38 Издательство «Грамота» www.gramota.net

Размещено на http://www.allbest.ru/

34 Издательство «Грамота» www.gramota.net

Восточно-Сибирская государственная академия образования

ОЦЕНКА П. Б. БАЛДАНЖАПОВЫМ ПОЛИТИКИ ЦИНСКОГО КИТАЯ В ТУВЕ В ПЕРИОД С XVII ПО XIX ВВ. (ПО МАТЕРИАЛАМ РУКОПИСИ «ТУВА ПОД ГНЕТОМ МАНЬЧЖУРСКИХ ЗАХВАТЧИКОВ»)

Василенко Виктория Александровна, к.и.н.

Аннотация

балданжапов историографический тува китай

Цель настоящего исследования - проведение историографического анализа рукописи выдающегося бурятского ученого П. Б. Балданжапова «Тува под гнетом маньчжурских захватчиков». В статье впервые приводится сравнительная характеристика мнения автора рукописи с мнениями других отечественных исследователей об актуальных проблемах изучения истории Тувы: «урянхайском пограничном вопросе», периоде установления политического господства маньчжуров. Основное внимание уделено анализу точки зрения П. Б. Балданжапова на вопросы административной и переселенческой политики Цинского Китая в Туве.

Ключевые слова и фразы: историография международных отношений в Туве; П. Б. Балданжапов; Цинский Китай; спорность территории; политика маньчжуров в Туве; Урянхай; Тува.

Annotation

P. B. BALDANZHAPOV'S ASSESSMENT OF QING CHINA POLICY IN TUVA FROM THE XVII^TH TILL THE XIX^TH CENTURIES (BY MATERIAL OF THE MANUSCRIPT “TUVA UNDER THE YOKE OF THE MANCHU INVADERS”)

Vasilenko Viktoriya Aleksandrovna, Ph. D. in History Eastern-Siberian State Academy of Education

The author conducts the historiographical analysis of the outstanding Buryat scientist P. B. Baldanzhapov's manuscript “Tuva under the Yoke of the Manchu Invaders”, for the first time presents the comparative description of the manuscript author's opinion and the opinions of other local researchers about the actual problems of studying the history of Tuva: “Uryankhai border issue”, the period of establishing the Manchus' political supremacy; and pays particular attention to the analysis of P. B. Baldanzhapov's point of view on the questions of the administrative and resettlement policy of Qing China in Tuva.

Key words and phrases: historiography of international relations in Tuva; P. B. Baldanzhapov; Qing China; controversial territory; the Manchus' policy in Tuva; Uryankhai; Tuva.

Основная часть

В бурятской историографии история международных отношений в Туве в период с XVII по XIX вв. фактически не освещалась долгое время. Вместе с тем, аспекты указанной проблематики рассматривались в многочисленных отечественных и зарубежных научных трудах [7; 8; 11; 13; 18; 22-24].

В прошлом году в научный оборот была введена рукопись выдающегося бурятского ученого П. Б. Балданжапова «Тува под гнетом маньчжурских захватчиков». Во втором номере журнала «Новые исследования Тувы» за 2012 год был представлен частично текст самой рукописи, и дана ее общая характеристика [2]. П. Б. Балданжапов на сегодняшний день по-прежнему остается единственным ученым Бурятии, рассмотревшим подробным образом аспекты политики Цинского Китая в Туве в период с XVII по XIX вв. Cравнение точек зрения автора с мнениями других исследователей дополнит историографический обзор по указанной проблематике.

Рукопись «Тува под гнетом маньчжурских захватчиков» хранится в личном фонде П. Б. Балданжапова в Бурятском научном центре Сибирского отделения РАН. Свое исследование Пурбо Банданович написал, опираясь на известные труды по истории Тувы, опубликованные до 1944 года. По этой причине, а также в связи с тем, что точный год окончания рукописи пока установить не удалось, при анализе точек зрения автора я буду обращаться преимущественно к отечественной историографии, датированной не позднее 1945 года.

Условно рукопись можно поделить на три раздела: «История включения Тувы в орбиту влияния Китая», «Оценка влияния маньчжуров на социально-экономическое развитие Тувы» и «Национально-освободительная борьба тувинцев против маньчжуров».

П. Б. Балданжапов начинает описание процесса присоединения Тувы к Китаю со времени распада Северного Тувинского княжества и захвата западной части Тувы джунгарцами. Впоследствии общая угроза со стороны маньчжуров вынудила джунгарцев заключить временный союз с тувинскими племенами. Этот союз, по мнению автора рукописи, был исторически оправдан, поскольку помог отсрочить закабаление Тувы Китаем [1, д. 118, л. 3]. Постепенное включение урянхайцев (тувинцев - В. В.) в сферу интересов Цинского Китая происходило в условиях непрерывных вооруженных столкновений, несмотря на численное превосходство маньчжур [Там же, л. 9]. Официальное подчинение Тувы стало возможным только после разгрома Джунгарского ханства Китаем в 1755 году. Справедливость оценки трехсторонних отношений маньчжур, джунгарцев и тувинцев П. Б. Балданжаповым подтверждают мнения авторитетных ученых, высказанные во второй половине ХХ в. Так, В. С Мясников, характеризуя Китай и кочевые народы Центральной Азии как два самостоятельных этнических и культурных очага цивилизации, в 1982 году указывал, что взаимоотношения между Китаем и народами Центральной Азии «чаще выражались в форме борьбы, чем культурных контактов» [17, с. 141].

По мнению П. Б. Балданжапова, маньчжуры не смогли присоединить Туву ранее также по причине исторически сложившейся принадлежности Верхне-Енисейского бассейна Российской империи: «Боязнь столкнуться с Россией удерживала маньчжуров до поры до времени от чрезмерной агрессивной политики по отношению к Туве», несмотря на то, что «число тувинцев, платящих ясак Росси по пяти соболей, было незначительным» [1, д. 118, л. 9]. При заключении русско-китайских договоров 1727 года (Буринского и Кяхтинского - В. В.) часть тувинцев, находящихся на положении двоеданцев, не должны были платить ясак. «Однако маньчжуры через 30 лет односторонне нарушили этот договор, захватили Туву, а тувинцев заставили платить непосильный для них… албан» [Там же, л. 11].

Что касается момента заключения договорных обязательств России и Китая в 1727 году и последующего развития двусторонних споров между двумя государствами относительно верности прохождения пограничной линии, известных больше в российской общественно-политической мысли как «урянхайский вопрос» [12], то П. Б. Балданжапов указывал на справедливость притязаний Российской империи на территорию Тувы. Свою точку зрения он обосновал, ссылаясь на труд полковника В. Попова, активного сторонника присоединения Урянхайского края к Российской империи [18].

По мнению В. Попова, демаркация пограничной линии России с Китаем не могла проходить по Саянскому хребту: на практике реализовать это было крайне сложно по причине природно-климатических трудностей, а также дальности расстояния (пограничные знаки следовало расставлять приблизительно через 180 км). По всей видимости, считал В. Попов, составленная ланд-карта была схемой, созданной на основе «расспросов и карт», а пограничные знаки, вероятнее всего, были выставлены по другому хребту - Тану-Ола. В этом случае край мог бы считаться территорией России [19, с. 35]. Отсутствие достоверности сведений в проведении пограничной линии на местности, а также наличие «двоякого» толкования переводов договоров, заключенных в 1727 году, стали причиной обсуждения «урянхайского вопроса» в общественно-политической жизни России конца XIX - начала ХХ в. [13].

В советской историографии вопросу прохождения границы в Туве уделяли не меньше внимания. Ряд историков считали, что, напротив, Россия с Китаем имели равные права на край. Так, А. Львов в статье «Современный Урянхай» подчеркивал, что при заключении пограничных договоров 1727 года Россия на Урянхай имела равные с Китаем права [16]. По мнению Г. Е. Грум-Гржимайло, граница между Россий и Китаем была проведена по Саянскому хребту, вследствие чего территория Урянхайского края, без сомнения, была отнесена к Цинскому Китаю. На основе архивных материалов МИДа Российской империи ученый доказывает ошибочность мнения инженера путей сообщения Р. Родевича и полковника В. Попова [4, с. 540]. Авторитетнейший ученый-тувиновед В. И. Дулов все же разделяет мнение В. Попова [6, с. 20]. В свою очередь, П. Б. Балданжапов выражал аналогичную точку зрения, опираясь на дореволюционные издания и научную литературу, изданную в довоенный период.

Оценка характера политики царской России в Туве П. Б. Балданжаповым представляет интерес в контексте изучения проблематики международных отношений до 1917 года.

В большинстве ранних работ советских исследователей, как известно, присутствовала негативная оценка политики в Туве равно как Цинского Китая, так и царской России. В трудах Ф. Я Кона, Р. М. Кабо, Н. Леонова, В. М. Иезуитова, монография которого была издана в 1956 году, идет резкое противопоставление действий царской России и советской власти в отношении Тувы [8-10; 15]. Конечно, общий контекст подобных мнений был сведен к резкой критике первой и идеализации второй. В работе П. Б. Балданжапова дана положительная оценка влияния России (пусть и царской) на развитие Тувы. Так, приводя факты переселения монгол из Цецен-хановского аймака на территорию России в 30-х годах XVIII века, ученый отмечал, что у тувинцев больше, чем у халха-монголов было желание окончательно оформить присоединение своего края к России: «…тем более что Тува исторически, экономически, этнически и географически более тесно связана с юго-западной Сибирью. Тувинский народ видел, что родственные им народности в Сибири, в составе России, живут относительно в лучших условиях, чем они под игом маньчжурских захватчиков... Однако царская Россия, занятая тогда вопросами укрепления своих северных и южных границ, мало обращала внимания на далекую Туву» [1, д. 118, л. 15-16]. Об этом же говорил позднее В. И. Дулов. В статье «Присоединение Тувы к России в 1914 г.», посвященной 45-летию вхождения Тувы в состав России, Всеволод Иванович отмечал, что проникновение русского капитала в Туву разрушало многовековую изоляцию этого региона, втягивая в общественные и экономические связи с Россией и родственными народностями (хакасами, алтайцами, дурбетами). В сравнении с политикой Цинов, приведшей к экономической изоляции Тувы, установление протектората России в 1914 году, по мнению ученого, носило преимущественно прогрессивный характер [6].

В свою очередь, П. Б. Балданжапов в своем труде делал самостоятельные выводы, соответствующие «передовым» точкам зрения в то время на вопрос влияния политики имперской России на развитие Тувы. Он отмечал, что Китай к XVIII в. при господстве маньчжуров был экономически отсталой страной. По этой причине Цинская империя не могла оказывать какое-либо прогрессивное влияние на экономическое и культурное развитие подчиненных территорий. Кроме того, к середине XIX в. Китай становится зависимым от западных держав, вследствие чего жизнь покоренных народов стала более тяжелой, даже в сравнении с соседними народами, зависимыми от России: «Он (Китай - В. В.) не мог оказывать какое-либо прогрессивное влияние на экономическое и культурное развитие Тувы, как это имело место в соседних с Тувой странах на севере, находившихся тогда в колониальной зависимости от царской России. Действительно, в течение более чем 150-летнего периода нахождения Тувы под гнетом маньчжуров, в стране не было построено ни одного километра дороги, не говоря о железных дорогах, не было проведено почтово-телеграфных линий, не открыто ни одной школы, больницы и какого-нибудь другого типа культурных учреждений» [1, д. 118, л. 20].

К числу последствий завоевания маньчжурами Тувы и Халха-Монголии ученый относил и вмешательство в их политико-административное устройство: «Глава ламаистской церкви Чжеб-Цзун-Дамба-хутухта только первые два раза назначался из монголов, а остальные, до последнего восьмого, были из Тибета. В начале XVII века в Халха-Монголии было всего семь хошунов (княжеств), в 1655 - восемь… а в 20-х годах XVIII века число хошунов дошло до семидесяти двух. Такое политическое раздробление было выгодно маньчжурским завоевателям. Власть аймачных князей была очень ограниченной. Маньчжуры также начали проводить мероприятия по политическому раздроблению и разобщению страны. Территория бывшего Алтын-хановского княжества была политически расчленена и роздана отдельным монгольским князьям. Маньчжуры отнюдь не были намерены восстановить когда-то довольно сильное Алтын-хановское княжество» [Там же, л. 14]. Ответной реакций халха-монголов и тувинцев стало сопротивление, о чем в своем труде неоднократно упоминал П. Б. Балданжапов [Там же, л. 14, 15, 20]. Кроме того, отмечал автор, в среде монгол и тувинцев возрастает стремление переселиться на территорию Российской империи: «Среди монгольских аратов в начале XVIII века снова усиливается движение за присоединение к России. Так, например, в 1730-1731 годах в Россию из Цеценхановского аймака переселилось 3839 семей монголов, а в 1732 г. переселился целый Баргутский хошун, в том числе, 8 сумонов. В 1755 г. царское правительство получило сообщение о желании переселиться в пределы России еще свыше 10.000 монгольских семей. Еще более (чем у халха-монголов) сильное желание было окончательно оформить присоединение своего края к России среди тувинского народа» [Там же, л. 15-16].

Территориальное разобщение алтайских тувинцев было также одним из последствий завоевания Тувы маньчжурами: «Алтайские тувинцы были вытеснены к верховьям реки Кобдо и были отделены дурбетскими кочевьями от основной массы тувинцев. Они подали жалобу Богдо-хану с просьбой вернуть им обратно насильно отнятые у них родные кочевья и воссоединить с массой тувинского народа. Дурбеты также не прочь были вернуться обратно на свои старые кочевья на Иртыше. Китайское правительство на протяжении нескольких десятилетий разбирало этот вопрос. Многочисленные маньчжуро-китайские чиновники обогащались на этом процессе, вымогая взятки как у тувинцев [Там же, л. 25], так и дурбетов. Китайскому правительству выгодно было ослабить тувинский народ, расчленяя их территориально на обособленные друг от друга части… разжигать вражду между тувинцами и дурбетами. Алтайские тувинцы еще до конца 19 века частично сохранили свой родной язык... таким образом, благодаря враждебной политике маньчжурских захватчиков, направленной против малых народов, около 25% тувинцев были разобщены от единокровных братьев» [Там же].

Часть рукописи посвящена характеристике внутриполитического развития Тувы, начиная с 1759 года - времени административно-территориального размежевания края маньчжурами. Автор уделяет много внимания политическому устройству некоторых хошунов, в первую очередь, Кемчикского (самого большого по численности - В. В.). Историю этого административного образования ученый описывал, опираясь, в основном, на архивные документы. К сожалению, не удалось выяснить, какими именно фондами тувинского архива пользовался П. Б. Балданжапов (в рукописи указаны ссылки только на номера дел). Апеллируя к архивным документам, он называл точную дату образования Кемчикского хошуна (1785 год), дал подробную характеристику деятельности некоторых нойонов, управляющих хошунами в конце XIX - начале ХХ в. Так, писал исследователь, «Амбын-нойон Ульзей-Очир (1865-1899 гг.), отличившийся предприимчивостью, сумел значительно поднять роль и престиж амбын-нойона в политической жизни Тувы. Он более решительно вмешивался во внутренние дела отдельных, даже непосредственно ему подчиненных хошунов. Ульзей-Очира часто называли “правителем девяти тувинских хошунов” (к этому времени Шалык и Сартул сумоны тоже начали именоваться “хошунами” - примечание автора), хотя на такое звание он формального основания не имел. В годы его правления в Туве усилилось национально-освободительное движение среди тувинских аратов. Наивысшего обострения оно достигло в восстании “60 богатырей”» [Там же, л. 28-29]. Деятельности амбын-нойона, Гомбо-Доржи (1899-1915 гг.) ученый дает противоположную оценку: «При следующем Бугде-дарги ГомбоДоржи престиж амбын-нойона совершенно упал. Хошунные феодалы с ним не считались и фактически ему не подчинялись. Его власть в действительности ограничивалась только пределами Оюннарского хошуна. Правда, к этому периоду и условия политической жизни в Туве изменились, но немаловажную роль играла и личность амбына. Гомбо-Доржи являлся наиболее бездарной и невзрачной личностью из всех тувинских амбыннойонов» [Там же, л. 30]. Замечу, что на момент установления протектората амбын-нойон Гомбо-Доржи был сторонником присоединения Тану-Урянхая России, хотя и неоднократно менял свое мнение.

Историю Тувы в период маньчжурского господства П. Б. Балданжапов неразрывно связывает с историей освободительного движения. Он отмечал, что «в системе Дайцинской империи тувинцы считались наиболее “беспокойными”. Маньчжуро-китайские захватчики проводили целый ряд мероприятий, чтобы “обезопасить” Туву, не давали тувинцам возможности объединяться между собою и не допускали связи с внешним миром» [Там же, л. 109]. Независимо от характера политики маньчжуров, проводимой в отношении тувинцев (усиление «азиатского деспотизма», либо, напротив, проведение «политики ненатянутой узды»), конфликты были неотъемлемой частью отношений метрополии со своим вассалом. Природа конфликта заключалась, считал ученый, прежде всего, в свободолюбивом характере тувинцев. В рукописи дается подробно описание военных столкновений тувинцев с маньчжурами, начиная с XVIII в., включая битву на озере Даин-Гол, в результате которой тувинцы и маньчжуры одержали победу, а также ряд военных столкновений, где преимущество было на стороне повстанцев, 1731-1732 годов. Говоря о знаменитом восстании «60 богатырей» 1879 года, П. Б. Балданжапов подчеркивал, что его проведение в таком масштабе было возможным только благодаря ослаблению Цинского Китая на тот момент и ужесточению колониального гнета на аратов [Там же, л. 113-115]. Говоря о причинах подавления восстания алдан-маадыр, он высказал мысль о том, что «малочисленный тувинский народ мог одержать победу только лишь при прямой помощи могущественного аратского народа. Повстанцы и их руководители прекрасно понимали все трудности, поэтому они устремляли свои взоры в сторону России. Они предполагали в случае подавления восстания перейти в пределы России, там жить отдельным сумоном, собирать силы и готовиться к новым битвам за освобождение своего народа от ярма колониального и феодального гнета…» [Там же, л. 119-120].

Итак, оригинальность рукописи П. Б. Балданжапова заключается в выделении в качестве специального предмета исследования описания последствий завоевательной политики, проводимой маньчжурами в Туве, чего ранее в отечественной историографии не было сделано.

При описании процесса постепенного включения Тувы в сферу политического и административного влияния Китая, П. Б. Балданжапов делает акцент на «свободолюбивую» природу тувинцев, резко противопоставляя их кочевой уклад жизни маньчжурскому военному. По справедливой оценке автора рукописи, временная зависимость тувинцев от Джунгарского ханства, заключение с последним политических союзов отсрочили распространение повсеместного влияния Цинского Китая на Туву. Мнения ученого о вопросах истории распространения политического влияния маньчжуров на Туву, а также ее территориальной принадлежности Китаю либо России, в основном, совпадают с взглядами авторитетных китаистов и тувиноведов, высказывавших свои точки зрения в более поздний период, чем была, по всей видимости, написана рукопись.

Политика Цинского Китая, по справедливой оценке П. Б. Балданжапова, не могла способствовать полноценному культурному и экономическому развитию Тувы. Это было обусловлено, по мнению ученого, общим характером окраинной политики, проводимой также в других отдаленных регионах Цинской империи, «воинственным» настроем самих тувинцев против маньчжур, и, наконец, тем, что Китай к середине XIX в. ослабел по причине вмешательства иностранных государств в его внешнюю и внутреннюю политику.

Ученый верно выделил ряд негативных моментов политики маньчжур, проводимой в Туве. К их числу относятся дробление основных административных единиц - хошунов - на более мелкие, а также целенаправленное отделение алтайских тувинцев от основного состава населения, огораживание их искусственным барьером, сформированным из насильно переселенных дурбетских племен.

П. Б. Балданжапов провел описание политической истории Тувы, основываясь на материалах тувинских архивов. Довольно подробная характеристика исторического развития крупных тувинских хошунов представляет интерес, поскольку содержит оценку политической деятельности отдельно взятых нойонов.

Труд П. Б. Балданжапова представляет собой завершенное, интересное исследование, которое после опубликования займет достойное место в историографии по истории международных отношений в Туве.

Список литературы

1. Бурятский научный центр Сибирского отделения Российской академии наук (БНЦ СО РАН). Общий отдел. Ф. 28. Оп. 1.

2. Василенко В. А. Неопубликованная рукопись Пурбо Балданжапова «Тува под гнетом маньчжурских захватчиков» [Электронный ресурс] // Новые исследования Тувы. 2012. № 2. URL: http://www.tuva.asia/journal/issue_14/4860vasilenko.html (дата обращения: 17.01.2013).

3. Васильев В. Н. Урянхайский пограничный вопрос // Журнал министерства народного просвещения. 1912. Ч. XXXVIII. Отд. 4. С. 51-103.

4. Грум-Гржимайло Г. Е. Западная Монголия и Урянхайский край. Л., 1926. Т. 2. Вып. 2. Исторический очерк этих стран в связи с историей Средней Азии. 898 с.

5. Грум-Гржимайло Г. Е. Западная Монголия и Урянхайский край. Л., 1926. Т. 3. Вып. 1. Торговая и колонизаторская в них деятельность китайских и русских. 415 с.

6. Дулов В. И. Присоединение Тувы к России в 1914 г. (к 45-летию вхождения Тувы в состав России) // Ученые записки ТНИИЯЛИ (Тувинского научно-исследовательского института языка и литературы). 1980. Вып. VII. С. 11-30.

7. Дулов В. И. Социально-экономическая история Тувы: XIX - начало ХХ в. М.: Издательство Академии наук СССР, 1956. 608 с.

8. Иезуитов В. М. От Тувы феодальной к Туве социалистической. Кызыл: Тувкнигоиздат, 1956. 208 с.

9. Кабо Р. М. Очерки истории и экономики Тувы. М. - Л.: Соцэгиз, 1934. Ч. 1. 202 с.

10. Кон Ф. Я. В земле урянхов-сойот // Молодая гвардия. 1929. № 5-6. С. 68-78.

11. Кон Ф. Я. За 50 лет (экспедиция в Сойотию). Л.: Издательство политкаторжан, 1934. 167 с.

12. Кон Ф. Я. Предварительный отчет по экспедиции в Урянхайскую землю // Известия ВСОИРГО. 1903. Т. XXXIV. № 1. С. 19-69.

13. Кузьмин Ю. В. Урянхай в системе русско-монголо-китайских отношений: учеб. пособие. Иркутск: Иркут. ун-т, 2000. 66 с.

14. Леонов Н. Исторический очерк Урянхайского края // Новый Восток. 1923. № 3. С. 405-420.

15. Леонов Н. Тану-Тува. Страна голубой реки. М.: Изд-во Общества политкаторжан, 1927. 55 с.

16. Львов А. Современный Урянхай // Новый Восток. 1923. № 6. С. 161-172.

17. Мясников В. С., Шепелева Н. В. Китай и Монголия // Китай и соседи: сб. научных статей. М., 1982. С. 126-152.

18. Попов В. Второе путешествие в Монголию: исследование границы на участке Кяхта - Алтай (урянхайский вопрос). Иркутск: Издание Штаба Иркутского военного округа, 1911. 115 с.

19. Попов В. Урянхайский пограничный вопрос: доклад Ген. Штаба полковника В. Попова. Иркутск: Типография Штаба военного округа, 1910. 40 с.

20. Шожейлов С. Монголия и царская Россия // Новый Восток. 1926. № 13-14. С. 351-363.

21. Шостакович С. В. Политический строй и международно-правовое положение в прошлом и настоящем. Иркутск: Издание Иркутского университета, 1929. 48 с.

22. Fritters M. Outer Mongolia and Its International Position. Baltimore, 1949.

23. Lattimore O. From China Looking Outward. Leeds University Press, 1964.

24. Qusted R. The Expansion of Russia in East Asia 1857-1860. Singapore, 1996.

Размещено на Allbest.ru