Особенности борьбы с космополитизмом в национальном регионе (по материалам прессы Хакасии)

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Хакасский государственный университет им. Н.Ф. Катанова

Институт филологии и журналистики

Кафедра стилистики русского языка и журналистики

Особенности борьбы с космополитизмом в национальном регионе (по материалам прессы Хакасии)

к.и.н. Юлия Борисовна Костякова

Аннотация

В статье на основе анализа архивных документов и газетных публикаций выявляются и исследуются цели, задачи, особенности и последствия борьбы с космополитизмом в Хакасии, изучается процесс формирования образа врага-космополита. Автор анализирует специфику обвинений, выдвигаемых в адрес представителей творческой и научной интеллигенции в различные периоды политической кампании, процесс трансформации представлений о прошлом Хакасии и ее коренного этноса в 1946-1953 гг.

Ключевые слова и фразы: борьба с космополитизмом; пресса; история Хакасии; интеллигенция.

Annotation

By the materials of archival documents and newspaper articles the author reveals the goals, objectives, features and consequences of struggle against cosmopolitism in Khakasiya, studies the formation of enemy-cosmopolite's image and analyzes the specifity of charges presented against clerisy in various periods of political campaign and the transformation of the ideas about the past of Khakasiya and its indigenous ethnic group in 1946-1953.

Key words and phrases: struggle against cosmopolitism; press; history of Khakasiya; the intellectuals.

Послевоенное десятилетие в СССР было периодом ужесточения идеологического давления на общество в целом и отдельные его группы. Наиболее сильному воздействию подверглась интеллигенция, хотя направленные против нее репрессии были не сопоставимы по масштабам и последствиям с теми, которые проводились в стране в 1937-1939 гг. Особенно заметным такое давление было в период борьбы с космополитизмом. Современные отечественные историографы предлагают различные трактовки событий, их причин и последствий, мотивации поступков главных идеологов данной кампании. В зависимости от этого исследователи по-разному определяют и ее временные границы.

Так, например, историк А. В. Фатеев рассматривает борьбу с космополитизмом в контексте общей политики по формированию образов внешнего и внутреннего врага. По мнению исследователя, проведение такой политики было необходимо для решения ряда политических, экономических и социальных проблем, обострившихся в послевоенное десятилетие. В итоге, как отмечает автор, «дезинформированных, отчужденных друг от друга при помощи образа внутреннего врага граждан пропагандисты запугивали образом внешнего врага и тем самым добивались сплочения народа вокруг образа И. В. Сталина, правительства и ЦК ВКП(б)» [18, с. 14]. Используя такой ракурс рассмотрения кампании, исследователь делает вывод о том, что образы врагов, в том числе врага-космополита, были систематически, комплексно и планомерно сформированы в период с сентября 1947 по сентябрь 1949 г. Но с мая 1949 г., как отмечает историк, термин исчез со страниц прессы, а антикосмополитическая кампания была свернута [Там же, с. 10].

Е. С. Генина обозначает хронологические рамки данной борьбы 1949-1953 годами, определяя период ослабления идеологического давления на интеллигенцию с сентября 1949 г. вплоть до организации «дела врачей» в 1953 г. как второй - «промежуточный» - период, для которого было характерно активное обращение «к кадровому вопросу в учреждениях и на предприятиях с различным исходом (контроль, «чистка», репрессии)» [3, с. 14]. Автор справедливо указывает, что данная идеологическая кампания базировалась на предшествовавшей кампании по борьбе с «низкопоклонством перед Западом» (1947-1948 гг.) [Там же, с. 24].

В регионах, особенно в таких национальных автономиях Сибири как Хакасия, где местная интеллигенция была немногочисленной и представленной, в основном, учительством, деятелями науки и литературы, послевоенный процесс идеологического воздействия имел свои особенности. Поэтому, на наш взгляд, он должен рассматриваться в контексте общесоюзной кампании, но в более широких временных рамках, обусловленных региональными событиями и спецификой процесса формирования научных, творческих и управленческих кадров, прежде всего, национальных.

Исследователь истории интеллигенции Восточной Сибири, в том числе, Хакасии, Н. Я. Артамонова отмечает, что интеллектуальная элита, «проводившая политику большевиков в жизнь, понесла наибольшие потери от репрессивной политики Сталина» [1, с. 152]. Действительно, многие представители интеллигенции, выдвинувшиеся в период культурной революции, подверглись репрессиям не только в годы «Большого террора», но и в 1934 г., когда в автономии была «разоблачена» так называемая контрреволюционная националистическая организация «Союз сибирских тюрок». Члены «Союза» выступали за установление более тесных контактов между Горной Шорией, Хакасской и Горно-Алтайской автономными областями, где проживали родственные по истории, культуре и языку народы, за создание единой Тюркской республики, в которую вошли бы все три национальных региона. Но в вину «буржуазным националистам» была вменена подготовка вооруженного восстания с целью насильственного отторжения Южной Сибири от СССР и создания буржуазно-демократического государства под протекторатом Японии. По делу «Союза» в 1934 г. репрессиям подверглись 37 человек [8, с. 42], многие из них в 1937-1939 гг. были повторно осуждены и расстреляны. Поэтому обвинение представителей интеллигенции в национализме, популярное не только в предвоенный период, но и после войны, в том числе, во время борьбы с космополитизмом, являлось не личным оскорблением, а носило политический характер, серьезность которого базировалась на конкретных и массовых примерах репрессированных «буржуазных националистов».

Великая Отечественная война также нанесла ощутимый урон местной интеллигенции, но в то же время стала причиной приезда в автономию ряда научно-педагогических и творческих работников, эвакуированных из Ленинграда и других городов СССР. Благодаря этому в 1944 г. стало возможным открытие в Хакасии Абаканского государственного педагогического института (АГПИ) и Хакасского научно-исследовательского института языка, литературы и истории (ХакНИИЯЛИ), что оказало значительное влияние на процесс развития культуры и науки, воспитания местных кадров педагогов, ученых, литераторов.

Начавшаяся в стране борьба с «проявлениями антипатриотизма и низкопоклонства перед Западом», а далее и с «безродным космополитизмом» привела к усилению идеологического давления на творческую и научную интеллигенцию. А. В. Пыжиков считает такие гонения «хорошо продуманной политикой», поскольку на переломных рубежах истории представители интеллектуальной элиты «служили своего рода «генератором» идей, которые проникали в массы и овладевали ими, превращались в реальную политическую силу» [14, с. 53]. На примере Хакасии справедливость данного суждения историка можно подтвердить на основе анализа, в том числе, газетных публикаций 1945-1953 гг.

Выбор областной прессы в качестве основного источника был сделан, исходя из того, что изучение периодических изданий позволяет проследить региональные события не только в четкой хронологической последовательности, в контексте общесоюзных кампаний, но также выделить их особенности, обусловленные местной спецификой. На основе сравнения текстов газетных публикаций и архивных документов по изучаемой теме (постановлений бюро обкома ВКП(б), стенограмм пленумов и собраний общественности) удается выявить различия в стиле, используемой лексике, формулировках и аргументации обвинений, выдвигавшихся в адрес представителей интеллигенции публично и кулуарно. Поскольку публикации в центральной и красноярской краевой прессе служили образцами для создания подобных материалов на местном уровне, источниками формулировок обвинений и цитат, нам представляется интересным сопоставление текстов статей в «Литературной газете», бывшей одним из главных «рупоров» проводимой кампании, и «Советской Хакасии», являвшейся главным русскоязычным изданием в автономной области.

Ценность газетных материалов обусловлена и тем, что в исследуемый период в местной прессе публиковались основные результаты научных изысканий сотрудников ХакНИИЯЛИ. Наиболее активным такое сотрудничество ученых с областными СМИ стало во второй половине 1945 - начале 1946 г., когда читателям и радиослушателям был представлен собранный во время экспедиций богатый и обширный археологический и этнографический материал, разнообразные и неизвестные ранее широкой общественности исторические факты и просто любопытные сведения о прошлом Хакасии и ее коренного народа. Авторитетность суждений, обусловленная социальным и профессиональным статусом авторов, отсутствие примитивной «линейности», характерной для идеологических публикаций того времени, свободное оперирование фактами и примерами служили залогом популярности таких статей.

Благодаря просветительской деятельности хакасы из «униженных, угнетенных, темных и обреченных на вымирание» превращались в народ с многовековой историей, богатейшей культурой, представленной, прежде всего, устным народным творчеством. Это позволяет говорить об ученых как об активных субъектах медиакультурного пространства Хакасии, т.е. участниках процесса формирования культурного сознания аудитории с использованием ресурсов СМИ (масс-медиа). Мы считаем, что такие научно-популярные материалы способствовали изменению сформированных в довоенный период устойчивых представлений о дореволюционной и, прежде всего, древней истории коренного этноса автономии, о происхождении археологических памятников и их культурной ценности. Данный вывод мы сделали, в частности, на основе анализа текстов публичных выступлений общественных и партийных деятелей, бывших основными выразителями общественного мнения. Так, в докладе секретаря обкома партии Ф. Афанасьева по случаю 15-летия Хакасской автономной области акцент по-прежнему делался на значимости Октябрьской революции, братской помощи русского народа, партийного руководства, благодаря которым «хакасский народ освободился от векового гнета эксплуатации, получил радостную, счастливую жизнь в братской семье многонационального советского государства». Но при этом в выступлении не содержалось былой категоричности и негатива в описании прошлого национального региона и его коренного этноса [2, с. 3].

Однако уже с середины 1946 г. ученым Хакасии начали настойчиво рекомендовать обращать больше внимания на изучение современной Хакасии, игнорируя старую истину, что невозможно понять настоящее, не осознав и не изучив прошлое. В упрек ученым ставилось то, что они исследуют «дела давно минувших дней», не фиксируют сиюминутные события, не «видят» того, что важно с идеологической точки зрения, например, как удалось сельчанам Хакасии «вырастить в 1947 году богатый колхозный урожай» [16, с. 4].

Переоценке, прежде всего в отрицательную сторону, стало подвергаться и то, что раньше считалось вполне лояльным. Например, эпическое сказание о популярном хакасском народном герое Ханза Пиге, отрывки из которого ранее даже публиковались в местных газетах на русском и хакасском языках, в 1947 г. было признано «буржуазно-националистическим». Его популяризация в печати подверглась «осуждению» на страницах журнала «Сибирские огни» и на конференции литературоведов и критиков, созванной Союзом советских писателей [5, с. 3]. Причиной послужило «обнаружение» сходства между Ханза Пигом и «разбойничьим князем Иренаком» [9, с. 3]. Современные исследователи признают князя Иренака (Еренака), который в ХVII в. почти 20 лет с оружием в руках отстаивал национальную независимость Хакасии, «незаурядным политическим деятелем, смелым и талантливым военачальником», деятельность которого «в целом была направлена не на противостояние с Россией и джунгаро-монгольскими ханствами, а на утверждение равноправия и союзнических отношений» [12, с. 249]. Но во второй половине 1940-х гг. от ученых требовали «развенчания националистического произведения» [10, д. 1401, л. 5а], его резкой критики и разъяснения аудитории, что создавалось оно по «заказу» классово чуждых баев и их приспешников.

Можно отметить, что ряд постановлений ЦК ВКП(б), в частности, «О журналах “Звезда” и “Ленинград”», «О репертуаре драматических театров и мерах по их улучшению» в 1946 г. был опубликован и в прессе Хакасии, после чего в риторике политических и общественных деятелей, выступавших в СМИ, появилась новая лексика («безыдейность и пошлость», «чуждость советской действительности» и др.) и новые цитаты. В соответствии с идеологическими установками, со ссылками на труды И. В. Сталина и В. И. Ленина, постановления ЦК ВКП(б) рецензенты настойчиво советовали авторам научных и научно-популярных публикаций подходить к изучению материалов разных периодов с классовых позиций, например, не соединять «советскую школу фольклористики с дореволюционной», чтобы не оказаться «в плену дворянских толкований фольклора», больше работать «с хакасскими хайджи в области повышения их идейно-политического уровня» [5, с. 3]. Исследователям рекомендовали практически любой исторический и культурный факт рассматривать с классовых позиций, больше показывать «как крепнет ленинско-сталинская дружба народов, как хакасский народ под руководством великого русского народа в братской семье народов Советского Союза идет к новым победам во всех областях социалистического строительства» [Там же]. Примечательно, что в качестве рецензентов научных трудов в прессе часто выступали не ученые, а «представители общественности», в частности, А. Гуревич, который именовал себя «писатель-фольклорист». Явная ненаучность и алогизм суждений авторов таких отзывов прикрывалась «идейностью» и маскировалась ссылками на классиков марксизма-ленинизма.

Заметим, что гораздо более жесткой, но также непрофессиональной критике ученые и их произведения подвергались со стороны партийных работников. Такие «рецензии» не публиковались в СМИ, но изучение их текстов, хранящихся в архиве, позволяет судить о силе давления, которое оказывалось на ученых в исследуемый период. Так в 1949 г. зав. сектором школ Хакасского обкома ВКП(б) Ф. Аскирова в своей докладной записке «Об ошибках и недостатках в работе Хакасского научно-исследовательского института языка, литературы и истории» провела «анализ» нескольких научных трудов, выпущенных институтом. В документе, напечатанном с огромным количеством орфографических, пунктуационных, стилистических ошибок, содержались безапелляционные суждения автора о том, что, например, известный композитор и исследователь истории хакасских музыкальных инструментов А. А. Кенель «находясь в плену реакционных буржуазных теорий происхождения хакасского народа, приписывает хакасской музыкальной культуре угрофинское влияние». Игнорируя исторические факты, рецензент утверждала, что «монгольский и хакасский языки ничего общего между собой не имеют», негодовала по поводу проведения аналогий между достижениями культур народов Хакасии и Японии, Монголии, Китая, отсутствия «показа благотворного влияния русского народа на хакасскую культуру», резко выступала против использования «реакционного» формалистического сравнительно-описательного метода. Итогом «анализа» стал вывод о том, что «некоторые научные работники, слабо владея марксистско-ленинской теорией и методологией, не критически используют буржуазные источники и в своих работах протаскивают буржуазные теории» [10, д. 1401, л. 1а-5а].

Использование в тексте докладной записки таких словосочетаний как «протаскивание теории», «низкопоклонствует перед иностранщиной», «грубейшие ошибки», «узко космополитическая позиция» позволяет сделать вывод о том, что широкое заимствование автором подобной лексики происходило из статей, опубликованных, прежде всего, в центральной прессе. Обвинительный тон, отсутствие выделения положительных сторон научных исследований, преувеличение «вины» авторов, нацеленность на поиск не просто недостатков, а «грубых ошибок» и «политических извращений» свидетельствует, что целью этой и подобных «рецензий» являлось выявление местных «врагов-космополитов» по образцам, диктуемым центральными СМИ.

Особенностью изучаемой кампании в Хакасии можно считать то, что в автономии не создавались так называемые «суды чести», организация которых была предусмотрена в соответствии с постановлением Совета Министров СССР и ЦК ВКП(б) от 28 марта 1947 г. Обсуждение кинокартины «Суд чести» в автономии было предпринято только в 1949 г. и ограничилось публикацией в «Советской Хакасии» заметки-отклика о «правдивом и глубоко идейном» фильме, но без привязки к каким-либо местным персонажам [15, с. 3]. Больший интерес вызвала постановка областным драмтеатром одноименной пьесы А. Штейна: редакция областного издания совместно с дирекций театра провела зрительскую конференцию и опубликовала фрагменты выступлений участников обсуждения [7, c. 3]. На наш взгляд, оживление внимания к этому произведению было вызвано началом борьбы с космополитизмом: фильм и спектакль содержали образцы (стереотипы) поведения участников обвинительных мероприятий, которые и были использованы в 1949 г. при осуждении представителей интеллигенции на общегородских собраниях и собраниях в научных и педагогических коллективах.

Начало борьбе с космополитизмом в стране положила публикация 28 января 1949 г. в газете «Правда» редакционной статьи «Об одной антипатриотической группе театральных критиков». В автономии кампания началась позже, но также с газетного материала «До конца разоблачить критиков-космополитов», напечатанного 11 марта 1949 г. в «Советской Хакасии». Данный материал являлся перепечаткой, поскольку в публикации отсутствуют «местные» примеры и фамилии, а автор - «проф. Ф. Головенченко» среди ученых Хакасии известен не был. 8 апреля состоялось бюро обкома ВКП(б), где рассматривался вопрос «Об усилении идеологической работы среди интеллигенции в связи с программной статьей в газете “Правда”». Для «усиления» такой работы областные издания «Советская Хакасия» (на русском языке) и «Хызыл аал» (на хакасском языке) обязали «опубликовать статьи и корреспонденции, разоблачающие космополитизм, формализм, безыдейность в литературе, искусстве и систематически печатать пропагандистские статьи о советском патриотизме» [10, д. 145, л. 179]. космополитизм хакасия обвинение интеллигенция

Однако материалов, аналогичных по тону, лексике и силе обвинений в адрес представителей интеллигенции публикациям в центральных изданиях, в местной печати в 1949-1953 г. практически не было. Это можно объяснить отсутствием в автономии профессиональных публицистов, равных по уровню профессионализма и владения словом, например, К. Симонову или В. Катаеву, способных ярко, логично и выразительно «раскрыть сущность безродного космополитизма» и «доказать» вину космополитов. Местная интеллигенция, в силу своей малочисленности, в большинстве своем оказалась в той или иной мере обвиненной в «безыдейности», «антинаучности» и других прегрешениях, поэтому не могла выступать в качестве обвинителей и «разоблачителей».

Мы отмечаем, что профессиональные журналисты не участвовали в этой кампании открыто: за исследуемый период в газете «Советская Хакасия» нами не было обнаружено ни одного разоблачительно-критического материала, подписанного штатным сотрудником этой редакции. Но корреспонденты областных газет участвовали в собраниях творческой интеллигенции, излагали свою позицию о критериях отбора стихов для публикации, о состоянии театральной и литературной критики. В соответствии с практикой того времени, они, безусловно, участвовали в создании газетных статей: организовывали выступления, редактировали тексты, но в качестве авторов не указывались.

Анализ прессы также показал, что в местных публикациях в сравнении, например, со статьями в «Литературной газете», употребление слова «космополит» и словосочетаний с его использованием не было частотным. Данный факт мы можем объяснить отсутствием четкого определения термина «космополитизм», что «оставляло возможность для новых формулировок и дополнений, а затем и преследований» [3, с. 26].

Справедливость данного вывода Е. С. Гениной можно подтвердить на основе анализа стенограммы общегородского собрания работников искусства, литературы и печати совместно с партийно-советским активом Абакана, состоявшегося 12 апреля 1949 г. [10, д. 1514, л. 1-52]. Выступавшие по-разному трактовали космополитизм: как «явление буржуазной идеологии»; деятельность «горе-театрального критика»; происки врагов, протягивавших «свои щупальца в области литературы и искусства» или пропагандировавших «идею о «бесцветных» народах, о народах по природе своей космополитических». Была высказана даже такая сентенция: «снобизм - это аристократизм, а аристократизм - есть космополитизм». Докладчики активно использовали лексику периода массовых репрессий 1930-х гг., говоря о «презренных врагах народа», которые «огульно охаивают» советский строй, «пролезают» в различные учебные, научные и творческие организации, «протаскивают» буржуазные идеи и теории, «скрываются под маской». «Космополиты-диверсанты» именовались «ничтожной кучкой отщепенцев», чей «яд тлетворного космополитизма» может проникать в «участки культуры».

Исследователь А. В. Фатеев, определяя содержание собирательного образа внутреннего врага, сформированного в стране, включил в него такие проявления космополитизма как «буржуазность, барство, национализм, двурушничество, клеветничество и т.п.» [18, с. 10]. Однако мы отмечаем, что в изучаемый период отсутствовали четкие идеологические установки и признаки, которые можно было бы применить на местном уровне для поиска сторонников западной идеологии. Это позволяло и заставляло партийных функционеров Хакасии искать проявления космополитизма буквально во всем, например, в организации экспозиций областного краеведческого музея, ставшего «хранилищем черепков» (результатов археологических раскопок - прим. автора), но не освещавшего «весь объем культуры, развитие промышленности и всего народного хозяйства современной автономной Хакасской области» [10, д. 1514, л. 2].

Идеологическая оценка была дана и творчеству местных литераторов. Так, известного поэта-лирика И. Котюшева обвинили в том, что его «неправильное понимание явлений природы, явно надуманные аналогии привели к идеологическим извращениям» [4, с. 3]. Замечательное по смыслу поэтическое сравнение Родины с цветущей черемухой - Не так ли наша молодая страна, всегда стремясь вперед, как ты, черемуха густая всей силой юности цветет.

- позволило рецензентам - «представителям общественности» - сделать вывод, что идея этого и подобных стихотворений «в основе своей порочна». Хотя лирическим произведениям присуще такое внутреннее движение «поэтической мысли от природы к человеку и от человека к природе», на нем, по выражению литературоведа П. А. Троякова, «зиждется поэтическая интонация большинства стихов И. Котюшева» [17, с. 223]. Рецензенты, игнорируя эти особенности, больше всего нареканий высказали к стихотворному произведению «Хакасия», выдвинув серьезные обвинения в том, что «автор не видит советской Хакасии, живущей в великой семье народов, не раскрывает дружбы народов советской Отчизны… И это придает стихотворению националистическую окраску» [4, с. 3].

Обвинение в национализме, применявшееся в период борьбы с космополитизмом, можно считать особенностью проведения данной кампании в Хакасии. Так, «националистические ошибки» были обнаружены в произведениях хакасского драматурга А. М. Топанова. Сообщая об этом, докладчик сетовал, что «националистические пьесы» этого автора «до сих пор не разоблачены», но в качестве доказательства приводил лишь написание фамилии В. И. Ленина «в извращенном виде» [10, д. 1456, л. 228]. Интересно, что в газетных рецензиях на произведения и постановки драматурга, опубликованных в 1946 г., были указания на слабые стороны этих пьес, в частности, на «ходульность, трафарет, неумение показать людей фронта», «легкомысленность» в передаче героических характеров персонажей, недоработанность сюжетной линии и логики спектаклей, но отсутствовали какие-либо обвинения автора или его произведений в национализме [6, с. 2-3]. Это позволило нам сделать вывод, что ярлык «националиста» на драматурга был навешен именно в ходе антикосмополитической кампании, когда творческим недочетам намеренно была придана политическая окраска.

Отсутствие необходимого опыта у других писателей и их опасения подвергнуться подобной идеологической критике существенно сдерживали развитие драматургии в области. И если русский театр им. М. Ю. Лермонтова мог использовать для постановки различные произведения русской и разрешенной зарубежной классики, то национальный театр испытывал острый недостаток репертуара, ограниченного двумя пьесами на хакасском языке и несколькими русскоязычными спектаклями. Однако попытка создать на местном материале «идейную и политически-правильную» пьесу для национального театра, предпринятая в начале 1950-х гг., не увенчалась успехом. Автор - местный писатель И. Кычаков - решил обратиться к теме прошлого Хакасии, в частности, к периоду вхождения национального региона в состав Российской империи (начало ХVIII в.). Чтобы обезопасить себя от возможных обвинений, он привлек к участию в разработке сюжета лекторов обкома ВКП(б), а в качестве документальной основы драмы использовал научные труды лауреата Сталинской премии Л. П. Потапова. На разных этапах создания текст произведения проходил обсуждение в отделе пропаганды и агитации обкома партии, ХакНИИЯЛИ, Хакасском национальном театре, где отмечались «удачно выбранная тема, правильная идейная направленность и сюжетная целостность драмы» [19, с. 4]. Положительные рецензии пьеса получила от местного Союза писателей, Комиссии по драматургии Союза писателей СССР, разрешение на постановку дало Главное управление по контролю за зрелищами и репертуаром [11, с. 4].

Однако после премьеры спектакля в адрес автора прозвучали обвинения в «пренебрежении исторической правдой», «порочная» пьеса была названа «исторически фальшивым, вредным произведением». «Советская Хакасия» опубликовала разгромную, но анонимную рецензию, автором которой, судя по степени владения историческим материалом, авторитетности и логике суждений, был профессиональный историк. Рецензент отметил грубейшие исторические ошибки, путаницу в употреблении этнонима коренного народа Хакасии и этнической терминологии, что вводило в заблуждение зрителя, выдвинул обвинения в «вульгарной трактовке зарождения дружбы хакасов и русских», «уродливом изображении трудящихся-хакасов». В целом задуманная автором историческая драма была оценена как «неудачная мелодрама, рассчитанная на внешний эффект». В адрес руководства театра и областного комитета по делам искусств также прозвучали обвинения в допущении «грубой ошибки», игнорировании постановлений ЦК ВКП(б) по идеологическим вопросам [13, с. 2]. В дальнейшем конъюнктурная пресса была исключена из репертуара национального театра, а ее пример наглядно показал, что попытка соблюсти критерии «идейности» всегда будет входить в противоречие с другими требованиями, например, высокой художественности, достоверности изображения жизни (исторических событий), человеческих судеб и характеров.

Во время борьбы с космополитизмом идеологическое давление оказывалось на представителей различных групп интеллектуальной элиты, но наиболее сильный удар был нанесен по научной интеллигенции: на партийных мероприятиях различного уровня и собраниях общественности «разоблачали» идеологические ошибки и извращения ученых, подвергали критике их теории и гипотезы. При этом под прикрытием обвинений в космополитизме нередко сводились личные счеты, использовались клевета, подтасовка фактов, искаженное цитирование и откровенная ложь. В результате гонений из ХакНИИЯЛИ и педагогического института были уволены Ц.-Д. Номинханов, Д. Е. Хайтун, Ю. А. Шибаева, снят с должности директора областного краеведческого музея археолог А. Н. Липский, резкой критике подверглись научные работы В. П. Левашовой, А. А. Кенеля и других.

В период борьбы с космополитизмом утверждалась приоритетность всего советского и, прежде всего, достижений русской культуры, пропаганда которых являлась признаком «советского патриотизма». В связи с этим повышенное внимание обращалось на национальную интеллигенцию, а также на исследователей, изучавших хакасскую культуру и историю. Поэтому обкомом ВКП(б) ученым Хакасии было по сути дела приказано заняться созданием работ, «доказывающих прогрессивную роль русского народа в развитии хакасского народа, его культуры» [10, д. 1456, л. 228]. Это нацеливало на пристальное изучение событий и фактов только последних 250 лет и игнорирование явлений и традиций, формирование которых происходило в течение нескольких тысячелетий. Данная установка привела к прекращению исследований по таким перспективным в научном плане, но «антинаучным и вредным» с идеологической позиции направлениям, как топонимика Хакасии, этнография коренного этноса, древние культурные связи региона с соседними государствами.

Подводя итог, можно сказать, что борьба с космополитизмом в Хакасии, начавшаяся позже, чем в центральной части страны, продолжилась вплоть до 1953 г. Она имела ряд особенностей, обусловленных, в частности, малочисленностью местной интеллигенции, ее национальным составом, основными направлениями научной деятельности, слабым развитием в автономии драматургии и литературы. В силу этих причин изучаемая кампания в Хакасии не была массовой, поскольку репрессиям и осуждению подверглось не более десяти человек. Основные обвинения звучали в адрес ученых-гуманитариев, занимавшихся изучением языка, литературы, культуры и истории хакасского народа. Критика литераторов ограничивалась указанием на «безыдейность» и художественную «слабость» произведений, зачастую носила личностный характер и велась на уровне сведения счетов. Последнее было обусловлено тем, что из-за отсутствия профессиональной литературной и театральной критики в качестве рецензентов прозаических и поэтических произведений выступали сами поэты и писатели.

Среди «уличенных» в «низкопоклонстве перед Западом» и космополитизме были евреи, но кампания в автономии не носила антисемитский характер. Также в обвинительной риторике не разрабатывалась тема пантюркизма как политической разновидности проводимой кампании. Основное внимание критиков было сосредоточено на «разоблачении» и осуждении «китаистических теорий» ряда ученых, доказывавших наличие в древности тесных культурных и политических связей Хакасии и Китая.

В проводимой антикосмополитической кампании активно применялся опыт поиска и формирования «врагов», наработанный в ходе не только борьбы с «низкопоклонством перед Западом», но и репрессивных кампаний 1930-х гг. Об этом свидетельствует широкое использование соответствующей лексики, а также попытки возродить практику обвинения представителей интеллигенции из числа коренного этноса автономии в национализме. Анализ архивных документов и, в частности, состава участников собраний и авторов антикосмополитических публикаций позволяет сделать вывод о том, что кампания не носила масштабный характер. Географически ее проведение ограничилось только городом Абаканом, где была сконцентрирована местная интеллигенция. Активными обвинителями, в основном, являлись партийные работники, в дискуссиях на собраниях и в прессе не принимали участие рабочие и колхозники, отсутствовала так называемая «поддержка масс» в виде многочисленных писем в редакцию и «сигналов» о выявленных на местах врагах-космополитах.

Роль СМИ в исследуемой кампании, в отличие от довоенных политических акций, также была иной: средства массовой информации и, прежде всего, пресса, не выступали инициатором репрессий, не провоцировали гонения на отдельные группы населения или их представителей, а, скорее, фиксировали проходившие мероприятия. На страницах газет находили отражение только отголоски бурных дискуссий, жестких обвинений и травли, организованных в отношении некоторых деятелей науки и образования. В сравнении со схожими по тематике публикациями в центральной прессе, местные материалы не содержали экспрессивно-негативной лексики, резкой персональной критики и обвинений в космополитизме, а «указывали на недостатки» в научных изданиях (статьях, сборниках, словарях), драматических и литературных произведениях, в деятельности отдельных ученых и писателей. Благодаря этому проходившая кампания массовой аудиторией не воспринималась как масштабная репрессивная акция, участие в которой было бы непременным условием проявления патриотизма и политической грамотности.

Результатом кампании по борьбе с космополитизмом стало вытеснение из научной среды ряда талантливых ученых, многие из которых были вынуждены покинуть Хакасию, свертывание исследований по интересным и перспективным научным темам. Борьба с «безродным космополитизмом» а, по сути, с объективной критикой и идеологически не зашоренными взглядами на искусство, культуру, науку привела к главенству единомнения и заметной стандартизации в освещении различных вопросов. В газетных публикациях игнорировались результаты научных исследований и объективные данные, вновь становился главенствующим тезис о «темноте, вымирании хакасского народа в царской России», которому нередко предшествовало утверждение, что это «всем известно». Главным же итогом кампании можно считать заметное сужение тематики научно-популярных статей в газетах, значительное снижение публицистической активности ученых и «выведение» их из числа активных членов медиакультурного пространства Хакасии, способных воздействовать на сознание аудитории, содействовать расширению кругозора, повышению образовательного и культурного уровня жителей автономии.

Список литературы

1. Артамонова Н. Я. Об изученности и некоторых задачах освещения истории интеллигенции Хакасии // Сборник материалов республиканской научной конференции «Россия и Хакасия: 290 лет совместного развития». Абакан, 1998. С. 150-153.

2. Афанасьев. 15 лет Хакасской автономной области // Советская Хакасия. 1945. 27 октября.

3. Генина Е. С. Кампания по борьбе с космополитизмом в Сибири (1949-1953 гг.): автореф. дисс. … д-ра ист. наук. Кемерово, 2009. 52 с.

4. Горин Б., Игнатьев Ф. О безыдейности в творчестве И. Котюшева // Советская Хакасия. 1952. 8 июля.

5. Гуревич А. Фольклор Хакасии // Там же. 1948. 7 февраля.

6. Енчинов Ч. О хакасской драматургии // Там же. 1946. 22 сентября.

7. Зрители о пьесе «Суд чести» // Там же. 1949. 6 марта.

8. Из истории Хакасии: советский период: 1917-1991 гг. / авт.-сост. В. Н. Тугужекова. Абакан, 1993. 81 с.

9. Мартынов Н. За научную разработку истории Хакасии и ее народа // Советская Хакасия. 1951. 31 января.

10. Национальный архив Республики Хакасия (НАРХ). Ф. 2. Оп.1.

11. Новая пьеса // Советская Хакасия. 1951. 2 октября.

12. Очерки истории Хакасии: с древнейших времен до современности / гл. ред. В. Я. Бутанаев; науч. ред. В. И. Молодин. Абакан, 2008. 672 с.

13. Порочная пресса // Советская Хакасия. 1952. 8 февраля.

14. Пыжиков А. В. Политические преобразования в СССР (50-е - 60-е годы). М., 1999. 305 с.

15. Соломин Ф. Суд чести // Советская Хакасия. 1949. 13 февраля.

16. Терентьева Х. Дела давно минувших дней // Там же. 1948. 28 августа.

17. Трояков П. А. И. Г. Кобяков // Очерки истории хакасской советской литературы. Абакан, 1985.

18. Фатеев А. В. Образ врага в советской пропаганде 1945-1954 гг.: автореф. дисс. … к.и.н. М., 1998. 14 с.

19. Федченко В. Обсуждение пьесы И. Кычакова «Кыскылых» // Советская Хакасия. 1951. 8 июля.

Размещено на Allbest.ru