Общественно-политические настроения крестьянства Западной Сибири (июль-декабрь 1920 г.)

Размещено на http://www.allbest.ru/

Общественно-политические настроения крестьянства Западной Сибири (июль - декабрь 1920 г.)

Бурдина Е.Н.

Лето 1920 г. в Советской России было разгаром проведения политики военного коммунизма в деревне, центральное место в которой занимала продразвёрстка. Последняя являлась важнейшим звеном в осуществлении стратегически важных целей: строительства коммунизма, обеспечения диктатуры пролетариата и экономической независимости новой России. По мнению одного из политических вождей Советского государства Н.И. Бухарина: «У нас социализм или коммунизм не является путеводной звездой, которая из туманных облаков светит нам издалека. Социализм у нас в порядке дня» [1].

В своей внутренней политике Советское руководство исходило из классового принципа. Получить сельскохозяйственные ресурсы виделось возможным исключительно при социальной опоре на бедноту и разжигании классовой войны в деревне. Я.М. Свердлов, выступая на заседании ВЦИК 20 мая 1918 г., отметил: «Исходя из тех основных задач, которые стояли перед Октябрьской революцией, нам необходимо было создать в деревне такие организации, которые в состоянии были бы подавлять в деревне буржуазию в интересах деревенской бедноты… мы должны самым серьёзным образом поставить перед собой вопрос…о создании в деревне двух противоположных враждебных сил, поставить перед собой задачу противопоставления в деревне беднейших слоёв населения кулацким элементам…» [2]. Классовая позиция Советского государства была чётко определена: «теснейший союз и полное слияние с деревенской беднотой, уступки и согласие со средним крестьянством, беспощадное подавление кулаков» [3]. О реализации данного принципа в ходе осуществления продразвёрстки можно говорить в основном о Центральной России, где имели место быть потомственная беднота и социальная пропасть между зажиточным и бедным крестьянством. Применительно к крестьянству Западной Сибири социальная политика разжигания классовой вражды в деревне оказалась несостоятельной ввиду его относительной социальной однородности. Соотношение социальных групп крестьянства по данным исследований варьируется следующим образом: кулаков - 14-32, середняков - 30-45, бедняков - 30-60 % [4]. Учёные сходятся во мнении, что самую многочисленную прослойку составляли середняки. Показательным в данном случае является замечание представителей ЦК РКП в Сибири Н.К. Наумова и Н. Островского: «Крестьянство Сибири лучше назвать не просто трудовым, а крепким закостенелым крестьянством… Крестьяне в огромной массе являются однородными, не подразделяемыми на бедняков, середняков и кулаков, а просто зажиточными» [5]. Сравнительно с центральнороссийским регионом небольшая доля бедняков, свободное хозяйствование, предприимчивость и индивидуалистический дух сибирских мужиков явились серьёзным препятствием на пути осуществления политики военного коммунизма в Сибири летом-зимой 1920 г.

Июль 1920 г. в Западной Сибири представляет определённый рубеж в продовольственной политике Советской власти. 20 июля 1920 г. вышел декрет Совнаркома о введении продразвёрстки в Сибири, который предусматривал направить на село уборочные и военные ресурсы, а также ряд жёстких мер как в отношении представителей местных органов власти от Сибревкома до волостных и сельских советов, так и в отношении крестьян, не выполняющих развёрстку [6]. В частности, за невыполнение развёрстки грозило заключение в концлагерь, лишение имущества, земельных наделов [7]. Такие суровые наказания являлись в определённой степени гарантией результативного проведения продовольственных заготовок. В соответствии с декретом Совнаркома планировалось направить в Сибирь до 20 тыс. человек, организованных в продотряды и уборочные дружины из числа голодающих крестьян и рабочих европейской части России [8]. К 1 августа в распоряжение Сибревкома Наркомпрод должен был передать части продовольственной армии численностью не менее 9,3 тыс. человек [9]. По данным исследования Т.И. Галкиной, за период с 1 сентября по 1 октября 1920 г. в этот регион страны прибыли 12 446 человек продовольственных и уборочно-молотильных отрядов [8].

Ставка власти на демонстрацию и использование вооруженной силы при изъятии сельскохозяйственной продукции уже к концу июля - началу августа 1920 г. имела успех. Эффективность использования репрессивной силы государства нашла отражение в реальных цифрах развёрстки. Так, по Омскому уезду, например, показатель выполнения продзадания на 1 мая 1920 г. составлял 2 %, а к августу 1920 г. - 45 %. В Атбасарском уезде Омской губернии на 15 апреля 1920 г. было заготовлено 10 % хлеба, а на 1 августа 1920 г. - 81,5 % [10].

Полномасштабная развёрстка, развернувшаяся в Сибири, вызвала нарастание социально-политической напряжённости. В течение июля-августа 1920 г. произошли локальные выступления крестьян в Томской губернии и на Алтае [11]. По сведениям из различных мест представителям власти и продработникам стало небезопасно появляться на территории сельских обществ безоружными. По данным агитпродотрядчика Маркеловского ссыпного пункта Щепетова, поступившим в Омский губпродком от 16 августа 1920 г.: «настроение крестьян очень дурное…после двухдневного пребывания мне пришлось просто сбежать, ввиду своего спасения от побоев» [12]. Среди характеристик политического настроения сельского населения в отчётах местных органов власти зафиксированы: «враждебность крестьян некоторых волостей Тюкалинского уезда Омской губернии» [13], «враждебно настроенное кулачество Алтайских гор» [14]. Социальная напряжённость, о которой поступала информация с мест, не всегда и не везде перерастала в открытый конфликт с властью, вооружённое столкновение или восстание. Страх перед репрессивной силой государства, а также неурожай хлебов и недород трав в Омской и Тюменской губерниях заставляли крестьян приспосабливаться к складывающейся ситуации в целях решения наиболее важной задачи - выживания, сохранения хозяйства и обеспечения продовольствием членов семьи. Одной из причин отказа крестьян выполнять продразвёрстку в указанных государством размерах было утвердившееся мнение сельского населения о несправедливости отношения Советской власти к трудовому крестьянству. Все это в значительной степени обусловило пассивное сопротивление крестьянства политике военного коммунизма в деревне, к наиболее распространенным формам которого относились убой скота и сокрытие хлеба. В отчётном письме члена ВЦИК и РКИ А.И. Апина о положении дел в Сибири в президиум ВЦИК от 25 августа 1920 г. говорилось: «Крестьяне предполагают, что скот отберут…стали распродавать и усиленно резать на мясо…при обмолоте хлеба, в мякине и соломе крестьяне оставляют до 50 % хлеба, а когда продорганы убираются, успешно добивают хлеб…» [15]. Пассивное сопротивление также просматривается в симпатиях и поддержке крестьянами партизанских отрядов, совершавших налёты на агентов Советской власти, милицию, отряды Красной Армии. Летом - осенью 1920 г. различного рода «вооружённых шаек», «банд зелёных», борющихся с властью коммунистов, либо занимающихся разбоем, было немало в Западной Сибири, особенно в приграничных Алтайской губернии и Семипалатинской области.

На умонастроения крестьянства оказывала влияние заметно усилившаяся агитация кулачества, духовенства, призывавших на борьбу «с угнетателями народа - коммунистами», «против тех, кто не верит в Бога». Оживилась деятельность подпольных организаций, с которыми последовательно боролась ЧК. В Омской, Томской, Тюменской губерниях в августе-сентябре были раскрыты заговоры, цель которых заключалась в убийстве местных коммунистов, свержении Советской власти, организации восстания. Слухи, бродившие о разоблачении заговорщиков, будоражили население. Как правило, организации состояли из офицеров, казаков, «политических». К таковым из наиболее влиятельных относились «Комитет защиты Родины», «Возрождение России», «Горные орлы», Сибирский Крестьянский Союз (СКС), созданный летом 1920 г. эсерами. Деятельность СКС и степень его влияния на политические настроения крестьянства и роль в организации Западносибирского восстания оцениваются неоднозначно [16]. На наш взгляд, это была одна из известных среди сельского населения организаций. Цели Союза, представленные в его программе, заключались в организации крестьянства как трудового класса с тем, чтобы поднять его сознание до понимания своих классовых интересов; использовании СКС для реализации социальных, политических завоеваний крестьянства. Агитаторы выступали с призывами «Да здравствует диктатура большинства! Диктатура крестьянства!». Сибирским Крестьянским Союзом ставилась задача свержения Советской власти путем организации крестьянства и поднятия его на восстание. По данным расследования ЧК деятельности Союза работа СКС намечалась изначально во всех губерниях Сибири, и должна была основываться на принципе беспартийности, «чтобы сблизить между собой элементы, распавшиеся после ликвидации Всероссийского Совета крестьянских депутатов». Сибирский Крестьянский Союз имел на территории Западной Сибири до 400 сельских ячеек, несколько десятков волостных и более крупных объединений. Деятельность СКС прослеживалась ЧК на территории Алтайской, Томской, Омской, Тюменской губерний. По показаниям одного из лидеров СКС Игнатова: «с осени работа пошла быстрее. Крестьяне всех районов различных губерний настаивали на скорейшем выступлении. Силы Союза росли. В Омской губернии после того, как в состав СКС вошла белогвардейская офицерская организация, работа Союза по подготовке к вооруженному выступлению пошла успешными темпами» [17]. Таким образом, из слов организатора Союза следовало, что в указанный период времени крестьяне различных уездов и губерний были морально и психологически готовы к вооруженному выступлению против власти. Вполне возможно, что влияние СКС преувеличено. Однако известность среди сельского населения Сибирского Крестьянского Союза в значительной степени подтверждается информсводками о политическом состоянии Омской губернии за месяц 1920 г. В отчете констатировалось следующее: «крестьяне ожидают какого-то переворота …В Акмолинском уезде настроение крестьян к Советской власти, к коммунистам и Красной Армии плохое. Крестьяне говорят, что скоро придет «им» конец и «обирать нас не будут» [18].

К концу сентября семена недовольства, посеянные политикой военного коммунизма в деревне, дали свои горькие всходы. В отдельных областях Западной Сибири вспыхнули восстания. В Петропавловском уезде произошло вооружённое выступление крестьян под лозунгом: «Долой развёрстку!». В Мариинском уезде Томской губернии развёрстка вызвала крупное крестьянское восстание под руководством бывшего партизанского командира П.К. Лубкова. В своем воззвании к жителям Мариинского уезда от 21 сентября 1920 г. П.К. Лубков обозначил причины и цели выступления: «Партия же коммунистов одна захватила власть в свои руки и неумелым своим правлением заставила нас голодать и ходить раздетыми. Дальше жить так нельзя, поэтому все крестьянство восстало и вступает в Народную Армию под командой товарища Лубкова, и просит всех присоединиться к ней. Всем будет дарована жизнь и свобода, и совместно мы можем свергнуть с власти коммунистов и жидов». Численность повстанческой армии после проведенной Лубковым мобилизации достигла, по различным данным, 10-20 тыс. человек. Восстание сопровождалось расправами над членами Коммунистической партии и милиционерами. Однако массовое выступление крестьян было подавлено в результате трехдневных кровопролитных боев с Красной Армией [19].

Вооружённое сопротивление крестьян было локальным. Значительная масса крестьянства к концу сентября 1920 г. осознала неотвратимость развёрстки. Тюменские «Известия» чётко зафиксировали крестьянские настроения: «Крестьянство, очевидно, поняло неотвратимость и неизбежность государственной заготовки и развёрстки на хлеб» [20].

Наряду с продовольственной политикой в Сибири активно осуществлялись меры по строительству Советской власти. В конце сентября в Тюменской губернии прошли выборы в сельсоветы и волисполкомы. Партийная печать о результатах выборов констатировала: «Социальный состав в сельсоветах - преимущественно зажиточное крестьянство. Волостные советы имеют в большинстве середняков и бедняков» [21]. Число коммунистов в низовых органах власти незначительно. Но практически каждый волисполком располагал членами РКП (б) или сочувствующими. Малочисленность коммунистов в местных органах власти в большой мере затрудняла проведение социально-экономической политики. Значительная доля середняков в волисполкомах и сельских советах позволяла оттягивать и даже блокировать выполнение государственных заготовок, что явственно проявилось в ноябре - декабре 1920 г. Однако просьбы о продлении сроков сдачи сельхозпродукции, отказы сдавать хлеб, мотивированные высокими ставками, неурожаем, рассматривались губпродкомиссарами как саботаж и сознательное противодействие политике Советской власти. По имеющимся сведениям, в ноябре - декабре 1920 г. произошли аресты сельских советов в их полном составе в Каменской, Теплодубровской, Ржевской и других волостях Тюменской губернии [22]. В Тюкалинском уезде Омской губернии были арестованы председатель сельсовета за отказ производить развёрстку, а также все члены одного из сельсоветов за саботаж продовольственной политики [23].

Вместе с тем губернские власти вряд ли возможно упрекнуть в отсутствии гибкости и учёта специфики региона при проведении продовольственной политики. Сама по себе развёрстка являлась частью грандиозного плана строительства новой Советской Социалистической России, осуществление которого проходило в военных условиях. Поэтому любые распоряжения правительства являлись приказом, невыполнение которого каралось в соответствии с условиями революционного времени. Губернские комитеты партии с самого начала развёрстки ориентировались на 100 %-ное выполнение государственных заготовок в соответствии с письмом ЦК РКП (б) от 4 сентября 1920 г., в котором было обозначено следующее: «Указание развёрстки является для губпродкомов безоговорочным боевым приказом. Никакие отступления и задержки во взимании развёрстки ни под каким предлогом не могут быть допущены…, развёрстка, данная на волость, сама по себе является определением излишка и выполняется населением за круговой ответственностью. Всякого рода переучёты воспрещаются» [24].

Губернские продкомиссары и уездные продкомитеты прибегали к жёстким, даже жестоким методам давления на крестьян: конфискация имущества, арест, использование круговой ответственности общества и волости, взятие крестьян в заложники. Так, 3 декабря 1920 г. за подписью председателя губчека тов. Студитова и губпродкомиссара Инденбаума, а также в соответствии с решениями Ишимского и Ялуторовского политбюро, вышел приказ о немедленном аресте «всех без исключения кулаков» восьми волостей Ишимского и шести волостей Ялуторовкого уездов. Констатировалось, что они берутся в заложники, впредь до выполнения крестьянами данных уездов развёрстки полностью [25].

Цель губернских и уездных властей выполнить развёрстку «во что бы то ни стало полностью» в значительной степени обусловила погоню за процентами, использование насилия как основного метода выкачки продовольствия из деревни. Одной из наиболее активных в этом отношении стала Тюменская губерния. В Ишимском уезде со второй половины ноября распространился почин выполнения развёрстки в 48 часов. За успешными результатами хлебозаготовок (к исходу декабря 1920 г. развёрстка была выполнена на 102 % [26]) стояло изъятие хлеба, составлявшего норму потребления крестьян, а также часть посевного фонда. Высокие ставки развёрстки, разорение и прямая угроза голода вызвали коллективные протесты сельского населения, в которых получила отражение оценка крестьянами и отношение их к развёрстке. Так, сельское общество деревни Быстрой Голышмановской волости Ишимского уезда жаловалось на непосильную развёрстку ввиду неурожая, просило «о сменьшении ставок на пшеницу, овёс, солому». В протоколе собрания значилось: «развёрстку выполнить невозможно, поскольку «норма очень высокая», «эту развёрстку мы признаём несправедливой» [27]. Сельские жители с отчаянием писали в РКИ Ишимского укома партии, что «находятся в очень затруднительном положении… хлебную развёрстку можно выполнить только в том случае, если отдать последнее зерно, отчего обществу может грозить смерть…» [28].

Страх, ропот, недовольство крестьян политикой военного коммунизма также были обусловлены грубостью, конфискациями, избиением со стороны продработников, их халатным отношением к изъятой сельхозпродукции, наряду с безрезультатностью легальными способами - жалобами, ходатайствами в волостные, уездные органы власти - изменить ставки продразвёрсток и повлиять на действия продовольственных работников, в ноябре-декабре 1920 г. в Тюменской губернии зафиксированы участившиеся случаи убийств продработников. Один из участников подавления Западносибирского мятежа, замвоенкома ВОХР Кутанов, вспоминал: «первая кулацкая война стала проводиться против продинспекторов…Около 20 декабря 1920 г. до Ишима докатилась волна диких кулацких расправ» [29].

Нарастание негативного отношения крестьян к продработникам, коммунистам, представителям власти Советская власть пыталась изменить, прибегнув к волостным беспартийным конференциям с целью «широкого ознакомления с заданиями, основами политики Рабоче-Крестьянского правительства». Однако по материалам отчётов волостных инструкторов, это мероприятие провалилось, поскольку на конференциях доминировали антисоветские настроения. В итоге они почти все были распущены. Инструктор-ревизор отдела управления Сибирского ревкома П.И. Васехо связывал неудачу работы беспартийных конференций с «чисто кулацким представительством делегаций, а также с тем, что все выдвигавшиеся вопросы не исходили из общегосударственных масштабов, а имели лишь местное значение мелких единичных недостатков и обид…от существующих продразвёрсток». Вместе с тем некоторые конференции закончились написанием наказов с содержанием экономических и социально-политических требований. Среди 25 пунктов наказа крестьян Ольгинской волости Кокчетавского уезда Омской губернии можно выделить следующие: сокращение гужевой повинности (п.7), учреждение специализированных сельскохозяйственных мастерских (п.4), правильная молотьба и заготовка скота (п.10, п.11), о невозможности беднейшим крестьянством выполнить разверстку (п.9). К числу социально-политических относятся требования о пропорциональном представительстве крестьян в Советах рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов без учета партийности (п.1), требование контроля через представителей от трудового крестьянства за товарами фабрично-заводской промышленности на равных с рабочими правах (п.2), решение всех вопросов крестьянской и сельской жизни, быта самими крестьянами; наличие во всех учреждениях, касающихся жизни сельского хозяйства, представителей от трудового крестьянства (п.4). В наказе крестьяне также требовали «всех продотрядчиков и молотильщиков отправить на заводы по своей специальности» (п.5), «неприкосновенность личности, жилища, корреспонденций», недопустимость репрессий (п.6), нерушимость свободы религии (п. 8), о наделении землей неимущих по желанию и по месту жительства (п.17).

Заметим, что об отказе или отсутствии необходимости в разверстке в документе не говорилось. Крестьяне не отказывались от государственных обязательств. Сельских граждан интересовало, для чего требуется такое большое количество продовольствия. Так, в наказе, в частности, говорилось: «Крестьяне желают знать определенно, куда следует народное достояние: хлеб, сыры и прочие продукты» [30].

Безусловно, выработанный на волостной конференции документ говорит о состоянии и политическом настрое деревни. Характер положений, языковая форма, в которую они обличены, не оставляют сомнений в сильном влиянии на крестьян-делегатов социалистов-революционеров. Наличие в числе первых пунктов наказа социально-политических требований свидетельствует о росте социального сознания крестьян. Пункты наказа в защиту бедняков при «кулацком» составе делегаций конференции, представленные в документе экономические и социально-политические требования, вместе с тем, указывают на единство интересов различных слоев деревни.

Однако решения конференций, как правило, дальше волостей не пошли, поскольку почти все они были разогнаны. В целом Советской власти не удалось использовать беспартийные конференции в своих целях. Крестьяне, в свою очередь, также не смогли повлиять с их помощью на власть.

Между тем продовольственный аппарат продолжал действовать. Государственная власть на уровне губерний и уездов, вполне информированная о сложившемся тяжелом экономическом положении и росте недовольства крестьян в связи с проведением продовольственной разверстки, не предпринимала каких-либо серьезных шагов для смягчения растущей социально-политической напряженности. Классовый принцип проведения развёрстки в Сибири срабатывал плохо. Причины заключались не только в незначительной сравнительно с Центральной Россией долей бедняцких хозяйств. Кулацкие хозяйства для бедняков предоставляли возможность получения работы, семян и, тем самым, вести хозяйство, постепенно «подняться на ноги». Поэтому бедняки-крестьяне не видели в кулаках «классового врага» и социальную войну в сибирской деревне разжечь не удалось.

Очень высокими, едва выполнимыми как для зажиточного, так и для среднего крестьянства, оказались ставки развёрстки. Если в сентябре 1920 г. под удар развёрстки попали в основном крепкие хозяйства, составлявшие свыше половины всех хозяйств, то в ноябре-декабре того же года - все крестьянские хозяйства. Чётко идентифицировать динамику настроений крестьянской бедноты сложно из-за имеющихся главным образом отрывочных сведений. По располагаемым материалам политика власти в отношении бедняков и семей красноармейцев в некоторой степени повлияла на умонастроения бедноты, у части которой удалось вызвать сочувствие и поддержку. Но подобные настроения были замечены в районах концентрации отрядов Красной армии, вблизи губернских и уездных центров, в местах подавления крестьянских восстаний, где Советская власть укрепилась достаточно прочно. Такие настроения имели место быть в Омской, Тюменской, Томской губерниях [31]. Но нарастание темпов продразвёрстки, сокращение нормы потребления, падение жизненного уровня, попадание под развёрстку бедняцких хозяйств изменили настроение заколебавшееся части бедного крестьянства, что лишило Советскую власть и без того немногочисленной опоры в деревне. В сообщениях, поступавших в Тюменский комитет партии, говорилось: «отношение среднего, беднейшего крестьянства к Советской власти в последнее время резко изменилось, из благожелательного сделалось оппозиционным, местами враждебным» [32].

В целом вывоз продовольствия сильно ударил по жизненно важным интересам крестьянства. Если раньше ощущался острый недостаток в товарах первой необходимости промышленного производства, то теперь возникла нехватка хлеба и других сельских продуктов для пропитания семьи и скота. По различным данным потребность населения в хлебе в 1920-1921гг. составляла от 17,2 до 25 пудов на душу населения [33]. Но в реальной жизни, в связи с проведением продовольственных мероприятий и неурожаем, выходило иначе.

Так, например, по Тюменской губернии, согласно приказу губпродкома за № 1760/а, норма потребления составляла 8-9 пудов хлеба на едока. Подрыв жизнеобеспечения сельского населения, угроза голода, вероятность незасеянных полей - все это являлось причинами недовольства крестьянства Западной Сибири коммунистами, продработниками и, в конечном итоге, Советской властью. Сопротивление крестьян Томской и Алтайской губерний было подавлено в основном летом-осенью 1920 г. В Омской и Томкой губерниях, где крестьяне приняли разверстку как неизбежность, рост социальной напряженности был вызван грозящим голодом, разорением хозяйств и действиями продовольственных работников.

Отчаянное положение как богатых, средних, так и бедных слоев деревни, могло привести к социальному взрыву. Вероятность вооружённого противостояния Советской власти и сибирского крестьянства была очень высока.

продразвёрстка коммунизм крестьянский восстание

Список литературы

1. ХVIII Всероссийский съезд Коммунистической партии (доклады, речи, прения, резолюции, приветствия). - Самара, 1919. - С. 35.

2. Свердлов Я.М. Избранные произведения. Статьи и речи. - М., 1944. - С. 72.

3. Ленин В.И. Полное собрание сочинений. - Изд. 5. - Т. 39. - С. 42.

4. Горюшкин Л.М. Сибирское крестьянство на рубеже веков (конец XIX - начало XX вв.). - Новосибирск, 1964. - С. 107; Тюкавкин В.Г. Сибирское крестьянство накануне Октября. - Новосибирск, 1966. - С. 173; Боженко Л.И. Социально-экономические процессы и их регулирование в сибирской деревне (конец 1917-1927 гг.): Автореф. дис... д-ра ист. наук. - Томск, 1971. - С. 24; Журов Ю.В. Социальная структура сибирского крестьянства в годы революции и гражданской войны (1917-1920 гг.). // Проблемы истории советской сибирской деревни. - Новосибирск, 1977. / Под ред. Н.Я. Гущина. - С. 6.

5. РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 2. Ед. хр. 240. Л.1.

6. Сибирский революционный комитет (Сибревком) (август 1919 - декабрь 1925 гг.). - Новосибирск, 1959. - С. 289-290.

7. Почему издан декрет о Сибирском хлебе. - Омск, 1920. - С. 6; Декрет СНК об изъятии хлебных излишков в Сибири // Сибирский Революционный комитет (Сибревком). - С. 289.

8. Галкина Т.И. Роль продовольственных отрядов в Омской губернии в разрешении продовольственного кризиса Советской республики (1920 - 1921 гг.) // Омский сель.-хоз. ин-т. им. С.М. Кирова. Эконом. фак-т. Научная конференция. 1960: Тез. докл. - С. 12.

9. Шишкин В.И. Революционные комитеты Сибири в годы гражданской войны 1919-1920 гг. - Новосибирск, 1978. - С. 97.

10. ЦДНИОО. Ф. 88. Оп. 1. Д. 1. Л. 67.

11. Знамя революции. - Томск. - 1920. - № 176. - С. 4.

12. ЦДНИОО. Ед. хр. 97. Л. 9, 10.

13. Там же. Ф. 32. Оп. 1. Ед. хр. 181. Л. 3.

14. Советская Сибирь Омск. 1920. № 174. - С. 2-3.

15. ГАРФ. Ф. 4085. Оп. 1 (а). Ед. хр. 124. Л. 8.

16. Курёнышев И.В. Повстанческое движение и «непартийные», «всекрестьянские» организации России в годы гражданской войны. - С. 136-140; Шульц Г.П. Создание «крестьянских союзов» в Тюменской губернии. - С. 185-186 // Крестьянство Восточных регионов России и Казахстана в революциях и гражданской войне (1905-1921 гг.): Сб. науч. ст. / Под ред. И.В. Курышева. - Ишим, 2006.

17. ЦДНИОО. Ф. 1818. Оп. 1. Ед. хр. 13. Л. 6-9.

18. Там же. Ф. 32. Оп. 1. Ед. хр.165. Л. 84.

19. Знамя революции. - Томск, 1920. - № 242. - С. 4.

20. Известия Тюменского губернского Революционного комитета и Тюменского губкома РКП(б). - 1920. - № 217. - С. 1.

21. Власть советов. - 1921. - № 9-10. - С. 12.

22. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 13. Ед. хр. 1186. Л. 6; Оп. 2. Ед. хр. 675. Известия Тюменского Губернского Революционного комитета и Тюменского губкома РКП (б). - 1920. - № 266. - С. 2.

23. ЦДНИОО. Ф. 32. Оп. 1. Ед. хр. 181. Л. 27.

24. Директивы КПСС и Советского правительства по хозяйственным вопросам. - М., 1957. - Т. 1. - С. 178, 179.

25. Известия Тюменского губернского революционного комитета и губкома РКП(б). - 1920. - № 296. - С. 4.

26. Богданов М. Разгром Западно-Сибирского кулацко-эсеровского мятежа 1921 г. - Тюмень, 1961. - С. 9.

27. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 65. Ед. хр. 374. Л. 274, 286, 374.

28. Там же. Оп. 13. Ед. хр. 1186. Л. 7.

29. ЦДНИОО. Ф. 1818, Оп. 2. Ед. хр. 13. Л. 17 об.

30. Там же. Ф. 1. Оп. 1. Ед. хр. 30. Л. 20, 21.ё

31. ЦДНИОО. Ф. 1. Оп.1. Ед. хр. 91. Л. 16 об.

32. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 12. Ед. хр. 675. Л. 144 об.

33. Вишневский Н.М. Статистика и сельскохозяйственная действительность. - М., 1922. - С. 72, 73.

Размещено на Allbest.ru