Государственная политика по просвещению населения Ханты-Мансийского национального округа в 1931–1941 гг.

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Государственная политика по просвещению населения Ханты-Мансийского национального округа в 1931-1941 гг.

Общая характеристика работы

Актуальность темы исследования. Изучение государственной политики в области просвещения населения северных окраин весьма актуально. Модернизационные процессы 1930-х гг. затронули в том числе и сферу образования, реформированию которой партийными и государственными органами придавалась особая значимость в контексте тех задач, которые было необходимо решать советскому государству в 1930-е гг. Несмотря на многочисленные исследования указанной проблемы в советской историографии, во многом, в силу идеологической заданности её методологических подходов, зачастую, тенденциозности в отборе источников и их интерпретации, исследования не всегда содержали критический анализ событий и явлений изучаемого периода, а потому выводы, сформулированные историками 30-40 лет назад, требуют уточнения. В современной историографии проблемы просвещения на национальных окраинах страны получили некоторое освещение, однако недостаточное, и рассматриваются, как правило в контексте истории социокультурных преобразований преимущественно лишь у коренных народов Севера. Следовательно, научная актуальность диссертационного исследования обусловлена недостаточной изученностью темы и отсутствием комплексных работ по проблеме в указанных территориальных и хронологических рамках.

Степень изученности проблемы. Исторической наукой создано достаточное количество работ, посвященных культурным преобразованиям советского правительства в 1930-е гг., в том числе в Сибири и на ее северных окраинах, анализ которых требует выделения отдельных этапов в истории изучения проблемы.

Первый этап в изучении темы длился с 1930 г. до середины 1930-х гг. Работы тех лет главным образом, были представлены трудами работников Наркомпроса, руководителей территориальных отделов Народного образования, а также педагогов и в основном носили описательный, а не редко пропагандистский характер.

С середины 1930-х годов начался новый этап в изучении темы, продлившийся до середины 1950-х гг. К тому времени созрела настоятельная необходимость обобщения всей той массы литературы, которая публиковалась преимущественно практиками, работниками самых различных отраслей советской культуры. Внимание исследователей было привлечено в первую очередь к тем процессам культурных преобразований на Севере, результаты которых уже проявились в той или иной мере или являлись актуальными на текущий момент (например, охват детей туземцев обучением, особенности учебно-воспитательного процесса в национальных школах). Большее внимание в трудах историков уделено школьному образованию, что позволило выделить их в отдельную группу.

К первым работам по истории школьного строительства на Севере следует отнести работы А.Г. Базанова, Н.Г. Казанского и Ф.Ф. Кронгауза, не только представивших интересные сведения о северных школах, но и исследовавших динамику строительства национальных школ.

В центре внимания историков того периода находилось освещение ведущей роли Коммунистической партии в проведении культурных преобразований у народов Севера. Однако вопросы школьного обучения и просвещения некоренных народов не получили отражения в работах тех лет.

Вторую половину 50-х годов XX века принято рассматривать как начало нового этапа в историографии отечественной истории в целом, в изучении процессов культурных преобразований на Крайнем Севере, в частности. Историки не только предпринимали попытки выделить этапы социалистического строительства у народов Крайнего Севера, но и стремились дать анализ деятельности государства и партийных организаций в проведении культурной революции на Севере, а также выявить особенности в культурной трансформации у народов Севера.

Отдельные вопросы просвещения народов Севера и подготовки кадров затронуты в работах Д.А. Смородинскова, Н.Я. Логунова, П.И. Рощевского, М.Е. Бударина, Л.Е. Киселева, Г.А. Мазуренко, Ч.М. Таксами .

Специфика исторических исследований данного периода заключалась в стремлении ученых осветить руководящую роль государства и партии, во всех работах отмечались достижения и преимущества социалистического общества и советской системы образования в сравнении с предыдущим историческим развитием.

Работы второй половины 1980-х гг. отличались попытками исследователей переосмыслить оценки событий 1930-х гг. в области культуры и образования, когда процесс отказа от марксистской формационной теории исторического процесса как единственной, только зарождался. Одним из таких исследователей можно назвать В.Л. Соскина, создавшего научный коллектив по изучению истории советского культурного строительства в Сибири.

Для историографии современного периода характерна некая двойственность: немало работ носят преемственный с советской историографией характер, другие - тесно связаны с процессами, происходящими в обществе. Исследования по истории северной школы данного этапа возможно разделить на две, противоположных в оценивании результатов проведения школьного образования, группы. К первой группе относятся исследования, положительно оценивающие результаты школьного образования (О.И. Еремеева, Л.Н. Ванчицкая, Н.Н. Попов) . К другой группе исследователей, весьма критично оценивающих методы распространения просвещения и образования среди народов Севера, и их результаты, относятся Л.В. Алексеева, И.В. Белич, Г.П. Лаптева, Е.М. Брагина и др.

Вопросы, связанные с обучением детей спецпереселенцев стали предметом исследования Л.В. Алексеевой, Н.И. Загороднюк, В.В. Мошкина.

Анализ историографии, посвященной исследуемым аспектам культурных преобразований у народов Севера в 1931-1941 гг. позволяет сделать вывод о том, что историками наиболее полно изучены вопросы партийно-государственного руководства культурным строительством на Севере, приведены данные о количественном росте школьной сети и контингентов учащихся и учителей, результатах ликвидации неграмотности. В некоторой степени изучены проблемы организации учебно-воспитательного процесса в национальных школах и школах-интернатах. Вместе с тем, большое количество материалов и сведений об истории образования у народов Севера вызывает потребность не только в обобщении, но и уточнении некоторых выводов и фактов (показателей динамики строительства учреждений школьного образования различных типов и охват ими учащихся; количественного охвата обучением детей спецпереселенцев) на основе привлечения широкого круга новых источников, что позволило бы скорректировать выводы о состоянии всеобуча и грамотности взрослого населения в округе к концу десятилетия.

Объектом исследования является государственная политика в сфере школьного образования, ликвидации неграмотности, политического и медико-санитарного просвещения населения в Ханты-Мансийском национальном округе в 1931-1941 гг.

Предметом исследования являются процессы, происходившие в социокультурной сфере региона: ликвидация неграмотности и просвещение взрослого населения, а также введение всеобщего начального обучения.

Исходя из актуальности и степени изученности темы, в диссертационном исследовании ставится цель: определить приоритеты государственной политики в области просвещения населения на территории Остяко-Вогульского (Ханты-Мансийского) национального округа, формы, методы и результаты ее реализации в 1931-1941 гг.

Цель работы связана с решением следующих исследовательских задач:

- выявить динамику строительства школьной сети, типы школ и особенности их функционирования;

- определить материально-технические и кадровые проблемы деятельности школьных учреждений и находимые пути их решения;

- выявить основные трудности организации и реализации всеобуча;

- выделить специфику методов и форм ликвидации неграмотности на территории округа;

- раскрыть деятельность культпросветучреждений по политическому и медико-санитарному просвещению коренного населения;

- установить результаты школьного строительства и итоги ликвидации неграмотности в округе к концу рассматриваемого десятилетия.

Хронологические рамки исследования охватывают период с 1931 г. по 1941 г. Нижняя граница исследования совпадает по времени с принятием Постановления Оргбюро Остяко-Вогульского округа «О введении всеобщего обязательного начального обучения» (от 25 августа 1931 г.). Верхней границей является июнь 1941 г., т.к. с началом Великой Отечественной войны процессы в сфере просвещения замедлились.

Территориальные рамки охватывают Ханты-Мансийский автономный округ в его современных границах. В 1930-е гг. округ входил в различные административные образования Урала и Сибири. С конца 1923 г. и до января 1934 г. находился в составе Уральской области, один год пребывал в составе Обско - Иртышской области с центром в Тюмени, а с января 1935 г. по 1944 г. находился в составе Омской области.

Методологической основой исследования явились принципы историзма, системности, позволившие изучить процессы развития просвещения в исторической ретроспективе. Большое значение при анализе отдельных аспектов работы имел статистический метод. Также были использованы историко-сравнительный метод, метод конкретно-исторического анализа, метод исторического описания. Анализ важнейших проблем исследования произведен при помощи проблемно-хронологического метода. В совокупности использование вышеназванных методов, принципов и подходов, позволило исследовать историю становления и развития просвещения в округе в рассматриваемый период.

Переосмысление отечественной истории требует также применение инновационных подходов к изучению прошлого регионов. Системное изучение истории Севера в контексте сталинской модернизации во всем многообразии ее проблем, осмысление характера социальных отношений и политики советского государства на северных окраинах, делает возможным применение такого научного подхода как модернизационный. Сторонниками модернизационной теории выделяется социокультурный фактор модернизации, трактуемый как готовность культуры общества к инновациям, это позволяет исследователю рассматривать социокультурные процессы с учетом культурно-исторической среды их протекания.

Наряду с модернизационным подходом, объект диссертации открывает возможность для применения других современных подходов используемых в исторической регионалистике, что позволило рассмотреть влияние проводимых социокультурных преобразований в крае на складывание образовательного пространства в округе в последующие годы, выборе стратегии образовательной политики и механизмов ее осуществления.

Источниковая база, составившая основу исследования, весьма обширна. Для систематизации выявленных источников использован принцип видовой классификации. Первая группа источников: документы партийных и советских органов власти (законодательные акты, правительственные распоряжения, нормативные и ведомственные материалы Народного комиссариата просвещения и Народного комиссариата по делам нацменьшинств РСФСР, Постановления ЦК ВКП (б) о школе, Постановления и директивы Уралобкома ВКП (б), Остяко-Вогульского окружкома ВКП (б)) . Изучение нормативных материалов позволяет проследить отношение власти к исследуемой проблеме, выделить направления государственной политики в сфере школьного образования и просвещения, ее приоритеты.

Документы высших органов власти, использованные в исследовании, выявлены в архивных фондах Москвы, Санкт - Петербурга, Екатеринбурга, Ханты - Мансийска и ранее не вводились в научный оборот, не являясь предметом специального исследования. Вторая группа источников: делопроизводственные материалы государственных учреждений (протоколы и выписки из протоколов заседаний отделов народного образования различных уровней и др.), извлеченные из Государственного архива Свердловской области (ГАСО) (Ф. 233-Р. Уральский областной отдел народного образования), Центра документации общественных организаций Свердловской области (ЦДООСО) (Ф. 4. Уральский областной комитет ВКП (б).); Государственного архива Омской области (ГАОО) (Ф. 1272. Отдел народного образования исполкома Омского облсовета народных депутатов), Государственного архива Ханты-Мансийского автономного округа (ГАХМАО) (Ф. 16. Самаровский райисполком), и позволившие установить, насколько успешно выполнялись постановления и распоряжения правительства, выявить проблемы в организации ликвидации неграмотности и проведении всеобуча, не без критического анализа. Статистические документы (информационные сводки о состоянии ликвидации неграмотности и всеобуча; отчеты учреждений, в том числе школ; планово-учетная документация областных, окружного и районных отделов народного образования) составляют третью группу источников. Они извлечены из ГАСО (Ф. 233-Р. Уральский областной отдел народного образования), ГАОО (Ф. 1272. Отдел народного образования исполкома Омского облсовета народных депутатов), а также из ГАХМАО (Ф. 5. Окружной отдел народного образования) и позволяют проследить динамику численности школ в округе и учащихся в них, учреждений ликвидации неграмотности, охват ликвидацией неграмотности; обеспеченность педкадрами и культработниками; финансирование; деятельность культпросвет учреждений (культбаз, красных чумов, домов народов Севера).

Годовые планы и отчеты за отдельные учебные периоды Института народов Севера (Ф. 9471. Институт народов Севера Центрального государственного архива Российской Федерации; Ф. 4331. Ленинградский государственный педагогический институт им. А.И. Герцена) и Ханты-Мансийского педагогического училища (Ф. 1272. Облоно. ГАОО; Ф. 42. Ханты-Мансийское педучилище ГАХМАО) помогли выявить состав студенчества, успеваемость, численность выпускников, в том числе тех, кто отправился на Север, что позволило сделать вывод об уровне их профессиональной подготовки, а главное насколько учебные заведения по подготовке учителей решали проблему обеспеченности школ учительскими кадрами. Четвертую группу использованных источников составляют материалы периодической печати. При работе с материалами периодической печати использовался фронтальный метод, подразумевающий тщательное изучение соответствующих материалов каждого номера газеты или журнала. В ходе фронтального изучения материалов периодической печати выявлено, что большее количество публикаций посвящено проблемам организации школьного образования (нехватки помещений, низкой квалификации учительства и задержка по выплате заработной плате учителям, недохвате всеобучем), состоянию организации ликвидации неграмотности, планированию работы местными органами власти по просвещению взрослых. Материалы региональной печати позволили получить факты о том, насколько успешно решались проблемы всеобуча и ликвидации неграмотности на местах, трудности с которыми сталкивались местные органы власти. К пятой группе источников относятся источники личного происхождения (письма, воспоминания). В своих воспоминаниях, отложившихся в архивных фондах Музея природы и человека (г. Ханты-Мансийск), а также содержащихся в сборнике воспоминаний «Истории школы в истории судеб» учителя рассказывают о своей работе, о своих взглядах на те или иные проблемы школы. Воспоминания учителей также изложены на страницах регионального научно-популярного журнала «Югра». Трагические страницы крестьянской ссылки описаны в воспоминаниях выпускников школ в спецпоселках, рассказывающих о нелегкой судьбе, выпавшей на долю детей спецпереселенцев. Использование фотодокументов, составивших шестую группу источников, позволило более ярко представить многие аспекты работы культбаз и школ, Ханты-Мансийского педучилища, дополнить имеющиеся фактические данные. При анализе фотодокумента как исторического источника изучались год, место, условия происхождения фотодокумента: непреднамеренное фиксирование изображения или спланированное. Рассматриваемые в исследовании фотодокументы являлись некой формой отчета, и демонстрировали наиболее презентабельные фрагменты работы учреждений, поэтому и анализировать их нужно с определенной степенью критики.

Комплекс опубликованной литературы и источников в целом позволил выполнить поставленные задачи и реализовать поставленную цель исследования.

Основные положения диссертации, выносимые на защиту:

1. Приоритетами государственной политики в области просвещения, реализуемой на Севере Западной Сибири в 1930-е гг., являлись: ликвидация неграмотности, введение всеобщего начального обучения, осуществление начальной профессиональной подготовки, медико-санитарное и политическое просвещение населения.

2. В истории развития просвещения на Севере Западной Сибири прослеживаются два этапа. Для первого этапа (1931-1936 гг.) характерен поиск новых форм ликвидации неграмотности в округе, развертывание сети начальных школ, увеличение численности учащихся, начало подготовки педагогических кадров на территории округа, привлечение общественности и предоставление ей широкой инициативы в деле ликвидации неграмотности и проведения всеобуча. Второй этап (1937-1941 гг.) характеризуется развертыванием сети школ-семилеток, увеличением масштаба охвата детей школой и взрослых ликвидацией неграмотности; установлением окончательного срока ликвидации неграмотности к 1937 г., повлекшим за собой появление новых форм ликвидации неграмотности, таких, как заочная школа. Вместе с тем, на этом этапе явно прослеживается курс на унификацию образования, начавшийся еще на первом этапе: введение единого учебного плана и программ (1934 г.) и обязательного преподавания в школах на русском языке (1938 г.), свертывание инициативы общественности (ликвидация Общества долой неграмотность в 1937 г.).

3. Задача ликвидации неграмотности в округе не была решена к началу войны. Согласно данным, выявленным в ходе Всесоюзной переписи населения 1939 г. грамотность населения округа составляла 75%. Через год, согласно Информационному обзору состояния округа, посвященному 10 летнему юбилею, в 1940 г. грамотными было 90, 5% населения, грамотность среди коренного населения не превысила 35%. Несоответствие в представленных данных объясняется возможной фальсификацией данных, когда обучающихся уже причислялись к обученным.

4. Существовавшая сеть учебных и культпросветучреждений взрослого населения была не достаточна для решения задач ликвидации неграмотности и просвещения населения: в 1940 г. в округе культурные нужды населения (численность которого составляла 95 тыс. чел.) обслуживали 5 красных чумов, 70 изб-читален, 127 школ грамоты.

5. Проблема введения всеобуча не была решена к началу войны. В 1940 г. население округа составляло 95 тыс. человек, из них 16 400 охвачено обучением, т.е. 17%. Учитывая многодетность семей, говорить о завершении всеобуча к началу войны все же сложно.

Научная новизна диссертации состоит в выявлении приоритетов государственной политики в области просвещения, форм, методов и итогов ее реализации по отношению ко всем категориям населения на территории Ханты-Мансийского национального округа в 1931-1941 гг. Заявленная научная проблема впервые получила освещение в указанных территориальных и хронологических рамках.

Научная новизна диссертации также определяется введением в научный оборот комплекса новых неопубликованных документов, извлеченных из федеральных, областных, окружного архивов, содержащих ранее неизвестные и малоизученные факты (в частности, распространение таких форм ликвидации неграмотности взрослого населения как обучение в заочной школе и экстернат, приоритеты в распространении просвещения и осуществлении всеобуча среди коренного населения и его сопротивление проводимым преобразованиям, безграмотность и асоциальное поведение культармейцев).

Практическая значимость исследования определяется тем, что его материалы могут использоваться при разработке учебных курсов по краеведению, при написании коллективных трудов по истории Ханты-Мансийского округа - Югры, истории просвещения Сибири.

Апробация материалов диссертации. Основные положения диссертационного исследования нашли отражение в 17 публикациях автора, в докладах и сообщениях на научных и научно-практических конференциях всероссийского и регионального уровней.

Структура диссертации подчинена логике исследования, поставленным целям и задачам. Она состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы и источников, приложений.

Основное содержание работы

школьный всеобуч неграмотность

Во введении обоснованы актуальность, объект и предмет исследования, определены хронологические и территориальные рамки, цель и конкретные исследовательские задачи, представлены научная новизна, апробация и использование практических результатов исследования, выполнен историографический анализ советской и современной исследовательской литературы, дан обзор источниковой базы, определены методологические основы диссертации.

В первой главе «Советское государство и формирование системы школьного образования на территории Остяко-Вогульского национального округа в 1930-е гг.» рассматривается функционирование различных типов школ, получивших распространение в 1930-е гг., их материальное и кадровое оснащение, проведение всеобуча.

В первом параграфе «Всеобуч как новый этап в развитии школьного образования в районах Крайнего Севера» рассматриваются процессы развития системы школьного образования, функционирования типов школ, а также итоги реализации всеобуча. Исследование показало, что на территории края получили распространение три типа школ: передвижные типы школ (кочевая школа, школа-чум), национальные школы и школы-интернаты.

Создание кочевой школы и школы - чума как типа начальной школы было определено Комиссией по образованию при Тобольском окрисполкоме еще в 1920-е гг. В 1934 г. типовым положением о кочевой школе народов Севера, утвержденным Наркомпросом в 1934 г., кочевая школа была определена как филиал школы-интерната. Открывались кочевые школы по инициативе Комитета Севера. Количество таких школ было незначительным: в 1931 г. школ-передвижек насчитывалось 11, 1932 г. - 7, сведений о количестве и функционировании этих школ в последующие годы не выявлено.

Решение об учреждении школ-интернатов на северных окраинах страны было принято Комитетом Севера в 1925 г. Школы-интернаты, открывались как по инициативе Комитета Севера (с 1931 г. по 1938 г. их количество увеличилось с 6 до 31), так и местных органов власти.

Вопросы, связанные с открытием школ в спецпоселках решались местными партийными органами, в период 1931-1937 гг. их количество увеличилось с 41 до 47. В последующие годы специальный учет школ в спецпослеках не проводился, т.к. детям спецпереселенцев было разрешено посещать обычные школы. Количество школ всех типов за период с 1930 г. по 1941 г. увеличилось вдвое и составило 194.

Распределение школ в округе происходило неравномерно. Больше всего школ размещалось в юго-западной части округа, на их территории находились промышленные и сельскохозяйственные предприятия, на которых широко привлекался труд спецпереселенцев и именно там наблюдалась динамика роста школ.

В осуществлении всеобуча на территории округа можно выделить два периода. Для первого периода (1931-1935 гг.) характерен резкий скачок в показателях охвата обучением, связанный с кампанией спецссылки (1932-1933 гг.). Охват детей коренных народов едва превышал 50%, при значительном отсеве учащихся, который достигал 80%, реально было охвачено обучением чуть больше 10%. Стало быть, намеченный постановлением I Остяко-Вогульского окружного съезда Советов переход к всеобучу в округе к 1935 г. фактически осуществлен не был. Во второй период (1936-1941 гг.) охват обучением значительно увеличился, что было связано с разрешением детям спецпереселенцев после окончания средней школы продолжать свое обучение в учреждениях профессионального образования (1935 г.). Однако говорить о том, что всеобуч был распространен к началу войны нельзя. В 1940 г. население округа составляло 95 тыс. человек, из них 16 400 охвачено обучением, т.е. 17%. Учитывая многодетность семей, говорить о завершении всеобуча к началу войны все же сложно.

Форсированные темпы проведения всеобуча не позволившие начать обучение местных народов постепенно, насильственный характер вербовки, непонимание необходимости обучения родителями этих детей и неспособность культработников им это объяснить - все это характерные особенности проведения всеобуча. К сожалению, отсутствие учета охвата обучением среди других национальностей населения округа не позволило представить картину всеобуча в полной мере.

Во втором параграфе «Политика государства по укреплению материально-технической базы школ и обеспечению их кадрами» рассматривается материально-техническое и кадровое обеспечение школ Ханты-Мансийского национального округа. Требования к материально-техническому и кадровому оснащению школ на Крайнем Севере определялись типовыми положениями принятыми Наркомпросом; анализ документов показал, что указанным требованиям отвечали лишь школы-интернаты, находившиеся в составе культбаз. Обучением в них было охвачено незначительное количество детей коренного населения. С 1931-1935 гг. обучением в школе-интернате Казымской культбазы был охвачен всего 281 ученик, в школе-интернате Сосьвинской культбазы в 1936 -37 уч. г. обучалось 113 учащихся.

Школы, финансируемые из средств местного бюджета, «страдали» от слабого материально-технического оснащения, отсутствия помещений. Решение указанных проблем осуществлялись силами местных органов власти, а также за счет привлечения средств от самообложения населения; к концу десятилетия в некоторых школах было весьма сносное материальное положение.

Однако учебный процесс также страдал и от низкой квалификации учительства. За описываемое десятилетие количество учителей, имевших высшее профессиональное образование, не превысило 6%. Решение этой проблемы виделось в развертывании курсов повышения квалификации, введении дифференцированной оплаты труда в качестве экономического стимула повышения уровня образования и квалификации. В целом, на протяжении всего десятилетия в школах ощущался недостаток педагогов по отдельным предметам. В 1940/41 уч. г. в школах округа работали 806 учителей .

Во второй главе диссертации «Политика государства по организации просветительской работы среди взрослого населения округа» определены задачи, методы и формы ликвидации неграмотности; проанализирована деятельность культпросветучреждений по просвещению коренного населения и выявлены результаты ликвидации неграмотности в округе к концу десятилетия.

В первом параграфе «Ликвидация неграмотности как приоритетное направление работы: задачи, формы, методы и итоги» рассмотрены направления политики по ликвидации неграмотности: обучение грамоте, осуществление начальной профессиональной подготовки и политпросвещение; определены формы и методы ликвидации неграмотности.

Планомерной работе по ликвидации неграмотности взрослого населения положило постановление Окружного Оргбюро Остяко-Вогульского округа «О ликвидации неграмотности» (январь 1931 г.), определившее окончательным сроком ликвидации неграмотности 1933 г.

Стремление органов власти форсировать темпы ликвидации неграмотности населения, диктовали необходимость выработки определенных форм, какой явился культпоход. В Уральской области культпоход начался в 1930 г., а к 1 июля 1931 г. в округе насчитывалось 1496 культармейцев из числа комсомольцев. Однако, зачастую, безграмотность культармейцев, случаи их асоциального поведения еще в большей степени усугубляли трудности в преодолении ликвидации неграмотности.

В округе получили распространение (в зависимости от плотности населения территорий) такие формы ликвидации неграмотности как обучение в индивидуальных группах, а также школах неграмотных и малограмотных.

Обучение грамоте в индивидуальных группах организовывалось на отдаленных территориях округа, их открытие происходило по инициативе местных органов власти и национальных советов, им же они и были подотчетны. Так, в самом отделенном Ларьякском районе с 1932 г. по 1936 г. в группах индивидуального обучения ликвидировали свою неграмотность 415 человек, к 1939 г. в группах обучались всего 16 человек из 1139 учтенных. Охват ликвидацией неграмотности индивидуальными группами обучения был незначительным, а невостребованность знаний нередко приводила к массовым рецидивам безграмотности.

Массовые рецидивы неграмотности явились причиной, вызвавшей к жизни такие методы ликвидации неграмотности как дифференцированный поход к комплектованию школ грамоты для неграмотных и малограмотных. Складывание сети школ неграмотных и малограмотных происходит к 1936 г., что связано с выходом постановления «О работе по обучению неграмотных и малограмотных», количество школ взрослых сократилось со 158 до 127, всего за этот период школами было обучено 5 794 человека.

Показатели охвата обучением в школах грамоты не превысили 32% за весь период.

Низкая посещаемость школ грамоты для взрослых привела к появлениюзаочных средних школ и экстерната (утвержденных Наркоматом просвещения в 1938 г.), однако сведений о распространении этих форм ликвидации неграмотности в округе не выявлено.

В 1940 г. количество неграмотного населения в округе исчислялось 9991 человек, что составляло 9,5% от всего населения. Данные Всесоюзной переписи населения 1939 г. показали, что грамотность в округе составляла 75%. Различие в количественных показателях можно объяснить тем, что обучавшихся грамоте уже причисляли к грамотным, т.к. данные о состоянии грамотности составлялись на основе сведений полученных от учреждений обучавших грамоте.

Во втором параграфе «Деятельность культпросветучреждений по просвещению коренного населения» рассмотрена деятельность культпросветучреждений по просвещению коренного населения: стационарные (дома народов Севера, избы-читальни) и передвижные (красный чум, передвижные пункты ликвидации неграмотности).

Дома народов Севера (Дома туземцев) открывались в составе культбаз, а также в населенных пунктах, являясь культурно-просветительными и досуговыми центрами. С 1932 по 1934 гг. количество домов народов Севера увеличилось с 3 до 5.

Изба-читальня входила в состав культбаз, домов народов Севера и существовала как самостоятельное культпросветучреждение подотчетное местному исполкому. Изба-читальня была самым распространенным типом культпросветучреждений, за описываемое десятилетие их количество увеличилось с 31 до 70.

Работа красного чума определялась типовым положением о передвижном политико-просветительном учреждении «Красный чум» (юрта, яранга), действующем в районе Крайнего Севера (24 марта 1933 г.), и проводилась по направлениям: политпросвещение, ликбез, медико-санитарное просвещение и сбор научно-исследовательских материалов. Количество красных чумов за описываемое десятилетие увеличилось с 4 до 5, охват населения работой красного чума был значительным: так, Сургутский красный чум за 1936 г. сумел охватить различными формами работы 2 634 человека, Сосьвинский красный чум за 1935 г. - 4 590 человек . По причине недостаточного финансирования выездные экспедиции красных чумов прекращались, поэтому решающего влияния на просвещение взрослого населения они оказать не могли.

Передвижные ликпункты работали попеременно на летних и зимних стоянках туземцев. Программа работы школ и ликпунктов включала в себя политчас, техчас, а также мероприятия по ликвидации агро- и зоонеграмотности. Охват населения работой ликпунктов был незначительным: в 1931 г. в ликпунктах обучалось 1262 представителя нацменьшинств, а к 1933 г. - 1346. Работа ликпунктов, действующих в составе красных чумов также срывалась по причине недостаточного финансирования.

Деятельность культурных учреждений, особенно в первые годы, сводилась к ликвидации санитарной безграмотности, обучению элементарным навыкам гигиены и политпросвещению, поэтому говорить об обучении грамоте не приходится; материальная база учреждений культуры была слаба, дисперсный характер расселения коренного населения осложнял работу культармейцев, недостаток культармейцев, владевших языком коренных народов, а самое главное нежелание самих жителей Севера учиться.

В заключении подведены итоги исследования, сформулированы основные выводы. Идея перестройки всей системы образования в систему социалистического просвещения и воспитания населения всех возрастов, заложенная в основу государственной политики в области просвещения, определила соответствующие ее направления: проведение всеобуча, ликвидация неграмотности, медико-санитарное и политпросвещение.

За описываемое десятилетие на всех уровнях власти ставилась задача завершения всеобуча, осуществление которой виделось в развитии интернатской системы образования, количество школ-интернатов увеличилось в 6 раз.

Функционирование школ затруднялось нехваткой помещений и учителей, а также слабым учебно-методическим оснащением. Вопросы связанные с обеспечением школ решались силами местного бюджета, а также путем привлечения общественности (в первую очередь самих родителей и детей). Недостаток учительских кадров пытались восполнить за счет краткосрочной подготовки, однако это не решало проблемы их низкой профессиональной подготовки. В самом бедственном положении находились школы в спецпоселках.

Задача введения всеобуча не была решена к началу войны, особенно низкими были показатели реализации всеобуча среди коренных народов. Зачастую насильственный характер вербовки, языковой барьер, и то, что в процессе преподавания не учитывались психофизиологические особенности этих детей, приводили к массовому второгодничеству и, как следствие, их отсеиванию.

Ликвидация неграмотности и политпросвещение взрослого населения были другим приоритетным направлением в политике просвещения. Реализация указанных направлений выразилась в распространении таких форм ликвидации неграмотности и политпросвещения как обучение в школах взрослых, индивидуальном и групповом обучении. Самой распространенной из них оказалась работа школ грамоты, с отдельными классами для неграмотных и малограмотных.

Культурно-просветительская работа среди кочевых народов требовала иных форм: организации экспедиций красного чума и передвижных ликпунктов, проведения просветительской работы избами-читальнями и домами народов Севера, находившимися в составе культбаз.

Работа как передвижных, так и стационарных культпросветучреждений сводилась также к ликвидации санитарной безграмотности и политпросвещению, обучению грамоте, но выезды на места кочевий часто срывались, в основном, по причине недостаточного финансирования.

В 1940-41 гг. грамотность населения округа составила 90,5%. Темпы всеобуча, в первой половине десятилетия увеличились в 1,6 раз (главным образом за счет спецпереселенцев, которые составили 40% всех учащихся), во второй половине в 1,4 раза. Всего за текущее десятилетие количество учащихся увеличилось в 2,5 раза. Безусловно, что при всех допускаемых «перегибах» в проведении культурных преобразований, можно сделать вывод, что в 1930-е гг. были заложены основы социокультурной модернизации края.

Основные положения диссертационного исследования отражены в следующих публикациях

1. Казакова Н.С. О развитии системы школьного образования Остяко-Вогульского национального округа во второй половине 1930-х гг. [Текст] / Омский научный вестник. - 2007. - №6 (62). - С. 28-32. (0,5 п.л.)

2. Казакова Н.С. О работе школ ликвидации неграмотности и малограмотности в Остяко-Вогульском (Ханты-Мансийском) национальном округе в 1930-е гг. [Текст] / Вестник тамбовского университета - 2009. - №6. (74). - С. 363-366. (0,5 п.л.)

3. Казакова Н.С. Об обеспечении школ Остяко-Вогульского округа учителями [Текст] / Мира не узнаешь, не зная края своего: материалы 10-х краеведческих чтений / Управление культуры администрации МО город Нижневартовск; МУ «БИС»; НГГУ. - Нижневартовск: МУ «Нижневартовская типография», 2006. - С. 44-48. (0,2 п. л.)

4. Казакова Н.С. О попытке ликвидации неграмотности в Ларьякском районе [Текст] / 75 лет Ханты-Мансийскому автономному округу: итоги, уроки, перспективы: Материалы региональной научной конференции (Нижневартовск, 9 декабря 2005 года) / Отв. ред. Л.В. Алексеева. - Нижневартовск: Изд-во Нижневарт. гуманит. ун-та, 2007. - С. 51-53. (0,3 п.л.)

5. Казакова Н.С. Проблемы подготовки педагогических кадров для национальных школ ХМАО из числа коренного населения во второй половине 1930-х гг. [Текст] / Россия и мир: история и современность: Тезисы IX межвузовской конференции студентов и молодых учёных. - Сургут: РИО СурГПУ, 2007. - С. 59-62. (0,2 п. л.)

6. Казакова Н.С. Работа школ-интернатов Остяко-Вогульского округа в первой половине 1930-х гг. [Текст] / Емельяновские чтения. Материалы всероссийской научно-практической конференции «II Емельяновские чтения». Курган, 2007. - С. 151-152. (0,2 п.л.)

7. Казакова Н.С. К вопросу о подготовке национальных педагогических кадров и обеспечение ими школ Остяко-Вогульского округа в первой половине 1930-х гг. [Текст] / Проблемы регионального развития в XXI веке: экономика, право, образование: Материалы межвузовской научно-практической конференции аспирантов (Нижневартовск, 15 мая 2007 г.) / Отв. ред. В.В. Митрофанов. - Нижневартовск: Изд-во Нижневарт. гуманит. ун-та, 2007. С. 61-67. (0, 35 п.л.)

8. Казакова Н.С. Развитие системы школьного образования Остяко-Вогульского национального округа в первой половине 1930-х гг. [Текст] / Западная Сибирь: история и современность: краеведческие записки. Вып. IX / МУ «БИС»; НГГУ; сост. Е.К. Компанец. - Тюмень: Мандр и К», 2007. - С. 78-92. (1,0 п. л.)

9. Казакова Н.С. Государственная политика ликвидации неграмотности среди коренных народов Севера в 1920-30 - е годы [Текст] // Прошлое Западной Сибири: дискуссионные проблемы, итоги, перспективы изучения: Материалы научной конференции, посвященной 125-летию со дня рождения С.В. Бахрушина (Нижневартовск, 30 октября 2007 г.) / Отв. ред. Я.Г. Солодкин. - Нижневартовск: Изд-во Нижневарт. гуманит. ун-та, 2007. С. 179-182. (0,2 п.л.)

10. Казакова Н.С. К вопросу об особенностях учебно-воспитательного процесса для детей спецпереселенцев и их правовом положении (на примере Остяко-Вогульского округа) [Текст] / 1937 год: память и уроки: Материалы межрегиональной научно-практической конференции (14-15 декабря 2007 г., Тюмень) / Ред кол.: С.С. Пашин (отв. ред.) и др. - Тюмень: Вектор Бук, 2007. С. 36-37. (0,15 п. л.)

11. Казакова Н.С. К вопросу о советском воспитании и обучении коренных народов Севера, на примере школ Остяко-Вогульского округа в 1930- е гг. [Текст] / Региональное развитие: история и перспективы: Материалы межвузовской научно-практической конференции студентов (Нижневартовск, 15 мая 2007 года) / Отв. ред. В.В. Митрофанов. - Нижневартовск: Изд-во Нижневарт. гуманит. ун-та, 2008. - С. 56-60. (0,2 п. л.)

12. Казакова Н.С. К вопросу об историографии государственной политики в области школьного образования на Обь-Иртышском Севере в 1930-е гг. [Текст] / Научные труды аспирантов и соискателей Нижневартовского государственного гуманитарного университета. Вып. 5. / Отв. ред. проф. С.И. Горлов - Нижневартовск: Изд-во Нижневарт. гуманит. ун-та, 2008. С. 31-41. (1,0 п. л.)

13. Казакова Н.С. К вопросу об организации школ неграмотности в 1930-е гг. в Остяко-Вогульском округе [Текст] / Воспитательный потенциал исторического образования: сб. науч. ст. XII Всерос. историко-педагогических чтений. / ГОУ ВПО «Урал. гос. пед. ун-т». - Екатеринбург, 2008. Часть I. - С. 131-135. (0,3 п.л.)

14. Казакова Н.С. Типы школ Остяко-Вогульского национального округа в 1930-1934 гг. [Текст] / Проблемы истории культуры: сб. науч. тр. Вып. 5 / Отв. ред. В.И. Полищук, Я.Г. Солодкин. - Нижневартовск: Изд-во Нижневарт. гуманит. ун-та, 2008. С. 187-191. (0,43 п. л.)

15. Казакова Н.С. Обзор источников по истории государственной образовательной политики Ханты-Мансийского округа в 1930-х гг. [Текст] / Шатиловские чтения: материалы XII краеведческой конференции 5 ноября 2008 г. / Управление культуры администрации МО город Нижневартовск; МУ «БИС»; НГТУ. - Нижневартовск: МУ «Нижневартовская типография», 2008. С. 19-21. (0,2 п. л.)

16. Казакова Н.С. Ликвидация неграмотности в Остяко-Вогульском (Ханты-Мансийском) национальном округе в 1930-1941 гг. / Новейшая история России в образовательном пространстве школы и ВУЗа: традиции и новации. Сб. науч. ст. XIII Всеросс. историко-педагогических чтений. / ГОУ ВПО «Урал. гос. пед. ун-т». - Екатеринбург, 2008. Часть II. - С. 90-93. (0,2 п.л.).

17. Казакова Н.С. Деятельность культбаз Остяко-Вогульского округа по ликвидации неграмотности в 1930-е гг. [Текст] / Социально-экономические, гуманитарные и правовые аспекты регионального развития: Материалы Всероссийской научно - практической конференции (Нижневартовск, 17 апреля 2009 г.) / Отв. ред. В.В. Митрофанов. - Нижневартовск: Из-во: Маркович Виктория Викторовна, 2009. С. 73-76. (0,2 п.л.).

Размещено на Allbest.ru