Древний резной рог южной Сибири эпохи палеометалла

В погребальных комплексах скифского времени (Второй Пазырыкский курган; Берель, кург. 11; Уландрык I, кург. 7; Ала-Гаил-3 кург. 1, 11; Саглы-Бажи I; кург .4; Даган-Тэли I, кург. 1) разделку маральего рога демонстрируют землеройные инструменты (колотушки и кирки). Достаточно полно раскрой рога воспроизведен в технологии получения панцирных пластин. Раскрой рога демонстрируют, и полные комплекты украшений упряжи скифского времени (Берель, к.36).

Дальнейший раскрой роговой лопаты, представляющей большую двойную роговую пластину, вел к получению заготовок меньшего размера. Разделка роговой лопаты составляет основу производства роговых блюд эпохи раннего железа из Марково-1 и Новотроицкого I. Для этого использовалась естественно вогнутая внутренняя поверхность рога. С наружной стороны до губчатого вещества выбиралась компакта.

По материалам пазырыкской культуры эпохи раннего железа можно реконструировать на целом ряде предметов разделку чехла полого рога сарлыка, горного козла (теке) и барана (аргали). Фрагменты различных (нижней, средней и крайней) частей чехла полого рога использовали при изготовлении гребней и застежек, рукоятей сосудов и зеркал. Сырьем для горловины сосудов (Пазырык, к. 2, 5; Ак-Алаха-3, Верх-Кальджин II, Берель, к. 11) послужил роговой чехол яка или сарлыка. Все они изготовлены из распрямленной роговой пластины, волокнами перпендикулярно длинной продольной оси горловины. При прямом продольном разрезе получалась пластина подквадратных очертаний, тогда как угловой разрез давал в развертке подпрямоугольную (подтрапециевидную) пластину. Роговые пластины после распрямления использовали в изделии с лицевой стороны, о чем свидетельствуют рудименты годичных линий-наростов. При конструировании роговых сосудов не стремились учитывать природное строение материала, а придавали ему подчеркнуто искусственную форму. При этом менялась не только природная форма чехла, но и ориентация его волокон относительно длинной оси предмета. После изготовления роговых пластин для горловины сосудов с равномерной толщиной стенок начиналась операция гнутья по шаблону. Дно сосуда из кургана 1 памятника Ак-Алаха-3 сделано из рогового чехла аргали. Однако использование естественной полости в роговом чехле горного барана не позволяло получить завершенную полусферу, поскольку после удаления внутренней поверхности рогового чехла при раскрое и прессовании на боковых краях оставались две выемки. Они, как и дефекты, возникшие при срезании рога сарлыка или яка на пластине горловины сосуда закрыты полукруглыми заплатами (Ак-Алаха-3 и Верх-Кальджин II).

В каждую историческую эпоху разделка рога отражала основные изменения и культурно-хозяйственные приоритеты. В полной мере это проявилось в изготовлении предметов, связанных с наиболее важной деятельностью своего времени. Становление комплексной, производящей экономики в эпоху бронзы потребовало производства разнообразных землеройных орудий (рал, мотыг). Занятие кочевым скотоводством и увеличение подвижности населения в эпоху раннего железа привело к тому, что разделка рога стала применяться в основном при изготовлении конского снаряжения.

Глава 4 «Комплекс резных роговых изделий Южной Сибири эпохи палеометалла» посвящена характеристике вещевого комплекса, включающего: производственные предметы (орудия труда), непроизводственные предметы (оружие, украшения), предметы жизнеобеспечения (бытовые изделия, утварь).

В эпоху бронзы широкое распространение получило защитное вооружение (панцирные пластины), выполненное из органических материалов. Орнаментация панцирных пластин эпохи бронзы имела явно избирательный характер, а наносили ее далеко не на всю поверхность защитных приспособлений. Достаточно разнообразна декоративная отделка панцирных пластин эпохи бронзы: простой (точечный, линейный), геометрический, шахматный и комбинированный орнаменты. Орнаментальные элементы - лунки, линии, взаимопроникающие зубцы, «шахматные» планки - имеют многочисленные аналогии в косторезном декоре палеоазиатских народов Сибири и Дальнего Востока. С технологической точки зрения, орнамент в виде длинных параллельных линий, прорезанных металлическим резцом, очень близок к процессу получения исходных заготовок для панцирных пластин при резцовом расчленении роговой ветви. Резные орнаментированные псалии на территории Южной Сибири появились в эпоху поздней бронзы (Чекановский Лог-1). Из окончаний роговых отростков, как те, что были найдены на городище, могли изготавливать рельефные навершия составных псалий (Чича-1, Осинкинского могильника, Советский Путь-1). Такая разновидность деталей конской упряжи появилась в начале I тыс. до н. э. и может рассматриваться как датирующий роговой предмет переходного времени. В эпоху бронзы уздечные наборы оформляли резными роговыми бляхами (Быстровка-4, Барсучиха V). Роговые подвески переходного от бронзы к железу времени представлены единичными экземплярами (Чича-1), возможно имитирующими клыки кабана. В эпоху развитой бронзы пластины из кабаньих клыков использовались для отделки предметов вооружения (шлемов и панцирей). Большинство гребней эпохи бронзы и переходного времени от бронзы к железу являются односторонними (Сопка-2, Чича-1, Томбарском поселение). Прорезные односторонние гребни на территории Южной Сибири появились в эпоху развитой бронзы (Потрошилово). Изделия из Томбарского поселения и городища Чича представляют последовательные этапы нарезки зубьев гребня. В первом случае это разметка зубьев перед нарезкой, а во втором - результат нарезки. Технологические гребни отличаются от «косметических» удлиненной рукоятью и меньшей шириной.

Резные роговые «навершия» эпохи бронзы представлены цельными и втульчатыми изделиями. Заготовки для цельных «наверший» могли быть стержневыми (Черновая VIII) и изогнутыми (Сопка-2, Преображенка-6, Победа). Детали соединения для изогнутых «наверший» были выполнены в виде клина (Сопка-2) или паза (Победа). Декор изделий представлен объемными орнито-зооморфными изображениями (Сопка-2, Преображенка-6, Черновая VIII) или рельефной геометрической резьбой (Победа).

К предметам жизнеобеспечения эпохи бронзы относятся роговые ложки. Декоративное оформление этих предметов «минимально». Оно сводится к плавной или четко выраженной моделировки рукояти, в которой иногда прорезалось отверстие.

С начала I тыс. до н. э. резные роговые изделия начали использоваться как штампы - матрицы для моделирования отливок, или пуансоны для листового металла.

Во второй половине I тыс. до н. э. в целом ряде культур Евразии формируется достаточно выразительный комплекс «костяных» деталей клинкового вооружения. Для Южной Сибири и сопредельных территорий скифского времени известен ряд находок роговых рукоятей кинжалов (Усть-Хадынныг-1), перекрестий (Минусинск, Айдашенская пещера) и ножен (Усть-Иштовка-1, Рогозиха-1, Юстыд XII, Чултуков Лог-1, Быстровка-1). Для конструкции резных роговых ножен характерны два варианта - цельный и составной. Кроме предметов клинкового вооружения, рукояти из рога изготавливались для больших бронзовых зеркал (Второй Пазыркский курган, Верх-Сузун-5). Резные роговые детали поясной гарнитуры одна из характерных черт культуры древних кочевников. Декор поясных пряжек из рога этой эпохи представлен несколькими разновидностями. Одна из них - рельефная резьба концевых пластин пояса. Изображения животных на этих предметах могут быть парциальными (Усть-Иштовка-1), полными (Саглы-Бажи II, Туэкта, коллекция Гуляева) и многофигурными (Даган-Тэли I, Аймырлыг). Другая разновидность декора поясных пластин - зооморфная гравировка (Юстыд XII, Аймырлыг, Коконовское поселение). Некоторые поясные пластины из рога украшены резным геометрическим орнаментом (Усть-Тартасский могильник, Суглуг-Хем I и II, Даган-Тэли I).

Для резных роговых стержневых псалий I тыс. до н. э. характерно несколько разновидностей оформления. Наиболее ранние, трехдырчатые образцы (Минусинск) могли иметь профильное оформление противоположных краев или объемные изображения (Карбан-1). На более поздних, двудырчатых псалиях представлена детализированная отделка, включающая не только рельефные (Чендек-6a) и рельефно-профильные (Берель, Красный Яр-1), но и объемные изображения (Ближние Елбаны XII, Талдура I, Аэродромный, Ала-Гаил). Роговые детали для мягких седел скифского времени в Южной Сибири представлены конструктивными (Рогозиха-1), крепежными и декоративными элементами. Резные роговые изделия седел (Пазырык, Башадар, коллекция Уварова, Объездное-1) относятся к деталям отделки лук (седельные дужки, седельные накладки) и окончаниям ремней (пряжки, пронизи). Для эпохи раннего железного века характерно достаточно большое разнообразие роговых подвесок. Среди них особое место занимают так называемые «колоколовидные» подвески Тувы (Копто, Догээ-Баары II, Саглы-Бажи II) и Горного Алтая (Барангол-1), интерпретируемые как атрибуты женского божества. Другой группой резных роговых подвесок являются «цельные» изделия. К ним можно отнести и «костыльки» (Шмаковский могильник, Быстровка-1,2, Ордынское-1, Саглы-Бажи II, Суглуг-Хем I, Озен-Ала-Белиг). Особо следует отметить роговые имитации кабаних клыков (Бийск-1, Боротал, Майма XIX), вырезанные из края сброшенной роговой розетки или ствола.

Среди декорированных роговых предметов эпохи раннего железа особое место занимают «пеналы» (Аймырлыг, Даган-Тэли I, Куйлуг-Хем II, Суглуг-Хем II). По своим конструктивным особенностям «пеналы» можно разделить на три разновидности: сквозные, сквозные с многочисленными отверстиями по одному из краев, составные с донцами. Не исключено, что их использовали как «пеналы»-реликварии.

В начале I тыс. до н. э. среди цельных роговых гребней с прорезной отделкой (Кара-кургэн, Самохвал) появились две новых разновидности. Одна из них - двусторонний гребень (Гришкин Лог-1). На некоторых из этих изделий прорезной декор дополнен циркульным орнаментом, встречающимся на гребнях переходного времени (Чича-1). Другую разновидность гребней раннескифского времени представляют изделия с выделенным рельефным прорезным кольцом в центре спинки (станция Минусинск). Такой элемент достаточно часто встречается на металлических гребнях гальштатской эпохи (Гальштат - В.С. - X-VII вв. до н. э.) и может рассматриваться как один из датирующих признаков. Резные роговые гребни с выделенным ушком для подвешивания (Дубровинский Борок-3) бытовали на юге Западной Сибири вплоть до конца I тыс. до н. э. В эпоху раннего железного века существовали гребни не только из цельного (пазырыкские погребальные комплексы с мерзлотой), но и из полого рога (Верх-Кальджин II, Ак-Алаха I). Декоративная отделка гребней представлена несколькими вариантами. Один из них - контурное оформление краев предмета в виде рельефных элементов или силуэта (Усть-Хадынныг I), какого-то образа (грифон). Другой вариант оформления сочетает рельефную резьбу по краю предмета и орнаментацию основной поверхности гребня (Бийск-1).

При изготовлении музыкальных инструментов из рога (варган - Дубровинский Борок-2) требовалась более глубокая его «переработка». Он требовал не только расщепления рога на пластины (сначала двойные, затем одинарные), но и создания совершенно особой формы музыкального инструмента. В сравнении с костяным материалом процесс изготовления роговых инструментов был значительно сложнее.

Мобильность бытовой среды, характерная для древних кочевников, вполне закономерно отразилась на использовании емкостей из различного (цельного и полого) рогового материала. Из этого сырья изготавливали плоские блюда (Новотроицкое-1, Марково-1) и сосуды с высоким горлом (Ак-Алаха-3, Верх-Кальджин I и II, Юстыд XIII, Второй Пазырыкский курган, Берель - к. 11). Сшивание всех сосудов осуществлялось роговой нитью, изготовленной из рогового чехла яка или сарлыка. Роговые пазырыкские сосуды отражают всего два варианта кроя. Например, горловина может быть выкроена из цельного листа-пластины (кург. 1 и 3, Верх-Кальджин II) либо из двух листов (к. 1, Ак-Алаха-3; к. 2, Пазырык). Декор имеется лишь на отдельных роговых сосудах (Пазырык-2. Верх-Кальджин II). Черты сходства в оформлении керамических (Бертек-27) и роговых (Верх-Кальджин II) сосудов свидетельствуют о взаимовлиянии обработки рога и технологии производства посуды из другого сырья. Важно отметить, что, несмотря на широкое распространение традиций обработки роговицы в кочевой среде во второй половине I тыс. до н. э., техника конструирования предметов из данного материала в пазырыкской культуре окончательно не сложилась. В полной мере это отразилось в изготовлении днищ роговых сосудов. Их делали: 1) из фрагмента, сохраняющего естественную форму рога козла или барана (Ак-Алаха-3; Верх-Кальджин II); 2) из роговой пластины, с приданием ей объема в ходе прессования (Верх-Кальджин I); 3) из деревянного диска, крепившегося деревянными штифтами к нижнему основанию горловины (Юстыд XIII). Скорее всего, данные изделия в пазырыкской культуре были вторичными по отношению к предметам из других материалов (тканей, кожи, глины, возможно, металла).

Глава 5 «Древняя художественная резьба по рогу на территории Южной Сибири» посвящена характеристике резных роговых изделий Южной Сибири эпохи палеометалла. По способам моделирования изобразительных форм она подразделяется на объемную, рельефную, сквозную и гравировальную. Для древнего косторезного производства активное использование естественной формы исходного сырья (кости, рога) стало одной из традиционных особенностей, проявляющихся и в предметах «искусства». Для рога, в отличие от кости, характерно только частичное использование естественной формы материала при создании объемных резных предметов. Такая особенность обусловлена следующими факторами: 1) рога являются частью костей черепа, используемого в различных «инсталляциях»; 2) рог является более редким и ценным сырьем, чем кость, что «подразумевает» более глубокую «переработку» этого материала. Поэтому частичное использование естественной формы и фактуры рога представлено в рамках его целенаправленной разделки. Исходя из этого, объемные резные скульптуры из Шумилихи и Торгажака соответствуют определенным роговым заготовкам.

В эпоху бронзы объемные резные изображения (Сопка-2, Новодупленское, Березовка) изготавливались из различных типов заготовок (края лосинной роговой лопаты с отростком, роговой закраины, роговые отростки). Многофигурность композиций была характерна для металлопластики эпохи развитой бронзы. Это нашло отражение в резном роговом изделии из Стрелки на среднем Енисее. В эпоху раннего железа основной заготовкой для объемных резных изделий становятся роговые отростки (Карбан-1). Дальнейший раскрой этой заготовки позволял изготавливать пронизи конской узды (Рогозиха-1) как натуралистические, так и исключительно декорированные (Каменный Мыс-1). Пронизь в виде головы хищника Алмаатинки представляет собой незавершенную операцию отсечения от рогового отростка. Двойная пластина из рога лося тоже использовалась для создания объемно-барельфных резных изображений (Айдашинская пещера, Карбана).

Одним из самых распространенных видов резьбы по рогу в древности являлась рельефная резьба. С технологической точки зрения такую обработку подразделяют на высокорельефную, плоскорельефную, выемчатую, контурную, сквозную и накладную. Самым крупным собранием резных рельефных уздечных украшений из рога является комплект изделий из кургана 36 Берельского некрополя. По количеству элементов комплект роговых украшений узды и упряжи из Берельского некрополя вполне сопоставим с наборными роговыми панцирями скифского времени. Кроме количества комплектующих берельскую узду, украшенную роговыми изделиями, с предметами вооружения сближает основой тип заготовки большинства резных украшений - одинарная пластина, иногда изготовленная из рогового разветвления. Наиболее полный комплект представляют седельные и ременные пряжки с пронизями из Объездного-1. Роговые предметы из Объездного-1 вырезаны из различных участков рога. Седельные накладки и пряжки изготовлены из разветвлений рога, дужки и пронизи - из рогового ствола. С сакской декоративной традицией связано оформление роговых ножен из Усть-Иштовки. Кроме конской упряжи и предметов вооружения, рельефная резьба по рогу представлена и на деталях поясной гарнитуры (Саглы-Бажи II, Туэкта, коллекция Гуляева). В качестве исходного материала для всех ранее упомянутых предметов использован массивный рог марала, точнее, его участок с наиболее мощным разветвлением роговых отростков. На западных территориях лесостепного Обь-Иртышского междуречья роговые поясные пластины (Коконовка) с зооморфным декором выполнены на совершенно иных заготовках (двойная пластина из рога лося).

Резчики скифского и гунно-сарматского времени виртуозно использовали особенности естественного строения рога в качестве средства особой художественной выразительности. Примером могут служить резные роговые изделия из Тасмолы-5 (Центральный Казахстан), Хемчика-Бом III, Саглы-Бажи II и Даган-Тели I (Тува). Рельефная резьба по цельному рогу стала наиболее распространенным приемом обработки изделий в эпоху раннего железа. Именно к этой разновидности резьбы относится большинство художественных изделий эпохи ранних кочевников.

В эпоху бронзы гравировка являлась основным приемом декорирования резных роговых предметов. Выполнение гравировки требовало ровных, хорошо обработанных поверхностей. Поэтому чаще всего такая орнаментация наносилась на одинарные роговые пластины, из которых изготавливали гребни, детали поясной гарнитуры и вооружения. Геометрическая орнаментация сохранилась в основном на роговых гребнях эпохи раннего железа из Верхнего Приобья и Тувы. Такие гравировки (Коконовка) второй половины I тыс. до н. э. - начала I тыс. н. э. имеют достаточно сложную семантику и отражают широкий круг связей населения Южной Сибири с сопредельными регионами.

Некоторые из гравировок по рогу гунно-сарматского времени достаточно близки рельефной резьбе (Кучерлинская писаница). Кроме роговых пластин (двойных, полуторных и одинарных), гравировки в хуннскую эпоху наносили на вместилища из роговых разветвлений (Тариатский могильник, Барагай). Гравировка представлена не только на предметах из цельного рога, но и на изделиях из полого рога (Верх-Кальджина II). Сходная манера изображения характерна для рогового вместилища (реликвария?) с Иволгинского городища. Суммируя особенности резьбы на различных роговых материалах (полый и цельный рог), следует особо подчеркнуть их отличия, как в отношении деревообработки, так и косторезного производства. При исполнении резных работ значимы следующие особенности цельного рога: 1) размеры исходной заготовки; 2) строение и плотность материала; 3) необходимость учета первых двух характеристик при изготовлении отдельных орнаментальных элементов и всего изделия.

Сохранившиеся случаи окраски древних резных роговых изделий единичны. Предметы с такой отделкой появились в эпоху бронзы. Это панцирные орнаментированные пластины из Ростовки, Минусинска, пещеры Тугаринова. В раннем железном веке поверхностная раскраска резных роговых изделий приобрела совершенно иной характер. Она представлена несколькими вариантами. Один из них - заполнение красным красителем узких углублений рельефной резьбы (Гоньба II, Майма XIX). Другая разновидность поверхностной окраски - заполнение красителем значительных рельефных углублений Гоньба II, Майма XIX, Объездное-1, Второй Пазырыкский курган, Берель - кург. 36, Туэкта; коллекции Фролова, Погодина, Спасского). Еще один вариант поверхностной окраски - «тонирование» фона изображения. На нескольких предметах все эти способы окраски удачно дополняют друг друга, подчеркивая не только детали изображения, но и его контур (Гоньба II,Объездное-1). По сравнению с пазырыкским текстилем и войлоком [Полосьмак, Баркова, 2005], цветовая гамма окрашенного резного рога ограничивалась несколькими цветами - красным, желтым и темно-коричневым. Нанесение красителя в рельефные углубления значительных размеров иногда (Туэкта, Объездное-1) имеет сходство с инкрустацией. Для резных роговых изделий пазырыкской культуры характерно также сочетание фольгирования и окрашивания. Этот декоративный прием встречается и в пазырыкской деревообработке [Мыльников, 1999].

В мировой культуре рога с глубокой древности имели сложное семантическое значение. Глиняные имитации полых рогов известны с эпохи финального неолита на территории Малой Азии (Кусура) Средней Азии (Джейтун). В лесостепном Обь-Иртышье они встречаются в эпоху развитой бронзы и переходного от бронзы к железу времени (Преображенка-3, Чича-1). Для эпохи раннего железа символическое значение рогов наиболее ярко представлено в комплексах, связанных с конским снаряжением [Черемисин, 2005]. Соглашаясь с этой точкой зрения, хотелось бы уточнить некоторые детали. На наш взгляд, можно говорить и об определенной иерархии этой сакрализации, в которой полый рог имел большую значимость, чем цельный.

Культурные влияния в косторезном производстве представлены и на орнаментально-декоративном уровне. К ним относятся: 1) особые изображения; 2) художественные образы; 3) детали декора. Некоторые категории предметного комплекса раннескифского времени (оленные камни) имеют «реплики» в предметах косторезного дела этой эпохи (Хуанцзячжай, Шансяньцзя) [Ковалев, 2001] воспроизведены основные композиции размещения фигур оленей на каменных изваяниях начала I тыс. до н. э. Такие параллели отдельных косторезных предметов с оленными камнями синхронны некоторым образцам раннескифской металлопластики из Ордоса [Богданов, 2002]. Для территории Южной Сибири скифского и хуннского времени характерны юго-западные («ближневосточные») и юго-восточные («китайские») влияния, отразившиеся в резных роговых изделиях. Особенности отражения фактуры полого рога, отдельные образы растений и животных, а также детали декора их туловищ присущи для «ближневосточных» влияний. В ближневосточном искусстве полый козлиный рог часто изображался расчлененным на отдельные звенья [Погребова, Раевский, 1992]. Они соответствовали естественному рельефу рогового чехла, воспроизведенному не полностью, а при помощи отдельных символов. Такой прием характерен для изображений рогов горных баранов из Берельского некрополя и рогатого хищника из Пазырыка. Растительная орнаментация не характерна для резных роговых изделий скифского времени Южной Сибири. Поэтому изображение цветка лотоса на роговых округлых бляхах из Второго Пазырыкского кургана [Руденко, 1948] привлекает особое внимание.

Редко встречающиеся образы некоторых животных - еще одна черта «ближневосточных влияний». По мнению В. А. Семенова, манера резьбы и декора на фрагменте роговой пряжки из Суглуг-Хема II (Тува) типична для местной скифо-сибирской художественной традиции. Однако сюжет - «терзание кошачьим хищником быка (а не оленя или козла) - выдает ахеменидское, переднеазиатское влияние» [Семенов, 2003]. Признаками ближневосточных влияний на скифо-сибирскую художественную традицию являются и некоторые рельефные декоративные элементы на изображениях животных. К ним относятся «скобки» с округлостями (Объездное-1 Пазырыкские курганы). Особое внимание следует обратить на образ грифослона (Объездное-1). Изображение этого образа в конском снаряжении ранних кочевников Южной Сибири могло быть связано со сложной системой культурных связей и военно-политическими событиями эпохи эллинизма. В этот период в военном деле Евразии начинают активно использоваться боевые слоны.

В хуннское время для резных роговых изделий Южной Сибири более характерна интеграция с «китайским» искусством, точнее, с его северо-западной периферией на территории Синьцзяна и Ордоса. Это влияние прослеживается на примере металлопластики с опосредованными признаками воздействия южносибирских резных роговых изделий. Влияние декора и образов резных изделий из Южной Сибири прослеживается в металлопластике Центрального Китая (Даодуньцзы в Шицзышане и у г. Сиань).

Однако нельзя говорить об одностороннем влиянии традиций южносибирского резного рога на восточные территории. На отдельных предметах от Забайкалья до Тувы можно проследить восточное воздействие. Например, воспроизведение шкуры тигра на роговом изделии из Барагая в виде «листовидных полос» встречается на многих металлических поясных пластинах из Северного Китая. Особое внимание следует обратить на резную роговую пластину из Аймырлыга (XXXI А). Губчатое вещество этого изделия было использовано для рельефной резьбы декора, очень похожего на китайскую резьбу по нефриту, роспись по дереву, вышивку по шелку. Следует подчеркнуть, что среди ханьских резных нефритовых изделий встречаются предметы, имитирующие роговой материал. Один из них - нефритовый ритон с изображением рогатого дракона из погребения Чжао-Мо. Влияние художественных роговых изделий южносибирского происхождения во второй половине I тыс. до н. э. на запад прослеживается до Иртыша (Коконовка) и Средней Азии.

Территориально образцы художественной резной кости этого времени размещены неравномерно: Обь-Иртышье - 3 %, Верхняя Обь - 10 %, Алтай - 54 %, Минусинская котловина - 9 %, Тува - 24 %. Такие особенности вряд ли случайны, поскольку для каждого из этих регионов характерно явное культурное своеобразие, включая в ряде случаев (Алтай, Минуса, Тува) яркое своеобразие скифо-сибирского звериного стиля. Более того, традиционно считается, что изделия художественной резной кости эпохи раннего железа чаще всего имеют местное происхождение. Все это позволяет поставить вопрос о выделении центров художественной косторезной обработки скифской эпохи на юге Западной Сибири. Методика реконструкции таких центров обработки и производства детально разработана на материалах древнего бронзолитейного дела [Черных, 1967, c. 295-301; Черных, Кузьминых, 1989, c. 214-216]. При всей структурно-организационной аморфности древнего косторезного производства и особенностях сырьевой базы этот опыт вполне приемлем для характеристики художественной резной кости скифской эпохи на юге Западной Сибири.

Центр производства - это определенная территория, характеризующаяся своей сырьевой базой, временем существования обработки, своеобразием изделий и их распространением. Для художественного косторезного производства следует добавить еще несколько специфических признаков: особенности использования различных видов природных материалов; особенности раскроя сырья и типов косторезных заготовок; своеобразие техники художественной резьбы; влияние обработки других материалов на художественную резьбу; своеобразие орнаментальной отделки изделий; особенности художественных образов и композиций; тонирование, прокраска или инкрустация резных изделий.

Опираясь на перечисленные признаки, можно выделить Верхнеобской, Обь-Иртышский, Алтайский, Минусинский и Тувинский центры художественной косторезной обработки скифской эпохи. В зависимости от местных естественных ресурсов у этих центров несколько различается сырьевая база. Например, в Туве в качестве основного материала использовался рог марала и лишь в единичных случаях обрабатывался клык кабана. В Минусинской котловине в основном изготавливали предметы из рога марала и лося. Алтай отличается значительным разнообразием используемых сырьевых ресурсов (рог марала, лося, таранная кость, чехол полого рога). На Верхней Оби сырьем для косторезного производства является рог марала, лося, изредка использовались трубчатая и метакарпальная кости. В Обь-Иртышье большинство изделий выполнено из рога лося.

Имеются определенные отличия и в использовании роговых заготовок. Длинные роговые отростки чаще всего применялись на Алтае и Верхней Оби. В Туве и Обь-Иртышье такая заготовка использовалась значительно реже, а на Среднем Енисее она не встречалась. Зато цилиндрические «пеньки» из этой части рога были широко распространены во всех центрах, за исключением Минусинской котловины.

Только на Алтае и в Минусинской котловине найдены предметы, изготовленные из пластин роговых отростков. Двойная роговая пластина была распространена значительно шире: от Обь-Иртышья до Среднего Енисея, исключая Туву. Еще чаще встречается одинарная роговая пластина. Она представлена на всех территориях, но Алтай и Туву сближает получение такой заготовки при раскрое широких разветвлений рога марала. Верхняя Обь, Алтай и Тува отличаются значительным разнообразием используемых заготовок, в том числе раскроем розетки сброшенного рога. Способы резьбы во всех центрах были достаточно разнообразными, но различались по широте распространения. В Туве особенно широко представлена высокорельефная и рельефная резьба в сочетании с выемчатой резьбой. Для Алтая такая корреляция не так часто встречается, а на Верхней Оби эти совпадения вообще отсутствуют, и каждый вид резьбы существует самостоятельно. Кроме того, в западном направлении постепенно падает значение рельефной резьбы. Для Алтая еще следует отметить наличие прорезной резьбы, близкой к резьбе объемной. Существуют заметные отличия и во влиянии обработки других материалов на резную кость в различных центрах. В отдельных случаях можно говорить о своеобразном «подавлении» местного художественного промысла бронзолитейным производством. Например, это справедливо для Минусинской котловины - одного из самых мощных горно-металлургических центров Южной Сибири. Но совпадение границ центров художественной косторезной обработки с бронзолитейным производством далеко не всегда приводило к таким результатам. На Алтае и Туве, напротив, проявилось яркое своеобразие резной «кости». Штампованные сакские металлические изделия (Иссык) явно служили прототипом для резной кости Верхнего Приобья (Усть-Иштовка-1, Рогозиха-1, Объездное-1). Не менее значимо для большинства косторезных центров (Алтай, Тува, Верхняя Обь) было влияние обработки дерева. Из других материалов следует отметить бересту, кожу, войлок (Алтай).

Изображения на некоторых роговых изделиях воспроизводились в целом ряде органических и минеральных материалов, включая дерево, войлок, бересту и металл.

Резными роговыми предметами, имеющими прямые соответствия в Центральной Азии, вполне уместно дополнить аналогии материального комплекса Алтая, верхней Оби и Тувы скифского времени [Чугунов, 2001]. К таким изделиям на нижней Катуни следует отнести уздечные украшения в виде головы ушастого грифона и кабана из Красного Яра, а также рифленые «колоколовидные» подвески из Барангола-1.

Из всех древних косторезных центров Южной Сибири самое значительное воплощение образов в резной «кости» характерно для Тувы (10 экз.), Алтая (8 экз.), верхней Оби (5 экз.); в Обь-Иртышье (4 экз.) и Минусинской котловине (3 экз.) их найдено меньше. Наибольшее разнообразие орнаментального оформления резного рога характерно для Тувы, Алтая и Верхней Оби. Значительно беднее орнамент на предметах из Обь-Иртышья и Минусинской котловины. Разделение обширных территориальных центров художественной косторезной обработки на производственные центры пока можно провести только на основе локализации некрополей с представительными сериями резных предметов. Большинство таких изделий происходит из погребальных комплексов. В Туве некрополи с единичными находками резных предметов составляют 47 %, c двумя вещами - 8 %, c 3-5 - 32 %, c 6-10 - 13 %. Комплексы со значительными выборками образуют три локальные группы - юго-западную (Саглы-Бажи II, IV, VI, Дужерлиг-Ховузу I, Даган-Тели I), центральную (Хадынныг I, Хемчик-Бом III, Урбюн III, Аймырлыг) и северо-восточную (Аржан, Туран-1, -2, -4 и -5). В Минусинской котловине в основном преобладают комплексы с единичными предметами (77 %). Могильники с двумя вещами (18 %) и серией предметов (5 %) крайне редки. Эти комплексы группируются на правобережье (Туран-1 и -2) и левобережье (Черновая-1, Подгорное Озеро, Барсучиха-1) среднего Енисея. На Алтае погребальные памятники с единичными резными предметами составляют 38 %, c двумя вещами - 21 %, c 3-5 - 17 %, c более значительной серией - 24 %. Могильники с большим количеством резной кости расположены в основном в Восточном (Пазырык, к. 2 и 3), Центральном (Башадар, к. 1; Шибе; Туяхта), Западном (Берель, к. 36) и Северном (Красный Яр-1, Майма-7 и -19, Барангол-1) Алтае. На Верхней Оби некрополи с одним резным изделием составляют 42 %, c парой вещей - 29 %, с 3-5 - 29 %. Территориально эти комплексы группируются в Бийском (Бийск-1, Аэродромный), Барнаульском (Усть-Иштовка-1, Рогозиха-1) и Новосибирском (Новый Шарап-2, Быстровка-1 и -2) Приобье.

Заключение. Для целостного понимания феномена косторезного производства как части культуры далекого прошлого необходимо представление об основах формирования такого рода человеческой деятельности. Его невозможно получить без четкой характеристики своеобразия сырьевой базы производства и роли влияния исходного строения материала на конечную продукцию.

Особенностью изучения древнего косторезного производства на рубеже тысячелетий является специализация исследований. В археологии специализация - не только неизбежное и закономерное следствие развития науки, но и увеличение объема информации. Углубленный анализ сырьевой базы характерен не только для древнего косторезного дела, но и для целого ряда других производств.

Совершенствование целенаправленной разделки рогового сырья в Южной Сибири и сопредельных территорий происходило, начиная с эпохи верхнего палеолита, что можно проследить по материалам палеофаунистических местонахождений и стоянок. В археологических комплексах, датируемых эпохой палеометалла, значительно шире представлено роговое сырье со следами разделки. К таким комплексам относятся поселения, городища, культовые и пещерные комплексы, погребения. Древнее косторезное производство Сибири представляет собой одно из наиболее ярких явлений, достаточно динамично отражающих эпохальные изменения, внешние связи и культурно-хозяйственные приоритеты. В полной мере это проявилось в изготовлении предметов, связанных с наиболее важной деятельностью своего времени. Становление комплексной, производящей экономики в эпоху бронзы потребовало производства разнообразных землеройных орудий (рал, мотыг). Именно в данной категории вещей наиболее последовательно воспроизведены основные принципы и особенности раскроя рогового сырья. Занятие кочевым скотоводством и увеличение подвижности населения в эпоху раннего железа привело к тому, что разделка рога стала применяться в основном при изготовлении конского снаряжения. Кроме того, значительное развитие «милитаризма» и социальной стратификации в это время обусловили отражение разделки рога еще и в поясной гарнитуре, а также предметах вооружения (роговых панцирях, ножнах, перекрестьях). Среди бытовой утвари особое значение в данной связи приобрели роговые блюда и сосуды.

Косвенным источником знаний о роговом сырье являются изображения рогатых животных эпохи палеометалла. В скифо-сибирской художественной традиции сформировалась достаточно сложная система изображения рога. Она отражает:

1) рост рога;

2) детализацию его структуры;

3) региональное своеобразие рогового сырья;

4) видовые особенности рогового сырья и его сочетания;

5) самостоятельное значение рога как орнаментального элемента:

а) целый рог; б) часть рога; в) фактура;

6) исключительное разнообразие и реалистичность изображения фактуры полого рога;

7) формирование орнаментально-символической системы изображения рога;

8) трехмерность пространства скифо-сибирского искусства в изображении цельного рога.

При сравнении предметных комплексов эпохи бронзы и раннего железного века Южной Сибири нами сделаны следующие выводы:

1. В раннем железном веке произошло существенное увеличение разнообразия резных роговых изделий.

2. Существует эпохальное отличие разновидностей роговых заготовок и способов их обработки.

3. В начале I тыс. до н. э. сохранялась определенная преемственность отдельных категорий резных роговых предметов (наверший).

4. В раннем железном веке на территории Южной Сибири и сопредельных регионов существенно меньше стали декорировать предметы защитного вооружения.

5. В середине I тыс. до н. э. окончательно сформировался комплект резных роговых изделий (рукояти, перекрестья, ножны), являвшихся частью клинкового оружия.

6. Наиболее многочисленной группой резных роговых предметов скифской эпохи являются детали конской узды и упряжи.

7. Начиная со второй половины I тыс. до н. э., существенно возросло многообразие способов художественной отделки резных роговых изделий.

8. В эпоху раннего железного века появились резные роговые предметы, непосредственно связанные с производством (бронзолитейным).

9. Среди многообразия ритуальной посуды скифского времени существовали роговые сосуды.

10. В составе комплекса резных роговых изделий раннего железного века присутствуют музыкальные инструменты (варганы).

Суммируя особенности резьбы на различных роговых материалах (полый и цельный рог), следует особо подчеркнуть их отличия, как в отношении деревообработки, так и обработки кости. При исполнении резных работ значимы следующие особенности цельного рога: размеры исходной заготовки; строение и плотность материала; необходимость учета первых двух характеристик при изготовлении отдельных орнаментальных элементов и всего изделия.

Цельный и полый рог сходны по механическим свойствам, но различаются по характеру слоистости. Точное определение характера сырья «костяного» изделия позволяет подойти к рассмотрению вопроса о наличии определенной технологии древнего косторезного производства, его истоков и центра, следовательно, и направленности культурных влияний. Выделение ряда центров (Тувинского, Минусинского, Алтайского, Верхнеобского и Обь-Иртышского) художественной косторезной обработки в Южной Сибири и сопредельных регионах поможет обобщить все разновидности предметов скифо-сибирского искусства, структурировать их технологические и декоративные особенности.

Все эти признаки в полной мере нашли отражение в обширной серии заготовок, полуфабрикатов и художественных резных роговых изделиях Южной Сибири и сопредельных территорий эпохи палеометалла.

В косторезном искусстве древних тюрок Саяно-Алтая детали узды (псалии, накладки), седел и поясной гарнитуры наиболее полно воспроизводят последовательность раскроя ветвистого рога на пластины различной величины. Эта традиция прослеживается и в материальной культуре коренных народов Западной Сибири. Традиционная оленья упряжь сибирских народов, как и в скифское время, достаточно полно отражает раскрой рога. Практически во всех ее деталях сохранилась последовательность членения материала на отдельные части (ветвь, разветвления) и заготовки (пластины). Для изготовления оленьей узды, в отличие от конской упряжи скифского времени, не использовались роговые отростки. Такую особенность можно объяснить двумя причинами: 1) различными принципами действия оленьей и конской узды, когда не требовались стержневые псалии из-за отсутствия металлических удил; 2) существенным различием качества и размеров роговых отростков у марала и северного оленя. Последняя разновидность материала, распространенного на севере Западной Сибири, отличается незначительной толщиной.

В изготовлении оленьих седел очень полно отразились традиции раскроя рога в древнетюркское время. Отличие предметов этнографического периода от предшествующих эпох заключается в том, что роговое разветвление используется не только для декора или придания жесткости седлу, а составляет его конструктивную основу. Разветвления оленьего рога являются жесткими луками (передней и задней) седла, прикрепленными к деревянным полкам ленчика.

Приведенные параллели археологических и этнографических предметов обоснованы не только объективными возможностями сравнительно-исторического метода, но и традиционностью косторезного промысла Сибири на протяжении длительного времени. Детали роговой упряжи, как и другие изделия, сходны в функциональной и структурно-технологической сферах.

Система раскроя цельного рога и ряд косторезных заготовок (отростки рога, закраины, двойные и одинарные пластины), окончательно сформировавшись к периоду сложения основ производящей экономики на рубеже II-I тыс. до н. э. и продолжали сохраняться в Сибири вплоть до этнографического времени.

Длительность развития косторезного дела в сибирском регионе открывает особые возможности при изучении древних и традиционных изделий из рога. На примере технологии древнего косторезного производства можно проследить причинно-следственные связи и закономерности исторического развития в определенных категориях предметов материальной культуры: землеройные орудия, детали узды и упряжи (седла, стремена), поясная гарнитура, вооружение (панцири, ножны, а затем и детали и комплектующие огнестрельного оружия).

Таким образом, косторезное производство, являясь частью традиционной культуры, активно вовлекает сырьевые ресурсы (кость, бивень, рог) в процесс отражения исторического своеобразия времени. Все это в целом позволяет рассматривать резные роговые изделия эпохи палеометалла Южной Сибири как своеобразный феномен, оформившийся в рамках материальной культуры I тыс. до н. э.

Список основных работ опубликованных по теме диссертации (общий авторский вклад 116,6 п.л.)

Статьи в журналах, рекомендованных ВАК

1. Бородовский А.П. Об имитации швов кожаной посуды на керамике по материалам курганной группы Быстровка-1 // СА. - 1984. - № 2. - С. 231-234. (авторский вклад 0,3 п.л.)

2. Бородовский А.П., Троицкая Т.Н. Бурбинские находки // Известия СО РАН. История, филология и философия. - 1992. - № 3. - С. 57-62. (авторский вклад 0,2 п.л.)

3. Бородовский А.П. Фарн скифского времени в Сибири и особенности изображения рога. // Археология, этнография и антропология Евразии. - 2004. - № 4 (20) - С. 135-140. (авторский вклад 0,5 п.л.)

Borodovskii A.P. The Early Nomadic Farn in Siberia and the Image of the Horn // Archaeology, Ethnology & Anthropology Eurasia. - 2004. - N 4 (20). - Р. 135-140.

4. Бородовский А.П. Слюсаренко И.Ю., Кузьмин Я.В., Орлова Л.А., Кристен Дж.А., Гаркуша Ю.Н., Бурр Дж. С., Джалл Э.Дж.Т

Хронология погребальных комплексов раннего железного века в верхнем Приобье по данным древестно-кольцевого и радиоуглеродного методов (на примере курганной группы Быстровка-2) // Археология, этнография и антропология Евразии. - 2003. - № 3 (15). - С. 79-92. (авторский вклад 0,5 п.л.)

Borodovskii A.P., Slusarenko I.Yu., Kuzmin Y.V., Orlova L.A., Christen J.A., Garkusha Yu.N., Burr G.S. and Jull A.J.T. Chronology of Early Iron Age Burial Assemblages in the Upper Ob Area Based on the Tree-Ring and Radiocarbon Methods: Bystrovka-2 Burial Ground // Archaeology, Ethnology & Anthropology Eurasia. - 2003. - N 3 (15). - P. 79-92.

5. Самашев З.С., Бородовский А.П. Роговые украшения конской узды и упряжи из Берельского некрополя. // Археология, этнография и антропология Евразии. - 2004. - № 3 (19). - С. 82-87. (авторский вклад 0,3 п.л.)

Samashev Z.S., Borodovskii A.P. Decorative Horn Horse Trappings from the Berel Necropolis // Archaeology, Ethnology & Anthropology Eurasia. - 2004. - N 3 (19). - P. 82-87.

6. Бородовский А.П. Табарев А.В Скальпирование в Северной Америке и Западной Сибири по данным археологии // Археология, этнография и антропология Евразии. - 2005. - № 1 (21). - С. 87-96. (авторский вклад 0,7 п.л.)

Borodovskii A.P., Tabarev A.V. Scalping in North America and Western Siberia: The Archaeological Evidence // Archaeology, Ethnology & Anthropology Eurasia. - 2005. - N 1 (21). - P 82-87.

7. Бородовский А.П., Телегин А.Н Роговые украшения седла скифского времени с Приобского плато // Археология, этнография и антропология Евразии. - 2007. - № 2 (30). - С. 52-62. (авторский вклад 0,9 п.л.)

Borodovskii A.P., Telegin A.N. Horn saddle ornaments dating to the Scythian period from the Ob plateau // Archaeological Evidence Archaeology, Ethnology & Anthropology Eurasia. - 2007. - N 2 (30). - P. 52-62.

8. Бородовский А.П. Исследования специализации древнего косторезного производства // Археология, этнография и антропология Евразии. - 2008. - № 1 (33). - С. 103-107 (авторский вклад 0,5 п.л.)

Монографии

9. Бородовский А.П. Древнее косторезное дело юга Западной Сибири. (вторая половина II тыс. до н.э.- первая половина I тыс. н.э.). - Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 1997. - 224 c., (авторский вклад 14,5 п.л.)

10. Бородовский А.П. Археологические памятники Искитимского района Новосибирской области. Материалы "Свода памятников истории и культуры народов России". Вып. 6. - Новосибирск, [Б.и.] 2002. - 207 c., (авторский вклад 22 п.л.)

11. Бородовский А.П. Древний резной рог Южной Сибири. - Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 2007. - 180 с. (авторский вклад 23 п.л.)

12. Троицкая Т.Н, Бородовский А.П. Большереченская культура лесостепного Приобья. - Новосибирск: Наука, 1994. - 183 c. (авторский вклад 6,5 п.л.)

13. Молодин В.И, Бородовский А.П., Троицкая Т.Н. Археологические памятники Колыванского района Новосибирской области. Материалы "Свода памятников истории и культуры народов России". Вып. 2. - Новосибирск: Наука, 1996. - 192 c. (авторский вклад 20 п.л.)

14. Феномен алтайских мумий - Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 2000. - 318 с. (в соавторстве с Молодиным В.И., Полосьмак Н.В., Чикишевой Т.А. и др.). Глава 3 Технология изготовления, исследования состава и структуры артефактов современными физико-химическими методами // Бородовский А.П. 3.3.Технология производства предметов из полого рога - С. 44-157. (авторский вклад 2 п.л.)

15. Софейков О.В., Колонцов С.В., Бородовский А.П., Ануфриев Д.Е,. Кравцов Ю.В. Археологические памятники Карасукского района Новосибирской Области. Материалы "Свода памятников истории и культуры народов России". Вып. 7. - Новосибирск: [Б.и.], 2002. - 176 с. (авторский вклад 10 п.л.).

Статьи в сборниках научных трудов

16. Бородовский А.П. Плети и возможности их использования в системе вооружения племен скифского времени. // Военное дело населения Северной Азии. - Новосибирск: Наука, 1987 - С. 28-39. (авторский вклад 1 п.л.)

17. Бородовский А.П. Снаряжение верхового коня второй половины I тыс. до н.э. (по материалам раскопок на Северо-Западном Алтае) // Эпоха камня и палеометалла азиатской части СССР. - Новосибирск: Наука, 1988. - С. 73-80. (авторский вклад 0,9 п.л.)

18. Бородовский А.П. Предварительные итоги исследования одного из многослойных поселений Горного Алтая // Охрана и исследования археологических памятников Алтая (тезисы докладов и сообщений к конференции). - Барнаул: [Б. и.], 1991. - С. 61-65. (авторский вклад 0,5 п.л.)

19. Бородовский А.П. Интерпретация назначения длинных роговых накладок эпохи раннего железа и технология их изготовления // Проблемы археологии и этнографии Сибири и Дальнего Востока. Т. 3 - Красноярск: [Б. и.], 1991. - C. 22-24. (авторский вклад 0,3 п.л.)

20. Бородовский А.П. Экспериментальная реконструкция технологии изготовления панцирных пластин из лошадиных копыт, известной у сармат по описаниям античных авторов // Экспериментальная археология. Вып. 2. - Тобольск: Изд-во Тобольского пед. ин-та, 1992. - C. 34-41. (авторский вклад 0,5 п.л.)

21. Бородовский А.П. Культурные влияния и предметы древнего косторезного производства юга Западной Сибири эпохи железа // Северная Евразия от древности до средневековья. - СПб: [Б. и.], 1992. - C. 120-123. (авторский вклад 0,3 п.л.)

22. Бородовский А.П. Плети и стеки в экипировке раннесредневекового всадника юга Западной Сибири // Военное дело населения юга Сибири и Дальнего Востока. - Новосибирск: Наука, 1993. - C. 179-189. (авторский вклад 0,1 п.л.)

23. Молодин В.И., Бородовский А.П. Археологические памятники эпохи раннего железа в верховьях Ануя // Гуманитарные науки в Сибири. - 1994. - № 3. - C. 19-28. (авторский вклад 0,3 п.л.)

24. Бородовский А.П. Сюжеты зооморфных гравировок саргатской поясной гарнитуры как отражение культурно-исторических связей // Гуманитарные науки в Сибири. - 1995. - № 3. - C. 55-61. (авторский вклад 0,5 п.л.)

25. Бородовский А.П. Новые аналогии роговой резной пластины с лошадью из Саглы-Бажи-2 // Гуманитарные науки в Сибири. - 1999. - № 3. - C. 90-91. (авторский вклад 0,3 п.л.)

26. Бородовский А.П. Методика исследования древних производственных площадок первичной обработки рога марала в горном Алтае // Третьи исторические чтения памяти Михаила Петровича Грязнова. Ч. 2 - Омск: Изд-во Омского гос. ун-та, 1995. - C. 6-9. (авторский вклад 0,3 п.л.)

27. Бородовский А.П. Изобразительные и вещественные свидетельства древней музыкальной культуры Верхней Оби // Традиции и инновации в истории культуры. - Новосибирск: Изд-во Новосибирского гос. пед. ун-та, 1995. - C. 33-43. (авторский вклад 1 п.л.)

28. Бородовский А.П. Обработка бивня мамонта в эпоху палеометаллов (по археологическим материалам юга Западной Сибири) // Археология вчера, сегодня, завтра. - Новосибирск: Изд-во Новосибирского гос. пед. ун-та, 1995. - C. 113-121. (авторский вклад 0,9 п.л.)

29. Бородовский А.П. Уровень утилизации костного сырья как социально-экономический показатель // Социально-экономические структуры древних обществ Западной Сибири. - Барнаул: Изд-во Алтайского гос. ун-та, 1997. - C. 15-18. (авторский вклад 0,3 п.л.)

30. Бородовский А.П. Центры художественной косторезной обработки скифской эпохи на юге Западной Сибири // Итоги изучения скифской эпохи Алтая и сопредельных территорий. - Барнаул: Изд-во Алтайского гос. ун-та, 1999. - C. 23-26. (авторский вклад 0,5 п.л.)

31. Бородовский А.П. Археологические параллели поясной гарнитуры угро-самодийских народов Приобья. // Самодийцы. - Тобольск-Омск, 2001. - С. 22-24. (авторский вклад 0,3 п.л.)

32. Бородовский А.П., Галямина Г.И. Саргатское резное роговое изделие из Барабинской лесостепи // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. - Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 2001. - Т. VII. - С. 271-276 . (авторский вклад 0,4 п.л.)

33. Бородовский А.П., Софейков О.В., Колонцов С.В. Материалы поздней бронзы из северной Кулунды // Северная Евразия в эпоху бронзы: пространство, время, культура. - Барнаул: Изд-во Алтайского гос. ун-та , 2002. - С. 14-16. (авторский вклад 0,3 п.л.)

34. Бородовский А.П., Орлова Л.А. Радиоуглеродные датировки быстровского некрополя эпохи раннего железа из Новосибирского Приобья // Пространство культуры в археолого-этнографическом измерении. Западная Сибирь и сопредельные территории. - Томск: Изд-во Томского гос. ун-та, 2001, - С. 287-289. (авторский вклад 0,2 п.л.)

35. Бородовский А.П. Создание основы «объективной» хронологии эпохи раннего железа Верхнего Приобья. // Хронология и стратиграфия археологических памятников голоцена Западной Сибири и сопредельных территорий. - Тюмень; Изд-во ИПОС СО РАН, 2002. - С. 25-28. (авторский вклад 0,3 п.л.)