Политические воззрения Георгия Пахимера

Размещено на http://www.allbest.ru/

Политические воззрения Георгия Пахимера

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

пахимер византия политический

Актуальность темы исследования. Обращение к индивидуальности, рефлексирующему субъекту является ведущим приоритетом новейшей, антропологически ориентированной историографии. В последние годы в византиноведении и медиевистике сложилось целое направление Personal History, для которого наиболее актуальными оказываются вопросы активности мышления человека, его реакции на внешний социальный мир, ценностных стандартов и императивов индивида прошлых эпох, свободы выбора манеры и стиля его поведения, возможностей влияния отдельной личности на происходящее.

В этом русле лежит и избранная нами тема политических воззрений Георгия Пахимера Krumbacher K. Geschichte der byzantinischen Literatur. Mьnchen, 1897. S. 288 - 291; Prosopographisches Lexikon der Palaiologenzeit. Wien, 1989. Fasc. IX. № 22186; Kazhdan A. The Oxford dictionary of Byzantium. N.Y., 1991. Vol. III. P. 1550. (Рбчхмемсзт ь Гещмсгйпт) (1242 - ок.1310 гг.), одного из самых известных интеллектуалов раннего Палеологовского Возрождения, историка и ученого-энциклопедиста.

Объект и предмет исследования. Объектом исследования выступает личность Георгия Пахимера, обладающая политическим и правовым сознанием, а также своеобразным мировидением, способностью к рефлексии политических процессов. Соответственно, в качестве предмета исследования фигурирует его политическое сознание.

Цель работы состоит в реконструировании политических воззрений Пахимера, а именно: совокупности идей по различным аспектам политической жизни Византии второй половины XIII - начала XIV вв., теоретических концепций, представлений, мнений, оценочных суждений, эмоциональных состояний и аксиологических ориентиров индивида, участника и свидетеля политической жизни Византии указанного периода.

Задачи исследования. Для достижения поставленной цели необходимо решить ряд исследовательских задач, а именно:

- проанализировать политическую и правовую терминологию византийского автора;

- рассмотреть представления и знания Пахимера о политической системе Византии;

- выявить наличие интереса у Пахимера к политическим явлениям и потребностей в изменении существующего строя;

- изучить его систему ценностей, политической этики и нравственных стандартов;

определить политическую идентичность мыслителя.

Источниковая база. Исследование базируется на изучении интеллектуального наследия Георгия Пахимера, прежде всего, его «Истории», представляющей собой памятник историко-мемуарного жанра.

Кроме этого, нами привлекаются некоторые др. источники - письма Пахимера Georgii Pachymerae in opera S. Dionysii Areopagitae ad cyrum Athanasium patriarcham Alexandrinum Constantinopoli commorantem prooemium // Patrologiae cursus completus. Series graeca. P., 1857 - 1866. Vol. III. 108C-116B; Lettre de Georges Pachymиre а Athanase II d' Alexandrie / Ed. A. Failler // Revue des Йtudes Byzantines. P., 1977. Vol. 35. P. 43 - 71., автобиография императора Михаила Палеолога Автобиография императора Михаила Палеолога. СПб., 1885., исторические сочинения Никиты Хониата Никита Хониат. История со времени царствования Иоанна Комнина. Рязань, 2003. Т. 1- 2., Георгия Акрополита Георгий Акрополит. Летопись великого логофета Георгия Акрополита. Рязань, 2003., эпитафия Мануила Фила Мануил Фил. Поэтические произведения // Труды кафедры древних языков. СПб., 2000. С. 241-256., значимые для критического анализа основного текста.

«История» Георгия Пахимера состоит из 13 «книг», каждая из которых в свою очередь подразделяется на главы, число которых варьируется от 28 до 36. Хронологически источник охватывает временной промежуток с 1255 по 1308 гг. и содержит богатейший информационный материал о царствованиях императоров Феодора II (1254-1258 гг.) и Иоанна IV (1258-1261 гг.) Ласкарисов, а также Михаила VIII (1259-1282 гг.) и Андроника II (1282-1328 гг.) Палеологов.

Языком «Истории» является среднегреческий (византийский), однако, автор, видимо, сознательно стремился подражать античным образцам, что отразилось в наличии множества аттических элементов в его лексике Arnakis G. The Names of the Months in the History of Georgios Pachymeres // Byzantinisch-Neugriechische Jahrbucher. Wien, 1945-1949. Vol. 18. S. 144 - 153.. К тому же, довольно заметно стремление у Пахимера к заимствованию наиболее распространенных латинизмов. Все это позволяет исследователям говорить о сложности лингвистической основы «Истории», составляющей «диковинную» языковую амальгаму Аверинцев С. С. Византийская риторика. М., 1996. С. 286 - 287..

Придерживаясь принципов античной исторической мысли, византийский историк главной своей целью провозглашает стремление к достижению истины, которая, по его словам, суть, «душа истории» Georgii Pachymeris de Michaele et Andronico Palaeologis … Vol. I. P. 12..

Как и всякое средневековое сочинение, «История» Пахимера содержит немало известий о различных знамениях, чудесах, природных катаклизмах и необычных атмосферных явлениях Lampakes S. ѕресцхуйкеМт дхнбммейт, цхуйкбМ цбйнпмменб кбйМ дейуйдбймпнймет уфзМн Яуфпсймб фпхЮ Гещсгймпх Рбчхмемсз // Ухмммейкфб. 1987. Ф. 7. У. 77 - 100.. Все эти феномены, преломляясь в сознании индивида, принимали провиденциально-мистическую окраску. Однако, византийский историк к подобным вещам проявлял и изрядную долю скепсиса. Вообще, Пахимер обнаруживал подчас удивительную осведомленность в «общественном мнении» империи, что отразилось в добросовестном наблюдении реалий политической и культурной жизни Византии, улавливании разного рода слухов, суждений, «ходячих новостей» и т.д.

Считается, что основная часть «Истории» была написана Пахимером на рубеже XIII-XIV вв. и была прервана на описании событий 1308 г. Древнейшими из сохранившихся списков рукописного текста считаются Monacensis graecus 442 и Barberinianus graecus 203-204 (середина XIV в.). К позднейшим из известных манускриптов «Истории» относится ряд списков, которые датируются серединой XVII в. Failler A. La tradition manuscrite de l' Histoire de Georges Pachymйrиs (livres I - VI) // Revue des Йtudes Byzantines. P., 1979. Vol. 37. P. 123 - 220; Failler A. La tradition manuscrite de l' Histoire de Georges Pachymйrиs (livres VII - XIII) // Revue des Йtudes Byzantines. P., 1989.Vol. 47. P. 91 - 181.

Первые печатные версии этого сочинения Пахимера вышли в свет во второй половине XVII в Georgii Pachymeres Michael Palaeologus sive Historia rerum a Michaele Palaeologo … et Andronico Palaeologo … interprete Petro Possino. Roma: Typis Barberinis, exudente F. de Falco, 1666 - 1669.. В данной работе использовано издание «Истории», осуществленное в серии Corpus Bonnensis и выполненное И. Беккером в 1835 г. Наравне с изданием И. Беккера использовалась русская версия первых шести «книг» исторического труда Пахимера, изданная в 1862 г. Карпов А. Георгия Пахимера История о Михаиле и Андронике Палеологах, тринадцать книг. Книга I. Царствование Михаила Палеолога (1255 - 1282). СПб., 1862. в Санкт-Петербурге. Из новейших изданий «Истории» Пахимера следует указать парижскую версию, выполненную В. Лораном и А. Фойе в 1984 - 2000 гг. Pachymйrиs G. Relations Historiques / Ed. А. Failler. P., 1984 - 2000.

Методология исследования. Основу методологии диссертационного исследования составляют:

- историко-антропологический метод Преснякова Л. А. Структура личностного восприятия политической власти // Полис: Политические исследования. 2000. № 4. С. 135 - 140., согласно которому историческая реальность рассматривается сквозь ее преломление и отражение в сознании отдельного индивида;

- метод теории информации Можаева Г. В. Информация в истории: исторические аспекты информациологии // Информационный бюллетень ассоциации «История и компьютер». М., 2002. № 29. С. 158 - 168; Юзвишин И. И. Основы информациологии. М., 2001., с позиции которого, исторический источник является результатом движения определенных информационных потоков, лишь та часть информации, которая по каким-то причинам оказалась зафиксированной в текстах;

- метод квантитативной лингвистики Арапов М. В. Квантитативная лингвистика. М., 1988., который позволяет изучать социальную реальность в ее человеческом измерении; его применение способствует выявлению характера связей между количественной и качественной сторонами языка;

- метод когнитивного картирования Кустова Г. И. Когнитивные модели в семантической деривации и система производных значений // Вопросы языкознания. М., 2000. № 4. С.85 - 109., создающий возможность получить модель авторского сознания, отображающую историческую действительность.

Степень изученности проблемы. Впервые «История» Георгия Пахимера стала рассматриваться как исторический источник в среде западноевропейских гуманистов и эрудитов XVI - XVII вв. Именно в этот период осуществляются первые издания как «Истории», так и других трудов византийского мыслителя. В России, в XVIII - первой половине XIX вв. с историко-литературным наследием Пахимера уже были знакомы, например, В. Н. Татищев Татищев В. Н. История Российская. М.; Л., 1962. Т. 1. С.305, 460. и Н. М. Карамзин Карамзин Н. М. История государства Российского. М., 1992. Т. 4. С. 98, 215, 251, 369.. Однако подлинно научный, критический подход к исследованию обширного литературного достояния Пахимера связывается с именами авторитетных западноевропейских византинистов К. Крумбахера Krumbacher K. Geschichte der byzantinischen Literatur. Mьnchen, 1897., Г. Каро Caro G. Zur Chronologie der drei letzten Bьcher des Pachymeres // Byzantinische Zeitschrift. Mьnchen, 1897. Bd. 1. S. 114 - 125., Ф. Литтига Littig F. Die Цйлпупцймб des Georgios Pachymeres. Progr. d. Maximiliang-Gymn. Mьnchen, 1891. S. 89 - 98.. Ими впервые были рассмотрены литературные достоинства сочинений Пахимера, особенности его стилистики, своеобразие языковых форм. В первой половине XX в. в области кодикологии и палеографии рукописного наследия Пахимера особенно много было сделано известным французским византинистом В. Лораном Laurent V. L' Histoire Byzantine de Georges Pachymиre. Un nouveau temoin «L' Athen. Cennad. 40» // Byzantion. Bruxelles,1931. Vol. 6. P. 355 - 367..

Но проблема мировоззренческих установок Пахимера, в частности, оценки его общей политической и конфессиональной позиции была обозначена только во второй половине XX в. Одна часть исследователей (Г. Острогорский, М. В. Левченко, А. П. Каждан, М. В. Бибиков Ostrogorsky G. History of the Byzantine state. Oxford, 1956; Левченко М. В. история Византии: Краткий очерк. М.; Л., 1940. С. 258; История Византии. М., 1967. Т. 3. С. 8 - 9;Бибиков М. В. Историческая литература Византии. СПб., 1998. С. 235 - 236. , и др.) склонна воспринимать Пахимера как ортодокса, активного антиуниата, апологета фанатичного византийского монашества, обращение которого к древним образцам риторики далеко отстоит от того, что понимают под гуманизмом. Другая часть историков (Г. Хунгер, Е. Эверт-Каппесова, И. П. Медведев, С. П. Карпов Hunger H. Die hochsprachliche profane Literatur der Byzantiner. Mьnchen, 1978. Bd. I. S. 447 - 453; Evert-Kappesowa H. La sociйtй byzantine et ѕ Union de Lyon // Byzantinoslavica. Prague, 1949. Vol. 10. fasc. 1. P. 28 - 41; Медведев И. П. Византийский гуманизм XIII - XV вв. СПб., 1997. С. 38 - 39. Карпов С. П. Трапезундская империя в византийской исторической литературе XIII - XV вв. // Византийский временник. М., 1973. Т. 35. С. 154 - 164; и др.), напротив, видит в Пахимере рационально-прагматическую ориентацию, допускающую определенное единство с Западом, предвосхищающую открытия и истины гуманизма. Наиболее ценными из новейших исследований являются публикации С. Лампакеса Lampakes S. ѕресцхуйкеМт дхнбммейт, цхуйкбМ цбйнпмменб … У. 77 - 100. о провиденциально-мистических основах мировоззрения Пахимера; работы В. Георгиаду Georgiadou V. S. Hommes de lettres et luttes sociales: Pachymиre en tant qъ antipode de Grйgoras // XVIII Международ. конгресс византинистов: Рез. сооб. М., 1991. Т.1. С. 356. о восприятии Пахимером народных масс; многочисленные статьи А. Фойе Failler A. Chronologie et composition dans L' Histoire de Georges Pachymиre // Revue des Йtudes Byzantines. P., 1980. Vol. 38. P. 46 - 47; Idem. Un incendie a Constantinople en 1305 // Revue des Йtudes Byzantines. P., 1978. Vol. 36. P.153-170; Idem. Une derniere mention du Bulgare Vojsil dans L' Histoire de Pachymйrиs // Revue des Йtudes Byzantines. P., 1985. Vol. 43. P. 227 - 230; Idem. Pachymeriana nova // Revue des Йtudes Byzantines. P., 1991. Vol. 49. P. 171-195; Idem. Pachymeriana alia // Revue des Йtudes Byzantines. P., 1993. Vol. 51. P. 237 - 260; Idem. Un acte inйdit du patriarche de Constantinople Jean XII (2 juin 1294) // Revue des Йtudes Byzantines. P., 1993. Vol. 51. P. 77 - 90., посвященные сравнительному анализу различных версий манускриптов Пахимера; работы К. В. Хвостовой Хвостова К. В. Философия истории Григоры и Пахимера и современная информатика // Византийский временник. М., 1986. Т. 46. С. 146 - 156.

, анализирующие философско-исторические взгляды автора, наблюдения С. В. Михайленко Михайленко С. В. Роль арсенитов в политической жизни Византии в начале XIV в. // Мир православия. Волгоград, 2002. Вып.4. С. 77 - 102. об отношении Пахимера к арсенитам, текстологические изыскания Д. А. Коробейникова Коробейников Д. А. Византия и государство Ильханов в XIII - начале XIV в.: система внешней политики империи // Византия между Западом и Востоком. СПб., 1999. С. 428 - 473.

и некоторые др. Однако, в целом, система политических воззрений Георгия Пахимера еще нуждается в специальном изучении и последовательном реконструировании.

Хронологические рамки исследования обусловлены, прежде всего, хронологией сюжетно-повествовательной линии «Истории», охватывающей временной промежуток с 1255 по 1308 гг.

Научная новизна диссертации состоит в реконструировании политических воззрений Пахимера на основе изучения его понятийно-категориального инструментария с использованием приемов компьютерного анализа текста и когнитивного картирования.

Практическая значимость работы заключается в возможностях использования ее материалов при составлении и совершенствовании баз данных византийской политико-правовой терминологии, а также разработке общих и специальных курсов по истории и культуре Византии.

Апробация результатов исследования. Отдельные положения диссертации были представлены в докладах и сообщениях на различных византинистских и медиевистских конференциях, в частности, на XI (Екатеринбург, 2003 г.) и XII (Севастополь, 2004 г.) научных Сюзюмовских чтениях, XVII Всероссийской научной сессии византинистов (Москва, 2004 г.), V Всероссийской научной конференции молодых историков (Тобольск, 2004 г.) и др. Работа обсуждена и одобрена на заседании кафедры археологии, истории древнего мира и средних веков Тюменского государственного университета.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка источников и литературы, указателя сокращений и приложения.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы, приведен историографический обзор, сформулированы цели и задачи исследования, осуществлен обзор источников, определены методология и хронологические рамки.

Первая глава - «Анализ политической терминологии Георгия Пахимера» состоит из семи параграфов и посвящена структурированию политической и правовой лексики византийского мыслителя.

В первом параграфе «Государство и власть» выявляется и анализируется ряд ключевых понятий и терминов, характеризующих восприятие Пахимером политической структуры Византийской империи. Особый акцент делается на анализе концепта власти, таких категорий, как ЬсчзМ, вбуйлеймб, фбмойт, еЯсзмнз, Ьнбсчймб и др.

В основе понимания Пахимером власти и государства лежит понятие ЬсчзМ (архэ). В частности, наиболее распространенным обозначением Византийской империи выступало словосочетание ґСщмбймщн ЬсчзМ- «Власть, империя римлян», синонимичное выражению ґСщмбймщн вбуйлеймб, «Царство римлян».

Важнейшим понятием, характеризовавшим политическую систему империи и ее функционирование, являлось понятие фбмойт (таксис), под каковым Пахимер понимал гармоничное, мирное, упорядоченное состояние всех государственных и политических институтов империи. Одновременно мыслитель употреблял этот термин по отношению к дворцовому церемониалу. На микро-уровне «таксис» означал образцовое домашнее хозяйство и правильное управление им. Наконец, своеобразный таксис представляла собой и «византийская церковь» - фбмойт Экклзуймбт.

Для противопоставления понятиям «архе» и «таксис» византийским историком использовались антонимичные термины, такие, как «полиархия» (рплхмбсчпн) и «атаксия» (Ьфбоймб). Семантика этих понятий выражает полную антитезу власти, законности и порядка. «Полиархия», по Пахимеру - это господство безвластия.

Пахимер полагал, что «полиархия» является прямым следствием деления общества на так называемые мемспт, или «партии». Эти «мерос», или враждующие группировки - явление крайне негативное, так как они неизбежно приводят к нарушению нормального функционирования «таксиса», т.е. к его «атаксии».

Основы императорской власти в представлении Пахимера выражены с помощью понятий мпнбсчймб и деурпфеймб. Под монархией понималось, прежде всего, «справедливое» и «законное» правление императора. «Деспотией» могла называться не только власть императора, но и полномочия лица, наделенного титулом деспота.

Второй параграф «Внешняя политика и дипломатия» включает ряд терминов и понятий, позволяющих получить представление о дипломатии Константинополя эпохи первых Палеологов. Выявлена доминанта внешнеполитической деятельности империи, которая, согласно Пахимеру выражалась формулой Ьлщуйт фзЮт рбфсймдпт - «возвращение отечества», где под «отечеством» подразумевались не только отвоеванный у латинян в 1261 г. Константинополь, но и все некогда утраченные византийцами территории. В этой части исследования рассматривается многообразие терминологии Пахимера, позволяющей говорить о высокоэффективной дипломатии империи, ее развитой структуре, обладающей различными приемами и методами.

В третьем параграфе «Нормы и символы власти» рассматривается терминология, касающаяся репрезентации византийской государственности. Лексика Пахимера семиотически отражает сакральную символику византийской императорской власти во всем многообразии вбуйлеймбт ухммвплб (царских символов). Среди них Пахимер выделял: кблхмрфсбн кбйМ оймцпт (калиптру и меч), рпсцхсбЮ (порфиру), вбуйлеймпх испмнпх (царский трон) и некоторые др. В частности, под «царским троном» Пахимер понимал не только сооружение, на котором восседал император, но и сам Константинополь как центр Вселенной, ее «престол».

Особое внимание уделяется обрядовым моментам официального императорского культа или аккламациям, таким, как Эгкщммйб (энкомий), еэцзмймб (эуфемиа), довольно полно отраженным Пахимером.

В четвертом параграфе «Законы и обычаи» анализируются понятия и термины, используемые Пахимером для описания правовой культуры Византии. Прежде всего, Пахимер различал нпммщн иеймщн - «законы божественные» и ЬсчбйЮпн нпммймпн - «законы древние». Под первыми историк понимал правовые нормы и принципы, имевшие в своей основе библейские и евангельские установки, а под вторыми имелись в виду светское законодательство и его правовые нормы. Соблюдение данных законов обеспечивало нпмпиеуймб (номотесию), т.е. нормальное функционирование всей судебной системы империи.

Правовая культура Византии указанного периода имела, однако, и свои недостатки, к чему не мог быть индифферентным Пахимер. К примеру, автор, особенно подчеркивал усиление практики доносительства. Так называемые рспубггелймбйт (доносы), особенно участились во времена церковной унии, когда официальные власти подвергали преследованиям всех несогласных со своей политикой. Другим фактором правовой культуры Византии было взяточничество, или, как указывал Пахимер, Эмрейсймбйт Энфеисбммемнпй - «умение брать взятки».

Не менее любопытным был отмеченный византийским историком феномен вбуйлпгсбцеймпх (василографий). То были особого рода памфлеты, порочившие императора и его политику; они, наподобие антиправительственных «листовок», ходили в народе, распространяемые противниками униатской политики императора Михаила VIII Палеолога.

Значительный пласт информации содержит «История» Пахимера и по такой сложнейшей правовой категории Византии, как рспнпймб (прония), которая принимала различные смысловые оттенки в зависимости от контекста. Если рассматривать поздневизантийскую пронию как социально-экономическое явление, то можно сказать, что под этим понятием скрывалась совокупность правовых привилегий, в основе которых лежало пожалование за государственную службу.

Единство этнополитической общности Византии обеспечивалось, прежде всего, Экклзуймб рсбмопй - «церковным общением». Отлучение от церкви, считалось одной из самых тяжких кар. Непременными атрибутами гражданина империи «ромеев» являлась способность говорить и мыслить на глщЮуубн ёллзнб - «эллинском языке» и придерживаться «эллинских обычаев» ёллзнбт Эуфплймуибй. Среди этих обычаев, например, следует назвать мегймуфзт ЭпсфзЮт, «величайший праздник», день освобождения столицы от латинян и восстановление Византийской империи.

Таким образом, осознание Пахимером правовой культуры империи, прежде всего, базировалось на фундаментальном разграничении канонического и светского права, владении греческим «эллинским» языком и соблюдении «эллинских» обычаев.

Пятый параграф «Провиденциализм в историко-политическом процессе» посвящен изучению элементов сверхъестественного и провиденциального в сознании Пахимера. Здесь анализируются такие понятия, как фхмчз - «тихэ-судьба», Ьнбмгкз - «рок», мпйЮсб - «удел», «доля» и некоторые др. Довольно частое (42 раза) употребление Пахимером, например, термина Ьнбмгкз было сопряжено с влиянием на менталитет образованной элиты того времени хилиастических идей и эсхатологии. Удача как счастливое стечение обстоятельств, подарок высших провиденциальных сил обозначалась словосочетанием иепхЮ рспнпймбт, «божественная прония». К тому же, идея «божественной пронии» определяла у Пахимера понимание исторических явлений и их законосообразное развитие.

К наиболее специфичным фразеологизмам, отображающим данную область сознания Пахимера, следует отнести так называемую ёмредпмклейпн уцбйЮспн - «сферу Эмпедокла». Заимствовав это архаичное понятие из философии Эмпедокла (в его философской концепции данная сфера представляла собой вечно меняющийся миропорядок), византийский мыслитель словно сравнивает беспорядки в империи, случившиеся в результате ссоры императора Михаила Палеолога с патриархом Арсением Авторианом в 1265 г., а также бесчинств каталанской компании в 1303 - 1307 гг., с хаосом, бушующим в упомянутой «сфере».

Понимание Пахимером исторического процесса как обусловленного воздействием провиденциальных сил сказалось на довольно часто проявлявшемся чувстве пессимизма, вследствие политических, экономических и социальных коллизий.

В шестом параграфе «Общественные институты и учреждения» рассматривается византийское общество как система различных институтов и их компонентов в их функциональном взаимодействии. Граждане империи у Пахимера обозначаются терминами вбуйлеймб эрзмкппй - «подданные», рплйЮфбй - «политы-граждане», гемнпт - «генос», дзЮмпт - «демос», лбпМт - «лаос» и др. Население страны в свою очередь делится на Элехмиеспй - «свободное» и дпхлпйЮ - «несвободное».

Крестьяне-земледельцы обозначены Пахимером как Ьгспйкпй, «агроикой», а городское население ЬуфйкщЮн, «астикон». Не забывал историк упомянуть и перманентную в Византии вражду между селянами и горожанами. Так, известное восстание вифинских акритов 1262 г., со слов Пахимера предстает как война деревни с городом.

Византийская Православная церковь - ґСщмбймщн Экклзуймбн, согласно Пахимеру, предстает как сложная иерархическая структура, возглавляемая пЯкпхменйкпМт рбфсйбмсчзт «вселенским патриархом».

Вооруженные силы Византийской империи -ґСщмбймщн дхнбммеуйн, по данным историка, обладали всеми видами вооружений и техническими средствами (катапультами, осадными машинами и проч.), что позволяло им успешно вести боевые действия, как в открытом поле, так и при осаде и обороне крепостей. Имелся у империи и нбхфйкпМн, «боевой флот», насчитывавший не один десяток кораблей. Верховным главнокомандующим являлся, конечно же, вбуйлехМт, император.

Своеобразную формацию представлял собой такой специфичный институт византийского «таксиса», как город, чаще всего обозначавшийся Пахимером терминами рпмлйт, «полис», Ьуфх, «асти», кбмуфспн, «кастрон» и др. Город имел свою администрацию, возглавлявшуюся Эрбсчпн, «эпархом».

Важнейшим общественным институтом являлся ухмгклзфпт, «синклит», собрание знати, представлявший собой высший совещательный орган при особе императора. Иногда Пахимер для обозначения синклита пользовался таким термином, как впхлзм, «булэ».

Надо сказать, что обзор понятийного аппарата Пахимера, имеющего отношение к социальной структуре империи, свидетельствовал не только об углублявшемся понимании им социума, но и реальном усложнении византийского «таксиса». Это отразилось во внимании к усилившейся роли церкви и ее «политизации» (особенно в правление императора Андроника II Палеолога), а также в акцентировании децентрализующих тенденций («пронии», отмечал Пахимер, при Палеологах стали наследственными), усилении социальных противоречий, религиозных конфликтов, в связи с чем автор часто употреблял понятие «схизма» и т. д.

В седьмом параграфе «Историческая схема мира» анализируются представления Пахимера о месте Византийской империи во Вселенной, выявляются познания автора в области политической географии и этнографии. Населяющие «ойкумену» (пЯкпхмемнз) народы Пахимер разделял на собственно ґСщмбйЮпй - «ромеев», византийцев, и вбмсвбспй - «варваров», всех остальных, не владевших «эллинским» языком. Вообще, в «Истории» Пахимера упоминалось большое количество этнонимов, имевших отношение к народам и племенам, жившим в разных частях Света.

В большинстве случаев историк использовал архаичные названия окружавших империю этносов, таких, как ґЙллхспйМ - «иллирийцы», венгры, Укхмибй - «скифы», т.е. половцы, ўлбмбмнбн - «аламаны», германцы и т.д.

В целом же, отмечается широта познаний Пахимера в области политической географии (он имел представление о странах, простиравшихся от Индии до Испании), при этом, историк выступал адептом идеи превосходства и исключительности Византийской империи в обитаемом мире.

В заключении первой главы подчеркивается наличие у Пахимера исключительно сложного политического глоссария, включающего сотни лексем, внешний каркас которого образовывали такие ключевые понятия, как «архэ», «таксис», «мерос», «монархия» и многие др. В их осмыслении византийским автором отмечается усиление морально-этических акцентов. Немало понятий и терминов отразило восприятие Пахимером социальной и политической структуры империи, передавших ощущение ее нестабильности, предкризисного состояния.

Вторая глава - «Реконструкция политических воззрений Георгия Пахимера» состоит из четырех параграфов и имеет своей задачей построение модели политического сознания Пахимера.

В первом параграфе «Знания и убеждения относительно политической системы» последовательно рассматриваются проблемы сущности человеческой природы, факторов, определяющих политико-социальную и культурную форму государства и политического строя, а также вопросы, связанные с самой природой императорской власти.

Опираясь на наблюдения античных авторов, Пахимер культивировал идею влияния климатических условий на важнейшие политические, социальные, культурные и психологические качества людей. Исходя из этих соображений, все человечество (Ьнисщрпй) на Земле делилось на две большие группы: 1) впсеймпйт, «северную», и 2) нпфймпйт, «южную». По мнению Пахимера, эти расы кардинальным образом различались между собой по ряду существенных показателей: северные народы, они же «варвары», грубы, воинственны, не способны к жизни в условиях государственности, или впхлбМт - «соборности». Не имея представления о вймпн пЯкпнпмймбй, «экономии в жизни», они ведут «вакхический» (вбкчйкпМн), образ жизни, поклоняясь богу войны. Южане, к которым относились, естественно, и византийцы, во всем им противоположны: в основе их политических и государственных форм лежит принцип «соборности», они к тому же, разумны, склонны к наукам и искусствам, но в силу мягкого и теплого климата вялы и не сильны в воинских делах.

Императора Пахимер сравнивал с Юлйпт, «гелиосом-солнцем», его филантропия и щедрость, подобно солнечным лучам, живительным теплом (ЬкфйЮнбт), «изливаются» на всех подданных без исключения. Власть императора мыслилась византийским автором как абсолютное благо, или «эвергесия». В то же время Пахимер осуждал жадность и скупость императора, а также его лицемерие и притворство.

Представление Пахимера о византийском обществе вытекало из его понимания «таксиса» в целом. Автор выделял несколько «типов таксиса». Первичную ячейку имперского «таксиса» составляло домашнее хозяйство, или пЯкейбкзМн фбмойн, «семейный таксис». Пример рационального ведения домашнего хозяйства весьма показателен, так как он, словно, моделирует систему имперского «макро-таксиса». Идея разумного и бережливого хозяина, с попечением относящегося к своей семье и домочадцам, лежала в основе управления императором вверенного ему Богом и народом государства. Хороший император-отец воспринимался как глава одной большой семьи-подданных. Свой «таксис» имели и церковь и, конечно же, армия. Принадлежность индивида «таксису» определялась такими важными параметрами, как: 1) исповедание православия; 2) несение налогового бремени; 3) умение разговаривать и мыслить на «эллинском» языке; 4) соблюдение культурных и правовых основ «таксиса», его традиций и общепринятых норм.

Кроме того, Пахимер стоял на позиции принципа «симфонии» в отношениях между императором и патриархом. Его нарушение непременно вело к «атаксии» и распаду системы «таксиса». Автор подчеркивал, что вследствие разлада между императором и патриархом общество неминуемо начнет распадаться на враждующие группировки, поддерживавшие одна («арсениты») церковную, другая (так называемые «политики») светскую власть. Это «разномыслие» представлялось историку не менее существенной причиной дисгармонии «таксиса» Византии.

Второй параграф «Потребности и интерес к политическим явлениям» акцентирует внимание на размышлениях Пахимера о возможности реформирования политической системы империи, а также устранения наиболее нетерпимых недостатков и изъянов.

Конечно, ухудшение общего экономического состояния империи не могло не беспокоить Пахимера. Он полагал, что причиной разорения народа были алчность и некомпетентность чиновников и «практоров». Средства, собранные с народа, должны непременно поступать в кпйнпМн уфеспйЮфп, «государственную казну», и расходоваться на нужды страны. К тому же, подати с населения должны взиматься в строго фиксированный срок. Трудовое население империи не должно испытывать сильную тяжесть налогового пресса, иначе народ «начнет замышлять» против власти. Чтобы хоть как-то стабилизировать ситуацию, по убеждению Пахимера, требовалось прекратить порчу монеты и спекуляцию хлебом.

Не менее интересны рассуждения византийского автора о стихийном поведении толпы, предвосхищающие постулаты современной психологии масс. Вообще историк проявлял крайне негативное отношение к толпе, праздной и паразитической черни, которая в силу своей непредсказуемости и продажности являлась неизбежным источником нестабильности общества.

В третьем параграфе «Ценностные стандарты» анализируется система нравственных ценностей Пахимера и выявляется политико-этический идеал этого мыслителя. Подвергнув компаративному анализу нравственно-психологические характеристики ряда персонажей, информация о которых содержится в «Истории», создается две группы соматопсихограмм известных политических и церковных деятелей Византии второй половины XIII - начала XIV вв. и следует выстраивание иерархии ценностей, на основании которой делается представление о ценностных стандартах, которые были присущи и пахимерову сознанию.

Таким образом, были выделены две системы ценностей: светского типа мышления и образа жизни (соматопсихограммы императоров и военных) и церковного (соматопсихограммы патриархов и иных православных иерархов). При этом, в обеих системах «нравственных координат» византийский мыслитель на первое место ставил любовь к Богу и стремление познать сущность прекрасного в мире; постижение мировой гармонии достигалось, согласно Пахимеру, как путем философских размышлений, так и посредством глубокого духовного созерцания. Не чуждо автору чувство общественного долга; недаром, забота о подданных, искренняя Ьгбмрзн, «любовь к ближнему», и хорошее церковное служение (особенно необходимое священнику) пронизывали все его рассуждения. Большое значение имели также и светская «образованность» (ухнефпМн) и «любовь к науке» (гнщммзт уфесспмн).

В четвертом параграфе «Политическая идентичность» рассматриваются вопросы, связанные с определением политической ориентации Пахимера, выявляется его «гражданская» позиция по отношению к Лионской унии 1274 г. и массовым общественно-политическим движениям Византии, характерным для указанного периода. Отмечается: во-первых, политическая аполитичность и индифферентность автора, стремление занять нейтральную позицию; во-вторых, неприятие ультраортодоксального течения «арсенитов», отвергавших всякое вмешательство императора во внутренние дела церкви; в-третьих, невозможность отнесения историка к противникам Лионской унии. Судя по всему, он «молча» признавал соединение церквей и унию (за что впоследствии, особенно после константинопольского Собора 1285 г., осудившего униатов, Пахимер, претерпел немало упреков).

В «заключении» подводятся основные итоги исследования. Прежде всего, свои представления о государстве, Пахимер выстраивал на основе понятия «соборности», которая являлась одним из фундаментальных параметров византийского миропорядка. Осью политической системы империи виделась императорская власть, сравниваемая с «гелиосом». Являясь сторонником идеи «симфонии» церковной и императорской властей, он развивал мысль о том, что только высокие моральные и нравственные качества правителей обеспечивали устойчивое развитие «таксиса» и благополучие его обитателей. Истоки сакральной мощи императора, скрывались в его христианских добродетелях. Историк осуждал тенденции раздробления общества на «партии», так как это вело к ослаблению империи, ее «атаксии». Указывая на нравственные ориентиры, определявшие «праксис» политического и церковного деятеля, Пахимер формировал свой этико-политический идеал, основанный на принципах филантропии или предгуманизма.

В целом, историку не чужды были черты аристократического мышления, он не скрывал своего раздражения, если речь шла об «охлосе», праздношатавшейся толпе, всегда склонной к аффективному поведению. Иное отношение наблюдалось у Пахимера к трудящимся массам, он был обеспокоен тяжелым положением крестьян, страдавших от непосильных налогов и расточительства властей. В связи с этим, у мыслителя можно выявить и зачатки идей реформирования византийской политической системы.

Политическая самоидентификация Пахимера близка нейтральности, необходимой, по его убеждению, для беспристрастного отображения происходящего.

ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ ОПУБЛИКОВАНЫ РАБОТЫ

1. Деминцев М. С. Восстание вифинских акритов 1262 г. в Византии // Диалог культур и цивилизаций: Тез. I науч. конф. мол. историков Сибири и Урала / Под ред. А. Ю. Конева. Тобольск: ТГПИ, 1999. С. 78 - 79.

2. Деминцев М. С. Проблема политических воззрений Георгия Пахимера в отечественной историографии // Вестник Тюменского государственного университета / Под ред. Г. Ф. Куцева. Тюмень: ТюмГУ, 2003. Вып.3. С. 150-153.

3. Деминцев М. С. Компьютерный анализ «Истории» Георгия Пахимера // Кумуляция и трансляция византийской культуры: Мат. XI науч. Сюзюмовских чтений / Под ред. М. А. Поляковской. Екатеринбург: УрГУ, 2003. С. 29 - 31.

4. Деминцев М. С. Основание Палеологополя: Малоизвестный феномен поздневизантийской урбанизации // Диалог культур и цивилизаций: Тез. V Всеросс. науч. конф. мол. историков / Под ред. И. В. Цыгановой. Тобольск: ТГПИ, 2004. С. 61- 62.

5. Деминцев М. С. Термин «arche» в «Истории» Георгия Пахимера // Мат. XLII Международ. науч. студ. конф. «Студент и научно-технический прогресс» / Под ред. В. И. Шишкина. Новосибирск: НГУ, 2004. С. 45- 47.

6. Деминцев М. С. Георгий Пахимер о поведении византийской толпы // Византия и Запад (950-летие схизмы христианской церкви, 800-летие захвата Константинополя крестоносцами): Тез. докл. XVIII Всеросс. науч. сессии византинистов / Под ред. Г. Г. Литаврина. М.: ИВИ РАН, 2004. С. 47 - 49.

7. Деминцев М. С. Обитатели «Климата» ВПСХУИЕНПХУ и их нравы по данным Георгия Пахимера // Украина - Западная Сибирь: Диалог народов и культур: Мат. межрегион. науч.-практ. конф. / Под ред. И. С. Карабулатовой. Тюмень: Экспресс, 2004. С. 21- 24.

8. Деминцев М. С. День Святого Константина в Константинополе (21 мая 1295 г.) // Европа: Международ. альманах / Под ред. С. В. Кондратьева. Тюмень: Мандр и КЄ, 2004. Вып. 4. С. 210 - 211.

9. Деминцев М. С. Осадное положение Константинополя (1270 - 1271 гг.) // Россия - Крым - Балканы: Диалог культур: Науч. докл. международ. конф. / Под ред. В. П. Степаненко. Екатеринбург: Волот, 2004. С. 123 - 126.

10. Деминцев М. С. Симбиоз руссов и монголов в представлении Георгия Пахимера // Проблемы социально-культурной адаптации мигрантов из стран СНГ в приграничных зонах Российской Федерации: Мат. международ. науч.-практ. конф. / Под ред. И. С. Карабулатовой. Тюмень: Мединфо, 2004. Ч. 1. С. 76 - 77.

Размещено на Allbest.ru