Особенности борьбы с "расколом" в Саратове в 30-е гг. XIX в.

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Особенности борьбы с «расколом» в Саратове в 30-е гг. XIX в.

Характер отношений ревнителей старого обряда с местной властью, как светской, так и духовной, всегда определялся особенностями внутриполитического курса в отношении старообрядчества. Период с начала 30-х гг. XIX в. по 1841 г. занимает особое место в истории борьбы власти с «расколом». В эти годы репрессивная политика николаевского режима достигает своего пика. В 1837-1841 гг. у староверов были отобраны и переданы единоверцам Никольский монастырь в Москве, один из храмов Рогожского кладбища, Покровский храм в Саратове, Иргизские монастыри и храм в Вольске, Саратовской губернии и многие другие.

Описание «похода на Иргиз» 1837 г., представленное исследователем «раскола» в Саратовском крае Н.С. Соколовым, хорошо передает степень одержимости гражданской и духовной властей в деле ликвидации старообрядчества [6, с. 373-430]. Тем не менее, насильственная передача единоверцам Иргизских монастырей не уничтожила местный «раскол» и даже не уменьшила его, а дала жизнь новым старообрядческим центрам, таким как Хвалынск, Вольск, Саратов.

В то же самое время складывались основные принципы отношения к староверию со стороны властных структур. Основная часть законов о старообрядцах вошла в третий раздел Устава о предупреждении и пресечении преступлений Свода законов 1832 г. [5, с. 189-361]. Первая статья раздела гласила, что раскольники не преследуются за их мнение о вере, но им запрещается совращать или склонять кого-либо в раскол. Под «совращение» же попадало фактически любое деяние, связанное с отправлением службы «по старому обряду» в частном доме, совершением религиозных треб, хранением старопечатных книг и т.д. [3, д. 149, 153, 154, 170]. Исполнять гражданские законы «о пресечении распространения расколов» первыми поспешили православные священники. Среди документов Саратовской духовной консистории, относящихся к 30-м годам XIX века, находим множество доносов местного духовенства, отчётов об обысках и конфискациях в моленных и домах старообрядцев, организованных приходскими священниками и исполненных полицейскими командами.

В Саратове в 1832 г. для «вящщего уловления раскольников в православие» было образовано так называемое «общество благочестивых». Желая особенно выслужиться перед епископом Иаковом, некоторые члены общества устраивали ловушки для староверов.

Одной из самых ревностных «благочестивых» была мещанка Елена Серебрякова [6, с. 340]. В 1837 г. она устроила ловушку в моленной известного купца-старовера Кабанова. Отмечая «подвиг» Серебряковой, Иаков в донесении Синоду так излагает суть дела: «Последняя (Серебрякова - О.С.) была многократно склоняема саратовскими поморцами перейти в их ересь…; притворно согласясь на сие, она донесла о том мне. При содействии полиции поморцы были захвачены совершенно приготовившимися к произведению над Серебряковой обряда перекрещивания». Ввиду этого Иаков ходатайствовал о награждении Серебряковой 100 руб., и Синод 28 февраля 1838 г. уважил это ходатайство [1, с. 11].

«Его Преосвященство» не вполне правильно передает факт обращения Серебряковой в поморство. «Честь» раскрытия этого «преступления» принадлежала не ему, а саратовскому благочинному Чернышевскому. Протоиерей красочно описал, как он, после заявления Серебряковой, что «завтра в 11 час. утра, в саду Кабанова, ее будут крестить… немедленно отправился к полицмейстеру Емельянову и попросил в свое распоряжение наряд полиции»; как потом, «прихватив с собою двоих иподиаконов и дьячков и несколько человек понятых, отправился в сад Кабанова». Когда они пришли, протоиерей с полицейскими стал у ворот, а иподиаконы с понятыми и дьячками со стороны Волги «перепрыгнули через забор и спрятались в винограднике». Представлена была даже часть ритуала. В результате «всех раскольников накрыли и забрали» [Там же]. А в декабре 1837 г. протоиерей Чернышевский рапортовал о сломе поморской часовни, «состоящей при доме купца Кабанова» [3, д. 48, л. 27].

О протоиерее Гаврииле Чернышевском Н.С. Соколов писал, что «это был человек не только замечательного ума, но и замечательной честности; пробыв десятки лет членом консистории и целую четверть века городским благочинным, он не нажил никакого состояния, кроме плохонького домишка, хотя жил очень скромно» [6, с. 340].

В 1837 г. отца Николая Чернышевского уже занимал вопрос «Что делать?», только по отношению к саратовскому старообрядчеству. Ответ Гавриил Чернышевский изложил в своих «предположениях… для водворения порядка при существующих в г. Саратове раскольничьих часовнях». Благочинный добивался установления отчётности саратовских старообрядцев перед полицией или муниципальными органами:

1. т.к. секты поповская и поморская имеют старшин или попечителей, то «сим лицам выдавать… из Саратовской градской полиции Шнурозапечатанные книги для записи рождающихся, брачующихся и умерших…»;

2. «подчинить их (попечителей - О.С.) в отчётности прихода и расхода денег, поступающих от продажи свеч, окладов и кошелевого сбора или магистрату, или думе. И для сего выдавать им Шнурозапечатанные книги»;

3. от старших поповской секты требовать исповедных росписей за подписью священников, по образцу подаваемых православным духовенством;

4. причислить всех поморцев г. Саратова к одному молитвенному дому, два других упразднить, а также ввести некоторые дополнительные запреты [3, д. 167, л. 1 - 1 об.].

«Предположения» Чернышевского были направлены на достижение явной цели - установления контроля над численностью и денежными средствами старообрядцев. Добиться этого планировалось с помощью полиции. Епископ Саратовский и Царицынский Иаков признал «предположения» уважительными и полезными и «просил на проведение их в исполнение согласия Саратовского гражданского губернатора» [Там же, л. 2].

Проследим основные звенья цепочки решения гражданской и духовной властью «вопросов по расколу»: губернатор Саратова проявил большую осторожность в действиях, отозвавшись на запрос Иакова, что для этого «нужно иметь предписание министерства внутренних дел». Тогда Иаков «отнёсся» к синодальному обер-прокурору «об оказании в сим случае содействия». Обер-прокурор «относил» «вышеозначенные предположения» на усмотрение министра внутренних дел, который «представлял об оном на Высочайшее разрешение». «Его Императорское Величество, находя предположения сии неудобными,… Высочайше повелеть соизволил представить Святейшему Синоду сделать (Иакову - О.С.) надлежащее по сему предмету наставление» [Там же, л. 3].

Инициатива наказуема. Епископ Иаков получил строгий выговор, т.к. «предположения» Чернышевского, по мнению императора, «заключают в себе такие правила, на коих действия раскольников… должны быть облечены как бы в законную форму» и, потому, представляются «опасными и служащими некоторым поводом ко введению в раскольничьем обществе нового порядка и устройства». Кроме того, Иакову указали и на другую его ошибку: «Вы довольно неосторожно поступили в том, что сообщили вышеизъявленные свои предположения, без предварительного Святейшему Синоду представления, местному гражданскому губернатору» [Там же, л. 3 об.].

Переписка представителей гражданской и духовной властей относительно «предположений» Г. Чернышевского демонстрирует разное отношение к «расколу» в столице и в провинции в 30-е годы XIX века. Местная духовная власть Саратова не только принимала участие в репрессиях против староверов, но также стремилась контролировать «раскол», т.е. принять его как данность и использовать в своих интересах. Центральным властям, гражданской и духовной, потребовалось ещё два десятилетия, чтобы изучить старообрядчество и усвоить отрицательный результат николаевских репрессий как урок.

Действительно, ужесточение репрессивных мер по отношению к староверию в 30-е гг. XIX в. не привело к его ликвидации или значительному сокращению. Так, по «Ведомости, составленной в 1833-1834 гг. Саратовской духовной консисторией, о числе раскольников и молокан, обитающих в Саратовской Епархии», численность старообрядцев составляла 52 226 человек [Там же, д. 22, л. 10]. А в 1850 г., согласно официальным сведениям МВД, в Саратовской губернии насчитывалось 48 111 «раскольников разных толков» и тогда губерния занимала «по расколу» четвёртое место в стране [4, с. 76]. С усилением репрессий несколько уменьшилось число «отписных» староверов и увеличилось количество «тайных». В целом численность старообрядцев оставалась стабильной.

Следствием усиления репрессий против староверов стало резкое увеличение числа доносов. Уже к началу 40-х гг. XIX в. судебная власть г. Саратова была перегружена делами «о расколе» [3, д. 51, 148, 362, 572, 970, 1155]. 11 апреля 1840 г. саратовский губернатор, обращаясь к епископу Иакову, довёл до его сведения императорский указ, повелевавший «давать дальнейшее движение судебным порядком таким лишь следствиям, по коим обнаружено явное нарушение существующих законов, сопровождаемое вредными последствиями». Причина этого вынужденного ограничения репрессивных мер обнаруживается в требовании прекращать «доносы, ведущие к обременению делопроизводством присутственных мест и стеснению прикосновенных людей без важных последствий» [Там же, д. 768, л. 1, 2].

Кроме того, порождением репрессивной политики николаевского режима по отношению к старообрядчеству стало взяточничество. В 1859 г. обер-прокурор Святейшего Синода в письме «Управляющему III отделением» князю Долгорукову утверждал: «Вообще между священниками… принято, так сказать, понятие, что получить по особенному ходатайству приход, где живут старообрядцы, значит получить место доходное» [2, д. 35, ч. 8, л. 6]. Вывод обер-прокурора - это и есть результат осмысления властью итогов борьбы с «расколом»: «Основанное на прихотных и невежественных понятиях веры закоснелое отпадение от Православия не иначе может быть искоренено как просвещением умов… правилами Истинно-Христианской веры. - Строгие же полицейские меры в этом случае всегда будут безуспешны, что по опыту дознаётся» [Там же, л. 3 об.].

Список литературы

гражданский православный власть старообрядчество

1. Быстров С.И. Поморское согласие в Саратовском крае со второй половины XVII столетия до 80-х гг. XIX века: опыт исторического исследования. Саратов: Издание В.З. Яксанова, 1923. 83 с.

2. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 109. 1 экспедиция III отделения. 1859.

3. Государственный архив Саратовской области (ГАСО). Ф. 135. Оп. 1.

4. Ершова О.П. Старообрядчество и власть. М.: Уникум-центр, 1999. 203 с.

5. Свод законов Российской империи. 3-е изд. СПб., 1836. Т. XIV. Ч. 4.

6. Соколов Н.С. Раскол в Саратовском крае. Опыт исследования по неизданным материалам. Поповщина до пятидесятых годов настоящего столетия. Саратов: Тип. Н.П. Штерцер и К, 1888. 478 с.

Размещено на Allbest.ru