Неформальные экономические практики на Дальнем Востоке в период активного формирования бюрократического рынка 1950-1960 гг.

Размещено на http://www.Allbest.ru/

Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока

Дальневосточное отделение Российской академии наук

Неформальные экономические практики на Дальнем Востоке в период активного формирования бюрократического рынка 1950-1960 гг.

Коваленко С.Г., к.и.н., научный сотрудник

сектора социально-политической истории

Аннотация

В статье проанализированы неформальные экономические практики на Дальнем Востоке в ХХ в. Показано, что неформальные практики выживания пронизывали советскую экономическую систему на разных уровнях от предприятия до отдельного человека. Сделан вывод о невозможности функционирования экономической системы без неформальных практик в условиях бюрократического рынка

Ключевые слова: экономика, Дальний восток, неформальные экономические практики, эксполярная экономика, бюрократический рынок.

Kovalenko S.G. Informal economic practicians in the middle during active formation of the bureaucratic market 1950-1960's years

Annotation: The paper analyzes the informal economic practices in the Far East during the very busy period overbearing changes of the twentieth century. Shows that informal survival techniques permeated the Soviet economic system at different levels of the enterprise to the individual. The conclusion of the impossibility of the economic system without informal practices in a bureaucratic market.

Key words: economy, the Far East, and informal economic practices ekspolyarnaya economy, bureaucratic market, second economy.

В ХХ в. и в особенности в последние двадцать лет прошедших с момента распада СССР не утихают идеологические споры об эффективности двух экономических систем капиталистической и социалистической. В связи с нарастанием международного экономического кризиса эти споры приобрели второе дыхание. Но на практике «…реальные политико-экономические системы постоянно оказывались на территории между ними, а маятник реальных экономических реформ находился в постоянном движении» [1]. Иными словами реальная экономическая жизнь всегда была сложнее, чем идеологические клише на западе или в СССР.

В связи с этим возникла необходимость осознания данного явления на научном уровне. Термин «неформальная экономика» был введен в обращение западными исследователями в 70-80 гг. ХХ в. Подробный анализ историографии не входит в цели авторов данной работы. Тем не менее, нельзя не назвать несколько имен. Начало изучения неформальной экономики связано с именем английского социолога К. Харта, «открывшего» в конце 1960-х гг. неформальную занятость в городских трущобах Ганы - одной из самых отсталых стран Африки. Дж. Бойк, К. Гиртц, Д.Мид, К Моррисон - вот далеко не полный перечень исследователей внесших вклад в изучение данной проблемы. [2]

Но довольно скоро обнаружилось, что неформальная занятость существует отнюдь не только в слаборазвитых государствах. В 1977 г. американский советолог Г. Гроссман опубликовал статью о так называемой «второй экономике» (second economy) в СССР. Она положила начало обширному потоку советологических исследований о самостоятельной хозяйственной жизнедеятельности в командной экономике. В 1980-е гг. советологи вообще стали приходить к мнению, что за ширмой тотальной планомерности и зарегулированности фактически скрывается экономическая система смешанного типа, где неформальное, неконтролируемое производство играет во многих отношениях не меньшую роль, чем производство официальное. Г. Гроссман, Ф. Фелдборг, И. Габор, Т. Чавдарова - внесли свой немалый вклад в разработку проблемы.

Неформальные экономические структуры стали обнаруживать в 1970-х гг. и в высокоразвитых странах Запада. В 1979 г. вышла статья американского экономиста Э. Файга, в которой он указал, что «нерегулярная экономика» (irregular economy) США охватывает не много, не мало, как треть официального ВНП, т. е. примерно столько же, сколько неформальная экономика в странах «третьего мира» [3].

В отечественных исследованиях внимание уделялось в основном крайним проявлениям неформальных экономических отношений - хозяйственным преступлениям, (которые во многом провоцировались существующей экономической системой), в том числе хищениям социалистической собственности (А.П. Аллабергенов, Андреева Л.А., Г.С. Андрияш, М.М. Бабаев, Г.А. Григер, Н.А. Беляев, В. Братковская, В.А. Владимиров, Ю.И. Ляпунов и др.) [4]. Исследовательский спектр весьма широк: определение понятия «хозяйственные преступления» и «хищения социалистической собственности», виды наказания, борьба с нетрудовыми доходами и т.д.

Дальневосточная историография представлена ограниченным числом работ, в которых экономическая преступность рассматривается фрагментарно - статья А.С. Ващук [5] и монография В.Ж. Дорохова «Милиция Хабаровского края 1953-1968 гг.» [6].

Хотя анализ непосредственно экономической преступности не является целью автора, тем не менее, следует отметить, что грань между неформальными экономическими практиками и прямой преступной деятельностью часто очень прозрачна.

Поэтому необходимо указать, что большинство исследователей понимают под неформальной экономикой: «…это явление, при котором экономические принципы не просто не соответствуют государственным нормам, но и намеренно дистанцируются от них. Она объединяет разнородные виды деятельности, полностью или частично не подчиненные формальным институтам хозяйствования». Как уже отмечалось ранее, такой тип экономики присутствовал не только в социалистической системе. Все страны не свободны от этого явления. На личностном уровне неформальная экономика превращается в эксполярную. Когда «люди, участвующие в экономической жизни страны находятся вне шкалы государства и Большого Бизнеса. Они, "эксполярны", то есть находятся вне полюсов». Таким образом, эксполярная экономика - это бесконечная борьба за существование на уровне индивидов. На протяжении своей истории в России формировались собственные черты неформальной экономики. Не станем затрагивать специфику ее функционирования, но отметим, что ее наивысшие точки всегда совпадали с кризисными явлениями государственной жизни. Например, в период экономического кризиса 1915-1917 гг., и этот факт был тесно связан с введением фиксированных цен на продукты питания и их нормированной выдачей. Явление способствовало зарождению феномена «черного рынка», т.е. все дефицитные товары можно было приобрести, но по высоким ценам [7]. Расцвет таких рынков приходится на военный и послевоенный периоды и конец 1980-х гг.

Эксполярные техники выживания затрагивают не только отдельных людей, но и любого индивида хозяйственной деятельности начиная от производственной бригады и заканчивая министерствами. Как правило, государство на многое закрывало глаза, так как без такого рода деятельности ни гражданам, ни предприятиям было попросту не выжить в условиях плановой экономики. Только наиболее одиозные проступки участников экономических отношений классифицировались как экономические преступления и наказывались государством [8]. Таким образом, схема: неформальная экономика - эксполярные техники выживания - экономические преступления на различных уровнях составляла значительную часть советской экономической жизни. Но вплоть до того момента пока не началась либерализация общества, она не составляла ядра советской экономической системы. Ситуация начинает меняться с приходом новой советской элиты.

В середине 1950-х гг. к власти пришло правительство во главе с Н.С. Хрущевым. Это время начала экономических реформ, направленных, в том числе и на улучшение материального положения дальневосточного населения, либерализацию общественной жизни.

Динамика эксполярных экономических действий, была обусловлена появлением первых признаков неспособности советской плановой экономики функционировать в заданных ей правовых рамках. В газете «Известия» (5 августа 1959 г.) статья «Премия? Нет взятка» сообщала факты незаконного получения премий работниками «Дальзавода» непосредственно с заказчиков, минуя бухгалтерию. Созданная комиссия совнархоза с участием работников органов народного контроля подтвердила правильность всех фактов. Совнархоз отстранил директора А.В. Лаврова от занимаемой должности, так как «он знал и не принимал мер - на заводе продолжали антигосударственную практику» [9]. Умалчивалось только о том, что подобные случаи были распространены повсеместно. В такой ситуации каждый получал то, на что рассчитывал. Заказчикам не нужно было стоять годами в очереди, ожидая выполнения заказа. Рабочие имели стабильный дополнительный доход, директор не хотел рушить эту систему и терять заказчиков. По мнению авторов, если бы «не сигнал» в соответствующие инстанции все бы осталось так, как прежде. Парадоксальным образом такая ситуация не вредила ни производству, ни рабочим ни советской экономической системе в той части где дело касалось только экономических отношений. Но она и подобные ей случаи размывали социалистическую идеологию.

Подобные прецеденты возникают все чаще. Для обеспечения нужных экономических показателей стали использоваться на всех уровнях такие методы как блат (получение нужных товаров и услуг благодаря личным связям) и очковтирательство (заведомый обман), «несуны» (практически всеобщее мелкое воровство) и спекуляция, появилась нужда в так называемых толкачах (практика абсолютно легальная) - специалистах по заключению выгодных договоров и «выбиванию» дефицитных товаров, сырья и оборудования, стали обычными такие явления как дефицит [10].

Один из самых важных и традиционно плохо решаемых в советской экономической системе вопросов - снабжение - возлагался на Госплан. Но в новых условиях, при практически не прекращающихся реформах Н.С. Хрущева, после ликвидации системы министерств, которая ранее курировала и решала данные вопросы, он не мог справиться с поставленной задачей. Не помогла и проведённая в 1958 г. реорганизация: вместо 17 отраслевых управлений по сбыту продукции было образованно 10 главных управлений по межреспубликанским поставкам отдельных видов продукции.

Система обеспечения неоднократно критиковалась региональными управленцами как не обеспечивавшая потребности промышленного производства. Так председатель Приморского совнархоза М.В. Лариошин в своих выступлениях на заседаниях Президиума неоднократно подчеркивал, что «вопросы снабжения централизованно не решаются, поэтому на местах надо находить какой-то правильный путь к решению этого вопроса» [11].

Неэффективность порождала неформальные практики, которые с одной стороны не нарушали закон, а с другой способствовали разбазариванию государственных средств. Практически каждый совнархоз не только на Дальнем Востоке, но и в других регионах страны так и поступал, предпринимал меры для улучшения снабжения. В Хабаровском СНХ начало работать управление рабочего снабжения [12] на базе двух УРСов, подчинённых отраслевым управлениям. Амурский СНХ с первых дней своей работы создал объединённое Управление рабочего снабжения на базе УРСов комбината «Дальвостуголь», Амурской конторы Минцвета, облурса Минлеспрома, подчинённое непосредственно совнархозу, но на самостоятельном балансе [13]. Приморский совнархоз, имея базу управления материально-технического снабжения, добился открытия во Владивостоке конторы сбыта Главстанкоинструмента и контор складов Главцветметсбыта, Главэлектросбыта, Главстройсбыта с представителями в Москве. На эту реорганизацию краю потребовалось 12 млн. руб. капиталовложений [14]. А Магаданский СНХ трест по снабжению предприятий совнархоза организовал в Москве [15].

Проверка Амурским СНХ в декабре 1957 г. вопросов поставки продукции в другие регионы установила, что «предприятия недопоставили другим совнархозам, министерствам и ведомствам значительное количество оборудования, запчастей и другой продукции… Управление “Лесдревпром”, завод “Амурский металлист”, Бурейский механический завод не выполняют своих обязательств». Указывалось, что «нельзя резервировать мощности, так как именно за счёт этого и не были выполнены сверплановые обязательства по поставке продукции Дарасунскому и Тахтамышскому заводам, что привело к срыву плана» [16]. Ситуация объяснялась просто: предприятия охотно брали повышенные обязательства, так как это позволяло увеличить выделяемые СНХ ресурсы, зарплаты и премии работающим. А поскольку все расчёты производились в начале года, то к моменту проверки финансовые и технические ресурсы были использованы. Многочисленные нарушения являлись типичными как для крупных предприятий Дальнего Востока, так и для мелких и средних. Более того, без них нормальная работа не представлялась возможной. Поэтому руководящие органы ограничивалось письменными взысканиями без серьёзных штрафов, выговоров и сокращений по зарплате предприятиям при условии выполнения плановых заданий.

На распространение неформальных экономических отношений повлияла косыгинская реформа 1965 г., целью которой было добиться эффективной и прибыльной работы промышленности. Перевод предприятий на новую систему работы в Приморье начался в 1968 г. Основной проблемой был низкий уровень большинства экономических субъектов. Реформа требовала качественного улучшения всех показателей. Но этого можно было избежать, формально отчитавшись о проведении реформирования.

Несмотря на успехи отдельных предприятий, типичные для социалистической системы неформальные явления в промышленности создали трудности в реализации реформы. Дальдизель, Энергомаш, Дальсельхозмаш, леспромхозы и другие предприятия Хабаровского края большую часть продукции выпускали, как правило, в третьей декаде месяца, что приводило к снижению качества, преждевременному износу механизмов, увеличению производственного травматизма. По-прежнему ориентируясь на «вал», заводы не выполняли план в номенклатуре, срывали кооперированные поставки (завод им. Горького, Амурлитмаш и др.) [17].

Двойственная ситуация сложилась в Приморье, на Камчатке и Сахалине, где рыбная промышленность занимала ведущее положение среди отраслей специализации: с одной стороны, благодаря государственным вложениям в эту отрасль она стала рентабельной с начала 60-х гг. ХХ в., но, с другой - сама система работы предприятий во многом осталась прежней.

Мероприятия управленческой элиты не выходили за рамки бюрократического рынка. Анализ стенограммы совещания руководителей рыбной промышленности в Приморье (5 октября 1966 г.) под председательством секретаря крайкома А.Н. Гульченко дал реальную картину подготовки отрасли к реформе: «У нас в рыбной промышленности сложилось очень плохое положение с выполнением плана добычи рыбы. Планы провалены за полугодие и за семь и девять месяцев. Дело не только в том, что кто-то сегодня или вчера стал работать плохо. Многие вопросы в рыбной промышленности не решаются: кардинальные вопросы улучшения системы руководства, текущие вопросы, количественные и качественные показатели работы промышленности».

Косыгинская реформа предполагала повышение производительности труда одним из условий успешной работы в промышленности. В записке «О причинах опережающего роста средней заработной платы над ростом производительности труда» на имя начальника главного управления «Дальрыба» Стриженова, подписанной начальником Находкинского порта Н. Ковбаса, секретарём парткома Ю. Подгорных, председателем портового комитета В. Верченко, прозвучала просьба о ходатайстве перед Советом Министров СССР, Министерством рыбного хозяйства СССР о внесении Находкинского морского рыбного порта в число предприятий, на которые распространялось Постановление Совета министров (30 сентября 1968 г.) об опережающем росте заработной платы над производительностью труда. Представленный анализ работы порта за 10 лет (1960-1969 гг.) показал, что производительность труда одного работающего выросла на 25,2%, а средняя заработная плата - на 47%. С 1960 по 1964 г. рост заработной платы опережал рост производительности труда в 1,5 раза, а с 1965 по 1969 г. - в 4 раза. неформальной хозяйственный бюрократический дальний восток

Причины, как следует из записки, не могли быть полностью преодолены предприятием, так как порт строили без учёта перспектив его развития, внедрения передовых технологий. Присутствовал и дефицит кадров портовых рабочих в связи с расширением грузооборота, что вело к привлечению временных работников, производительность труда которых была в 2 раза ниже. Такая диспропорция в зарплате и производительности должна была ещё более возрасти, потому что Постановлением Совета министров СССР (29 мая 1969 г.) и Приказом Главка (9 сентября 1969 г.) утверждены премии за перевыполнение норм с 25% до 40% и повышены оплаты бригадирам за руководство бригадами. Мотивировка достаточно убедительная. [18] Просьба была удовлетворена Главком. Таким образом, одно из крупнейших предприятий Приморья практически не могло реализовать положения, заложенные в косыгинской реформе.

Подобных примеров существовало достаточно. Только в мае 1969 г. в Приморье управленцы, реально понимая состояние народного хозяйства края, провели Пленум крайкома КПСС по осуществлению хозяйственной реформы, хотя правительство предполагало первоначально перевести большинство предприятий края на новые условия работы до этого срока.

На IV пленуме Хабаровского городского комитета КПСС (24 августа 1966 г.) в своих речах секретари райкомов, управляющие отделениями госбанка, председатели райисполкомов, директора предприятий подробно останавливались на сложностях реформирования. Авясова, управляющая отделением госбанка Индустриального района, в выступлении о новых возможностях кредитования отметила, что имеющие задолженность госбанку не более 30 дней предприятия в новых условиях хозяйствования обладают правом на получение кредита для оплаты платёжных требований. Прозвучала критика в адрес директоров предприятий: «Редко встречаются руководители, интересующиеся финансовыми вопросами». Такое положение, по её мнению, породила система отношений между предприятием и руководящей организацией: «…за стройтрестом №35 задолженность 43 тыс. руб. на начало августа перед заводом железобетонных изделий. Какой смысл отгружать продукцию неплатежеспособному предприятию? Но руководство завода не может выйти за рамки системы “Главдальстроя”, потому что эта вышестоящая организация требует отгрузки продукции» [19].

Много претензий к высшим инстанциям поступало из Приморья: Дальзавод при реформировании столкнулся с практикой, при которой решение наиболее важных вопросов не зависело от работы предприятия и не встречало понимания у министерств. За 8 месяцев 1967 г. завод не выполнил план по прибыли из-за изменения министерством указанного плана в новых ценах. При этом все контрольные цифры остались в старых ценах без изменений [20]. Владивостокскому торговому порту, к октябрю 1968 г. пять месяцев работающему по новой системе, Министерство морского флота не утвердило фондообразующие нормативы в срок [21].

Как видно из приведенных примеров хозяйственная система не могла функционировать без неформальных практик.

Другой уровень неформальных отношений касался уже не только предприятий, а обычных людей. Проведённая Амурским совнархозом документальная ревизия на одном из крупнейших комбинатов области «Дальвостуголь» и подотчётных ему предприятий выявила серьёзные нарушения финансовой дисциплины, руководство недостаточно бережно отнеслось к расходованию государственных средств, производило незаконные командировки так называемых толкачей по вопросам отгрузки и продвижения грузов. Предприятиями предоставлялся бесплатный транспорт для перевозок рабочих к месту работы и обратно, незаконно расходовались средства на оплату концертов и демонстрацию кинокартин. По эксплуатации жилищно-коммунального хозяйства за девять месяцев 1957 г. перерасход составил 286 тыс. руб. и т. д. [22]. Никаких серьезных репрессивных мер по отношению руководства предприятием не было принято.

По мнению Алехандро Портеса «…неформальная хозяйственная деятельность обходит существующие законы и регулирующие государственные структуры. Следовательно, чем более активно проводится контроль за соблюдением установленных государством правил и чем более серьезно наказание за их нарушение, тем выше должна быть степень социальной укорененности неформальных трансакций. Причина состоит в том, что их успех в ситуациях с высоким уровнем контроля и репрессий зависит не только от возможности предупредить мошенничество партнеров, но и от способности избежать поимки властями.

Секретность таких ситуаций требует высокого уровня взаимного доверия, и единственным способом поддержания такого доверия являются плотные социальные сети».

Литература

1. Шанин Т. "Эксперт", № 1-2 (213), 2000

2. Алехандро Портес. Неформальная экономика и ее парадоксы

3. Латов Ю.В. Неформальная экономика: тайна трех миров // Журнал «Экономическая теория преступлений и наказаний». №2 // http://corruption.rsuh.ru.

Дата обращения: 21 ноября 2010 г.

4. Аллабергенов А.П. К вопросу об определении общего понятия хищения социалистического имущества // Науч. тр. / Ташк. гос. ун-т. Ташкент, 1980. №636. С. 121-129;

5. Андреева Л.А., Волженкин Б.В. Хищение социалистического имущества как корыстное преступление//Правоведение. 1982. №6. С. 95-101;

6. Андрияш Г.С. Нетрудовые доходы: Проблемы, пути преодоления/Моск. ин-т инженеров ж.-д. транспорта. М., 1987;

7. Бабаев М.М., Кригер Г.А. На страже социалистической собственности. М., 1981;

8. Беляев Н.А. О системе хозяйственных преступлений // Вопросы уголовного права и процесса: Учен. записки/ЛГУ. Л., 1956. №202;

9. Борьба с нетрудовыми доходами: Социально-политические и правовые аспекты: Сб. науч. тр. / Редкол.: Катаев Н.А. (отв. ред.) и др.; МВД СССР. ГВШ. Сарат. высш. курсы. Горький, 1989;

10. Борьба с хищениями и злоупотреблениями в госторговле и кооперации: Сб. документов. М., 1956;

11. Братковская В. Борьба с хищениями в органах торговли (в помощь следователю) // Социалистическая законность. 1958. №1. С. 64-68;

12. Владимиров В.А., Ляпунов Ю.И. Ответственность за корыстные посягательства на социалистическую собственность. М., 1986;

13. Владимиров В.А., Ляпунов Ю.И. Социалистическая собственность под охраной закона. М., 1979;

14. Владимиров В.А., Ляпунов Ю.И. Вопросы уголовно-правовой борьбы с хищениями, должностными и хозяйственными преступлениями // Актуальные проблемы применения уголовного законодательства в деятельности органов внутр. дел. М., 1987. С. 101-128;

15. Дурманов Н.Д. Охрана социалистической собственности от преступных посягательств. М.: Знание, 1967. 49 с.;

16. Казарина А.X. О понятии и квалификации признаков хищений // Проблемы борьбы с преступностью. М., 1976. С. 17-22.

17. Криминальная ситуация на Дальнем Востоке в 1945-1950-е гг. // Социальные и гуманитарные науки на Дальнем Востоке. 2006. №4. С. 104-107.

18. Дорохов В.Ж. Милиция Хабаровского края. 1953-1968 гг. Хабаровск: ДВЮИ МВД РФ, 2008. - 188 с.

19. Таксанов А. История теневой экономики и коррупции

20. Понятие и виды экономических преступлений

21. ГААО. Ф. 906, оп. 1, д. 93, л. 14-18.

22. Роулинсон П. Российская организованная преступность: краткая история // Российская организованная преступность: новая угроза? М., 2000. С. 84-85.

23. ГАПК. Ф. 540, оп. 30, д. 48, л. 4.

24. ГАХК. Ф. Р-1663, оп. 1, д. 2, л. 61-66.

25. ГААО. Ф. 906, оп. 1, д. 10, л. 1.

26. ГАПК. Ф. 540, оп. 2, д. 1091, л. 196.

27. ГАПК. Ф. 540, оп. 30, д. 48, л. 6.

28. ГААО. Ф. 906, оп. 1, д. 93, л. 11-12.

Literature

1. Shanin T. "Expert", No. 1-2 (213), 2000

2. Alejandro Portes. Informal economy and its paradoxes

3. Latov Yu.V. Neformalnaya's lats economy: secret of three worlds // "Economic Theory of Crimes and Punishments"

4. Allabergenov A.P. To a question of definition of the general concept of plunder of socialist property // Nauch. tr. / Tashk. the state. un-t. Tashkent, 1980. No. 636. Page 121-129;

5. Andreeva L.A., Volzhenkin B.V. Plunder of socialist property as crime for profit // Jurisprudence. 1982. No. 6. Page 95-101;

6. Andriyash G.S. Unearned incomes: Problems, overcoming ways / Mosk. in-t of engineers. - transport. M, 1987;

7. Babayev M.M., Kriger G.A. On the guard of socialist property. M, 1981;

8. Belyaev N.A. About system of economic crimes // Questions of criminal law and process: Wuchang. notes / I LIE. L. 1956. No. 202;

9. Fight against unearned incomes: Socio-political and legal aspects: Сб. науч. tr. / Redkol.: Katayev N.A. (отв. edition) etc.;

10. Ministry of Internal Affairs of the USSR. GVSh. Sarat. высш. courses. Gorky, 1989;

11. Fight against plunders and abuses in state trade and cooperation: Сб. documents. M, 1956;

12. Bratkovsky V. Borba with plunders in trade bodies (for the aid to the investigator) // Socialist legality. 1958 . No. 1. Page 64-68;

13. Vladimirov V.A. Lyapunov Yu.I. Responsibility for mercenary infringement of socialist property. M, 1986;

14. Vladimirov V.A., Lyapunov Yu.I. Socialist property under law protection. M, 1979;

15. Vladimirov V.A. Lyapunov Yu.I. Questions of criminal and legal fight against plunders, official and economic crimes // Actual problems of application of the criminal legislation in activity of bodies внутр. I put. M, 1987. Page 101-128;

16. N.D. Okhrana's Dopes of socialist property from criminal encroachments. M: Knowledge, 1967. 49 pages; Kazarina A.X. About concept and qualification of signs of plunders//fight against crime Problems. M, 1976. PAGE 17-22.

17. Criminal situation in the Far East in 1945 - the 1950th//Social and the humanities in the Far East. 2006. No. 4. Page 104-107

18. Dorokhov V.Zh. Militia of Khabarovsk territory. 1953-1968 Khabarovsk: DVYuI Ministry of Internal Affairs Russian Federation, 2008. - 188 pages.

19. Taksanov A. History of shadow economy and corruption

20. Concept and types of economic crimes

21. GAAO. T. 906, оп. 1, 93, l. 14-18

22. Rawlinson P. Russian organized crime: short history // Russian organized crime: new threat? M, 2000. Page 84-85.

23. ГАХК. F. P-35, op. 90, D. 411, L. 28-29.

24. ГАПК. F. P-68, op. 50, D. 5, L. 7-20.

25. ГАХК. F. P-30, op. 27, d. 63, l. 71.

26. ГАПК. F. P-68, op. 30, d. 568, l. 20.

27. ГАПК. F. P-68, op. 30, d. 568, l. 34.

28. ГААО. F. 906, op. 1, d. 93, l. 14-18.

Размещено на Allbest.ru