Институциализация астрофизических исследований в контексте развития астрономии в России в конце XIX – первой трети XX вв.

Размещено на http://www.allbest.ru/

Институциализация астрофизических исследований в контексте развития астрономии в России в конце XIX - первой трети XX вв.

Специальность 07.00.10 - история науки и техники

Автореферат диссертации на соискание ученой степени

доктора исторических наук

Иванов Константин Владимирович

Москва 2010

Диссертационная работа выполнена в Учреждении Российской Академии наук Институте истории естествознания и техники им. С.И.Вавилова РАН

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор Симонов Рэм Александрович

доктор исторических наук Рожанская Мира Михайловна

доктор физико-математических наук Козенко Александр Васильевич

Ведущая организация: Московский политехнический музей

Защита диссертации состоится _________________ в _______ на заседании диссертационного совета Д 002.051.03 по защите диссертаций на соискание степени доктора исторических наук в Учреждении Российской Академии наук Институте истории естествознания и техники им. С.И.Вавилова РАН по адресу: 117485, г. Москва, ул. Обручева, д. 30 а, корпус В.

С диссертацией можно ознакомиться в Дирекции и в Отделе Информационно-аналитический центр «Архив науки и техники» Института истории естествознания и техники им. С.И.Вавилова РАН (комн. 202).

Отзывы в 2-х экземплярах, заверенные печатью учреждения, просим направлять ученому секретарю диссертационного совета по адресу: 109012, Москва, Старопанский пер., д. 1/5; тел./факс: (495) 938-6008, 938-6022.

Автореферат разослан______________________________

Ученый секретарь диссертационного совета,

кандидат исторических наук, доцент М.В.Мокрова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ДИССЕРТАЦИИ

Актуальность исследования. Диссертация посвящена изучению истории астрономии в России конца XIX - первой трети XX вв. Исследование этого периода представляется важным как с точки зрения изменений, произошедших в методах приобретения астрономического знания, что проявилось в возникновении новой научной дисциплины - астрофизики, так и с точки зрения влияния социальных преобразований, вызванных революцией 1917 г., на организацию астрономических исследований в России и республиках СССР. Поэтому изучаемые в работе инициативы отдельных ученых, старавшихся реформировать институциональную структуру российских астрономических учреждений и внедрить в работу руководимых ими научных коллективов новые астрофизические темы, дополняется анализом динамики политических преобразований в России в послереволюционный период с учетом влияния этих преобразований на социальную организацию научных исследований, в особенности - на астрономию. При этом политическим событиям отводится не определяющая, но функциональная роль в развитии общецивилизационных изменений, схожих с процессами, происходившими в западных странах.

Излагающийся во вводной главе генезис организации астрономических исследований в России XIX в. дополнен актуальными с точки зрения современной истории астрономии данными См., например, книги: Delano-Smith С., Kain R.J.P. English Maps: A History. Toronto/Buffalo, N. Y., 1990; Edney M.H. Mapping an Empire: The Geographical Construction of British India, 1765-1843. Chicago, 1997; Edson E. Mapping Time and Space: How Medieval Mapmakers Viewed Their World. London, 1997; Burnett D.G. Masters of all they surveyed: exploration, geography, and a British El Dorado. Chicago, 2000; Chicago,2000; Jacob C. The Sovereign Map: Theoretical Approaches in Cartography throughout History. Chicago, 2006; а также статьи: Bennett J. Knowing and Doing in the Sixteenth Century: What Were Instruments For? // British Journal for the History of Science. 2003. Vol. 36. P. 129-150. Licoppe C. The Project for a Map of Languedoc in Eighteenth-Century France at the Contested Intersection Between Astronomy and Geography: The Problem of Co-Ordination Between Philosophers, Instruments and Observations as a Keystone of Modernity // Instruments, Travel and Science: Itineraries of Precision from the Seventeenth to the Twentieth Century. Marie-Noёlle Bourguet, Christian Licoppe and H.Otto Sibum (eds). London and New-York, 2002. P. 51-74; Neal K. Mathematics and Empire, Navigation and Exploration: Henry Briggs and the Northwest Passage Voyages of 1631 // ISIS. 2002. Vol. 93. P. 435-453; Randles W.G.L. Geography, Cartography and Nautical Science in the Renaissance: The Impact of the Great Discoveries. Ashgate/Variorum, 2000; Wallis R. Cross-Currents in Astronomy and Navigation: Thomas Hornsby, FRS (1733-1810) // Annals of Science. 2000. Vol. 57. P. 219-240; Withers Ch.W.J.Reporting, Mapping, Trusting: Making Geographical Knowledge in the Late Seventeenth Century // ISIS. 1999. Vol. 90(3). P. 497-521., свидетельствующими о тесной связи между развитием картографической деятельности и логикой политического самоутверждения империи эпохи абсолютизма Что касается истории астрономии в России, то интересный шаг в обозначенном выше направлении был предпринят американским автором Саймоном Верретом, сумевшим обосновать потребность в строительстве Пулковской обсерватории логикой политических преобразований, инициированных российским императором Николаем I: Werrett S. The Lord of Pulkovo: Russian Observatories in the Russia of Tsar Nicholas I // The Heavens on Earth: Observatory Techniques in Nineteenth-century Science, eds. Charlotte Bigg, Otto Sibum, and David Aubin. Durham, North Carolina: Duke University Press, 2008..

Хотя в России 1910 - 1920-х гг. происходило глубокое изменение форм социальной жизни, вызванное войной и двумя последующими революциями, общий вектор изменений организационной структуры научных учреждений (равно как их тематических предпочтений) носил не столько политический, сколько общецивилизационный характер. Поэтому особую актуальность приобретают анализ деятельности научных специалистов в различных политических контекстах и реконструкция путей адаптации дореволюционных схем организации научных исследований к новым политическим условиям, возникшим после Февральской и Октябрьской революций 1917 г.

Актуальным также является освоение обширного, не изучавшегося ранее комплекса архивных документов, отражающих деятельность российских астрономических организаций в тот период. Это в особенности касается учреждений, сыгравших промежуточную, но от того не менее важную роль в основании новой советской системы организации науки. В исследовании проведен социально-исторический анализ, позволивший выявить контекст отношений между астрономическими организациями и правительственными подразделениями в первые годы после Октябрьской революции 1917 г. и определить условия возникновения новых форм научного строительства.

Не менее актуальной является реконструкция институциализации астрофизических исследований в России, а именно - анализ содержания научных статей по астрофизической тематике и изучение обстоятельств организации астрофизических исследований в условиях технической оснащенности российских обсерваторий. Особое внимание уделяется становлению астрофизических исследований и возникновению астрофизических институтов.

Степень разработанности проблемы. Что касается периода истории астрономии в России до 1917 г., то он достаточно подробно освещен в большом количестве публикаций советских авторов. Хочется особенно отметить фундаментальные, выполненные на высоком профессиональном уровне работы М.К.Вентцеля по развитию в России практической астрономии Вентцель М.К. Краткий очерк истории практической астрономии в России и в СССР (развитие методов определения времени и широты) // ИАИ. 1956. Вып. II. С. 7-137. и О.А.Мельникова по истории спектроскопии в России и СССР Мельников О.А. К истории развития астроспектроскопии в России и в СССР // ИАИ. 1957. Вып. III. С. 9-258.. В этих объемных исследованиях предпринята попытка согласованно изложить логику внутридисциплинарного развития астрономического знания по результатам деятельности многих астрономических институтов и отдельных авторов. Однако в целом текст упомянутых работ замкнут преимущественно на сугубо астрономическом материале и не учитывает некоторых важных деталей социального взаимодействия между различными астрономическими коллективами и административными службами. Это подтверждается, в частности, тем, что в качестве источников этими авторами использовался в основном материал публикаций в области астрономии, а архивные документы почти полностью игнорировались (во всяком случае, сноски на них в тексте отсутствуют).

Кроме того, имеется большое количество качественных советских исследований по истории отдельных астрономических институтов Сложно переоценить вклад в развитие этих исследований авторов академического сборника "Историко-астрономические исследования" (ИАИ). Практически в каждом выпуске этого ежегодника можно найти важную для нашей темы публикацию либо оригинального исследования, либо архивного документа.. Мы не можем перечислить здесь всех авторов (сноски на их работы присутствуют в тексте диссертации), но если говорить о планомерно проводимых исследованиях, носящих характер постепенно развиваемого масштабного проекта с обширной архивной составляющей, то необходимо упомянуть о следующих авторах. Несомненную ценность представляют статьи В.Л.Ченакала, посвященные проектированию астрономических обсерваторий Петербургской академии наук Ченакал В.Л. Проектирование, строительство и оснащение инструментами первой астрономической обсерватории Петербургской академии наук // ИАИ. 1957. Вып. III. С. 429-451; он же. Астрономическая обсерватория Петербургской академии наук в конце тридцатых годов XVIII в. // ИАИ. 1956. Вып. II. С. 141-152; он же. Два неизвестных проекта обсерватории Петербургской академии наук, относящихся к середине XVIII в. // ИАИ. 1955. Вып. I. С. 9-48; он же. Малые обсерватории Петербургской академии наук в XVIII в. // ИАИ. 1957. Вып. III. С. 261-452; он же. Петербургский меридиан // ИАИ. 1956. Вып. II. С. 153-170.. Эти работы особенно важны тем, что в них дается первичная интерпретация многих важных архивных документов. Однако в них (как и в большинстве других советских публикаций по теме настоящего исследования) внимание уделяется только данному конкретному институту; в лучшем случае, содержится абрис отношений этого института с административными службами царской России, и совсем не акцентируется внимание на конкурентном взаимодействии, возникавшем между тремя опорными для астрономии XVIII-XIX вв. социальными институтами - Академией наук, университетами и организациями, в которых служили военные геодезисты. (Интересную попытку сравнительного анализа стратегий выбора места для постройки академических и университетских обсерваторий можно найти в статье А.В.Бугаевского Бугаевский А.В. Выбор места двух старинных русских обсерваторий // ИАИ. 1984. Вып. XVII. С. 185-210., но она представляет собой скорее исключение, чем правило Развитие этой статьи в отношении Московской обсерватории можно найти в работе: Пономарева Г.А., Щеглов П.В. Первая учебная астрономическая обсерватория Московского университета // ИАИ. 205. Вып. XXX. С. 258-269..)

В силу вышесказанного нам пришлось раздельно изучать библиографию, посвященную обсерваториям Академии наук, университетским астрономам и военным геодезистам, а затем выявлять в этом материале серии событий, демонстрирующих не столько институциональную разрозненность организаций, в которых они работали, сколько причастность их к единому профессиональному полю с неизбежными прецедентами пересечения (иногда конфликтного) интересов. В этом смысле нам очень помогла до сих пор не потерявшая своей ценности и уже приобретшая статус источника знаменитая книга В.Я.Струве «Дуга меридиана», в которой изложены многие важные детали основания и развития геодезических и астрометрических исследований в России Струве В.Я. Дуга меридиана (избранные главы) / Под ред. С.Г.Судакова. М., 1957..

Что касается университетской астрономии, то здесь базисными работами, заложившими концептуальную основу анализа социальных и исторических обстоятельств становления астрономических исследований в университетах (опять же, с обработкой обширного блока архивных документов), можно считать серию статей С.Н.Корытникова Корытников С.Н. И.М.Симонов и его автобиографии // ИАИ. 1955. Вып. I. С. 255-267; он же. Д.М.Перевощиков и И.М.Симонов (переписка двух астрономов по вопросам астрономии и геофизики) // ИАИ. 1955. Вып. I. С. 281-305; он же. Уход Д.М.Перевощикова из Московского университета // ИАИ. 1956. Вып. II. С. 189-213; он же. О начальном периоде истории астрономии в Московском университете // ИАИ. 1956. Вып. II. С. 171-188; Из переписки Д.М.Перевощикова 1850-1854 гг. // ИАИ. 1956. Вып. II. С. 215-238.. Этому автору удалось выявить сложности, возникавшие у университетских астрономов в отношениях с административными инстанциями, и политическую ангажированность некоторых специалистов, что достаточно хорошо согласуется с последними выводами, полученными при изучении системы высшего образования в России XIX в. в целом См., напр.: Иванов А.Е. Высшая школа России в конце XIX - начале XX века. М., 1991; он же. Студенчество России конца XIX - начала XX века. М., 1999; он же. Еврейское студенчество в Российской империи начала XX века. Каким оно было? Опыт социокультурного портретирования. Под ред. О.В.Будницкого. М., 2007. Булгакова Л.А. Сословная политика в сфере образования (XVIII - первая половина XIX века) // Сословия и государственная власть в России. XV - середина XIX вв. Международная конференция - чтения памяти акад. Л.В.Черепнина. Тезисы докл. Москва, 13-16 июня 1994 г. Ч.I. М., 1994. С. 39-51.. Однако и его исследования лишь частично охватывают поле социального взаимодействия российских астрономических коллективов XIX в. (В этом смысле привлекательной выглядит попытка В.А.Добровольского обнаружить зоны взаимодействия между академической и университетскими обсерваториями Добровольский В.А. Участие первых директоров Пулковской обсерватории в организации Киевской обсерватории // ИАИ. 1958. Вып. IV. С. 481-490..) Среди других авторов, представивших обширные обзоры формирования университетской астрономии в России, можно назвать Д.В.Пясковского, написавшего очерк становления астрономических исследований в Киевском университете Пясковский Д.В. Развитие астрономии в Киевском университете // ИАИ. 1955. Вып. I. С. 149-188., а также таких авторов, как Н.Грушинский Грушинский Н. Подготовка астрономов в системе университетского образования // Земля и Вселенная. 1969. № 4. С. 76-78. и П.Г.Куликовский Куликовский П.Г. Развитие астрономии в университете (краткий исторический очерк) // Вестник высшей школы. 1955. № 4. С. 57-64..

Если говорить о структурах, обслуживаемых военными геодезистами, то много интересной информации, основанной на проработке архивных документов, можно почерпнуть из серии статей и книг З.К.Новокшановой Новокшанова З.К. Астрономическая обсерватория Военно-топографического депо Главного штаба // ИАИ. 1958. Вып. IV. С. 491-497; она же. Пулковские механики - создатели астрономических и геодезических инструментов // ИАИ. 1957. Вып. III. С. 485-516; она же. Механическая мастерская Главного штаба // ИАИ. 1962. Вып. VIII. С. 331-360; Соколовская-Новокшанова З.К. Картографические и геодезические работы в России в XIX - начале XX вв. М., 1967., а также из работ А.В.Постникова Гольденберг Л.А., Постников А.В. Петровские геодезисты и первый печатный план Москвы. М., 1990. и В.В.Щеглова См., напр.: Щеглов В.В. Из истории Ташкентской обсерватории // ИАИ. 1962. Вып. XIII. С. 363-371.. Не теряют своего значения хрестоматийные обзоры развития астрономических дисциплин, составленные Н.И.Невской Невская Н.И. Астрономия // Развитие естествознания в России (XVIII - начало XX века). М., 1977. С. 76-90, 176-187. и Г.М.Идлисом Идлис Г.М. Астрономия // Развитие естествознания в России (XVIII - начало XX века). М., 1977. С. 319-333. в рамках издания «Развитие естествознания в России», а также очерки Б.А.Воронцова-Вельяминова Воронцов-Вельяминов Б.А. Очерки истории астрономии в России. М.,1956.. Наконец, в вопросе истории развития общественных астрономических организаций очень полезным является исследование В.К.Луцкого Луцкий В.К. История астрономических общественных организаций в СССР (1888-1941). М., 1982..

Немало важной информации о развитии астрономии в России можно почерпнуть из биографической литературы, дающей возможность почувствовать социальные напряжения, существовавшие в среде профессиональных астрономов, на примере индивидуальных интересов и карьерных траекторий отдельных специалистов. В частности, в диссертации используются биографический справочник астрономов, составленный И.Г.Колчинским, А.А.Корсунь и М.Г.Родригесом Колчинский И.Г., А.А.Корсунь, М.Г.Родригес. Астрономы. Киев, 1986., а также биографические очерки и книги, посвященные В.Я.Струве Соколовская-Новокшанова З.К. Василий Яковлевич Струве. М., 1964., К.И.Теннеру Она же. Карл Иванович Теннер. М., 1957., Н.Г.Курганову Денисов А.П. Н.Г.Курганов - выдающийся астроном XVIII века // ИАИ. М., 1960. Вып. 6. С. 121-193., А.А.Тилло Соколовская-Новокшанова З.К. Алексей Андреевич Тилло. Картограф, геодезист, географ. М., 1961., Ф.Ф.Шуберту Она же. Федор Федорович Шуберт - военный геодезист. М., 1958., Ф.А.Бредихину Зигель Ф.Ю. Выдающийся русский астроном Ф.А.Бредихин. М., 1953; Невская Н.И. Федор Александрович Бредихин. 1831-1904. М.-Л., 1964., А.К.Кононовичу Корпун Я.Ю. Александр Константинович Кононович, выдающийся украинский астрофизик; его предшественники и ученики // ИАИ. 1956. Вып. II. С. 289-352., А.Д.Красильникову Невская Н.И. Первый русский астроном А.Д.Красильников // ИАИ. 1957. Вып. III. С. 453-484., В.П.Энгельгардту Нефедьев А.А. Василий Павлович Энгельгардт // Ученые записки Казанского государственного университета. 1951. Т. 111. Кн. 9. С. 27-37; Чудовичева Н.А. Астрономические работы В.П.Энгельгардта // ИАИ. 1958. Вып. IV. С. 453-465., В.К.Цераскому Белопольский А.А. Автобиография, воспоминания о В.К.Цераском // Учен. зап. МГУ. 1940. Вып. 58. С. 64-67., В.В.Стратонову Бронштэн В.А. Всеволод Владимирович Стратонов // ИАИ. 1992. Вып. XXIII. С. 403-410., В.Т.Тер-Оганезову Он же. Портрет антигероя: (Взлет и падение Тер-Оганезова) // Природа. 1995. № 6. С. 124-128., К.Х.Рейссигу Новокшанова З.К. Профессор астрономии и математики Корнелий Христианович Рейссиг // ИАИ. 1969. Вып. Х. С. 159-183., В.К.Вишневскому Перель Ю.Г. Викентий Карлович Вишневский // ИАИ. 1955. Вып. I. С. 133-148., В.Г.Фесенкову Ситник Г.Ф. Научная и организационная деятельность академика Василия Григорьевича Фесенкова // Воспоминания о Василии Григорьевиче Фесенкове: к 100-летию со дня рождения. М., 1989. С. 8-30..

Перечисленные выше работы содержат много фактических данных и в этом смысле продолжают оставаться очень полезными. Однако ни в одной из вышеупомянутых публикаций не предпринимается полномасштабная попытка анализа конкурентного взаимодействия между существовавшими в России астрономическими коллективами, а следовательно, поле профессиональной деятельности российских астрономов проявлено в них недостаточно отчетливо.

Если историографию астрономии в России дореволюционного периода можно считать достаточно объемной и, в целом, достоверно отражающей ход описываемых событий, то работы о преобразованиях в области астрономии первых послереволюционных лет вряд ли можно считать таковыми. С одной стороны, есть немало статей, написанных на тему организации Главной российской астрофизической обсерватории (ГРАФО), Государственного астрофизического института (ГАФИ) и других астрономических учреждений, возникших в 1920-е гг. Среди таковых можно назвать следующие работы, опубликованные в «Ученых записках» (М., 1940. Вып. 58. Юбил. сер.): С.Н.Блажко «История Московской астрофизической обсерватории» (с. 64-106), С.В.Орлова «История Государственного астрофизического института» (с. 121-136) и П.П.Паренаго «История Московской астрономической обсерватории и Астрономо-геодезического научно-исследовательского института» (с. 108-117); а также: Воронцов-Вельяминов Б.А. Очерки истории астрономии в СССР. М., 1956; Мартынов Д.Я. Государственный астрономический институт им. П.К.Штернберга. М., 1958; Михайлов А.А. Пути развития советской астрономии // Астрономический журнал. 1948. Вып. 2. С. 81-88; он же. Успехи советской астрономии // И.В.Сталину - Академия наук СССР. М., 1949. С. 384-400; Наука в СССР за 15 лет (1917-1932). Астрономия / Под ред. А.А.Канчеева. М.-Л.,1932; Паренаго П.П. Советская астрономия за 30 лет // Астрономический журнал. 1947. Вып. 5. С. 265-268; 15 лет советской астрономии // Астрономический журнал. 1932. Вып. 3-4. С. 129-134; Фесенков В.Г. Астрономия в СССР за 20 лет // Математика и естествознание. Очерки развития математических и естественных наук в СССР за 20 лет. М.-Л., 1938. С. 147-165. Кроме того, краткая информация о наиболее значимых шагах в развитии этих учреждений регулярно публиковалась в сборниках «Астрономия в СССР» (иногда с приложением библиографии научных астрономических работ, вышедших за период, истекший с 1917 г.). Тем не менее, как показали проведенные в ходе выполнения исследования архивные изыскания, эти работы неполно отражают ход событий, а иногда (особенно в ранних публикациях) содержат намеренные искажения, вызванные участием авторов в конъюнктурной борьбе. К числу последних относится, например, текст директора ГРАФО В.В.Стратонова, представляющий собой первое печатное упоминание об основании обсерватории Стратонов В.В. Главная Российская астрофизическая обсерватория // Труды ГРАФО. М., 1922. Т. 1. С. 1-25., а потому часто цитируемый авторами, писавшими о ГРАФО позже. Статьи о ранней истории ГАФИ, написанные В.Г.Фесенковым, содержат меньше искажений, однако умалчивают о некоторых важных деталях основания этого института.

В силу этого при описании событий 1917-1931 гг. автору диссертации пришлось опираться почти исключительно на архивные документы. Кроме того, в некоторых случаях понадобилось мотивировать субъективную целесообразность искажения информации в определённых статьях логикой институционального соперничества, возникшего между астрономическими организациями и между некоторыми астрономами в 1920-е гг. Большую помощь в этом оказали воспоминания, написанные участниками событий начала 1920-х гг. в России, такими как М.М.Новиков Новиков М.М. Московский университет в первый период большевистского режима // Московский университет (1755-1930). Париж, 1930; он же. От Москвы до Нью-Йорка. Моя жизнь в науке и политике. Нью-Йорк, 1952; он же. Судьба российских университетов // Русская школа за рубежом. Прага, 1924. Т.5-6. С.8-9., Н.А.Бердяев Бердяев Н.А. Самопознание. М., 2005., В.И.Вернадский Вернадский В.И. Дневники: Март 1921 - август 1925. М., 1999., С.Б.Веселовский Веселовский С.Б. Разгром Московского университета в 1919- 1920 гг. // Московский журнал. 1996. №12. С. 20-25..

В числе работ, посвященных общей логике организации научных исследований в первые послереволюционные годы, необходимо отметить статьи и книги Д.А.Александрова Александров Д.А. Почему советские ученые перестали печататься за рубежом: становление самодостаточности и изолированности отечественной науки, 1914-1940 // Вопросы истории естествознания и техники. М., 1996. № 3. С. 3-24., В.П.Алексеева Алексеев В.П. Революция и научная интеллигенция. М., 1987., М.С.Бастраковой Бастракова М.С. Организационные тенденции русской науки в начале ХХ в. // Организация научной деятельности. М., 1968. С.151-153; она же. Становление советской системы организации науки (1917-1922). М., 1973; Организация науки в первые годы советской власти (1917-1925): сб. документов / сост. М.С.Бастракова, Л.В.Жигалова, В.Н.Макеева и др.; предисл. М.С.Бастраковой. Л., 1968., Л.Р.Грэхэма Грэхэм Л.Р. Очерки истории Российской и советской науки. М., 1998., Л.В.Ивановой Иванова Л.В. Формирование советской научной интеллигенции (1917-1927). М., 1980; она же. Русская интеллигенция в 1900-1917 гг. М., 1981., В.Р.Лейкиной-Свирской Лейкина-Свирская В.Р. Интеллигенция в России во второй половине XIX века. М., 1971., В.Г.Макарова и В.С.Христофорова Высылка вместо расстрела: депортация интеллигенции в документах ВЧК-ГПУ, 1921-1923. М., 2005., В.А.Ульяновской Ульяновская В.А. Формирование научной интеллигенции в СССР. 1917-1937 гг. М., 1966., С.С. Цетлина Цетлин Л.С. Из истории научной мысли в России. (Наука и ученые в Московском университете во второй половине XIX века). М., 1958. и Шейлы Фитцпатрик Fitzpatrick Sh. The Commissariat of Enlightenment; Soviet organization of education and the arts under Lunacharsky, October 1917-1921. Cambridge University Press, 1970..

Объектом диссертационного исследования являются организация и содержание астрономических исследований в России в конце XIX - первой трети XX в. астрономический исследование послереволюционный

Предметом исследования являются процессы институциализации астрофизических исследований в России.

Целью диссертационного исследования является выявление социальных и смысловых оппозиций в профессиональном поле астрономических исследований первых послереволюционных лет и обоснование изменений в организации и содержании астрономических исследований, произошедших в России в 1920-е гг.

Для достижения поставленной цели нами определены следующие задачи:

- охарактеризовать институциональную структуру сети астрономических учреждений до 1917 г.: ее состав, схемы административной поддержки и различия в стратегических направлениях исследований;

- проследить силовые напряжения, возникшие в результате конкурентного взаимодействия между различными астрономическими коллективами, и дать общую характеристику сложившихся между ними устойчивых отношений;

- проследить на основе изучения архивных документов изменения, произошедшие в схемах обеспечения деятельности астрономических институтов в ходе и после революций 1917 г.; объяснить их с точки зрения адаптации схем научного взаимодействия к новым социальным условиям послереволюционной России;

- проследить динамику изменений в поле профессиональной астрономии в течение 1920-х гг. до момента создания объединенного Государственного астрономического института им. П.К.Штернберга (1931) и определить характерные черты новой институциональной структуры организации астрономических исследований;

- изучить тематическую направленность астрофизических исследований российских астрономов в период с 1917 по 1931 г. и определить, каким образом институциональные и дисциплинарные преобразования отразились на развитии наиболее важных астрофизических тем российских астрономов, сложившихся до 1917 г.;

- уточнить биографические детали жизни и деятельности астрономов, участвовавших в организационных и тематических преобразованиях российской астрономии 1920-х гг., и мотивировать стратегии их профессиональных действий с точки зрения логики дисциплинарных изменений исследуемого периода.

Хронологические рамки исследования охватывают период с 1917 по 1931 г. - до основания в Москве Государственного астрофизического института им. П.К.Штернберга (ГАИШ); в первой главе, которую можно считать вводной, с целью уточнения институциональной структуры астрономии в России анализируются события более раннего периода - с середины XVIII до начала XX вв.

Обзор источников. Основной блок источников, использованных при написании диссертации, включает в себя архивные документы, имеющие отношение к работе российских астрономических учреждений и организаций, и научные публикации российских и советских астрономов. Для выяснения деталей развития астрономических исследований в России дореволюционного периода использовались архивные документы, опубликованные в выпусках Историко-астрономических исследований (ИАИ). К ним относятся такие документы, как переписка директора Пулковской обсерватории В.Я.Струве с министром просвещения и президентом Академии наук графом С.С.Уваровым и непременным секретарем Академии наук П.Н.Фуссом (ИАИ, 1960, вып. VI), записка директора обсерватории Московского университета В.К.Цераского «Практическое астрономическое описание всяких обсерваторий», составленная им после завершения перестройки обсерватории в 1901-1902 гг. (ИАИ, 1958, вып. IV).

Изучение преобразований в сфере организации астрономических исследований в 1917-1920-х гг. основано преимущественно на неопубликованных архивных документах. В процессе работы над диссертацией было выявлено и введено в научный оборот большое количество архивных материалов, входящих в состав коллекций Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), Архива Российской академии наук (АРАН), Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ) и Российского государственного архива новейшей истории (РГАНИ). Использовались также документы, опубликованные в сборнике «Организация науки в первые годы советской власти (1917-1925)» См. сноску 47..

Крайне важными с точки зрения реконструкции событий, происходивших в первый период организации астрономии в послереволюционной России, являются воспоминания непосредственных участников этих событий - астрономов В.В.Стратонова и В.Г.Фесенкова (авторов и исполнителей первых проектов астрофизического института в России). Рукопись воспоминаний Стратонова была обнаружена автором диссертации в ГАРФ Стратонов В.В. По волнам жизни. Воспоминания. [Рукопись]. ГАРФ. Ф. Р-5881. Оп. 2. Д. 667, 668, 669. в личном фонде Стратонова. Особую ценность для настоящего исследования представляет третий том, полностью посвященный событиям 1917-1922 гг. (Д. 669). Рукопись воспоминаний Фесенкова, хранящаяся в домашнем архиве его дочери, была недавно опубликована в ИАИ Фесенков В.Г. Некоторые автобиографические сведения. Моя жизнь до начала и после Первой мировой войны // ИАИ. 2006. Вып. XXXI. С. 181-258..

При реконструкции организации в советской России астрономо-геодезических исследований была использована делопроизводственная документация к заседаниям междуведомственного совещания по вопросу о Высшем геодезическом управлении (ВГУ) ГАРФ. Ф. А-2307. Оп. 2. Д. 185.. При анализе других ранних большевистских инициатив в области реформы высшего образования, в том числе в вопросах, касающихся организации астрономических исследований в вузах, использовались протоколы заседаний Государственной комиссии по просвещению в 1918 г. (ГАРФ. Ф. А-2306. Оп. 2. Д. 135) и деловая переписка В.Т.Тер-Оганезова, курировавшего в большевистском правительстве вопросы, связанные с организацией и развитием науки, в включая астрономические исследования (ГАРФ. Ф. А-2307. Оп. 2. Д. 288, 365). Прояснить общие тенденции развития астрономии в университетах после 1917 г. помогли архивные документы, зафиксировавшие борьбу за новый статус Энгельгардтовской обсерватории Казанского университета (ГАРФ. Ф. А-2307. Оп. 2. Д. 285). Общие вопросы, связанные с реформой высшего образования, хорошо отражены в делопроизводственной документации заседаний Политбюро ЦК РКП(б) по вопросам реформы высшей школы (РГАСПИ. Ф. 17). Немало ценных сведений по реформе высшей школы содержит документация научной комиссии, возглавляемой последним выборным ректором МГУ М.М.Новиковым (ГАРФ. Ф. 6767. Оп. 1. Д. 73).

Для исследования оказалась очень полезной информация, связанная с основанием Главной российской астрофизической обсерватории - проектом, предложенным весной 1920 г. В.В.Стратоновым (ГАРФ. Ф. А-2307. Оп. 2. Д. 183, 274). Эта документация включает «Записку», содержащую основные положения проекта и письменные отзывы ведущих российских астрономов с изложением своих взглядов на перспективы развития астрофизики в России. Кроме того, она содержит ряд промежуточных отчетов о реализации задач, поставленных перед коллективом астрономов (Организационным комитетом обсерватории и Астрофизическим совещанием), занимавшихся основанием ГРАФО.

Не менее важными для исследования были документы, отражающие конфликт между Организационным комитетом ГРАФО, базировавшимся в Москве, и его филиалами в Одессе и Ташкенте (ГАРФ. Ф. А-2307. Оп. 2. Д. 283). Интересные детали отношений между центральными научными учреждениями и их бывшими филиалами, оказавшимися после 1922 г. на территориях союзных республик, демонстрируют материалы нескольких всесоюзных конференций Народных комиссариатов просвещения (НКП), прошедших в 1923-25 гг. в Москве (ГАРФ. Ф. А-2307. Оп. 9. Д. 178; Оп. 7. Д. 9; Оп. 10. Д. 41, 42). На этих конференциях была предпринята попытка преодолеть трудности в области межреспубликанского научного сотрудничества и урегулировать вопросы национальной принадлежности научных учреждений, оказавшихся в республиках. Генезис общих положений советской научной риторики можно обнаружить в стенограммах совещаний директоров научных учреждений, прошедших в 1924-25 гг. (ГАРФ. Ф. А-2307. Оп. 9. Д. 202, 205; Оп. 10. Д. 42).

История объединения московских астрономических учреждений в единый институт была прослежена по архивным документам начиная с самых первых прецедентов, произошедших уже в 1924 г. (ГАРФ. Ф. А-2307. Оп. 2. Д. 179, 183; Ф. А-2306. Оп. 1. Д. 2902, 2945). Логика общих административных преобразований в правительственных подразделениях, занимавшихся организацией научных исследований, была выявлена на основе отчетов о проверке входящего в Наркомпрос главка по управлению научными и музейными учреждениями (Главнаука) и Главного ученого совета (ГУС), прошедших в конце 1920-х гг., а также на основе протоколов заседаний новых административных подразделений, которым были переданы функции Главнауки (ГАРФ. Ф. Р-7668. Оп. 1. Д. 198, 228; Ф. А-2307. Оп. 15. Д. 24).

Значительный материал для изучения астрономической периодики представлен в томах «Русского астрономического журнала» за исследуемый период, а также в томах журнала «Мироведение» - печатного органа Российского общества любителей мироведения, активно работавшего в 1920-х гг. Остальные астрономические публикации были выявлены по астрономической библиографии, составленной под руководством Н.Б.Лавровой Библиография работ по астрономии, выполненных в СССР за 1917-1957 гг. // Астрономия в СССР за сорок лет. 1917-1957. М., 1960. С. 371-723..

Методологическую основу диссертации составляют базовые принципы современной исторической науки - принципы историзма и объективности. Принцип историзма предполагает рассмотрение исследуемых исторических событий в их взаимосвязи и развитии, а принцип объективности ориентирует на всесторонний анализ и достоверную оценку исторических фактов. В диссертации широко используются следующие общеисторические методы: проблемно-хронологический, согласно которому описание событий происходит в хронологической последовательности; историко-генетический, позволивший выявить организационную структуру российских астрономических учреждений и механизмы их трансформации в ходе XIX и начала XX вв.; историко-сравнительный метод применялся для выявления гомологичности цивилизационных преобразований в области организации астрономических исследований в России и за рубежом; культурно-антропологический, позволивший определить изменения в отношении к астрономическому знанию в период от патронажной культуры до абсолютизма и далее - до периода развитых капиталистических отношений; историко-биографический, применявшийся для уточнения биографических деталей научных специалистов, стоявших у основания первых российских астрофизических учреждений. В диссертации использовались аналитические модели, учитывающие реляционный характер социального взаимодействия, что позволило выявить многообразие прямых и опосредованных, формальных и неформальных взаимосвязей между представителями различных коллективов, так или иначе заинтересованных в развитии астрономического знания. Применение комплексного междисциплинарного подхода к проблемам взаимодействия научного знания и общества с учетом институциональной и дисциплинарной дифференциации астрономического знания позволило рассмотреть развитие астрономических исследований в России в контексте более широких исторических преобразований, что, в свою очередь, способствовало созданию целостного представления об объекте исследования и более глубокому осмыслению как внутридисциплинарных, так и организационных изменений в астрономии конца XIX - первой трети XX вв.

Научная новизна исследования состоит в том, что в нем впервые как в отечественной, так и в зарубежной научной литературе предпринята попытка комплексного изучения деятельности российских астрономических учреждений с учетом их административной дифференциации и различной ведомственной принадлежности. Таким образом, в работе исследуются не только отдельные астрономические институты, но и поле их профессионального взаимодействия. В подобной постановке данная научная проблема ранее не рассматривалась.

Принципиально новым является анализ обстоятельств, сопутствующих выдвижению первых масштабных проектов по организации в России астрофизических учреждений - ГРАФО и ГАФИ. На основе архивных данных выявлены несоответствия в ранних публикациях, посвященных основанию этих учреждений, и проведен анализ, позволяющий выявить причины начальных искажений.

В работе впервые проанализированы отношения между научными организациями, оказавшимися после создания СССР отделенными друг от друга границами национальных республик. Прослежены пути формирования новых административных схем, нацеленных на преодоление кризиса легитимности, вызванного несоответствием централистской модели управления периферийными научными учреждениями (филиалами) политической ситуации начала и середины 1920-х гг.

В научный оборот введено большое количество архивных документов, отражающих этапы становления советской системы организации астрономических исследований.

Подробно проанализированы изменения в тематической направленности и методологии исследований, проводившихся в Астрофизическом институте в первый период его работы под руководством В.Г.Фесенкова. Прослежено, как эти изменения сказались на развитии традиционных для России дореволюционного периода астрофизических направлений.

Практическая значимость исследования. Данные, выявленные в процессе написания диссертации, могут быть использованы для дальнейшего, более подробного изучения взаимодействия в профессиональном поле научной астрономии. Обнаруженные и впервые опубликованные архивные документы позволяют более полно понять специфику организации науки в России в первое послереволюционное десятилетие. Это может иметь практическое значение при подготовке учебных пособий по истории науки и при разработке специализированных учебных курсов по истории астрономии. Результаты исследований могут также иметь практическое применение в ходе решения проблем, связанных с организацией астрономических исследований, при экспертной оценке различных научных проектов, требующих учета специфики форм научного и организационного взаимодействия научных подразделений с правительственными инстанциями, общественными организациями и друг с другом.

Апробация работы. Основные положения и выводы исследования регулярно докладывались: на Объединенном московском семинаре по истории астрономии, существующем на базе Московского института истории естествознания и техники РАН (в проблемной группе истории астрономии); на международных и общероссийских конференциях, проходящих в Москве, Санкт-Петербурге, Туле, Калуге, Красноярске; на конференциях в американских университетах Джона Хопкинса (Балтимор, Мэриленд) и Джорджии (Афины, Джорджия); на двух ежегодных конференциях Американского общества истории науки.

Материалы диссертации нашли отражение более чем в 30 публикациях, в том числе в двух монографиях, 10 статьях в журналах, рекомендованных ВАК. В отечественной и зарубежной печати было опубликовано несколько положительных рецензий на работы диссертанта.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, шести глав, заключения, списка использованных источников и литературы. Общий объем работы 369 страниц.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновываются актуальность и хронологические рамки, определяются объект, предмет, цели и задачи исследования; выявляется степень изученности проблемы и характеризуется ее источниковая база; перечисляются используемые в работе научные методы; отмечаются научная новизна и практическая значимость исследования.

Глава 1. Организация астрономических исследований в России до 1917 г. посвящена истории формирования институциональной структуры российской астрономии в XVIII- XIX вв. Установлено, что она имела много сходств с аналогичными структурами, существовавшими в европейских странах. Как и в других государствах, в этой структуре можно было выделить одну центральную национальную обсерваторию (в России это была обсерватория Академии наук, а после 1839 г. - Императорская Главная Пулковская обсерватория) с многочисленным персоналом; несколько гораздо более скромных университетских обсерваторий, обслуживаемых всего одним или двумя сотрудниками; топографо-геодезические подразделения военного и морского ведомств с многочисленным штатом топографов и геодезистов с относительно небольшими обсерваториями и наблюдательными пунктами.

Каждое из этих астрономических учреждений выполняло свои специфические функции. Большая астрономическая обсерватория создавалась, как правило, в рамках национального проекта, целью которого являлось научное обслуживание нужд государства, включавшее в качестве одной из необходимых компонент задачу картографирования государственной территории. Астрометрические и геодезические исследования позволяли составлять точные каталоги звездных положений, необходимые для определения координат пунктов земной поверхности и, соответственно, для создания карт высокого качества. Помимо решения сугубо прикладных задач, картография сыграла существенную роль в выработке стратегий освоения удаленных территорий и унификации административных и юридических стандартов, регулирующих практику бюрократических действий на всей территории государства.

Если говорить о другой составляющей институциональной структуры астрономических учреждений - университетских обсерваториях, то официальный статус последних не вполне адекватно передавался их формальным бюрократическим названием, сохранившимся вплоть до начала ХХ в., - «учебно-вспомогательные учреждения». Предполагалось, что они должны были обеспечивать практикум для студентов там, где астрономия преподавалась как университетская дисциплина. Серьезные научные достижения профессоров астрономии, как правило, были их личной заслугой, основанной главным образом на собственном энтузиазме, а не на щедрых правительственных инвестициях. Хотя на первых порах директора Пулковской обсерватории довольно активно использовали в ходе выполнения своих научных проектов ресурсы созданных при их поддержке университетских обсерваторий; это сотрудничество носило спорадический характер и не суммировалось в устойчивые кооперативные формы. Единственной организацией, сопоставимой с Пулковской обсерваторией как по штатам, так и по предоставляемым фондам, были военные геодезические и топографические подразделения Главного штаба. В первой главе подробно рассматриваются отношения, сложившиеся между военными и академическими астрономами.

С самого начала развития в России практической астрономии академические и военные астрономы вступили в отношения непростого сотрудничества, время от времени осложняемого борьбой за независимое суждение, репутацию и компетенцию. До постройки Пулковской обсерватории путь к консолидации военных и астрономических усилий по обеспечению российского государства качественными географическими картами шел через удвоение научной и военной инфраструктур и, соответственно, дублирование их функций. Основание Пулковской обсерватории, с одной стороны, внесло ощутимый институциональный разрыв в эту академико-военную кооперацию, с другой - парадоксальным образом сблизило академические и военные институты, заставив их конкурировать не только за первенство в авторитетном суждении по геодезическим и картографическим вопросам, но также за включение в штат своих подразделений наиболее квалифицированных астрономов и даже за привилегированные ландшафтные площадки.

Динамика социальных отношений между академическими астрономами и военными геодезистами носила сложный, прерывистый характер. Однако если говорить о долговременных смещениях, то можно заметить, что к середине XIX в. социальные позиции, отстаиваемые военными геодезистами и академическими астрономами, определились следующим образом. Пулковская обсерватория стала все больше и больше играть роль консультативного центра, смещая акценты своей деятельности в область теоретической астрономии с четкими приоритетами международной значимости точных позиционных измерений. В свою очередь, офицеры геодезисты (и картографы), являвшиеся авторами первых картографических описаний широких российских ландшафтов и, одновременно, авторитетными политическими представителями центра в периферийных районах державы, стали плотнее встраиваться в крепнущий аппарат российской бюрократии, консолидируясь в самостоятельную политическую инстанцию, совмещавшую в себе функции систематического развития картографических работ и политического представительства России в дальних регионах.

Постепенная автономизация Пулкова, все большая ориентация ее персонала на решение задач, связанных не с укреплением российского бюрократического перформанса, а на признание со стороны ведущих зарубежных астрономических организаций, сделали конфликтным ее положение в иерархии крепнущей российской бюрократии. Этот конфликт создал почву для неоднозначного восприятия роли Пулковской обсерватории в жизни российского государства. С одной стороны, невозможно было отрицать несомненных заслуг пулковцев в развитии российской геодезии и звездной астрономии, с другой - становившееся все менее явным участие Пулкова в решении русских национальных проблем, а также эвфемизированная, но регулярная критика «несовершенных» работ российских специалистов со стороны руководства Пулкова давали повод для обвинения пулковских астрономов в антироссийском настрое и даже «заговоре» против русских. Это положение усугублялось доминированием в обсерватории иностранных ученых и их борьбой за представительство в этой организации в ущерб российским специалистам.

Параллельно с этими изменениями наметился серьезный институциональный разрыв между Пулковом и университетскими обсерваториями. Этот разрыв был обусловлен комплексом причин административного, политического и собственно научного характера. Рост гражданской активности в России второй половины XIX в. слабо сочетался с изоляционистской, становившейся все более консервативной политикой Пулковской обсерватории, однако хорошо коррелировал с целями, которые ставили перед собой представители университетской интеллектуальной элиты. К середине XIX в. российские университеты вступили в новую фазу развития. В ходе последовательного распространения административных механизмов государственного управления на все социально значимые сферы деятельности университеты теряют облик корпоративных организаций и становятся частью государственного бюрократического аппарата. Университетское образование становится одним из наиболее устойчивых каналов, посредством которого население недворянского происхождения могло получить возможность попасть на высокие государственные посты и даже претендовать на получение дворянских титулов. Это, с одной стороны, обострило отношения между профессорскими группировками, политические мотивы которых находились в сложном сочетании с их карьерными интересами; с другой - вывело внутренние университетские конфликты в более широкое политическое пространство.