Размещено на http://www.allbest.ru/

К вопросу об особенностях режима в исправительно-трудовых учреждениях эпохи нэпа

И.И. Бомбергер

Обращаясь к эпохе новой экономической политики, нельзя не заметить, что, среди прочего, она была ознаменована существенной либерализацией правоохранительной практики, в том числе затронувшей положение дел в местах лишения свободы. В немалой степени это было связано с иллюзиями большевиков, доказывавших, что в «государстве трудящихся» не будет преступности и, соответственно, потребности в местах лишения свободы.

Вместе с тем отмирание тюрем было определено в виде туманной перспективы. В то же время задачи осуществления текущей политики в сфере поддержания законности диктовали иное - необходимость использования пенитенциарных учреждений в текущей классовой борьбе, в борьбе с уголовной преступностью. В итоге, несмотря на декларативное требование обеспечить «перелом не только во всей системе управления местами заключения, но и всей постановке отбывания наказания» [1], в принципе, многое в пенитенциарной сфере осталось прежним.

Тем не менее, начиная с первых же месяцев функционирования Советской власти, в пенитенциарной системе отмечается достаточно много проявлений гуманизма. В частности, особенно ярко он был виден в декрете СНК от 21 марта 1921 года «О лишении свободы и о порядке условно-досрочного освобождения заключенных», где высший предел наказания в виде лишения свободы в отношении лиц, «признанных для советского строя опасными», был определен в 5 лет [2].

Растущую либерализацию уголовной политики большевиков отразил Уголовный кодекс РСФСР, введенный в действие 1 июня 1922 г. В частности, им предусматривалось, что лишение свободы могло назначаться со строгой изоляцией или без таковой и обязательно должно было соединяться с работами. Сроки лишения свободы могли составлять от 6 месяцев до 10 лет. При этом определялись следующие места лишения свободы: а) исправительно-трудовой дом; б) трудовая сельскохозяйственная и ремесленная колония; в) переходной исправительный дом. Показательно, что в УК РСФСР 1926 г. решение вопроса о минимальных и максимальных сроках лишения свободы стало иным - от 1 дня и не свыше 10 лет [2].

Однако, несмотря на внешне мягкие требования, на деле данный режим исполнения наказания был довольно тяжел. В данном контексте следует особо выделить мнение современников, указывавших, что, учитывая состояние мест заключения, лишение свободы на максимальный срок до 10 лет означает обречение на смерть: «Если раньше суду казалось, что, заключая преступника в исправтруддом на 6 месяцев, он почти обрекает его на голодную смерть, то что же скажет судейская совесть, когда нужно будет засадить преступника на долгие годы?» [3].

Основой режима в советских ИТУ эпохи нэпа был провозглашен принцип раздельного размещения заключенных разных категорий и разрядов, исходя из их классификации (с учетом социального положения и классовой принадлежности). Наряду с этим режим должен был определяться характером совершенного преступления и успешностью процесса перевоспитания. В этой связи первоначально все поступавшие в места заключения определялись в разряд испытуемых, где пребывали от 3 месяцев до 5 лет, откуда переводились либо в штрафной разряд, либо в разряд исправляющихся. Из последнего они могли перебраться в разряд образцовых. Для каждого разряда предусматривались особые условия содержания.

Однако на практике такое раздельное содержание далеко не всегда соблюдалось. Ситуация была далека от нормативных требований. Прежде всего, в местах заключения имело место явное «перенасыщение классовым содержанием» [4]. Об этом может свидетельствовать, в частности, принятое в 1921 г. решение объединенного заседания президиумов парткома и окрисполкома Черноморского округа «немедленно ввести классовый принцип содержания заключенных» в домах заключения [5].

Тем не менее документы показывают, что в повседневной жизни пенитенциарных учреждений эпохи нэпа задача подавления постепенно отходила на второй план. В частности, согласно положению ИТК 1924г.: «для действительного осуществления исправительно-трудовой политики режим в местах заключения должен быть лишен всяких признаков мучительства, отнюдь не допуская применения физического воздействия: кандалов, наручников, карцера, строго-одиночного заключения, лишения пищи, свиданий заключенных с их посетителями через решетку» [2].

С самого начала рассматриваемого периода утвердилась также практика привлечения заключенных к труду. В частности, для примера можно привести положение в доме заключения г. Новороссийска в 1922 г. Там имелись столярная, кузнечная и сапожная мастерские, в которой трудились чуть более половины заключенных. Остальные работали по обслуживанию дома заключения [6].

Одновременно происходила актуализация культурно-воспитательной работы, что встречало понимание и одобрение практических работников [7]. Так, с первых моментов в советской пенитенциарной системе обязательным для заключенных стало посещение школы. Как следствие, уже на заре нэпа современники отмечали, что «обучение грамоте, книга, лекция теперь уже не случайные гости в камере, за решеткою, они уже здесь не исключение, а правило тюремной жизни современности» [8].

И все же положение в местах заключения оставалось непростым. В немалой степени это было связано с несовершенством материальной базы системы. В частности, хронически не успевало за увеличением числа осуждаемых увеличение числа наличных мест в местах заключения. В поисках выхода из неразрешимой ситуации власти проводили в 1920-е гг. постоянные амнистии, представлявшие собой форму «разгрузки» переполненных ИТУ. Другим способом оптимизации численности заключенных было досрочное освобождение. Так, к примеру, за 1 полугодие 1924 г. были освобождены досрочно 65881 чел. (72% ходатайств о досрочном освобождении). С июля 1924 по июль 1925 г. были досрочно освобождены еще 53374 человека [9].

Одной из интересных форм, свидетельствующих о гуманности советской пенитенциарной политики, являлись отпуска для заключенных. В частности, с лета 1921 г. на основании телеграммы Центрального карательного отдела НКЮ стала широко практиковаться система отпусков для осужденных крестьян во время полевых работ до шести недель. По мнению начальника Главного управления местами заключения НКВД РСФСР Е.Г. Ширвиндта, практика предоставления отпусков на полевые работы заключенным из крестьян показала хорошие результаты. Так, летом 1924 г. в целом по РСФСР было предоставлено 10000 отпусков. Из них не вернулись или предоставили отрицательные отзывы местных властей только 70 человек (0, 7%) [10].

Первые признаки надвигавшихся перемен стали очевидными лишь в 1928 году, когда, в частности, 28 марта 1928 г. вышло Постановление ВЦИК «О карательной политике и состоянии мест заключения», ориентировавшее на ограничение льгот и ужесточение режимных требований (зачет рабочих дней, предоставление отпусков, переводы в разряды) [2].

Впрочем, и в 1920-е гг. в пенитенциарной сфере СССР фиксировались элементы явного ожесточения. Особенно это было характерным для лагерей ОГПУ, чья деятельность базировалась на внутриведомственных актах и фактически была исключена из поля зрения общественности. Как отмечает С.П. Мельгунов, «ужасы, творящиеся в концентрационных лагерях Севера, не поддаются описанию. Для человека, не испытавшего и не видевшего их, они могут показаться выдумкой озлобленного человека» [11].

И все же даже накануне «великого перелома» либеральная составляющая пенитенциарной политики сохранялась. Неслучайно в своем выступлении на Втором Всероссийском съезде административных работников в апреле 1928 г. М.И. Калинин утверждал: «начальники домов заключения... из административных чиновников, которые наказывают за совершенные преступления, будут делаться педагогами, их роль будет педагогически-воспитательная» [12].

пенитенциарный советский либерализация гуманность

Литература

1. ГАРФ. - Ф. - 7420. - Оп.2. - Д. 585.

2. Сборник документов по истории уголовного законодательства СССР и РСФСР (1917-1952 гг.) / Под ред. И.Т.Голякова. М., 1953.

3. Еженедельник советской юстиции. 1922. - № 29-30. - С. 18-19.

4. Мальцев В.В. Категория «Общественно опасное поведение» в уголовном праве. - Волгоград, 1995.

5. ЦДНИКК. Ф.9. Оп.1. Д.452. Л.25.

6. ЦДНИКК. - Ф.9. - Оп.1. Д.231. Л.

7. ГАРФ. - Ф. - Р-4042. - Оп.4. - Д.1.

8. Еженедельник советской юстиции. - 1922. - № 19-20.

9. Еженедельник советской юстиции. - 1923. - №51-52.

10. Еженедельник советской юстиции. - 1925. - № 50-51.

11. Мельгунов С.П. Красный террор в России. М., 1990.

12. Калинин М.И. Избр. произв. Т.1 М., 1960.

Размещено на Allbest.ru