Просветительская роль мечетей

Размещено на http://www.allbest.ru/

Просветительская роль мечетей

Фамилия автора: Д. Аманжолова

Вторая половина XIX века имеет исключительно большое значение в развитии просвещения и школьного образования в Казахстане. После завершения окончательного присоединения Казахстана и Средней Азии к России и проведение административных реформ в 1867-1868 и 1891 годах в Казахстане объективно создались благоприятные условия для развития просвещения и школьного образования не только среди русского населения (русского казачества и крестьян переселенцев), но и среди казахского населения. Если до 60-х годов на территории Казахстана господствовали главным образом мусульманские конфессиональные школы, то в последующий период начинают создаваться и развиваться русско-казахские школы.

Со второй половины XIX века вопрос о мусульманском духовенстве постоянно находился во внимании правительства. Исходя из мнения о том, что духовные лица оказывали огромное влияние на мусульманское население, власти стремились «привязать к себе этот класс народа», определив в законе его положение. В 50-60-е годы Министерство внутренних дел пыталось создать единообразную систему управления духовными делами мусульман, подведомственных Оренбургскому духовному собранию и Таврическому духовному правлению. По поручению Министерства, консультант по магометанским делам при Департаменте духовных дел иностранных исповеданий А.К. Казем-Бек составил проект положения «об управлении делами магометан», в основе которого была заложена идея единообразной организации управления в Таврическом и Оренбургском округах. Казем-Бек считал, что муфтии, кадии (мусульманские судьи) и хатыбы (духовные лица, руководившие молитвами в пятницу и праздничные дни) преимущество должны были назначаться без экзаменов светской властью, а имамы (духовные лиц, руководившие молитвами в обычные дни) - избираться обществом прихода. Из-за боязни «возбудить религиозное чувство мусульман», этот проект не получил развития. [1]

Во второй половине 19 в. некоторые представители администрации мусульманских регионов рассматривали мусульманское духовенство как главное препятствие политике сближения. Они предлагали ограничить власть мулл, лишив их официального статуса и конфессиальной организации. В правительственных верхах эта радикальная точка зрения не встретила сочувствия. Опасаясь возбуждать «религиозный фанатизм», правительство считало необходимым соблюдать крайнюю осторожность в отношениях с мусульманами. Поэтому в отношении существовавшей духовной организации мусульман правительство проводило политику, направленную на постепенную русификацию духовенства и усиление контроля над его деятельностью. В областях, присоединенных позже, была избрана другая тактика. Мусульманские духовные лица воспринимались только как служители веры и потому не получили официального статуса.[2]

Во «Временном положении об управлении в областях Уральской, Тургайской, Акмолинской, Семипалатинской» были установлены основные принципы развития и просвещения в Казахстане. Казахи по общественным приговорам могли устанавливать особые сборы на организацию школ и для других «благотворительных целей». Муллы должны были получать разрешения уездного начальника на право преподавания местному населению грамоты, а также на организацию при мечетях школы, которые могли содержаться за счет казахского населения. При каждом уездном управлении должна была открыться «для всех безразличия народностей» правительственная школа по «первоначальному образованию». Программа обучения в этих школах должна была утверждаться генерал-губернатором с согласия Министерство народного просвещения. С разрешения местного начальства учителя этих школ могли обучать у себя на дому казахских детей.[3]

Под мусульманским духовенством понимаются лица, профессионально занимающиеся отправлением религиозного культа (мулла, муэдзин, хафиз), мусульманским судопроизводством (кадий), разработкой и трактовкой вопросов мусульманского права (факих) и богословия (галим-голяма, муджтахид), руководством общиной верующих (имам-хатиб), а также главы религиозных общин, орденов, братств (шейх, ишан, суфий), высшие духовные лица определенного региона, государства (сейид, муфтий, ахун, мухтасиб).[4]

К примеру, ахун (от перс. наставник) - духовный сан, стоящий выше муллы и мухтасиба; в отдельных регионах это глава мусульманского духовенства. Как отмечает Д.Д. Азаматов, ахуны относились к своео-образной элите мусульманского духовенства и именно они осуществляли связь между администрацией и приходским духовенством. После организации ОМДС эти функции перешли к духовному управлению, и звание ахуна стало присавиваться достойным имамам с большим опытом работы.[5]

Кадий (араб. назначающий) - мусульманский судья, назначавшийся правителем.[6] В первые из них кадии выбирались из числа имамов и мулл и назывались еще заседателями духовных органов. Должности кадиев оплачивались из казны: в духовных органах мусульман-по линии министерства внутренних дел, в судах военных управлениях военного ведомства. Так же, как и ахуном, кадием можно было стать по достижении 25 лет. [7]

Имам (араб. стоять впереди, предводительствовать) - предстоятель в намазе, духовный руководитель, глава мусульманской общины. Исламское вероучение подразумевает, что имамом мог стать любой человек, наиболее компетентный в вопросах веры, а потому способный провести коллективную молитву-намаз В отдельной мечети функции имама может исполнять один и тот же человек, однако имам, в указанном смысле термина, не является ни саном, ни профессией. Чтобы быть имамом, достаточно иметь элементарное религиозное образование и пользоваться авторитетом в округе. Лишь в Российской империи после учреждения Екатериной II ОМДС в 1788г. имамы, в которых в то время называли «указными муллами», назначавшиеся муфтием, постепенно приобрели особый статус. В документах также встречается близкий к имаму термин «Хатыб». В функцию хатыба входило произнесение хутбы -праздничной проповеди, в то время как имам выступал как глава общины. Однако между хатыбом и имамом никаких различий не существовало, именно поэтому губернские власти при утверждении их в должности часто пользовались термином «мулла».

Мулла (араб. владыка, господин) - служитель культа, обычно выбираемый мусульманами из своей среды. Под это понятие подходят имамы мечетей, их заместители, а также служители культа, действующие вне мечети. [4] Согласно другому определению, мулла-знаток мусульманского ритуала, учитель религиозной школы и просто грамотный, ученый человек. Мулла был приравнен фактически к священнику, его статус определялся государственными постановлениями, а деятельность контролировалась чиновниками.[4] Определенная ясность в официальное понимание была внесена в конце XIX в. Министром внутренних дел И. Н. Дурново: «под словом «муллы» в означенных правилах должно подразумевать всех духовных лиц магометанского исповедания за исключением высших, то есть Муфтия и членов Оренбургского Магометанского Духовного Собрания и низших, именно: маязинов или азанчей. Стать муллой или имамом могли только мусульмане, достигшие 22 лет.

Муллы выполняли государственный заказ, претендовали на вознаграждение. К примеру, в докладной записке указного муллы Мухамет Шарифа Габдурахманова перечисляются его заслуги: «В 1822году с ахуном Ахметом Мухаметовым и муллою Бекбулатовым способствовал приводу уйсунских и найман-ских волостей к присяге на подданство российскому престолу. Ахун и мулла получили дорогие подарки -медаль и кафтан по ходатайству генерал-губернатора».[6]

Муэдзин (араб. извещать, объявлять) - служитель мечети, призывающий мусульман на молитву и провозглашающий азан. «Моэззин - у мусульман служитель при мечети, вроде пономаря; его обязанность возглашать с минарета молитвенные часы мусульманам. Право выбирать моэззина принадлежит имаму (мулле). По толкованию Мусульманских юристов, моэззин (как и имам) может получать жалование из казны».

Вместе с тем, как отмечает Е.А. Вишленкова, Екатерина II желала и просвещения новых подданных путем строительства новых городов в этом регионе, а в городах в свою очередь должна была появиться сеть мечетей, школ и гостиных дворов. Указ от 4 сентября 1785г. обязывал при каждой вновь построенной мечети на казахских землях открывать школы и караван-сараи «для выгоды торгующих магометан», все это строилось и обеспечивалось за государственный счет. В подборе кадров для этих образовательных учреждений должен был помочь Казанский генерал-губернатор князь Мещерский. Тут же императрица объясняет свою щедрость в строительстве подобных учреждений: таковое сооружение мест для публичной молитвы привлечет и прочих в близости кочующих границам нашим; сие и может послужить со временем к воздержанию их от своевольств лучше всяких строгих мер» [8]

Мусульманские духовные лица ниже ахуна избирались прихожанами, сдавали в ОМДС экзамены на знание исламского вероучения и право замещать ту или иную должность, на знания русского языка и приводились к присяге губернатором или губернским правлением. Служебные обязанности духовных лиц регулировались шариатским правом, а именно, в компетенцию входило ведение метрических книг, решение вопросов о порядке богослужения, об обрядах, об исправлении духовных треб, о заключении и расторжении браков, дела о разделе и принадлежности наследства, о неповиновении детей их родителям и другие вопросы.

Во время сдачи экзаменов в ОМДС испытуемому, претендующему на занятие духовной должности, присваивалось и педагогическое звание-муддарис (руководитель медресе), мугалим (учитель мектебе, имеющий право преподавать у детей старшего возраста) и мугалим-сабиан (учитель мектебе, имеющий право преподавать лишь у детей младшего возраста). Поэтому очень часто имамы являлись одновременно преподавателями медресе или мектебе, а в небольших приходах хатибы выполняли обязанности мулл и наоборот.

Если говорить, о начальных мечетских училищах состоящие в мечетских обществах начальники магометанского училища, мектебы и медресе, подчинялись надзору Уездного начальника. Лица, преподававшие в них, допускались лишь по получению письменного разрешения Уездного начальника и по уплате ежегодного в казну с каждого лица в пользу местных народных школ сбора, в размере: для медресе 10 руб., а для мектебе от 3 до 5 руб. Высший и низший размер сбора определялся, сообразно местности и числу учеников и особым расписанием, утвержденным на каждые 5 лет Генерал-Губернатором, по рассмотрению в состоящем при нем совете. Сбор этот вносили в уездное казначейство, в депозит Генерал-Губернаторства не позднее 1 сентября каждого года, а квитанция предоставлялось Уездному Начальнику для получения разрешительного свидетельства на право преподавания. [9]

Во второй половине XIX в. в волостях и аулах казахские дети учились обычно в школах-мектебах, реже - в медресе. Царское правительство принимало меры к тому, чтобы преградить путь к открытию мусульманских школ в Казахской степи. Оно направило местным колониальным органам и учебному начальству инструкции и правила по поводу строгого контроля над мусульманскими школами. Одно из ограничительных требований этих правил гласило: «Все лица, желающие заниматься обучением детей в мектебах и медресах области, должны иметь для сего разрешение от учебного начальства, в форме установленного для сего свидетельства». За свидетельство взималась пошлина в размере 50 коп. Уклонившиеся от получения свидетельства на право обучения и произвольно отдавшие своих детей в мектебы и медресе штрафовались в первый раз на 10, во второй на 30 руб., а в третий раз подвергались аресту сроком от 5 до 15 суток с последующим запрещением обучать своих детей в мусульманских школах. Помещениями под казахские мектебы служили летом кибитки (юрты), а зимой землянки. Кибитки обычно выделялись отдельными лицами в порядке пожертвования, а землянки делались на средства, выделенные всем аулом. Что касается медресе, то они обычно находились в определенных пунктах, где имелись постоянные жители и мечети. Помещения под медресе обычно строились отдельными «благотворителями», а иногда «всеми прихожанами». По своему виду они не отличались от обычных казахских жилищ, строились из необожженного кирпича или дерна с шюскими крышами. Медресе в городских поселениях имели приличные помещения, построенные по типу городских школ. [10]

Также среди мусульман широко распространялась домашняя форма обучения, так как не при каждой мечети была обустроена школа с собственным зданием, ввиду чего муллы учительствовали у себя дома. Как отмечал Н.С. Юрцовский, «медресе и мектебе были, как бы совершенно, автономными учреждениями, в котором не заглядывает ни чей посторонний глаз». [11] Мусульманская община имела свою школу-мактаб, в которой обучение детей велось на татарском или арабском языках

Магометанские школы были разделены на 2 категории: мектебы и медресе. Мектебы суть начальные училища и школы грамотности. В них обучение ограничивалось собственным чтением некоторых книг, элементарно-вероучительных или религиозно-необходимых.

Мектебе - начальное духовное училище, учителем которого являлся мулла. Эти школы, как правило, рассполагались при мечетях, «поскольку магометанское мировоззрение не практического светского образования, а только духовное». Кроме этих начальных школ, существовали и «высшие медресе, представляющиеся в роде магометанских богословских факультетов» [12]. Преподаватели в мектебах -муллы и муддарисы - получали образование в высших мусульманских семинариях-медресе в Казани, Оренбурге, Бухаре. Что же касательно образовательных предметов, то в мактабах дети прихожан изучали арабскую графику, основы шариата и Коран.

Самая первая учебная книга имам-шарты, род азбуки; она заключает в себе, после арабского алфавита, исповедение магометанской веры, молитвы, богослужебные обряды и катехтизис. Затем Афтиек - 7 часть Корана. Кроме того, есть другие книжки вероучительного и набожного содержания, между прочим, история Иосифа в стихах которых служат учебникам начальных татарских школах. Начальное обучение не требует особого приспособленного помещения и может свободно производиться в каждой избе на нарах и на полу. Обучением в них занимаются муллы или грамотные татары.

Жалованье учение не полагается, а взимается плата с родителей учащихся, по соглашению. Медресе -учебное заведение сравнительно высшее. В них преподают учение магометанского религиозного содержания и направления, здесь учение ведется в научном виде, преподаются богословские науки: догматическое богословие, каноническое право, основы законоведения, толкование Корана, светские вспомогательные науки: арабская грамматика, логика, теория словесности, которая служит к уразумению Корана и других источников магометанской веры, написанной на арабском языке. Все эти науки изложены в сочинениях XП-XVвв., которые уже не изменяются и не переделываются. В медресе нет мебели в роде наших кафедр и партийный профессор сидит на подушке, а ученики полукругом, на корточках, сидят перед ним. По окончанию урока являются к профессору ученики других классов и слушают другую науку. Профессор не задает уроков, не спрашивает учеников, и не делает никаких репитиций.

Младшие ученики, еще слабы в арабском языке и в научном понимании, повторяют вечером утренние лекции при помощи репетиторов старших учеников, курс не определяется временем, а продолжается, пока не кончатся учебники.

Медресе всегда помещалось в особом здании, построенным каким-либо благотворителем ради душевного спасения своего, и обычно в народе говорилось так: «построить медресе все равно, что построить мечеть». В отношении собственника медресе должно быть отнесено к пожертвованию религиозного характера (вакуф).

Основной целью медресе было религиозно-нравственное воспитание и подготовка духовных наставников исламских учреждений и общин. В учебном курсе преобладали богословские дисциплины: мусульманская догматика, право, логика, арабский язык.

Воспитанниками медресе являлись шакирды, по древнему обычаю магометан в России они жили непременно в медресе. Медресе, пользовался известностью, переполненными воспитанниками. Непременно, в медресе был приходской мулла, как самый ученый в приходе человек. Преподавание в медресе составляет обычаем установившуюся обязанность муллы, его заслугу и славу, а вместе с тем, славу целого прихода, хотя каждое медресе находилось в приходе, но нередко из них обучались юноши из других приходов привлекаемые славой учености муллы профессора. Выбрав школу, ученик вступает в прочное отношение своего учителя раньше окончания курса.

В 1866 г. Оренбургский муфтий ходатайствовал у Оренбургского Генерал-Губернатора об открытии магометанской двухклассной школы в г. Уфе, при тамошней мечети, для обучения магометан русской и татарской грамот, на счет Магометанского Духовного Собрания. К тому же в 1866г. следует отнести начало правительственных мероприятий к введению русского языка в мектебе и медресе, и вообще к установлению известного надзора за ними, именно бывший Министр Народного Просвещения Граф Толстой.

В 1876 г. Министерством Народного Просвещения, по соглашению с Министерством Внутренних Дел, было выработано Положение об этой школе, в вид опыта на 2 года, с предоставлением Попечителю округа утвердить это Положение, если средства Магометанского Духовного Собрания окажется достаточно на содержание этой школы.

В мае 1878 г. Вятский Губернатор сообщил, по сему предмету предположение:

1. Определять в муллы только лиц, знающих основательно русскую грамоту

2. Открывать при каждой татарской школе класс русского языка, и назначать в эти школы для обучения русского языка учителей из русских, по выбору Земской Управы;

3. Наблюдение за успехами преподавания русского языка в татарских школах и предоставлять Уездному Училищному Совету с участием в заседаниях его, по делам татарской школы, мулл, занимающимися преподаванием русского языка.

4. За уклонения мулл от преподавания русского языка и противодействие к открытию при татарской школе класса русского языка, удалять виновных навсегда от должности муллы.

5. Подробное разъяснение со стороны Оренбургского муфтия всем муллам, что открытие русского класса при всех и магометанских школах для них строго обязательно, и что преподавание русской грамоты и знание магометан русского языка нисколько не противно правилам магометанской религии;[13]

Таким образом, во второй половине XIX в. образовательный процесс среди казахского населения, как и в целом по России, протекал медленно, неравномерно, непоследовательно и противоречиво. Политические, социальные изменения повлияли на ход развития и положительно, и отрицательно. Национальными школами оставались мектебе и медресе. Система конфессиональных учебных заведений была дополнена первыми светскими школами для учащихся, государственная политика относительно мусульманских школ проводилась, в первую очередь, с целью русификации и слияния инородцев с русским народом.

Роль ислама для казахов значима и понимание этого становится важной характеристикой нашего национального сознания, хотя религия не является сегодня доминирующим способом национальной идентификации. Исторический опыт ислама в мире углубляет наши представления о культурных и общественно-политических аспектах становления и развития мусульманских институтов в региональном и мировом измерениях.

Между тем, реальная роль религиозного сознания в истории очень велика, так как она учит нравственным истинам. Общественная значимость изучения повседневной жизни мусульман определяется вниманием к сохранению и возрождению этнокультурной памяти и традиций толерантности в современном обществе, полиэтнического и поликонфессионального многообразия суверенного Казахстана. Возможность открытого совершения мусульманского ритуала в мечети позволяет определить мечеть главным символом и святыней легального ислама. Культовые здания традиционно выполняли функцию локального религиозно-духовного и образовательного центра верующих.

мусульманский образование казахстан

Литература

1. РГИА, Ф.821 Оп.8Д.612

2. ПСЗРИ. ТXXII.-№о - СПб., 1830. - С.540.

3. ЦГА РК, Ф.338, оп.1., д.484, л.6.

4. СЗРИ.-Т.ХІ. Кн. V. Об управлении духовных дел Магометан. - Ст. 1240. -СПб., 1857. -С. 225.

5. Азаматов Д. Д. К проблеме учреждения и оценки деятельности Оренбургского магометанского духовного собрания. // Исторический опыт развития духовной культуры Башкорстана: тенденции, современность, перспективы. - Уфа, 1992. - С. 219-221.

6. Ислам на европейском Востоке: энциклопедический словарь. - Казань: Магариф, 2004. - с.92.

7. Тажибаев Т.Т. Просвещение и школы Казахстана во второй половиныXIX в., - Алма-Ата, 1962.

8. РГИА, ф.821, оп.150, д.409, л.13.

9. РГИА, ф.821. оп.150, д.616, л.2-2об. // (Справка Департамента духовным дел иностранных исповеданий МВД о преобразовании магометанских учреждений.)

10. История Казахстана в 5-ти тт. Т.3.-Алматы: "Атам?ра", 2000. - с. 523-529

11. Юрцовский Н.С. Указ. соч. -Новониколаевск, 1923. - С. 118.

12. РГИА, Ф.821.ОП. 150. Д.410. Л.8. //Записки Департамента Духовным Дел о магометанских школах.

13. РГИА, ф.821, оп.8, д.689, л.52.

Размещено на Allbest.ru