О формировании классической Скифии в V в. до н. э.

Размещено на http://www.allbest.ru/

О ФОРМИРОВАНИИ КЛАССИЧЕСКОЙ СКИФИИ

ПРОБЛЕМЫ ДАТИРОВАНИЯ КОМПЛЕКСОВ

Данные комплексы (ІІ группа А.Ю. Алексеева) хронологически следуют за погребениями в Золотом кургане, Острой Томаковской Могилы, и Александровкой, предшествуя возникновению «царских» курганов.

Стоит отметить трудность в четком разделении этих групп погребений Размытость «границ» является характерным для всех переходных периодов, что является следствием доживания одних и появлением новых элементов материальной культуры, погребального обряда и др., поскольку древнейшие комплексы в стационарных могильниках (около 480-х гг. до н. э.) (Перещепино кург. 9, Журовка кург. 400, Ковалевка и др.) по составу колчанных наборов неотличимы от захоронений первых десятилетий данного столетия (Александровка и др.). Лишь предметы античного импорта и детали конской узды помогают уточнять датировку.

Аналогичная проблема существует и с разделением памятников второй половины V в. до н. э., поскольку в конце третьей четверти сосуществуют хиосские позднепухлогорлые и прямогорлые амфоры и комплексы с последними из них могут датироваться как концом третьей четверти, так и концом данного столетия. Детали конской сбруи и колчанные наборы, позволяют, с большой долей вероятности отделять лишь памятники конца V - начала IV вв. до н. э., чего нельзя сказать о 430-410-х гг. до н. э.

Столовая античная посуда в комплексах данного периода также часто, отнюдь, не способствует уточнению датировки, а часто, наоборот, запутывает ситуацию. Чернолаковая и расписная столовая посуда дает лишь terrminus post quem Серию примеров, которые свидетельствуют о долгом использовании варварами столовой посуды, привела Е.Е. Фиалко [2006, с. 364-366]. [Алексеев, 2003, c. 207]. Наиболее яркий пример - Корнеевка кург. 2. В позднейшем погребении 3 кургана был найден скифос группы St. Valentin третьей четверти V в. до н. э., а в первом впускном погребении 2 - четыре гераклейские амфоры конца данного столетия. В одной из последних работ С.В. Полин все же омолодил датировку позднейшего погребения до последней четверти-конца V в. до н. э. [Полин, 2014, c. 201], при этом исследователь все еще настаивает на том, что чернолаковые и краснофигурные сосуды синхронны амфорной таре [2014, c. 192]. С.В. Полин приводит еще один пример диахронности столовой посуды в комплексах - Нововасильевка, кург. 3 (ки- лик древнее скифоса на четверть века) [2014, c. 201]. В кургане 4 погребении 7 у с. Луговое в Крыму вместе были обнаружены фасосская амфора (ІІ-А-3) последней трети V в. до н. э. и скифос второй-третьей четверти данного столетия [Колотухин, 2000, c. 49-50; Полин, 2014, c. 235]. Аналочична ситуация и с Малым Чер- томлыком - фрагменты хиосской прямогорлой амфоры указывают на последнюю треть V в. до н. э., а чернолаковая чаша - на 480-425 гг. до н. э. [2014, c. 201].

Еще более показательный комплекс - кург. 4 группы Дедовой Могилы у Орджоникидзе. Здесь в тризне первичного погребения были найдены фрагменты хиосских амфор, как позднепухлогорлых (ІІІ-С-1) третьей четверти V в. до н. э., так и с прямым горлом (IV-В) последней трети данного столетия, а также фрагмент чернолакового килика середины-третьей четверти V в. до н. э. во впускном погребении данного кургана найдена чернолаковая чашечка, сделанная из сосуда на высокой ножке (что еще раз подтверждает долгое использование чернолаковой керамики) первой половины V в. до н. э. С.В. Полин датировал курган 4 в целом серединой-третьей четвертью V в. до н. э. [2014, c. 219], несмотря на находки фрагментов прямогорлой хиосской амфоры последней трети данного столетия. Обломки аналогичных хиосских амфор (ІІІ-С-1 и IV-В) с чернолаковым блюдцем третьей четверти V в. до н. э. были обнаружены в кург. 40 группы Чертомлык-Ш [Полин, 2014, c. 223]. Последние примеры иллюстрирует трудность в отнесении комплексов к концу третьей четверти или последней четверти V в. до н. э.

Не менее важна датировка и кургана 2 (1883-1885 гг.) у с. Аксютинцы. Чернолаковый килик датируется серединой V в. до н. э., а сами материалы близки Солохе [Алексеев, 2003, c. 206-207]. А.Ю. Алексеев датировал данный комплекс третьей четвертью столетия, при этом на иллюстрации справедливо отметил для данного захоронения возможность отнесения его и к последней четверти V в. до н. э. [2003, c. 207, 399, рис. 26]. С.В. Махор- тых и Р. Ролле также склоняются к синхронизации данного комплекса с Солохой [2015, c. 197].

Интересна ситуация с датированием амфор круга Фасоса с раздутым горлом. Наиболее ранние из них (Мирмекий 1938 г. и Ольвия 1906/16) датированы по находке в погребениях килика группы Хаймона, килика и аска второй четвертью V в. до н. э. [Монахов, 2003, c. 77-78]. Учитывая комплекс кургана 3 у с. Нововасильевка Использование столовой посуды греками до ее положения в могилу, также как и у варваров, могло происходить одно-два десятилетия [Рогов, 2011, с. 37]. С.Ю. Монахов справедливо датирует комплекс из Мирмекия временем предпочтительнее около середины V в. до н. э. [Монахов, 1999, с. 102], а в каталог-определитель переходит дата - вторая четверть V в. до н. э. [Монахов, 2003, c. 77-78]. Подобные неточности при датировке одних и тех же материалов, отнюдь, не способствуют уточнению хронологии комплексов., и вероятное использование столовой посуды одно-два десятилетия, мы получаем замкнутый круг. Амфоры датируются по столовой керамике, а после этого мы отдаем предпочтение в датировании комплексов амфорам!

О ПОГРЕБАЛЬНОМ ОБРЯДЕ НАСЕЛЕНИЯ СТЕПИ

Комплексы данного периода, в отличие от первых комплексов ССК, являются в значительной степени основными в курганах (74 %) и первыми в новых В могильниках могут присутствовать курганы раннескифского времени, но они могут быть связаны со среднескифскими лишь символически, учитывая более чем столетний разрыв. курганных могильниках «дружинного» характера в Степи и Лесостепи (Аджиголь и Ковалевка в Побужье, Нимфейские курганы), так и Лесостепи (Журовка, Перещепино, Протопоповка, Коротич и др.). Безусловно, что когда уже существовали могильники, во время перекочевок или при других обстоятельствах (зима и др.) совершались впускные погребения. Время появления могильников можно соотнести с завершением активных военных действий скифов против соседей и переходом ко второй стадии кочевания.

Существует диспропорция в распространении впускных погребений данного периода по регионам (рис. 1). Практически 2/3 из них сосредоточены в Крыму (54 комплекса в 21 пункте, 63 % от общего числа крымских комплексов). Абсолютно преобладают впускные погребения в Северо-Восточном Крыму (Присивашье), где они группируются по 2-4 в одном пункте [Колтухов, 2012а, c. 19] Интересно мнение А.В. Гаврилова о том, что на местах селищ эллинистического времени в V в. до н. э. располагались стойбища кочевников, что подтверждается находками характерных деталей конской узды [Гаврилов, Шонов, 2004, с. 92].. Для Северного Причерноморья и Приазовья, таким образом, их доля составляет лишь около 13 %.

В фундаментальной работе В.С. Ольховского было учтено 168 погребений V в. до н. э. (120 комплексов из Северного Причерноморья и 48 из Крыма) В Своде было учтено всего 61 комплекс V в. до н. э. [1986, с. 345], а в работе В.Ю. Мурзина - 69, среди которых присутствуют захоронения, которые относятся к I группе комплексов А.Ю. Алексеева [1984]., включая Приазовье и Нижний Дон 1 В данном перечне присутствуют погребения второй половина VI - начала V вв. до н. э., которые я отношу к переходному и первому периоду ССК (Вишневка, Александровка, Медерово, часть ольвийских захоронений и др.). На то время было зафиксировано семь грунтовых погребений. Исследователь отмечал преобладание захоронений в ямах - 78,3 %, появление ям 1 типа вариантов 2, 3, 5. Лишь в данное время встречается шестой вариант ям с канавкой по периметру. Четверть ям имеет подквадратную и округлую в плане форму (тип 2). В Елизаветовском могильнике появляются длинные ямы третьего типа. Деревянные гробницы (4,4 %) зачастую носят следы огня и связывались исследователем с притоком населения из Лесостепи. В.С. Ольховский отмечал, что катакомб в это время больше, чем в предшествующий период, но все же мало - 8 %. Преобладают сооружения первого варианта первого типа. Появляются в значительном количестве ниши и тайники. Возникает традиция сооружения кургана над несколькими одновременными погребениями и впуска могил в скифские курганы [Ольховский, 1991, c. 65-66].

На сегодня ситуация существенно поменялась и источниковая база для изучения истории Скифии в V в. до н. э. удвоилась (рис. 1). Можно говорить о 246 комплексах в Северном Причерноморье 2 и Приазовье и 94 - в Крыму.

В.С. Ольховский учитывал для данного региона лишь 25 комплексов VII-V вв. до н. э. и 8 - V-IV в. до н. э. На данный момент в Елизаветовском могильнике насчитывается, как минимум 42 комплекса второй-третьей четвертей V в. до н. э. [Полин, 2014, c. 205-211]. Общее количество станет понятным после полой публикации результатов раскопок могильника.

Важное значение для данной работы имела монография С.В. Полина, в которой были собраны данные о комплексах V в. до н. э. с античными им- портами [2014, с. 195-243]. Значительная часть комплексов, исследованных новостроечными экспедициями, до сих пор не опубликована из-за «права собственности» на эту информацию участников работ, что сильно мешает при подготовке аналитических работ и тормозит развитие целых направлений в отечественной археологии.

Статистика типов погребальных сооружений следующая (табл. 1).

Вырос удельный вес подбоев и катакомб Уточнения В.С. Ольховского не влияют на общую картину (Бабы, Раскопана могилы - тип могилы неясен, а Мариуполь, кург. 6 - яма тип 1, вариант 2) [1991, с. 66]. - вместе практически четверть (24,4 %). Здесь стоит отметить диспропорцию в распространении отдельных типов погребальных сооружений. Каменные и сырцовые гробницы, обычай дозахоронений в каменные ящики (Стоячий Камень) известны фактически лишь в Крыму Можно предполагать, что среди комплексов предгорий и Керченского полуострова, значительная часть принадлежала не скифам, а местному населению [Ольховский, 1991, с. 80-93]. Кроме того, сильное влияние на кочевников в данном регионе оказывали греки. Каменные ящики известны еще лишь в Нижнем Побужье (Нововасильевка, кург. 13, 50/1), что, скорее всего, связано с наличием камня [Гребенников, 2008, с. 31]. [1991, c. 87]. Как раз, ко второй-третьей четверти V в. до н. э. С.Г. Колтухов относит формирование локальных групп скифских памятников (в частности западнокрымской) в Крыму [2012, c. 135-136].

Подбои и катакомбы концентрируются в Нижнем Поднепровье, где они незначительно преобладают над ямами (табл. 1). В Нижнем Побужье больше ям, а в Северо-Западном Причерноморье и Приазовье наблюдается приблизительно равное использование данных типов погребальных сооружений. Приазовье, судя по характеристикам погребального обряда, тяготеет к Нижнему Поднепровью, а не Нижнему Подонью. Погребения данного региона маркируют восточные границы территории, которую в то время контролировали скифы-царские. Ритуальное освоение территории путем создания погребально-поминальных комплексов было, вероятно, основным заданием перед строителями скифских курганов в районе современного Мариуполя в V в. до н. э. Территория Приазовья могла использоваться кочевниками как зимовники, что подтверждается аналогиями в средневековье [Плетнева, 1990].

Проблемы изменений погребального обряда при переходе от первой стадии кочевания ко второй уже рассматривались на примере средневековых кочевников А.В. Комаром. Исследователь отмечает, что изменения при переходе от впускных к основным захоронениям незначительны [Комар, 2001, c. 32]. Это находит подтверждение и в степных материалах первой половины V в. до н. э. - абсолютно доминирующим типом погребального сооружения остается яма, с той оговоркой, что данные погребения становятся основными.

В Степи нет подбоев и катакомб, которые бы надежно датировались концом первой - второй четвертью V в. до н. э. (рис. 2, 11, 16) Подбои раннескифского времени, связанные с традициями населения предскифского времени, отстоят во времени от аналогичных ССК на столетие. Лишь одно впускное погребение конца VI - начала V вв. до н. э., совершенное, скорее всего, в подбое, известно в Крыму (Крыловка, кург. 19/7) [Колтухов, 2012, c. 113]. На плане виден подбой в одной из стенок, но по чертежу неясно как располагался костяк относительно подбоя - в нем или там находились лишь кости ног погребенного [Колтухов, 2012, c. 32, 116, рис. 7, 1]. Судя по ориентировке на ЮЗ, захоронение могло быть совершено в зимнее время, что и обусловило недостаточные размеры могилы для вытянутого положения костяка в яме и необходимость создания подбоя в одной из стенок.

Единственный подбой, с которым связана хиосская пухлогорлая амфора - кург. 27 у с. Головковка. Рисунок амфоры не позволяет ее уверенно датировать. Материалы из погребения относятся ко времени ближе к середине - третьей четверти V в. до н. э. [Полин, Тупчиенко, Николова, 1994, c. 60, рис. 23, 2- 4]. Степные комплексы второй четверти V в. до н. э. представлены исключительно захоронениями в ямах (Мамай-Гора кург. 92, 158, Ковалевка, Аджигольские курганы, кург. 12/1 у Шахты 22).

Начиная с конца второй четверти V в. до н. э. разнообразные погребальные сооружения сосуществуют (рис. 2). Во второй половине данного столетия подбои и катакомбы будут лишь немного превосходить ямы в Нижнем Поднепровье. Интересно отметить, что именно временем около середины V в. до н. э. фиксируются древнейшие захоронения коней в отдельных могилах (Шевченково-2, кург. 1, Великая Знаменка, кург. 13) [Зарайская, Привалов 1992; Отрощенко, Рассамакин, 1986]. В древнейших лесостепных комплексах группы взнузданный конь размещался в одной могиле с погребенным (Журовка, Коротич, Макеевка), а в Степи подобные комплексы неизвестны.

Причины формирования традиции сооружения различных типов погребальных сооружений у населения юга Восточной Европы следует искать в V в. до н. э. Важным отправным пунктом моих рассуждений будет тезис о том, что после значительных миграций конца VI - начала V в. до н. э. в Северном Причерноморье кочевое население будет развиваться в V-IV вв. до н. э. на преимущественно стабильной, уже «местной» основе.

Вопросы происхождения скифского обряда погребения в катакомбах разобраны В.С. Ольховским [1991, c. 38]. Важное значение, безусловно, имели религиозные представления скифов и их взгляд на загробную жизнь. До сих пор семантике традиции погребения в катакомбе у скифов не уделялось достаточного внимания. Семантика погребения в катакомбах трактуется по-разному (подробнее см.: [Кияшко, 2003; Гречко, Шелехань, 2012, c. 90-91]). Наиболее реалистичной гипотезой нам представляется мнение А.Н. Гея, который считает, что катакомбная конструкция появляется в процессе формирования «... идеи соответствия могильного сооружения (ямы / катакомбы) заупокойному жилищу-повозке, углубленной жилой “повозке для сна и отдыха” живых» (отождествление камеры катакомбы с крытой тяжелой повозкой, а дромос - передок повозки с местом размещения символической запряжки) [Гей, 1999, c. 78-113]. Оригинальным является и предположение, что шкуры крупного рогатого скота с черепами и костями ног (быков) символизировали животных, тянущих повозку [Гей, 1999, c. 97-103]. Находки колес повозок и захоронений лошадей в дромосах или возле них хорошо известны в большинстве погребений скифской элиты в Степи.

Интересно, что захоронения в столбовых камерных захоронениях V в. до н. э. с размещением коней в дромосах (Журовка, Скифская могила и др.), вероятно, не отличались по заключенной в них смысловой нагрузке от аналогичных катакомбных могил. Дромосные, подбойные и катакомбные погребальные сооружения были объединены К.Ф. Смирновым в один разряд камерных могил [1978, c. 64]. Идею об их «семантической тождественности» поддержал Р. Исмагил. Кроме того исследователь справедливо отмечал, что важное значение в сооружении того или иного типа камерного погребения имело наличие древесины и геологическое строение почвы [1996, c. 187].

Погребения в подбоях и катакомбах в Степи, о чем уже шла речь выше, появляются и распространяются лишь около середины V в. до н. э. До этого и в Степи и Лесостепи погребения совершались в ямах прямоугольной и подквадратной в плане формы.

В связи с данным наблюдением стоит вспомнить гипотезу Р.М. Исмагилова. Исследователь данные кардинальные изменения Достаточно резкое появление и распространение подбойных и катакомбных погребальных сооружений в Скифии. связывал с появлением новой группы кочевников-сарма- тов с востока ([1996]; критику см.: [Алексеев 2003, c. 212-213]). Исследователь не совсем верно датировал возобладание катакомбных и подбойных могил в Северном Причерноморье второй половиной V в. до н. э. [Исмагил, 1996, c. 178], в то время как данное явление В.С. Ольховский относил к рубежу V-IV вв. до н. э. [1991, c. 94]. Против привнесения в готовом виде данных типов могил свидетельствует использование погребений в ямах наравне с катакомбами вплоть до конца V в. до н. э. в Нижнем Поднепровье, а в других регионах Степи первые даже преобладают. Р. Исмагил отмечал, что лишь в Семиречье известно большое количество дромосных могил, которые могли быть прототипами скифских камерных гробниц [1996, c. 178-179]. К сожалению, не было обращено внимания на восточноевропейскую Лесостепь, где погребения в дромосных камерных могилах были широко распространены с раннескифского времени. в этой связи, интересно отметить тот факт, что древнейшие захоронения ІІ группы А.Ю. Алексеева (480- 470-е гг. до н. э.), кроме Нижнего Побужья и Крыма, зафиксированы в Днепровском лесостепном Лево- и Правобережье (Журовка, Макеевка, Пекари, Броварки, Басовка и др.). Массово камерные погребения с дромосом в первой половине V в. до н. э. были распространены лишь в бассейне Тясмина, у южной границы Лесостепи (Журовка, 7 комплексов - рис. 2, 7, Турия, кург. 512), где они служили исключительно для захоронения знати [Ковпаненко, Бессонова, Скорый, 1989, c. 38]. Можно аккуратно предположить, хоть это и звучит несколько парадоксально, что идея создания камерных захоронений (катакомб, как минимум, типа ІІІ) в степных условиях (нехватка дерева и приемлемый грунт для создания камер) для захоронений родовой знати проникла около середины V в. до н. э. из южных районов Лесостепи В первую очередь бассейна Тясмина. О проник вместе с перемещением групп скифов после покорения данного региона. в свою очередь, вполне вероятно привнесение данной традиции кочевниками в Лесостепь в более раннее время с востока [Тереножкин, 1971, c. 19; Мурзин, 1984, c. 64], в частности из Приаралья (Уй- гарак и др.). Безусловно, предпочтительным является появление погребальных сооружений (дромосные могилы, катакомбы), символизировавших повозку, с миром кочевников.

Подобное происхождение маловероятно по отношению к подбоям (тип 1 по В.С. Ольховскому), на что справедливо указывали исследователи. Подбои могли быть генетически связаны, например, с колоколовидными в разрезе ямами [Ольховский, 1991, c. 39-40]. Можно упомянуть о широком распространении в первой половине V в. до н. э. разного рода ниш и подбоев в стенках захоронений в ямах для размещения инвентаря или захоронения коня (Макеевка к. 491), которые могли трансформироваться в подбой (рис. 2, 5, 6, 9, 10, 13).

Во второй половине V в. до н. э. в Нижнем Поднепровье постепенно распространился престижный обряд погребения в катакомбах, связанный, вероятно, с обособлением скифов-царских и укреплением их позиций в Северном Причерноморье. Именно временем около середины V в. до н. э. С.В. Полин датирует появление традиции захоронений скифской знати на Нижнем Днепре [Мозолевский, Полин, 2005, c. 446]. Смена не произошла резко - ямы и подбои с катакомбами используются на равных в Нижнем Поднепровье до последней четверти данного столетия. Ярким примером являются курганы третьей четверти V в. до н. э. І Завадская и IV Испанова Могилы [Мозолевский, 1980, c. 86], курган 6 у с. Каменная Балка в степном Побужье [Шапошникова, 1976, c. 78, 282, табл. 53, 2; 57, c. 92].

Это позволяет предполагать формирование и развитие погребальных традиций царских скифов во второй четверти V в. до н. э. под влиянием традиций кочевой и полукочевой знати Лесостепи, которая могла быть этнически и в языковом отношении близка новым номадам.

Интересно, что в V в. до н. э. параллельно с переходом к созданию основных захоронений в курганах, происходит и распространение грунтового обряда захоронения среди беднейших родов скифов новении традиции сооружения деревянных гробниц вместе с перемещением части населения лесостепи в степь, особенно в V в. до н. э., уверенно писал В.С. Ольховский [Ольховский, 1991, с. 43]. [Ольховский, 1991, с. 87]. А.В. Комар отмечает, что при переходе к грунтовому обряду погребения он максимально упрощается [2001, c. 32]. Данное наблюдение справедливо лишь к рядовым общинникам. Скифская знать во второй половине V - IV вв. до н. э. не перешла к грунтовому обряду, а, наоборот, усложняет конструкцию погребальных сооружений, а ассортимент инвентаря увеличивается в разы.

Как мы видим, единства типов погребальных сооружений скифов в V в. до н. э. не наблюдается. При этом этническая близость кочевников в разных регионах Степи вполне вероятна, поэтому можно говорить о том, что тип могилы является наименее этнодифференцирующим признаком [Бессонова, 1990]. Данная характеристика может показывать своеобразие погребальных традиций отдельных племен или родов в связи со спецификой местных природно-географических условий, социального положения погребенного, а, вероятно, и причин смерти.

1. Известны отдельные грунтовые могилы конца VI - начала V вв. до н. э. (Маяки, Приднепровка, о-в Дубовый). Появление стационарных грунтовых некрополей в Нижнем Поднепровье (Скельки, Михайловский, Верхнехортицкий и др. [Остапенко, 2007, c. 147-154] и на границе с Лесостепью (Светловодский, Заломы) относится ко второй половине V в. до н. э.

Доминируют одиночные трупоположения. Интересна серия погребений с кремацией (Показовое, 2 комплекса; Чкалово). Отмечено лишь 4 парных захоронения, что является новой чертой погребальной обрядности. Известны кенотафы. Вытянутое положение покойников абсолютно преобладает.

Подтверждается преобладание широтной ориентировки для скифов, погребенных в V в. до н. э. Интересно отметить, что по этнографическим данным западная и восточная, как и любые другие зеркальные, ориентировки часто являются равноценными при отправлении умершего в мир предков. Положение головой или ногами к стране мертвых известно по данным этнографии [Косарев, 2003, c. 101]. Например, ханты, у которых загробный мир располагается на севере, умершего могли похоронить лицом в этом направлении, чтобы видел куда идти, или ногами - чтобы встал и сразу пошел. Аналогично как северная ориентировка понималось положения покойника вниз головой или лицом [Косарев, 2000, c. 47]. Мусульмане хоронят покойных лицом к Мекке, что на нашей территории часто предполагает западную ориентировку с небольшими отклонениями, хотя не имеет никакого отношения к заходу солнца.

Хорошо известны несколько методик позволяющих определить время года, когда было совершено погребение (подробнее см.: [Козак, 2010, c. 22]). В этом отношении обращают на себя внимание часть захоронений Крыма с юго-западной ориентировкой погребенных (20 комплексов 1), которая является зимним вариантом широтной. С.Г. Колтухов справедливо связывает подобную ориентировку с совершением захоронений в зимнее время [2012, c. 68], однако данное предположение не относится, как считает исследователь к Северному Причерноморью, где на весь массив погребений данного периода приходится лишь 8 комплексов [Ольховский, 1991, c. 67]. Это может говорить о том, что часть населения Нижнего Поднепровья могла зимовать в степях Таври- ки, особенно, в суровые зимы. Присутствие в могильниках захоронений как с зимней, так и с летней широтной ориентировкой может говорить об относительно ограниченном расстоянии при сезонных перемещениях в условиях раздела пастбищ.

1. Но есть и летние отклонения (6).

Интерес вызывает редкость нахождения в скифских погребениях в Степи деталей конской сбруи. Всего известно 24 случая, из которых в 10 - узда располагалась в отдельных могилах коней (Нимфейские курганы, I Завадская и IV Испанова Могилы, Великая Знаменка к. 13, Шевченково-2, к. 1/1). Стоит отметить, что если есть отдельные захоронения взнузданных коней, то в самой могиле отсутствуют детали узды. Данное наблюдение, подчеркивает то, что наличие / отсутствие деталей конской сбруи не является решающим при определении этнической принадлежности и рода занятий погребенного (кочевник / земледелец).

Можно отметить наибольшую концентрацию погребений с середины V в. до н. э. в Нижнем Поднепровье. Разреженное распространение памятников вокруг данного ареала может указывать на направления сезонных перемещений царских скифов.

Лесостепные погребальные традиции

Данному вопросу будет посвящена отдельная работа, поэтому остановлюсь лишь на предварительных наблюдениях. Более подробная информация об отдельных погребениях и могильниках среднескифского времени содержится в ряде работ исследователей [Ильинская, 1968; Скорый, 1997; 2003; Бабенко 2009; 2009а; Ков- паненко, Бессонова, Скорый, 1989; Махортых, 2013; Могилов, Диденко, 2008; 2014; Кулатова Супруненко, 2010].

Относительно надежно датированных комплексов конца первой - начала последней четвертей V в. до н. э. меньше, чем в Степи - 147 (табл. 2). Больше всего их исследовано в Днепровской правобережной Лесостепи (около 76 Исследователи отмечали 97 погребений второй половины VI - V вв. до н. э. [Ковпаненко, Бессонова, Скорый, 1989, с. 36]. Комплексы у с. Показовое все же оторваны от массива лесостепных захоронений и ближе степным захоронениям Побужья (Каменная Балка).) и на Ворскле - 35. В Посулье можно отметить большой процент элитных захоронений близких по времени первичному захоронению Со- лохи На Северском Донце и Среднем Дону в конце первой трети V в. до н. э. формируются новые воинские могильники, не связанные с более ранними. Для некрополя Бельского городища С.В. Махортых отмечает преобладание грунтовых ям и наличие характерной особенности с первой половины V в. до н. э. в виде «земляно-деревянных срубов» [2013, c. 246].

Для Днепровского лесостепного Правобережья можно отметить редкость одиночных курганов и преобладание могильников, которые преимущественно существовали с эпохи бронзы, реже - лишь скифского времени. Самые высокие курганы данного времени расположены именно здесь (Журовка 4-6 м, Бобрица - 6 м) Р Остатки кремации (20 %) помещали в сосуд (Петраковка / Ромейковка, Яблоновка), либо производили сожжение на древнем горизонте (Гуляй-Город к. 236). Захоронения в ямах преобладают. Камерные погребальные сооружения довольно разнообразны, но стоит отметить преобладание столбовых (9), часто с дромосом (12) гробниц. Ориентировка на Тясмине нестабильна, а на Роси больше западной [Ковпаненко, Бессонова, Скорый, 1989, c. 38-39, табл. 6].

Можно сказать несколько слов о сходстве и отличии погребальных традиций населения Степи и Лесостепи V в. до н. э. В Степи захоронений в два раза больше, но высота 2 курганов существенно больше в Лесостепи (Журовка кург. 403- 6,2 м, Великая Знаменка кург. 13 - 3,6 м, I Завадская Могила - 4,35 м). В Лесостепи не зафиксировано подбоев и катакомб данного периода. Их эквивалентом могли быть дромосные камерные могилы, что обусловлено природно-географическими факторами. В Степи известны деревянные гробницы (4,4 %) [Ольховский, 1991, c. 61].

В Степи захоронения коней в отдельных могилах появляются в третьей четверти, а Лесостепи - они известны с последней четверти V в. до н. э. (Малая Рогозянка-1, кург. 2) [Гречко, 2010, c. 47, 68]. В Степи абсолютно преобладает широтная ориентировка умерших, а в Лесостепи - она более разнообразна. Интересно, что, например, Журовских курганах в равной степени представлены широтная (4), меридиональная (4) и по линии СЗ-ЮВ (6) ориентировки [Ковпаненко, Бессонова, Скорый, 1989, c. 244-246]. Интересно распространение ниш в погребальных сооружениях разных типов в Степи и Лесостепи [Ольховский, 1991, c. 65; Бабенко, 2009, c. 49].

В.С. Ольховский отмечал, что в данный период в Степи резко преобладали захоронения мужчин-воинов, женских очень мало при значительном проценте амазонок, детских захоронений неизвестно Распространение парных и коллективных захоронений с рубежа V-IV вв. до н. э., фактически полное отсутствие женских погребений было отмечено в Своде [1986, с. 349-350].. Данные черты, по мнению исследователя, находят параллели с «дружинными» могильниками Лесостепи, особенно, По- сулья [1991, c. 74]. Здесь имеются отличия. В Правобережной Лесостепи известны отдельные женские захоронения высокого ранга (Журовка кург. 397, Турия кург. 466), в том числе и под курганами выше 5 м высотой (Журовка кург. 402 и 404). Известны парные комплексы (5). На Северском Донце и Среднем Дону женские захоронения неизвестны.

В Посулье и на Ворскле погребения женщин, зачастую в парных захоронениях различных комбинаций, распространяются в последней трети V в. до н. э. (Перещепино кург. 2/2002, 2001/2, Аксютинцы кург. 2 (1883-1885) и др). Стоит отметить, что данные комплексы являются элитными и сопровождались изделиями из золота. Курганы Посулья (Стайкин Верх кург. 3, Волковцы кург. 4 (раскопки И.А. Лин- ниченко) имели высоту 5,6-7,8 м. Именно в данных погребениях появляются характерные для Посулья наборы из массивных ножных бронзовых браслетов и длинных парных гвоздевидных булавок.

В Степи парным является один из самых богатых комплексов середины V в. до н. э. - Великая Знаменка кург. 13. Вероятно, данные изменения (появление богатых женских захоронений) связаны с дальнейшей стратификацией скифского общества в данный период.

ВОПРОСЫ МИКРОХРОНОЛОГИИ МАТЕРИАЛЬНОЙ КУЛЬТУРЫ

Материальная культура степных и лесостепных комплексов практически идентична [Алексеев, 2003, c. 203], поэтому будет проанализирована вместе.

А.Ю. Алексеев отмечает для ІІ группы древностей / захоронений новую конструкцию и стиль элементов конской сбруи, появление новых типов украшений, более частые находки металлической, деревянной и античного производства посуды. Самыми ранними комплексами исследователь справедливо считает захоронения содержавшие бляшки в виде голов птиц, свернувшихся хищников (волкообразных) Мы присоединяемся к мнению А.Ю. Алексеева о восточном происхождении серии новых композиций и образов, а не об их местном развитии; подробнее о восточных инновациях в зверином стиле ССК см.: [Алексеев 2003, с. 176-179, 181-183]. в сочетании с базисными наконечниками стрел. Несколько более поздними предложено считать когтевидные, овальные и бляшки-розетки, ромбовидные налобники, бляшки в виде лап животных и человеческих кистей, S-видные псалии. Отмечается единство материалов Степи и Лесостепи. Из особенностей Лесостепи, которая характеризует комплексы конца VI - начала второй четверти V вв. до н. э., выделяются псалии с секировидными концами, аналогии которым известны на Северном Кавказе и Прикубанье [Алексеев, 2003, с. 203]. Для второй-третьей четверти V в. до н. э. характерны бляхи в виде лосинных голов, оскаленных голов хищников, шире распространяются Г-образные псалии, подвески-замочки, длинные граненные ворворки [2003, с. 204]. С этим можно согласиться, за исключением голов оскаленных хищников типа Журовки, которые найдены лишь в комплексах второй четверти V в. до н. э. В середине - третьей четверти V в. до н. э. распространяются крыловидные на- щечники-наушники, налобники и изделия в зверином стиле типа І Завадской Могилы, на- носники в виде головок хищной птицы и реалистичные бляшки в виде кисти руки. В целом, ІІ группу комплексов А.Ю. Алексеев датирует около 480/475-425/420 гг. до н. э. В последней четверти данного столетия распространяются памятники ІІІ группы, среди которых видное место будут занимать, т. н. царские курганы [Алексеев, 2003, с. 204-207]. В целом можно согласиться с выводами исследователя, и я лишь постараюсь уточнить ряд моментов.

Значительное количество античного импорта в погребениях данного времени позволяет сделать некоторые наблюдения и попытаться выделить хронологические подгруппы захоронений ІІ группы комплексов А.Ю. Алексеева.

Древнейшая подгруппа 1а захоронений данного периода выделяется на основании находок характерных деталей конской узды и античных импортов первой четверти V в. до н. э. Интересно, что данные комплексы, кроме кург. 1 у Яблоновки \ не содержали амфор. Единственное захоронение курганной группы Ковалевки-II в кургане 6/1 (рис. 2, 2), которое содержало характерные детали конской узды, является впускным Тип неизвестен. Еще в одном впускном захоронении данной груп [Ковпаненко, Бунятян, 1978, с. 133-150].

Недавно надежную хронологическую привязку к 490-480 гг. до н. э., благодаря находке в хорошо датированном слое Пантикапея, получили бляхи в виде свернувшегося в кольцо хищника типа Макеевки 491 (рис. 3, 2, 7) [Тол- стиков, 2011, с. 56-58]. Там же в слое данного времени была выявлена и бляшка в виде головы лося без рогов (типа рис. 3, 1) [Толстиков, Белик, 2013, с. 27, табл. 27а]. Данный факт позволяет отнести комплексы с аналогичными бляхами к концу первой четверти V в. до н. э.

(Кулаковского, Макеевка кург. 491, Басовка кург. 499) (рис. 3, 1, 5). Лишь в данной подгруппе захоронений встречены бляшки в виде головки орла с выделенной восковицей типа Ковалевки 6/1 (рис. 3, 1, 4; 4, 1-3). Изготовление части подобных бляшек можно связывать с Нижним Побужьем. Именно в Ольвии найдены литейные формы для их изготовления, одна из которых имеет привязку к полуземлянке последней трети VI в. до н. э., в засыпи которой не обнаружено материалов позднее рубежа VI-V вв. до н. э. [Буйских, 2015, с. 93-110] пы были найдены базисные наконечники стрел и золотая обивка от деревянной чаши. Впускным также является яркий комплекс из Кулешовки в Посулье [Ильинская, 1968, с. 54]..

Т.Б. Барцева отмечала для орлиноголовых бляшек присутствие разных видов сырья. Интересно, сочетание восточного сырья бляшки в виде свернувшегося в кольцо хищника из кург. 499 у с. Басовки и наличие у нее застежки-штыря, что также характерно для более восточных регионов (рис. 3, 1) [Барцева, 1981, с. 51, 53-55, 84]. Подобная застежка имеется и на одном из изделий кург. 6/1 Ковалевки, (рис. 3, 4). Это интересно в контексте взаимоотношений с кочевниками Южного Приуралья и иткульски- ми металлургами. А.Д. Таиров допускает возможность переселения части кочевников из Северного Причерноморья не только на Средний и Нижний Дон, но и на Южный Урал, где они участвуют в сложении местной элиты в конце VI в. до н. э. Все это связывается с прекращением существования ананьинской культуры и как следствие прекращение поступления металла из данного региона. С другой стороны, в зависимость от номадов попадает иткульское население, а кочевники начинают обменные операции (включая металл) по «торговому пути Геродота». Таким образом, кочевники Южного Зауралья становятся одними из основных поставщиков металла в Северное Причерноморье, что могло привести к притоку в данный регион номадов с запада, которые желали контролировать, а, возможно, и оттеснить местных кочевников от управления иткульскими металлургами [Таиров, 2008, с. 32-33]. Здесь стоит отметить, что активные обменные операции по «торговому пути Геродота» из Ольвии в скифское время не подтверждаются источниковой базовой [Полидович, 2010, с. 195-196].

В основном в комплексах подгруппы 1а были найдены ромбовидные бляшки (рис. 3, 1, 3, 7; 4, 1-4). Налобники имеют ассиметрически ромбическую форму (рис. 3, 1, 3), а железные пса- лии - секировидную форму и иные близкие S очертания (рис. 4, 1-3). Известны изделия с зооморфными окончаниями и прямые с одним немного загнутым концом (Макеевка 491) (рис. 3, 7). Классических Г-образных псалиев В.А. Ильинская и А.И. Тереножкин считали, что появление новых типов деталей узды выполненных в зверином стиле связано с античным влиянием и увеличением количества античного импорта в Лесостепь, в частности, на Тясмин [1983, с. 250]. в данных комплексах нет. Стоит отметить, что своим происхождением, как минимум, секировидные железные псалии, ромбовидные и бляшки-розетки, а, вероятно, и орлиноголовые, связаны с Прикубаньем, где находят прямые параллели в более ранних материалах Ульских курганов (рис. 5, 3) [Алексеев, 2003, c. 203; Эрлих, 2015]. Более ранний образец бляшки в виде свернувшегося в кольцо хищника с орлиной головкой на плече известны в Поволжье (рис. 5, 1) [Дворниченко, Плахов, Очир-Горяе- ва, 1997].

В захоронениях данной группы в колчанных наборах абсолютно преобладают базисные трехлопастные и трехгранные наконечники стрел (Кулаковского, Ковалевка, Макеевка, кург. 491, Перещепино, кург. 9, 24, Яблоновка, кург. 1, Пекари, кург. 411) (рис. 3, 3, 5-7; 4, 1, 3, 4), что показывает хронологическую близость впускным захоронениям начала V в. до н. э. (Александровка и др.). Ворворки данного времени все низкие, усеченно-конические, иногда граненные (рис. 3, 1 3, 4, 7; 4, 2-4).

Курганы в целом невысокие. Выделяется лишь кург. 491 у с. Макеевка - 3,5 м. В Нижнем Поднепровье нет представительных захоронений данного времени.

Подгруппа 1б. Памятники данного времени содержали хиосские пухлогорлые амфоры развитого варианта ІІІ-В по С.Ю. Монахову без орнаментации лаком по венцу, с нанесенными бурым лаком крестами и крупными дипинти в виде отдельных букв \ наборы стрел и типы де талей конской узды, которые отличаются от изделий подгруппы 1а (рис. 6-8). К данным более молодым комплексам (вероятно, 470-460-е гг. до н. э. Подобные даты во многом условны и обозначают больше относительную хронологию комплексов с хиосскими амфорами развитого варианта ІІІ-В.) можно отнести Журовские курганы, Нимфей 24/1873, Аджигольские курганы, се веродонецкие погребения в кург. 1/1973 \ 3, 5 Протоповского могильника и комплекс 1982 г. у Коротича [Бобринский, 1905; Силантьева, 1959; Еберт; Бабенко, 2009; 2009а]. В составе данных колчанных наборов базисные стрелы без выделенной втулки представлены пример но половиной экземпляров Исключением является Журовский курган 400, где базисные наконечники преобладают. В нем также найдено зеркало с обломанной центральной ручкой (рис. 6, 1). (рис. 7; 8, 1, 4). Бляшки в виде свернувшегося в кольцо хищника из кург. 5 Протопоповки, кург. 8 Частых Курганов (рис. 6, 2; 8, 1) и кург. 398 Журовки отличаются от типа Макеевка 491 большей стилизацией. В Нижнем Поднепровье к этой подгруппе памятников относится кург. 12 группы у Шахты 22 Среди переходных комплексов он выглядит наиболее молодым из-за отсутствия базисных наконечников стрел. Низких ворворок все еще больше, чем высоких, хотя это может быть обусловлено их разным использованием в системе креплений доспеха. [Мозолевский, 1973].

С.Ю. Монахов справедливо отметил, что именно хиосские амфоры являются наиболее надежным датирующим материалом для комплексов первой половины V в. до н. э. [1999, с. 61]. Фасосские амфоры стеб- левской серии ни разу не были найдены в комплексах первых двух десятилетий V в. до н. э. [1999, с. 82].

1. В данном комплексе найдена хиосская пухлогорлая амфора развитого варианта ІІІ-В [Коленченко, 1973].

В кургане 3 Протопоповского могильника найдена ромбовидная бляха Фрагмент, по всей видимости, ромбовидной бляхи был обнаружен в к. 18/1 Перещепинского могильника [Махортых, 2006, с. 68, рис. 5, 9], который относится к группе Пб по С.В. Махортыху, то есть временем около середины - третьей четверти V в. до н. э. [Махортых, 2012]. (рис. 8, 2) [Бабенко, 2008, c. 28-38], которая является единственной среди находок в комплексах, где встречены высокие ворворки, замочки и бляха-лапа, что еще раз подтверждает близость данных комплексов захоронениям подгруппы 1а.

В данных захоронениях не встречено большинство бляшек предшествующего времени (свернувшийся в кольцо хищник, ромбовидные, лосенок и др.). В кург. 24 Нимфейского некрополя и Журовском кургане 401 была найдены бляшки в виде головы орла с восковицей, которые отличаются от более ранних (рис. 6, 3; 7, 2). В кург. 401 Журовки обнаружен новый тип блях - в виде головы лося с рогами (рис. 7, 2). Появляются Г-образные бронзовые псалии, высокие ворворки (рис. 6, 1, 3) и бляшки в виде лапы хищного животного (первая группа С.В. Махортыха) [Махортых, Ролле, 2015, c. 192]. Секировидные псалии в это время делались из бронзы (Нимфей кург. 24) и также имеют отличия от более ранних (рис. 6, 3). Таким образом, уже во второй четверти V в. до н. э. происходит определенная смена состава колчанных наборов В том числе и появление бронзовых трехлопаст, часть типов деталей узды исчезает, а новые появляются (высокие ворворки, замочки, крыловидные нащечники, Г-видные псалии).

Мечи и кинжалы подгруппы 1а характеризуются использованием изделий с брусковидным навершием (Броварки, к. 504, Кулешовка (рис. 4, 1) [Ильинская, 1977, табл. 29], а подгруппы 1б - с волютовидными (Аджиголь, 1G, Журовка, 401 (рис. 7, 1, 2, 4). Продолжают встречаться кинжалы с сегментовидным перекрестьем (Елизаветовка, кург. 15, 40). В целом, клинковое оружие V в. до н. э. значительно разнообразнее, чем в предшествующие периоды. А.В. Шелехань указывает на смену технологии изготовления брусковидного навершия - от пробитого бруска к пластинчатому (как и перекрестья), отмечает увеличение процента средних и длинных, а также эволюцию зооморфных когтевидных наверший в зооморфные ажурные [Шелехань, 2015, c. 79; 2016, с. 13-14]. Происхождение последних дискуссионно, но наиболее вероятным мне представляется их происхождение от восточных прототипов [Алексеев, 2003, c. 181].

Курганы подгруппы 1б в Лесостепи достигают значительных размеров - Журовка кург. 402 (5,5 м), 403 (5,2 м). Интересно отметить, что погребения подгруппы 1 зафиксированы в основном в Таврике, Нижнем Побужье и Лесостепи, т. е. в регионах, где существовало стабильное земледельческое население, которое, вероятно, несло в значительной мере бремя по тыловому обеспечению военных акций номадов. Именно в данных комплексах найдены трофеи (Журовка кург. 400 ных наконечников стрел с П-образным ложком и трехгранным острием (Нимфей 24/1876) [Силантье), что позволяет говорить о ведении определенных военных действий против греческих полисов Северного Причерноморья, что согласуется с результатами их раскопок.

Подгруппа 2. Реперные захоронения конца второй - начала третьей четвертей V в. до н. э. (подгруппа 2а) содержат хиосские пухлогорлые амфоры развитого типа с угловатыми плечами и немного намеченным перехватом (ІІІ-В) (курган 13 у с. Великая Знаменка, Петраков- ка, Шевченково-2, к. 1/1 (?), лесбосскую сероглиняную амфору (Берестняги, кург. 5 (40-е гг. 5 в. до н. э.), ранние типы амфор круга Фасоса с раздутым горлом (Нововасильевка кург. 9 ва, 1959, с. 57, рис. 25, 2].) и другие импорты данного времени. В колчанных наборах практически полностью исчезают базисные наконечники. Начинают доминировать трехлопастные наконечники стройных пропорций с короткой выступающей втулкой с башневидной и подтреугольной формой головки (рис. 9, 3). По составу колчанных наборов комплексы конца второй и третьей четвертей 5 в. до н. э. не различаются. В кург. 5 у с. Бе- рестняги (440-е гг. до н. э.) встречена бляха в виде задней лапы животного (рис. 9, 5) [Мо- гилов, Диденко, 2008, c. 86, рис. 1, 8], которые получат широкое распространение во второй половине V в. до н. э. Комплекс кург. 13 Великой знаменки подтверждают появление около середины-начала третьей четверти V в. до н. э. всего набора узды типа 1 завадской Могилы.

Комплексы третьей четверти V в. до н. э. (подгруппа 2б) можно выделить благодаря наличию хорошо датированных захоронений с хиосскими позднепухлогорлыми амфорами (III -C-1 и 2) (Чобручи, І Завадская Могила и др.), амфорами с «раздутым горлом» изящных пропорции и «цилиндрическим горлом» круга Фасоса (Каменная Балка кург. 7, Мреснота Могила, Маяки кург. 2, Перещепино 2002/3). Именно с середины V в. до н. э. возобладает и будет очень распространен на протяжении всей третьей четверти данного столетия характерный набор деталей узды - бронзовые замочки, высокие ворворки, бляхи в виде задних ног животных и лапы животного \ нащечники в виде крыла и Г-образные, бронзовые и железные псалии (рис. 10). Налобники приобретают ромбическую форму. Массово распространяются золотые обивки деревянных чаш с изображениями в зверином стиле Про эти бляшки подробнее см.: [Махортых, Ролле, 2015].