Универсальная история и влияние глобализации: контуры новой модели

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Универсальная история и влияние глобализации: контуры новой модели

В последние десятилетия проблемы универсальной истории все чаще обсуждаются в кругах философов и представителей других сфер социально-гуманитарного знания за рубежом, им посвящаются монографии, специализированные научные журналы, учебные курсы, семинары и конференции [9, p. 6-12]. Отечественные ученые также вносят свой вклад в осмысление данной проблемы [4, c. 70-80], которая при этом остается достаточно дискуссионной и на сегодняшний день находится на стадии своей идентификации.

С другой стороны, осмысление процессов глобализации как сложного и неоднозначного феномена напрямую связано с решением традиционных философских вопросов о единстве судьбы человечества, интерпретации исторического процесса и судьбе универсально-исторической модели, традиционно связываемой с Новоевропейской философской традицией. Неоднозначность характера глобализации, не вписывающейся в традиционные европоцентристские схемы осмысления мировой истории, заставляет более внимательно посмотреть на то, как новые условия взаимосвязанности компонентов человечества влияют на трансформацию доминирующей модели интерпретации истории. Можно сказать, что осмысление глобализации потребовало коренной трансформации не только известной универсально-исторической модели, но и стало «симптомом» существующей исторической размерности сознания. Представляется уместным использовать данный термин, который был введен в научный оборот Б.Г. Соколовым, работа которого показывает правомерность и перспективы использования термина [7]. Данная категория отражает присущую классической европейской субстанциальной философской традиции модель интерпретации истории.

Сам процесс критики универсальной истории является длительным и напрямую связанным с развитием европейской философской мысли. Традиция эта была положена критическим рассмотрением универсальной истории как доктрины и специфической дисциплины В. Дильтеем и Г. Рикертом. В. Дильтей подчеркивал ненаучный статус универсальной истории (как спекулятивной философии истории), отмечая ее метафизичность, невнимание к уникальному и оторванность от «захватывающей действительности жизни». Он также констатировал факт исчерпания универсальной историей своего эвристического потенциала в силу ее укорененности в христианской теологии [1, с. 369-373]. Г. Риккерт мыслил универсальную историю только как философию становления, не имеющую способности к историческому познанию реального [6, c. 259-265]. Дальнейшее развитие этой традиции привело к дисциплинарной критике универсальной истории как не имеющей эвристической ценности и дисциплинарно не вписывающейся в историческую науку. Тем не менее, на этом этапе ни В. Дильтей, ни Г. Риккерт, ни основатель новых канонов исторического знания Л. фон Ранке принципиально не отвергали саму возможность существования универсальной истории всего человечества. Такая же дихотомия прослеживается и в наследии школы «Анналов». Тем не менее, именно дисциплинарная критика универсальной истории привела к тому, что все меньше поколений европейцев были знакомы с универсально-историческим взглядом, что в конечном итоге тоже может быть отнесено к причинам отвержения универсальной истории в постмодернистской традиции [3, c. 9-13, 79-92].

Цель данной статьи заключается в том, чтобы подвергнуть анализу предпосылки и перспективы построения универсально-исторической модели на принципиально новых основаниях, учитывая критику и основные недостатки традиционной универсально-исторической модели, воплощенной в новоевропейской исторической перспективе. На сегодняшний день можно говорить о дальнейшем развитии альтернативной универсальной модели интерпретации истории лишь как об одном из возможных сценариев, а вероятность ее утверждения в качестве основного контура для нового формата осмысления истории зависит от множества факторов.

Философское основание выступает необходимым компонентом для того, чтобы в данных условиях создать необходимую базу для подлинной универсальной истории, которая будет не только соответствовать реальной картине глобализации, но, более того, будет исходить из нее. Об этом же пишет И. Олабарри: «Именно она (реалистическая философская перспектива), вместе с «переосмыслением и переоценкой» предшествующего исторического знания, поможет нам заново подойти к задаче создания всеобщей истории» [5, c. 94]. Только философия может и должна преодолеть ту дисциплинарную ограниченность частных наук, которая не дает возможности пресечь замкнутый круг и является одной из причин их неудач в попытке осмыслить историю глобального человечества, а также учесть критику «старой» модели.

Для формирования оснований новой универсально-исторической модели требуется влиятельный вклад современной науки, достаточно прочные и общеприменимые (каким бы сложным это не казалось) этические позиции и актуальное для всего человечества смысловое основание. Становится очевидным, что органичное привлечение естественных наук к созданию нового метанарратива нельзя отвергать, так как сегодня без их помощи создать основания для новой универсальной истории уже не удастся. Многие черты современного состояния социально-гуманитарных наук, в том числе, присущая одним известная европоцентричность и консерватизм или неизбежная для других дисциплинарная ограниченность, не позволяют рассматривать их как единственные инструменты и движущие силы этого процесса.

Одно из современных направлений научных изысканий может рассматриваться как возможная основа для построения новой универсально-исторической модели. Обратим внимание на такое динамично развивающееся научное направление как Большая Универсальная история (термин Big History был введен для обозначения данного направления исследований Дэвидом Кристианом Ї одним из наиболее авторитетных современных ученых в этой области). Формат данной статьи не позволяет уделить достаточное внимание подробному обзору отдельных направлений и школ, различных наработок в этой области и истории данного научного направления. Можно отметить, что все современные концепции Большой истории уходят корнями в наследие ученых начала XX века (П. Тейяр де Шарден, Э. Леруа, В. Вернадский). Все они основываются на междисциплинарном подходе, применении новых методов исследования, использовании синергетических моделей. Большая Универсальная история (и это в полной мере объясняет ее название) рассматривает историю человечества в предельно широком контексте, рассматривая ее на фоне возникновения Вселенной и нашей планеты, появления жизни на земле, формирования человека современного типа.

Представляется, что на сегодняшний день наиболее содержательной является концепция признанного классика Большой истории Д. Кристиана, в работах которого много внимания уделяется изучению современной перспективы интерпретации истории и предпосылкам усвоения новой универсально-исторической размерности сознания в качестве альтернативной модели. Главным препятствием на пути утверждения Большой истории как канвы для новой универсально-исторической размерности сознания он видит «только инерцию существующих традиций в способах преподавания и описания истории» [2, c. 139]. Ученый утверждает, что современные возражения против Большой истории обусловлены консерватизмом истории как науки, построенной на ранкеанских принципах исключительного внимания к деталям. Следовательно, замечает Д. Кристиан, само понятие детали также является относительным и всецело зависит от масштаба исследования: «Если вопрос касается истоков человеческого общества или влияния человека на среду, тогда мы, очевидно, должны смотреть на прошлое в масштабах миллионов лет. Если наши вопросы касаются значения интеллекта или жизни во Вселенной, то они требуют большего масштаба» [Там же, c. 139].

История как наука об индивидуальном в понимании неокантианцев и последователей историзма теряет эту основу с точки зрения Большой истории, для которой усложнение и разнообразие есть развивающаяся основа истории. С точки зрения Большой истории усложнение есть общая тенденция. Она не позволяет видеть в истории человечества или истории его духовной жизни, как еще более кратком отрезке всеобщей истории, особую и ни с чем не совместимую сферу осмысления различий. При этом, конечно, никто не станет отрицать, что из всех ученых, «делящих» Большую историю на части, историку досталась наиболее «сложная часть». Следует отметить, что усложнение и повышение уровня внутреннего разнообразия рассматривается в рамках Большой истории как основной способ преодоления кризиса, в том числе, антропогенного, однако это требует нахождения новых путей усложнения и совершенствования [4, c. 79]. Важно отметить особое понимание динамичного роста, сложившееся в рамках универсальной истории, как опасного отклонения от нормы, а не нормы, которой оно представляется в контексте последних тысячелетий.

Изучение взглядов Д. Кристиана на Большую Универсальную историю и рассмотрение общих направлений работы в этой области показывает, что современная наука создала основу для новой интерпретации истории в понятиях универсально-исторической модели. Может ли на этой представленной выше основе быть создан тот самый «метанарратив», который не будет строиться на «старых» принципах классической универсальной истории, но, тем не менее, выполнит свою функцию по созданию единой временной и смысловой тотальности, которая объединит наши воспоминания и ожидания? Временной и смысловой масштаб Большой Универсальной истории делает ее наиболее развитой формой такого нарратива. Если допустить, что она станет основой для действительного оформления новой универсально-исторической размерности сознания, которая осмыслит единую судьбу человечества в условиях глобализации, то она станет поистине Последним, предельно развитым и универсальным метанарративом. Если же человечество не сможет усвоить этот нарратив, то с философской точки зрения он сохранит значение последней попытки человека по созданию единой тотальности истории как сочетания времени и смысла, продленного за «горизонт близлежащего». Особый смысл Большой Универсальной истории как Последнему метанарративу придает категория глобальных проблем современности, которая заставляет нас взглянуть на такой способ интерпретации истории, степень осмысления которого в пределах человечества по сути выступает критерием возможности спасения всей человеческой цивилизации.

Временной горизонт в контексте универсальной истории продлевается в биологическое, геологическое и даже космическое измерение: вместо казавшегося предельно возможным горизонта, охватывавшего период от появления человека до наших дней, появляется подлинно предельная перспектива его видения, охватывающая взглядом все время, что в принципе может быть представлено. С точки зрения временного охвата подобная интерпретационная модель истории действительно представляет предельно широкий временной контекст, который может обеспечить необходимый механизм доопределения современным микронарративам. Ведь новая универсально-историческая модель максимально продлевает горизонт истории в прошлое, что позволяет учитывать и намечать более глубокие линии смыслополагания, тем самым определять отношение к будущему. Как пишет Д. Кристиан, «Большая история создает предпосылку для снятия древнего табу историков на обсуждение будущего наравне с прошлым. Табу имело смысл, но лишь до тех пор, пока историки отказывались обсуждать тенденции, достаточно обширные для того, чтобы давать осмысленные подсказки по поводу будущего» [2, c. 143]. Такой метанарратив вполне способен дать предельно далекий контекст будущего, топос которого связывается с будущим человечества в фундаментальном смысле.

Новый проект универсальной истории должен также наделять обозримый временной горизонт смысловым содержанием. В этом отношении концепт Большой Универсальной истории вполне удовлетворяет такому требованию, он тематизирует исторический опыт существования человечества в предельно широком контексте его истории. Более того, он позволяет связать процессы современности, прежде всего, процесс глобализации с общей смысловой линией развития Вселенной. Кроме того, такое понимание универсально-исторической модели действительно подходит к единой судьбе человечества с позиций, которые вряд ли могут быть оспорены по причине своей ценностной «предвзятости», ибо такая «универсальная история помогает увидеть историю человечества в целостности и в собственном контексте» [Там же, c. 139]. Фактически, именно Большая универсальная история продолжает генеральную онтологическую функцию исторического сознания и дает ей предельно широкий временной и смысловой контекст: человек и общество здесь рассматривают себя как часть единого космического процесса. Такая модель Универсальной истории не стремится объяснить процессы глобализации историческим опытом одной страны или цивилизации, что изначально обречено на неудачу как очередная европоцентристская инициатива, ведь глобальное состояние не имеет прецедента. Однако, в более широком временном и пространственном контексте, ее беспрецедентность упраздняется и она поддается объяснению [10, p. 1059].

С точки зрения поиска эффективного ответа «постмодернистскому вызову» легитимация новой универсальной историей всей многообразной картины современных исторических микронарративов не столько заключается в их подчинении, сколько дает им самостоятельную жизнь в рамках более всеобщего смысла, ведь распространение многообразия и усложнение структуры как всеобщий смысл новой универсальной истории дает им легитимацию, не подчиняя их тотальности, как было в традиционной модели. Общий смысл и единая судьба существования человечества в таком контексте не исключают, а обосновывают правомерность существования все более сложных и многообразных структур, которые воплощаются, в том числе, и в росте многообразия отдельных историй в эпоху глобализации.

Наконец, несомненно, универсальная история может получить эффективное средство легитимации только на основе, которая будет иметь прочные позиции в культурной ситуации своего времени. Научный характер проекта универсальной истории, основанный к тому же на весьма распространенном в современной науке междисциплинарном подходе, а также несомненный актуальный выход на глобальные этические проблемы современности позволяют Большой Универсальной истории принять на себя такую роль.

При всей своей значимости наука не создает таких прочных основ для формирования единой универсально-исторической перспективы, которые продуктивно поддерживались религией. Однако в рамках тех культур, в которых влияние науки и ее моделей постижения реальности весьма весомо, подобная универсально-историческая размерность может утвердиться в достаточно скором времени. Появление специализированных журналов, университетских курсов, семинаров, научных сообществ межгосударственного и междисциплинарного характера позволяет Д. Кристиану говорить, что универсальная история может в скором времени стать чем-то наподобие парадигмы в куновском понимании. Тем более, что этому способствует признанная перспективность междисциплинарных изысканий, ярким примером которых и выступает Большая история, а также давно начавшаяся «историзация» естественных наук [9, p. 10-11]. На данный момент главной задачей Большой Универсальной истории является еще не написание «великого нарратива», а необходимое обоснование подобного проекта, так как по словам Ф. Спира, у нас отсутствует «традиция мышления в терминах истории человечества», а «мы еще не предпринимали достаточных усилий для построения соответствующей парадигмы» [8, c. 152]. На самом деле, «традиция мышления в терминах истории человечества» все же есть, и она имеет прочные традиции «старой» и, как мы видели, до конца еще не изжитой универсально-исторической размерностью сознания. Учитывая метанарративный характер современной научной истории, подобное обоснование должно иметь несомненную конвенциональную природу.

Можно проиллюстрировать эту очевидную «ностальгию», которая близка многим интеллектуалам и сегодня высказыванием И. Олабарри: «В наше время ни люди западной культуры, ни люди незападных культур - которые во многих случаях объединяли свои космогонии и традиции устной истории с линейным и универсалистским мировидением западной культуры - не могут обойтись без глобального объяснения прошлого, которое придает смысл настоящему и прокладывает путь в будущее. Постмодернистская историография может послужить хорошим лекарством от чрезмерных или плохо усвоенных интеллектуальных амбиций, идущих от Гегеля, Конта и Маркса до Февра, Броделя, Велера, Бенсона и Вилара. Но если мы устраним, в привычной для постмодернистских теоретиков манере, любой смысл из эволюции нашего мира (или «миров») и нашего места в нём (в них), устраним историческое сознание и откажемся от результатов универсалистской традиции и опыта европейской культуры, то мы не сможем вдохнуть смысл в собственные труды, проще говоря, не сможем написать их» [5, c. 195].

Утверждение описанного выше сценария развития универсально-исторического взгляда на новых основаниях может не только сохранить функциональный потенциал исторического сознания, но создать основу для создания глобальной этики. Постмодернистский взгляд и возникновение глобальной истории как оправдание многообразия новых локальных историй позволит им существовать и даже процветать до того момента, пока не будет окончательно оформлена единая универсально-историческая размерность сознания, в рамках которой каждая из них получит свое право на существование в контексте своей осознанной подлинно глобальной историчности.

Построение исторической теории, свободной от предикатов универсально-исторической размерности, без риска перестать быть собственно историей лишено прочных оснований, так как сам факт осознания опосредованности даже «строго» научного исторического дискурса и очевидная востребованность легитимации исторического нарратива имеют несомненную метанарративную природу. Новая модификация универсально-исторической размерности даже не будет иметь характер открытия, но (в соответствии с господствующими доминантами и субстанциальными притязаниями общественного сознания) может только конвенциально конструироваться и трансформироваться на основе диалога и консенсуса как реакция на изменения в социально-исторической реальности, по аналогии с кантовским категорическим императивом, отказывающимся от диктата содержания и ограничивающимся формой общеобязательности.

Список литературы

глобализация универсальный исторический

1. Дильтей В. Введение в науки о духе // Дильтей В. Собрание сочинений: в 6-и т. М.: Дом интеллектуальной книги, 2000. Т. 1. Введение в науки о духе / пер. с нем. под ред. B.C. Малахова. 730 с.

2. Кристиан Д. К основанию «Большой (Универсальной) истории» // Общественные науки и современность. 2001. №2. С. 137-146.

3. Лиотар Ф. Состояние постмодерна. М. - СПб., 1998. 160 с.

4. Назаретян А.П. Универсальная (Большая) история - учебный курс и поле междисциплинарного сотрудничества // Вопросы философии. 2004. №4. С. 70-80.

5. Олабарри И. «Новая» новая история: структура большой длительности // Ойкумена: альманах сравнительных исследований политических институтов, социально-экономических систем и цивилизаций. Харьков: Константа, 2004. Вып. 2. С. 176-196.

6. Риккерт Г. Философия истории // Риккерт Г. Философия жизни. Киев: Ника-Центр, 1997. 572 с.

7. Соколов Б.Г. Гипертекст истории. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2001. 193 с.

8. Спир Ф. Структура Большой истории: от Большого взрыва до современности // Общественные науки и современность. 1999. №5. С. 152-163.

9. Christian D. The Return of Universal History // History and Theory. The Next 50 Years: special issue. 2010. Vol. 49. Issue 4. P. 6-27.

10. Geyer M., Bright C. World History in a Global Age // The American Historical Review. 1995. Vol. 100. №. 4. P. 1034-1060.

Размещено на Allbest.ru