"Правый уклон" в повседневной жизни горожан Нижневолжского региона в 1928-1930 гг.

Размещено на http://www.allbest.ru/

УДК 94(47).084.6

"Правый уклон" в повседневной жизни горожан Нижневолжского региона в 1928-1930 гг.

Тюрин Алексей Олегович,

к.и.н., доцент Астраханский государственный университет

Рассмотрены материалы протоколов общих и партийных собраний, отдельные диалоги и высказывания трудящихся, в которых дается определение так называемым проявлениям «правого уклона», борьбу с которыми стали активно осуществлять в 1928-1930 гг. Отношение большинства населения к проявлениям «правого уклона» в повседневной жизни было неоднозначным и часто расходилось с официальной «генеральной линией». В этой связи акцентируется внимание на анализе методов борьбы с «правыми проявлениями» и некоторых ее итогах, а также на мнениях и оценках, которыми представители разных социальных групп населения характеризовали «правых уклонистов» и региональные власти.

Ключевые слова и фразы: повседневность; «правый уклон»; власть; самокритика; советская провинция; Нижневолжский регион.

The article considers the materials of general and party meetings protocols, individual dialogues and workers' statements, which define the so-called manifestations of “right-wing deviation”, and tells that struggle with them was actively carried out in 1928-1930. The attitude of the population majority to the manifestations of “right-wing deviation” in everyday life was ambiguous and often differed from the official “general line”. In this connection attention is paid to the analysis of the methods of struggle with “right-wing manifestations” and some results of it, as well as to the opinions and estimations, with which different social groups' representatives characterized “right-wing deviationists” and regional authorities.

Key words and phrases: everyday life; “right-wing deviation”; power; self-criticism; soviet province; Lower Volga region.

В конце 1920-х гг. внутри партии и советского руководства продолжалась борьба за выбор варианта дальнейшего развития страны, а вместе с этим концентрация государственной власти у группы Сталина. В итоге политика форсированной индустриализации и сплошной коллективизации стала претворяться в жизнь, а вместе с ними активно проводилась борьба с «правым уклоном».

В ноябре 1928 года, выступая на пленуме ЦК ВКП(б), Сталин определил «правый уклон» следующим образом: «К чему сводится правый уклон, о котором главным образом ид?т здесь речь? Куда он тянет? Он тянет по линии приспособления к буржуазной идеологии, по линии приспособления нашей политики ко вкусам и потребностям “советской” буржуазии. Чем угрожает нам правый уклон, если он победит в нашей партии? Это будет идейный разгром нашей партии, развязывание капиталистических элементов, нарастание шансов на реставрацию капитализма или, как говорил Ленин, на “возврат к капитализму”» [10].

А. К. Соколов отмечает, что «идеологом нэпа был Бухарин, поэтому борьба с “правым уклоном” была направлена, прежде всего, против него и против его взглядов. Правда, характер дискуссий теперь был уже иной. Спорили главным образом за закрытыми дверями, не посвящая рядовых коммунистов в сущность разногласий… На страницы прессы проникали лишь отголоски дискуссий, зачастую излагаемые “эзоповским языком” и намеками» [9, c. 118]. партийный правый уклон повседневный

При этом Ш. Фицпатрик полагает, что «в конце 1927 года были исключены из партии лидеры левой оппозиции, и это настолько напугало “правую оппозицию” в 1928-1929 гг., что она так по-настоящему и не сформировалась» [12, c. 11]. Однако Сталин определил, «где гнездятся тенденции к правому уклону»: «В наших советских и хозяйственных, кооперативных и профессиональных аппаратах, а также в аппарате партии, особенно в е? низовых деревенских звеньях» [10]. Фактически это означало начало борьбы с «правым уклоном» в регионах. Этот последний акт внутрипартийной борьбы 1920-х гг. наиболее затронул повседневную жизнь трудящихся, особенно членов партии. В этой связи нашим исследовательским интересом будет являться анализ отношения населения, в первую очередь партийцев, к проявлениям «правого уклона» в повседневной жизни в исторических условиях 1928-1930 гг.

Н. Л. Пушкарева считает, что «индивид в исследованиях должен быть воспроизведен действующим на жизненной сцене в заданных обстоятельствах (природных, временных, политических и т.д.)…» [8]. Поэтому первоначально охарактеризуем политические настроения населения нижневолжского региона, опираясь на официальные отчеты. По Сталину, стоило обратить внимание на «аппарат партии, особенно в ее низовых деревенских звеньях» [10], поэтому обратимся к сельской местности.

В отчете Камызякского РК ВКП(б) от 01 декабря 1928 года говорилось: «Основная масса крестьянства - батраки и бедняки вполне лояльно настроены к партии и Советской власти, а с ними сознательная часть середняков. Правда в момент плохого хода рыбы, перебоев в хлебоснабжении и одновременно с этим обложением сельхозналогом чувствовалось некоторое недовольство этих слоев под влиянием кулаков. В селах были разговоры, что государство взяло в свои руки хлебную монополию и не дает крестьянам приобрести достаточно хлеба. Советская власть устанавливает твердые цены на хлеб, которые абсолютно не выгодны, крестьянин хлеб не сдает и создается хлебный кризис. Второе недовольство связано с обложением сельхозналогом. Здесь пропагандирует кулацкая часть. Говорят, что не дают развиваться. Из года в год налог увеличивается, а мы разрушаемся» [7, д. 13, л. 45-46].

В общем, зажиточная часть села негативно относилась к политике власти, настроения бедняков и батраков колебались в зависимости от ситуации в области снабжения продовольствием. В этих политических условиях на селе началась борьба с «правым уклоном».

На VII районной партийной конференции Камызякского РК ВКП(б) в декабре 1928 года основной докладчик следующим образом охарактеризовал «правый уклон»: «В настоящее время главной опасностью в ВКП(б) является опасность правого, откровенно оппортунистического уклона… Всплывает правый уклон, который находит свое выражение в стремлении снизить темп и задержать строительство крупной индустрии в пренебрежительном отношении к колхозам, в недооценке классовой борьбы, в бюрократическом невнимании к нуждам масс, в недооценке борьбы с бюрократами» [Там же, л. 1-3].

После основного доклада начались прения, в ходе которых многие члены партии высказали свои мнения по поводу проявлений «правого уклона». Некоторые участники конференции полагали, что «правого уклона» в «организации нет». К.: «В нашей организации теоретически или вернее ____(пропущено слово) уклонов нет, а если есть, то это ошибки в практической работе». Его поддержал другой товарищ К.: «Мне кажется, в нашей организации уклона нет, а есть отдельные ошибки» [Там же, л. 6, 9].

Выступающий М. ситуацию с «правым уклоном» на промыслах охарактеризовал следующим образом: «Ну, а у нас на местах разве нет уклона? Например, на промыслах хозяйственник сдает продукцию не коллективу чисто из хозяйственных соображений. Но он после этого становится виноват, а вместе с ним и райисполком. Вот вам и уклон». Партиец П. витиевато предостерегал от поспешных выводов: «Мы во всех неправильных действиях можем усматривать уклон, но конечно разница только та, что если у нас есть уклон, то лишь в виде ошибок» [Там же, л. 5-6].

Ряд участников конференции, наоборот, приводили конкретные примеры «правого уклона» в действии.

Выступающий С. говорил: «Знаю, что мы, молодые коммунисты, не всегда понимаем всех этих уклонов. Здесь говорили, что у нас уклонов нет, а я скажу наоборот, если как следует разобрать всех наших товарищей, то мы найдем уклонистов. Взять протекционизм, кумовство с чуждым элементом - это наша болезнь». Его поддержал З.: «У нас секретарь ячейки поставил на работу дочь кулака - вот вам правый уклон». С ним соглашался Н.: «У нас пример правого уклона - Самосдельский промысел. Там был заведующий промыслом Ш., который имел связь с кулаками. В селе Каралат товарищ З. также скрывал кулаков» [Там же].

В каких формах еще проявлялся «правый уклон» в сельской местности? Из резолюции партконференции Владимирского РК ВКП(б) следовало: «Во Владимирской организации имеются отдельные случаи проявления правого уклона в форме сращивания с кулацкими и капиталистическими слоями населения, “бытового загнивания”, пьянства и распущенности, замазывания классовой борьбы в деревне, свертывания самокритики» [6, д. 10, л. 44].

В ходе обсуждения вопроса на заседании 2-го расширенного пленума Камызякского РК ВКП(б) от 5-6 марта 1929 года выступающий П. констатировал: «Правый уклон в рядах нашей организации есть. Пример - это Камызякское кредитное товарищество, когда кредиты попали кулакам. Такой же уклон в союзе батраков, который представляет работу нежелательным слоям населения». С ним соглашался другой участник пленума П.: «Правый уклон в Никольском кредитном товариществе. Бедняку выдали кредит в 100 рублей, а зажиточному в 250 рублей» [7, д. 16, л. 19-20].

На заседании бюро Владимирского РК ВКП(б) 16 апреля 1929 года выступающий С. подвел итог: «Причина, послужившая ослаблению борьбы с мелкобуржуазным элементом, - это пьянство и гульба с проститутками, зажим голоса рабочего и нетоварищеское отношение к нему» [6, д. 13, л. 36].

В общем, спектр форм проявлений «правого уклона» был широк, начиная от пьянства и половой распущенности, что способствовало распространению уклона, до экономических мер, направленных конкретно на поддержку кулацких хозяйств. Многие как хозяйственные, кооперативные и партийные организации, так и отдельные трудящиеся могли быть обвинены в поддержке и распространении «правого уклона» в своей повседневной деятельности. В отчете «Об обследовании работы Чаганской партийной ячейки за первую половину 1929 года» говорилось: «Пьянка, имеется уклон в части непонимания роли частника, который выразился в продаже частнику одного вагона сельди» [7, д. 17, л. 35].

Что же нужно было предпринять для борьбы с «правым уклоном»? Основной докладчик на VII районной партийной конференции Камызякского РК ВКП(б) предложил следующие методы: «Нам нужно напрячь все силы на работу по втягиванию в ряды нашей партии рабочих с производства тяжелой индустрии. Нужно бросить свой центр внимания на развитие самокритики, добиваться, чтоб она прошла во все углы нашей работы, особенно когда правая опасность так близка» [Там же, д. 13, л. 1-3].

С ним соглашался докладчик Л., выступающий на заседании членов бюро Камызякского РК ВКП(б) 01 марта 1929 года: «Правый уклон - это когда человек срастается с чуждым элементом… С кулацкой самокритикой надо бороться, а бедняцкую самокритику нужно направлять на улучшение общественных, кооперативных организаций. За счет кого же мы должны расти? Прежде всего - за счет рабочих. Нужно помнить директиву ноябрьского Пленума ЦК о 80% вовлечения в партию рабочих» [Там же, д. 16, л. 9].

В общем, бороться с «правым уклоном» в сельской местности предполагалось посредством вовлечения в местные партийные ячейки и другие организации рабочих, лучше - индустриальных (процесс выдвижения), а также развитием самокритики.

Однако ряд трудящихся заранее указали на трудности при осуществлении этих мероприятий. Выступающий Б. констатировал: «Дело в том, что у нас нет индустриальных рабочих. Наши рабочие по прослойке обязательно крестьяне, и у них есть свое хозяйство. Временные рабочие, т.е. сезонники, тоже временно оставили свое хозяйство. Они приехали на подсобные работы… Поэтому реально в партию мы принимаем крестьян и служащих». С ним соглашался товарищ П.: «По словам товарища К., “нужно всех батраков ловить на крючок и принимать в партию”. Правы товарищи, которые сказали, что все это приезжие люди и малоизученные. Под маркой батрака могут попасться нежелательные элементы» [Там же, л. 17-18].

В «деле развития самокритики» также встречались определенные трудности. Главной проблемой было нежелание большинства трудящихся критиковать руководство. Население просто боялось это делать из-за возможных негативных последствий. В отчете Нижневолжского крайкома ВКП(б) в конце 1928 года прямо говорилось: «Боязнь критиковать чрезвычайно распространена, так же распространено неверие в наказание» [2, д. 23, л. 93].

Приводились конкретные примеры преследований за самокритику. На заседании бюро Владимирского РК ВКП(б) от 16 апреля 1929 года по вопросу «О внутрипартийном положении Астраханской парторганизации (“астраханское дело”)» выступающая Л. припомнила следующий случай: «В мою бытность в Астрахани, я тоже знала о грязи ответственников, о чем писала с товарищами Сталину, но об этом узнала ОК и КК и взгрела, а кто писал, того чуть не исключили из партии. Был случай, что товарищ поймал жулика, а он коммунист, за что нам основательно попало… Выводы комиссии КрайККа нужно одобрить, как направленные на борьбу с правым уклоном» [6, д. 13, л. 35].

Часто сами коммунисты-выдвиженцы не хотели вступать в конфликт с рабочей массой. Выступающий Р. привел следующий пример: «Как уклон проявляется в действительности на местах: вопрос самокритики принял широкие размеры, но сеть зажимы. На водном транспорте много рабочих, пришедших на производство с деревенскими настроениями. Много коммунистов боятся возражать неправильным выступлениям рабочих, чтобы не потерять хороших отношений. Когда же их за это побьешь, они говорят, что теперь нам выступать нельзя, так как скомпрометированы партией» [Там же, д. 10, л. 21].

В общем, предложенные рецепты от «правой болезни» не всегда помогали. Выдвиженцев-рабочих было очень мало, к тому же часто они были не подготовлены или не желали работать на новых должностях. Критиковать руководство многие трудящиеся боялись на протяжении всех 1930-х гг., а некоторые партийцы полагали, что за критику их обвинят в «уклоне». На заседании 2-го расширенного пленума Камызякского РК ВКП(б), которое проводилось 5-6 марта 1929 года, выступающий П. констатировал: «Многие товарищи иногда понимают правый уклон так, что когда они выступали и сказали не так, то их сочтут уклонистами» [7, д. 16, л. 20].

В результате в партийных, хозяйственных и кооперативных организациях были проведены «чистки кадров» [Там же, д. 18, 19, 21], а с началом сплошной коллективизации главным врагом государственной политики в деревне были объявлены кулаки, зажиточные и «подкулачники», которые подлежали раскулачиванию и выселению.

В городах Нижнего Поволжья также активно шла борьба с «правым уклоном» на фоне острого жилищного кризиса, уравнительной системы оплаты труда, постоянных перебоев с продуктами питания, особенно с хлебом. Все это вызывало недовольство властью, а для простых горожан ближе всего местная власть.

В первой половине 1929 года в рамках борьбы с «правым уклоном» в регионе было инициировано «астраханское дело» («астраханщина»). Каганович сделал следующие выводы: «Вот говорили, что в Москве частник был силен, но мы здесь в Москве имеем мощный пролетариат, так что это никак не сравнимо с Астраханью. Индустриального пролетариата там мало, промышленность носит кустарный характер, большое количество нэпманских и мещанских элементов, а партийная организация слаба и разложена». В мая 1929 года на оргбюро ЦК ВКП(б) В. М. Молотов подвел итог обсуждению: «Мне кажется, что в отношении астраханского дела нужно сказать, что это глубоко политическое дело» [5, д. 57, л. 31-32].

На общем собрании работников краевого суда в Саратове был подведен следующий итог: «Астраханское дело - типичное проявление правого уклона, проводимого в жизнь сознательно» [Там же, д. 22, л. 130]. На предприятиях и в организациях региона, особенно в Астрахани, были проведены многочисленные митинги и собрания, посвященные анализу «астраханщины» и борьбе с «правым уклоном». Были осуществлены «чистки кадров», многие обвиняемые получили реальные сроки лишения свободы, а четырнадцать человек расстреляли. Причинами «астраханского дела» московские информаторы вновь назвали неудовлетворительное состояние процесса выдвижения и отсутствие самокритики на местах [11, c. 19-28].

Во второй половине 1929 - начале 1930 г. по всей стране против «правых» была развернута широкая кампания в печати. Повсеместно организовывались собрания и митинги с «разоблачением» и осуждением их сторонников. В предварительном докладе Астраханского окружкома ВКП(б) говорилось, что «большинство предприятий поддержало генеральную линию партии и осудило “правый уклон”» [5, д. 84, л. 1].

На митинге трудящихся Астраханского пивзавода выступающий говорил: «Генеральная линия партии верна. Жестко надо относиться ко всем старающимся ее поколебать. Надо потребовать прямого ответа от Рыкова, Бухарина и Угланова». Докладчик на общем митинге завода им. Ленина говорил: «Бывшие наши вожди, а ныне правые уклонисты не верят в нашу пятилетку. Наши достижения для всех очевидны. Отсюда надо им дать железный пролетарский отпор» и т.п. [Там же, л. 2-3].

Еще на XVI партконференции «правый уклон» был назван «откровенно капитулянтским» [9, c. 119], и, с точки зрения докладчиков, «правыми» можно считать всех сомневающихся в темпах и ходе экономического развития страны, а также не выполняющих производственные задачи трудящихся.

Однако декларируемые высокие темпы экономического развития все же вызывали сомнения у некоторых горожан. В Астрахани при обсуждении пятилетнего плана работник горсовета сказал: «Я не враг социализма, но в практической работе у меня иногда складывается мнение, что при взятых темпах, мы не только не придем к социализму, но можем проиграть совсем. С моей стороны возникают сомнения в том, сумеем ли мы выйти победителями и не проиграем ли борьбы?» [5, д. 84, л. 4].

В Саратове при обсуждении материалов XVI партийной конференции участниками общего собрания были заданы следующие вопросы: «а) Не предлагает ли оппозиция свой пятилетний план? б) Сумеем ли мы обойтись своими средствами? в) Откуда будут взяты средства на пятилетку?». На этом же собрании выступающий коммунист сказал: «Я сомневаюсь за целесообразность такого большого вклада средств в тяжелую промышленность, которая не скоро даст реальных результатов. Лучше медленно строить, но чтобы капитал создавал капитал» [1, д. 453, л. 30].

Некоторые горожане считали нецелесообразным наказания лидеров «правого уклона». На собрании в Покровске член ВКП(б) предостерегал: «Если эти случаи, как снятие с работы Рыкова, Томского, Бухарина и других есть, то можно опасаться за выполнение пятилетнего плана» [Там же, л. 31]. Студент на собрании ячейки Кооперативного института в Саратове сказал, что «Ленин на съезде один побеждал. Почему же не могут быть правы Бухарин и Рыков?». Во время занятия кружка студент Саратовского государственного университета недоумевал: «Мне непонятно. Разве лидеры правого уклона - Бухарин и Рыков против построения социализма?» [3, д. 529, л. 47].

Другие горожане полагали, что борьба с «правым уклоном» специально надумана, и в повседневной жизни «уклона» вообще нет. В сводке Нижневолжского крайкома ВКП(б) говорилось, что «в некоторых партийных ячейках не верили в существующую опасность “правого” уклона: “В партийной ячейке Крайземуправления многие считают, что “правый уклон высосан из пальца”, на Кожевенном заводе открыто говорили, что “правой опасности не существует”, в ячейке Медторга полагают, что “правый уклон не заметен” и т.п.”» [2, д. 23, л. 112].

Несмотря на активную официальную пропаганду, среди горожан существовали разные мнения относительно политического процесса над «правыми уклонистами». Диапазон высказываний варьировался от возмущенных: «Почему посылают к нам из центра заведомых оппортунистов? Получается, что партия только и занимается тем, что раскрывает оппортунистов…» [5, д. 84, л. 5], до одобрительных: «Я поддерживаю правый уклон. Поддержать кулака - вот тебе хлеб на базаре, и государство покупай» [1, д. 453, л. 37]; или «Партия недостаточно проработала вопрос о крестьянстве… Справедливо правые уклонисты и их лидеры обвиняют ЦК» [4, д. 171, л. 27].

Ряд рабочих отождествляли «правых уклонистов» в регионе с социальной группой служащих («спецов»), политическая кампания против которых проводилась в конце 1920-х гг. Поэтому нередко можно было услышать от представителей пролетариата: «Оппозиция все время хитрила и виляла перед рабочими», «Слишком мягко поступили с местными оппозиционерами» и т.п. [1, д. 448, л. 19, 22].

В общем, борьба с «правым уклоном», начавшаяся как очередная внутрипартийная дискуссия о методах построения социализма в СССР, а вместе с этим и как окончательное утверждение власти сталинской группы, в регионах затронула ряд социально-экономических и политических проблем.

Кроме усиления классовой борьбы и увеличения темпов индустриализации, проявлениями «правого уклона» в повседневной жизни стали считаться коррупция, протекция и бюрократизм, поголовное пьянство и «половая распущенность» ответственных и партийных работников. На фоне бытовой неустроенности и низкого уровня материальной обеспеченности многие трудящиеся (в основном пролетариат), не особо разбирающиеся в теоретических тонкостях, одобрительно отнеслись к «чисткам» и политическим процессам, которые затронули руководящий региональный состав.

Однако в дальнейшем материально-бытовые проблемы еще больше обострились, и эти же группы населения выражали недовольство новым руководством. На общих собраниях, посвященных итогам борьбы с «астраханщиной» и «правым уклоном», которые проводились в 1930 году в Астрахани, информаторами были зафиксированы следующие высказывания: «Старое руководство занималось делячеством, а как же назвать новое, при котором мы на пайке сидим?». Далее информатор приводил описание общего настроения собраний: «Многие цедили сквозь зубы, а другие говорили прямо про новое руководство, что оно нам ничего не даст, и даже ликвидирует частника». На собрании в Гортрамвае выступающий рабочий прямо заявил: «Когда была “астраханщина”, то везде было всего достаточно, а теперь при новом руководстве жрать нечего!» [4, д. 74, л. 40, 52].

Официальные резолюции собраний и митингов, посвященные борьбе с «правым уклоном», констатировали единодушную поддержку «генеральной линии» партии. В реальности ряд сотрудников высшего и среднего партийных звеньев не понимали некоторые формы «правого уклона» в повседневной деятельности или боялись выступать против «генеральной линии», поэтому «правые проявления» они старались выставить как недоработки или ошибки.

Некоторые члены партии и простые трудящиеся полагали, что «правый уклон» был выдуман, а формы проявления «правого уклона», указанные властью, в реальности не являлись таковыми. В ходе многочисленных собраний, посвященных «астраханщине», выяснилось, что большинство горожан считали этот процесс экономическим, а не политическим [11, c. 19-28].

В целом, отношение населения к проявлениям «правого уклона» было неоднозначным и зависело от конкретных форм «уклона», а также от материально-бытового положения и социального статуса населения. Борьбу с коррупцией, пьянством и проституцией поддерживало большинство трудящихся, чему свидетельствуют многочисленные наказы депутатам в ходе избирательных кампаний в различные уровни советов в конце 1920-х гг., а от усиления классовой борьбы пострадали разные группы населения, которые в будущем предпочитали скрывать свое «социальное происхождение».

Список литературы

1. Государственный архив новейшей истории Саратовской области (ГАНИСО). Фонд Волжского районного комитета КПСС. Ф. 138. Оп. 1.

2. ГАНИСО. Фонд Нижне-Волжского краевого комитета ВКП(б). Ф. 55. Оп. 1.

3. ГАНИСО. Фонд Фрунзенского районного комитета КПСС. Ф. 136. Оп. 1.

4. Государственный архив современной документации Астраханской области (ГАСД АО). Фонд Астраханского городского комитета КПСС. Ф. 9. Оп. 1.

5. ГАСД АО. Фонд Астраханского окружного комитета ВКП(б). Ф. 6. Оп. 1.

6. ГАСД АО. Фонд Владимирского районного комитета КПСС. Ф. 39. Оп. 1.

7. ГАСД АО. Фонд Камызякского районного комитета КПСС. Ф. 43. Оп. 1.

8. Пушкарева Н. Л. История повседневности [Электронный ресурс]. URL: http://www.krugosvet.ru/enc/istoriya/ ISTORIYA_POVSEDNEVNOSTI.html?page=3,2 (дата обращения: 29.08.2013).

9. Соколов А. К. Курс советской истории 1917-1940 гг. М.: Высшая школа, 1999. 272 с.

10. Сталин И. В. Об индустриализации страны и о правом уклоне в ВКП(б) [Электронный ресурс]. URL: http://www.souz. info/library/stalin/11-19.htm (дата обращения: 03.09.2013).

11. Тюрин А. О. «Частник прорывает фронт диктатуры пролетариата»: «Астраханское дело» в протоколах собраний трудящихся // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия «История России». 2009. № 1. С. 19-28.

12. Фицпатрик Ш. Повседневный сталинизм. Социальная история Советской России в 30-е годы: город. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2001. 336 с.

Размещено на Allbest.ru