Перенесение мощей первомученика Стефана в Константинополь и имперская пропаганда середины V века

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

Обретение мощей первомученика Стефана в V веке и утверждение его культа -- многогранная тема, затронутая в весьма значительном количестве источников, как западных, так и восточных. Так, о чудесах мч. Стефана рассказывает блж. Августин (гомилии 314--324; «О граде Божием», 4, 22). Существует и отдельное повествование об обретении мощей [Vanderlinen, 1946, р. 178--217]. Общую библиографию по данной теме можно найти в работе [Bovon, 2003]. Тем не менее применительно к перенесению мощей в Константинополь остается немало неясностей. Согласно разным источникам получается, что мощи переносились туда дважды, причем перенесение их связано с именем двух императриц: супруги Феодосия II Евдокии и его сестры Пульхерии. Датировка перенесения мощей Евдокией относительно ясна, и контекст его понятен. Сведения о нем содержатся у Марцеллина Комита [The Chronicle of Marcellinus…, 1995, p. 17]. Евдокия совершила перенесение во время своего первого паломничества в Иерусалим. Что же касается перенесения мощей Пульхерией, то оно не имеет определенной временной локализации и никак не подтверждается ранними источниками. Так действительно ли перенесений было два?

Краткий обзор всей ситуации дает К. Манго: «Декабрь 415: мощи мч. Стефана обретены в селении Кафер-Гамала близ Иерусалима и временно помещены в Сионскую церковь. Молва об обретении распространилась по всему христианскому миру; тогда же имело место перенесение частиц мощей, в частности, на Запад.

Ок. 416 г. Аврелиан, который был префектом претория Востока в 399 и в 414--416 гг. (то есть в самый момент обретения) строит церковь в честь святого в своем константинопольском имении, ожидая получить частицу мощей, но его желание не исполняется, что довольно странно, учитывая его огромное влияние.

439 г. В Иерусалиме 15 мая освящается мартирий св. Стефана за северными воротами города, построенный либо Евдокией, либо епископом Ювеналием (или обоими). Там и положены святые мощи (предположительно, большая часть их). По возвращении в Константинополь в том же году Евдокия передает своей золовке Пульхерии мощи св. Стефана (какую именно часть тела, неизвестно), которые положены в построенной Пульхерией базилике св. Лаврентия во Влахернах» [Mango, 2004, p. 28--29].

На наш взгляд, правильнее датировать освящение церкви Стефана и приуроченное к нему первое паломничество Евдокии не 439-м, а 438м годом [The Chronicle of Marcellinus…, 1995, р. 83; Александрова, 2015а, с. 14], однако в контексте данной статьи это различие несущественно.

Далее Манго отвергает как ложный рассказ о перенесении мощей Пульхерией, содержащийся у Феофана Исповедника и помещенный под 5920 (428) годом. Содержание его таково: «В этом году благочестивый Феодосий в подражание блаженной Пульхерии послал много денег архиепископу иерусалимскому на раздачу нуждающимся, а также послал золотой крест, усыпанный драгоценными камнями, чтобы водрузить на святом Лобном месте. Архиепископ же взамен послал мощи, а именно десницу, первомученика Стефана через посредство иже во святых Пассариона. Когда тот прибыл в халкидон, блаженная Пульхерия в ту же ночь увидела в видении святого Стефана, говорящего ей: “Вот, молитва твоя услышана, и прошение твое исполнилось, и я пришел в халкидон”. Она же, восстав и взяв с собой брата, вышла навстречу святым мощам, и, принеся их во дворец, воздвигла славный дом святому первомученику и там положила святые мощи» [Theophanis chronographia…, 1885, p. 86--87].

Об упомянутом св. Пассарионе можно добавить, что это был Пассарион хорепископ Палестины. В «житии Евфимия Великого» у Кирилла Скифопольского говорится, что он умер, когда прп. Евфимию было 52 года, то есть в 429 году («житие Евфимия Великого», гл. 27).

Этот сюжет нашел отражение и в изобразительном искусстве: перенесение мощей мч. Стефана в Константинополь изображено на реликварии Трирского кафедрального собора [Holum, 1982, p. 103--107].

Манго отвергает также построенную на повествовании Феофана гипотезу К. холэма, согласно которой события, описанные в феофановской хронографии, следует относить не к 428, а к 421 году. Отрицает он и факт существования в первой половине V века церкви мч. Стефана в константинопольском дворце Дафны.

Таким образом, исследователь делает вывод, что единственное перенесение святых останков мч. Стефана совершила Евдокия.

Доказательства Манго в целом представляются убедительными. Однако и столь решительный вывод о единственном перенесении мощей мч. Стефана в V веке не снимает всех вопросов. Как и почему возник рассказ о втором перенесении мощей, которое у многих историков, в частности, у того же Феофана Исповедника, полностью вытесняет сведения о перенесении, совершенном Евдокией? Почему историки предпочитают связывать это событие с именем Пульхерии? Почему Евдокия по возвращении из паломничества не провела торжества сама, но мощи как будто помимо нее были положены в церкви, построенной Пульхерией, с которой у Евдокии были натянутые отношения? Почему именно Пульхерия построила церковь в честь мч. Лаврентия? -- Это лишь часть возникающих вопросов, на которые мы попытаемся ответить.

Прежде всего необходимо понять личные мотивации для почитания мч. Стефана у обеих императриц. Предполагаемые мотивации Пульхерии подробно разбирает К. холэм: совершенное ею перенесение мощей, по его мнению, связано с войной против персов. Согласно гипотезе холэма, мч. Стефан был избран своего рода покровителем этого «крестового похода» [Holum, 1977, p. 153--172].

Однако, даже если признавать эту версию, нет никаких сведений о том, что Пульхерия как-то особенно выделяла Стефана среди других святых.

Совсем иначе обстоят дела с Евдокией. Для нее личные мотивации почитания именно этого святого, несомненно, стоят на первом месте. По какой-то причине мч. Стефан играл в ее жизни весьма существенную роль. Во всяком случае именно на освящение его базилики она отправилась в Иерусалим в 438 году. Возможно, визит был связан с тем, что сама базилика была построена на ее средства. Более того, в последующие годы, поселившись в Иерусалиме, Евдокия еще раз перестроила эту базилику, сделав ее сопоставимой с храмом Воскресения по размерам и внутреннему убранству, и в этой базилике впоследствии была погребена сама (об этом, в частности, сообщается в итинерарии Антонина из Плаценции, гл. 25). Но с чем же было связано такое исключительное почитание?

Приводя доводы против существования церкви мч. Стефана в императорском дворце в V веке. Манго игнорирует свидетельство Никифора Каллиста Ксанфопула, который сообщает, что Евдокию крестили в домовой церкви мч. Стефана («Церковная история», 14, 23). Конечно, Никифор Каллист -- поздний историк, но, возможно, в этом он и заслуживает доверия. Весьма интересно, что в последующие века именно в церкви Стефана совершались бракосочетания и коронации август [Janine, 1950, p. 114; Theophanis chronographia…, 1886, p. 299, 300, 769; Constantinus Porphyrogenitus…, 1829, р. 196--197, 208, 212, 628]. Возможно, Евдокия была первой в этом ряду. Поэтому не исключено, что церковь уже действительно существовала. Впрочем, существование церкви само по себе не доказывает, что в ней хранились и мощи. Позднейшее описание этого храма дано Константином Порфирородным, но и он не говорит о мощах, упоминая только крест Константина, золотые скипетры и некие таблички [Constantinus Porphyrogenitus…, 1829, р. 650]. Но даже если церкви и не было, рассказ о крещении в ней Евдокии -- вполне закономерная попытка объяснить особое почитание императрицей мч. Стефана.

Тем не менее независимо от того, был ли мч. Стефан своего рода «восприемником» Евдокии от купели или нет, есть и другие причины, по которым она могла его почитать, и они тоже связаны с ее приходом к христианству. Известно, что Стефан происходил из «эллинистов» (Деян. 6, 1), то есть из иудеев диаспоры, и к тому же носил греческое имя -- возможно, именно этим он близок Евдокии, эллинке по рождению и воспитанию.

Еще в древности было замечено, что Евдокия со всей серьезностью относилась к своему имени, полученному при крещении, и к случаям употребления слова е?дпк?б в Писании. О том, что Евдокия могла со вниманием относиться к подобным совпадениям, свидетельствует подобный подбор цитат в ее поэме «О св. Киприане»; поэма также дает возможность предположить интерес царицы к нумерологии. По крайней мере, именно с цитатой Пс. 50, 20 связывают постройку ею стен Иерусалима. Вполне возможно, что для почитания мч. Стефана определяющей могла стать цитата из Пс. 5, 13: ?т ?рл? е?дпк?бт ?уфец?нщубт ?м?т. Здесь как будто бы рядом звучат имена Евдокии и Стефана.

В любом случае особое отношение Евдокии к мч. Стефану явно не было связано с политическими потребностями момента, но было глубоко личным, потому она и приложила столь мощные усилия ради утверждения его культа. Разумеется, значимость совершенного Евдокией перенесения была гораздо больше, если мощей Стефана в Константинополе почему-то еще не имелось. По-видимому, так оно и было, см.: [Mango, 2004, p. 30-- 31].

Однако в этом контексте тем более маловероятно, чтобы, привезя мощи чтимого мученика, Евдокия просто передала их своей извечной сопернице, отказавшись от заслуженного триумфа.

О положении мощей в церкви мч. Лаврентия сообщает Феодор Чтец (VI в.):

«В его (Феодосия) царствование мощи святых Стефана и Лаврентия и Агнес были положены в мартирии св. Лаврентия, в двадцать первый день месяца сентября. И до сего дня в тот день совершается их память. И в его царствование и при патриархе Прокле были перенесены мощи Златоуста и положены в церкви святых Апостолов за пять дней до февральских календ» [Theodor Lector, 1865, col. 216]. Примечательно, что Феодор Чтец вообще не упоминает Евдокию, а в другом месте говорит, что церковь Лав рентия построила Пульхерия [Theodor Lector, 1865, col. 168].

Видимо, об этом же событии вспоминается в гомилии, ложно атрибутируемой Иоанну Златоусту, но, очевидно, принадлежащей Проклу Константинопольскому: фп? Уфец?нпх ф?н лйипк?ллзфпн уф?цбнпн, фп? ?нд?опх Лбхсенф?пх ф? кбф? ибн?фпх фс?рбйб, ф?т ?ннзт ф?н ?нбх?гзфпн рбсиен?бн. ? фсй?т Фсй?дпт к?схо! ? ле?шбнб ф?н ?дхнщм?нщн ф? ц?смбкб! [Joannes Chrysostomus, 1862, col. 673-674] («Стефана из драгоценных камней венец, славного Лаврентия победы над смертью трофеи, Анны (Агнес) непобедимое девство. О тройной вестник Троицы! О мощи -- исцеление для страдающих!»

Здесь напрашивается следующий вопрос: точно ли церковь мч. Лаврентия построила Пульхерия? Каковы могли быть ее мотивы для возведения церкви в честь римского святого, почитаемого преимущественно на Западе? -- Для Пульхерии, пожалуй, никаких особых причин, помимо общего благочестия, не находится. Между тем для Евдокии мотивировка и здесь очевидна (причем именно в конце 430-х гг.): в 437 году ее дочь вышла замуж за императора Запада Валентиниана III и в 439 году была объявлена августой. Э. Ливреа считает, что именно к этому событию было приурочено и написание поэмы о св. Киприане, так как сюжет поэмы тоже объединяет две части империи: антиохийские святые терпят мученичество в Никомедии, а затем их останки переносятся в Рим [Livrea, 1998, p. 70--91]. Этот династический брак должен был укрепить единство империи, которая мыслилась неразделенной. Передача в Константинополь мощей чтимых западных святых, Лаврентия и Агнес, вполне вписывается в ряд мероприятий, посвященных празднованию этого события. Мощи могли быть переданы еще в 437 году, во время визита Валентиниана в Константинополь. Евдокия как мать императрицы Запада должна была играть в этих торжествах ключевую роль (неслучайно и старшая дочь Валентиниана и Евдоксии была названа в ее честь). Таким образом, скорее всего не Пульхерия, а сама Евдокия построила и церковь мч. Лаврентия и положила в ней дорогие для нее мощи Стефана.

Марцеллин Комит, относящий возвращение Евдокии к 439 году, о том, что Пульхерия «завершила с неподражаемым искусством» (inimitabili opere consummavit) строительство церкви мученика Лаврентия, сообщает под 353 г., годом ее смерти [The Chronicle of Marcellinus, 1995, p. 21]. Вероятно, хронист опирается на памятную надпись, но само слово consummare указывает не на строительство здания от начала до конца, а о завершении его отделки (например, мозаикой), которая действительно могла продолжаться годами, а иногда и веками.

Но как же возникло повествование Феофана Исповедника о перенесе нии мощей при участии Пульхерии?

Первая попытка связать перенесение мощей Стефана с Пульхерией, судя по всему, принадлежит Созомену. Его «Церковная история» заканчивается главой «Об обретении мощей пророка Захарии и первомученика Стефана». В предыдущих главах речь идет о событиях 414--415 гг. (с небольшими экскурсами в более поздние годы), причем в центре внимания историка -- фигура Пульхерии, которой приписывается исключительное влияние на брата и с именем которой связываются все достижения его правления. Последняя глава обрывается на полуслове, и до обретения мощей Стефана повествователь не доходит. Однако, поскольку оно совершилось в 415 году, понятно, что речь идет о том же времени, а предшествующие рассказы о добродетелях Пульхерии вызывают у читателя ожидание, что и это обретение будет связано с ней. Вероятно, последующие историки (включая Феофана Исповедника) отталкивались именно от этого смутного указания у Созомена. Свидетельство Созомена, который был современником этих событий, несомненно, заслуживает внимания. Как же могло получиться, что современник указывает на события, которых не было?

Традиционно считается, что Созомен писал свою историю при жизни Феодосия II, прямо ориентируясь на его цензуру. Однако внимательный анализ 9-й книги заставляет предположить, что историк заканчивает свой труд уже в правление Пульхерии и руководствуется вполне определенными идеологическими установками: доказать законность преемства Пульхерии от Феодосия II и восславить новую правительницу. В связи с этим история царствования Феодосия II в определенной мере сознательно фальсифицируется: целый ряд деяний Феодосия II и Евдокии переатрибутируется Пульхерии, в каждом событии эпохи видится ее влияние [Александрова, 2016, c. 151--166]. Мотивации этих действий вполне объяснимы: приход к власти Пульхерии и избранного ею в мужья Маркиана фактически являлся узурпацией, поскольку по законам империи после смерти Феодосия правителем империи оказывался действующий август -- император Запада Валентиниан III, он и должен был поставлять следующего августа. Между тем известно, что Валентиниан не был поставлен в известность о решении Пульхерии и в дальнейшем считал Маркиана узурпатором [Burgess, 1993--1994, p. 46--68]. Чтобы оправдать восшествие Пульхерии на престол, лояльные к ней и Маркиану историки приписывают ей определяющую роль в решении всех жизненно важных вопросов уже в эпоху Фео досия II, попутно принижая и даже дискредитируя самого Феодосия и его супругу Евдокию.

В «Истории» Созомена имя Евдокии не встречается ни разу, но это свидетельствует не о разрыве между Феодосием и Евдокией, как до сих пор принято думать, а о последующем стремлении Пульхерии доказать законность и неизбежность своего прихода к власти. Вероятно, Созомен вполне целенаправленно переписывал историю и собирался поведать примерно тот же рассказ, который мы встречаем у Феофана Исповедника. Чтото -- возможно, смерть -- помешало ему довести повествование до конца.

Произвести правдоподобный сдвиг в датах было несложно: в памяти современников сохранялась соотнесенность перенесения мощей Стефана с неким фактом прославления Иоанна Златоуста. Речь может идти либо о внесении имени Иоанна Златоуста в диптихи патриархом Аттиком (что произошло в 415--417 гг. [ПЭ, т. 24, с. 159--205], либо о перенесении его мощей в 438 году. Понятно, что во втором случае речь идет о паломничестве Евдокии, однако в первом событие отодвигается назад, в ту эпоху, когда единственной августой была Пульхерия.

Память об этой соотнесенности с памятью Златоуста доносит, в частности, Георгий Монах в своей «Краткой хронике»: «Когда умер Аттик, был избран патриарх Сисиний. Когда же умер он, -- Несторий. Когда же он был низвергнут, вместо него хиротонисан Прокл. Тогда и мощи Златоуста были перенесены в город. А также мощи Стефана и Лаврентия» [Georgius Monachus, 1863, col. 741]. Несомненно, это указание на перенесение, совершенное Евдокией, но ее имя не называется. Даже для тех, кто помнит о паломничестве Евдокии, Пульхерия все равно оказывается полноправной участницей торжества: значит, она построила церковь.

Идеологическая установка времени правления Пульхерии -- считать именно ее фактическим правителем государства начиная с 414 года -- впоследствии была подхвачена халкидонитской традицией, продолжавшей всеми методами утверждать авторитет царицы, которая созвала 4-й Вселенский собор в халкидоне, вызвавший разделение церкви и по этой причине подвергавшийся нападкам со стороны осужденных еретиков-миафизитов.

По этой причине и на Трирском реликварии, вероятно, помещена не Евдокия, а Пульхерия, поскольку императрица изображена встречающей, а не сопровождающей мощи.

По-видимому, именно с этим феноменом мы и сталкиваемся в повествовании Феофана Исповедника, который явно следует традиции, восходящей к Созомену: Пульхерия у него изображается как первое лицо государства, сам Феодосий II играет при ней подчиненную роль. Рассказ о явлении мч. Стефана Пульхерии во сне коррелирует с эпизодом у Созомена (9,2), где Пульхерии являются мч. Фирс и сорок мучеников севастийских (впрочем, это агиографический топос, который встречается у многих авторов). Рассказ о кресте, отправленном в Иерусалим Феодосием, на самом деле может либо относиться к паломничеству Евдокии, либо возникнуть в связи с тем, что во дворцовой церкви мч. Стефана хранился крест Константина. Сложнее объяснить упоминание хорепископа Пассариона, но поскольку никаких ранних свидетельств о подобной его миссии нет, возможно, оно вызвано простым желанием придать истории большей достоверности за счет использования известного имени.

Итак, по нашему мнению, мощи первомученика Стефана были перенесены в Константинополь в 438 году императрицей Евдокией, особо почитавшей этого святого, и положены в основанном ею храме мученика Лаврентия. Рассказ о втором перенесении мощей, произведенном по почину Пульхерии, является плодом имперской пропаганды эпохи ее правления и правления ее преемников. Представляется, что этот случай переатрибуции деяний не единственный. Подобные примеры -- приписывание Пульхерии инициативы в женитьбе Феодосия на Афинаиде-Евдокии [Holum, 1982, p. 120, 121]; наличие упоминаний о Пульхерии и отсутствие упоминаний о Евдокии в ряде описаний значимых церковных торжеств (например, перенесения мощей свт. Иоанна Златоуста); приписывание Пульхерии исключительной роли в утверждении культа Богородицы [Александрова, 2015, с. 88--95]; наконец, объявление Пульхерии «правителем от Бога» у Созомена [Александрова, 2016, с. 375--377], и фактор последующего переписывания истории при Пульхерии и ее преемниках следует иметь в виду при изучении «парадоксальной» эпохи правления Феодосия II.

Литература

исторический императрица пульхерия первомученик

1. Constantinus Porphyrogenitus: de caerimoniis / ed. J.J. Reisske. -- Bonn, 1829. -- Vol. 1. -- 807 p.

2. The Chronicle of Marcellinus: translation and commentary / ed. B. Croke . -- Sydney, 1995. -- 151 p.

3. Georgius Monachus: chronicon breve / ed. J.P. Migne // Patrologiae cursus completus. Series, Graeca. -- Paris, 1863. -- Т. 110. -- 1260 col.

4. Joannes Chrysostomus: in principium indictionis (sp.) / ed. J.-P. Migne // Patrologiae cursus completus. Series, Graeca. -- Paris, 1862. -- Т. 59. -- Col. 673--674.

5. Theodor Lector: historia // Patrologiae cursus completus. Series, Graeca / ed. J.P. Migne. -- Paris, 1865. -- T. 86 (1). -- col. 165--231.

6. Theophanis chronographia / ed. C. de Boor. -- Lipsiae, 1885. --Vol. 1. -- 503 р.

7. Александрова Т.Л. Императрица Евдокия и почитание Богоматери в V в. по Р. х. // Cursor mundi. -- Вып. 7. -- 2015. -- С. 88--95.

8. Александрова Т.Л. Феодосий II и Пульхерия в изображении Созомена (к проблеме датировки «Церковной истории») // Вестник древней истории. -- 2016. -- № 76/2. -- С. 371--386.

9. Александрова Т.Л. Эпиграммы императрицы Евдокии в контексте ее первого паломничества в Иерусалим // Вестник ПСТГУ. -- 2015. -- Сер. 3. -- № 3/43 -- С. 9--31.

10. Пролыгина И.В. Иоанн Златоуст [Электронный ресурс] / И.В. Пролыгина // Православная Энциклопедия. Т. 24. -- Режим доступа: http://www.pravenc.ru/text/ ИОАНН%20ЗЛАТОУСТ%20%20Часть%20I.html.

11. Bovon F. The Dossier on Stephen, the First Martyr / F. Bovon // The Harvard Theological Review. -- Vol. 96. -- № 3. -- 2003. -- P. 279--315.

12. Burgess R.W. The accession of Marcian in the light of Chalcedonian apologetic and Monophysite polemic / R.W. Burgess // Byzantinische Zeitshrift. -- 1993/1994. -- № 86/87 -- P. 46--68.

13. Holum K.G. Pulcheria?s crusade a.d. 421--422 and the ideology of imperial victory / K.G. Holum // Greek-Roman and Byzantine studies. -- 1977. -- № 18. -- P. 153--172.

14. Holum K. Theodosian Empresses: women and Imperial Dominion in Late Antiquity / K. Holum. -- Berkeley; Los Angeles, 1982. -- 258 p.

15. Janine R. Constantinople byzantine / R. Janine. -- Paris, 1950. -- 483 p.

16. Livrea E. ј imperatrice Eudocia e Roma: per una datazione del De S. Cypriano / E. Livrea // Byzantinische Zeitschrift. -- 1998. -- Vol. 91. -- P. 70--91.

17. Mango C. A fake inscription of the empress Eudocia and Pulcheria's relic of Saint Stephen / C. Mango // Nea Rhome. -- 2004. -- № 1. -- Р. 23--34.

18. Vanderlinen S. Revelatio Sancti Stephani / S. Vanderlinen // Revue des Etudes Byzantines. -- 1946. -- № 4. -- P. 178--217.

Размещено на Allbest.ru