Воинская дисциплина в Иркутской военной школе авиационных техников в 1931-1937 гг.

Размещено на http://www.allbest.ru/

УДК94(470)Ї1931/1937?

Воинская дисциплина в Иркутской военной школе авиационных техников в 1931-1937 гг.

Астраханцев Олег Николаевич, к.и.н., доцент

Московский государственный технический университет гражданской авиации (Иркутский филиал)

В статье рассмотрены основные проблемы воинской дисциплины в Иркутской военной школе авиационных техников в первые годы ее существования. Автор выделяет основные виды дисциплинарных проступков в авиашколе в указанный период и их причины. Из анализа архивных документов следует вывод о том, что командование школы уделяло недостаточно внимания воспитанию переменного и, что особенно важно, постоянного составов. Сложная ситуация с наведением уставного порядка, по мнению автора, была характерна для всей Красной Армии в рассматриваемый период. военный школа армия

Ключевые слова и фразы: воинская дисциплина; Военно-воздушные силы; военно-учебные заведения; авиация; курсанты; командиры; Красная Армия.

The article considers the main problems of military discipline in Irkutsk Military Aircraft Technicians' School during the early years of its existence. The author identifies the main types of misconduct in the flying school during that period and their reasons. Basing on the analysis of archival documents the conclusion is made that the command of the school did not pay enough attention to the education of non-permanent personnel and, most importantly, permanent personnel. According to the author such difficult situation with order was typical of the Red Army as a whole during the period under review.

Key words and phrases: military discipline; Air Force; military schools; aviation; cadets; commanders; Red Army.

Воинская дисциплина в учебных заведениях Военно-воздушных сил (ВВС), как и в целом во всей Красной Армии, являлась очень важной частью в деле подготовки квалифицированных кадров. Ее поддержание было одной из основных обязанностей всех должностных лиц военных авиационных школ и училищ. Но не всегда состояние дисциплины соответствовало требованиям воинских Уставов. Руководящему составу и воспитательным структурам военно-учебных заведений приходилось сталкиваться со многими негативными явлениями в этом вопросе.

Одной из самых серьезных проблем Иркутской ВШАТ было пьянство личного состава. В приказах по школе, например, часто встречаются такие формулировки: «17 марта 1933 года инструктор самолетного курса Шелкунов в городе, будучи пьяным, попал под машину»; «18 марта 1933 года старший техник эксплуатационного курса Фокин появился в пьяном виде, причем вел себя крайне безобразно вплоть до того, что мочился на улице»; «12 мая 1933 года в общежитии 7-го корпуса был учинен пьяный дебош инструктором моторного курса Беловым»; «24 мая 1933 года в школу, в состоянии сильного алкогольного опьянения, были доставлены курсанты 3-й роты: Дягилев, Анцифиров, Мочалин» [3, д. 61, л. 22, 73, 74, 75, 81] и т.п. Командование применяло различные методы борьбы с этим явлением, вплоть до военного трибунала, о чем свидетельствует служебная переписка: «Военному прокурору. Препровождаю при сем дознание о пьянстве и нанесении оскорблений начсоставу курсантом Терещенко. Прошу о предании последнего показательному суду Ревтрибунала как не поддающегося никакому воспитанию» [Там же, л. 89]. Однако даже такие меры не останавливали военнослужащих. Случаи употребления спиртных напитков продолжали отражаться в приказах: «12 августа 1934 года, после окончания киносеанса в парке культуры и отдыха, явились в кинобудку: ВрИД начальника Дома Красной Армии Суворов, ВрИД командира роты Фокин и младший авиатехник Гусев. Все трое в пьяном виде включили самовольно свет, от чего загорелась кинопленка, и случился пожар» [Там же, л. 45].

Вторая проблема - самовольные отлучки. Об этом также свидетельствуют архивные документы, например: «18 марта 1933 года ушли в самовольную отлучку и не явились в школу младшие командиры 3-й роты: Михайлов, Дроздов, Буклин, Саламатов; курсанты Татаринов, Беликов. Восемнадцатого марта из 8-й роты в самовольной отлучке находились еще 11 человек, в 7-й роте также 11 человек» [Там же, л. 25, 26]. Самовольные отлучки курсантов случались и во время карантина, объявленного в связи со вспышкой заболевания сыпным тифом в городе. Мера была вынужденная и должна была ограничить контакты военнослужащих с гражданским населением, так как это грозило вспышкой заболевания в курсантской среде. Но это не давало положительных результатов. Интересна реакция командования учебного заведения, выраженная в приказе по школе: «Все самовольные отлучки тянутся к женщинам и к вину, а как следствие всего этого мы имеем непрерывность карантина, сыпной тиф и вечную дезинфекцию обмундирования, которое портится, теряет вид и наносит неисчислимые затраты средств и сил государства» [Там же]. Как видно, руководящий состав военно-учебного заведения гораздо больше беспокоило то, что вследствие дезинфекции форма курсантов теряет вид, чем сами факты самовольных отлучек. Быть может, отсюда и достаточно мягкие меры наказания для лиц, совершавших проступки: «17 мая 1937 года в саду Парижской коммуны произошел исключительно позорный случай. Группа курсантов из физкультактивав пьяном виде устроили драку с гражданскими лицами… Командиров 1-го и 2-го батальонов курсантов капитанов Загорянского и Беляева арестовать на 5 суток гауптвахты, начальнику школы Фесенко и начальнику политотдела Вдовину поставить на вид» [Там же, д. 244, л. 4 об.]. При этом за драку в пьяном виде не был отчислен ни один курсант.

Безнаказанность, как правило, порождает распущенность. Так, мягкие воздействия привели к еще одному достаточно серьезному виду воинских нарушений - невыполнению приказов и распоряжений старших начальников и командиров. В Иркутской авиационной школе это встречалось довольно часто, особенно в начальный период ее становления. Приведем некоторое примеры: «24 ноября 1933 года курсант Кисленко, заходя в здание 5-го корпуса, погасил о стену окурок папиросы и бросил его на пол. Проходивший мимо командир батальона Худинский заметил это и приказал курсанту убрать окурок и грязь на лестнице. Курсант Кисленко отказался это выполнять»; «Командир звена Коваль 4 марта 1934 года получил от командира отряда т. Чеппель задание подготовиться и провести с курсантами занятие. Это задание выполнено не было. Восьмого апреля 1934 года Коваль также не выполнил приказание командира отряда» [Там же, д. 71, л. 25, 30] и т.п.

Еще одним негативным явлением было воровство. В этом были замечены как курсанты, ворующие у своих товарищей вещи, деньги, так и должностные лица из числа начсостава, которые, пользуясь служебными полномочиями, воровали у государства. Например, в одном из актов проверочной комиссии Иркутской ВШАТ написано: «…комиссия под председательством т. Субботина 8.02.1933 г. произвела проверку наличия продовольственного фуража на 1.02 и расходов в январе 1933 г. …оказалось, что часть продуктов излишествует, а некоторых не достает <…> мяса по книгам числится перерасход 289 кг, оказалось 1179 кг. До сего времени имеет место незаконная выдача продуктов разным лицам» [Там же, д. 70, л. 31-32].

Совершенно недопустимым явлением в военной среде стало халатное отношение к оружию. Участились случаи его потери, и в приказах об этом указывалось практически ежемесячно. Например: «10 августа 1934 года командир взвода Лаптин после стрельбы на Ушаковском стрельбище со своим взводом не обеспечил достаточной организованности и ответственности доставки в роту оружия, ввиду чего была утеряна мелкокалиберная винтовка № 45214» [Там же, д. 71, л. 45]. Лаптину был объявлен всего лишь «выговор», и была взыскана стоимость винтовки. Также о фактах потери, хищения оружия указано в служебной переписке школы с органами милиции и прокуратуры. Вот некоторые выписки: «Начальнику Восточно-Сибирского управления краевой милиции. Сообщаю, что между 24-мя и 1-м часом ночи с 12 на 13.01.1933 г. у детской больницы, путем избиения, у младшего авиатехника Романовского отобрали револьвер системы Їнаган? за № 53244 1933 года изготовления»; «Начальнику управления милиции Восточно-Сибирского края. Сообщаю, что вечером 19 февраля 1933 года у инструктора эксплуатационного курса Струкова в кинотеатре ЇНвоый? г. Иркутска неизвестными лицами был похищен из кобуры револьвер системы Їанган? № 23527 1931 года изготовления» [Там же, д. 70, л. 1, 9, 17, 71]. Из переписки с военной прокуратурой: «В ночь с 19 на 20 сентября 1933 года у курсового командира Гончарова в бытность его в командировке в г. Перми, в гостинице № 1 во время сна из-под изголовья неизвестно кем был похищен револьвер системы Їнаган? № 33648 1931 года изготовления»; «11 августа 1933 года у инструктора 4-й ВШАТ Чернова в Читинском городском саду был похищен револьвер системы Їанган? № 5773 1931 года изготовления»; «По имеющимся в военной прокуратуре данным видно, что в феврале 1933 года летчик или авиатехник школы, находящийся на аэродроме в Мальтинских лагерях Созыкин, променял свой наган за № 15071 изготовления 1915 года командиру отделения 35-го артиллерийского полка Вечерик на охотничье ружье. Прошу проверить принадлежность указанного нагана к школе» [Там же, л. 90, 92, 103, 117, 145].

Халатное обращение с оружием приводило иногда к трагическим последствиям. Так: «18 сентября 1933 года в команде красноармейцев стрелковой роты, находящейся под командованием командира отделения Ломакина, на работе при подсобном хозяйстве школы в селе Бадай Усольского района <…> в ограде общежития команды красноармейцем Бородулиным из учебной винтовки выстрелом в упор был убит Ломакин и другим выстрелом ранен в правую ногу красноармеец Егоров… Данное происшествие произошло на почве ссоры и драки при совместной пьянке» [Там же, л. 103].

Конечно же, все эти происшествия доходили до руководства ВВС. Принимались срочные меры в виде различных указаний и приказов: «За последнее время участились случаи хищения у начсостава револьверов системы Їанган?. Усматривая в этом недопустимое халатное отношение со стороны начсостава к хранению своего личного оружия, приказываю:

1. Разъяснить всему начсоставу школ порядок хранения оружия и контроль за ним в общих местах в целях предотвращения хищений.

2. Предупредить, что лица, небрежно относящиеся к хранению личного оружия, будут предаваться суду Революционного трибунала. Начальник ВУЗ ВВС Левин» [Там же, л. 33].

Вопрос о состоянии воинской дисциплины обязательно отражался в актах различных проверок школы. В материалах обследования Иркутской ВШАТ в 1937 году указывалось: «Усилия начсостава направлены на улучшение качества учебы, однако количество проступков и взысканий очень велико. По всей школе взысканий за 1937 год: январь - 231 взыскание, из них арестов (на гауптвахту) - 44; февраль - 181 взыскание, из них арестов - 36; март - 212 взысканий, арестов - 47» [Там же, д. 129, л. 14].

Причины указанных негативных явлений в ВВС и в военно-учебных заведениях следует искать в истории зарождения и становления авиации Красной Армии. В какой-то степени авиаторы считали авиацию и дисциплину несовместимыми понятиями. Отсюда поговорки среди пилотов - «там, где кончается дисциплина, начинается авиация» или «кто не летает, тот и не ломает» и т.д. Вот, например, что об этом написано у легендарного летчика Георгия Филипповича Байдукова: «Трудности наведения порядка усугублялись еще и тем, что в авиации отношение к дисциплине, общевойсковым уставам, строевой подготовке было иным, чем, скажем, в пехоте или кавалерии. По ухарской традиции, сохранившейся со времен еще первых воздухоплавательных отрядов, летчики зачастую пренебрегали армейскими строевыми канонами, считая службу в авиации уделом избранных. Многие из них одевались щеголевато, но нарочито небрежно, не брились перед полетами - дурная примета, не чистили обувь - все равно запылится на аэродроме» [2, с. 232]. О своеобразных авиационных традициях вспоминал и Валерий Чкалов: «Первый вопрос, который был ему задан, когда он прибыл в часть, - получил ли он жалование. Оказывается, существовала традиция: на первое жалование покупать только фуражку, ну а все остальные деньги тратились на Їобмывание? этой фуражки. Так и сделали. Купили фуражку за 3 рубля 50 копеек, а остальные деньги - 140 рублей - пропили» [4, с. 72]. Также причины несоблюдения воинской дисциплины были в низком социальном уровне личного состава, в низком уровне образования и воспитания курсантов и командиров авиашкол. В 1935 году в Иркутской ВШАТ была организована проверка качества преподавательского и инструкторского составов комиссией во главе с начальником школы. Результаты проверки дают представление об указанной категории военнослужащих. Так, из 8-ми преподавателей эксплуатационного курса не было ни одного с высшим образованием, все преподаватели являлись выпускниками военных школ техников, по окончании которых прошли краткосрочные курсы. Педагогический стаж в среднем составлял 2 года 7 месяцев, средний возраст преподавателей составлял 28 лет. Средняя оценка уровня общеобразовательной подготовки - 3,8 балла; средняя оценка уровня специальной подготовки - 3,7 балла. Из 12-ти преподавателей моторного курса также никто не имел высшего образования. Педагогический стаж составлял 2 года 5 месяцев, средний возраст - 30 лет. Оценка уровня общеобразовательной подготовки составила всего 3,3 балла, специальной подготовки - 3,5 балла [1, с. 20-22]. Аналогичная картина была и среди преподавателей и инструкторов самолетного и технологического курсов.

Отдельные военнослужащие из числа начсостава школы явно не соответствовали занимаемым должностям. В аттестационных материалах периода с 19.10.1934 г. по 20.11.1934 г. имеются характеристики на некоторых офицеров, среди них есть и такие: «Старший инструктор Дулевич <…> теоретическая подготовка удовлетворительная, практически на материальной части работал очень мало. Занятия с курсантами не проводит с января 1934 года. Был отстранен от занятий по несоответствию. Дисциплины недостаточно, вступает в пререкания, вспыльчив, в общественной жизни участия не принимал. Должности инструктора не соответствует» [3, д. 73, л. 4]. Такие лица встречались в школе среди разных категорий начальствующего состава - инструкторов, преподавателей, курсовых офицеров и т.д. Например: «Курсовой командир Кадыров Алим Нурович. К подчиненным требования предъявляет, но не в достаточной степени, физически здоров, но развит слабо, спортом не интересуется. Над собой работает мало, знания весьма поверхностны. Замечания воспринимает слабо, считает себя обычно невиновным и старается это доказать необоснованно» [Там же, л. 15]. «Преподаватель технологического курса Кираксин. По социальному положению крестьянин середняк, сын бывшего мелочного торговца. Свое социальное происхождение до последних дней скрывал. Не дисциплинирован, уровень знаний низкий» [Там же, л. 42]. «Заведующий аптекой Сперанский. Волей не обладает, здоровье слабое и к тому же прибегает к приему наркотиков, тем самым снижает свою работоспособность. Вывод: в силу злоупотребления спиртом и наркотиками, с аптечной работы освободить» [Там же, л. 93].

Надо отметить, что с подобными проблемами сталкивались и другие авиационные школы и училища страны. Рост числа нарушений в армии был предметом обсуждения в самых высоких инстанциях, включая главное командование Военно-воздушных сил, командование РККА и правительство страны, поскольку вопросы воинской дисциплины напрямую связаны с боевой готовностью войск.

Список литературы

1. Астраханцев О. Н. Организация учебной работы в Иркутской военной школе авиационных техников в 1930-е годы//Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2013. № 3 (29). Ч. II. С. 20-22.

2. Байдуков Г. Ф. Командарм крылатых. Документальное повествование о Якове Алкснисе. М.: Издательский дом «Звонница-МГ», 2002. 304 с.

3. Российский государственный военный архив (РГВА). Ф. 32354. Оп. 1.

4. Смыслов О. С. Асы против асов. В борьбе за господство. М.: Вече, 2012. 416 с.

Размещено на Allbest.ru