Историографические аспекты изучения интеллигенции советского Казахстана

Размещено на http://www.allbest.ru/

Статья по теме:

Историографические аспекты изучения интеллигенции советского Казахстана

Важнейшей характеристикой историографии советской интеллигенции является ее разнообразие и обширность. Это обстоятельство имеет положительное значение, состоящее в том, что она оказала положительное воздействие на процесс становления и развития республиканских и региональных исследований. Труды по истории советской интеллигенции содержат богатый материал для определения соотношения общесоюзного и регионального, общего и особенного и в целом позволяют составить представление о сложном и противоречивом характере формирования и развития республиканских отрядов интеллигенции бывшего СССР.

Первые исследования, посвященные истории формирования казахской советской интеллигенции появились в 1950-е годы. Это были обобщающие труды, в которых материалы, посвященные сельскохозяйственной, учительской и инженерно-технической интеллигенции Казахстана, иллюстрировали общие для всей страны тенденции в развитии социально-классовой структуры советского общества1. Различные аспекты проблемы развития интеллигенции в советском обществе находили отражение в публикациях философов, экономистов, писателей, историков, правоведов. Монографические исследования истории интеллигенции, характеризующие ее как самостоятельную научную проблему, наметились только в начале 1970-х годов2. Это были труды, отражавшие активно разрабатывавшиеся проблемы обществоведения тех лет -- вопросы влияния на общество и его социально-классовую структуру научно-технической революции и изучения советского опыта формирования интеллигенции среди народов, миновавших капиталистическую стадию развития. Интенсивность изучения социально-классовой структуры общества и его духовной жизни в 1970-1980-е годы зафиксирована в книге «Советская интеллигенция. Советская историческая и философская литература за 1968-1977 гг. Библиографический указатель». В ней приведено более 2000 наименований трудов историков и философов.

Проблемы казахстанской интеллигенции в различной степени затрагивались в публикациях историко-партийного содержания, в трудах ученых-аграриев. Среди них выделяются работы Я.А. Аубакирова, М.К. Козыбаева, Г.Ф. Дахшлейгера, К.Н. Нурпеисова, Т.Б. Балакаева, Ф.К. Михайлова, Х.М. Маданова, А.Б. Турсунбаева.

Самостоятельным направлением в историографии интеллигенции Казахстана стали публикации, посвященные подготовке специалистов в высших и средних специальных учебных заведениях. История становления, опыт организации высших и средних специальных учебных заведений, их вклад в становление кадрового потенциала отраслей народного хозяйства и сферы культуры подробно освещены в работах К.Ж. Жаманбаева, К.Д. Жуламанова, М.Б. Заславской, Ц.Р. Розенберга, В.М. Козьменко, И. Сембаева, Л.З. Рустемова.

Различные аспекты истории формирования и развития интеллигенции республики освещены в исследованиях по истории культуры и культурному строительству. Это работы Р.Б. Сулейменова, Х.И. Бисенова, Х.Х. Хабиева, А.К. Канапина, А.Д. Яндарова, А.Н. Кудайбергенова, Н. Кузембаева, П. Гноевых.

В 1970-е годы развернулось комплексное изучение социально-классовой структуры населения республики. Были опубликованы крупные философские труды М.С. Аженова, А. Ишмухамедова, Н.К. Капесова, С.Н. Соскина и других6. В этих трудах на основе общепринятой в те годы методологии, наряду с рассмотрением тенденций изменения социально-классовой структуры общества, содержались многочисленные статистические и другие эмпирические сведения о количественных и качественных параметрах казахстанской интеллигенции.

Демографические процессы в республике и их воздействие на изменение социально-классовой структуры города и деревни изучались в исследованиях М.Х. Асылбекова, Ф.Н. Базановой, А.Б. Галиева, М.Б. Татимова. К данной группе исследований тесно примыкают публикации об интеллигенции и ее различных социально-профессиональных отрядах. Исследования, посвященные собственно интеллигенции, появились в 1950-х годах. Первые специальные исследования принадлежат перу Ш.Ю. Тастанова, Ж. Карагусова, Х.З. Акназарова, А. Калшабекова. Из перечисленных исследователей Ш.Ю. Тастанов продолжил свои исследования и опубликовал 2 крупные работы, посвященные истории формирования и развития интеллигенции Казахстана.

В первой книге «Советский опыт формирования и развития интеллигенции ранее отсталых народов (на примере Казахстана)» в качестве главных закономерностей формирования интеллигенции Советского Казахстана автор выделяет привлечение на сторону Советской власти старой интеллигенции, выдвиженчество, а также формирование рядов интеллигенции через систему высшей и средней специальной школы. В качестве специфической закономерности формирования интеллигенции Казахстана Ш.Ю. Тастанов справедливо отмечает разностороннюю помощь русского народа, российских высших учебных заведений и российского образования, крупных вузовских центров страны. Вместе с тем автор выделяет роль национальной интеллигенции нового типа, сформированную в годы Советской власти в консолидации казахского этноса и формировании его облика во второй половине XX в. Как «выдающуюся» определяет он роль интеллигенции в период, когда еще не сложились ряды индустриального пролетариата, и эту роль интеллигенции в жизни бывших колониальных народов он определил как особенность некапиталистического развития ранее отсталых народов.

В другой своей работе «Казахская советская интеллигенция (проблемы становления и развития)». Ш.Ю. Тастанов размышляет о сущности и роли интеллигенции в социалистическом обществе, более детально по сравнению с предыдущей работой рассматривает этапы формирования интеллигенции в советский период, особо выделяет роль научного отряда интеллигенции в развитии общества. Несмотря на то, что в главе, посвященной «критике антимарксистских извращений социальной сущности и роли интеллигенции в современном мире» содержатся идеологические положения, с которыми в наши дни очень трудно согласиться, это исследование рассматривает проблему истории формирования интеллигенции Казахстана не только в историческом контексте, но и как проблему философскую и социологическую. В казахстанской историографии интеллигенции это была, пожалуй, одна из немногих работ, рассматривавшая разносторонне, на основе общепринятой методологии тех лет, в исторической ретроспективе проблему формирования советской интеллигенции Казахстана. И одновременно она раскрывает проблемы количественного роста различных отрядов интеллигенции.

Как и практически все советские исследователи, казахстанские историки суть интеллигенции, ее социальную природу и сущностные черты сводили к образовательному цензу, характеру и содержанию труда. Всю социальную общность, занятую простым и сложным умственным трудом, они определяли как слой интеллигенции. Интересное, и в то же время типично советское определение интеллигенции на рубеже конца 1980-начала 1990-х гг. дали Р.Б. Сулейменови Ш.Ю. Тастанов: «интеллигенция, -- заключили авторы, -- действительно социальная категория общества, самым серьезным образом озабоченная судьбами советского народа и страны. «Инакомыслие», критичность ума -- сущностные черты интеллигенции».

Исторический опыт формирования, социального развития и деятельности интеллигенции на материалах сельской интеллигенции Казахстана были рассмотрены в книге Х.М. Абжанова «Сельская интеллигенция Казахстана в условиях совершенствования социализма». Эта работа является продолжением исследования данной темы, начатого еще в начале 1980-х годах. В своей новой книге проблему интеллигенции автор предложил исследовать как экономическую, культурную, социальную, нравственную и национальную. Отдавая должное своим предшественникам, Х.М. Абжанов пересматривает прежние концепции и представления об интеллигенции и считает, что определяющим и главным в сути и деятельности интеллигенции всегда было и есть эвристическое содержание, определяющее потребности общественного прогресса, культуру, экономику, нравственность общества. По его мнению, значимость интеллигенции измеряется не ее численностью, внутренней дифференциацией. Интеллигенция, на его взгляд, является той социальной силой, которая, аккумулируя опыт и знания многих поколений, призвана познать свойства, связи и отношения природы, общества и сознания.

Думается, что с полным основанием работы казахстанских ученых по истории интеллигенции можно отнести к трудам социально-профессионального направления, ибо именно эти признаки выделяются ими в качестве основных при характеристиках казахстанской интеллигенции. Вместе с тем труды казахстанских историков, так же как и труды всех советских исследователей культуры, были подвержены вненаучным формам воздействия. Для многих из них характерны излишняя комплиментарность, строгое следование идеологическим постулатам. В этой связи можно привести признание исследователя Ш.Ю. Тастанова, который в одной из своих статей он вспоминает: «в характеристике дореволюционной казахстанской интеллигенции, особенно в оценке идейных и политических позиций различных ее групп, советские исследователи прошлых времен допускали грубые извращения, граничащие с клеветой на них и фальсификацией их взглядов, приклеиванием различных политических ярлыков типа «реакционные буржуазные националисты», «прислужники капитализма» и так далее. Не свободен был от этих пригрешений, обусловленных диктатом коммунистической идеологии, и автор данных строк, опубликовавший в разные годы ряд монографий, брошюр и статей, посвященных различным проблемам и аспектам рассматриваемой темы. Можно было иметь личное мнение, принципиально отличающееся от официальных установок, но никто не мог его выразить -- ни устно, ни печатно».

В связи с данным высказыванием следует отметить, что, действительно, история зарождения и развития движения национальной казахской интеллигенции начала XX в. в советские годы подверглась жесткой цензуре и искажениям. Движение национальной интеллигенции, получившее название по имени мифического первопредка казахов, возникло в годы общего демократического подъема в дореволюционной России и свидетельствовало о национальном пробуждении в среде казахского населения. Об общероссийском характере этого пробуждения народов писал в сборнике «Интеллигенция в России» (1910 г.) редактор-издатель М.А. Славинский, проводивший программу кадетской партии: «мы живем под знаком чрезвычайного оживления национальных и националистических чувств у всех народов, населяющих Российскую империю»; «литературные, общественные и что всего важнее в данном случае -- политические идеалы русской интеллигенции сразу же стали достоянием нарождающихся национальных интеллигенций»18. Эти слова в полной мере относятся и к истории национальной интеллигенции Казахстана начала XX в. Кульминацией движения национальной интеллигенции первой четверти XX столетия стало формирование движения Алаш, с последующим заявлением об образовании политической партии.

Февральская революция 1917 г. стала катализатором общественной и политической деятельности национальной интеллигенции Казахстана. В этот период интеллигенция показала, что стала главной политической силой казахского общества, вдохновителем, организатором и идеологом национально-освободительного движения. Всеказахские съезды, прошедшие после февральской революции, были организованными, результативными и значение их в деле консолидации этноса, формулирования общенациональных задач переоценить очень трудно. Съезды прошли во многих крупных городах Казахстана, в процессе их работы формировалась политическая программа казахского либерализма начала XX столетия. Власть Временного правительства предоставила большие полномочия национальной интеллигенции России. На съездах присутствовали не только представители казахского общества, но и представители мусульманского комитета из Казани, представители регионов азиатской части России. На национальных собраниях решались такие важные вопросы, как создание аульных, волостных комитетов, известных как казахские комитеты. В последующем они стали отделениями правительства Алаш-Орды. Съезды определяли отношение к власти Временного правительства и созыву Учредительного собрания, разбирали беззакония со стороны бывших царских чиновников, намечали программы действий по неотложным вопросам развития образования и культуры.

К сожалению, судьба всех без исключения представителей движения Алаш в 1930-е годы оказалась трагической, несмотря на то, что все лидеры Алаш и их сподвижники перешли на сторону Советской власти и призвали все население признать новую власть, после многолетнего преследования и репрессий, их имена прочно ассоциировались с «казахским буржуазным национализмом». Во второй половине 1920-начале 1930-х годов история движения Алаш была сознательно фальсифицирована в целях политической дискредитации наиболее авторитетных ее представителей. После этих «разоблачений» долгие годы имена А.Букейханова, А. Байтурсынова, М. Дулатова и других причислялись к «буржуазным националистам», «феодально-байским элементам», «классовым врагам». К примеру, энциклопедия «Великая Октябрьская социалистическая революция», опубликованная в 1987 г., характеризовала «Алаш» как «контрреволюционную, буржуазно-националистическую партию», которая «выражала интересы баев-феодалов, мусульманского духовенства, формировавшейся казахской буржуазии. Проповедовала идеи панисламизма и пантюркизма»19. Только после доклада М.С. Горбачева «Октябрь и перестройка: революция продолжается», снявшего запреты на освещение советского периода истории, исследователям представилась возможность объективной оценки и освещения политической, культурно-просветительной деятельности представителей движения «Алаш» после перехода их на сторону Советской власти. Тогда же, на рубеже конца 1980-начала 1990-х годов исследователи и массовая читательская аудитория получили возможность изучения трудов и оставшегося творческого наследия прежде репрессированных представителей движения «Алаш».

В 1990-е годы в России и Казахстане вышел целый ряд содержательных исследований по истории движения «Алаш». Все эти работы посвящены воссозданию подлинной истории этого движения. История движения «Алаш», место этого движения во всей истории Казахстана XX столетия -- яркое свидетельство активной и созидательной роли интеллигенции в национальной истории, проявление ее лидирующего положения в формулировании задач государственного и этнокультурного самоопределения.

Д.А. Аманжолова в своей обстоятельной книге «Казахский автономизм и Россия» справедливо охарактеризовала лидеров движения «Алаш» как «тонкий слой элиты, служивший культурным фундаментом нации»20. На наш взгляд, к этой характеристике следовало бы добавить еще и определение, характеризующее их вклад в трансформацию культуры после 1917 г., -- тонкий слой элиты, создававший фундамент новой советской культуры в первые годы новой власти. Один из лидеров Алаш А. Байтурсынов стал первым наркомом просвещения автономной республики, был реформатором письменности и литературы, создателем учебников. Авторами первых учебников стали также М. Дулатов, Х. Досмухамедов и другие.

В настоящее время, отмечая рубежный характер опубликованных трудов по истории движения «Алаш», хотелось бы обратить внимание на то, что в историографии данной проблемы существуют еще нерешенные вопросы. К ним, на наш взгляд, следует отнести необходимость четкого определения сущности ставших широкоупотребимыми терминов «алашское движение», «алашская интеллигенция». В сущности, выработка четких определений этих понятий имеет ключевое значение для ответов на главные вопросы истории интеллигенции начала XX столетия: мировоззренческие и идейно-политические истоки формирования национальной интеллигенции на рубеже конца XIX-начала XX вв., оформление образов этнического, политического, экономического, культурного будущего казахского народа. На необходимость разработки четких дефиниций по этой проблеме обратил внимание К.Н. Нурпеисов, указав, что далеко не ясна сущность термина «алашское движение». Профессор М. Койгельдиев под понятием «алашское движение» объединяет, с одной стороны, национально-освободительное движение начала XX в. в целом, а с другой -- партию «Алаш», правительство «Алаш-Орды» -- Народный Совет, Алашскую автономию вместе взятые. Думается, что следует учитывать, что в 1917 г. движение «Алаш» в соответствии с быстро меняющейся политической и военной обстановкой также меняло свои стратегические и тактические решения.

Иное понимание проблемы встречаем у Д.А. Аманжоловой. Она предложила собственную хронологию развития движения и пишет, что «в развитии казахского национального движения «Алаш» можно выделить три периода. Зародившись в 1905 г. как течение во главе с либеральной западнически настроенной группой интеллигентов, на первом этапе (1905-1916 гг.) оно развивалось в русле оппозиционного движения конституционно-демократической и земской общественности». Следующий этап в истории «Алаш», по мнению исследователя, непродолжительный, но крайне важный и совпал с революционным 1917 г. Д.А. Аманжолова считает 1918-1920 гг. завершающим этапом истории движения «Алаш». Здесь налицо более четкое определение сущности движения «Алаш» и периодизация его истории. Важнейшую роль в идейно-политической эволюции будущих руководителей Алаш, одним из факторов их общественной и политической активности, социальной и национальной позиции стала учеба в вузах России, знание европейской и русской культуры -- так считает Д.А. Аманжолова. Она пишет, что «ориентация на соединение традиционализма с началами западной демократии, достижениями общечеловеческой цивилизации, чувство вины и долга перед своим народом, типичное для всей российской интеллигенции, были, пожалуй, наиболее характерными их чертами». Думается, что это справедливая и объективная оценка мировозренческих, духовных и политических ориентаций национальной интеллигенции Казахстана начала XX в., являющейся продуктом истории и культуры полиэтничной и многоконфессиональной страны.

К.Н. Нурпеисов в своей монографии подчеркивает, что истоки движения «Алаш» уходят своими корнями в годы первой русской революции 1905-1907 гг. Он считает неверным распространение понятий «Алаш», «Алаш-Орда» на всю казахскую интеллигенцию начала XX в. Он особо выделяет общественное движение между двумя революциями 1917 г. и определяет хронологические рамки движения «Алаш» июлем 1917-1920 гг. Автор предлагает и свое толкование понятий «Алаш», «Алаш-Орда». Причины радикализации и объявление о преобразовании движения в партию «Алаш», сделанное после февральской революции 1917 г., как он считает, также следует искать в том, что в качестве образца в политической деятельности ими была выбрана партия кадетов и исторические уроки первой русской революции 1905-1907 гг.

На наш взгляд, не правы те авторы, которые движение «Алаш» олицетворяют со всем национально-освободительным движением начала XX в. Национально-освободительное движение того периода состояло из разрозненных многочисленных потоков, в том числе и из течения либерально настроенной революционно-демократической интеллигенции европейской ориентации. Здесь, по нашему мнению, имеет место известное преувеличение масштабов и степени влияния алашского движения на все общество и освободительное движение в целом. Думается, не следует переносить созвучие программных заявлений алашского движения духу эпохи, накалу социального движения в Российской империи начала XX в. на степень восприятия и укорененность этих идей в обществе тех лет. В основной своей массе общество оставалось глубоко патриархальным, воспринимавшим и оценивавшим мир в традиционалистских мировоззренческих образах и ориентирах. Социальная стратификация казахстанского общества периода перехода от патриархальной стадии к новой модели находилась на стадии формирования. Свидетельством этому было, например, оформление партий типа «Уш жуз» -- партии торговцев, мелкой буржуазии и немногочисленных городских интеллигентов. Другое дело, когда прозорливость идей лидеров движения «Алаш» совпала с исторической практикой. Такое совпадение, думается, следует объяснить, тем, что у истоков движения «Алаш» стояли представители казахской интеллигенции, воспитанной на русской культуре, традициях европейского образования и культуры. Лидер национально-освободительного движения в Казахстане начала XX в. Алихан Букейханов в своей статье «Киргизы» отмечал, что в движении «принимали участие, с одной стороны, интеллигенция, воспитанная на русской литературе, верующая в европейскую культуру, видящая счастье родины в здоровом претворении плодов западной культуры и считавшая религиозные вопросы второстепенными... С другой стороны, выступала и интеллигенция, воспитанная в духе восточной ортодоксии и национально-религиозной исключительности. Эта последняя выдвигала религию на первый план; в мусульманской схоластике она видела и продолжает видеть науку, которой никто и никогда не превзойдет; киргизский народ, и вообще магометан, она ставит выше всех народов, искренно и сознательно отождествляя религиозное единство с единством национальным. Если провести некоторую аналогию с русской интеллигенцией, то первую группу киргизской интеллигенции можно было бы назвать западниками, а вторую -- тюркофилами и поборниками панисламизма».

Об этих различиях в среде казахской национальной интеллигенции писал и Турар Рыскулов в 1926 г. Казахскую национальную интеллигенцию он справедливо назвал «продуктом современности» и отметил, что в начале XX в. «у формирующейся нации, ее имущей верхушки, выявляется потребность в национальной интеллигенции. У казахов она возникает под влиянием двух начал: русской и мусульманской культур». Т. Рыскулов в своей статье, написанной в период острых дискуссий с деятелями бывшей «Алаш-Орды» по проблемам социально-экономического развития Казахстана, приводит и краткий очерк дореволюционной истории казахской интеллигенции. Статья, не свободная от навешывания политических ярлыков «националистов», тем не менее является красноречивым доказательством различий в среде казахской интеллигенции, приводимых очевидцем и активным участником революционных событий в Казахстане.

Данная типология национальной интеллигенции Казахстана, данная на заре XX столетия, сохраняет свою актуальность и в жизни современного Казахстана. На неоднородность, значительные различия в цивилизационных ориентациях национальной интеллигенции начала прошлого века обратил внимание исследователей академик М.К. Козыбаев. Он писал, что «алашское движение не было однородным по своим социальным корням, миропониманию российской действительности, политическим ориентациям. Оно состояло из правых центристов и левых. Среди них были высокообразованные по европейским стандартам лидеры движения, опережавшие по уровню своего развития своих современников. В рядах освободительного движения в то же время находились и люди, связанные с феодально-патриархальным прошлым, деятели консервативного мышления»26. В настоящее время ряды поборников восточной ориентации Казахстана пополнились многочисленными ура-патриотами различного уровня, апеллирующими лозунгами национально-культурного возрождения, этнического реванша и т.п.

В 2000 г. вышла книга М. Кул-Мухамеда «Программа «Алаш»: фальсификации и действительность», в которой автор представил на суд общественности собственный перевод проекта Программы партии «Алаш», опубликованной 21 ноября 1917 г. в газете «Казах». Долгое время подлинник текста, опубликованный на основе арабской графики, был закрыт для пользователей. Современный перевод, сделанный автором, обнаружил много ошибок и искажений переводов, сделанных Н. Мартыненко в 1929 г. Автор книги отмечает, что до последнего времени исследователи использовали старый искаженный перевод. Книга содержит фотокопию оригинала номера газеты «Казах», в котором был опубликован проект Программы. Вместе с тем авторский комментарий к тексту выглядит чересчур односторонним из-за чрезмерного увлечения антикоммунистической риторикой в ущерб строго научному источниковедческому и правоведческому анализу текста документа. Содержательная часть переведенных разделов проекта Программы свидетельствует о том, что проект носит тезисный характер, о чем практически ничего не сказано в комментариях автора. В целом, несмотря на указанные особенности, работа представляет несомненную ценность в силу предпринятой попытки нового перевода и авторской трактовки положений проекта Программы.

Активное участие национальной интеллигенции тюркофильской ориентации в политической жизни провозглашенной Туркестанской автономной республики в период распада старой российской и формирования новой советской государственности в 1917 г. рассмотрено в монографии А.М. Ауанасовой «Национальная интеллигенция Туркестана в первой четверти XX века»28. Автор на основе привлечения обширного круга архивных источников, а также материалов периодической печати первой четверти XX в. реконструировал политический ландшафт Туркестана в период революционных событий 1917 г. и деятельность интеллигенции среднеазиатского края в первые послереволюционные годы, вплоть до национально-государственного размежевания 1924 г. Воссоздавая политические события тех лет, автор вместе с тем не проводит четкой дифференциации интеллигенции. Только священнослужителей она выделяет как основную массу интеллигенции. А.М. Ауанасова не оценивает степень разногласий внутри туркестанской интеллигенции, проявлявшуюся как фактор постоянного действия в политической жизни тех лет. Спорными, на наш взгляд, являются утверждения автора о том, что «размежевание Средней Азии и Казахстана привело к искусственному отрыву тюркских народов друг от друга. Был нарушен вековой устой Туркестана, который основывался на единстве экономики, хозяйствования, национальной культуры и самосознания народов... Страх Советской власти перед объединением всех тюркских народов Туркестанского региона заставил уничтожить вековые, историко-культурные, языковые связи, этногенетическую общность в Центральной Азии. Единоличное правление центра в регионе соответствовало большевистской ленинской национальной политике. Советская власть продолжала политику российского колониализма в этом вопросе. Протест национальной интеллигенции, понимающей, какую опасность таит в себе единый диктат центра, наталкивался на глухую стену, раздражение и безразличие, а впоследствии и преследование со стороны большевистского руководства».

На наш взгляд, трудно согласиться с таким утверждением потому, что к началу XX столетия различия между этносами, населяющими Центрально-Азиатский регион, достигли качественно нового уровня, нежели в период средневековья и нового времени. Это новое качество в этнической идентификации и национальном самосознании отразилось в формировании различных по своей политической, религиозной и культурной ориентации политических партий и движений. Вместе с тем необходимо также сказать о том, что тезис о намеренном разделении тюркских народов Средней Азии и Казахстана не является новым. Автор заимствовал его из опубликованных в последние годы сочинений бывшего непродолжительное время премьером Кокандской автономии Мустафы Шокая (Чокая) и других деятелей, выступавших против сталинского режима.

В 1920-1930-е годы, не найдя какой-либо альтернативы большевистской власти, М. Шокай стал активным пропагандистом идеи единого Туркестана, «единого тюркского народа» и объединения тюркских народов. Эта идея, на наш взгляд, апеллирует больше к чувствам и общему средневековому историческому прошлому и ей присуща известная доля политического романтизма и прожектерства. Вместе с тем в работах М. Шокая (Чокая) содержатся его личные характеристики многих представителей казахской интеллигенции, активно служившей своему народу и большевистской власти. Турара Рыскулова он назвал «сталинским фаворитом». Нелицеприятных оценок удостоился Санжар Асфендияров, опубликовавший в 1935 г. «Историю Казахстана», написанную с методологических позиций материалистического понимания истории. Народный комиссар просвещения Казахстана 19341937 гг. Темирбек Жургенев также был назван проводником колонизаторской политики большевиков. Несмотря на антибольшевистский пафос сочинений М. Шокая (Чокая), в них содержатся справедливые оценки многих негативных сторон форсированной индустриализации, алфавитных реформ 1920-1930-х гг., объективных и субъективных трудностей школьного строительства того периода.

В 2001 г. в Уфе вышла книга актюбинской исследовательницы Г. Султангалиевой «Западный Казахстан в системе этнокультурных контактов (XVIII-XX вв.)»30. Работа посвящена взаимодействию культур казахского, татарского и башкирского народов. Значительное место Г. Султангалиева уделила вопросам истории формирования национальной интеллигенции, ее роли и месту в казахском обществе. Она обратила внимание на взаимосвязь развития просвещения и образования с формированием интеллигенции. Отмечается, что во второй половине XIX-начале XX вв. Казанский университет, а позже и Санкт-Петербургский университет были единственными учебными учреждениями, где представители национальных окраин России получали высшее университетское образование. Автор анализирует общественно-политическую деятельность известных представителей национальной интеллигенции Казахстана на рубеже конца XIX-начала XX вв., в числе которых и А. Беремжанов -- депутат 1 и 2-й Государственной Думы от Тургая.

В развитии историографии интеллигенции Казахстана 1990-х годов значительное место занимают вышедшие исследования, воссоздающие жизнь и деятельность известных представителей национальной интеллигенции, внесших значительный вклад в развитие культуры. Это статьи и кандидатские диссертации, посвященные жизни и творчеству А. Букейханова, А. Байтурсынова, А. Ермекова, С. Садвакасова, Р. Марсекова, А. Беремжанова, М. Сералина, С. Ходжанова. Хотелось бы надеяться, что на основе этих диссертаций будут созданы исторические портреты, посвященные представителям национальной интеллигенции, и реконструированы важные страницы истории Казахстана XX в., а жанр персоналий в историографии получит в результате этих исследований содержательное продолжение.

По нашему мнению, для современной казахстанской историографии движения «Алаш» характерны односторонние оценки в характеристике его истории, эволюции взглядов как только национально-освободительных и либерально-демократических. Преобладают чрезмерная комплиментарность, порой и безаппеляционность в суждениях, пафос антитоталитаризма и антисталинизма. Создается излишне этнизированная, односторонне идеализированная картина истории интеллигенции. Лишь единичные работы указывают на необходимость объективных и более взвешенных оценок, на явную оппозиционность лидеров движения в 1920-х годах, а также и участие некоторых из них в подпольной антисоветской борьбе и связь с представителями эмиграции. В настоящее время необходим пересмотр некоторых подобных оценок с учетом того, что свидетельства связи деятелей бывшего движения «Алаш» содержатся в воспоминаниях З. Валидова и письмах М. Шокая (Чокая).

Таким образом, движение казахской национальной интеллигенции «Алаш», по нашему мнению, является:

1) реформаторским, преследовавшим цели национально-государственного и культурного самоопределения, пробудившим широкие слои общества к этнокультурной мобилизации; оно прошло путь эволюции от защиты буржуазно-демократических свобод к формулированию требований национально-территориальной автономии;

2) история алашского движения является ключевой проблемой истории национального освободительного движения первой четверти XX в.;

3) «алашская интеллигенция» -- это «тонкий слой элиты, ставший культурным фундаментом нации», преследовавший цели государственной и этнокультурной модернизации казахского общества по пути русской и европейской, светской культуры и образования, сохраняя при этом этнокультурную преемственность в языке и мировоззрении;

4) «алашская интеллигенция», как и вся немногочисленная интеллигенция начала XX столетия, не была однородной по своим социальным корням, политической и ментальной ориентации и была неразрывно связана с традиционной культурой казахского общества;

5) история движения «Алаш» -- составная часть истории всего освободительного движения национальных окраин Российской империи. Национальное пробуждение в России начала XX в. совпало с началом перехода от традиционного патриархального уклада к индустриальному обществу, с ускорением модернизации и европеизации России, движения по пути к парламентской демократии при сохранении многочисленных пережитков уходящей в прошлое феодально-крепостнической и колониальной эпохи. И историю освободительного движения «Алаш» необходимо рассматривать в полномасштабном контексте всей культурно-исторической эпохи рубежа конца XIX-первой четверти XX в.

Ограничение доступа к архивным и статистическим материалам, негласный запрет на критическое и правдивое освещение истории интеллигенции со стороны московских и казахстанских властей привели к образованию нерешенных проблем, незавершенности, разрозненности научных концепций интеллигенции. В частности, в существующей исторической литературе не были установлены этапы формирования интеллигенции Казахстана. Так, в монографии К.Ж. Жаманбаева «Высшая школа в Казахстане: Исторический опыт Компартии Казахстана по руководству высшей школой за 50 лет (1920-1970 гг.)» утверждается, что история развития высшей школы и формирования казахстанской интеллигенции прошла пять этапов:

1) первое десятилетие Советской власти (1917-1927 гг.);

2) три довоенных пятилетки (1928-1941 гг.);

3) период Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.;

4) период послевоенного восстановления народного хозяйства и завершения строительства социализма (1946-1958 гг.);

5) период развернутого строительства коммунистического общества33.

Формирование интеллигенции Казахстана автор напрямую связал с развитием высшей школы республики, положив в основу критериев интеллигенции образовательный ценз.

Академик Р.Б. Сулейменов предложил другую периодизацию. По его мнению, так же как и культурная революция, формирование интеллигенции Казахстана прошло три этапа формирования:

1) с октября 1917 г. до начала 1930-х годов;

2) 1933-1958 гг.;

3) завершающий этап (с конца 1950-х годов)

4) Иной точки зрения придерживается Ш.Ю. Тастанов. Он считает, что процесс формирования интеллигенции Казахстана завершился к концу 1930-х годов.

Исследователи С.Н. Быкова и В.Ф. Сбытов относят завершающий этап формирования и развития республиканских и национальных отрядов интеллигенции к периоду с конца 1960-х годов до конца 1980-х годов.

Собственную периодизацию истории формирования сельской интеллигенции Казахстана предложил профессор Х.М. Абжанов. Он выделяет два этапа:

1) 1946-1970 гг.;

2) 1971-1985 гг.

На протяжении первого этапа, по его мнению, завершился процесс создания интеллигенции в Казахстане, на втором -- происходит социальное развитие интеллигенции на собственной основе. В целом же периоды развития аграрного отряда интеллигенции Казахстана он подразделяет на 1946-1953 гг., 19541965 гг. и 1966-1985 гг., что соответствует, на его взгляд, общей периодизации истории осуществления аграрной политики в Казахстане37. Автор, предлагая такую периодизацию, исходил из хронологических рамок собственного исследования. Однако, думается, что не совсем правомерно было бы вовсе не упоминать довоенный период. Известно, что именно в довоенные годы были заложены основы колхозно-совхозного строя по всей стране. В эти же годы сформировался управленческий, ветеринарный, агрономический и зоотехнический корпуса аграрной интеллигенции Казахстана. И материалы Всесоюзной переписи населения 1939 г. зафиксировали процесс становления сельской интеллигенции Казахстана уже в довоенные годы.

Становление суверенного Казахстана как государства проходит в условиях радикальной трансформации экономической, политической и социальной сфер общества, характеризующейся еще и подъемом этнического самосознания. Последнее определяется, как считают многие ученые, и ролью интеллигенции. Именно она оказывает в значительной степени воздействие на духовное развитие народа, рост его самосознания и этнокультурного мирооощущения. Это обстоятельство было отмечено философом Н. Амрекуловым в новаторской по своей сути статье «О казахской интеллигенции»39, опубликованной в 1993 г. Подобного рода аналитические материалы на страницах казахстанской печати встречаются крайне редко, и поэтому они привлекают внимание исследователей на протяжении довольно длительного периода. Автор высказался в пользу демократического выбора в определении путей общественного развития Казахстана после распада СССР в 1991 г. В случае ориентации на предложения казахских ура-патриотов автор предостерег об опасности возврата в средневековые жузовские распри. Следуя по пути развитых стран народ Казахстана, с его богатыми природными ресурсами, по его мнению, может встать в один ряд с цивилизованными странами. Особое же положение интеллигенции в этих условиях автор определил так: «властительница умов», «совесть и разум» нации. Н. Амрекулов призвал не только городскую, но и сельскую интеллигенцию, а также интеллигенцию в первом поколении к мудрости и разуму. Они необходимы, по мнению автора, для того, чтобы не копаться в старых обидах, а чтобы быстро преодолеть постколониальный синдром и соответственно новому положению Казахстана в СНГ и в мире перейти к новому типу мышления и этнического мироощущения -- к парадигме прагматичного компромисса, терпимости и гуманизма как высшей и вечной общечеловеческой ценности и императиву мирного толерантного казахстанского бытия.

К этому следует также добавить и то, что модель этнокультурной идентификации, межэтнических взаимодействий двух доминирующих этносов современного Казахстана должна строиться исключительно на креативных, созидающих идеях, на признании неприкосновенности этнокультурной самобытности каждого этноса. Межэтнические взаимоотношения двух ведущих этносов, испытывающие также и мощное внешнее воздействие, будут определяющими и на всей палитре межэтнических, этнокультурных и межконфессиональных взаимоотношений.

На наш взгляд, можно определить категорию интеллигенции как категорию лиц, профессионально занимающихся умственным трудом, осуществляющих производство, трансляцию и основное потребление знаний и духовных ценностей. При этом, видимо, следует особо выделить творчество как неотъемлемую черту интеллигентского труда -- критерия выделения интеллигенции из бюрократического и управленческого персонала. Вместе с тем интеллигенция может производить определенную часть духовных ценностей чисто для собственного потребления, ценностей, не имеющих широкой общественной практической полезности. Нам кажется, что невключение в содержание понятия «интеллигенция» каких-либо конкретных признаков для выделения ее как общественного слоя объясняется тем, что к этой группе причисляются очень разнородные по своему экономическому, политическому, социальному положению группы, что рассматривать интеллигенцию как целостный монолит при конкретно-историческом анализе методологически неточно. На наш взгляд, уровень обобщения в исторических исследованиях можно ограничить выделением групп интеллигентских профессий, показом противоречий в тенденциях ее развития. Одновременно хотелось бы обратить внимание и на то, что не может быть однозначных ответов на такие извечные вопросы, как взаимоотношения власти и интеллигенции, интеллигенции и народа, поскольку в подобного рода обобщениях присутствует определение интеллигенции как целостной группы. Думается, что плодотворным может явиться использование теории социальной стратификации, согласно которой можно подразделять интеллигенцию на группы в зависимости от задач исследования по различным параметрам: по отношению к власти, уровню доходов и т.д. Таким образом, можно констатировать, что дифференцированное отношение к интеллигенции способно более рельефно раскрыть черты, присущие этой социальной группе. Например, интересной нам представляется точка зрения российского исследователя С.А. Красильникова, который предлагал дифференцировать интеллигенцию по отношению к власти на лидерный тип, базисный и маргинальный40. Такое деление позволяет выделить определенный вектор политики по отношению к интеллигенции и ответную реакцию на эту политику, и она представляется неоднозначной. В частности, позицию маргиналов зачастую можно определить как оппозицию, а реакцию «мандаринов» -- как различную, так как зачастую это не просто одобрение действий властей и поддержка ее, но и использование в своих целях. В отношении среднего, базисного слоя, в силу его неустойчивого положения, также трудно дать однозначный ответ, ибо его неустойчивость проявляется в тяготении к представителям верхнего или нижнего слоя интеллигенции.

В основу типологии всей современной казахской интеллигенции могут, по нашему мнению, быть положены два критерия: уровень цивилизационного (урбанистического западно-индивидуалистического) развития и отношение к иноэтничному, особенно русскому этносу. По отношению к цивилизационно-исторической вертикали казахская интеллигенция, впрочем как и весь народ, исторически были разделены на городских и сельских интеллигентов.

Доля городских интеллигентов, по мнению некоторых исследователей, в первые постсоветские годы составляла 5 % всех родившихся в городе казахов. Это группа, впитавшая в себя западно-индивидуалистскую культуру, русский язык и культуру как родной, наряду с казахским языком и культурой, для которой характерно индивидуалистическое сознание, с опорой на собственную личность, а не родовые или групповые приоритеты, она более восприимчива к рынку и частнособственническому образу жизни. Эта группа характеризуется, наряду с либерал-патриотами, близостью к идее приоритета личности над правами группы (этноса, класса). Она не страдает тяжелыми постколониальными синдромами и выступает против национал-реваншизма, поскольку отток демократически настроенных неказахских интеллигентов и интеллектуалов-европейцев снижает уровень демократизации, усиливает «восточную» ориентацию Казахстана, с его традиционализмом и консервативностью.

Другая группа -- сельские интеллигенты первого поколения, родившиеся в традиционно-патриархальном ауле, с его авторитетом старших, родовым и жузовским приоритетом. У представителей этой группы доминирует групповое родоэтническое сознание, воспроизводимое носителями этой группы и демонстрирующее свою живучесть. При переезде в полиэтничный город с преобладающим русским языком и урбанистической культурой и мировоззрением они попадают в слой испытывающих культурно-языковой шок маргиналов. Для них характерно «почвенничество», казахофильство, ориентация на Восток (в частности турецкую модель). В последние годы для них характерна апелляция на проблемы казахского аула, кардинально изменившегося в результате экономического кризиса после распада СССР. Часто используются проблемы функционирования и расширения сферы использования казахского языка.

Эти группы -- полюса единого для всего казахского этноса спектра, воплощающие центр и правонационалистическое (по отношению к другим этносам и частной собственности), прогрессивное и реакционно-этакратическое направления.

***

Таким образом, предложенная типология выделяет группу «национал-этатистов» -- антирыночников, прогосударственников -- державников радикал-национальной (реваншистской) ориентации и группу национал-либералов, терпимую к рынку и представителям славянских этносов, -- городских и сельских жителей, выросших в полиэтничной среде.

Немаловажную роль играет здесь и геополитический фактор. Жители-казахи северных и восточных городов долгие годы испытывали большей частью бессознательный шовинизм в быту, кадровой политике со стороны отдельных представителей слабоукорененной среди казахов многочисленной славянской группы, мигрировавшей в целинную и послецелинную эпоху. На юге преобладание казахской деревни и большая численность казахов в городах умеряла имперские проявления со стороны отдельных немногочисленных представителей «старшего брата».

Данная типология казахской интеллигенции строится на основе двух критериев: уровне цивилизационной развитости индивида и приоритете личностного начала (основанном на принципе примата прав и свобод человека) над групповым. Необходимо отметить, что границы между ними не абсолютны и возможны исключения, например неказашка жена или неказах муж, выстраданный в сталинские годы интернационализм, точнее, этническая индифферентность старшего поколения казахов-фронтовиков, трезво оценивающих роль России и простых русских людей в развитии Казахстана и приобщении казахов к современному образованию, медицине, культуре и т.д. Относя предложенную типологию к стохастической (вероятностной) закономерности, действующей для больших масс людей, эта типология, по нашему мнению, позволяет ориентироваться во всем многокрасочном спектре не только казахской интеллигенции, но и всего казахского этноса.

Она позволяет более или менее точно охарактеризовать прогрессивные и консервативные группы казахского этноса относительно кардинальных вопросов перехода к частнособственнической рыночной экономике, правовому гражданскому обществу, развитой демократии, этнокультурной толерантности. Утверждение парадигмы прагматичного компромисса, гуманизма и национально-культурной терпимости как высших общечеловеческих ценностей необходимы для утверждения в современном Казахстане мира и межэтнического спокойствия.

Только эта дорога способна вывести казахов и всех казахстанцев к высотам современной цивилизации и культуры, поставить кочевников менее чем за один век в ряд с процветающими индустриальными народами. Другой путь -- конфронтации и нетерпимости -- грозит разрушениями и гибелью людей. Более того, при негативном варианте развития событий казахи могут быть отброшены далеко назад даже по отношению к советскому периоду, конъюнктурными «учеными» и публицистами однозначно негативно оцениваемого как имперский, русификаторский и провоцирующих всякого рода нетерпимость. Цена межнациональной розни, статей, речей и действий, дестабилизирующих межэтническую стабильность в Казахстане, -- это ни больше ни меньше как нарушение территориальной целостности, гибель людей и распад молодой государственности. Вместе с тем, думается, что важнейшей задачей для казахов, а также и всех казахстанцев является осознание ответственности перед всем цивилизованным сообществом, преодоление опасности раскола на указанные городские и сельские группы интеллигенции.

Список литературы

казахстанский интеллигенция тюркофильский ориентация

1. Розенберг Ц.Р. Научно-техническая революция и интеллигенция. - Алма-Ата: Казахстан, 1972; Тастанов Ш.Ю. Советский опыт формирования и развития интеллигенции ранее отсталых народов (на примере Казахстана). - Алма-Ата: Казахстан, 1975.

2. Советская интеллигенция. Советская историческая и философская литература за 1968-1977 гг.: Библиографический указатель. - Новосибирск, 1978.

3. Аубакиров Я.А. Социально-экономические преобразования в сельском хозяйстве Казахстана. - Алма-Ата, 1984

4. Дахшлейгер Г.Ф. Маршрутом социального прогресса. - Алма-Ата, 1978

5. Дахшлейгер Г.Ф., Нурпеисов К.Н. История крестьянства Советского Казахстана. - Алма-Ата, 1985. - Т. 1

6. Маданов X. Деятельность КПСС по осуществлению ленинской аграрной политики в Казахстане (1946-1975 гг.). - Алма-Ата, 1980

7. Турсунбаев А.Б. Курсом интенсификации: аграрная политика КПСС в Казахстане на этапе развитого социализма (1965-1982 гг.). - Алма-Ата, 1985

8. Балакаев Т.Б. Колхозное крестьянство Казахстана в период Великой Отечественной войны (1941-191945 гг.). - Алма-Ата, 1975

9. Михайлов Ф.К. Совхозное строительство в Казахстане (1946-1970 гг.). - Алма-Ата, 1973.

10. Жаманбаев К.Ж. Высшая школа в Казахстане: Исторический опыт Компартии Казахстана по руководству высшей школой за 50 лет (1920-1970 гг.). - Алма-Ата, 1972

11. Жуламанов К.Д. Высшая школа республик Средней Азии и Казахстана (1961-1975 гг.). - Алма-Ата, 1981

12. Заславская М.Б. Формирование общественной активности студентов. - Алма-Ата, 1977

13. Козьменко В.М. Роль общественных наук в коммунистическом воспитании молодежи. - Алма-Ата. 1985

14. Розенберг Ц.Р. Научно-техническая революция и интеллигенция. - Алма-Ата, 1979

15. Рустемов Л.З. Подготовка педагогических кадров в условиях развитого социализма. - Алма-Ата. 1985

16. Сембаев А.И. Киреева О.П. Некоторые вопросы обучения и воспитания учащихся средних специальных учебных заведений Казахстана. - Алма-Ата. 1976.

17. Гноевых В.И. Социальное развитие сельской интеллигенции Казахстана. - Алма-Ата. 1977

18. Сулейменов Р.Б. Ленинские идеи культурной революции и их осуществление в Казахстане (Исторический опыт развития социалистической культуры народов, миновавших стадию капитализма). - Алма-Ата, 1972

19. Сулейменов Р.Б., Бисенов Х.И. Социалистический путь культурного прогресса отсталых народов (История строительства советской культуры Казахстана). - Алма-Ата, 1967

20. Кудайбергенов А. За высокую культуру села. - Алма-Ата, 1976

21. Кузембаев Н. Подъем материального благосостояния и культурного уровня сельского населения Казахстана. - Алма-Ата, 1964

22. Канапин А.К. Яндаров А.Д. Расцвет культуры казахского народа (Общие проблемы культуры. Закономерности, тенденции, особенности культурного строительства в Казахстане после Великой Октябрьской социалистической революции).  Алма-Ата, 1977.

23. Аженов М. С. Изменение социально-классовой структуры Казахстана в процессе коммунистического строительства. - Алма-Ата, 1973

24. Ишмухамедов А. Рабочий класс и научно-техническая интеллигенция. - Алма-Ата, 1977

25. Соскин С.Н. Социальная структура села и народное образование. - Алма-Ата, 1979

26. Капесов Н.К. Социальные изменения в составе сельскохозяйственных тружеников Казахстана. - Алма-Ата, 1977

27. Асылбеков М.Х., Галиев А.Б. Социально-демографические процессы в Казахстане (1917-1980 гг.). - Алма-Ата, 1991