Взаимоотношения народных судов и органов государственной власти Псковской губернии в 1920–1925 гг.

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Взаимоотношения народных судов и органов государственной власти Псковской губернии в 1920-1925 гг.

Формирование большевиками народных судов в Псковской губернии происходило в непростое время [15]. Сложности в работу народных судей привносило и то обстоятельство, что на их решения и приговоры оказывали влияние уездные и волостные исполнительные комитеты, а также партийные организации. В Совет народных судей Псковской губернии неоднократно приходили сообщения об увольнениях, а иногда и арестах народных судей руководством местных органов Советской власти [6, д. 135, л. 278; 9, д. 443, л. 27].

9 июня 1920 г. президиум губернского исполнительного комитета приступил к разработке специального постановления, которое обеспечило бы реализацию принципа независимости народных судов [11, д. 6, л. 75]. Циркуляр был издан уже 21 июня 1920 г. Он в категоричной форме запрещал «уездным исполкомам вмешиваться в работу народных судей и оказывать на них то или иное давление в судебных делах», в частности, привлекать их за выносимые решения к административной ответственности или отстранять от работы. Тем не менее документ содержал и ограничение для самих работников юстиции: они были обязаны, в случае необходимости, выступать на заседаниях исполнительных и партийных комитетов с информационными докладами о деятельности своих участков, а также о ходе ведения наиболее резонансных уголовных и гражданских дел [9, д. 443, л. 27].

Действительность показала сдержанное отношение местных советских органов к циркуляру. Продолжались необоснованные увольнения народных судей. Более того, уездные власти даже не считали необходимым объяснять свои действия вышестоящим организациям [7, д. 8, л. 20, 22, 23]. Для придания дополнительного политического веса своим решениям исполкомы пытались, и небезуспешно, заручиться поддержкой партийных структур [4, д. 37, л. 128]. Участники партийных уездных конференций регулярно заявляли о необходимости контроля за народными судами, чтобы они «не отрывались от комитетов РКП(б) как организующих центров всей советской работы» [5, д. 36, л. 3 об.].

Делегаты III Всероссийского съезда деятелей советской юстиции, в работе которого приняли участие и псковские юристы, в конце июня 1920 г. отметили многочисленные случаи незаконных увольнений народных судей практически по всей стране. На основе его резолюции в Псковской губернии выработали Положение, дополняющее циркуляр от 21 июня 1920 г. Оно содержало описание возможной процедуры отзыва судей местными исполкомами. Увольнение каждого народного судьи теперь должно было быть «подробно мотивировано», дискредитирующая информация подлежала проверке, а определяющее значение имело финальное решение губернского исполнительного комитета [6, д. 98, л. 200]. До момента разрешения вопроса об увольнении судью можно было временно отстранить от должности [12, с. 3]. Положение о народном суде от 21 октября 1920 г. это требование ввело на всей территории РСФСР [13]. В целом за местными органами власти оставили лишь функцию «политического контроля» [9, д. 569, л. 3 об.]. Решение спорных вопросов переходило на губернский уровень, уездные чиновники формально потеряли неограниченное влияние на работников судов. Впрочем, как показывают факты, исполкомы мириться с этим не собирались и продолжали оказывать давление на судебный аппарат. Снова вопрос о независимости судов поднимался уже в начале марта 1921 г. на съезде деятелей юстиции Псковской губернии. Его делегаты заявили, что «в смысле авторитетности местные судебные органы не стоят на высоте, соответствующей достоинству советского правосудия». Они просили губернское руководство оградить их «от влияний со стороны представителей местной власти, колеблющих достоинство судов». Прозвучало и требование строгого соблюдения установленного порядка смещения судей [7, д. 3, л. 28].

Значительно обостряло ситуацию то обстоятельство, что в хозяйственном отношении народные суды также зависели от уездных и волостных исполкомов. Работники судов в обращениях в губернский исполком, губернский комитет РКП(б), в Совет народных судей неоднократно сообщали об острой необходимости в помещениях, пригодных для их деятельности. В частности, в Великолукском уезде некоторые судебные участки имели в распоряжении всего одну комнату, в которой производился разбор дел. Одновременно здесь же присутствовали служащие, участники процесса, подсудимые, ожидающие в очереди разбора своих дел, заходили посторонние лица [4, д. 414, л. 47]. В самих Великих Луках двухэтажное здание суда находилось в непригодном для эксплуатации состоянии. Второй этаж был «разрушен и необитаем», первый не имел «печей и вторых рам». С наступлением зимы судьи на свои средства вставили стёкла, «установили пару небольших чугунок». При этом в городе находилось в хорошем состоянии здание дореволюционного суда, занятое местными исполнительным комитетом и комитетом РКП(б). Выездные сессии губернского суда в этом уезде также не получали «мало-мальски приличного помещения и ютились в малых, тёмных и сырых, случайно отведённых помещениях» [1, д. 448, л. 5]. Народный судья седьмого района Островского уезда за три года службы шесть раз «переезжал» в неприспособленные здания. Даже в Псковском уезде суды нуждались в подходящих помещениях [3, д. 119, л. 15]. Аналогичные трудности преодолевали и судьи Порховского уезда [10, д. 555, л. 34]. В связи с такой сложной ситуацией губернский комитет РКП(б) принял решение об издании циркуляра «по советской и партийной линии об оборудовании камер народных судей». Появление этого распоряжения связано с тем, что самостоятельные просьбы судей о помощи не получали положительного ответа [5, д. 360, л. 155].

Неоднократные протесты вызывали случаи привлечения работников судов на различные мероприятия, не имеющие отношения к их профессиональной деятельности. Например, в результате проведённой мобилизации сотрудников уездных учреждений на продовольственный фронт в 1920 г. в ряде судебных районов не было ни одного заседания суда в течение нескольких месяцев. Исполкомы вопрос об освобождении от мобилизации рассматривали персонально, но, как правило, выносили отрицательные решения. В частности, Псковский уездный исполком отказался вернуть из продовольственного комитета работниц канцелярии 2-го судебного района. Это значительно осложняло работу народного судьи, вынужденного исполнять не только свои непосредственные обязанности, но и заниматься технической работой [7, д. 10, л. 107, 116-117]. Мобилизациям подвергались даже члены губернского Совета народных судей [9, д. 447, л. 64]. Имели место случаи, когда судья в результате ряда перемещений утрачивал профессиональные навыки и даже забывал, где его основное место работы [6, д. 98, л. 208 об.]. Руководство отдела юстиции потребовало в таких условиях от губернского исполкома «вообще освободить работников судов от принудительных мобилизаций» [7, д. 10, л. 114-115].

Несмотря на предпринятые губернским исполкомом в 1920-1922 гг. усилия, соответствующие нормы Положения о судоустройстве РСФСР 1922 г. [14], ситуация с административным давлением на суды в течение 1923 и 1924 гг. к лучшему не изменилась. Судебное руководство в обращении к губернскому комитету РКП(б) по-прежнему требовало «прекратить частые перебои судебного аппарата, вызываемые смещениями» [4, д. 296, л. 11]. Этот шаг был обусловлен тем обстоятельством, что с 1923 г. губернский комитет РКП(б) приступил к целенаправленному осуществлению контроля над судебными органами. От уездных и волостных комитетов РКП(б) требовалось, часто в директивной форме, «усилить надзор за судьями» [3, д. 149, л. 72]. Подобное положение обусловила реализация новой экономической политики, которая обострила политические и социальные проблемы Советского государства. Особое внимание начали обращать на партийность судей, что предоставляло как дополнительные возможности по оказанию влияния на них, так и некую гарантию неукоснительного соблюдения ими политики большевиков в области законности [1, д. 293, л. 60]. Островский комитет РКП(б) в январе 1923 г. предложил укрепить личный состав местных судов своими сотрудниками [5, д. 106, л. 1-2]. А в 1924 г. «в целях сохранения классового принципа нарсудов в деревне» в уездах губернии было принято решение о назначении во все участки партийных судей [3, д. 174, л. 49 об.].

29 мая 1923 г. губернский исполком издал инструкцию «О порядке проведения пересмотра личного состава советских учреждений и предприятий и укомплектования их пролетарским элементом» [9, д. 1323, л. 643]. Она отличалась подробно расписанными процессуальными особенностями, способствовавшими преодолению в ходе проверки личного влияния на результат как проверяемого, так и проверяющих. Были созданы многоступенчатый механизм отзыва работника с привлечением партийных и советских контролирующих органов, чёткая процедура обжалования решений. В сентябре 1923 г. уездным исполкомам и комитетам РКП(б) предписали «избегать частых необоснованных отзывов судей» [1, д. 1463, л. 57].

Впрочем, административные органы по-прежнему не выполняли требования ни республиканского законодательства, ни регионального руководства. В отчете губернского суда за 1923 г. назывались следующие способы воздействия уездных властей на местные суды: самовольные отзывы и назначения судей, произвольное сокращение и увеличение числа судей и судебных участков, невыплата заработной платы, непредоставление средств на административно-хозяйственные расходы. Судьи также сообщали в Псков: «Места, руководствуясь методами революционной законности 1917-1919 гг., предъявляют совершенно неосновательные требования о смещении судебных работников только потому, что их действия не соответствуют усвоенной (местными руководящими работниками - И.Ш.) точке зрения» [4, д. 296, л. 11; 9, д. 1311, л. 40].

«Неустанная борьба» органов юстиции с «этим злом» была малоэффективна по причине невнятной позиции губернского исполкома. Руководство судебных органов прямо указывало: «Благоприятный исход получится лишь в том случае, если и губисполком произведёт соответствующий нажим на уисполкомы» [9, д. 1311, л. 8]. Здесь показателен доклад за август 1924 г. представителя Ашевского волисполкома Новоржевского уезда, напрямую предупреждавшего комитет РКП(б), что в случае отказа со стороны суда представлять информационные отчёты «будут приняты меры к убеждению» [1, д. 299, л. 43 об.]. В 1923 г. на заседании президиума губернского суда было отмечено: «Суд в Холме в зависимости от местных административных органов» [9, д. 1345, л. 168]. Уполномоченный губернского суда в Новоржеве в 1924 г. сообщил о «в целом недоброжелательном отношении местных организаций» к отдельным работникам юстиции [4, д. 211, л. 142]. В 1925 г. прокуратура губернии выявила случаи «покровительства со стороны отдельных организаций членам ВКП(б), совершающим уголовные преступления, вплоть до вмешательства в компетенцию судебных органов и прокуратуры» [2, д. 423, л. 9].

Не всегда претензии партийных и советских органов были необоснованными. Классовый принцип предполагал избирательное отношение к гражданам, преступившим черту закона. В народные суды губернии постоянно поступали распоряжения с требованием: «Трудящимися дома заключённых не набивать, предоставляя таковые для паразитических элементов: кулаков, нэпманов, воров-рецидивистов» [3, д. 174, л. 217]. В Торопецком уезде среди лиц, привлечённых к суду в 1923 г. по уголовным делам, 90% являлись малообеспеченными. По гражданским делам таковых насчитывалось до 40% [1, д. 293, л. 313]. В течение 1923-1924 гг. в губернскую контрольную комиссию неоднократно поступали сообщения от граждан о том, что в судах «нет защиты трудящимся, там берут взятки». Большинство фактов подтверждалось в ходе проверок. На пленуме комиссии в конце 1924 г. отмечалось: «Дело хорошего «кума» разбирается в первую очередь, а правое дело труженика в насмешку рабоче-крестьянскому суду не месяцами, а годами не разбирается судьями-коммунистами» [2, д. 133, л. 128].

В Псковской губернии в течение 1920-1925 гг. народные суды работали в сложных условиях. Им приходилось преодолевать не только объективные трудности, связанные с установлением большевистской законности, но и налаживать взаимоотношения с уездными и волостными органами партийной и Советской власти. Действия последних являлись следствием неоправданных ожиданий от принимаемых судами решений. Народные суды являлись элементом складывающейся государственной системы, проводили в решениях и приговорах принципы классовой политики. Они не могли, в отличие от работников исполкомов и комитетов РКП(б), воспринимать закон упрощённо и действовать исключительно в соответствии с принципом «революционной совести». По этой причине меры по защите статуса народных судей, и выработанные губернской властью, и представленные нормами Положений о судоустройстве РСФСР от 1920 г. и 1922 г., не могли в полной мере гарантировать их неприкосновенность.

Список литературы

суд псковский исполнительный власть

1. Государственный архив новейшей истории Псковской области (ГАНИПО). Ф. 1. Оп. 3.

2. ГАНИПО. Ф. 2. Оп. 1.

3. ГАНИПО. Ф. 9. Оп. 1.

4. ГАНИПО. Ф. 100. Оп. 1.

5. ГАНИПО. Ф. 109. Оп. 1.

6. Государственный архив Псковской области (ГАПО). Ф. Р-286. Оп. 1.

7. ГАПО. Ф. Р-515. Оп. 1.

8. ГАПО. Ф. Р-530. Оп. 1. 9. ГАПО. Ф. Р-590. Оп. 1.

10. ГАПО. Ф. Р-608. Оп. 1.

11. ГАПО. Ф. Р-960. Оп. 1.

12. Резолюции III-го Всероссийского съезда деятелей советской юстиции. М.: Московское отделение Военной типографии Всероссийского Главного штаба, 1920. 18 с.

13. Собрание узаконений РСФСР (СУ РСФСР). 1920. №83. Ст. 407.

14. СУ РСФСР. 1922. №69. Ст. 902.

15. Шагин И.А. Формирование органов советского суда в Псковской губернии в 1917-1919 гг. // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2012. №7 (21). Ч. I.C. 224-227.

Размещено на Allbest.ru