Технократическая элита - один из отрядов политической элиты Советского Союза, игравший видную роль в формировании экономической политики КПСС. Из технократии рекрутировалась значительная часть кадров профессиональной партийной бюрократии. Под "технократической элитой" обычно понимают социальный слой носителей научно-технического знания, выполняющих функции управления [13, с.46].

Целью данной статьи является выявление роли и места данной социально-профессиональной группы в России 1990-х годов, анализ ее отношения к радикальному изменению экономического и политического ландшафта в постсоветском пространстве.

Была ли технократия полноправным субъектом политической жизни в СССР? В годы правления Сталина говорить о политической субъектности можно только применительно к самому лидеру. После прихода к власти Н.С. Хрущева и особенно в период, когда руководителем государства и партии являлся Л.И. Брежнев, центральная и региональная технократическая элита обретают неявную, но все же политическую физиономию.

Кадровая политика Брежнева отличалась высокой степенью доверия к должностным лицам, в том числе и в среде технократии. Тем не менее существовали писаные и неписаные правила поведения, профессиональной и бытовой этики, идеологические нормы. Их нарушение грозило понижением в должности, выводом из номенклатурной обоймы, наказанием в рамках советского уголовного законодательства.

Наиболее распространенный в современной элитологии структурно-функциональный подход трактует элиту как группу лиц, которые занимают руководящие позиции в важнейших социальных и политических институтах - правовых, экономических, военных, культурных [1, с.122]. Технократическую элиту правомерно считать одним из отрядов советской политической элиты по следующим причинам.

1. Ни одно из назначений на хозяйственные должности не проходило без согласования с соответствующими партийными комитетами, поскольку каждая должность входила в основную или учетную номенклатуру регионального или центрального партийного комитета.

2. Обязательным условием успешной карьеры на хозяйственном поприще являлось членство в КПСС.

3. Представители технократической элиты имели негласную квоту в выборных партийных и советских органах.

4. Довольно часто практиковались перемещения с хозяйственных должностей на партийные, советские и наоборот.

Технократическая элита являлась частью партийной номенклатуры, оставаясь в то же время вполне самостоятельной социальной единицей. Признаками, объединяющими членов этого "цеха", следует считать: управленческую деятельность в индустриальном секторе народного хозяйства; высшее техническое, естественно-научное или экономическое образование; специфический менталитет, связанный с особенностями профессиональной деятельности; неформальные корпоративные связи, обусловленные как общностью производственной деятельности, так и планово-дефицитной экономикой; рекрутирование из массовой группы руководителей среднего и низшего звена и широкого круга инженерно-технических работников.

Анализ историко-архивных документов, материалов периодической печати, изучение механизмов принятия решений позволяют отнести к региональной технократической элите следующие категории лиц.

1. Руководители, их заместители, главные инженеры межрегиональных транспортных, строительных, энергопроизводящих и снабженческих организаций.

2. Директора, их заместители, главные инженеры промышленных предприятий союзного подчинения.

технократическая элита перестройка постсоветский

3. Управляющие строительными трестами, начальники отделений железной дороги, директора промышленных предприятий республиканского и областного подчинения, их заместители и главные инженеры.

4. Директора научно-исследовательских, проектно-изыскательских, геологических институтов и экспедиций, их заместители и главные инженеры.

5. Руководители плановых органов исполнительных комитетов региональных Советов депутатов трудящихся (с 1977 года Советов народных депутатов).

В бытовом плане технократическая элита являлась одной из самых привилегированных категорий советских граждан. Стандартный набор преференций руководителя включал в себя служебную персональную автомашину и личный автомобиль класса "Волга", квартиру в "сталинском" доме или даже небольшой коттедж, ежегодный курорт и возможность заграничных командировок в социалистические и даже капиталистические страны. Заработная плата у хозяйственных руководителей была выше, чем у высокопоставленных партийных работников [5, с.371].

В случае каких-либо социально-политических коллизий при доминировании эгалитаристских настроений в советском обществе технократической элите было что терять лично, а потому в ее рядах присутствовало стремление, как минимум, сохранить свои привилегии.

В пространстве советского "квазирынка" хозяйственные руководители для успешной деятельности вверенных им предприятий и организаций были вынуждены, хоть и не в полной мере, использовать теоретический и практический инструментарий западной модели бизнеса. Чтобы держать предприятия на плаву, выполнять и перевыполнять государственные планы, технократической элите приходилось предпринимать чудеса изворотливости и предприимчивости. Важную роль в формировании нового облика технократической элиты играли неоднократные попытки советского руководства в лице А.Н. Косыгина внедрить инновационные методы в планирование и управление экономикой СССР. Прежде всего, это экономическая реформа 1965 года, партийно-правительственные решения 1979 года о совершенствовании хозяйственного механизма, инициативы, призванные стимулировать к высокопроизводительному и качественному труду: бригадный, участковый, цеховой подряд, бригадные формы организации и оплаты труда.

Наиболее прочным и стабильным стало положение технократов к концу 1970-х - началу 1980-х гг. Однако в это же время по стране прокатилась серия судебных процессов и преследований хозяйственных руководителей. В Ангаро-Енисейском регионе были арестованы начальник Управления материально-технического снабжения Госснаба СССР по Красноярскому краю и Тувинской АССР А.И. Перцович, директор иркутского завода "Радиан" В.П. Александров, заместитель начальника специального управления "Братскгэсстрой" К.И. Николаев. Особенно пострадал топ-менеджмент "Братскгэсстроя". В 1981-1982 годах из партии исключили 14 руководителей этой строительной организации [17, с.154].

Природа этих репрессий до сегодняшнего дня изучена недостаточно. Возможно, это была интуитивно-превентивная реакция партийного аппарата на усиление позиций технократии. Не исключен вариант последствий обострения соперничества двух силовых ведомств - Министерства внутренних дел и Комитета государственной безопасности. Требует изучения и возможная третья причина: объективная, естественная реакция правоохранительных органов на многочисленные нарушения советского законодательства в экономической области.

Любой, неравнодушный к своему делу, творческий и порядочный хозяйственный руководитель практически не имел иммунитета от произвола правоохранительных и контролирующих органов. Предприятия атаковали десятки проверяющих комиссий, руководитель должен был ежедневно тратить свое рабочее время на четырех-пяти заседаниях. Личные дела хозяйственников-коммунистов полны записями о выговорах и строгих выговорах. Вероятно, поэтому региональная технократическая элита восприняла перестройку вполне благожелательно. Появлялась надежда на ослабление давления партийной бюрократии, усиление прагматизма в советской экономике. Можно предположить, что у части хозяйственных руководителей присутствовало внутреннее стремление к юридическому оформлению права собственности на предприятия, которыми они руководили.

Звездным часом для хозяйственных руководителей регионального уровня стали 1987-1988 годы. Именно в это время вышел ряд законодательных актов, дающих промышленным предприятиям и строительным организациям невиданные доселе свободы. Знаковым выражением нового состояния хозяйственников стало высказывание генерального директора Ивановского станкостроительного объединения В.П. Кабаидзе на XIX Всесоюзной конференции КПСС: "Вот будет министр "мышей ловить" - будем кормить, не будет - нет" [18, с.240-241].

Однако реальная действительность не оправдала их ожиданий. Первый удар по сепаратистско-собственническим амбициям региональной технократической элиты был нанесен Госпланом СССР и самими министерствами. Государственный заказ в размере, стремящемся к 100 процентам от объемов производства, лишал предприятия свободы маневра в реализации продукции, а значит и дополнительных доходов.

Кроме того, был поставлен под угрозу один из главных признаков благополучия технократической элиты - стабильность ее положения. С 1988 года в стране развернулась новая инициатива - выборы директоров. Юридическое закрепление кампания по выборам руководителей получила в Законе СССР "О государственном предприятии (объединении)", принятом в 1988 году [8, с.16].

Хорошо "пропиаренная" средствами массовой информации кампания с неясным экономическим и социально-политическим эффектом определила стратегию кадровой политики в отношении большей части руководителей вплоть до конца 1991 года. Технократическая элита была вынуждена принять новую реальность и включиться в эти процессы. Отсутствие выборных традиций, незнание PR-технологий рождали причудливые формы предвыборной борьбы без особых изощрений, но с высоким уровнем заявлений, балансирующих между популизмом и уверенностью в реальном воплощении продекларированного. Типичным примером сказанного стали выборы генерального директора ТПО "Востоксибстрой" в 1988 году. Совершенно неожиданно на конференции трудового коллектива победил не действующий руководитель - И.Т. Смолянин, интеллигентный, эрудированный человек с богатой строительной и партийной биографией, а его первый заместитель Ю.Г. Корытов. По воспоминаниям очевидцев, его напористые, экспрессивные выступления перед строителями заставили людей поверить в то, что это не пустые обещания, что именно такому человеку под силу вывести "Востоксибстрой" на новый виток развития. Победитель использовал тогда еще малоизвестные в нашей стране методы предвыборного маркетинга: смелые обещания, популистские лозунги, жесткую критику своего шефа [6].

В 1989-1991 годах региональная технократическая элита находилась в глубокой обороне. Этому способствовала полная дезорганизация внутри - и межотраслевых связей, деградация производства, давление "демократических" кругов, набирающая силу борьба против специальных привилегий. Концентрированным выражением отношения технократической элиты к перестройке стало участие формального лидера технократов, президента Ассоциации государственных предприятий и объектов промышленности, строительства, транспорта и связи А.И. Тизякова в Государственном комитете по чрезвычайному положению (ГКЧП).

Последовавшая за августовским путчем 1991 года радикальная смена политической, идеологической и экономической парадигмы революционным образом изменила положение всех социальных и профессиональных групп населения страны. Региональная технократия не являлась исключением. В отличие от многих категорий населения, которые либо приняли новую власть и надеялись на "светлое капиталистическое будущее", либо остались на социалистических позициях, хозяйственные руководители оказались в роли "буриданова осла". С одной стороны, их вполне устраивали стабильность, предсказуемость и социальное положение, достигнутые во времена Советского Союза, с другой, авторитет, связи, положение вселяли во многих из них надежду на совмещение двух статусов: фактических и юридических собственников. Нужно понимать, что это не был в чистом виде меркантильный, эгоистический вариант. Судя по воспоминаниям и отзывам, многие из технократов хотели быть "эффективными собственниками" и считали, что это возможно без тех барьеров для реализации индивидуальных качеств человека, которые создавала советская система.

Вследствие этого большинство относительно спокойно восприняли различные формы приватизации.

Что происходило с региональной технократией в 1990-е годы прошлого века? Для анализа были использованы сайты региональных парламентов Красноярского края и Иркутской области, другие ресурсы Интернета, мемуары видных хозяйственников: Ю. Ножикова, В. Яковенко, И. Смолянина, А. Кузнецова, воспоминания о представителях региональной технократической элиты, интервью, опубликованные в печати и взятые автором данной статьи. Нам представляется, что большая часть ожиданий технократической элиты, касающихся ее места в новой системе социально-экономических координат, в ходе радикальной экономической реформы 1990-х годов не оправдалась.

На первом этапе приватизации в 1992-1995 годах хозяйственные руководители, топ-менеджмент предприятий имели фору в виде контрольного пакета акций, но воспользоваться ею не смогли. В течение пяти лет практически все ведущие предприятия, строительные организации вышли из-под финансового и административного контроля своих руководителей. Ни один из региональных представителей технократической элиты конца 1980-х - начала 1990-х годов не достиг олигархического состояния. Впрочем, подобную картину мы видим и наверху. Из десятка самых богатых людей России 1990-х годов только В. Алекперов до августа 1991 года занимал видный пост в системе государственной власти, являясь первым заместителем министра нефтяной промышленности.

Тем не менее, в период "доваучерной" и в начале ваучерной приватизации хозяйственные руководители оказались среди наиболее обеспеченных в материальном плане категорий населения страны по причине почти неограниченного контроля над своими предприятиями и организациями. Основы этого доминирования были заложены в 1988-1990 годах, когда ослабла руководящая роль партийных органов и лишились своего былого влияния центральные министерства и ведомства. Региональной технократической элите, несмотря на сопротивление центра, удалось в основном сохранить контроль над советами трудовых коллективов. Из наиболее преуспевших на поприще приватизации своих предприятий следует назвать генерального директора ПО "Востсибуголь" И.М. Щадова, руководителя ВЛПО "Красноярсклеспром" И.А. Кириллова, директоров Иркутского и Братского алюминиевых заводов И.С. Гринберга и Б.С. Громова, руководителей Братского и Устьилимского лесопромышленных комплексов Э.Г. Евтушенко и В.Н. Семенова и многих других.

Практически все они сохранили свое экономическое влияние либо как миноритарии, либо как менеджеры, хотя и уступили права основных собственников. Например, И.М. Щадов до 1999 года единолично контролировал объединение "Востсибуголь", но после неудачи в политическом противостоянии за пост губернатора Иркутской области был вынужден продать контрольный пакет акций Сибирской угольно-энергетической компании [2]. В настоящее время руководит кафедрой управления промышленными предприятиями в Иркутском государственном техническом университете. Выбранный директором Иркутского алюминиевого завода в 1989 году и до настоящего времени сохраняющий свой пост И.С. Гринберг за этот период побывал даже в роли председателя совета директоров Сибирско-Уральской алюминиевой компании (СУАЛ), контролируемой В. Вексельбергом.

Б.С. Громов, отрешенный от должности выкупившей контрольный пакет акций Братского алюминиевого завода компанией "Русал", нашел инвесторов для строительства экспериментального алюминиевого завода в городе Тайшете.

Руководитель одной из крупнейших лесозаготовительных организаций страны "Красноярсклеспром" И.А. Кириллов, используя новое правовое поле, сумел еще в 1990 году перевести значительную часть предприятий в созданную им структуру ОАО "Енисейлес". Новая организация не рухнула после событий августа 1991 года, процессов приватизации 1992-1994 годов. Ею И.А. Кириллов продолжал успешно руководить до середины 2000-х годов, а затем передал управление обществом своему сыну.

В основном сохранили свои посты в 1990-е годы руководители промышленных предприятий и транспортных организаций, остававшихся на определенный период в собственности государства. В их числе: директора Иркутского авиационного завода Г.Н. Горбунов, Красноярского машиностроительного завода В.К. Гупалов, Зеленогорского электрохимического завода А.Н. Шубин, генеральный директор ПО "Ангарскнефтеоргсинтез" Ф.С. Середюк, начальники Восточно-Сибирской и Красноярской железной дорог Г.П. Комаров и В.П. Бабенко.

Но далеко не ко всем хозяйственным руководителям судьба была столь благосклонна. Приватизация "по Чубайсу", последовавшее за ней криминальное перераспределение собственности принесли неожиданные, неприятные, а зачастую трагические сюрпризы многим руководителям, возглавлявшим предприятия и организации. В 1993 году под Москвой был расстрелян наемными убийцами генеральный директор концерна "Братский лесопромышленный комплекс" Э.Г. Евтушенко, по мнению современников и коллег - блестящий хозяйственник, порядочный человек, оказавшийся способным совместить качества руководителя советской эпохи и менеджера переходного периода. Благодаря деятельности Э.Г. Евтушенко Братский ЛПК в отличие от других предприятий подобного рода приватизировался с сохранением единства производства, что позволило избежать финансовой и производственной катастрофы, сопровождавшей приватизационные процессы в лесохимической отрасли страны [15, с.127].

Преждевременная смерть руководителя одного из самых современных предприятий в своей отрасли, генерального директора ПО "Сибтепломаш" (г. Братск) П.Н. Самусенко (умер от инфаркта в 1993 году - Е. В.), по мнению сослуживцев, родственников, также была связана с нарастающей обстановкой хаоса и распада. Его сын А.П. Самусенко вспоминал: "Я видел, как тяжело он переживал распад Союза. Не принял он и выборы директоров, говоря: "…если меня соберутся переизбрать, сразу уйду!", как бы ни было ему жалко завод и годы тяжелейшего труда, отданного его становлению" [16, с. 198].

В 1999 году загадочно погиб на автотрассе, которая ведет в новосибирский аэропорт "Толмачево", директор Красноярского завода цветных металлов В.Н. Гулидов. В 1990-е годы он упорно боролся против включения своего предприятия в состав РАО "Норильский никель". Опасения В. Гулидова оправдались.

В структуре "Норникеля" завод стал работать значительно хуже. В конечном итоге В. Гулидов добился возвращения предприятия государству в лице администрации Красноярского края, но поднять завод на новые рубежи уже не успел [9].

Таблица 1. Оценки представителями советской технократической элиты событий экономического, политического характера, духовной жизни постсоветского общества

Примечание: "-" - отрицательная оценка; "+" - положительная оценка; "-+" - неоднозначная оценка.

Ожидания региональной технократической элиты в стремлении стать собственниками управляемых ею предприятий и организаций, в основном, не оправдались, хотя значительная часть руководителей сохранила за собой статус и влияние топ-менеджеров. То, что технократам не удалось на экономическом поприще, в значительной мере было компенсировано в политической области. Уровень политического влияния технократов на региональном уровне в 1990-е годы оставался достаточно высоким. Своих представителей они делегировали на самые высокие должности в региональных администрациях и парламентах. Особенно ярко это проявилось в Иркутской области. Например, первым губернатором Иркутской области был избран бывший начальник специализированного управления "Братскгэсстрой" Ю.А. Ножиков. Его заместитель по строительной организации В.К. Яковенко стал первым заместителем губернатора. Классическим представителем технократии по всем базовым основаниям являлся третий губернатор Иркутской области, бывший начальник Восточно-Сибирской железной дороги А.Г. Тишанин. Председатель Законодательного Собрания Иркутской области середины - конца 1990-х годов В.М. Боровский пришел на эту должность с поста руководителя крупнейшей энергосистемы страны РЭУ "Иркутскэнерго". Следующий спикер областного парламента В.Н. Круглов был избранна этот пост, будучи генеральным директором ПО "Саянскхимпласт".

В состав Законодательных Собраний Красноярского края и Иркутской области избирались руководители

Красноярской ГЭС, Красноярского и Иркутского алюминиевого заводов, Красноярской и ВосточноСибирской железной дороги, топ-менеджеры ОАО "Иркутскэнерго", Иркутского авиационного завода, крупных предприятий лесопромышленного комплекса [4, с.147-149].

На основе воспоминаний, интервью, взятых у хозяйственных руководителей региона, мы составили таблицу (Табл.1), в которой представлены их оценки собственных ощущений от радикальной смены экономической, политической и духовной парадигмы.

Первая категория - представители региональной технократии, негативно оценивающие экономическую и политическую ситуацию в стране в 1990-2000-х годах.