ольгерд сумел присоединить к своим владениям ордынские территории между Днепром и Днестром. Однако с 1380-х гг. золотоордынские, а с середины XV в. крымские ханы требовали дани с этих земель. Великие князья литовские шли на уступки, т.к. понимали, что ханы могут подкрепить претензии на спорные земли опустошительными набегами [26.С. 198].

Важнейшим рубежом в борьбе за независимость Северо-Восточной Руси стала Куликовская битва 1380 г. Из-за ослабления, а затем и распада Золотой Орды во второй половине XV в. русские князья перестали нуждаться в подтверждении своих прав на власть от ослабевших ханов и перестали добиваться ярлыков на княжение. Окончательно Северо-Восточная и Северо-Западная Русь обрели независимость от Золотой Орды в результате "стояния" на р. Угре в 1480 г.

Итак, на протяжении XIII - XV вв. русские земли находились под ордынским игом, что ставит проблему государственного языка Золотой Орды. По мнению Л.Ф. Абзалова, уже в эпоху Чингис-хана делопроизводство в его империи велось и на монгольском, и на тюркском языке. При этом использовалась практика переводов на китайский, арабский, персидский и другие языки. В период становления Золотой Орды сохранялся монголо-тюрский билингвизм, но затем монгольский язык был вытеснен из законодательства и официального делопроизводства тюркско-татарским языком. При этом продолжалась практика переводов на другие языки в дипломатической переписке [1. С.26, 72, 78 - 80, 84, 91 - 117, 132 - 134].

В русских землях государственные языки Золотой Орды использовались в ордынских документах, адресованных князьям, митрополитам и др. Но ярлыками князьям регулировались только их отношения с ханами, признание статуса великого князя другими князьями, вопросы выплаты "выхода" (дани) в Орду. Во внутреннем управлении русскими землями и богослужении использовались русский и церковнославянский языки. Сохранили силу древнерусские княжеские узаконения и создавались новые. Таким образом, в период ордынского игра различные говоры русского разговорного языка и церковнославянский язык можно рассматривать как официальные региональные языки.

Однако некоторые заимствования из тюркского в русский юридический язык можно отметить. До монгольского нашествия русским языком были заимствованы: "салтан", "сан", "болярин", "капище", "товар", "чекан" и др. В XIII - XIV вв. - "баскак", "казначей", "орда", "сеунч" (весть, гонец), "ясак", "хоруговь", "тамга", "ямщик". В XV в. - "базар", "шертъ" (присяга) и др. ^[6]

В московском делопроизводстве появились тарханные и шертные грамоты. До конца XIV в. освобождение отдельных лиц от уплаты налогов или от суда оформлялось "льготными грамотами", но со времен Дмитрия Донского - "тарханными" [33. С.148 и др.]. "Шертные грамоты" является калькой с "шерт-наме" ("шертны ярлык"). М.А. Усманов переводит этот термин как "договор", отмечая, что название вида документа "ярлык" указывало на неравноправность участников соглашения [37. С.279 - 280; 38. С.127]. В XVI - XVII вв. шертные грамоты использовались московскими государями в отношениях с наследниками ханов Золотой Орды - правителями Крымского, Казанского и Астраханского ханств, Ногайской Орды, сибирскими "царями" и князьками [2. С.233 - 241].

Языковая ситуация и право в Юго-Западной Руси. Во второй половине XIV в. южнорусские и западнорусские княжества стали частью Великого княжества Литовского. Исключение составили Галичина и часть Волыни, вошедшие в состав Польши. Буковина оказалась под властью молдавского господаря. Карпатская Русь вошла в состав Венгрии. Великое княжество Литовское было многоязычным государством. При этом до XIV в. большое число литовцев были язычниками, в то время как русские исповедовали православие, почему русская культура играла в Литовском государстве доминирующую роль.

Функции государственного языка в Великом княжестве Литовском выполнял "руський язык". Следует отметить, что на Юго-Западе Руси продолжали достаточно долго действовать княжеские узаконения Древней Руси. По наблюдению Б.Д. Грекова, "Русская Правда" была "кодексом действующего права не только во время самостоятельности Галицкой земли, но и некоторое время в заметных пережитках и после потери этой самостоятельности" [9. С.281].А. А. Зимин отмечал влияние "Русской Правды" на Судебник Казимира 1468 г. и Литовский статут 1529 г. - первые законодательные своды Великого княжества Литовского [15. С.308].

Однако в XIV - XVI вв. относительная автономия Юго-Западной Руси была ограничена. Кревская уния, подписанная 14 августа 1385 г., оформила слияние Польши и Литвы. По ее условиям литовский великий князь Ягайло взял на себя ряд обязательств, включая требования перевести Литву на латинский алфавит, перейти в католицизм, присоединить к Польскому Королевству русские земли. Люблинская уния 1569 г. завершила создание федерации, получившей название Речи Посполитой.

В 1438 - 1439 гг. в Ферраре, а затем во Флоренции на соборе с участием византийской духовенства было подписано соглашение об объединении католической и православной церкви. В 1596 г. состоялась Брестская уния, когда епископы Киевской митрополии согласились с принятием католического вероучения и переходом в подчинение римскому папе при условии сохранения православного обряда и богослужения на церковнославянском языке.

Православное население вступает в борьбу с католиками, протестантами и униатами. Православные магнаты и братства (городские корпорации мещан) стремились сохранить и защитить православную веру. В братствах осуществляются многочисленные переводы патристики с греческого и латинского языка, создавалась полемическая литература. При них существовали типографии и школы. В школах поддерживалось знание церковнославянского языка и создаются первые его грамматики ^[11].

Несмотря на то противостояние, которое православные оказывали католицизму, западное культурное влияние в Юго-Западной Руси было исключительно сильным. Оно привело, в частности, к распространению билингвизма. Культурные деятели Юго-Западной Руси обычно владели польским языком как родным. Следствием этого стали так называемы "макаронические тексты", составленные из фраз на церковнославянском, польском и латинском языках.

В XVI в. в юго-восточных землях Речи Посполитой появилась новый литературный язык - "проста руська мова". Московские книжники называли этот язык "польским" или "литовским", т.к. он не совпадал с живым старобелорусским языком. В грамматике Иоанна Ужевича, изданной в 1643 г., lingua sclavonica ("проста мова") противопоставляется, с одной стороны, lingua sacra sclavonica (церковнославянскому языку); с другой, lingua popularis (старобелорусскому разговорному языку). Современные исследования "простой мовы" связывают ее генезис с полонизацией Юго-Западной Руси и называют искусственным языком, включавшим элементы малорусского наречия и значительный объем польских слов [32. С.75 - 79].

"Проста руська мова", наряду с польским и латинским языком, являлась в XVI в. государственным языком Польско-Литовского государства. В арт.3 разд.3 Литовского статута 1588 г. сказано:". Которая конъфедерацыя с польское конъстытуцыи водлугъ права, кождому народу належачого, на руский езыкъ преложона и руским же писмомъ в сес [ь] статутъ уписана". В арт.1 разд.4 Статута 1588 г. земским писарям при ведении судопроизводства предписывалось: "…по-руску литерами и словы рускими вси листы, выписы и позвы писати, а не иншимъ езыкомъ и словы" ^[21].

Юридический язык Северо-Западной Руси. Новгородская земля избежала монголо-татарского нашествия и продолжила развитие своей специфичной формы государства - вечевой республики. Известно, что еще в начале XI в. князь Ярослав Мудрый пытался прекратить выплаты Новгородом дани Киеву. В XII в. Новгород становится республикой, Господином Новгородом Великим. Псков в XII - XIV вв. считался пригородом Новгорода, но уже в XIII в. имел отдельный княжеский стол. В XIV в. Новгород признал самостоятельность Господина Пскова.

Господин Великий Новгород после монголо-татарского нашествия превратился в хранителя древнерусских традиций. Новгородская письменность XIII - XV вв. богаче письменности любой другой русской земли. Это отразилось и на формах права Северо-Запада Руси.А. А. Зимин отмечал, что "Русская Правда" стала "основой развития русского права в Новгороде и Пскове" [15. С.279]. В XV в. появляются местные своды права - Новгородская и Псковская судные грамоты. С одной стороны, их создание определялось необходимостью учеста новых социальных реальностей вечевых республик. С другой, продолжило традицию княжеских узаконений ^{[4, 22].} Языком судных грамот являлся разговорный русский язык. Незначительное влияние права стран Европы, с которыми Новгород вел широкие торговые отношения, отразилось только в международных договорах.

Переходя к анализу лексико-семантического поля юридического языка Северо-Западной Руси, следует заметить, что Новгородская и Псковская судные грамоты дошли до нас не полностью. От Новгородской судной грамоты сохранился лишь отрывок, содержащий 42 статьи. Псковская судная грамота сохранилась целиком и даже в двух списках, но оба списка имеют большие дефекты в тексте. Лексико-семантическое поле юридического языка Господина Великого Новгорода и Господина Пскова отражает специфичные особенности этих вечевых республик ^{[16, 19].}

Ядро лексико-семантического поля составляли термины, определявшие специфику этих феодальных республик: "вече", "князь", "архиепископ", "посадник", "тысяцкий", "канчанские старосты", "соцкие". Терминами, имевшими местное происхождение, были "Оспода" или "Совет господ" (в Новгороде) и "Господа" (в Пскове), "старосты губские" (выборные должностные лица в губе).

В социальную лексику наряду с известными в Древней Руси терминами духовной иерархии (архиепископ, епископ, поп и т.д.) и иерархии светских феодалов-землевладельцев (бояре) были включены местные. К их числу относятся "житьи люди", "своеземцы" ("земцы" в Пскове). К социальным верхам в Новгороде и Пскове принадлежали купцы, термин известный со времен Древней Руси. Свободное городское население определялось терминами "черные люди" или "молодшие люди". Свободное и зависимое сельское население - "смерд", "сирота", "половник", "изорник", "кречетник", "холоп". Здесь также можно отметить местные особенности: во-первых, термины "половник" и "изорник" - являются северо-западными по происхождению; во-вторых, древнерусский термин "смерд" сохранился в Новгороде и Пскове, но в лексиконе Московской Руси уже утратил свое изначальное значение.

Лексика брачно-семейных отношений на Северо-Западе Руси включала помимо терминов церковного брака, некоторые местные термины, сохранившиеся, видимо, с языческих времен. В частности, в Новгороде и Пскове известны такие виды вступления в брак, как "умыкание у воды", "въ вечере привелъ" (брак, совершенный на "вечернице"). К местной лексике относятся термины "жене и детям откличи нет" (отказа нет); "скрута" (приданое невесты). Равноправие частно-правовых отношений между мужем и женой в браке отражалось, например, в термине "кормля".

Развитие товаро-денежных отношений в Новгороде и Пскове обусловили значительные новации в вещном, обязательственном и наследственном праве, а также появление специфичных терминов. Например, термин "корчма" (питейное заведение) возник на Северо-Западе Руси, но потом вошел в общерусский обиход. В Псковской судной грамоте впервые в истории русского права появляются термины, обозначающие недвижимое ("отчина") и движимое ("живот") имущество. Права на чужие вещи определялись термином "кормля". Важной новацией договорного права стала письменное оформление договоров, что, в частности, привело к появлению ряда местных терминов - "записи" (грамоты), "рядницы" (договор) и "доски". Известны местные термины и в договорном праве - "стулиться" (скрыться должнику, не выплатив долга), "суплетка" (торговый договор). Завещание в Псковской судной грамоте обозначается устойчивым термином "рукоприкладство", известным в Древней Руси и являющимся калькой из византийского права.

Уголовно-правовые отношения на Северо-Западе Руси регулировались, "Русской Правдой". О архаизме уголовно-правовой терминологии вечевых республик свидетельствует в частности то, что в Новгородской и Псковской судных грамотах использовался термин "головникъ" и "годовщина". Хотя Новгородская судная грамота уже знала термин "душегубецъ".

Однако, следует отметить, что Псковская судная грамота вводит в сферу уголовного права ряд важных новаций. Прежде всего, появляется понятие государственной измены, которая обозначается термином "перевет". К преступлениям относится также впервые "зажога" (поджог), этот термин известен только в Новгороде и Пскове. Среди известных с Древней Руси видов "татьбы" появляется новый - "кримская татьба" (кража из Кремля или из церкви). Термин "кромский тать" является специфичным для Пскова.

В процессуальном праве Северо-Западной Руси также есть термины, характерные только для этого региона. Например, "сочити" (внести судебный иск), "судница" (грамота о несудимости); "позовник" (чиновник, который вызывает в суд), "доличати" (уличать), "поможет" (победит в судебном поединке). Наличие такого большого объема местной лексики свидетельствует о значительном влиянии народных представителей в отправлении правосудия.

Новацией в судебном процессе Северо-Запада Руси стала достаточно совершенная система доказательств. Приоритетным доказательством оставалось древнерусское "поличное". Далее, следовали свидетельские показания. Термин "видокъ" в Псковской судной грамоте не употребляется и вытеснен термином "послухъ". В ст.56 Псковской судной грамоты используется термин "свидетелеи". Новацией было введение письменных доказательств. В качестве доказательства сохранился "Божий суд", что свидетельствует о том, что древний состязательный процесс сохранился в качестве основной формы.

Церковный суд в вечевых республиках основывался на Уставах Владимира и Ярослава Мудрого с их отсылкой к греческому Номоканону. В ст.1 Новгородской судной грамоты предписывлось: "Нареченному на архиепикопство Великого Новагорода и Пскова священному иноку Феофилу судити суд свои, суд святительски по святых отець правилу, по манакануну".

Итак, в Господине Великом Новгороде и Господине Пскове наряду с государственным языком Золотой Орды действовали региональные официальные языки вечевых республик. В исторической науке существует давняя дискуссия о роли демократических традиций в вечевых республиках и влиянии европейской политико-правовой мысли на их развитие. В данной дискуссии хотелось бы присоединиться к позиции В.Л. Янина, указывающего на господствующее положение боярства в политической жизни Господина Великого Новгорода. Юридический язык Северо-Западной Руси свидетельствует не о доминирующем европейском влиянии, а о роли Господина Великого Новгорода и Господина Пскова в сохранении традиций Древней Руси, в т. ч. и в сфере языка.

Юридический язык Северо-Восточной Руси. Ядром консолидации русских земель на Северо-Востоке после монголо-татарского нашествия стало Московское великое княжество. В XII в. Москва была пограничным пунктом, лишенным самостоятельности, почему ее население формируется уже в условиях ордынского ига и значительных миграций населения. От нашествий наиболее страдали юго-восточные окраины Северо-Восточной Руси - северские, рязанские, нижегородские земли, что стало одной из причин возвышения Москвы, удаленных от военных действий. Московское княжество быстро заселялось беженцами.

Состав населения Московского княжества XIII - XIV вв. сказался на разговорном языке и письменности Москвы. На севере и востоке от Москвы в непосредственном соседстве с городом простирались севернорусские поселения, на юге и западе - южнорусские. В период становления Москвы господствовали, видимо, севернорусские народные говоры. Однако с конца XIV в. начался приток в Москву населения из южнорусских княжеств, что привело к возрастанию удельного веса южнорусских диалектных черт в московской речи.

А.А. Шахматов высказал предположение, что высшие классы Москвы в XIV - XV вв. пользовались преимущественно севернорусским наречием. Действительно, московское боярство и духовенство было по происхождению в основном выходцами из Ростово-Суздальского княжества. Такое господствующее положение ростово-суздальское боярство сохраняло и позже, когда московские князья объединили под своей властью уже различные княжества и в связи с этим состав боярства изменился, т.к. почти каждое завоевание нового княжества сопровождалось переходом в сан бояр бывших удельных князей.

Особенностью развития государственности в Московском великом княжестве была не только сильная княжеская власть, но и становление княжеской канцелярии. По наблюдению С.М. Каштанова, "княжеские писцы становятся одним из характерных институтов управления уже с конца XIII в.". При этом для XIV - XV вв. он отмечает также "влияние митрополичьей кафедры на светское делопроизводство" [17. С.378]. Эти особенности, безусловно, влияли не только на совершенствование формуляра княжеских актов, но и на развитие документально-делового стиля русского языка.

После окончания монгольского нашествия перед князьями Северо-Востока Руси встала проблема восстановления правопорядка. Согласно Лаврентьевской летописи, в 1238 г. княживший во Владимире Ярослав Всеволодович стал "ряды рядить" о будущей судебной деятельности и подсудности населения, чтобы дать княжеству "суд и правду". И лишь после этих мероприятий он "утвердился в княжении" [28. С.467]. Как отметил М.Н. Тихомиров, возрождение книжности на Северо-Востоке Руси началось вскоре после нашествия. Собор 1274 г. принял решение о восстановлении церковно-юридических сборников и Кормчих книг, которые были одновременно и сводами гражданских законов ^[35].

Московские великие князья, восстанавливая разрушенный монголо-татарским нашествием правопорядок, следовали киевскому наследию и авторитету Византии. В похвале московскому великому князю Ивану Калите, содержащемуся в записи на Евангелии 1339 г., говорится, что он имел "правый суд" "по правилам Номоканона, ревнуя правоверному цесарю Юстиниану". Комментируя эту запись, А. Павлов предположил, что Калита заслужил такую похвалу "принятием, а может быть, и рассылкою списков этого земско-полицейского и вместе уголовного устава (Земледельческого закона - М. А.) по всем волостям своего княжества, при наказных грамотах наместникам" [23. С.37].

В XIV-XV вв. появляются собственные узаконения московских великих князей - Двинская уставная грамота 1397 г. и Белозерская уставная грамота 1488 г., регулировавшие наместнический суд и управления. Но раннее правотворчество Московской Руси характеризовалось не столько созданием новых княжеских узаконений, сколько приспособлением "Русской Правды" к социальным реалиям Северо-Восточной Руси.

Как доказал С.В. Юшков, в Московском княжестве первой половины XV вв. появляется сокращенная редакция "Русской Правды" [39. С.56 - 92]. Эта редакция основывается на социальных реалиях Москвы. В ее тексте уже не встречаются термины "гридин" "мечник", "огнищанинъ", "изгои", "смердъ", "закупъ", "рядовичь" и др., потому что этих социальных групп в Московской Руси не было. Отмечу, что в московскую эпоху слово "смердъ" превратилось в бранное, от которого, вероятно, произошло слово "смердеть". Было исключено и понятие "вервь", т.к. ее не было в Московской Руси.

Редакции подверглись статьи об убийстве, в результате которых был исключен институт "дикой виры". В сокращенной редакции пропущены статьи о преступлениях против телесной неприкосновенности служилых землевладельцев. В Москве наказание устанавливалось "смотря по увечью" и "разсудити по мужу смотря", т.е. по характеру увечья и по социальному положению лица.

Отмирание древнего состязательного процесса выразилось в исключении статьи о суде Божием "в поле" (ордалий). С.В. Юшков писал: "С развитием товарных, денежных отношений и ростом классовых противоречий возникает следственный процесс - сыск или розыск. Ордалии начинают уступать другим видам судебных доказательств: показаниям свидетелей, письменным доказательствам, а в сыске - повальному обыску и пытке" [39. С.83].

В настоящее время известны в 99 судебных актов Московского великого княжества, принятых в XV в. при разрешении споров. Никаких ссылок на обычаи, "Русскую Правду" и другие княжеские узаконения в них не приводится. По мнению К.В. Петрова, это свидетельствует о том, что, во-первых, княжеские узаконения создавались как сборники образцов судебных решений, имеющих для судей рекомендательный характер; во-вторых, о формировании судебного прецедента в деятельности великокняжеских судов ^{[24, 25].} Языком судебных актов был документально-деловой стиль русского языка, который начал формироваться еще в Киевской Руси. Преемственность с документально-деловым стилем Киевской Руси наблюдается и в московских грамотах ^{[7, 8].}

Возрождение русской культуры в Московской Руси было связано с деятельностью православной церкви. Здесь следует отметить, что в условиях моноголо-татарского нашествия и золотоордынского ига произошел перенос кафедры митрополита "всея Руси" из Киева: в 1299 г. - во Владимир на Клязьме, а в 1326 г. - в Москву. В 1448 г., отвергнув Флорентийскую унию, собор русских иерархов избрал первого автокефального митрополита Иону. После падения Константинополя в 1453 г. в Москве формируется представление о наследовании Россией византийской традиции.

По наблюдению А.И. Соболевского, общепринятому в современном языкознании, с конца XIV в. началось второе (после крещения) южнославянское влияние на богословие, книжность и иконописание Древней Руси, затронувшее и язык [34. С.147 - 158]. Русские книжники копировали южнославянские рукописи в международных центрах православной церковной жизни - Константинополе и на Афоне. При этом южнославянская традиция использовалась как проводник византийского влияния.

Второе южнославянское влияние отразилось на языке княжеских узаконений. В московских списках пространной и сокращенной редакции "Русской Правды" прослеживаются заимствования из церковнославянского языка. Термин "должебитъ" (кредитор) заменяется на термин "должникъ". Термин "задница" (наследство) - терминами " (с) статокъ", "остатокъ", "останокъ", "наделокъ". Термин "обида" - "лихое дело", "дурно", "воровство". Термин "головникъ" - "убийца" [34. С.131; 29. С.71, 80, 104, 123, 148 и др.]. В Двинской уставной грамоте 1397 г. используется термин "душегубец".

Второе южнославянское влияние в церковном праве основывалось на авторитете византийского и киевского наследия. Об этом свидетельствуют подтвердительные грамоты великого князя Василия Дмитриевича и митрополита Киприана от 12 декабря 1402 г. и того же великого князя и митрополита Фотия от 26 июня 1419 г. В этих грамотах говорится, что в церковных судах предписывается дела разрешать "по старине", как они разрешались при князьях Владимире и Ярославе Мудром в соответствии с древнерусскими княжескими уставами и греческим Номоканоном [12. С.183, 185].

В конце XIII в. появляется юридический сборник "Мерило Праведное". В его состав вошли общие основополагающие правила русского и византийского права, правила Святых Отцов и Вселенских соборов, поучения и наставления о суде, тексты Русской Правды, Закона Судного людем, философско-юридические наставления и т.д. М.Н. Тихомиров полагал, что этот сборник был "пособием для судей" [18.С. V - VI; 36. С.88 - 99]. То, что нормы Наконона использовались в судебной практике подтверждается грамотой митрополита Киприана от 14 июня 1404 г., в которой решается дело об оставлении наследства вдовой своему приемному сыну, после того как ее муж скончался не оставив духовной грамоты (завещания). Обоснуя свое решение, митрополит сослался на статьи из XX и XXV титулов Прохирона и принял решение "по тем законным правилом" [3. С.484].

Говоря о языковой ситуации в Северо-Восточной Руси необходимо упомянуть о подвиге подвижничества святого Стефана Пермского, продолжившего традиции византийского миссионерства в отношении неславянских народов. В 1379 г., получив благословение от митрополита Алексия и помощь от великого князя Дмитрия Донского, он начал миссию среди народов Северного Урала, создал зырянскую письменность и перевел на язык зырян Часослов, Псалтирь и другие богослужебные книги. В 1383 г. была образована Пермская епархия, а Стефана стал ее первым епископом [27. С.2 - 47].

Подведем итоги. На Северо-Востоке Руси наряду с государственным языком Золотой Орды действовали региональные официальные языки отдельных княжеств. Центром объединения русских земель стало Московское великое княжество, что было, в частности, связано с сильной княжеской властью и достаточно совершенной для своего времени системой управления, а также союзом с православной церковью. Московский документально-деловой стиль русского языка стал не только языком княжеских узаконений, суда и официального делопроизводства, но и интегрирующим фактором в условиях образования великорусской народности и борьбы с ордынским игом.

Заключение