Конфискация байских хозяйств в Казахстане

Размещено на http://www.allbest.ru/

Конфискация байских хозяйств в Казахстане

Фамилия автора: Мухамедина Ш М

На десятом году после Октября в Центрально-азиатских этнотерриториальных образованиях России общественные и производительные отношения оставались такими же, как и до 1917 г. На XV съезде ВКП(б) (ноябрь 1927 г.) В.М. Молотов признавал: «По отношению к ряду районов, в особенности Советского Востока, нам приходится говорить не об оживлении Советов, а о создании Советов. Да и это требует довольно большого времени. Наверное, потребуется еще ряд лет, для того чтобы там действительно создалась Советская власть»1.

ЦК ВКП(б) предписывал, чтобы в национальных республиках была ликвидирована частная собственность крупных и средних скотовладельцев, т.е. фактически наиболее предприимчивых кочевников. Казахстанский вариант Октября в официальных партийно-советских документах означал конфискацию байских хозяйств под лозунгами «Октябрь в ауле», «Октябрь в степи», «Малый Октябрь».

Рассматриваемая проблема, хотя и освещалась учеными, комплексно изучавшими революционные мероприятия 20--30-х годов, сохраняет и поныне свою научную и исследовательскую значимость.

Казахстанские историки Г.Ф.Дахшлейгер, К.Нурпеисов, А.Турсынбаев2, как и многие другие историки, на основе исторических фактов показали, что конфискация байских хозяйств обосновывалась главным образом с идейно-политических позиций. Однако проблема разрушения традиционных общественных отношений в Казахстане, крайности антибайской кампании не получили должного анализа. В начале 90-х годов формируется новая концепция конфискации так называемых байских хозяйств в коллективизации аульных производительных общин3. Опираясь на новые исследования и ранее не доступные документальные источники, мы попытаемся подвергнуть с современных позиций анализу опыт большевистских преобразований в Казахстане.

Верным соратником И.В.Сталина здесь был ответственный секретарь крайкома партии Ф.И.Го-лощекин, возглавлявший казахстанскую парторганизацию с 1925 г. и исходивший из того, что Казахстан станет форпостом мировой социалистической революции на Востоке. Он был одержим идеей в предельно сжатые сроки превратить Казахстан в социалистическую республику, свободную от «дореволюционных пережитков». скотоводство революционный аул хозяйство

В ноябре 1926 г. Пленум краевого комитета ВКП(б) под руководством Голощекина положил конец серьезным внутрипартийным разногласиям по вопросу о путях развития Казахстана и перспективах кочевого скотоводства. Пленум обязывал коммунистов Казахстана «усвоить связь между директивами Всесоюзной (XV) партконференции и задачами советизации и социалистического строительства КАССР»4, подтвердил курс на ликвидацию «классовых врагов» и «националистов», а также «правых уклонистов». Голощекин также добился оргвыводов в отношении своих оппонентов, в числе которых были председатель ЦИК республики Жолан Мунбаев, глава правительства Ныгметолла Нур-маков, члены бюро крайкома Султанбек Ходжанов и Смагул Садвакасов. Вскоре КазЦИК возглавил верный Голощекину Ельтай Ерназаров.

Оппоненты Голощекина вовсе не отказались от «социалистического переустройства аула», но выступили против насилия и развертывания гражданской войны в кочевых общинах. Садвакасов так сформировал суть внутрипартийного раскола: «Когда т. Голощекин сказал: надо пройтись Октябрем по степи, я ответил: надо дать передел тому Октябрю, надо ограничить границы Октября»5. Эта точка зрения и была объявлена антипартийной и национал-уклонистской.

Голощекин не без гордости сообщил Сталину о своей победе и получил от него ответ: «Товарищ Голощекин! Я думаю, что политика, намеченная в настоящей записке, является в основном единственно правильной политикой». Голощекина стали называть в партийной прессе «вождем отсталого Казахстана»6. Неограниченная власть Голощекина объяснялась не только том, что он был поддержан Политбюро ЦК ВКП(б) и Сталиным. Интеллектуальная элита была малочисленна, и разобщена, социальные интересы казахской элиты также существенно различались.

Никто не мог противостоять лидеру Казахстана, характеристику которому дал Г.Е.Зиновьев 24 июня 1927 г. ЦКК партии: «Я очень хорошо знаю, какой председатель из себя Голощекин, знаю не хуже, чем вы. Он старый товарищ, но где ему управлять таким краем. Прочтите стенограмму его речей. Как он обучает националов. Это компрометирует партию. Он проводил такую линию, которая является насмешкой над ленинской постановкой национального вопроса»7. Заявление крайком расценил как попытку «новой оппозиции» найти союзников в парторганизациях национальных республик в ее борьбе против «генеральной линии партии». Против Зиновьева была выдвинута целая серия опровержений, граничивших с прямой клеветой и пропитанных откровенным угодничеством в адрес Голощекина. Бюро крайкома 10 сентября 1927 г., обсудив вопрос о выступлении Зиновьева, единогласно утвердило заранее подготовленную резолюцию, в которой было записано: «1. Бюро Каз-крайкома с негодованием отвергает подобные выпады оппозиции, в данном случае тов. Зиновьева; 2. Излюбленный оппозицией метод шельмования отдельных большевиков-цэкистов, работавших на окраинах, является ничем иным, как маскировкой ее желания протянуть руку к недовольным элементам из националов... Национальные парторганизации не позволят оппозиции сорвать развертывающееся социалистическое строительство на окраинах»8.

Этому предшествовал ряд организационных мероприятий, проведенных после осуждения «национал-уклонистов». Аппарат крайкома ВКП(б) сосредоточил в своих руках всю полноту власти, решения его не подлежали никакой критике. Внутрипартийный режим граничил с армейскими порядками. Всякое оппозиционное настроение объявлялось антибольшевистским и антисоветским. Еще 27 августа 1927 г. крайком партии сформировал из своих членов постоянную мобилизационную комиссию, цель которой состояла в военном обучении коммунистов и комсомольцев9. Меры крайкома ВКП (б) были чрезвычайными. Фактически развязывалась гражданская война. Крайком энергично готовился к революционной ликвидации баев. Не случайно эту кампанию Голощекин именовал экспроприацией, о чем было известно и Сталину, который все же советовал Голощекину готовиться к конфискации, а не к экспроприации10.

3 мая 1928 г. ЦК ВКП(б) предложил крайкому перенести центр тяжести на борьбу с экономическим и политическим влиянием баев в аулах11. Эта установка имела силу закона. К 1928 г. крайком уже подвел социально-экономическую базу под курсы на конференцию байских хозяйств. Еще в 1926--1927 годах дважды проводили переделы.

Издан декрет о переделе сенокосных и пахотных угодий, однако он «не сработал», поскольку население аулов не откликнулось на призывы к переделу. По признанию президиума КазЦИК, «беднота, подговоренная баем, отказывалась от принудительного распределения угодий»12. III сессия КазЦИК пятого созыва (декабрь1926 г.) постановила доработать данный декрет, учитывая уроки предыдущей попытки. Новый документ, обнародованный 21 марта 1927 г., фактически был началом подлинной войны против баев. У них насильственно было отобрано 2 млн. 900 га угодий13. Революционное размежевание в кочевых и полукочевых аулах стало предвестником развертывания широкой кампании по окончательной ликвидации крупных хозяйств. Передел сенокосных и пахотных угодий нередко приравнивали в официальных и пропагандистских документах к революционным преобразованиям 1917 г.

К 1928 г. байских хозяйств было не более 6,9 % от общего числа скотоводческих производительных единиц. Поголовье скота в каждом из этих хозяйств достигало 20 и более голов14. Казахстанские партийные лидеры называли развертываемую ими кампанию экспроприацией. Руководство республики стремилось к XI годовщине Октября осуществить экономическую (и даже физическую) ликвидацию состоятельных скотовладельцев. В ходе предвыборной кампании 1925--1926 годов баи лишались избирательных прав. Руководствуясь указаниями ЦК ВКП(б), ЦИК и СНК КАССР 28 августа 1928г. издали постановление, в котором говорилось: «Провести в Казахстанской АССР, за исключением Адаевского округа и хлопководческих районов бывших Джетысуйской и Сыр-Дарьинской губерний и Каркаралинской автономной области, выселение тех наиболее крупных скотоводов из коренного населения, которые, сохраняя полуфеодальные, патриархальные и родовые отношения, своим имущественным и общественным влиянием препятствуют советизации аула»15.

Партийно-государственные документы о конфискации были пропитаны непримиримостью к «классовому врагу», ненавистью к имущим слоям населения. Партийные и советские органы грубейшим образом вмешивались в жизнь аулов, сознательно провоцировали и разжигали классовую вражду. Об этом говорили типичные лозунги тех лет, натравливавшие батраков, бедняков и середняков «против баев и аткамнеров»16. Подобными провокациями были наполнены страницы массовой прессы. Партийные и государственные работники всячески пропагандировали эти лозунги. И чем ниже был ранг руководителя, тем громче звучала его демагогия17.

Политическая демагогия сочеталась с соответствующими организационными мероприятиями не только против самих скотовладельцев, но и членов их семей. Отчуждалась вся их недвижимость и движимость, им не оставляли пищи даже для детей. Насильно забрав все имущество, правительство выселяло владельцев скота из традиционных мест обитания.

Скотоводы и их семьи навсегда лишались права вернуться на свою родину и заниматься привычным хозяйством. Репрессированных увозили в города и трудоустраивали в местах, где отсутствовали самые элементарные условия для нормальной жизни. Люди подвергались грубейшим унижениям. Конфискация нарушила духовное единство аульного населения, которому исстари были свойственны уважение к старшим, взаимопомощь, общность интересов, утрачивались лучшие традиции общинной жизни. Аульно-родовая община превращалась в очаг социальной вражды. Впрочем, основная масса кочевников пыталась придерживаться традиционных норм жизни, издавна составлявших основу духовности казахского народа. Большевики же опирались на неимущую часть населения, среди которых было немало лодырей -- «шолак белсенде» или аульных краснобаев, завидовавших своим состоятельным сородичам.

Часть бедняков поддерживала конфискуемых, другие выступали против них. Так, в Семипалатинском округе в 9 районах, а именно: в Бешкарагайском, Жарминском, Аягузском, Уланском, Кзыл-Танском, Чингизском, Курчумском, Тарбагатайском, Кзыл-Тасовском конфискацию осуществляли 49 комиссий. В самих аулах более 800 человек было мобилизовано для этой цели. И тем не менее ликвидация байских хозяйств проходила крайне сложно, часть кочевников-бедняков была недовольна политикой отчуждения баев18.

В Уральском округе конфискация протекала противоречиво. В Чижинском районе 10 уполномоченных провели батрацко-бедняцкие собрания и за две недели завершили конфискацию байских хозяйств. Эти уполномоченные докладывали, что батраки, бедняки, а в некоторых случаях и середняки активно участвовали в конфискации и сами указывали на хозяйства баев. Но отмечалось и то, что отдельные батраки, бедняки, середняки говорили, что им «с баями живется лучше, они дают бесплатную корову, быков и т. д., у них отбирать ничего не нужно». Сходная ситуация сложилась и в Семипалатинском районе: уполномоченные здесь устроили 35 батрацко-бедняцких и 27 общих собраний. А в ауле Кишкене-Шал бедняки указали не только на своих, но и на баев из соседнего Джангалинского района. В местности Талды-Апан середняки наметили 18 байских хозяйств для конфискации. В то же время батрак молился за своего бая19.

С большим трудом прошла ликвидация частноскотоводческих хозяйств в Каркаралинском округе. Здесь в большинстве случаев советские и общественные структуры выступили в защиту баев; 90 аульных Советов № 2 ячеек «Кошчи» (комитеты типа крестьянских) возбудили ходатайства перед исполкомами о возврате конфискованного скота и имущества20.

В Актюбинском округе, наряду с одобрением и поддержкой выселения баев, отмечались случаи, когда против насилия над баями выступили русские кулаки, защищавшие кочевника-скотовладельца. В Алма-Атинском округе бедняки Чркпарского района заявили: «Если этих баев не выселите, то они нам, бедноте, не дадут покоя и будут мстить; по казахскому обычаю заберут весь скот». А в Кара-тальском районе беднота помогла уполномоченным в розыске и выявлении скота, принадлежавшего своим состоятельным родственникам21.

Фактически жители аулов плохо понимали, что собственно происходит. Даже середняки и бедняки проявили недовольство ликвидацией состоятельных скотовладельцев. Мало кто одобрял сплошную нищету и разорение хозяйств. В газетах нередки были материалы, освещавшие объективное положение дел в кочевых аулах. «Беднота и батрачество не имеют ясных представлений о конфискации», -- говорилось в журнале, -- «Не надо упускать из виду наличие недовольства этим революционным мероприятием отдельных середняков»22. Но реальная ситуация в аулах мало учитывалась, результаты проводимой конфискации были проведены заранее. Через 16--20 дней после обнародования очередного правительственного документа сообщались данные о численности конфискуемых. Так, «Красный Урал» 21 сентября напечатал постановление окружного исполкома о выселении 71 хозяйства. Через два дня, 23 сентября, на страницах «Джетысуйской искры» выступил ответственный секретарь Алма-Атинского окружкома ВКП(б) Морозов, который сообщил о ликвидации 79 хозяйств. Петропавловская газета «Степная звезда» (25 сентября) напечатала постановление окружного исполкома о выселении «из пределов Петропавловского округа с конфискацией имущества 34 семей крупных скотоводов», а из Актюбинского, Каркаралинского, Кызыл-Ордынского округов, вместе взятых, свыше 163 хозяйств23.

Конфискация байских хозяйств фактически означала их экспроприацию. Уже к 25 октября 1928 г. была отчуждена движимость и недвижимость 700 крупных скотовладельцев. О грубом произволе и несправедливом изъятии скота и имущества свидетельствуют 500 заявлений, поступивших от пострадавших в Центральную комиссию по проведению конфискации. Власти Казахстана были воистину одержимы идеей окончательной ликвидации частного сектора. Конфискованный скот (около 200 тыс. голов) поступил в распоряжение 293 колхозов, 5 совхозов и более 20 тыс. бедных хозяйств24. После рассмотрения ряда заявлений, поступивших в Центральную комиссию, по проведению конфискации приговоры последней практически не изменились. Невероятны были моральные потери жителей аулов. Репрессиям подвергалась наиболее просвещенная, хозяйственно-сметливая часть кочевников. Все это оставило неизгладимый след в мировоззрении последующих поколений Казахстана.

Голощекин и его окружение были вполне удовлетворены итогами конфискации. На декабрьском (1928 г.) пленуме Казкрайкома он торжественно заявил, что наступает «новое время»26. В результате «Октября в ауле» около 500 хозяйств разного уровня в 1928 г. откочевали за пределы Казахстана. Заметно увеличились размеры стихийных и государственных заготовок, подрывавших основы кочевого скотоводства. Например, за 1926/1927 и 1927/1928 хозяйственно-бюджетные годы убой и продажа скота увеличились: с 2000 голов скота до 21000 -- по Павлодарскому, с 51000 до 86000 -- по Петропавловскому, с 39000 до 79000 -- Семипалатинскому округам26. Не меньше потерь и в других округах.

Конфискация была лишь генеральной репетицией перед массовой коллективизацией сельского хозяйства, которая окончательно уничтожила в Казахстане традиционные хозяйственные отношения. За годы революции «сверху» количество хозяйств сократилось на 490 тысяч, а число аульно-сельско-го населения -- на 2,6 млн. 27. Но никакими цифрами невозможно определить моральные и материальные потери, понесенные казахским народом в 20--30-х годах.

Список литературы

1. XV съезд ВКП(б) Стенографический отчет. -- М.--Л., 1928. -- С. 1047.

2. Турсынбаев А.В. Победа колхозного строя в Казахстане. -- Алма-Ата, 195; Его же. Казахский аул в трех революциях. -- Алма-Ата, 1967; Дахшлейгер Г.Ф. К характеристике социально-экономических отношений в казахском ауле (1921--1928 гг.) -- материал для обсуждения на сессии по истории советского крестьянства и колхозного строительства в СССР. -- М., 1961; Его же. Социально-экономические преобразования в ауле и деревне Казахстана (1921--1929 гг.). -- Алма-Ата, 1965; Его же. Маршрутом социального прогресса. -- Алма-Ата, 1948; Он же и Нурпейсов К. История крестьянства Советского Казахстана. -- Алма-Ата, 1985.

3. Абылхожин Ж.Б., Козыбаев М.К., Татимов М.Б. Казахстанская трагедия // Вопросы истории. -- 1989. -- № 7; Аблхо-жин Ж.Б. Традиционная структура Казахстана. Социально-экономические аспекты функционирования и трансформа

4. ции (1920--1930 гг.) -- Алма-Ата, 1991; Коллективизация сельского хозяйства в республиках Средней Азии и Казахстана. Опт и проблемы. -- Алма-Ата, 1990; Нурбаев В. Жертва коллективизации // Партийная жизнь Казахстана. -- 1991. -- № 8; Козбаев М.К. История и современность. -- Алма-Ата, 1991.

5. Коммунистическая партия Казахстана в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. -- Т. 1. -- Алма-Ата, 1981. -- С. 275.

6. Внутрипартийные вопросы на 3-м Пленуме Казахского крайкома ВКП(б). -- Кызыл-Орда, 1927. -- С. 4.

7. 6-я Всеказахская конференция ВКП(б), 15--23 ноября 1927 г. -- Кызыл-Орда, 1927. -- С. 95; 7-я Всеказахская конференция ВКП(б). Стенографический отчет. -- Алма-Ата, 1930. -- С. 7.

8. Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). -- Ф. 17. -- Оп. 25. -- Д. 10. -- Л. 111.

9. Там же. -- Д. 10. -- Л. 105, 112.

10. Там же. -- Д. 15. -- Л. 12.

11. Там же. -- Д. 16. -- Л. 164, 165.

12. КПСС и Советское правительство о Казахстане: Сб. док. и мат-в. 1917--197 гг. -- Алма-Ата, 1978. -- С. 92.

13. 3-я сессия Казахского Центрального Исполнительного Комитета 5 созыва (3--8 декабря 1926 г.). Стенографический отчет. -- Кызыл-Орда, 1926. -- С. 7.

14. Ученые записи. Сер. истор. -- Т. XXXVIII. -- Вып. IV. -- Алма-Ата, 1959. -- С. 57, 62.

15. Материалы к отчету Центрального Исполнительного Комитета Казахской Автономной Социалистической Советской республики на 3-й сессии ВЦИК 13 созыва. -- Кызыл-Орда, 1928. -- С. 18.

16. Советская степь. -- Алма-Ата, 1928. 5 сент.

17. Там же. -- 1928. 6 сент.

18. См., напр., призывы лидера Уральского окружкома в газете «Красный Урал». -- 1928. 4 окт.

19. Краткий отчет о работе Семипалатинского губисполкома-окрисполкома за 1927--1928 операционный год. -- Семипалатинск, 1928. -- С. 21, 22, 23.

20. Красный Урал. -- 1928. 4 окт.

21. Народное хозяйство Казахстана. -- 1928. -- № 9--10. -- С. 35--36; РГАСПИ. -- Ф. 17. -- Оп. 25. -- Д. 175. -- Л. 70--71.

22. Народное хозяйство Казахстана. -- 1928. -- № 9--10. -- С. 35, 27--28.

23. Власть Советов. -- 1928. -- № 47. -- С. 14.

24. См.: Народное хозяйство Казахстана. -- 1928. -- № 9--10. -- С. 26.

25. РГАСПИ. -- Ф. 17. -- Оп. 25. -- Д. 17. -- Л. 42, 44, 48.

26. Там же. -- Ф. 25. -- Оп. 17. -- Д. 677 л.

27. III сессия Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета XIII созыва. Стенографический отчет. -- М., 1928. Бюлл. № 8. -- С. 26, 32, 33.

28. ГАРФ. -- Ф. 6985. -- Оп. 1. -- Д. 20. -- Л. 129 а.

Размещено на Allbest.ru