Продовольственная политика и антикрестьянские репрессии советской власти в Казахстане (1918-й-начало 1921 гг.)

Размещено на http://www.allbest.ru/

Продовольственная политика и антикрестьянские репрессии советской власти в Казахстане (1918-й-начало 1921 гг.)

Фамилия автора: К.С. Алдажуманов, Л.А.Гривенная

Продразверстка была одним из направлений экономической политики Советской власти в годы гражданской войны и иностранной интервенции наряду с такими мерами, как всеобщая трудовая повинность, ускоренная национализация средней и мелкой промышленности, запрещение свободной торговли, сверхцентрализация в управлении хозяйством, натурализация и уравнительность заработной платы, государственное распределение продовольствия и товаров народного потребления, запрещение аренды земли и применения наемного труда в сельском хозяйстве и др. Деятельность Советского государства в области экономики в 1918-м-начале 1921-го гг. вошла в историю под названием политики «военного коммунизма» и после перехода к НЭПу стала официальным обозначением хозяйственного развития Советской республики этого периода.

Одним из самых сложных и острых вопросов, стоявших перед Советской властью с первых дней ее существования, особенно в период гражданской войны, был продовольственный вопрос. Разрешение продовольственной проблемы было необходимо для многомиллионной Красной Армии, рабочих оборонной промышленности. Борьба за хлеб вышла за рамки экономической проблемы, она стала еще и проблемой политической, от решения которой зависело -- быть или не быть Советской власти. Борьба за хлеб, по сути, превратилась в «борьбу за укрепление нового общественного строя, за социализм»1.

Советское правительство с самого начала было намерено придерживаться продовольственной монополии и твердых цен на хлеб. Во взаимоотношения города и деревни был внесен элемент «пролетарского» насилия.Первые реквизиционные отряды из красноармейцев направлялись в деревню с ноября 1917 г. и просуществовали до 1921 г. Основная задача продовольственных отрядов заключалась в заготовке и отправке продовольствия голодающим в центральные промышленные районы и Поволжье. Они участвовали в создании комитетов бедноты, очищении Советов от кулаков, проводили организационную, агитационную и просветительскую работу среди крестьянства, принимали участие в военных действиях на фронтах гражданской войны и подавлении крестьянских мятежей. В масштабах всей Советской России в 1917-1921 гг. в продовольственных отрядах и Военном продовольственном бюро побывали около 250 тысяч человек2. Деятельность продовольственных отрядов зачастую была грубой, несовершенной, порождала много злоупотреблений. Она обернулась для крестьян беспощадными контрибуциями и налогами, произволом.

В Казахстане продотряды не получили такого распространения, как в центральных районах России.

Для решения продовольственной проблемы органами Советской власти создавались комитеты бедноты. 11 июня 1918 г. ВЦИК принял Декрет «Об организации и снабжении деревенской бедноты». Комбеды в лучшем случае оказывались той же общекрестьянской организацией, что и Советы, в худшем -- превращались в центры политического и хозяйственного самоуправства. В центральных районах страны комбеды были образованы после издания Декрета.

Создание комбедов в Казахстане началось с конца 1918 г., особенно интенсивно в 1919 г., когда в центре они уже были ликвидированы3. Первые комитеты бедноты в Казахстане были созданы в Букеевской области (ноябрь 1918 г.), Туркестанском крае -- Семиреченской и Сырдарьинской областях (декабрь 1918 г.). В отдельных уездах Казахстана комитеты бедноты имели ограниченное распространение среди оседлого казахского и русского населения. Казахские аулы не были охвачены организацией комбедов, несмотря на то, что кочевое крестьянство составляло 80 % всего населения Казахстана4. Организации деревенской и аульной бедноты в Казахстане существовали под различными названиями -- «комитеты» и «союзы бедноты», «союзы киргизской бедноты», «союзы безземельных» и «малоземельных дехкан» и «чайрикеров». В Казахстане (по сравнению с центральными районами) комбеды осуществляли гораздо меньший объем работы в силу социально-экономического своеобразия региона.

Бедняцкие организации так же, как и продовольственные отряды, ставили задачу борьбы с кулаками и баями, «очищения» от них Советов. Комитеты бедноты оказывали содействие Советским органам в проведении продовольственной разверстки, следили за тем, чтобы не было свободной частной торговли, купли-продажи и спекуляции хлебом. Советскими органами устанавливалось вознаграждение организациям и отдельным гражданам за раскрытие спрятанных кулаками и баями запасов продовольствия. По Семиреченской области это вознаграждение равнялось 10 % скрытого хлеба, но не выше 10000 руб. одному человеку5. Весь остальной хлеб передавался союзу бедноты. Бедняцкие организации изымали «излишки» пахотных земель у баев и кулаков и передавали их бедноте, устанавливали размер посевной площади лугов, пастбищ, определяли количество зерна на посев, размеры продовольствия и фуража на хозяйство согласно нормам Наркомпрода. В обязанности комитетов бедноты входил контроль за своевременным проведением сельскохозяйственных работ, конфискация скота и инвентаря у кулаков и баев, с последующей передачей неимущим крестьянам. При необходимости бедняцкие союзы организовывали общественную обработку и уборку «бесхозных» полей. Они принимали участие в организации сельскохозяйственных коммун и артелей, колхозов, опытных полей и участков.

В целом комитеты бедноты содействовали Советской власти в проведении продовольственной политики, оказывали помощь беднякам, способствовали укреплению Советов, с которыми позже слились. Но в то же время деятельность комбедов привела к разжиганию классовой вражды в деревне, приведшей к ужасающим последствиям. В начале 1920-х годов по всей стране полыхали крестьянские вооруженные восстания, названные в современной исторической науке, в силу массовости и масштабности, «малой гражданской войной».

Начало перехода к политике «военного коммунизма» в области продовольственного вопроса было положено Декретом ВЦИК и СНК РСФСР от 9 мая 1918 г. «О введении хлебной монополии и твердых цен на хлеб». За введение хлебной монополии» была деревенская беднота и часть среднего крестьянства. В то же время кулачество и байство выступали против монополии, так как они могли продать свой хлеб гораздо выгоднее на рынке.

Декрет Советского правительства от 13 мая 1918 г. подтвердил незыблемость государственной хлебной монополии и твердых цен, а также необходимость беспощадной борьбы со спекулянтами«мешочниками». Согласно Декрету ВЦИК и СНК «О реорганизации Народного комиссариата продовольствия и продовольственных органов» от 27 мая 1918 г. деятельность местных продовольственных органов была направлена на обеспечение продовольствием фронта, рабоче-крестьянской бедноты, разработку планов заготовки хлеба и фуража.

Эти декреты, вводившие продовольственную диктатуру пролетарского государства, устанавливали новые принципы в продовольственной политике: изъятие излишков хлеба (прежде всего у кулаков), запрещение частной торговли хлебом. Все, кто имел излишки хлеба и не сдавал их по твердым ценам государству, объявлялись врагами народа. За сданное государству продовольствие крестьянин должен был получать в порядке товарообмена изделия промышленности. Однако Советское государство не располагало достаточным количеством промышленных товаров для обмена на хлеб. Товары, выпускаемые расстроенной промышленностью, целиком шли на нужды Красной Армии.

21 ноября 1918 г. СНК принял Декрет «Об организации снабжения населения всеми продуктами и предметами личного потребления и домашнего хозяйства», согласно которому были национализированы торговые предприятия и образована государственно-кооперативная система снабжения. Этот декрет резко сокращал частно-торговый оборот и препятствовал спекуляции продуктов питания.

На практике изъятие продовольствия осуществлялось органами Советской власти по твердым ценам, утвержденным государством, которые были значительно ниже рыночных. Вопреки законам рыночной экономики торговля продуктами запрещалась. Все расширявшаяся система продразверстки способствовала дальнейшему сокращению торговли. Декрет от 5 августа 1919 г. вел к более полному осуществлению товарообмена и запрету частной торговли нормированными предметами потребления. Частная торговля нормированными продуктами стала рассматриваться как государственное преступление.

Однако преодолеть законы товарного производства было невозможно. «Черный рынок» пополнялся товарами кустарного и мелкого ремесленного производства, а также товарами, полученными рабочими и служащими в качестве оплаты труда. Для борьбы со свободной торговлей, которая, по мнению представителей Советской власти, тормозила осуществление продовольственной политики, издавались различные постановления по борьбе со спекуляцией. В Постановлении Омского Губпродкомитета от 17 марта 1920 г. указывалось, что свободная торговля продовольственными продуктами на рынке является недопустимой и что, «кроме продорганов и их контрагентов, производящих заготовку продуктов по заданиям Омского губпродкома, никакие организации и учреждения, а также частные лица не имеют права производить каких-либо заготовок и отправок продуктов как за пределы губернии, так и перевозок из одного уезда в другой»6. Всем Упродкомам, Райпродкомам, Волисполкомам вменялось в обязанность строго следить и «в корне пресекать» заготовку и перемещение продуктов частными лицами и организациями как из уезда в уезд, так и за пределы губернии. «Виновные» должны были арестовываться и привлекаться Губревтрибуналом к принудительным работам, с особо «злостными спекулянтами» должны были обращаться «как со злейшими врагами революции по закону военного времени»6.

К торговцам, по решению местных ревкомов, применялись различные методы борьбы -- от налогов до облав с конфискацией товара и заключения в концентрационные лагеря. На заседании Петропавловского уездного ревкома от 5 февраля 1920 г. были введены местные налоги на всех торгующих, независимо от рода товара. Было принято решение: «взимать с каждого воза, привезенного на базарные площади, по 5 рублей; увеличить с торговцев на барахольном рынке с 1 до 2-х рублей с каждого»7.

Борьба с незаконной торговлей была в центре внимания правительства Советского государства. В специальном Постановлении Совета Труда и Обороны от 14 мая 1920 г. за подписью В .И. Ленина «О борьбе с контрабандной торговлей» запрещалось всем учреждениям, организациям и частным лицам «производить закупку заграничных товаров в прифронтовой зоне». Лица, пытающиеся перейти за линию фронта без надлежащего разрешения Наркомпрода и особого отдела ВЧК, приравнивались к шпионам, задерживались и привлекались к ответственности «по законам военно-революционного времени», с конфискацией ценностей, товаров и денег8.

Запрещение свободной торговли было обусловлено не только военно-политическими причинами и экономическими условиями, в которых находилась Советская республика, но и стремлением ускоренными темпами перейти к коммунизму, одним из признаков которого являлось бестоварное производство. В годы гражданской войны частная торговля полностью так и не была ликвидирована. Однако она сводилась к минимуму. Купля-продажа между государством и крестьянством почти не существовала, так как за деньги, полученные по продразверстке, крестьянин не мог приобрести необходимые ему товары. Торговля существовала в виде товарообмена, который партия в условиях диктатуры пролетариата рассматривала как форму экономических отношений пролетариата и рабочего класса и как одно из средств социалистического строительства.

Логическим завершением продовольственной политики Советского государства в условиях гражданской войны явилось введение продразверстки Декретом ВЦИК «О разверстке между производящими губерниями зерновых хлебов и фуража, подлежащих отчуждению в распоряжение государства» от 11 января 1919 г.

Продразверстка стала важнейшим элементом политики «военного коммунизма». Она была нацелена на накопление в руках Советской власти запасов хлеба и другого продовольствия для снабжения Красной армии, рабочего класса и обеспечения победы в гражданской войне. По сути, введение продразверстки изменяло принцип определения излишков у крестьян. Если раньше при установлении излишков исходили из потребностей крестьянской семьи и фактического наличия у нее хлеба, то теперь -- из потребностей государства в хлебе. «Излишком» стало считаться то количество хлеба, кото рое село, волость, уезд, губерния должны были сдать государству. Разверстка являлась сама по себе определением излишков.

Новое в Декрете «О разверстке» состояло в том, что изымались «излишки» продовольствия и фуража, по существу, без компенсации их промышленными товарами или деньгами. Продразверстка должна была выполняться крестьянами «неукоснительно», «добровольно» и «безусловно», независимо от того, получат ли они в обмен промышленные товары или нет.

В центральных районах страны продразверстка вводилась сразу же после опубликования декрета. В Казахстане как хлебная, так и мясная продразверстка в полном объеме стала осуществляться с начала 1920 г.9. Продовольственная диктатура не могла быть проведена в Казахстане в 1919 г. в силу ряда причин -- оторванности советских районов Казахстана от центра страны, нарушения связей внутри районов, преобладания скотоводческого кочевого и полукочевого хозяйства, недосева 1918 г., нерешенности земельного вопроса, захвата значительной территории Казахстана белогвардейцами. Один из первых районов Казахстана, в котором с осени 1919 г. начала проводиться разверстка, была Уральская область, несмотря на то, что ее освобождение от белогвардейцев началось в январе 1919 г.10.

В 1918-1919 гг. в советских районах Казахстана продовольственная политика осуществлялось на основе законодательных актов Советского правительства путем прогрессивного обложения населения с площади посева и с поголовья скота в виде товарообмена и изъятия части излишков у кулаков и баев11. В Семиреченской области прогрессивный налог с урожая 1918 г. составил: с 2-5 десятин земли -- 2 пуда, с 5-10 десятин -- 4 пуда, с 10-20 десятин -- 8 пудов, с более чем 20 десятин -- по 10 пудов с каждой десятины. В Сырдарьинской области: с 1-3 десятины -- 10 пудов, с 3-5 десятин -- 15 пудов, с 5-8 десятин -- 20 пудов, с более чем 8 десятин -- 30 пудов с каждой десятины12.

В отношении запасов продовольствия Сибирь занимала исключительное положение, так как именно здесь была сосредоточена треть общероссийской продразверстки13. Поэтому особая роль в спасении Советской власти на завершающем этапе гражданской войны от голода принадлежала сибирскому крестьянству, к которому причислялось население, проживающее в Северо-Восточном Казахстане (Омская и Семипалатинская губернии).

На всю Сибирь (Омская, Алтайская, Томская, Семипалатинская, Енисейская, Иркутская губернии), где Омская губерния занимала I место по заготовкам в ряду производящих губерний Сибири, с 1 августа по 1 декабря 1921 г. была наложена продразверстка в 110 млн. пудов хлебофуражных продуктов .

На Омскую губернию, согласно приказу Сибревкома и Сибиркома от 23 августа 1920 г. была наложена продразверстка хлебных продуктов на 35 млн. рублей, 60 % из которых необходимо было сдать к 1 декабря 1920 г., 20 -- к 15 января и остальные 20 % -- к 1 марта 1921 г.15. Выполнение плана заготовок по Сибири было на практике осуществлено к 1 декабря 1921 г. только на 25 % и составило 14 млн. пудов .

Одним из факторов, тормозивших продразверстку, был недостаток промышленных товаров. В 1919 г. 50 % стоимости заготовленного по продразверстке хлеба было компенсировано промышленными товарами, а в 1920 г. -- еще меньше16. Символичным выражением отсутствия возможности у государства рассчитаться с крестьянами за сданный под нажимом продотрядов хлеб является циничное заявление одного из продработников Всесвятского района Петропавловского уезда в декабре 1920 г. о том, что «за расчет хлеба -- попутный ветер»17.

Ассортимент промышленных товаров, распределяемых между губерниями, был небольшим. В докладе заведующего финансово-хозяйственным отделом на заседании коллегии Кирнаркомсобеса 19 сентября 1921 г. под председательством Джангильдина значились такие товары промышленного производства, как кровельное железо, алюминиевые ложки, вилки, котлы, эмалированные кастрюли и тарелки, медные чайники, ведра из белой жести, тазы, сковороды, ковши, пилы-ножовки, фуганки, напильники, ножи, баки, топоры-колуны, железные печи, умывальники, трубы, гвозди, мужские носки, женские чулки, перчатки, фуфайки, вата, ткань, нитки18.

Другим недостатком товарообмена были ножницы цен. Обмен промышленных товаров на продукты питания, осуществляемый государственными органами, был неэквивалентным (цены на промышленные товары были значительно выше, чем на продовольствие). Архивные данные свидетельствуют о наличии значительной разницы между государственными и рыночными ценами на октябрьноябрь 1920 г.

Соотношение государственных и рыночных цен осенью 1920 г.

Надбавка на установленные государством твердые цены при закупке продовольствия не должна была превышать на местах 25 %. Местному населению отпускали же продовольствие по рыночным ценам и даже выше: картофель (за 1 пуд) -- 1200 руб.; морковь -- 5400 руб.; свекла -- 400 руб.; капуста -- 5000 руб.; лук -- 6600 руб.; томаты -- 10000 руб. и др.20.

Несоответствие рыночных и твердых государственных цен вело к желанию крестьян сбыть на рынке продукты питания, так как цены на них были значительно выше, и приобрести в обмен необходимую промышленную продукцию. Крестьянину, несмотря на более высокие рыночные цены на промышленные товары, было выгоднее приобрести их на рынке в результате товарообмена, так как стоимость продуктов питания, реализованных на рынке, была также гораздо выше государственных цен. Как отмечал член правления Акмолинского губернского союза по товарообмену Богомолов, в октябре 1921 г. по твердым ценам 1 пуд керосина стоил 9 пудов хлеба, а на рынке 1 пуд керосина равнялся 1 пуду хлеба21.

Ножницы цен были неизменным атрибутом экономической политики Советского государства. Такая ситуация лишала крестьянство экономической заинтересованности в сдаче продовольствия государству. Следствием этого стало сокращение посевных площадей и поголовья скота. Посевные площади в КССР по отношению к 1917 г. в 1921 г. сократились на 47 %, а поголовье скота уменьшилось на 83 %22.

Другим фактором, осложнявшим проведение разверстки, являлось отсутствие четких норм и критериев. Нормой продразверстки являлся план государственных заготовок продовольствия у населения, который «разверстывался» по губерниям, волостям, уездам, хозяйствам. Определение нормы продразверстки на хозяйство, с учетом государственного плана, производилось без учета урожайности с десятины и по душам населения. Продразверстка, проводившаяся пропорционально посевной площади, ложилась и на тех, кто засевал большие площади и на тех, кто -- ничтожные. При этом классовый принцип учитывался не всегда. В докладе члена Акмолинского исполнительного комитета Никулина, обследовавшего Токушинский продовольственный район Петропавловского уезда в ноябре 1920 г., говорится, что продразверстка здесь была проведена не по классовому принципу, а пропорционально посевной площади. «Продразверстка падала и на сеявших 35 десятин и десятины»23. Далее в докладе приводится пример последствий проведения несоразмерных имеющимся возможностям разверсток: «На одного крестьянина ... наложена разверстка в 1200 пудов, в амбарах у него было 200 пудов и найдено спрятанного зерна 30-35 пудов. Его оставили на свободе, но сказали, что у него все будет конфисковано, и он будет арестован, или пусть выполнит продразверстку всю целиком. Этот человек . стал продавать скот, чтобы на вырученные деньги купить хлеб и таким образом выполнить продразверстку»23.

Нормы изъятия «излишков» продовольствия у крестьян подменялись определением прожиточного минимума, в котором явно занижались потребности людей и хозяйства. По установленным нормам Наркомтруда на душу населения определялась норма 14,5 пуда24. В докладе особоуполномоченного Петропавловского уездного исполкома Баскова о состоянии Пресногорьковского продовольственного района в начале декабря 1920 г. указывается: «.продразверстка осуществляется бессистемно, без четких норм. Продработники изымают весь хлеб, оставляя на душу населения 14 пудов»25.

При выполнении разверсток на продукты питания не просматривалось системности, и зачастую нормы сдачи государству продовольствия для различных губерний, волостей, уездов устанавливались наобум. При определении размеров разверсток на уезды не было учета хозяйственной специализации и того, чем богат уезд. Отсутствовала пропорциональность распределения государственных планов поставки продовольствия в центр из уездов. Так, в докладе особоуполномоченного Петропавловского уездного исполкома М.Баскова от 5 декабря 1920 г. указывается на бессистемность продразверсток. На равнозначные деревни в Курганском уезде налагалась продразверстка в 10-12 тысяч пудов зерна, а в Петропавловском -- 25-30 тысяч пудов25. Непродуманность и спонтанность при проведении продовольственных кампаний, по мнению М. Баскова, «создает у населения впечатление, что разверстка налагается не Советской властью, а каким-то отдельным агентом продоргана или комиссаром по личному усмотрению, а может и по злобе за что-либо»26.

Попытки систематизировать и определить реальные возможности хозяйств по сдаче продразверстки государству на местах проявились в создании специальных комиссий по обследованию хозяйств и определению излишков27.

Исполкомы должны были проводить тщательный и систематический сбор сведений о посевных площадях, обо всех видах выращиваемых земледельческих культур, о поголовье скота, количестве птицы, сельхозинвентаря, мастерских, мельниц на каждое хозяйство. За точность и своевременность сбора данных председатели и секретари исполкомов в первую очередь несли ответственность по законам военного времени, вплоть до передачи суду Ревтрибунала28. Этот учет был необходим не только для определения реальных возможностей поставок продовольствия государству хозяйствами, но и для осуществления контроля над продажей продовольствия крестьянами на «черном» рынке. В итоге систематизация сведений о состоянии крестьянских хозяйств не привела к учету реальных возможностей и дифференцированному подходу в проведении продовольственной политики, а напротив, способствовала более жесткой регламентации производственной и торговой деятельности крестьян и расширению перечня изымаемой сельскохозяйственной продукции на нужды государства.

Другими обстоятельствами, затруднявшими проведение продразверстки, являлись: отсутствие сельхозинвентаря, гужевого транспорта как средства доставки на ссыппункты и железнодорожные станции и др. Продработники с мест называли и другие причины неудовлетворительной сдачи зерна государству. Так, райпродкомиссар Пахульский из Явленского района Петропавловского уезда в феврале 1920 г. на объединенном совещании райпродкомиссаров называл причинами невыполнения разверсток «отсутствие денежных знаков и эпидемию тифа»29. Райпродкомиссар Петуховского района Петропавловского уезда Фоминых на том же совещании говорил, что «крестьяне хлеб не везут, потому что на вырученные деньги нечего купить»30. Член коллегии Пресногорьковского райпродкома Михайловский указывал на то, что «главным образом казачество замучено подводной повинностью»30. В докладе, составленном 12 декабря 1920 г., по мнению особоуполномоченного по Явленскому району Петропавловского уезда, «главный тормоз в выполнении разверсток -- недостаток орудий обмолота, которые пришли в негодность»31.

В целом выявление причин, затрудняющих сдачу крестьянством хлеба государству, свидетельствует не только о завышенных планах, но и об отсутствии реальных возможностей по их выполнению.

К концу 1920 -- началу 1921 гг. со всех концов Кирреспублики шли сообщения о тяжелом положении на селе и отсутствии продовольствия у крестьян вследствие неурожая 1920 г. и проводимой продразверстки. Даже в хлебных районах страны ситуация стала критической. Сводки и отчеты о политическом положении в Акмолинской губернии свидетельствовали о враждебном отношении крестьянства к продразверстке в силу того, что у населения не только не значилось излишков, но и само оно нуждалось в продуктах питания32. Анализ данных по Токушинской волости Петропавловского уезда, включавшей в себя 7 сел, свидетельствовал, что в октябре 1920 г. в волости не только не было обнаружено излишков продовольствия, но и недостаток в хлебе составил 219400 пудов33.

Следствием экономически нерациональной политики «военного коммунизма», наряду с другими факторами, явился голод 1921-1922 гг. В отношении определения абсолютного числа голодавших и погибших от голода в начале 1920-х годов до сих пор вопрос остаётся открытым, так как не все случаи смерти регистрировались и учитывались, а часть документов была изъята из архивных фондов. В последних исследованиях историков, по определению жертв голода, называется цифра гибели казахского населения на основании сельскохозяйственной переписи 1920 и 1923 гг. Она составила 414 тысяч человек (18,5 % всего казахского населения) и в отношении всего населения с 1920 по 1923 гг. называется убыль населения 19,1 %, в том числе сельского -- 21,5 %34. К концу 1921 -- началу 1922 гг. сообщалось, что «количество голодающего населения КССР простирается до 1 309 тыс. душ, что составляет 59 % общего количества голодающих губерний»35. В западно-казахстанских губерниях в ноябре 1921 г. число голодающих равнялось 63,4, к апрелю 1922 г. их число достигает 93 % общей численности населения36. Западные губернии КССР оказались в более бедственном положении ещё и по причине миграции переселенцев из центральных губерний России и Поволжья.

Первоочередной задачей КирЦИКа перед центром стало доказательство наличия голода на территории Казахстана и выяснение его масштабов с тем, чтобы центр снял продналог с голодающих районов. К ноябрю 1921 г. Кирнаркомзем, Кирнаркомпрод и Кирстатуправление установили, что «из семи губерний КССР пять голодает (Оренбургская, Кустанайская, Актюбинская, Уральская, Букеевская губернии и некоторые волости самостоятельного Адаевского уезда), с общей территориальной площадью в 1048100 кв. верст и населением в 2633300 человек... Общее число голодающих в 5-ти голодающих губерниях исчислялось в 1508900 человек обоего пола. Позднее, по данным, поступившим с мест, количество голодающих равнялось 1558927 человек»37.

Акмолинская и Семипалатинская губернии считались относительно благополучными. Тем не менее Акмолинская губерния ещё в конце марта 1921 г. насчитывала 472000 голодающих, что составляло около 50 % населения губернии38. Ухудшение продовольственного положения в Акмолинской губернии объяснялось обнищанием населения в результате гражданской войны, непосильной продовольственной политикой со стороны государства, засухой, а также наплывом беженцев из Поволжья и соседних губерний. Особенно пострадали от голода Петропавловский, Кокчетавский и Атбасарский уезды Акмолинской губернии.

Несмотря на надвигающийся голод перечень продуктов, отбираемых у крестьян по разверстке, расширялся. Кроме хлеба и фуража, продразверстка стала распространяться на мясо, молочные продукты , овощи и картофель , капусту, свеклу, морковь , домашнюю птицу , яйца , сырье (кожи, конские хвосты, шерсть)43, сено44.

Нормы сдачи сельскохозяйственных продуктов государству определялись по имеющейся посевной площади, в том числе разверстка домашней птицы из расчета 2,5 штуки на 1 десятину45. Продразверстка распространялась на владельцев дойных коров, проживающих в селах Петропавловского уезда, из расчета 50 фунтов «коровьего масла или 100 фунтов сыра в год, а горожане, имеющие крупный рогатый скот, должны были сдавать 5 фунтов или 3 пуда молока в год46. Освобождались от масляного налога семьи с числом не менее 10 человек, имеющие 1 или 2 коровы при условии переложения разверстки этих хозяйств на другие хозяйства46. Согласно Приказу СНК «Об обязательной поставке коровьего масла» от 23 марта 1920 г. за подписью Председателя СНК В.И. Ленина за отказ или несвоевременную сдачу масла государству применялись суровые меры воздействия -- от лишения права на получение промышленных товаров и увеличения масляной повинности в 2 раза с реквизицией коров до ареста и передачи «неисправных поставщиков» народному суду. При разверстке масла применялась круговая порука. План сдачи масла государству освобождаемых хозяйств автоматически перекладывался на другие хозяйства «этих обществ и коллективов»47. Сдаваемое масло должно было содержать не менее 84 % жиров, в противном случае оно считалось «фальсифицированным» и подлежало конфискации с сохранением обязанности сдать доброкачественное масло47.

Советская власть с течением времени не ослабляла, а усиливала разверстку. Только заготовки хлеба и фуража по стране составили: 1917-1918 гг. -- 73,4 млн. пудов; 1920-1921 гг. -- 367 млн. пудов .

В Казахстане, разверстка, как хлебная, так и мясная, проводилась вначале среди переселенческого русско-украинского крестьянства, занимавшегося земледелием, а также затрагивала кочевой аул. Казахское кочевое население, не занимавшееся земледелием, лишь частично участвовало в выполнении разверстки на мясо. Только с марта 1920 г., когда Совнарком принял Декрет «Об обязательной поставке скота на мясо», казахское кочевое население было привлечено к обязательному выполнению разверстки на мясо. Согласно декрету обязательная поставка скота на мясо устанавливалась на всей территории Республики в порядке разверстки между всеми хозяйствами, имеющими скот. Обязательная годовая поставка скота исчислялась из расчета: 8 % от общего количества в стаде крупного рогатого скота (в возрасте от 3 лет), по всему молодняку (от 1 до 3 лет) -- 25 % наличного количества веса, 20 % свиней (в возрасте от 4 месяцев)49. При этом размер обязательной поставки по отдельным губерниям устанавливал Нарпродком, а в пределах губерний -- его местные органы и определялся не счетом голов, а в пудах. Населению предоставлялось право замены одного вида скота другим, считая коров и овец за пуд, свиней -- % пуда за пуд веса другого вида скота.

Свободная продажа скота и мяса, перегон скота без специального разрешения из губернии в губернию запрещались. За невыполнение требований, изложенных в декрете, граждане могли быть лишены товаров, причитающихся в порядке распределения, скот реквизирован с понижением его стоимости относительно твердых цен; мог быть произведен арест граждан и передача их суду Революционного трибунала. План разверстки на мясо и сало в 1920 г. по Кирреспублике равнялся 25 миллионам 460 тысячам пудов50.

Обязательную поставку мяса должны были выполнять «киргизские» хозяйства, не занимающиеся земледелием. При наличии в хозяйстве от 25 до 30 единиц (в переводе на крупный рогатый скот свыше 3-х лет) должна была изыматься 1 голова (8 %); от 31 до 40 -- 5 голов (12 %); 41-50 -- 10 (20 %); 51-60 -- 16 (26 %); 61-100 (33 %)51. При переводе на крупный рогатый скот телята до 1 года принимались за 1/6 единицы, телята от 1 до 2-х лет -- за ХА, 6 голов овец или коз -- за 1 единицу51.

В полуоседлых хозяйствах нормы сдачи государству мясной разверстки были несколько выше. При наличии в хозяйстве от 19 до 25 единиц (в переводе на крупный рогатый скот) должна была изыматься 1 голова (4 %), от 26 до 30 -- 3 головы (10 %), 31-40 -- 6 голов (15 %), 41-50 -- 10 (20 %), 51-60 -- 15 (25 %), 61-100 -- 35 %52.

В земледельческих хозяйствах средней полосы Кирреспублики скот должен был изыматься по продразверстке из расчета наличия в хозяйстве (в переводе на крупный рогатый скот) от 15 до 20 единиц -- 1 голова (5 %), 21-30 -- 2 (6 %), 31-40 -- 4 (10 %), 41-50 -- 8 (16 %), 51-60 -- 13 (21 %), 61-100 -- 38 %52.

В земледельческих хозяйствах северной полосы Кирреспублики (в переводе на крупный рогатый скот) при наличии от 13 до 20 единиц по продразверстке должна была быть сдана 1 голова (5 %), от 21 до 30 -- 2 (6 %), 31-50 -- 6 (12 %), 51-60 -- 10 (16 %), 61-100 -- 40 %. (В земледельческих русских хозяйствах 2 свиньи в переводе на крупный рогатый скот или 4 подсвинка исчислялись за 1 единицу52.) При наличии в хозяйствах скота от 101 до 150 единиц должно было браться 45 % всего количества скота, от 151 до 200 -- 50 %, от 201 до 250 -- 65 %, от 251 до 300 и выше -- 60 %53.

При выполнении продразверстки на мясо с разрешения местных продорганов населению предоставлялось право замены одного вида скота другим, а также молочными продуктами, считая 1 пуд топленого масла за 6 пудов мяса, 1 пуд сливочного масла -- за 5 пудов мяса, 1 пуд сыра из цельного молока -- за 2 пуда мяса, 5 пудов молока -- за 1 пуд мяса53.

На практике продразверстка на мясо осложнялась сокращением поголовья скота во время гражданской войны, бескормицы. Среди кочевого населения изъятие мясной разверстки было затруднено массовыми откочевками (как средством ее избежать).

Помимо самой продразверстки, с широким перечнем изымаемых продуктов, обременительной и непосильной для крестьянства, особенное возмущение вызывали методы ее осуществления. При проведении продразверсток насильственные репрессивные меры санкционировались государством. Это создавало широкие полномочия органам исполнительной власти на местах и порождало почву для их превышения. Такая постановка дел не только усугубляла состояние хозяйств и лишала крестьянство экономического стимула в развитии производства, но и вызывала недовольство в крестьянской среде. Разнообразные формы произвола советскими, партийными и продовольственными работниками, их злоупотребления и преступные действия достигли невиданных размеров. По утверждению самих крестьян, партийно-советские функционеры по преступности действий и жестокости в деревне превзошли действия колчаковских карателей в предыдущий период. Для успешного проведения продразверстки использовались все средства.

Для «несговорчивых» относительно сдачи продовольствия государству применялись методы круговой поруки. В Инструкции членам фабрично-заводских комитетов и партработникам, отправляющимся в деревню для усиления обмолота и сбора хлеба, от 8 мая 1920 г. Сиббюро РКП говорилось: «Разверстка впредь остается системой извлечения продуктов, ответственность за разверстку коллективная (если продал хлеб один, то другой будет отвечать своим хлебом)»54. В Приказе № 49 Петропавловского Упродкома от 17 ноября 1920 г. за подписью упродкомиссара Кормичева говорится об ответственности за возвращение хлебной ссуды с 12 %-ной надбавкой на количество взятой, выданной жителям Петропавловского уезда Акмолинской губернии весной 1920 г., возложенной на Уземотдел и Волисполкомы, которые за неисполнение данного приказа будут привлечены к ответственности как «расхитители народного имущества». В приказе указывалось: «В случае невозможности возврата ссуды населением, взявшим таковую, Волисполкомы должны взыскать ее с населения, имеющего излишки хлеба»55. Таким образом, круговая порука, архаичный институт общины, в 1920-е годы получает возрождение. Это свидетельствует о попытках любой ценой извлечь хлеб из крестьянских хозяйств и выполнить план. Вместе с этим грубые нарушения классового принципа по изъятию хлеба лишали социальной защиты малоимущие слои населения и искажали сам принцип социальной справедливости, провозглашенный Советской властью.

Сквернословие и рукоприкладство были неотъемлемыми чертами в деятельности представителей Советской власти. В телеграмме Председателя ревкома от 3 марта 1921 г. командующему группой войск в Петропавловском районе Корицкому сообщалось, что в с. Соколовское т. Ватлин, «именующий» себя начальником коммунистических войск, занимается мародерством, отбирая у населения продукты и вещи в свою пользу56. Перечень злоупотреблений продработников расширялся «ханжеварением» (пьянством)57. Применение силы по отношению к «злостным» неплательщикам продразверстки санкционировалось государством и носило силу законности. К тем, кто укрывал «излишки» хлеба, согласно приказам вышестоящих инстанций продработники должны были принимать «репрессивные меры, вплоть до конфискации имущества»58.

В многочисленных приказах указывалось на необходимость применения жестких мер к лицам, препятствующим проведению продразверстки. В боевом приказе из Омского губревкома от 2 июня 1920 г. за подписью председателя губревкома Ширяева говорилось: «В связи с наступлением международных империалистов возможны большие осложнения с продовольственным положением Советской России, постановлением Совнаркома от 27 мая требуется максимальное напряжение всех сил к усилению получения хлеба. Разверстка должна быть выполнена... На волостных уездах устанавливается комиссия из представителей компартии, ревкома под руководством продкомиссара... Если в течение недели. не будет приступлено к обмолоту и вывозке хлеба, Продком посылает вооруженные отряды (численность не менее 10 человек на волость). при упорном и злостном укрытии хлеба немедленно арестовывать владельцев хлеба»59. В том же приказе говорилось, что за невыполнение разверстки в сроки последуют аресты, суды ревтрибунала, а также заключение в концентрационные лагеря, конфискация имущества не только кулаков и «подстрекателей», но и представителей Волсельревкома58. В мае 1921 г. в Петропавловском лагере принудительных работ содержалось 798 человек, из которых 742 -- хлебопашцы, задержанные за участие и подозрение в восстании крестьян в феврале-марте 1921 г., а также за укрытие отрубей и противодействие разверстке60.

Для полного осуществления разверсток создаются на местах «тройки» из членов Упарткома, Уисполкома, Упродкома. «Тройки», в свою очередь, издавали свои указы, носящие угрожающий характер. В приказе № 1 Ишимской Уездной чрезвычайной тройки по проведению продовольственных разверсток (в лице Председателя -- Горностаева и членов -- Тарсина и Гуськова) от 31 декабря 1920 г. по Ишимскому уезду, где в январе 1921 г. началось крестьянское восстание, которое охватило впоследствии Западную Сибирь (и Северо-Восточный Казахстан не стал исключением), говорилось в § 3: «Безусловно, воспрещается всякая посылка ходоков, делегаций с ходатайством о продлении срока или уменьшении разверсток. В противном случае, они будут арестовываться и отправляться на принудительный труд»61. И далее, в § 7: «К лицам, допустившим преступную халатность к выполнению настоящего приказа, будут применены самые беспощадные меры наказания, как к предателям власти рабочих и крестьян»61.

Угрозы получали реализацию на практике. Так, например, во время выполнения семенной разверстки в с. Челноково Ишимского уезда произошло столкновение крестьян с взводом красноармейцев. В результате применения оружия красноармейцами были убиты двое крестьян62. Изощренные террористические методы «выколачивания» хлеба получили широкое распространение в виде заложничества. Взятие заложников имело место и в Ишимском уезде. В донесении Ишимскому уездному комитету по Боровской волости от 10 февраля 1921 г. говорится о взятии в заложники 50 человек63.

Применение насилия со стороны советских органов оправдывалось революционным временем и чрезвычайностью решения продовольственной проблемы. Продагенты, осуществляя продразверстку в казахских аулах, зачастую тоже бесчинствовали -- угрожали винтовками, отбирали у местного населения продукты для себя. Так, например, в ауле № 6 и № 8 Батпактинской волости Актюбинского уезда летом 1920 г. продагенты заявили, что они оставят лишь по одной «корове на семью, а весь остальной скот угонят». Отобрали 13 овчин и 4 шарфа... Затем приезды агентов стали повторяться, в каждый приезд они обращались прямо к населению, как бы избегая обращения к Исполкомам. Каждый приезд сопровождался беспричинной стрельбой и требованием отвести для остановки в богатый дом, чтобы были девушки или молодые женщины. «С таким требованием произвели выстрел над головой киргиза Бурамбая Коурузбаева, который с испуга заболел и умер через неделю... Весьма вызывающе вели себя агенты в присутствии женщин, хватали их и были довольно неразборчивы в своих выражениях, искали случая изнасиловать»64. При вывозе хлеба в Акмолинском уезде 35 невинных человек были расстреляны осенью 1921 г. работниками милиции65.

Широкие полномочия представителей Советской власти, осуществлявших продовольственную политику на селе, санкционировались государством, поэтому факты несправедливости и открытого террора принимались крестьянством как государственная политика. Партийно-советское руководство блокировало попытки отдельных советских работников и коммунистов предоставить достоверную информацию о царивших на местах «порядках» в центральные органы, а в последующем встало на защиту тех, кто злоупотреблял положением в деревне и подвергся преследованию советских судебных органов. В результате никто из «криминальных героев» не понес наказание по суду, а почти все остались работать на прежних или равноценных должностях. Жалобы крестьян в судебные инстанции на мародерство, жестокость, превышение полномочий советскими работниками в большинстве случаев оставались без разбирательств. Только после крестьянских восстаний начала 1920-х годов стали рассматриваться иски на продработников. В большинстве случаев дела были прекращены за недостаточностью доказательств вины подследственных. Амнистии осужденных, проводимые в связи с октябрьскими и майскими праздниками, в первую очередь касались продработников.

Многие злоупотребления и преступления проводников Советской власти и силовых структур назывались «издержками», «перегибами», «недостатками» и объяснялись их «преданностью делу революции и интересам пролетарского государства». В телеграмме заместителя Председателя Петропавловского исполкома В.Гозака от 11 января 1921 г., направленной в Ишимский исполком упродкомбюро РКП, указывалось: «В Петропавловский исполком обращаются делегации крестьян Ишимского уезда с заявлениями о неправильных действиях продотрядов и уполномоченных Ишимского упродкома. Расследуйте факты Беловской волости»66. В обращении упродкомиссара Кокчетавского уездного продовольственного комитета от 1 февраля 1921 г. Гительсона по всем продработникам, комиссарам продотрядов, начальникам милиции, уполномоченным и агентам политбюро указывалось на то, что снятие с работы продработников тормозит проведение продразверстки, что является преступным и ненормальным: «При ведении следствия над тем или иным продработником по какой-либо ошибке или преступлению продработника вести следствие в секретном порядке от широких масс»67.

Пагубная практика бесчинств сохранялась и впоследствии, после окончания гражданской войны. Несмотря на переход к мирной жизни и введение НЭПа, насильственные методы стали неотъемлемой частью политики Советского государства. С весны 1921 г. стали рассматриваться жалобы граждан о неправомерных действиях продработников. Для этого при Рабоче-Крестьянской инспекции создается Бюро жалоб. На заседании представителей власти и партии Ишимского уезда 25 мая 1921 г. было рассмотрено около 200 жалоб, поступивших от граждан о незаконной реквизиции и конфискации имущества Уездным продовольственным комитетом. На заседании было принято решение о возмещении ущерба в случаях установления законного притязания «жалобщика», а дела на продработников должны передаваться в Нарсуд68.

Свидетельством некомпетентности, серьезных нарушений законности при проведении продовольственной политики весной-осенью 1921 г. является деятельность Пономаренко -- Замкирнарпрода, Уполномоченного ВЦИК в Акмолинской и Семипалатинской губерниях. По сути, Пономаренко сорвал план поставки продовольствия в центр. Отсутствие хозяйственного навыка и непонимание местных условий привели к расстройству гужевого транспорта и гибели людей. В кратком информационном докладе от 12 октября 1921 г. ответственного секретаря бюро РКП и члена Каркаралинского уездного исполкома Семипалатинской губернии в представительство КССР при Сибревкоме говорится об уполномоченном отряде в 30 человек, прибывшем 3 августа 1921 г. в северные волости Каркаралинского уезда из Акмолинского уезда. Руководивший отрядом начальник милиции 4-го района Акмолинского уезда с целью мобилизации 500 верблюдов для переброски хлеба к линии железной дороги стал от имени Пономаренко «терроризировать население, т.е. были расстреляны ряд взятых им заложников из влиятельных киргиз, которых пока насчитывается более десятка, последовательно разграбляя их хозяйство и издеваясь над другими гражданами, что повлекло за собой укочевание целиком двух волостей в Туркреспублику»69. В Акмолинском уезде уполномоченными ВЦИК были расстреляны 35 кочующих киргизов .

Результатом деятельности Пономаренко, как отмечается в докладе заместителя Акмолинского губкомиссара Наркомпроду КССР со 2 марта по 1 июня 1921 г., стало следующее:

«1) Вместо обещанных центру около 4000000 пудов хлеба нагружено и отправлено 2.300.000, на ссыппунктах около 600000 пудов расхищены -- часть -- населением и часть -- в пути;

2) убиты около 20 киргиз в Акмолинском уезде в связи с продработой;

3) несколько сот тысяч пудов хлеба нового урожая посыпался от несвоевременной уборки (Атбасарский уезд), благодаря сильным ветрам;

4) несколько десятков тысяч приглашенных Пономаренко обманутых киргиз Тургайского уезда, прибывших за 500-800 верст с 20-30 тысячами подвод для участия в вывозе хлеба к линии железных дорог с целью заработать хоть сколько-нибудь хлеба, были вынуждены вернуться ни с чем, ввиду отсутствия груза;

5) провален продналог ввиду полного отрицательного отношения населения и недоверия к существованию декретов о новой политике»71.

Таким образом, применение насилия рассматривалось руководящими работниками как эффективная мера воздействия на тех, кто не выполняет распоряжения органов Советской власти. На практике методы, используемые всеми звеньями власти, искажали и дискредитировали цели и задачи, провозглашенные пролетарским государством.

В период продразверстки сельского труженика возмущала не только сама система изъятия продовольствия, но и методы ее проведения. Советским работникам разрешалось руководствоваться принципами «революционной законности» по отношению к неплательщикам налогов, вплоть до высшей меры наказания. Грубость, применение силы, круговая порука, заключение в концентрационные лагеря, конфискация имущества, взятие заложников, физическое уничтожение стали распространенными методами представителей Советской власти в решении продовольственной проблемы. Возмутительным является то, что государство санкционировало любые методы и оправдывало их на пути достижения конечного результата. По сути, государство закрепило юридически аморальное кредо для каждого руководящего работника: «Цель оправдывает средства». Таким образом, не только сама продразверстка, но и методы ее проведения встречали неприятие и возмущение у тружеников села. Сводки о политическом положении на местах прежде всего свидетельствовали о недовольстве крестьян проведением государственными и партийными органами продовольственной разверстки как таковой.

В сводке Уисполкома Кокчетавского отдела Управления с 10 октября по 1 ноября 1920 г. указывалось: «1. Отношение населения к мероприятиям Советской власти, за малым исключением, враждебное. Враждебность эта выражается главным образом на почве продовольственных разверсток, продуктов первой необходимости и подворной повинности. 2) Отношение населения к местным органам также неудовлетворительное Неудовлетворительность эта выражается на хозяйственно-экономической почве»72.

В сведениях с 9 по 16 ноября 1920 г. о политическом положении Михайловского волисполкома Кокчетавского уезда также утверждается: «Население к разверстке относится плохо из-за неимения запасов хлеба и других продуктов»73. Аналогичные сообщения поступали отовсюду: из с. Сорокинского Всевятского района Петропавловского уезда (декабрь 1920 г.)74; по Акмолинскому уезду (февраль 1920 г.) в сводке также сообщалось, что «к нововведениям Советской власти население относится равнодушно ...., вследствие разверсток, мобилизации подвод»75. При выяснении обстоятельств крестьянского восстания в сводке о политическом положении Петропавловского уезда в марте 1921 г. говорилось: «Восстание производилось на почве недовольства продразверсткой с лозунгом «Долой коммунистов !»76.

Возросшие тяготы налогообложения резко усилили недовольство крестьян продразверсткой. Наибольшего размаха крестьянские выступления достигли в конце 1920 -- начале 1921 гг., когда проведение продразверстки достигло своего апогея. Восстания крестьян проходили под лозунгами: «Долой продразверстку!», «Советы без коммунистов!», «Да здравствует торговля!». Важнейшим требованием крестьян было требование отмены продразверстки.

Таким образом, главной видимой причиной крестьянского восстания 1921 г. в Западной Сибири, как и в других регионах России, была продразверстка, которая представляла собой безмерное, безвозмездное и насильственное изымание у крестьян продуктов их труда Советским большевистским государством, его уполномоченными и вооруженными продотрядами. Основными мотивами массового антисоветского выступления крестьян в Западной Сибири стали: доведенная до крайности центральными и местными властями система чрезвычайных мер «военного коммунизма», жестокие, репрессивные формы и методы продовольственной политики большевиков, осуществлявшейся в деревне, преступления продовольственных работников. Поводом к восстанию стало изъятие семенного хлеба в качестве разверстки, что обрекало крестьян на верную гибель.

В данном случае государство, преследуя свои интересы, ставило на грань голодной смерти крестьянство и спровоцировало крестьянские волнения. В связи с определением мотивации участия крестьянства в антикоммунистических выступлениях начала 20-х годов ХХ в. уместно высказывание одного из авторитетных советских ученых П.В.Волобуева: «Мы любим цитировать полные глубокого смысла слова о том, что революция -- праздник угнетенных и эксплуатируемых. Но чем больше думаешь над историей революций (а их достаточно много в мировой истории), тем больше замечаешь, что народные массы на этот праздник без крайней необходимости не идут. Это было и в прошлом, это мы видим и сейчас. Ввиду этого надо яснее сказать, как подходят к участию в революции широкие народные массы: к революции толкают их не отвлеченные идеалы, а непосредственные материальные интересы, элементарные жизненные нужды, борьба за их удовлетворение»77.