Боевая составляющая военной реформы 1874 г. и её проверка результатами и итогами русско-турецкой войны 1877-1878 годов (к 140-летию начала русско-турецкой войны 1877-1878 гг.)

Размещено на http://www.allbest.ru/

ЧОУ ВО "Московский университет им. С.Ю. Витте"

Боевая составляющая военной реформы 1874 г. и её проверка результатами и итогами русско-турецкой войны 1877-1878 годов (к 140-летию начала русско-турецкой войны 1877-1878 гг.)

Потатуров Василий Александрович

кандидат исторических наук, доцент,

почётный работник сферы образования РФ

профессор кафедры психологии, педагогики и

социально-гуманитарных дисциплин

Обращение к прошлому России является важнейшим фактором повышения нашей общей исторической культуры, средством патриотического воспитания молодых поколений, более углубленному пониманию объективной исторической логики, которая все более проясняется перед взором исследователей через калейдоскоп исторических событий и фактов.

В представленной работе военная реформа русской армии выступает в качестве объекта исследования. Ее проведение растянулось практически на период 50-70-х годов XIX века. Она затрагивала важнейший элемент российской империи - ее вооруженные силы.

В качестве предмета исследования в работе выступает, естественно, не вся содержательная составляющая этой реформы. По отдельным ее аспектам существует разнообразная современная историография [1-11]. В работе особое внимание сосредоточено на анализе двух взаимосвязанных аспектов.

Прежде всего, в центре внимания поставлен вопрос о развитии боевой составляющей армии, которая по необходимости должна была бы быть в центре внимания реформаторов. Дело ведь заключалось не только в том, что бы сделать содержание армии более дешевым - важно это было сделать так, чтобы от стремления к этой «дешевизне», как у нас сегодня любят говорить - «оптимизации», не страдала боеспособность вооруженных сил.

Второй аспект этого проблемы, анализ взаимосвязи между результатами реформы и военными результатами, достигнутыми русской армией в ходе войны. Главное - объективно оценить - насколько успешно выдержала она этот трудный экзамен, а значит, отчего в решающей степени зависели военно-политический и дипломатический эффект, который был достигнут Россией в этой войне.

По истории русско-турецкой войны имеется обширная историография. Не были эти события обойдены исторической наукой и в XXI веке [12-18]. Однако в такой плоскости они еще недостаточно освещены и изучены.

Не менее важно подчеркнуть, что именно результаты той балканской «полупобеды» стали важными составляющими факторами, которые в немалой степени определили вектор исторического развития страны.

Это тем более необходимо напомнить в преддверии 140-летней годовщины начала той, уже далекой от нас, кровопролитной войны между тогдашними империями: Россией и Турцией, которая дала начало освобождение Болгарии.

Давно известно, что самым суровым испытанием боеспособности вооруженных сил, как и прочности государства, является война. Русско-турецкая война 1877-1878 гг. в этом плане явилась не просто предельно жестким методом проверки русской армии, она итожила огромную работу, проведенную правительством и военным ведомством по реформированию российских вооруженных сил, как важнейшего элемента государства, которая была, завершена буквально накануне войны.

Многие исследователи, описывающие военные действия на балканском и кавказском театрах военных действий, вместо серьезного «разбора полетов», анализа хода военных действий, их содержания и результатов выдвигают на первый план мужество и героизм русских воинов и болгарских ополченцев. К сожалению, они, как правило, уходят от ответа на серьезнейший вопрос - в чем причина столь высокой цены, которой была оплачена победа в той войне. Нет ответа и на такой «крамольный» вопрос: а так ли уж была необходима России эта тяжелая и кровопролитная война?

Даже тогда, когда излагаются события, связанные с подписанием Сан-Стефанского прелиминарного мирного договора, а затем урезанием его статей в ходе Берлинского конгресса, когда фактически были аннулированы результаты победы русского оружия, и произошло расчленение Болгарии, - исследователи, как правило, не ставят вопроса о причинах неспособности России отстоять свои интересы на Балканах, вопреки давлению своих тогдашних заклятых друзей - Австрии и Англии.

Все эти соображения заставляют нас по-новому взглянуть на результаты «экзамена», который сдавала новая русская армия на полях сражений.

В жестокой практике войны ясно проявились как положительные, так и отрицательные последствия реформирования вооруженных сил России. Война экзаменовала не только армию, но и давала оценку всей военной реформе, проведенной в царствование Александра II.

Проблема реформирования русской армии стояла давно. Содержание значительных сил регулярной армии являлось серьезной экономической проблемой для России в течение всей первой половины XIX века. Для примера можно привести такие данные: даже в 1861 г., т.е. уже спустя 5 лет после окончания Крымской войны, военные расходы империи все еще составляли 33, 6% от общей цифры государственной росписи [19]. Такие расходы на армию не давали возможности проводить реформирование самой армии.

Историческая практика показала, что реформирование армии назрело давно. Результаты Крымской войны лишь наиболее остро обнажили эту проблему. Однако переходу на новый принцип формирования вооруженных сил мешал, конечно, не заскорузлый консерватизм а, прежде всего, огромные пространства нашей страны и отсутствие хороших путей сообщения, прежде всего - железных дорог.

Введение в России всеобщей воинской повинности, пока в стране не имелось железных дорог, было совершенно невозможно. Этого, к сожалению, не замечали многие исследователи данного вопроса.

Таким образом, вопрос о реорганизации русской армии был тесным образом связан как с внешними обстоятельствами, так и с общим положением народного хозяйства страны, которое нуждалась в серьезном реформировании и прежде всего в области промышленности и создании развитой транспортной инфраструктуры, прежде всего сети железных дорог.

К середине XIX века, благодаря научно-техническому прогрессу, развивавшемуся в рамках европейского индустриального процесса, вооружения, как средства ведения войны, превращались в разновидность сложных технических систем и оказывали серьезное воздействие на результаты военных конфликтов.

Это ярко проявилось в ходе Крымской войны, где против России выступила целая коалиция европейских держав. Их техническое преимущество в вооружениях, как известно, в немалой степени обусловило, поражение империи в Крымской войне 1853-1856 годов. После ее окончания под ружьем в империи находилось 2,2 млн. человек [20].

Уже в первые месяцы после ее окончания развернулся процесс значительного сокращения армии. В конце концов, армия была сведена до численности в полтора миллиона человек. Предполагалось дальнейшее ее сокращение, однако в1859 г. в Европе возникли новые осложнения, которые задержали роспуск вооруженных сил. Наконец, польское восстание 1862-63 гг. опять грозило возможностью вмешательства иностранных держав, и это потребовало, в свою очередь, дополнительной мобилизации войск - на западной границе в режим боевой готовности были поставлены пять армейских корпусов. И, тем не менее, к январю1862 г. численность русской армии снизилась до 900 тысяч человек [21].

В течение пяти лет - с 1856-1861 гг., были приняты важные меры по сокращению сроков военной службы. Срок общей службы солдат и унтер-офицеров с 25 лет был сокращен в сухопутных войсках до 15 лет, а во флоте до 14 лет.

Все эти важные нововведения создавали дополнительные условия для перехода на новые принципы военного строительства. Это был важный положительный шаг на пути к реформам

В немалой степени за счет сокращения сроков военной службы состав всей армии в 1864 году уменьшился с 1132 тыс. человек, до 742 тыс. в 1867 году [22].

Существенным направлением военной реформы стало перевооружение сухопутных сил. Как известно, в 50-е годы XIX века, многие армии европейских государств были вооружены нарезным оружием, заряжающимся с дула. Однако уже к середине 60-х годов обнаружились преимущества ружейных систем, заряжавшихся с казенной части и уже введенных в прусской армии, что вызвало необходимость введения и в русской армии таких винтовок с бумажным патроном. Между тем вскоре выяснилось большая эффективность винтовок меньшего калибра с металлическим патроном, и было решено ввести и в русской армии, стрелковое вооружение, приспособленное к такому патрону.

К началу 1877 года, т. е. к открытию военных действий против Турции, русская пехота имела ружья трех различных систем: малокалиберные винтовки Бердана (с откидным затвором) - 270962; винтовки Крынка (с металлическим патроном) - 572700 и винтовки Карля (с бумажным патроном) - 150868. Драгуны были снабжены винтовками Крынка, остальная кавалерия - малокалиберными карабинами. Пистолеты в войсках всюду были заменены револьверами образца Смита-Вессона [23].

Важные открытия в области пиротехники обусловили и перевооружение артиллерии как полевой, так и осадной, новыми усовершенствованными орудиями. Но уже опыт франко-прусской войны 1870-1871 годов указал на необходимость усиления артиллерии вообще, а потому было решено для каждой артиллерийской бригады сформировать дополнительно по две батареи, т.е. усилить артиллерию в полтора раза. Ко времени объявления войны Турции все 47 артиллерийских бригад, имевшихся в составе русской армии, были переведены с четырех - к шестибатарейному составу [24].

И все же к началу войны русская полевая артиллерия уступала иностранной. Как показал в последующем опыт осады Плевны, в русской армии явно не хватало также осадных мортир большой мощности.

В процессе перевооружения армии необходимость перехода на более качественное вооружение была ясна всем, поэтому в военном руководстве серьезных разногласий, относительно внедрения новых технических средств ведения войны, как правило, не возникало. Однако когда в 1864 году приступили к реформированию структурных и организационных основ армии, ее управления, и инфраструктуры среди военного руководства возникли серьезные разногласия относительно того, что брать в основу военной организации государства, с учетом важнейших особенностей нашей страны, ее мобилизационных возможностей, пространства, средств сообщения и т.п.

Как известно, до структурной перестройки вооруженных сил войска и в мирное время оставались соединенными в дивизии, корпуса и армии, и таким образом содержались все штабы, от дивизионного до главного штаба армии включительно. Такой системе приписывалась та выгода, что, в случае приведения войск в боевую готовность, армия имела в наличии мобилизованные воинские соединения в соответствии со штатами военного времени, а также уже готовые штабы и выступала в поход под командованием военачальников, командующих ими постоянно и в мирное время.

Однако эти выгоды не всегда и не вполне осуществлялись. Гораздо чаще, по разным стратегическим соображениям, на самом театре войны формировались отряды из войск разных корпусов, для которых учреждались отрядные штабы. Вообще же опыт нескольких последних войн указывал, что наши корпуса представляли слишком крупные тактические единицы для постоянного их использования на театре войны в целом их составе.

Исходя из этих соображений, назначенный на пост военного министра генерал-адъютант Д.А. Милютин полагал, что средства, которые тратились в мирное время на содержание корпусных штатов, не приносили существенной пользы в военное время, а потому упразднение их было выгодно в экономическом отношении.

Принимая во внимание волю императора, Милютин считал, что действенным средством, сохранявшим положительные качества старой мобилизационной системы, будет переход к окружной системе, так как в лице начальника округа могут быть слиты обязанности и значение корпусного командира, генерал-губернатора (по военной части) и окружного начальника внутренней стражи. Стоит также указать на сужение функций «мозга армии» - генерального штаба, который играл подчиненную роль в структуре Главного штаба.

Вот против этих весьма спорных, с точки зрения военной целесообразности, нововведений и выступали герои кавказской войны: князь, генерал-фельдмаршал А.И. Барятинский и генерал Р.А. Фадеев.

В споре между Милютиным и Барятинским далеко не все так очевидно, как это представлено в литературе. Прежде всего, ни Барятинский, ни Фадеев - не были противниками дальнейшего развития и совершенствования вооруженных сил России, причем оба были боевыми офицерами, участвовавшими в военных операциях Кавказской войны 1817-1864 гг.

В рамках нашего предмета исследования, важно выявить основные области расхождений по вопросам военного строительства между Милютиным и Барятинским. Это обусловлено необходимостью выявления взаимосвязи между тем, что было достигнуто положительного в области военного строительства, и тем, что имело негативные и даже пагубные последствия для русской армии, именно в этом аспекте расхождений между оппонентами.

Стоит отметить, что не было разногласий между оппонентами и относительно введения всеобщей воинской повинности и замены ею рекрутских наборов. Разногласия возникли тогда, когда стали разрабатываться основные принципы и подходы по созданию системы военных округов и центральных органов управления военного министерства. Именно здесь фельдмаршал Барятинский усматривал главную опасность и ставил в упрек Милютину бюрократический характер созданной в ходе военной реформы окружной системы.

Ее главный недостаток, - отмечал фельдмаршал в своей записке Александру II от 20 марта1869 г., - состоит в проведении во всех положениях и уставах принципа преобладания штабного элемента над строевым, подчинение строевых начальников влиянию и контролю штабов и управлений. В этом документе Барятинский вышел далеко за пределы вопроса, послужившего к ней поводом. «Зачем, - спрашивал князь,- учреждения военного времени истекают у нас из учреждений мирных? Так как армия существует для войны, то и вывод должен бы быть обратный. Между тем, новое военное положение вышло из нынешнего мирного, послужившего ему основанием рамой» [25].

Суть того, к чему стремился Барятинский, состояла в том, чтобы использовать в основе нашей военной организации прусскую военную систему, где армия и военное министерство были четко разделены. «Боевой дух армии, - рассуждал фельдмаршал, - необходимо исчезает, если административное начало, только содействующее, начинает преобладать над началом, составляющим честь и славу военной службы. Во избежание сего, в некоторых первоклассных державах, где армии проникнуты превосходным боевым духом, военный министр избирается из гражданских чинов, чтобы не допустить его до возможности играть роль в командовании. От военного министра не требуется боевых качеств; он должен быть хорошим администратором. Оттого у нас чаще назначаются из людей неизвестных армии, в военном деле мало или вовсе опыта не имевших, а иногда не только в военное, но и в мирное время совсем солдатами не командовавших. Впрочем, неудобства от этого быть не может, если военный министр строго ограничен установленным для него кругом действий. Вождь армии, - продолжал далее Барятинский, - избирается по другому началу. Он должен быть известен войску и отечеству своими доблестями и опытом, чтобы в военное время достойно и надежно исполнить должность начальника главного штаба при своем государе или в данном случае заменить высочайшее присутствие». Фельдмаршал находил в новом положении «унижение военного начала перед административным, основанным у нас теперь на двойственной полуподчиненности и на оскорбительном чувстве взаимного недоверия, несвойственного военному духу …» [26].

Приводя этот длинный отрывок из “записки” А.И. Барятинского хотелось бы подчеркнуть, что его мысль была нацелена на то, что войска должны быть хорошо устроены и обеспечены для выполнения боевых функций, а не для мирного времени. У него же мы встречаем и идею о назначении на пост военного министра, сугубо штатского человека. Только сегодня, в XXI веке, это стало возможным в России. Однако как показал опыт, пребывание во главе военного ведомства новой России гражданского человека, принесло больше отрицательного, чем положительного.

Таким образом, согласно мысли князя, в этой системе, военный министр играл бы лишь подчиненное значение, В качестве наглядного примера, в этой связи, можно привести структуру управления театрами. В театре, как правило, директор театра является всего лишь хозяйственно-административным управленцем, который не вмешивается в работу творческого коллектива, которым руководит главный режиссер.

Однако Милютин, в силу разных причин и обстоятельств, начал осуществлять не ту программу, которую предполагал Барятинский, а ту, которая существовала в то время во Франции. В этой системе все, что касалось войск, административной части, а также и чисто военной, было переплетено, и оба этих начала находились в распоряжении одних и тех же начальников дивизий, а затем уже начальники дивизий были подчинены начальникам военных округов, В свою очередь, начальники военных округов подчинялись военному министру. Конечно, номинально, они были подчинены главнокомандующему монарху, но, в сущности, военный министр, держал все военные части управления в своих руках, естественно, являясь начальником и главой всего, что касается военного дела. Такая система, на наш взгляд, увеличивала бюрократический потенциал, страдала снижением оперативности и особенно серьезные проблемы как раз и возникали в сфере боевой подготовки и быстрой мобилизации резервных формирований в случае войны. То, что французская военная система уступала прусской - стало очевидным еще в1870 г. когда Пруссия в предельно короткие сроки наголову разгромила Францию.

В рамках осуществления той программы, которую проводил Д.А. Милютин, к началу 1871 года новая военная организация была завершена. Всего в вооруженных силах России на тот момент состояло около 733 тысяч человек [27].

К концу1873 г. были подготовлены основы перехода от рекрутской системы к всеобщей воинской повинности. По закону 1 января1874 г. военной службе подлежали лица всех классов и сословий в возрасте 20 лет; общий срок службы устанавливался в 15 лет, из них 6 - действительной и 9 -в запасе. Для лиц, получивших образование, этот срок значительно сокращался (от 4 лет до 6 месяцев, в зависимости от образования). Существовали значительные льготы по семейному положению (не призывались на действительную службу единственные сыновья и единственные кормильцы семьи).

Обострение балканского кризиса в1876 г. вызвало колебания в русском правительстве. Император Александр II не решался единолично начинать активные действия против Турции. Однако в апреле1877 г., поддержанный Австрией, а фактически ею спровоцированный, российский император все-таки объявил войну Турции.

Последовательными противниками участия России в балканском конфликте были министр финансов М.Х. Рейтерн и военный министр Д.А. Милютин, которые решительно высказывались против войны. И это понятно, поскольку Рейтерн прекрасно понимал, что война окончательно расстроит финансовую систему империи, которую после 1856 года медленно восстанавливали. Милютин также знал слабые стороны реформируемой военной системы. Даже тогда, когда уже война была объявлена и русские войска выдвигались к Дунаю, на балканский театр военных действий, колебания, которые были характерны и для Александра II и для военного министра, имели под собой серьезные объективные основания.

Уже первые сражения против турецких войск показали, что перед русскими войсками находится серьезный противник, прекрасно оснащенный английскими и американскими вооружениями, упорный и стойкий в оборонительных сражениях.

Уже первые стычки с турками показали, что у русской армии далеко не все в порядке в системе координации и взаимодействии управления войсками. Яркий пример - созданная нашими же военачальниками проблема Плевны. Взятие этой крепости русскими войсками, после трех ожесточенных и кровопролитных штурмов и длительной 5-ти месячной осады, было оплачено жизнью 25 тысяч русских и румынских солдат и офицеров.

В целом суммарные цифры потерь русской армии на Балканском и Кавказском театрах военных действий потрясают. Причем не только с количественной стороны, но и качественной. По разным оценкам, русская армия потеряла в той войне от 70 000 до 105 000 человек убитыми и умершими от ран и болезней. Остальные приходятся на потери от болезней [28].

В Русско-Турецкой войне 1877-1878 гг., безусловно, имели место героизм и самоотверженность. И, тем не менее, наша армия побеждала противника преимущественно не уменьем, а числом. Как отмечал в своих “Воспоминаниях” С.Ю. Витте: «Хотя эта война с точки зрения военной не была такой позорной, как оказалась война с Японией, - во время турецкой войны как войска, так и многие из наших военачальников показали замечательную доблесть, замечательные военные способности и военную силу, так что, в конце концов, мы очутились около Константинополя, - тем не менее, все-таки война эта не была ни по своему ходу, ни по результатам такой, как этого ожидали. Мы победили все-таки скорее громадным численным перевесом над неприятелем, нежели превосходством наших боевых качеств по сравнению с турками» [29].

Трагизм ситуации заключался в том, что, победив турок, и расположившись в пригороде Константинополя Сан-Стефано, русская армия практически исчерпала свой боевой потенциал.

Наши противники это прекрасно знали, поэтому и продиктовали России на Берлинском конгрессе, статьи, которые уничтожали значительную часть тех выгод, которые немалой кровью были добыты русской армией и зафиксированы в Сан-Стефанском мирном договоре.

Здесь невольно напрашивается историческую параллель - если бы Красная армия, весной 1945 года, не обладала бы мощнейшим боевым потенциалом, способным довести ее до Ла-Манша, то неизвестно - были бы заключены в той конфигурации Потсдамские мирные соглашения с тогдашними союзниками СССР во второй мировой войне. И как знать, - не был бы в этих условиях реализован злодейский план У. Черчилля «Немыслимое».

Подводя итоги необходимо сказать, что к вопросу об «экзаменационной оценке», которую можно дать боевым действиям русской армии и ее командованию, необходимо подходить строго дифференцированно. Эта оценка по необходимости состоит из нескольких важных составляющих:

Вооружения: несмотря на значительные усилия по перевооружению русской армии, все-таки по качеству вооружения, имевшегося у противника, она ему уступала.

В боевой подготовке и тактике проходил сложный процесс перехода от сомкнутого строя к цепям и рассыпному строю. Причем переход этот осуществлялся не на учебных полигонах, а в ходе кровопролитной войны, что увеличивало наши потери.

Уровень подготовки большинства командных кадров был весьма невысок. Некоторых лиц, находившихся при штабе вел. князя Николая Николаевича, который, кстати, сам не имел никакого военного опыта, лейб-медик Александра II С.П. Боткин называл «разлагающимися человеческими останками». Хотя следует признать, что в русской армии был целый ряд талантливых военачальников, таких как: И.В. Гурко, М.И. Драгомиров, М.Т. Лорис-Меликов, Н.Н. Обручев, Ф.Ф. Радецкий, М.Д. Скобелев, Н.Г. Столетов и ряд других.

Общий уровень управления и координации войсками был весьма невысоким. Это ярко показывает вся военная кампания и особенно осада Плевны и те ужасающие цифры потерь при ее штурмах.

Война показала, что военная реформа не решила проблемы быстрого формирования резервных контингентов. А это был важнейший фактор, определяющий боеспособность армии.

Война подтвердила положение о том, что без железных дорог резко снижается возможность быстрой переброски войск на театр военных действий. После начала войны в течение 6 месяцев удалось перебросить за Дунай лишь незначительное количество воинских резервов.

Единственное, что оставалось на высоком уровне, и всегда было характерно для русских солдат и офицеров - это их морально-волевые характеристики: стойкость, храбрость, выдержка и упорство в бою, готовность к самопожертвованию, а также беспримерное терпение и неприхотливость

К сожалению, приходится констатировать, увы, всего того, что ожидало от военной реформы руководство страны и, прежде всего, повышения боеспособности армии, усиления ее резервной мобильности, оно не получило. Интегральная оценка действиям армии, впрочем, как и военной реформы, с армией связанной - «удовлетворительно».

Выразительную и образную оценку тем событиям дал знаменитый русский художник-баталист В.В. Верещагин в своей известной картине «Апофеоз войне», где изображена впечатляющая гора, сложенная из человеческих черепов.

Итоги войны буквально взбудоражили российское общество, оно кипело негодованием. Сам Александр II был крайне недоволен результатами войны и итогами берлинского конгресса. Он был подавлен и раздражен. Недовольство Александра II результатами войны и итогами проведенной военной реформы, подтверждает один интересный косвенный факт. Когда война завершилась подписанием Сан-Стефанского договора, то европейские державы, были этим крайне недовольны. Даже ожидалась война с Австрией. В это время Александр II и обратился к фельдмаршалу Барятинскому, прося его быть главнокомандующим армией в случае войны с Австрией. Он знал, что Александр Иванович в то время был уже очень болен, но, несмотря на свою болезнь, тот согласился принять это назначение. Император не предложил этот пост Д.А. Милютину. Однако после подписания Берлинского трактата все предположения о возможной войне с Австрией были откинуты, и назначение Барятинского главнокомандующим само по себе отпало.

Хотелось бы еще привести один интересный, косвенный факт. Как известно, после окончания войны Александр II присвоил воинское звание генерал-фельдмаршала главнокомандующему Дунайской армией великому князю Николаю Николаевичу (старшему) и главнокомандующему Кавказской армией великому князю Михаилу Николаевичу. Однако Д.А. Милютин был обойден в званиях.

После убийства Александра II, на престол вступил Александр III, который опять вернулся к мысли о преобразовании всего военного устройства России на тех основаниях, на которых предлагал в свое время Барятинский. Как отмечал в своих «Воспоминаниях» С.Ю. Витте, после убийства Александра II, взошедший на престол Александр III, сместил графа Милютина с поста военного министра и назначил на этот пост генерала Ванновского [30]. Хотя во многих наших изданиях пишут, что Милютин подал сам в отставку, якобы не согласный с политикой нового императора.

Несколько позже вопрос о преобразовании вооруженных сил на тех принципах, которые предлагал Барятинский, поднимался и рассматривался на Особом совещании, председателем которого был назначен генерал граф П.Е. Коцебу. Однако, поскольку А.И. Барятинский к тому времени умер, то этот вопрос так и остался нерешенным. К этому необходимо добавить еще одну важную косвенную деталь. Генералу Милютину хотя и было присвоено воинское звание генерал-фельдмаршала, но произошло это гораздо позже, в период царствования Николая II, в 1898 году, уже тогда, когда он находился на пенсии, и связано это было с торжествами по случаю празднования 80-летия со дня рождения императора Александра II. Думается что эти факты, пусть и косвенные, дают нам некоторое представление об оценке, которую дало высшее руководство страны военной реформе 1860-1870-х годов.

Библиографический список

армия война реформатор

1. Байдаров С.В. Проблемы комплектования армии в России в конце XIX - начале XX века // Военно-исторический журнал. 2006. № 8.

2. Вапилин Е.Т Военная реформа // Военно-исторический журнал. 2001. № 10.

3. Дегтярев А.П. Переход к всесословной воинской повинности и дебаты в Государственном Совете / / Военно-исторический журнал. 2005. № 1.

4. Якупов Р.Т. Военная реформа Александра II-- опыт реформирования армии // Первые Татищевские чтения: Тез. докл. и сообщ. Екатеринбург, 14-15 нояб. 1997 г. Екатеринбург: Урал. гос. ун-т им. A. M. Горького. 1997. С. 86-89.

5. Корнилов В.А. Эволюция военной службы в России в XIX веке: от рекрутской системы к всеобщей воинской повинности // Преподавание истории и обществознания в школе. 2003. № 7.

6. Гилёв П.Н. О сущности дискуссий вокруг реорганизации русской армии в период военных реформ 60-70-х гг. XIX в. // Вторые уральские военно-исторические чтения: Тез. докл. и сообщ. Екатеринбург, 2000. С. 12-13.

7. Глотов С.Ю. Дневник Д.А. Милютина как источник по военной истории России второй половины XIX века // Там же. С. 14-16.

8. Коновалов С.С. Военные реформы 1860-1870-х годов на Урале// Военно-исторический журнал. 2007. № 6. С. 28-31

9. Гончар М.И. Введение всеобщей воинской повинности в России в Отечественной историографии середины XX - начала XXI веков. Научные ведомости. Серия История. Политология. Экономика. Информатика. 2012. № 13 (132). Выпуск 23.

10. Верещак М. Реформа системы призыва в Российской империи в 1860-70 гг. и борьба придворных группировок. [электронный ресурс]. Режим доступа: http: actualhistory.ru/.

11. Форсова В.В. Военная реформа Александра II // Вестник Российской академии наук. 1995. Т. 65. № 9.

12. Золотарев В.А., Саксонов О.В., Тюшкевич С.А. Военная история России. М., 2002.

13. Широкорад А.Б. Русско-турецкие войны. М..2000. Широкорад А.Б. Тысячелетняя битва за Царьград. М., 2005.

14. Айрапетов О. Неприятная правда: финансы и реформы для войны Турции и России /https://regnum.ru/news/polit/1981353.html.

15. Золотарев В.А. Противоборство империй. Война 1877-1878 гг. апофеоз восточного кризиса. М., 2005.

16. Кочуков С.А. К вопросу об отношении русского общества к Балканскому кризису 1876 г. // Общественная мысль, движения и партии в России XIX - начала XXI вв. Сборник научных статей. Брянск, 2008. С. 61-66.

17. Кочуков С.А. Общество, правящая элита, армия Российской империи и Русско-турецкая война 187701878 гг. Автореферат дисс. д.и.н. Саратов 2012.

18. Косарев С.И. Русско-турецкая война 1877-1878 гг. в оценках российской и английской периодической печати. Автореферат дисс. к.и.н. Брянск. 2012.

19. Захарова Л. Освободительные реформы в России 1861-1871. // Знание - сила. 1992. № 2. С. 22.

20. Корнилов А.А. Курс истории России XIX века. М., 1993. С. 296.

21. Корнилов А.А. Курс истории России XIX века. М., 1993. С. 297.

22. Советская историческая энциклопедия. В 16-ти томах. Т.3. М.,1963. С. 598-600.

23. Татищев С.С. Император Александр II, его жизнь и царствование. В двух книгах. Кн. 2. М., 1996. С. 136-137.

24. Татищев С.С. Император Александр II, его жизнь и царствование. В двух книгах. Кн. 2. М., 1996. С. 132-135.

25. Татищев С.С. Император Александр II, его жизнь и царствование. В двух книгах. Кн. 2. М., 1996. Указ соч. С. 133.

26. Татищев С.С. Император Александр II, его жизнь и царствование. В двух книгах. Кн. 2. М., 1996. С. 132.

27. Корнилов А.А. Курс истории России XIX века. М., 1993. С. 299.

28. П. Аптекарь. Искусство ссориться с друзьями. Ведомости. 10.11.2006.// http://www.vedomosti.ru/newspaper/articles/2006/11/10/strannye-sblizheniya-iskusstvo-ssoritsya-s-druzyami.

29. Витте С.Ю. Избранные воспоминания. М., 1991. С. 263.

30. Витте С.Ю. Избранные воспоминания. М., 1991. С. 264.

Размещено на Allbest.ru