Лагерный режим в Самарлаге и Безымянлаге устанавливался на основании требований, определенных НКВД СССР. Правовым актом, регулировавшим все стороны лагерной жизни, являлась "Временная инструкция о режиме содержания заключенных в ИТЛ (исправительно-трудовых лагерях) НКВД СССР", введенная в действие приказом НКВД СССР 2 августа 1939 г. [1, д.29, л.4-14].

В разделе "Общие положения" указывалось, что устанавливаемый инструкцией лагерный режим должен обеспечить, с одной стороны, надежную изоляцию преступников, с другой - способствовать наиболее эффективному использованию труда заключенных. Здесь же отмечалось, что осужденные за контрреволюционные преступления направляются, как правило, в лагеря, находящиеся в отдаленных местностях, к ним применяется усиленный режим. Инструкция категорически запрещала всем без исключения заключенным проживать за зоной в деревнях, на частных квартирах; не допускалось посещение женских общежитий заключенными мужчинами, и наоборот. Запрещалось использование заключенных в качестве домашних работниц (домашних работников), отдельные исключения допускались только с разрешения начальника ГУЛАГа. В инструкции также регламентировано: время подъема, вывод на работу, уборка помещений, раздача пищи, вечерняя поверка и отбой, обязанности и права заключенных, порядок передвижения заключенных (конвойного и бесконвойного), свидания, передачи (посылки), переписка, порядок допуска заключенных на административно-технические должности, меры взыскания и поощрения, права лагерной администрации по отношению к заключенным, штрафной режим, порядок содержания подследственных заключенных, порядок передачи жалоб и заявлений заключенных, порядок извещения о смерти заключенных и выдаче вещей умерших родственникам, перечень предметов, запрещенных к передаче заключенным [Там же].

Кроме данной Инструкции, при разработке лагерного режима в исследуемых ИТЛ (в части, касающейся в первую очередь режима содержания заключенных) руководствовались положениями секретного Указа Президиума Верховного Совета СССР "О лагерях НКВД СССР" от 15 июня 1939 г., согласно которому следовало "отказаться от системы условно-досрочного освобождения лагерных контингентов. Осужденный, отбывающий наказание в лагерях НКВД СССР, должен отбыть установленный судом срок наказания полностью" [11, с.119].

Примером неукоснительного соблюдения требований нормативно-правовых актов, указанных выше, могут служить "Правила внутреннего распорядка для заключенных в Безымянском исправительно-трудовом лагере НКВД СССР" (разработаны в конце ноября - первой половине декабря 1940 г.) [10, с.169]. Документ получил гриф "для внутреннего пользования в пределах лагеря". Анализ данного локального нормативного акта показывает, что в нем детально регламентированы следующие стороны лагерного режима:

1) распорядок дня;

2) обязанности заключенных;

3) определено, что заключенным разрешается и что запрещается;

4) установлены основы организации питания заключенных и их вещевого довольствия;

5) определен порядок свиданий заключенных, их переписки, получения писем, посылок, передач;

6) установлен порядок подачи заключенными жалоб;

7) определены меры поощрений и взысканий, применяемых по отношению к заключенным. В этих "Правилах…" зафиксировано довольно важное положение о том, что они должны быть полностью известны всему составу заключенных лагеря и "подлежат точному и обязательному выполнению" [Там же, с.176]. Определялись здесь и лица, обязанные наблюдать за выполнением настоящих правил в бригадах и отрядах, - начальники отрядов, помощники начальников отрядов по быту, Самарла г, Самарский исправительно-трудовой лагерь (ИТЛ) - подразделение, действовавшее в структуре Управления Строительства Куйбышевского гидроузла (СКГУ, Куйбышевстрой) Главного управления исправительно-трудовых лагерей Народного комиссариата внутренних дел СССР. Было создано в 1937 году для строительства Куйбышевского гидроузла.

Безымянла г, Безымянский исправительно-трудовой лагерь - предприятие, действовавшее в системе Управления особого строительства (УОС) Главного управления исправительно-трудовых лагерей Народного комиссариата внутренних дел СССР с 1940 г. по 1946 г. на территории Куйбышевской области, культурвоспиторганизаторы Культурвоспиторганизатор - административная должность в структуре Главного управления исправительно-трудовых лагерей Народного комиссариата внутренних дел СССР, функционально отвечает за культурную и воспитательную работу с заключенными исправительно-трудовых лагерей [7, д. 8, л. 38]., нарядчики, бригадиры. Их распоряжения в части, касающейся выполнения правил, подлежали беспрекословному и точному выполнению всеми заключенными [Там же, с.182].

Анализ показывает, что содержание заключенных в исследуемых ИТЛ отличалось детальной регламентацией, суть которой - сделать лагерный режим до предела жестким и рациональным. Все было подчинено исполнению важнейшей функции лагерей - организации трудовой деятельности заключенных. Осужденный должен был работать не менее 11 часов. На сон давалось 8 часов [6, д.26, л.136]. Заключенных размещали так, чтобы тратилось минимум сил на дорогу до места работы [15]. Причем, выполнение распорядка дня было достаточно четким, чтобы исключить нерациональное использование времени. Так, в Безымянлаге подъем, развод [5, д.2, л.24], перерывы, окончание работ, раздача пищи, проверка и отбой производились в часы, установленные приказом по лагерю, по звуковому сигналу. По звуковому сигналу "подъем" все заключенные, за исключением получивших освобождение, больных, отдыхающих после работы ночью, обязаны встать, встряхнуть и заправить свои постели, умыться и позавтракать. По звуковому сигналу "развод", все заключенные, за исключением больных, получивших освобождение, отдых после работы ночью и хозяйственной обслуги, по утвержденному начальником участка списку, в составе бригад выстраиваются к проверке и разводу под руководством начальников отрядов на заранее отведенных местах [10, с.169]. Как видно, время выполнения процедур до начала работы заключенных до предела сжато, за счет жесткой регламентации.

Жилая зона обносилась сплошным забором высотой до трех метров. С внутренней стороны забора пролегала контрольно-следовая полоса. На расстоянии 50-60 м находились вышки для часовых с прожекторами для освещения прилегающей территории. С внешней стороны ограждения на наиболее уязвимых местах располагались блокпосты, в которых содержались караульные собаки, как правило, овчарки. Окна бараков зарешечены, а двери обиты жестью, но такое было не везде. В каждом бараке заключенные спали на нарах, двухъярусных, сплошных, с накрепко закрепленными досками. На ночь двери закрывались на замок, перед этим в каждом бараке надзирателями проводились проверки наличия заключенных. Отопление было печное, из коридора [3, д.1151, л.141; 12, с.34].

Однако столь жесткий регламент лагерного режима нарушался. Так, 3 декабря 1940 г. заместитель начальника УОС (управления особого строительства) НКВД по лагерю старший лейтенант госбезопасности Буцневий объявил начальнику III участка 1-го района Хлоплянкину строгий выговор, его сняли с занимаемой должности за невыполнение распоряжения Архангельского [5, д.22, л.5] о запрещении поездки заключенного Васина [Там же], отсутствие контроля за деятельностью лагерного ларька и безответственное отношение к учету своевременных явок расконвоированных заключенных на зону.

В результате частичной бесконтрольности в ИТЛ получила большое распространение лагерная преступность. Ведь здесь содержался контингент, который трудно (даже с большой долей условности) считать законопослушным. Так, в Самарлаге среди заключенных имелось достаточно много и "контрреволюционеров". В общей сложности политзаключенные в это время составляли более трети от числа всего лагерного населения [9]. Но остальные две трети заключенных Самарлага - различного рода уголовники или осужденные за хозяйственные преступления. Именно они и вносили основной вклад в лагерную преступность. В Безымянлаге по статьям политического характера в лагере находилось 11,3% заключенных, причем более половины из них (6,3%) попали в заключение за антисоветские высказывания. Основную массу составляли лица, попавшие в лагерь за совершение уголовных преступлений. Наибольшее количество осужденных проходило по статьям, связанным с имущественными преступлениями. Обращает внимание большое количество лиц, находящихся в лагере как социально-опасный элемент. Среди заключенных было много жителей сельской местности, составлявших основной контингент, проходивших по статьям о скотокрадстве и нарушении паспортного режима [12, с.34].

И в Самарлаге, и в Безымянлаге проходили постоянные хищения имущества, как государственного, так и личного, принадлежащего заключенным. Особую озабоченность администрации лагеря вызывал отказ заключенных от работы. С большой долей вероятности можно судить о том, что в основном от работы отказывались уголовники. Именно они, осужденные не по "политическим" статьям, и составили младший производственный персонал лагеря, прежде всего категорию бригадиров. Не случайно среди них постоянно выявлялись преступления, связанные с воровством, нарушением внутреннего распорядка.

Большое беспокойство у администрации ИТЛ вызывали побеги заключенных [5, д.214, л.6]. Они происходили постоянно, несмотря на строгий режим содержания. Этому способствовали как условия работы (крупные строительные площадки, близость крупного города), так и ненадлежащее выполнение своих обязанностей представителей администрации и охраны [Там же, д.22, л.4-7]. Случаи побегов заключенных тщательно расследовались, и виновные несли суровое наказание вплоть до расстрела. Так, 27 мая 1941 г. начальник УСО А.П. Лепилов приказал объявить всем заключенным Безымянского лагеря на поверках и разводах о приведении в исполнение приговоров лагерного суда о расстреле заключенных П.В. Васильева и П.А. Стафиева, а также предупредить заключенных о том, что и впредь "к виновным в совершении отказов от работы, побегах, и оказавшим сопротивление лагерной администрации, будут применяться суровые судебные меры наказания, вплоть до расстрела" [Там же, д.214, л.1]. Но несмотря на жесткие меры пресечения побегов [8, д.39, л.26], суровые репрессии к пойманным беглецам, побеги заключенных не прекращались. Так, за первые четыре месяца 1941 г. из лагеря бежало 210 человек. Всего же в 1941 г. из Безымянлага бежало 475 заключенных. Из них задержали - 315 (66,3%) [3, д. 20, л.25]. Причем только с 1 января по 8 мая 1941 г. не были разысканы 393 человека. Нельзя в данной связи не учитывать и специфику Безымянлага - сам лагерный комплекс располагался достаточно близко от областного центра, что создавало дополнительные проблемы для лагерной администрации, о чем она докладывала в вышестоящие инстанции [14, д.29, л.6 - 7 об.].

Представляется важным подчеркнуть то, что для лагерной преступности имелось одно благоприятное обстоятельство - постоянная нужда, голод и, конечно же, низкий моральный уровень обитателей лагерей. Именно они и создавали питательную среду для выстраивания коррупционной системы отношений, преодолевавшей лагерный режим и пускавшей корни по обе стороны колючей проволоки [4, д.26, л.112]. Подтверждением могут служить многочисленные факты, когда заключенные воровали лагерное имущество, а потом сбывали его вольнонаемным за деньги, водку продукты, махорку. Были случаи, когда заключенные работали на конкретный заказ, воруя для рабочих за определенную плату заводское имущество [3, д.42, л.50-55]. Многие законопослушные трудящиеся авиационных заводов периодически ощущали на себе близость лагеря - воровство документов, вещей и денег со стороны жителей Безымянлага происходило регулярно [5, д.26, л.51]. Необходимо подчеркнуть то, что борьба с лагерной преступностью велась жестко. Так, за период с 9 января по 21 мая 1941 г. в Безымянлаге к расстрелу были приговорены 20 человек, и 117 получили различные сроки тюремного заключения. Как правило, "высшую меру" в Безымянлаге давали за бандитизм и систематический отказ от работы, реже - за кражу. Примерно по такому же списку преступлений приговаривали к тюремному заключению - все зависело от степени тяжести и рецидива. Иногда же, например, к отказникам принимались относительно мягкие репрессивные меры. Так, заместитель начальника 2-го района УОС Г.Ф. Ивойлов, рассмотрев акт, представленный ему техником-дорожником Пятаковым от 15.11.1940 на заключенных И.И. Максимова и В.И. Михайлова, которые демонстративно заявили технику Пятакову и стрелку ВОХР (военизированной охраны), что они работать не будут, вынес следующее постановление: поместить отказников в карцер на 10 суток без вывода на работу с выдачей 400 гр. хлеба в сутки и кипяток и один раз в 3 дня жидкую горячую пищу [Там же, л.111].

Но не только заключенные вносили вклад в увеличение статистических показателей по преступности. Большое количество преступных поступков числилось и за их охранниками. Здесь и нарушение правил патрульной службы, кражи, вступление во взаимоотношения с заключенными. Всего за 1941 г. охранниками было совершено 2429 правонарушений. Из них: нарушение караульно-конвойной службы - 802; самовольные отлучки и прогулы - 505; пьянство - 291; халатное отношение к оружию - 160; неисполнение приказания - 144; связь с заключенными - 26; прочие правонарушения - 501. По имеющимся фактам: привлечено к судебной ответственности - 223; уволено - 89; арестовано - 692; вынесено выговоров - 802. Всего наложено взысканий - 1806 [13, с.107]. Но особого эффекта в борьбе с преступлениями охранников лагерной администрации так и не удалось добиться. Анализ показывает, что в борьбе с лагерной преступностью администрация ИТЛ пыталась использовать такую профилактическую меру, как доведение приговоров судов, в первую очередь расстрельных, до всех заключенных и администрации лагеря. По этому поводу начальник УОС А.П. Лепилов издавал специальные приказы, которые, как правило, оглашались перед строем заключенных на вечерних поверках [5, д.22, л.5, д.214, л.4-5, 15, 33, 70 - 71 об., 73]. Это, надо полагать, приносило некоторый эффект.

Таким образом, первый правовой акт, регулировавший все стороны лагерной жизни, в ИТЛ НКВД СССР, введен в действие в августе 1939 г. [1, д.29, л.4-14]. Его составители предприняли попытку создать документ, который смог бы регламентировать внутренний распорядок жизни заключенных. Вследствие чего в исследуемых ИТЛ имел место жесткий лагерный режим, насажденный в интересах достижения главной цели - с одной стороны, надежная изоляция преступников, с другой - способствование наиболее эффективному использованию труда заключенных. "Террор проводила и поддерживала вся страна… Все население страны должно было работать, обеспечивая пополнение лагерям: доносить, арестовывать, оформлять дела, транспортировать, охранять, расстреливать и т.д. Все другие проблемы (например, эффективность производства) были отодвинуты на задний план: не было дела более важного, более срочного, нежели выполнение контрольных цифр истребительного плана" [16, с.179]. Вместе с тем и подобный режим нарушался. И хотя администрацией ИТЛ велась постоянная борьба с лагерной преступностью, значительного снижения е? достигнуть так и не удалось.

Список литературы