Консерватизм, либерализм и крестьянский вопрос в общественно-политической мысли России на рубеже XVIII–XIX веков

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Консерватизм, либерализм и крестьянский вопрос в общественно-политической мысли России на рубеже XVIII-XIX веков

Одной из важных проблем в истории общественной жизни России рубежа XVIII-XIX вв. стало появление на политической арене крестьянского вопроса, понимаемого, прежде всего, как вопрос об освобождении владельческих крестьян от помещичьего крепостного права, достигшего во второй половине XVIII в. своего апогея как в законодательстве, так и на практике в дворянских имениях. Постановка данного вопроса имела несколько предпосылок: опасность «пугачевщины» (имея в виду не только реальное движение 1773-1775 гг., но и саму возможность таких выступлений в дальнейшем, угрожавших и всей политической системе империи, и конкретному помещику); усиление диспропорций в экономике и государственном механизме в результате чрезмерного развития крепостничества - в отношении рекрутчины, податей и др.; нарастание противоречий между императорской и помещичьей властью над крепостными, что особенно ярко проявилось в царствование Павла I; наконец, влияние «духа времени» (как говорили тогда), сказывавшегося на усилении негативного отношения к «рабству» крестьян в среде просвещенного дворянства и части высшей бюрократии (что не мешало на практике им реализовывать права рабовладельцев над рабами) [3].

В этой связи интересным представляется вопрос о разнице во взглядах и поведении в данном контексте представителей двух групп в среде правящего класса-сословия империи - консерваторов и либералов, тем более что данные дефиниции применительно к России, особенно той поры, выглядят достаточно неопределенными [15, с. 217-223, 257-259; 16, с. 15-17]. С нашей точки зрения, легче здесь говорить о консерваторах и консерватизме. Трудно определить, когда в России консерватизм появился как мировоззрение. Видимо, уже позиция иосифлян по отношению к планам Ивана III по секуляризации церковных имений вполне подпадает под это определение. Ясно, что поведение раскольников второй половины XVII в. можно отнести к одному из первых проявлений этого миросозерцания - как реакцию на реформу патриарха Никона и европейское влияние. Очевидно, что позиция царевича Алексея и его окружения в эпоху Петра I была реакцией на реформы последнего. Тем более об этом можно говорить применительно ко второй половине XVIII в., начиная с М.М. Щербатова, обращавшего внимание на «повреждение нравов в России» со времен Петра. Судя по всему, консервативные идеи не первичны: они возникают и проявляются в качестве реакции на те или иные изменения, реформы и лишь тогда только существуют как таковые, находясь ранее, можно сказать, в свернутом виде. Консервативная мысль изучаемой эпохи была преемственна; большинство идеологов жили в александровскую эпоху, но воспитаны были в традициях XVIII в., имея некоторые расхождения в воззрениях по части крестьянского вопроса, но настаивая все же на сохранении крепостного права в принципе [5, с. 112-119; 6, с. 137-141].

Сложнее говорить о либерализме. Данная дефиниция не представляется нам достаточно и строго определенной. Для Европы ее используют примерно с рубежа XVIII-XIX вв., имея в виду главные начала - свободу и частную собственность. Несмотря на изменения в последующем в мировоззрении европейских либералов, в принципе с этим можно согласиться. А вот что делать с Россией? Разброс мнений о времени появления либерализма в России крайне велик - от екатерининской эпохи до середины XIX в. С нашей точки зрения, в историографии мало обращалось внимания на тот факт, что большинство либералов дореформенной эпохи были помещиками, владельцами «крещеной собственности», но никто практически из них так и не освободил своих крестьян, даже Н.И. Тургенев, а те, кто пытались довести это освобождение до конца, как И.Д. Якушкин, делали его так, что вызывали критику «слева» со стороны официальных властей. В силу этого крайне сложно вообще говорить о русском либерализме для всей дореформенной эпохи [11, с. 27-51; 15, с. 257-259; 16, с. 344-347].

Важен в этой связи вопрос о водоразделе между либералами и консерваторами. В отношении вопросов политических он достаточно ясен: самодержавие или то или иное его ограничение, наличие гражданских прав и свобод или их отсутствие (при всем разнообразии понимания их, особенно для России и для той поры), хотя и здесь многое неясно: например, фигура «хамелеона» В.Н. Каразина, «ходившего на две стороны». Налицо малая расчлененность либерализма и консерватизма, наличие многих переходных категорий в обществе (вроде консервативного либерализма и т.д.). Еще менее очевиден водораздел при анализе взглядов сторон по крестьянскому вопросу. По нашему мнению, все русское дворянство распадалось на множество фракций в отношении к данной проблеме, и выяснить, кто здесь левее, а кто правее, не всегда возможно хотя бы потому, что по отдельным сторонам проблемы (рекрутчина, продажа людей без земли, передача государственных крестьян в частные руки, право владения людьми, уровень податей и повинностей и др.) они могли занимать разные позиции, причем заранее не прогнозируемые, если исходить только из предварительного анализа их политического облика. Так, с одной стороны, русские либералы (братья Тургеневы и П.А. Вяземский) приветствовали «остзейскую эмансипацию» 1816-1819 гг., приведшую к обезземеливанию крестьян (в то время как лучше знавшие это «освобождение» прогрессивные прибалтийские мыслители возмущались этой реформой), с другой, - группа довольно консервативных помещиков освобождала крепостных (пусть и за выкуп) по указу о вольных хлебопашцах вне зависимости от мотивов их решений. За смягчение крепостного права могли стоять и те, и другие; при определенных условиях и те, и другие могли выступать и за освобождение крепостных (при этом, как правило, высказываясь за постепенность этого процесса) [1, с. 66-76; 7, с. 58-60; 16, с. 15-17, 344-347].

Полагаем, что исходно идеи консерваторов сводились к тому, что так давно заведено, что так было всегда, что наши деды были не глупее нас; что одни правят, другие им служат; одни - отцы, другие - дети, которыми надо управлять, которые сами это делать не умеют, не дошли разумом. С другой стороны, изменить это соотношение - опаснее, чем его сохранять. Что будет делать свободный крестьянин без сдерживающих помещичьих пут? Пойдет в кабак, начнет все громить, вконец разорится и разрушит вековой порядок и цивилизацию. Вместе с тем, консерваторы-идеологи существенно отличались от реальных обычных помещиков, могли в качестве помещиков и не быть жестокими и даже просто требовательными по отношению к крестьянам (А.С. Шишков) [9, т. II, с. 138-142; 19, с. 54-55].

Для массы обычных, значит, стихийно-консервативных помещиков (типа госпожи Простаковой из «Недоросля» Д.И. Фонвизина, считавшей, что «указ-от о вольности дворянства» означал разрешение дворянину, «когда захочет», высечь слугу) показательна была реакция на «Бедную Лизу» Н.М. Карамзина: а что крестьяне - это разве люди? Именно об этом писал за пару десятилетий до этого Н.И. Новиков в сатирическом журнале «Живописец», утверждая, что некий помещик «безрассуд болен мнением, что крестьяне не суть человеки, но крестьяне; а что такое крестьяне, о том знает он только по тому, что они крепостные его рабы». Стихийный и идеологический консерватизм, как правило, был против крайностей крепостного права. К этому его вели и опасения бунтов, и идеология «отцы-дети», а также христианское миросозерцание («все люди - божьи создания»). Отсюда выступления консерваторов против чрезмерных помещичьих наказаний крепостных, всякого рода сексуальных насилий, доведения до нищеты крестьян и др. По большей части именно ликвидацией этих крайностей и ограничивались их предложения и проекты, упиравшие, прежде всего, на роль правительственных органов и дворянских предводителей по контролю за жестокими помещиками, тем более что, по их мнению, меры Екатерины Великой давали достаточно оснований для прекращения этих злоупотреблений.

Итак, они, в целом, были за крепостное право, но в умеренных и традиционных границах. Более того, многие из них соглашались и с нормами павловского манифеста об ограничении барщины 1797 г. Одним из типичных аргументов консерваторов против отмены крепостного права была апелляция к существующему уровню агротехники, малой выгоде ведения сельского хозяйства в условиях недостатка возможностей реализации ее продукции на рынке. Освобождение крестьян могло в таком случае способствовать их уходу в города и краху и земледелия, и помещичьего предпринимательства, и хозяйства вообще, что, по мнению консерваторов, идеологов и практиков, сулило многие беды для России (М.М. Щербатов, Ф.В. Ростопчин, И.В. Лопухин и др.) [1, с. 15-34; 2, с. 100-109; 8, с. 16-26, 378-434; 13, с. 77-78; 14, с. 1-96; 18, с. 143].

А что же их оппоненты, либералы? Во-первых, они принимали ограничительные меры в отношении крайностей крепостного права, предлагаемые консерваторами. Но если говорить о смягчении режима крепостничества, то либералы относились к нему немного позитивнее, можно сказать, в духе правительственной политики. Немудрено, что все они ориентировались на манифест Павла 1797 г. (и его дух вообще), рассматриваемый как начало поворота в политике самодержавия в данной сфере. Их гипотетическую программу в данной части можно свести к ряду параметров: ограничение барщины 3 днями в неделю, государственный контроль над крестьянскими повинностями, ограничение помещичьих наказаний крепостных, ликвидация права ссылки крестьян по воле помещиков на поселение и каторгу, ликвидация продажи людей без земли, дарование крестьянам возможности выкупа на волю и др.

Заметим в этой связи, что в последние годы много раз критиковали в литературе известную формулу В.И. Ленина: «Пресловутая борьба крепостников и либералов… была борьбой внутри господствующих классов, большей частью внутри помещиков, борьбой исключительно из-за меры и формы уступок» крестьянству в период подготовки реформы 1861 г. Но разве это было не так? Применительно к изучаемому периоду это выглядит очевидным. Даже те передовые дворяне, кто думали об освобождении крепостных, откладывали его в долгий ящик (Е.Ф. Канкрин), возлагали надежды в этом отношении на самодержавие (Н.И. Тургенев, А.С. Пушкин), а один из самых реальных в исполнении проектов решения крестьянского вопроса был предложен человеком, которого нельзя заподозрить в либерализме, - А.А. Аракчеевым (государственный выкуп крестьян у помещиков). Кстати, об этом же говорил позднее и Николай I (тоже отнюдь не либерал): «Не могу же я купить всю Россию». Типичный для декабристов проект Н.М. Муравьева предусматривал фактически безземельное освобождение крепостных с реальным сохранением экономической их зависимости от дворян-землевладельцев, да и его возможное исполнение нам представляется весьма призрачным, имея в виду все вышесказанное [9, т. II, с. 15-21, 109-125, 182-191; 10, с. 174; 12, с. 91-101; 17, с. 148].

Одно дело - конституция, ликвидация самодержавия (что, конечно, тоже гипотетично), другое - свой карман, экономическая выгода сохранения крепостничества. Определенная часть консерваторов не возражала, например, против учреждений типа Земских соборов, против того, чтобы власть испрашивала у них одобрения своим действиям (кн. Н.Г. Вяземский), что в некотором смысле можно рассматривать и как проявление либерализма. С другой стороны, и либералы могли поддерживать власть по разным соображениям - опасаясь народа, возлагая реформаторские надежды именно на самодержавную монархию и др. [9, т. I, с. 335-336].

Действительно, в эту эпоху водораздел между обоими флангами общественно-политической жизни тогдашнего общества был мало заметен. Так, Общество по освобождению крестьян 1820 г. состояло из смеси либералов и умеренных по воззрениям лиц, но они сходились на необходимости постепенного улучшения положения крепостных (а возможно, и на их освобождении). Полагаем, что слова А.С. Пушкина из 10-й главы «Евгения Онегина» о раннем декабризме («…эти заговоры между Лафитом и Клико… забавы взрослых шалунов…») можно отнести и к более позднему времени (по крайней мере, в сфере крестьянского вопроса). Допустим скепсис в отношении подлинных намерений декабристов, хотя их выступление против власти достойно уважения при любом к нему отношении. Вообще, в проектах либералов и консерваторов (не крепостников) присутствовали одни и те же идеи, сводимые к некоему консенсусу, который они, в общем-то, понимали одинаково - сохранение власти помещиков и зависимости владельческих крестьян. Не забудем и апелляции сторон к нормам Соборного уложения 1649 г. (суть которых можно свести к положению: крепостное право «по земле»), а также к указам монархов прошлого, направленным на смягчение крепостного права, служившим для либералов аргументом в пользу того, что они не выдвигают разрушительные идеи, а ориентируются на нормы, утвержденные российскими самодержцами, а для консерваторов - подтверждением их позиций [1, с. 66-76; 4, с. 60-65; 9, т. I, с. 205, 212, 231, 282, 290].

В заключение заметим, что эти положения не исчерпывают данную проблему, а лишь являются некоторыми подходами к ее пониманию.

Список литературы

крестьянство дворянский консерватизм либерализм

1. Вайль П., Генис А. Родная речь. Уроки изящной словесности / предисл. А. Синявского. Изд-е 3-е. М.: Колибри; Азбука-Аттикус, 2011. 256 с.

2. Дашкова Е.Р. Размышления Благородного земледельца, присланные из Тамбова // Друг просвещения. 1805. №2. С. 100-109.

3. Долгих А.Н. Крестьянский вопрос во внутренней политике российского самодержавия в конце XVII - первой четверти XIX в.: в 2-х т. Липецк: ЛГПУ, 2006. Т. I. 309 с.; Т. II. 356 с.

4. Долгих А.Н. О попытке освобождения крестьян в России 1820 г. // Государство и общество: взаимодействие и противостояние: материалы седьмой региональной научной конференции (г. Воронеж, 4 февраля 2013 г.) / под общ. ред. В.Н. Глазьева. Воронеж: Истоки, 2013. С. 60-65.

5. Долгих А.Н. Обсуждение в Государственном совете проблемы продажи крестьян без земли в 1820 г. // Вопросы истории. 2008. №1. С. 112-119.

6. Долгих А.Н. Полемика вокруг книги В. Стройновского «О условиях помещиков с крестьянами»: к истории крестьянского вопроса в России в первой четверти XIX в. // Мир крестьянства Среднего Поволжья: итоги и стратегия исследований: материалы I всероссийской (IX межрегиональной) конференции историков-аграрников Среднего Поволжья (12-13 мая 2006 г.) / отв. ред. Э.Л. Дубман. Самара: Самарский университет, 2007. С. 137-141.

7. Долгих А.Н. Ходивший на две стороны: Василий Каразин и его карьера // Родина. 2008. №11. С. 58-60.

8. Карамзин Н.М. О древней и новой России. Избранная проза и публицистика / сост., вступ. ст. и коммент. В.Б. Муравьева. М.: Жизнь и мысль, 2002. 480 с.

9. Крестьянский вопрос в России (1796-1830 гг.): дворянское общество и власть: сборник документов: в 2-х т. / подг. мат., ввод. ст. и коммент. А.Н. Долгих. Липецк: ЛГПУ, 2005. Т. I. 364 с.; Т. II. 320 с.

10. Ленин В.И. «Крестьянская реформа» и пролетарски-крестьянская революция // Ленин В.И. Полное собрание сочинений. М., 1973. Т. 20. С. 171-180.

11. Леонтович В.В. История либерализма в России. 1762-1914 / пер. с нем. И. Иловайской. М.: Русский путь ? Полиграфресурсы, 1995. 550 с.

12. Ляшенко Л.М. Декабристы: новый взгляд. М.: АСТ-ПРЕСС КНИГА, 2011. 240 с.

13. Новиков Н.И. Смеющийся Демокрит / сост., вступ. ст. А.В. Западова; примеч. В.А. Западова. М.: Советская Россия, 1985. 368 с.

14. О повреждении нравов в России князя М. Щербатова и путешествие А. Радищева / под ред. М.В. Нечкиной и Е.Л. Рудницкой; вступ. ст. и коммент. Н.Я. Эйдельмана. М.: Наука, 1983. 175 с.

15. Общественная мысль России XVIII - начала XX века: энциклопедия / редкол.: В.В. Журавлев и др. М.: РОССПЭН, 2005. 640 с.

16. Отечественная история. История России с древнейших времен до 1917 года: энциклопедия / редкол.: В.Л. Янин и др. М.: Большая российская энциклопедия, 2000. Т. 3. 622 с.

17. Ружицкая И.В. Законодательная деятельность в царствование императора Николая I. М.: ИРИ РАН, 2005. 315 с.

18. Фонвизин Д.И. Сочинения / сост. Н.Н. Акопова; предисл. Г.П. Макогоненко; примеч. М.В. Иванова. М.: Правда, 1991. 320 с.

19. Шишков А.С. Избранные труды / сост., автор вступ. ст. и коммент. В.С. Парсамов. М.: РОССПЭН, 2010. 720 с.

Размещено на Allbest.ru