Трансформации религиозности в постсоветской России (на примере республики Хакасия)

Размещено на http://www.allbest.ru/

[Введите текст]

ТРАНСФОРМАЦИИ РЕЛИГИОЗНОСТИ В ПОСТСОВЕТСКОЙ РОССИИ (НА ПРИМЕРЕ РЕСПУБЛИКИ ХАКАСИЯ)

Аксютин Юрий Михайлович, к. филос. н.

Тышта Елена Владимировна, к. полит. н.

Костюнина Анастасия Александровна

Каширина Мария Валерьевна

Лушникова Ольга Леонидовна

Игнатова Надежда Викторовна

Хакасский государственный университет им. Н. Ф. Катанова

Аннотация

В работе представлен обзор подходов к анализу религиозности в условиях посттрадиционных трансформаций. Под действием трендов модернизации и традиционализма религиозная ситуация претерпела серьезные изменения. С одной стороны, обращение к традиционным идентичностям было неизбежным в условиях исчезновения интеграционной советскости. С другой стороны, в модернизирующемся мире традиционализм, в том числе и конфессиональный, переживает кризис. Изменился тип верующего, рационализируется процесс этноконфессиональной идентификации. Это противоречие в мире, еще сохраняющем черты традиционности, становится источником конфликтов прежних и новых коллективных идентичностей.

Ключевые слова и фразы: религиозность; конфессиональная идентичность; модернизация; традиционализм; неотрадиционализм; конфликт.

Abstract

The article presents the overview of approaches to the analysis of religiosity in the conditions of post-traditional transformations. Under the influence of modernization and traditionalism trends religious situation underwent major changes. On the one hand, reference to traditional identities was inevitable under the conditions of integrative Їsovietness? disappearance. On the other hand, traditionalism, including confessional one, is in crisis in the modernizing world. The type of the believer has changed; the process of ethnic-confessional identification is rationalized. This contradiction in the world, still retaining the features of traditional nature, becomes a source of conflicts between old and new collective identities.

Key words and phrases: religiosity; confessional identity; modernization; traditionalism; neotraditionalism; conflict.

Трансформации двух последних десятилетий привели к качественным изменениям в жизни российского общества. Помимо перестройки существующих социально-экономических основ, изменения коснулись сознания людей. Одной из наиболее ярких перемен стало изменение религиозной ситуации в современной России.

После распада «социалистического сообщества», исчезновения внеконфессиональной советской идентичности и идеологии, задачи восстановления целостности общества и обретения новой групповой идентичности делали практически неизбежным обращение к прошлому, к традиционным и локальным идентичностям. Это способствовало появлению в литературе и СМИ точки зрения, согласно которой консолидация постсоветского российского социума будет базироваться на возросшей роли традиции, в том числе конфессиональной, что сопровождалось реконструкцией и строительством культовых сооружений, приданием религиозным праздникам государственного статуса и усилением взаимной поддержки между государственной властью с Русской православной церковью, тем самым предоставив заинтересованным сторонам лишний повод для взаимных обид, конфликтов или манипуляций.

Другой стороной обозначенного процесса выступают все более зримо разворачивающиеся процессы глобализации и модернизации, которые обострили кризис традиционализма. Ценности, традиции и идентичности, в том числе и конфессиональные, больше не воспринимаются как неизменные, они ставятся под сомнение. Модернизация обозначила необходимость их осознанного отбора, что в современном мире, еще сохраняющем черты традиционализма, становится источником противостояния прежних и новых коллективных идентичностей, а ревитализация конфессиональных и тесно с ними связанных этнических традиций, еще совсем недавно выступавших основой возрождения этноконфессионального самосознания, суверенитета, культурного самоопределения, выступает фактором эскалации конфликтов на общероссийском и региональном уровнях.

В контексте сказанного становится очевидной значимость анализа религиозных установок и трансформации этноконфессиональной идентичности в постсоветской России. Это особенно актуально в тех регионах, где представители разных этносов и конфессий взаимодействуют «лицом к лицу».

Как выглядит религиозная ситуация в России и Хакасии? Действительно ли происходит рост религиозности населения, и каковы его причины? Будет ли он способствовать консолидации и адаптации населения к изменениям социокультурной ситуации или станет фактором эскалации конфликтов на основе ценностноидентификационных различий?

Прежде чем анализировать данные по Хакасии, следует обратиться к общероссийской тенденции. Большинством исследователей выделяются следующие характерные черты российской религиозности. Как в советский, так и в постсоветский период, большинство верующих - это женщины, люди с невысоким уровнем образования и пожилые люди. В группе неверующих преобладают мужчины, люди с достаточно высоким (среднее специальное и высшее) уровнем образования и молодые люди [7, с. 105]. Однако ряд авторов (М. П. Мчедлов, Э. Г. Филимонов) придерживаются иной характеристики современной религиозной ситуации и отмечают, что она претерпела значительные изменения [4, с. 103-105]. Появляется новый тип верующего - это молодой или среднего возраста человек с полным средним или высшим образованием [6, с. 206]. Важно отметить, что характеристика этого типа верующего не ограничивается возрастом и образованием, но дополняется следующими элементами: осознанный (рефлексивный) отбор и исполнение религиозных обычаев и ритуалов; функциональная (в отличие от эссенциальной, т.е. предписывающей) самоидентификация с той или иной религиозной традицией. Это явление получило в научной литературе обозначение «этноконфессиональный неотрадиционализм» - ориентация индивидуального, группового и общественного сознания на непротиворечивое сочетание модернизации и традиций, форм жизнедеятельности и сценариев социальных отношений [1; 2]. Неотрадиционализм сегодня видится многим реальной альтернативой процессам унифицирующей модернизации и консервативной традиционализации, когда традиция подвергается целерациональному отбору и транслируется в обход классических механизмов: от родителей к детям.

По нашему мнению, анализу характера, причин трансформации и определению вектора развития религиозности молодежи следует уделить особое внимание, поскольку эта социальная группа имеет существенно отличающуюся от старшего поколения систему ценностей, формируется в условиях отсутствия ясной цели социокультурного развития и открытости общества. В борьбу за «умы и души» молодого поколения включились «старые» и «новые» религиозные организации, нередко разыгрывающие карту тесной связи конфессиональной и этнокультурной идентичности.

Предварим анализ сложившейся религиозной ситуации некоторыми замечаниями методологического характера. Не секрет, что характеристика религиозности в условиях современных трансформаций имеет свои сложности. Они связаны, прежде всего, со спецификой проявления этого феномена в социальной реальности, невозможностью строго рационального понимания иррациональных факторов поведения. В научной литературе не прекращаются споры по проблемам определения критериев и степени религиозности. Кого считать религиозным: переживающего особое субъективное чувство, называемое верой? Тогда мы наверняка получим данные, свидетельствующие о росте религиозности (60-70%). Если же учитывать дополнительные критерии (частота посещения храмов, знание молитв, исполнение обрядов), число верующих может уменьшиться до статистически незначимых 5-7% [3]. Однако исполнение культа также не может быть адекватным показателем религиозности, поскольку не учитывает такие явления как, например, «сезонные верующие», чья религиозность связана с религиозными праздниками.

По-видимому, более корректной будет позиция, в которой главным критерием признается самоидентификация респондента. Вместе с тем, анализ религиозности должен включать в себя учет поведенческих особенностей различных групп населения в отношении культа. Поэтому необходимо учитывать различные типы верующих и неверующих групп населения.

По данным исследования, проведенного в республике Хакасия в 2007 г. [5], идентифицирует себя с православием большинство населения - 68,6%. Другие конфессии (католицизм - 0,1%, протестантизм - 0,6%, ислам - 1,8%, буддизм - 0,2%, иудаизм - 0,1%, старообрядчество - 0,6%, язычество - 0,6%, шаманизм - 0,3% и др.) представлены значительно меньше. Вариант «другую» выбрали 0,7%, а «никакую» - 25,7% респондентов. Некоторые респонденты в 2007 г., как это следует из результатов исследования, не идентифицировали себя как верующих, но в то же время считали себя приверженцами тех или иных конфессий (исповедующих православие - 68,6%, всех верующих вместе взятых - 60,8%). Проявил себя известный феномен массовых опросов, когда конфессиональная принадлежность воспринимается как одна из характеристик этнической и культурой идентичности, традиции, принадлежность к которым для респондентов естественна. Интересно, что 11,3% православных и 6,3% мусульман ответили, что колеблются между верой и неверием, а 6,7% «православных» и 6,3% «мусульман» вообще заявили тогда, что не верят в Бога. Справедливости ради отметим, что такие данные были только по двум конфессиональным группам, но подтверждают наличие рефлексивной связи между этничностью и конфессиональной принадлежностью.

В 2013 г. идентифицировали себя с православием по-прежнему большинство - 55,2%, но укрепили свои позиции и другие конфессии (католицизм - 2,1%, протестантизм - 1,1%, ислам - 0,3%, старообрядчество - 0,7%, язычество - 1,0%, шаманизм - 3,6%). Число верующих за прошедшие шесть лет увеличилось (68,5% в 2013 г.) за счет сокращения числа неверующих (с 22% в 2007 г. до 13,4% в 2013 г.) и относящихся индифферентно (в 2007 г. - 25,7%, а в 2013 г. - 14,6%). Практически не изменилось число колеблющихся (2007 г. - 13,5%, 2013 г. - 13,2%)¹.

Как и в 2007 г., некоторые респонденты в 2013 г. не идентифицировали себя как верующих, но в то же время считали себя приверженцами тех или иных конфессий, подтверждая сохранение связки между конфессиональной принадлежностью и этнокультурой идентичностью.

Касаясь религиозной идентичности молодых и среднего возраста респондентов, отметим, что неверующих в возрастной группе 18-24 лет в 2007 г. было 23,1%, а колеблющихся - 21,4%. К верующим себя отнесли 51,7% молодых респондентов, из них только 8,1% исполняют обряды и ритуалы. В 2013 г. в той же возрастной группе было неверующих только 9,9%, а колеблющихся - 18,2%. Назвали себя верующими 67% молодых респондентов, из них 18,2% исполняют обряды и ритуалы.

Среди респондентов среднего возраста (25-34 года) верующих в 2007 г. было 67,5%, но только 8,9% исполняют обряды и ритуалы. Неверующих - 19,7%. Колеблющихся в этой группе было 8,9%. По итогам исследования 2013 г. в этой возрастной группе верующих было 60,7%, из которых исполняют обряды и ритуалы 15,2%. Неверующих было 19,4%, а колеблющихся - 13,3%.

Опираясь на критерий самоидентификации респондента, можно констатировать не только рост религиозности молодых респондентов, но и рефлексивность процесса конфессиональной идентификации, которая имеет скорее социокультурную природу, нежели биологическую.

Что касается образовательного уровня типологических групп, то результаты опроса 2013 г. не подтвердили общероссийскую тенденцию. Процент верующих среди образованных людей оказался достаточно высок. Для сравнения: в группе активно верующих лиц с высшим образованием было 13,8%, среди пассивно верующих - 53,3%, тогда как у воинствующих атеистов таковых 1,2%. У безразлично относящихся к религии - 7,2% и у неверующих, воспринимающих религию положительно, - 6,6% респондентов с высшим образованием. Среднее специальное образование имеют 21,5% активно верующих; 46,6% пассивно верующих; 6,9% не верующих, относящихся положительно, 6,0% - относящихся безразлично и 1,2% активных атеистов.

Учитывая все методологические условности, можно констатировать, что популярность религии у жителей региона достаточно высока. Расхождения среди исследователей начинаются при оценке возрастных характеристик и образовательного уровня верующих, количество которых среди молодежи и представителей среднего возраста различается незначительно. Уменьшение числа верующих среди представителей среднего возраста сопровождалось повышением числа тех, кто исполняет религиозные обряды и ритуалы. Что касается образовательного уровня респондентов, то строгой корреляции с религиозностью здесь не обнаружено. Интерес вызывает тот факт, что к верующим, но не исполняющим религиозные обряды и ритуалы (т.н. пассивные верующие), себя отнесла почти половина всех респондентов.

В заключение отметим, что этноконфессиональные идентичности выступают в современном обществе факторами сопротивления как давлению глобализации, стремящейся усреднить и стандартизировать социокультурное разнообразие, так и консервативной традиционализации, угрожающей изоляционизмом и фетишизацией этнокультурных и конфессиональных различий. Конфессиональность сегодня является скорее этнокультурной, а не исключительно религиозной категорией. Этноконфессиональный неотрадиционализм как процесс непрерывного воспроизводства традиции и ее видоизменения, адаптации к современным условиям находит свое выражение в ограниченном следовании «образцу» и развитии традиции за сч?т инкорпорации новации. Сохраняются и восстанавливаются те традиции, в которых существует потребность, и которые имеют адаптационный потенциал. Происходит вымывание сакрального смысла религиозных традиций в пользу привнесения в этот процесс рациональности, доминирование публичных каналов трансляции традиций (религиозные праздники) над приватными. Можно предположить, что так же будет складываться ситуация в других «национальных» регионах, где титульный этнос христианизирован, либо традиционная религия не является высоко институционализированной и не может стать основой традиционалистского сопротивления. религиозный идентичность интеграционный традиционализм

Список литературы

1. Аксютин Ю. М. Между традиционализацией и модернизмом: идентичность и специфика межкультурной коммуникации (на примере Хакасии) // Интеллект. Инновации. Инвестиции. 2012. Специальный выпуск по материалам декабрьских научных чтений. С. 108-112.

2. Анжиганова Л. В. Этнический неотрадиционализм в условиях социальных трансформаций // Мир науки, культуры, образования. 2012. № 6. С. 438-440.

3. Каариайнен К., Фурман Д. Религиозность в России в 90-е годы // Старые церкви, новые верующие: религия в массовом сознании постсоветской России. М.: Летний сад, 2000. 248 с.

4. Мчедлов М. П., Филимонов Э. Г. Социально-политические позиции верующих в России // Социс. 1999. № 3. С. 103-107.

5. Религиозно-нравственное сознание населения Республики Хакасия: проблемы и перспективы развития / под ред. В. Г. Ибрагимовой. Абакан: Изд-во Хакасского гос. ун-та им. Н. Ф. Катанова, 2007. С. 76-87.

6. Социальная и культурная дистанции: опыт многонациональной России / отв. ред. Л. М. Дробижева. М.: Изд-во Института социологии РАН, 2000. 338 с.

7. Элбакян Е. С., Медведко С. В. Влияние религиозных ценностей на экономические предпочтения верующих россиян // Социс. 2001. № 8. С . 103-111.

Размещено на Allbest.ru