Стратегические возможности России

Размещено на http://www.allbest.ru/

Московский государственный областной университет

СТРАТЕГИЧЕСКИЕ ВОЗМОЖНОСТИ РОССИИ; «РУССКАЯ ИДЕЯ» XXI века

Курабцев В.Л.

Стратегические возможности России опираются на онтологические реалии нашей цивилизации и нашей истории, которые, разумеется, необходимо понять адекватно. Невозможно говорить о стратегии России без учета таких национальных факторов, как вера, надежда и любовь, которые порождают в народе и его лидерах истинную пассионарность - энтузиазм, стремление к самопожертвованию, беззаветную преданность общему делу. Невозможно говорить о стратегии России без учета особенностей ее развития, например, таких, что «либеральные идеи были всегда слабы в России и у нас никогда не было либеральных идеологий, которые получали бы моральный авторитет и вдохновляли» Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. Репринтное воспроизведение издания YMKA-PRESS, 1955 г. - М.: Наука, 1990. - С. 30.. Невозможно говорить о стратегии России тем, кто не любит Россию и русское: их удел - высказываться неистинно или существенно ошибаться. Им остается только пытаться исказить пути неуправляемой (Западом) и неуничтожимой цивилизации. Например, разрушать единство народов и территорий.

Поэтому стратегическая эффективность огромной России требует для своего осуществления достаточной степени единства, консолидации всех народов и всего общества. А суть консолидации, или достижения социальной солидарности («онтологического единства «мы»») хорошо обозначил С.Л. Франк: это «близость человека к человеку, взаимное «знакомство» и непосредственное уважение друг к другу и вообще непосредственное ощущение членов общества, как живых людей, наличие «человеческих» токов в обществе есть некий живительный сок, присутствие которого одно только гарантирует подлинно устойчивое и прочное единство общественного бытия» Франк С.Л. Духовные основы общества. - М.: Республика, 1992. - С. 114.. Такой общий ток, безусловно, был, например, в императорской России (прежде всего, на основе Православия); и в Советской цивилизации (на основе интернационализма и коммунистической идеологии).

Это живое и «прочное единство», к счастью, наблюдается и сегодня в нашей особой и во многих смыслах мощной стране. Причем стране, о которой Н.А. Бердяев совершенно справедливо говорил: «Россию и русский народ можно характеризовать лишь противоречиями» Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма, с. 15..

Действительно, Россия - это огромная антиномическая цивилизация, и ее идеал, самое вероятное, должен быть сформулирован исключительно антиномически. Гегель точно подметил суть подобного «идеала»: «Истинный идеал не должен быть действительным, а есть действительный, и единственно только он и действителен» Гегель Г.В.Ф. Лекции по истории философии. Кн. 2. - СПб.: Наука, 2001. - С. 191..

В нашем случае это означает, что в качестве антиномической цивилизации, Россия - и поликонфессиональная, и православная держава; и полиэтническая, и русская страна; и страна с недостаточной «средней культурой», и страна высокой культуры мирового значения; и «догоняющая цивилизация», и, несомненно, передовая цивилизация (в том числе в религиозно-нравственном смысле). Передовая Россия - это наши успехи в военных и космических инновациях, в теоретических науках, в ряде технологических прорывов, в добыче полезных ископаемых и другом.

Россия - это особая, можно сказать, духовная, антиномическая цивилизация с особым мессианистским (византийским) архетипом, способная спасти (морально, социокультурно, духовно) не только себя, но и едва ли не весь мир.

Только в нашей цивилизации «ум и воля русского человека приводятся в духовно-творческое движение именно любовью и верою» Ильин И.А. Собр. соч. в 10-ти т. Т. 2, кн. 1. - М.: Русская книга, 1993. - С. 421.. Но бывает и совсем иной движитель: например, гуманист В.Г. Белинский готов был из сочувствия к страданиям народа «снести голову хотя бы сотням тысяч». Чем он гуманнее Нечаева или Бакунина? Бердяев пишет и скорее не ошибается: «Белинский - предшественник большевистской морали» Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма, с. 34..

Наше чувство мессианской избранности непосредственно связано с «патологией» геополитического пространства, с великими культурно-историческими свершениями и потенциями, с трудностями и страданиями нашего бытия, с невозможностью жить без Господа Бога Иисуса Христа. Крест России на редкость тяжел, но и по-настоящему прекрасен: он научил народ и отдельных людей выживать, когда это невозможно; жить, когда трудно и плохо; развиваться, когда в это не приходиться верить. И это обусловило такое великое явление на Земле, как русский дух. Наш мессианизм втайне и явно ожидает великого улучшения и обновления земной жизни; «и на нашей улице праздника»; в конце концов, торжества Небесного Иерусалима. Немудрено, что мы соблазнились «Царством Небесным» на Земле, ища Правды, Справедливости, Лучшего и доверяя яростным обличителям неправды Российской империи.

«Русский коммунизм… есть деформация русской идеи,… принявшей в атмосфере войны и разложения уродливые формы» Там же, с. 126.. Идеи спасения русского народа, славян и всего человечества. Он связан с русскими традициями, причем «не только хорошими, но и очень плохими» Там же, с. 126.. К числу плохих традиций Бердяев относит установку на тоталитарное объяснение всего и вся. А также традиции народнической борьбы с использованием террора; антиномию жестокости и сострадания в душе русского человека и другое.

«Коммунизм оказался неотвратимой судьбой России, внутренним моментом в судьбе русского народа (выделено - В.К.)» Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма, с. 93.. Нечто подобное («неотвратимое») произошло, вероятно, и в 1991 году.

Прав ли Н.А. Бердяев, сделавший такой вывод? Вероятно, не совсем. Да, мы, догматики и «тоталитаристы», готовы были к догматическому обновлению. Но готовы были и к другим аттракторам: конституционной монархии, демократической республике с постепенным усилением централизованной власти, к православно-демократическому как бы социализму. Но случилось иначе, причем, несомненно, по Божьей воле. Говоря православным языком - народ получил наказание от Бога. Как были наказаны евреи - геноцидом, особенно от Древнего Рима, и рассеянием в первые века нашей эры.

«Неотвратимая судьба России» - это, скорее, ее традиции. Русские по традиции не принимают безбожного буржуазного «счастья» западных стран. Оно кажется нам каким-то плоским и недостойным смысла жизни. Мы ожидаем чего-то грандиозного и в корне преображающего грешную жизнь. Но при этом, снова антиномически, с удовольствием посещаем европейские страны и комфортные курорты, стремимся к высокому уровню жизни.

Но без Бога, без Его откровений о России, - к этому приходят очень многие, - мы не представляем себе бытие личное, семейное и всей России. Поэтому, антиномически, Россия навсегда - и буржуазная страна, и не-буржуазная.

Для нас характерно не слишком благожелательное отношение к «богатым» и нередко лишь частичное одобрение «власти капитала». Русские писатели и философы экзистенциально обнажают пороки капиталистического образа жизни. «Обличение буржуазности Запада - традиционно-русский мотив» Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма, с. 29.. Возможно, А.С. Панарин открыл одну из причин этого: у России «историко-эсхатологический темперамент - неспособность целиком жить настоящим и принимать статус-кво»; «Россия имеет призвание звать в будущее» Панарин А.С. Россия в циклах мировой истории. - М.: МГУ, 1999. - С.197., можно сказать, некое не-буржуазное будущее. И это одна из причин такой фанатичной веры многих россиян в «научную» идеологию большевиков, а на рубеже 90-х гг. - в прозападные обещания и прогнозы демократов.

Россия не слишком способна на сомнительный выбор Запада - вместо родства человека-Персоны с Богом выбирать (причем по гибельной нарастающей) свободу «личности». Право первородства, которое возжелал Иаков, нам с очевидностью ближе чечевичной похлебки Исава. То есть Россия и Запад устремлены, в существенной степени, в различных направлениях.

По этим причинам фундаментальные основы Русской цивилизации, включая ее консолидацию, видятся следующим образом:

1. Это теоцентристская основа, особенно христоцентристская. Н.А. Бердяев хорошо понимал этот аспект: «Бог в центре. Все далекое от Бога провинциально. Жизнь делается плоской, маленькой, если нет Бога и высшего мира. В таком мире, лишенном измерения глубины, нет и настоящей трагедии» Бердяев Н.А. Самопознание (Опыт философской автобиографии). - М.: Книга, 1991. - С. 168.. Даже достаточно далекие от Православия люди оказываются по-своему выразителями «православной формации» нашей души. Это и Станиславский, и Чехов, и Шолохов, и Шостакович и так далее. Отлученный от Церкви Лев Толстой остался в существенной степени русским и православным писателем и мыслителем. А крупнейших большевиков Бердяев нередко называл «типически русскими людьми» (но, вероятно, проявившими только некоторые начала русской души, например, яростно-энергийное (деятельностное) начало). Причем можно сказать, вероятно, и так - с элементом светско-демонической активности. Большевики нашли нечто в русском сердце и переключили его с режима как бы православной свечечки в режим «пламенного мотора», причем с крайней жестокостью и насилием по отношению ко многим.

Но парадигма Православия осталась и всегда остается в русской душе, хотя бывает сильно разбавлена мирскими заботами и ценностями. Эта православная парадигма - вовсе не «симулякр», а, как объяснял В.Ф. Эрн, мистическая реальность духовного бытия народа, которая пробивается даже у тех, кто восстает на веру. Многие в России уже с XVIII-XIX-го веков охлаждались в вере и теряли веру по разным причинам. И восставали так, что и мать родную не пожалеют. Например, Добролюбов «теряет веру, пораженный злом, несправедливостью, страданиями жизни» Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма, с. 41..

Тем не менее, саму «русскую идею», как полагал Бердяев, можно кратко выразить так: это всечеловечность, или «единая мысль о спасении своей души, о спасении народа, о спасении мира» Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма, с. 83.. Эту тему не обошел, вероятно, ни один мыслитель и деятель России. Например, Достоевский размышлял о спасении каждой заблудшей души, стоящей перед невидимым Крестом. А большевики жаждали «спасения» пролетариата, народа (то есть своей «всечеловечности»), ради которого можно переступить мораль, заповеди, фундаментальные ценности того же народа. История продемонстрировала, что воспрявшая Россия, как правило, обязательно (как нечто непреодолимое) - печется и о спасении мира и человечества. Можно поверить нашим богословам, которые связывают победу СССР над сатанинским Гитлером с усиленными молитвами св. Серафима Вырицкого и других святых; с помощью чудотворных икон, особенно Казанской иконы Пресвятой Богородицы.

Есть, впрочем, и опасность, связанная с обязательным христоцентризмом: этот истинный выбор может быть сопряжен с таким догматизмом, что не останется места и воздуха культурному творчеству, новым допустимым концептам жизни и другому. Христоцентризм не должен стать «тоталитарной системой мысли и жизни, охватывающей решительно все» Там же, с. 24..

2. Вторая основа - патриотоцентристская, которая включает в себя не только этнический патриотизм, но, прежде всего, общероссийский и русский патриотизм. Не-патриот в России - обязательно маргинал и мало уважаемая личность.

Россия стала (с 1453 года - года падения Константинополя) всемирным центром Православия (истинного христианства) и «третьей», окончательной Римской (или «Византийской») империей. То есть и духовной «Византией», и светской «Византией». Как заметил А.С. Панарин, «Россия всегда представляла собой не обыкновенное национальное государство, а особый тип славяно-православной цивилизации, «третий Рим»» Панарин А.С. Россия в циклах мировой истории. - М.: МГУ, 1999. - С. 84.. Даже наши недоброжелатели вынуждены были отмечать исключительность и мировое значение русского народа и России (например, Ф. Энгельс в позднем периоде творчества конца XIX-го века).

Это, по-видимому, как-то чувствовали и цари, и императоры, и даже генеральные секретари партии. Как-то чувствовал и простой народ, сражавшийся с «басурманами», «фрицами» и прочими врагами. Этот патриотоцентризм явно перекликается с понятием духовного национализма И.А. Ильина: «Национализм есть воля к тому, чтобы мой народ творчески и свободно цвел в Божьем саду» Ильин И.А. Собр. соч. в 10-ти т. Т. 2, кн. 1, с. 364.. Но часто встречается среди русских патриотов и такая позиция (Н.А. Бердяева): «Сам я горячо люблю Россию, хотя и странною любовью, и верю в великую, универсалистическую миссию русского народа» Бердяев Н.А. Самопознание (Опыт философской автобиографии), с. 369.. консолидация стратегический солидарность антиномия

Мессианизм русских, как правило, подразумевает исполнение каким-то образом этой «универсалистической миссии». Таким было, согласно Г.В. Флоровскому, и «утопическое мессианство» марксистов (мировая пролетарская революция, построение коммунизма не только в СССР, но и во всем мире). Россия, действительно, - одна из «наиболее амбициозных в духовном отношении держав, несущая неистощимый мессианский и профетический импульс» Панарин А.С. Россия в циклах мировой истории, с. 15..

3. Третья основа - культуроцентристская, то есть укорененность в исконных культурных традициях и ценностях, выпестованных каждым народом на родной земле, но особенно общероссийских ценностях. Культура широко растекается в своих проявлениях - от стыдливости до бесстыдства; от жалостливости до безжалостности; от благочестия до демонизма и сатанизма. Русская культура сдвинута в сторону духовно-нравственного сегмента культуры.

Поэтому для россиян чрезвычайно значима кириллица, русский язык, русская мораль и нравственность, великая русская история и великая русская культура. Хотя, конечно, и здесь наблюдается антиномия: с одной стороны культура интеллигенции, особенно творческой, в качестве «очень тонкого и хрупкого культурного слоя», Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма, с. 15. а с другой стороны - культура широких масс с недостаточными культурными возможностями и запросами. И еще одна антиномия: высокого напряжения культурное творчество русских талантов и гениев и традиционное в России «религиозное, моральное и социальное сомнение (выделено - В.К.) в оправданности культуры» Там же, с. 39.. В России возможны вопросы такого рода: а не противоречит ли актерская профессия самому духу Православия? А где границы дозволенного и недозволенного в творчестве?

Для нас, конечно, значима и мировая культура. Мы понимаем Достоевского, говорившего о двойственности нашей любви - не только к Руси, но и к Европе с ее «драгоценными камнями» (культурных артефактов, музеев, мостовых и др.).

4. Это также этноцентристская основа, то есть единство с родным этносом и любовь к нему, но в союзе и дружбе с другими этносами, особенно русским. Понятие «этноцентризм» можно связать с определением народа у Освальда Шпенглера: «Для меня народ - это единство души» Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории. 2. Всемирно-исторические перспективы. - М.: Мысль, 1998. - С. 169., порожденное событиями истории (правда, у Шпенглера - «великими событиями истории»).

Те народы России, которые соблазнялись недружественным путем, всегда получали серьезный исторический урок.

Этноцентризм народов Европейского Союза совсем иной - он размыт из-за чувства «европейскости», безбрежной и неразумной толерантности, мультикультурализма, сотрудничества с США.

5. Это природоцентристская основа, то есть глубинная привязанность и любовь к родной земле, природе, ее флоре и фауне, рельефу, климату и другому. За матушку-землю русский человек, как правило, всегда готов к самопожертвованию.

Для западного человека природоцентризм менее актуален: он часто космополитичен, готов переселиться совсем в другое место. Он забывает о ценностях родной культуры и языка, родной истории, родной религии и природы. Многие переходят или хотят перейти на английский язык; сменить идентичность.

6. Это лидероцентристская основа, то есть традиционная опора российских этносов и социальных общностей на близкого им лидера (этнического, политического, религиозного и т. д.), особенно лидера общероссийского. Когда приходит разочарование в старом лидере (часто это связано с его устранением), народ немедля влюбляется и полностью доверяет новому лидеру.

Можно назвать и другие основы, например, моралецентристскую и др.

Соответственно, стратегические линии развития России выстраиваются в опоре на фундаментальные основы нашей цивилизации:

1. На приспособленную к условиям России успешную современную экономику, встроенную в мировую экономику. Причем наше будущее видится антиномически: и постиндустриальная держава, и духовно-нравственная держава, духовно-нравственный Центр мира.

На это указывают следующие метафизические знаки: Россия признавалась Божьей избранницей (об этом говорили св. Серафим Саровский, св. Иоанн Кронштадтский и другие); и Россия была периодами руководима мощными разумно-деятельностными силами и личностями (Петром Великим, Екатериной Великой, Александром II и др.).

Г.В. Флоровский полагал, что со времен европеизации Петра Великого «русская душа… растягивается в напряжении между… церковным и мирским» Прот. Георгий Флоровский. Пути русского богословия. 3-е издание. - Paris: YMCA-PRESS, 1983. - C. 83.. Выбор из этой антиномии чего-либо одного для России всегда означал какие-либо существенные потери: чрезмерный акцент на духовном ослаблял материальную культуру, а чрезмерный акцент на мирском (как у советских коммунистов) производил духовные опустошения и, в конце концов, погибель страны. То же, как правило, наблюдалось у отдельного человека нашей цивилизации. Поэтому нужно находить меру между Русью Святою и Русью Культурною.

2. На сильное государство Российское, с эффективным лидером и хорошо работающей вооруженной составляющей. Но без «гипертрофии государства» (Н.А. Бердяев).

Г.В. Флоровский об этой «полицейской» гипертрофии написал следующие слова: ««Полицеизм» есть з а м ы с е л построить и «регулярно сочинить» всю жизнь страны и народа, всю жизнь каждого отдельного обывателя, ради его собственной и ради «общей пользы» или «общего блага»» Там же, с. 83.. Права и свободы человека, социальных групп и слоев тут явно принижаются.

Поэтому Россия в XXI веке, снова антиномически, должна сохраниться как свободная страна, однако без чрезмерности предоставляемой свободы; как национально-патриотическая держава, но без национальной узости и эгоизма; как единая и крепкая цивилизация, но без тоталитарных перекосов и тем более акцентов. Нам не нужна страна, в которой, как написал Бердяев об СССР 30-х гг., помимо хорошего, «интересы народа приносятся в жертву мощи и организованности советского государства» Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма, с. 8.. А В.В. Розанов написал: «С лязгом, скрипом, визгом опускается над Русскою Историею железный занавес (выделено - В.К.)» Розанов В.В. Уединенное. - М.: Изд-во полит. лит-ры, 1990. - С.427.. В 1917-1921 гг. ушло Самодержавие; ушло старое Православие; ушла Белая Гвардия; ушло Казачество; ушел православный Русский народ. Ушло Купечество; Промышленники; Дворяне; религиозные Философы, некоммунистическая Интеллигенция.

3. На единый российский народ, в котором со временем могут сглаживаться противоречия между социальными слоями и этносами. И СССР показал возможности такого союза и дружбы, показал «новую историческую общность - советский народ», но, к сожалению, на основе временной и утопической идеологии. Национализм, на «зоологических» (согласно Н.А. Бердяеву) лозунгах «зова» крови и почвы и соответствующих ценностей, с легкостью взял реванш на постсоветском пространстве, когда ослабли контролирующие силы бывшей державы.

При этом этнически монолитная Россия должна способствовать и самореализации активно-деятельностных личностей из любого народа, и способствовать исправлению, к сожалению, многочисленных несовершенных людей (неприкаянных, склонных к порокам, криминалу и так далее). Пример такой заботы - св. Иоанн Кронштадтский, который для подобных личностей организовал в конце XIX века в Кронштадте (куда в обилии ссылались нетрудовые элементы) «Дом Трудолюбия», где люди находили приют, учились и зарабатывали себе на жизнь.

4. На традиционные религии, особенно Православие. Св. Иоанн Кронштадтский, который обладал великой прозорливостью, чудотворением и другими чудесными способностями, мысль о значении Православия в России выразил так: «Доколе Россия будет православна и будет усердно чтить Бога и Богоматерь, дотоле она будет могущественна и непоколебима» Святой праведный отец Иоанн Кронштадтский. Я предвижу восстановление мощной России. - М.: Институт Русской цивилизации, 2012. - С. 101.. На это указывает реальная сила Казанской иконы Пресвятой Богородицы, иконы Владимирская, Тихвинская и другие. Есть много правды в поговорке: на войне и в старости (то есть перед лицом смерти) атеистов не бывает.

5. На традиционный патриотизм, который М. Цветаева выговорила так: «Родина не есть условность территории, а непреложность памяти и крови. Не быть в России, забыть Россию - может бояться лишь тот, кто Россию мыслит вне себя. В ком она внутри, - тот потеряет ее лишь вместе с жизнью» О России и русской философской культуре. Философы русского послеоктябрьского зарубежья. - М.: Наука, 1990. - С. 5. . То есть эта реальность связана с внутренним и очень сердечным бытием России в человеке. Наш патриотизм, в отличие от многих других, - по-прежнему жив, человечен и очень глубок.

6. На традиционные этнические культуры (особенно общероссийскую культуру) и этносы, которые не вдруг пришли на чужие территории, а проживали на них сотни или тысячи лет. Жили с неизменным взаимоуважением и согласием, нередко с общими семейными союзами. Скрепляющей основой Русской цивилизации был и остается, по преимуществу, русский народ и его культура.

7. На охраняемую российскую природу, которая является и материальной, и духовной основой всей жизни и деятельности народа. Россия обязана сохранить свою великую и разнообразную природу. И, антиномически, должна быть охвачена и цивилизационным комфортом, и обладать обилием очагов дикой, чистой природы.

И тогда произойдет предсказанное Бердяевым: «Россия должна выйти <…> на арену всемирной истории, как определяющая духовная сила (выделено - В.К.)» Бердяев Н.А. Об отношении русских к идеям // Бердяев Н.А. Судьба России. - М.: Советский писатель, 1990. - С. 123.. Возможно даже - определяющая духовная и светская сила; ведущая мировая цивилизация, цивилизация спасения.

Укрепляя наш дух, духовную и материальную культуру, мы вправе надеяться, что желанное России и всем народам развитие и миропорядок состоятся наилучшим образом, то есть по Божьей воле.

И в завершении хочется сказать словами И.А. Ильина: «Мы верим в Россию потому, что созерцаем ее в Боге и видим ее такою, какой она была на самом деле». То есть любимой Святой Русью, духовной надеждой человечества. А реально Россия антиномически должна стать, во-первых, развитой супердержавой со свободным обществом; и, во-вторых, цивилизацией спасения, с прочной духовно-нравственной основой (для всего мира). Возможно, такой культурно-исторический тип задуман Высшей силой для самореализации России. И он же - «русская идея» XXI века.

Размещено на Allbest.ru