Служба уральских казаков на южных и юго-восточных рубежах Российской Империи в XVIII-XIX вв.

Размещено на http://www.allbest.ru//

Размещено на http://www.allbest.ru//

Поволжский государственный университет сервиса

Служба уральских казаков на южных и юго-восточных рубежах Российской Империи в XVIII-XIX вв.

Дубовиков Александр Маратович, д.и.н., доцент

Первыми походами в Среднюю Азию яицких казаков, которых с 1775 года стали именовать «уральскими» (непутать с оренбургскими), стали походы под руководством атаманов Нечая иШамая. Оба похода состоялись вначале XVII века и завершились трагически. Единственный источник - рукописи хивинского хана Абдул-гази Бахадура, содержание которых размещено в книге «Родословная история о татарах», изданной в СанктПетербурге в 1768 году, хотя предания о тех походах передавались казаками из поколения в поколение и раньше.

Поход Нечая имел место в годы правления хана Араб-Магомета, отца Абдул-гази. Казаки, захватив хивинских купцов, узнали от них, что хан кочует в пойме Амударьи ив Хиве его нет. Тогда казаки решили совершить набег на владения хана. Захватив город Ургенч, они взяли богатый «дуван», включая не только ценности, но и множество молодых женщин, загрузив множество телег. Изобилие трофеев затрудняло движение и позволило хану, собравшему большое войско, настичь противника. В итоге все казаки были перебиты.

Возможно, Абдул-гази допустил ряд неточностей, но, по мнению военного историка XIX века, генерала М. Н. Иванина, «несмотря на стереотипное число: 1000 казаков, 1000 арб и1000 захваченных женщин, рассказу этому в общих чертах нельзя не верить». Также Иванин справедливо заметил, что в те годы казаки неимели постоянных семей: «Казаки, желая обзавестись женами, сделали набег на Хиву, пришли в Ургенч исправно, захватили многосебе невест, и, если б не домогались об увеличении их приданого, то, может быть, благополучно возвратились бы домой» [8, с. 9].

В ходе второго похода (предпринятого вскоре) из-за плохой подготовкиказаки даже не смогли дойти дохивинских владений. Они истратили всю воду и провиант, находясь в безводной и безлюдной полупустыне [1, с. 147]. После этого они уже не планировали подобных набегов. казак уральский боевой

В 1717 году 1,5 тысячи яицких казаков влились в 6-тысячный отряд Бековича-Черкасского, посланный вХиву Петром I. Согласившись на переговоры, хивинцы разместили русских в своих жилищах и в первуюже ночь коварно перерезали их. Вместе со своими подчинёнными погиб командир [9, с. 356]. Чудом спаслись единицы, среди которых Фёдор Емельянов и Михайло Белотёлкин, поведавшие о случившемся[Там же, с. 75, 79 (в Приложениях)].

В 40-е годы XVIII века началась линейная пограничная служба яицких казаков. В основном контроль осуществлялся над казахами, которых до 1925 года официально именовали «киргизами». В низовье Яика началось обустройство Нижне-Яицкой линии, на которой оборудовались крепости и форпосты [14, с. 295]. Они стали местами постоянного проживания казаков и их семей. Кроме того, между ними оборудовались дополнительные сторожевые посты («реданки» и «трети»), служившие длянаблюдения за кочевниками.

Имевшиеся на таких постах жерди служили сигнальными маяками, поджигавшимися в случае опасности. Линейная служба уральских казаков продолжалась до конца 60-х годов XIX века [7, с. 115-117].

Штат форпоста предусматривал лишь 20-30казаков, крепости - 100 [4,с. 258]. Весь штат служащих налинии, протянувшейся примерно на 800 вёрст, насчитывал 1000 казаков. Но и при такой ситуации зачастую наблюдался «некомплект». Согласно указу 1747 года, учреждалась 5-сотенная «резервная команда»,часть которой временно (на лето) командировались на форпосты, а часть дежурила при Яицком городке «для незапных случаев» [15, с. 66-67].

В 1760 году создавались два экспедиционных корпуса общей численностью 700 казаков, чтобы «впотребном случае, совокупясь против злодеев киргиз-кайсаков, выступить в погонь соединенными силами» [Там же, с. 34]. Столь жёсткие меры были не случайны. Кочевники частонападали на русские селенья, втом числе на казачьи [4, с. 131]. По мнению казачьего бытописателя И. И. Железнова, «в глазах казаков зауральские киргизы были не что иное, как враги» [7, с. 106].Н. А. Александров отмечал, что уральские казаки, «сторожа своё добро от неожиданных нападений исконного своего врага и соседа-киргиза», никогда не расстаются с оружием [2, с. 25]. О том же писали В. И. Даль [6, с. 105], П.-С. Паллас [13, с. 430] и др.

Преследовать нападавших часто приходилось в их же «улусах», но поскольку такие погони часто заканчивались гибелью казаков, это им было запрещено (без приказа свыше). Такое решение вызвало недовольство казаков, поскольку те, кто готовили нападения, свободно разъезжали вдоль левого берега Урала, выбирая удобное место и время для нападения, дразня казаков [7, с. 71]. Оренбургское руководство (Г. С. Волконский, затем П. К. Эссен) не раз просило столичные власти отменить запрет [16, с. 72], но он просуществовал почти полвека и был отменён в 1823 году, когда на защиту его нарушителей встали губернатор П. К. Эссен и войсковой атаман П. М. Назаров [Там же, с. 74].

Нападений стало меньше, но они не прекратились. Чаще всего их совершали представители рода «адай», считавшегося самым разбойным и воинственным. Нападения не оставались без ответа. Если раньше казаки преследовали грабителей с целью поимки, наказания и возвращения похищенного, то теперь целью экспедиций стало устрашение. Карательные экспедиции проводились тайно и были рассекречены лишь много лет спустя. Завершались они истреблением всего населения аулов, жители которых участвовали в набегах, анетолько их участников. Примерами таких действий были походы под руководством Берга, Щапова, Мансурова(1824-1825, 1836 годы). В них уральские казаки составляли либо костяк отряда, либо весь отряд. Но даже они не положили конец набегам, хотя и отбивали охоту на долгое время. По мнениюН. Г. Мякушина, экспедиция Мансурова показала, что зимний поход в «безводную степь с отрядом в 600 человек вполне возможен» и что «хищники перестали верить в то, что зимою они гарантированы от нападения русских» [12, с. 31].

Несмотря на кровопролития, было бы неверно представлять казаков исконными врагами казахов. Во-первых, конфликты у казахов случались и с другими соседями - башкирами, калмыками, татарами. Во-вторых, они вспыхивали и между казахскими родами. «А роду адайскому, самому воровскому и злейшему из киргизских родов, все роды более или менее враждебны», - писал Железнов [7, с. 141].В-третьих, есть немало примеров плодотворного сотрудничества и взаимопомощи. Представители казахской знати предупреждали начальников крепостей и форпостов о готовящихся нападениях, о составе «разбойничьих шаек», порой помогали в поимке их предводителей, в освобождении пленников. Имело место и военное сотрудничество.

В XIX веке продвижение в Среднюю Азию продолжилось при Николае I. В30-е - 40-е годы на границах сХивой и Кокандом активно возводились укрепления, в гарнизонах многих из которых (НовоАлександровское, Раимское и др.) несли службу уральские казаки. В ноябре 1839 года был организован очередной поход на Хиву во главе с оренбургским военным губернатором В. А.Перовским. Однако сильные морозы и проблемы снабжения заставили Перовского прекратить поход через три месяца. Несмотря на неудачу, Перовский признал уральских казаков лучшими среди прочих подразделений. Показатели по больным иумершим наглядно свидетельствуют о преимуществах уральских казаков. К примеру, среди солдат заболел каждый 2-й участник похода, умер каждый 14-й. Среди оренбургских казаков соотношения между здоровыми и больными составили 2,3:1, а между выжившими и умершими - 34:1. В то же время у уральских казаков заболел лишь 1 из 27, а умер 1 из 200 [8, с. 147]. Участник того похода Иванин вспоминал, что незадолго до похода Уральское войско выставило на Кавказ большую часть своего состава и «для Хивинской экспедиции набрало казаков не по выбору, а какие случились, тогда как в прочих войсках высылали более крепких». Апотому «нельзя не удивляться крепости и сносливости Уральских казаков в походе и не отдать им полной справедливости, что они в подобных походах незаменимы» [Там же, с. 148]. Подобную оценку уральцам давал и П. П. Сухтелен, предшественник Перовского: «Уральские казаки до сего дня - суть единственное войско в Оренбургском крае, которое по мужеству, храбрости и предприимчивому духу употреблялось с большими выгодами в степных экспедициях» [12, с. 31-32]. О том же пишет К. К. Абаза: «Никто лучше уральца не знает степи, не выследит хищника и не в состоянии преследовать его до полного изнеможения» [1, с. 189].

Очередной поход в Среднюю Азию, предпринятый в 1853 году, как и прежде не мог обойтисьбез участия уральских казаков. Возглавил поход тот же Перовский. Помня о высоких боевых качествах уральцев, он укомплектовал ими даже личный конвой [16, с. 103]. Уральцы отличились при взятии Ак-Мечети, приКум-Суате, при Джулеке.

Крымская война и смерть царя приостановили продвижение в Среднюю Азию. Возобновилось оно в1864 году после окончания активных действий на Кавказе. Тогда же уральцы отличились при взятии крепости Туркестан. Но самым ярким их подвигом стало «Иканское дело». Сотня есаула В. Р. Серова была отправлена из Туркестана, взятого русскими, против «банд», замеченных близ крепости. Казаки были увереныв скором успехе, но реальность оказалась иной. Правитель Коканда Алимкул, собрав 10-тысячное войско, вышелиз Ташкента к Туркестану. Столкнувшись с его передовым отрядомблиз Икана, казаки спешились изанялиоборону. Бой продолжался трое суток. Не надеясь на помощь, казаки, оставшиеся в живых, пошли на прорыв. У всех были ранения; те, что падали без сознания, подвергались страшным зверствам. Уходя, противник увёз головы погибших казаков, оставив на поле боя их обезображенные и обезглавленные трупы. Погибла большая часть сотни: убиты 57 (в том числе офицер - Павел Абрамичев), ещё 12 умерли от ран [18, с. 22-23, 38-41].

Алимкул, потеряв около двух тысяч, отступил, не рискнув штурмовать Туркестан [3, с. 803].

Уральские сотни участвовали и во всех последующих кампаниях. В 1875 году под Махрамом погиб выдающийся уральский казачий офицер, поэт и писатель Александр Хорошхин, попавший в засаду с небольшим отрядом, полностью погибшем, но не сдавшемся врагу. Последней военной кампанией в крае стала Ахалтекинская экспедиция (1880/1881 гг.), в которой сводный казачий дивизион возглавил А. Л. Гуляев. Среди уральцев, погибших при взятии Геок-тепе, главной крепости «текинцев», был сотник Кунаковсков, представленный ранее к ордену Св. Георгия за отличия при взятии укрепления Янги-кала, но награды недождался [5, с. 88]. Подобных примеров много.

Отношение русских к местному населению не походило на поведение оккупантов. Вступавшие в Хиву войска, по свидетельству А. П. Хорошхина, не пугали её обитателей, включая торговцев, которые, тут же появившись в расположении россиян, «нажили хорошие барыши»[17, с. 476].В Средней Азии, с приходом туда России, было покончено с рабством, с перманентными войнами,сопровождавшимися убийствами ипленением мирных жителей. Была сохранена власть местной знати, был запрещён детско-подростковый гомосексуализм («бачбозство»). Ранее он был официально легализован, а потому широко распространён вкрае. Попали под запрет и многие изуверские наказания. На вопрос Хорошхина - правда ли, что в Хиве преступников сажают на кол - хан ответил, что так казнят только «буйных и непокорных рабов», а прочим преступникам просто отсекают головы, забивают палками, отрезают носы и уши [Там же, с. 482].

Признать российских военных «проводниками колониальной политики царизма», как того требовали идеологические клише советской историографии (и постсоветских стран региона), было бы не совсем верно. Россия пришла в Среднюю Азию по объективным причинам. Этого требовала безопасность границ, борьба сэкспансией Британии. Россияне, в отличие от британцев, смотрели на новые территории не как на источники обогащения, а как на результат укрепления величия и безопасности державы. «Прежде чем добраться до Хивы, главного разбойничьего гнезда, пришлось втянуться в долгую войну», - писал К. К. Абаза [1, с. 202].Эти земли не были для России источниками прибыли, скорее напротив. В отличие от британских колоний, служивших дешёвымисточником ресурсов, на землях, присоединённых к России, строились дороги и фабрики, налаживалось здравоохранение и образование, формировалась производственная и социальная инфраструктура, характерная для всей страны.

Таким образом, уральские (яицкие) казаки были активными участниками охраны границы Российской империи с «киргизской» (казахской) степью на её юго-западном участке в XVIII-XIX веках. Показательно, что они охраняли границу малым числом, при этом наотрез отказываясь от помощи «чужаков» и предпочитая обходиться собственными, хотя и малыми, силами. К примеру, на участке, охранявшемся оренбургскими казаками и линейными батальонами, контингент был значительно больше, хотя участок был менее опасным. Выполняя пограничные функции, уральцы способствовалиналаживанию с соседями отношений, соответствующих законам Российской империи. Это нередко приводило к кровопролитиям, хотя имели место ипозитивные контакты. Представители казахской знати не только помогали казачьим чиновникам поддерживать стабильность наприграничных участках, но и участвовали вместе со своими отрядами в среднеазиатскихпоходах, в подавлении «мятежных» соплеменников. Все командиры, знакомые с уральскими казаками по среднеазиатским кампаниям, отдавали им первенство, приводя их в пример остальным своим подчинённым. Это не случайно, ибо яицкие казаки намного раньше остальных категорий россиян установили контакты с народами Средней Азии. И это были не только вооружённые столкновения, но и мирные отношения (торговые, культурные и др.). При этоммногочисленные примеры героизма, преданного служения Отечеству и честного исполнения воинского долга, показанные в Средней Азиирусскими воинами, и казаками втом числе, свидетельствуют о несостоятельности подхода, согласно которому их следует рассматривать лишь как «проводников колониальной политики царизма». Такой подход слишком сильно подвержен идеологическому прессингу. Он не только необъективен, но и слишком упрощён. Он не учитывает ни ментальности российского воинства, ни объективных причин, региональных и геополитических.

Список литературы

Абаза К. К. Казаки: донцы, кубанцы, уральцы, терцы. СПб., 1891. 334 с.

Александров Н. А.Казаки: донцы и уральцы. М., 1899. 46 с.

Алексеев Л. С.Дело под Иканом. Рассказ очевидца // Исторический вестник. 1893. Т. 51. № 3. С. 796-805.

Витевский В. Н.Неплюев и Оренбургский край в прежнем его составе до 1758 года: в 5-ти т. Казань, 1897. Т. II. 346 с.

Гуляев А. Л.Поход на Амударью и в Текинский оазис уральских казаков в 1880-1881 годах. Уральск, 1888. 82 с.

Даль В. И.Уральский казак // Избранные произведения В. И. Даля. М., 1983. 448 с.

Железнов И. И.Василий Струняшев: роман из казацкой жизни. СПб., 1910. 211 с.

Иванин М. Н.Описание зимнего похода в Хиву в 1839-1840 году. СПб., 1874. 268 с.

Карпов А. Б.Уральцы. Уральск, 1911. Ч. 1. Яицкое войско от образования войска до переписи полковника Захарова (1550-1725 гг.). 1013 с.

Мякушин Н. Г. Первый Уральский казачий полк. Киев, 1899. 16 c.

Мякушин Н. Г. Сборник уральских казачьих песен. СПб., 1890. 315 с.

Мякушин Н. Г.Секретная экспедиция уральских казаков. Уральск, 1903. 35 с.

Паллас П. С.Путешествия по различным провинциям российской империи. СПб., 1809. Ч. I. 657 с.

Рычков П. И. Топография Оренбургской губернии. Оренбург, 1887. 405 с.

Рябинин А. Д.Уральское казачье войско. СПб., 1866. Ч. 2. 108 с.

Сапунов Д. А.Участие казачества Урала и Сибири в присоединении Средней Азии к России (40-е - 90-е годы XIX века):дисс. … к.и.н. Челябинск, 2001. 259 с.

Хорошхин А. П.Воспоминания о Хиве // Сборник статей, касающихся до Туркестанского края. СПб., 1878. 531 с.

Хорошхин М. П.Геройский подвиг уральцев. Дело под Иканом 4, 5 и 6 декабря 1864 года. Уральск, 1889. 64 с.

Размещено на Allbest.ru