Становление и развитие советской системы политического контроля в 1917-1953 годах (на примере Среднего Поволжья)

Доступные в настоящий момент для исследователя материалы хранящихся в РГАСПИ личных архивов Сталина (Ф. 558) и других советских руководителей, в частности, Н.И. Ежова (Ф. 671), в совокупности с другими документами позволяют оценить их личную роль в становлении и укреплении советской системы политического контроля. В частности, о роли Сталина и партийных руководителей в осуществлении цензуры свидетельствуют «Записки» Б.З. Шумяцкого - начальника Главного управления кинофотопромышленности и заместителя председателя Комитета по делам искусства (РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 828). В течение нескольких лет Шумяцкий в стенографическом стиле вел записи разговоров и реплик, которыми обменивались Сталин и другие зрители «кремлевского» просмотрового зала, фиксировал стилистические особенности их речи, не отраженные в официальных документах. До настоящего времени сохранилось 63 записи бесед. Некоторые фрагменты из «Записок Шумяцкого» были опубликованы в журналах «Источник» (1995, № 3) и «Родина» (1995, № 9). Деятельность партии по руководству цензурой в средствах массовой информации отражена также в документах Политбюро, как, например, в проекте «Указаний редакции «Правды» корреспондентам «Правды» в капиталистических странах». (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 1624. Л. 148-150).

ГАРФ располагает и другими ценными источниками по теме исследования. К ним относятся сводки ВЧК, доклады инструкторов НКВД и уполномоченных ВЦИК и т.д. (Ф. 393).

В ходе исследования мы обращались к фонду Прокуратуры СССР (ф. 8131, опись 27), который содержит материалы, дающие представление о методах политического контроля, прежде всего, репрессиях, и о взаимодействии прокуратуры с органами государственной безопасности, их роли в системе политического контроля. Кроме того, в Государственном архиве Российской Федерации нами изучены фонды учреждений, осуществлявших контроль над издательствами, полиграфической промышленностью и книжной торговлей, редакции газеты «Известия», государственного комитета СССР по телевидению и радиовещанию, Совинформбюро, что позволило проследить некоторые аспекты реализации политического контроля.

Для освещения вопроса о роли средств массовой информации в системе политического контроля мы изучили документы фонда Телеграфного агентства Советского Союза при Совете Министров СССР (ТАСС) (ГАРФ. Ф. - 4459, с 1925 г.). Анализ ежедневных вестников союзной информации и международной информации (в листах или в форме печатных бюллетеней), оперативных приказов и распоряжений по ТАСС; планов и отчетов о работе редакций и отделов; тематических планов редакций; обзоров иностранной печати, вестников ТАСС; протоколов совещаний у ответственного руководителя ТАСС; информационных сообщений, направленных в ЦК КПСС, Совмин СССР, МИД СССР (переводы статей, записи выступлений политических деятелей, радиоперехваты); дневников руководящих работников ТАСС и записей их бесед с иностранными представителями дает представление о формировании монологичного информационного пространства и единомыслия в процессе формирования системы политического контроля. (Опись 12). Наибольшее внимание среди документов фонда ТАСС мы уделили материалам редакции информации для местной печати, в частности вестникам провинциальной информации и вестникам крестьянской почтовой информации (Опись 7).

В Российском государственном архиве экономики (РГАЭ) изучена «Особая папка» Колхозцентра, в частности, письма крестьян.

Важнейший пласт использованных в диссертации источников составляют материалы архивов областей Среднего Поволжья: Государственного архива Самарской области (ГАСО); Самарского областного государственного архива социально-политической истории (СОГАСПИ); Государственного архива Пензенской области (ГАПО); Государственного архива новейшей истории Ульяновской области (ГАНИ УО) и Государственного архива Ульяновской области (ГАУО). Содержащиеся в данных фондах многочисленные и разнообразные документы позволяют конкретизировать тенденции развития и формы осуществления политического контроля, характерные не только для рассматриваемого региона, но и для страны в целом.

Среди сохранившихся материалов встречаются документы, посвященные настроениям населения, однако преобладает информация отчетного характера: о пленумах, партактивах, итогах выполнения планов или о сборе урожая. О настроениях в партийной среде наряду с информационными сводками дают представления и другие источники, например, материалы обсуждения различных политических решений (стенограммы собраний партийных организаций, письма в партийные органы, сводки предложений и замечаний на партийные документы).

Нами были изучены фонды краевого (Средневолжского), губернских (Симбирского (Ульяновского), Самарского (Куйбышевского), Пензенского), уездных, некоторых волостных исполкомов Советов, в которых содержатся протоколы губернских партийных съездов и заседаний президиума губкомов большевиков, отчеты секретарей первичных парторганизаций о своей работе, материалы различного рода совещаний ответственных работников края, периодические сообщения с мест о состоянии партработы, отчетные доклады агитаторов, протоколы общих собраний ячеек, парткомов различных уровней и их президиумов, циркулярные письма Центрального Комитета РКП(б), его запросы, ответы на них местных партийных руководителей и т.д.

В фондах революционных комитетов, профсоюзов, комбедов, губревтрибуналов, различных общественных организаций значительный интерес представляли документы, отражающие трудности и успехи реализации политического контроля на местах. Это, в частности: информационные бюллетени, доклады агитаторов, инспекторов, организаторов, отчеты ревизоров, телеграммы из Центра и ответные - с мест, протоколы заседаний ревкомов, отделов исполкомов, собраний, митингов, стенограммы разговоров «по прямому проводу» ответственных работников, разного рода постановления, решения, обращение к населению местных властей и пр.

В Государственном архиве Самарской области (ГАСО) несомненный интерес представляют регулярные информационные сводки ОГПУ - НКВД (ф.р-779 - Исполнительный комитет Средневолжской области и Куйбышевского Краевого Совета рабочих, крестьянских, красноармейских депутатов (Крайсполком). Информационные сводки ОГПУ-НКВД хранятся в ф.1 Самарского губкома ВКП(б) (СОГАСПИ).

Деятельность институтов политического контроля в областях Среднего Поволжья отражают различные группы документов.

Материал о роли пропаганды и агитации содержится в многочисленных справках, докладных записках о состоянии массово-политической, агитационно-пропагандистской работы, в агитационных делах, отчетах и справках инструкторов, соответствующей переписке с ЦК ВКП(б), докладах об идейно-политическом воспитании коммунистов, отчетах отделов пропаганды горкомов ВКП(б), докладах райкомов ВКП(б) о состоянии партийной пропаганды, справках и информациях о проведенных кампаниях.

Деятельность средневолжских средств массовой информации в системе политического контроля отражена в справках о работе печати, радиофикации, радиовещания и кинофикации, отчетах редакций и издательств областных и районных газет, тематических обзорах районных газет и обзорах материалов районного радиовещания, справках, информациях руководителей ведомств о подписке на периодическую печать, справках о работе областных книжных издательств, управлений кинофикации, комитетов радиоинформации. Сюжеты, связанные с ролью радио и кино в системе политического контроля, во многом основаны на документах Пензенского областного производственно-технического управления связи (Ф. 2477. Оп. 1,2) и Пензенской областной дирекции радиотрансляционной сети (Ф. 2132. Оп. 1,2).

Основой для исследования деятельности цензуры в рамках системы политического контроля стали приказы и информационные письма областных управлений по делам литературы и издательств, отчеты областных издательств обкомов ВКП(б), справки о состоянии и мерах по совершенствованию работы облитов, протоколы производственных совещаний обллитов и совещаний при начальниках обллитов, а также материалы книжных издательств и областных отделений книготоргового объединения государственного издательства (КОГИЗ).Образование и просвещение, культура и искусство в системе политического контроля в Среднем Поволжье изучались нами на основе материалов отделов культурно-просветительской работы облисполкомов, управлений культуры и образования облисполкомов, отделов культуры горисполкомов.

Определенную ценность имели для нас документы из фондов личного происхождения и коллекций документов, хранящихся в ГАПО, например, из фондов Ф.П. Вазерского (Ф. 2389), И.С. Горюшкина-Сорокопудова (Ф. 2149), Г.В. Мясникова (Ф.2672), Ю.И. Нехорошева (Ф. 2772), М.Р. Полесских (Ф.2399), А.И. Смирновой (Ф. 2258); из коллекции рукописных, печатных и иллюстративных материалов по истории Пензы и Пензенского края (Ф. 2378). Весьма интересный материал мы обнаружили в фонде 6028 - «Воспоминания лектора ОК КПСС Владимира Петровича Грановского о Пензе военных лет «Увиденное, пережитое, проделанное»» (Опись 8).

Таким образом, в целом центральные и региональные архивы содержат богатейший материал по изучаемой нами проблеме. Однако при этом нельзя не сделать два существенных замечания.

Многообразный и ценный для исследования политического контроля корпус документов содержат Центральный и региональные архивы ФСБ, однако они остаются недоступными для нас, как и для подавляющего большинства исследователей.

Принадлежность того или иного источника к числу архивных отнюдь не является гарантией достоверности содержащейся в нем информации. В первую очередь, это относится к официальным идеологизированным и тенденциозным документам, которые широко применяются в нашем исследовании. Поэтому соотнесение информации, содержащейся в них, с современным уровнем исторического знания об эпохе стало необходимым условием их использования. Кроме того, подлинность содержащейся в официальном источнике информации мы сопоставляли, во-первых, с материалами других источников ведомственного происхождения; во-вторых, с тенденциями, отмечаемыми при анализе однородных источников, особенно массового характера. В целом, на наш взгляд, степень достоверности документов, которые предназначались для внутреннего, не выходящего за рамки правящих кругов использования, значительно выше, чем у источников официального происхождения, подлежавших широкой огласке.

Важная группа источников, использованных в диссертации, - многочисленные документы, включенные в крупные тематические сборники. Подавляющая их часть вышла в свет уже в постсоветскую эпоху. Они содержат богатейший, во многом закрытый ранее материал, который в целом все еще не получил адекватного осмысления в историографии.

В диссертации активно использовались различные статистические сборники и справочники, в т.ч. по Средневолжскому краю. Это весьма сложный тип источников. Они содержат ценный, необходимый для данного исследования материал. Вместе с тем, известно, что статистические данные в рассматриваемый период содержали элемент пропаганды, зачастую подгонялись под победные рапорты, поэтому они требуют критического отношения См.: 3айончковская Ж.А. Демографическая ситуация и расселение. - М., 1991..

Специфика исследования политического контроля предполагает, что важную роль в качестве источника приобретают материалы центральной, местной и районной периодической печати. Разумеется, для советской периодической печати, полностью монополизированной коммунистической партией, приоритетом служила политическая пропаганда, отсюда - тенденциозность в подборе материалов, намеренное искажение информации. Многие исследователи справедливо критикуют средства массовой информации рассматриваемого периода за несоответствие реалиям жизни. Например, Ш. Фицпатрик писала: «Журналы 30-х гг. часто приносят разочарование. Можно перерыть годовую подшивку журнала «Социалистическая реконструкция сельского хозяйства», так и не встретив фигуры реального крестьянина» Фицпатрик Ш. Сталинские крестьяне. Социальная история Советской России в 30-е годы: деревня. - М., 2001. С. 361.. Однако нам ближе точка зрения С.Н. Носова: «Правды о себе эпоха лжи оставить не может, но это не значит, что документы, заведомо лживые, не способны быть историческими источниками - они много говорят о психологии власти ...» Носов С.Н. Реанимация исторического познания // Звезда. - 1995. - №3. - С.52..

Для нашего исследования пресса той эпохи имеет важное источниковое значение, поскольку дает представление не только о языке власти, но и о целях политического контроля, методах его осуществления, роли средств массовой информации. Мы полагаем, что при анализе системы политического контроля можно и должно критически использовать и «заведомо лживые» источники, т.к. содержащаяся в них информация часто является образом желаемого для властей состояния общества.

В процессе работы над исследуемой проблемой мы просмотрели ряд журналов: «Большевик» за 1925, 1933-1935, 1942 гг.; «Литература и искусство» за 1931 г.; «Красный библиотекарь» за 1932 г. и др. Были проанализированы публикации в центральных газетах: «Правда», «Известия», «Комсомольская правда», «Литературная газета». Широко использовались материалы региональных газет и журналов: «Средневолжская коммуна» (с декабря 1929 г. «Волжская коммуна») - орган Средневолжского крайкома; «Средневолжский комсомолец» (с 1935 г. - «Волжский комсомолец») - орган Средневолжского обкома ВЛКСМ, Самарского окружкома и Самарского горкома ВЛКСМ; журнал «Коммунист» - орган Средневолжского областного, а затем краевого комитета ВКП (б), а с 1937 по 1941 гг. - Куйбышевского обкома партии; журнал «Под знаменем ленинизма» - орган Пензенского губкома ВКП(б), губисполкома (с 1928 г. выходит как журнал «Работай и учись»), «Рабочая Пенза», «Ульяновская правда», «Сталинское знамя» - орган Пензенского обкома и горкома КПСС и Пензенского областного Совета депутатов трудящихся. В диссертации использованы и материалы ряда номеров районных газет.

Мемуары в диссертации использовались довольно широко, причем не только опубликованные, но и хранящиеся в архивных фондах. Разумеется, многие из этих воспоминаний содержат неточности, отличаются субъективизмом. Но все же ценность мемуаров несомненна, так как они передают реакцию людей, общественного мнения на политико-идеологическое воздействие властей в исследуемый период, а также характеризуют специфику действия системы политического контроля. В ходе исследования мы обращались к дневникам В.И. Вернадского, М. Пришвина (1931-1932 гг.), К. Чуковского, а также к неопубликованным воспоминаниям И.С. Горюшкина-Сорокопудова, хранящимся в Государственном архиве Пензенской области. По-своему интересен взгляд на советское общество 1930-х гг. со стороны, поэтому были использованы дневники и воспоминания Р. Роллана, А. Жида и Л. Фейхтвангера.

Специфика темы исследования продиктовала обращение к такому источнику, как литературные произведения и публицистика. Среди авторов использованных нами произведений классики социалистического реализма М. Горький, Н. Островский, М. Шолохов, Э. Багрицкий, И. Ильф, Е. Петров, М. Зощенко и многие другие, ставшие символами своей эпохи, творившие по законам времени и причисленные властями к «инженерам человеческих душ».

Таким образом, имеющиеся источники с различной степенью полноты и достоверности, но предоставляют в целом возможности для исследования большинства аспектов советской системы политического контроля. Вместе с тем, практическая недоступность для нас архивов ФСБ способствовала тому, что репрессии, как форма политического контроля, рассматриваются в диссертации, как правило, без детализации. Благо эта специфическая тема является предметом самостоятельного исследования многих историков.

В третьем параграфе рассматривается методология исследования. Советский период в российской науке в силу политико-идеологических причин отличался единством научного метода, независимо от отраслевой принадлежности. В качестве такового выступала «материалистическая диалектика» или «диалектический материализм». В настоящее время в отечественной науке наблюдается полифония подходов, направлений и концепций, т.е. методологический плюрализм. Об этом свидетельствует и содержание дискуссий на философских конференциях Второй конгресс российских философов: некоторые итоги // Вопросы философии. - 2000. - № 5..

Методологической основой исследования стали традиционно применяющиеся в исторической науке принципы и методы. Прежде всего, это принципы историзма и научной объективности. Применение принципа историзма к изучению системы политического контроля предполагает анализ объективных и субъективных причин ее становления и развития, развития основных институтов и методов политического контроля в контексте социально-политического, экономического и культурного развития страны. Под научной объективностью понимается изучение предмета исследования максимально беспристрастно, с использованием широкого круга источников, вне зависимости от идеологических и иных субъективных наслоений, содержащихся как в источниках, так и в оценочных суждениях историков. Объективность подразумевает также и корректность в оценке фактов и явлений.

Диалектический метод подразумевает, в частности, принципы динамичности, применяемый для анализа изменений социальных систем и диалогизма, согласно которому взаимодействие властных структур и членов общества рассматривается как диалог, в котором власть, создавая и развивая систему политического контроля, как правило, выступала инициатором, но, вместе с тем, по-своему нередко откликалась на процессы, происходившие в обществе.

Специфика объекта исследования обусловила особую роль в методологии диссертации системного метода, который предполагает целостное исследование сложных систем, состоящих из подсистем и элементов, и позволяет рассматривать общество как сложноорганизованную систему, элементами (подсистемами) которой являются, в частности, политические и социальные структуры. В рамках этого метода институты политического контроля рассматриваются как единство взаимосвязанных и взаимодействующих элементов, как части сложного целого - советского политического контроля. Кроме того, данный подход позволяет рассматривать взаимоотношения массового сознания и политического контроля как двух систем. При анализе деятельности властей по формированию политического контроля большое значение имеют способы взаимодействия его структурных элементов, а также роль процессов изменения и стабилизации системы. Немаловажную роль в методологии диссертации играет положение теории систем о влиянии изменений самой системы (государственной политики в целом) на элементы этой системы (направления политики), а также принцип целостности системы.

В качестве одного из основных методов исследования в данной работе используется историческая индукция, которая позволяет на основе конкретных фактов делать более или менее широкие обобщения, а также методы причинно-следственного анализа, описательный и сравнительный.

Относительная новизна проблемы изучения политического контроля в историографии требует остановиться на терминах, понятиях и категориях, использованных в исследовании.

В советскую эпоху термин не получил широкого распространения, несмотря на то, что фактически в СССР была создана самая мощная, разветвленная система политического контроля в мире. Она представляла собой и форму контроля за поведением индивида на предмет соответствия целям властей и идеологическим канонам, и способ воздействия на массовое сознание, т.е. массовую индоктринацию.

Идеология - это система взглядов и идей, в которых выражается отношение к действительности, интересы, цели, намерения, умонастроения людей, классов, партий, субъектов политики и власти Политология. Энциклопедический словарь. - М., 1993. С.114.. Роль идеологии велика, поскольку и отдельно взятый человек, и общество в целом живут в идеологическом пространстве точно так же, как и в мире политики, культуры, экономических отношений. По словам А. Амальрика, идеология - это «социально значимая система идей, ...служащая закреплению или изменению общественных отношений» Амальрик А. Идеология в советском обществе // Погружение в трясину. - М., 1991. С.675.. Таким образом, идеология в значительной мере направляет жизнь общества и человека, осуществляя организационные, регулятивные и контрольные функции. При этом она непосредственно, функционально связана с политической системой общества, с политическим режимом, государством, политической культурой. На идеологию возлагаются, в частности, функции обоснования, легитимизации власти и формы правления. Через систему политического контроля внедрялись идеологические установки, которые сознательно и целенаправленно формировали властные структуры.

Массовая индоктринация - это целенаправленное распространение политической доктрины, учения в обществе для формирования определенного массового сознания.

В настоящем исследовании используется понятие «институт». Под ним понимаются исторически сложившиеся формы организации и регулирования общественной жизни. Институты обеспечивают выполнение важных для общества и государства функций и включают в себя совокупность норм, предписаний, образцов поведения, специальных учреждений и систему контроля.

Пропаганда служит одним из необходимых в ХХ в. атрибутов политической жизни, а в советской системе политического контроля она являлась важнейшим инструментом. Под пропагандой мы понимаем систематически осуществляемые усилия, направленные на то, чтобы повлиять на сознание индивидов, групп, общества для достижения определенного, заранее намеченного результата, например, распространение и популяризация определенных идей в общественном сознании. В тоталитарном государстве, как отмечал Ф. Хайек, пропаганда «подчинена одной цели и все ее инструменты тщательно скоординированы для решения идеологических задач».

Поскольку проблема политического контроля связана с проблемой массового сознания, остановимся на самом понятии и терминологии. Начиная с середины 1990-х гг., различным аспектам изучения теории массового сознания был посвящен целый ряд диссертаций. Исследователи предложили различные характеристики этого феномена. В обобщенном варианте в качестве основы для такой оценки выступает совокупность трех параметров: средний уровень развития сознания масс в обществе, включающий не только когнитивные элементы (объем знаний и суждений о тех или иных социально-политических явлениях и процессах), но и направленность чувств и фантазий, способность эмоционально реагировать на окружающую действительность; диапазон и направленность потребностей, интересов, запросов масс; диапазон информации, широко циркулирующей в обществе, в т.ч. специально направляемой властями через многочисленные каналы воспитательных и образовательных институтов и средств массовой информации. В целом массовое сознание, на наш взгляд, необходимо рассматривать как результат взаимодействия активности масс, направленной на свойственное человеку осмысление собственной жизни и тех социально-политических условий, в которых эта жизнь протекает.

В диссертации использовалось и понятие «общественное мнение», которое является основополагающим для ряда исследователей. Известный немецкий социолог Э. Ноэль-Нойман общественным мнением считает то, которое человек высказывает публично, вслух, в присутствии других людей, не боясь оказаться в изоляции. Именно в такой интерпретации общественное мнение рассматривалось Е.Ю. Зубковой. Для нас публичность общественного мнения и является тем критерием, который отделяет его от более широкого по содержанию понятия «массового сознания».

Мы рассматривали политический контроль как функцию сросшегося с коммунистической партией советского государства. Политический контроль имманентно присущ любому государству, но тоталитарный режим многократно, на порядок усиливает его.

Первым отечественным исследователем, который ввел в научный оборот понятие «политический контроль», а также разработал ряд методологических подходов к его исследованию, стал петербургский историк В.С. Измозик. По его мнению, под «политическим контролем» следует понимать систему регулярного сбора и анализа информации различными звеньями государственного аппарата о настроениях в обществе, отношении различных его слоев к действиям властей, о поведении и намерениях экстремистских и антиправительственных групп и организаций. Политический контроль всегда включает несколько основных элементов: сбор информации, ее оценку, принятие решений, учитывающих настроения общественных групп и призванных воздействовать в нужном для властей направлении, а также политический сыск и репрессии при наличии угрозы (реальной или мнимой) государству и обществу. Н.А. Ломагин в своей докторской диссертации «Политический контроль и негативные настроения ленинградцев в период Великой Отечественной войны» воспользовался определением, сформулированным В.С. Измозиком.

Данное В.С. Измозиком и поддержанное исследователями (практически всеми, мы не встречали никакой критики) определение политического контроля не отражает важнейшего, на наш взгляд, аспекта: формирования - всеми возможными способами - общественного мнения, т.е. воздействия на массовое сознание. На наш взгляд, изучение отдельных, пусть и очень важных аспектов, методов и институтов политического контроля не позволяет объективно оценить действие всей советской системы политического контроля, проанализировать ее объективные и субъективные причины становления, оценить развитие и взаимодействие ее институтов и методов, выявить причины столь высокой ее эффективности. Одна из ключевых особенностей советского режима заключалась в том, что власти не только выясняли характер настроений в обществе, но и активнейшим образом, в небывалых ранее масштабах их формировали, воспитывали «нового человека».

В связи с этим мы предлагаем следующее определение политического контроля. Политический контроль - это имманентно присущее любому, но в особенности тоталитарному государству качество, представляющее собой комплекс мероприятий власти, направленных не только на контроль поведения индивида, всех социальных групп, но и на формирование мировоззрения и поведения основной массы населения на основе задаваемых идеологических канонов и практических потребностей режима.

Вторая глава - «Становление и сущность политического контроля в советском государстве» - состоит из трех параграфов.

В первом параграфе проводится анализ предпосылок формирования советской системы политического контроля. Система политического контроля, созданная в советском государстве, не является изобретением большевиков - опыт контроля государства над обществом накапливался веками. Безусловно, советская среда обитания, новые социальные и моральные ценности, новый образ жизни формировались властями на основе новой идеологии, однако определенные методы политического контроля были уже наработаны.

Еще в дореволюционные годы в царской России сформировались предпосылки возникновения этого феномена, выразившиеся в стремлении властей держать под наблюдением не только поведение, но и сознание своих подданных, что привело к созданию особых, предназначенных для этого структур. На наш взгляд, о предпосылках формирования всеохватной системы политического контроля, возникшей в советский период, можно говорить с эпохи Петра I, обязавшего священнослужителей нарушать тайну исповеди и доносить на своих прихожан, если те признавались в преступных умыслах против государства. Безусловно, речь идет лишь о процессе медленной кристаллизации предпосылок политического контроля, но с петровского периода ведет отсчет стремление властей поставить под контроль не только поведение, но и сознание своих подданных. Именно это стремление властей мы считаем первой предпосылкой формирования системы политического контроля.

С утверждением абсолютизма политическая полиция занимает прочное место в системе карательных органов Российского государства. Более ярко и четко желание власти контролировать все и вся в государстве проявилось в царствование Николая I, когда было создано Третье отделение императорской Канцелярии, которому, среди прочего, были переданы и функции цензуры. Доказательством намерения властей контролировать сознание своих граждан является так называемая теория официальной народности С.С. Уварова. Не ставя целью дать ей оценку, все же подчеркнем, что, несмотря на определенную роль в формировании системы политического контроля и создания единой общеобязательной идеологии, эта теория сыграла и позитивную роль. Очевидно, что идеологические концепции были объективной необходимостью развития не только государства, но и общества того времени. Необходимость некой универсальной государственной идеологии является еще одной предпосылкой возникновения системы политического контроля.

Радикальные революционные группировки, народнический и эсеровский террор подталкивали власти к усилению политического контроля. Число сочувствующих народникам постоянно росло. Увеличивалось и количество стремившихся к разрушению существующего строя. Это заставило власти стремиться к контролю не только поведения, но и сознания своих подданных. Правда, успеха на этом поприще достигнуто не было.

Показателем понимания властями необходимости политического контроля в охваченной беспорядками и революционными настроениями стране явился т.н. полицейский социализм, созданные в 1901 г. рабочие союзы С.В. Зубатова, призванные отсечь рабочих от радикалов. Идея была, по сути, сорвана его отстранением от должности в результате придворных интриг, а затем - Кровавым воскресеньем 9 января 1905 г.

Одной из характерных черт Российской империи практически на всем протяжении ее истории является мощный чиновничий аппарат: чиновничество было важнейшей частью государственной системы. На наш взгляд, этот феномен мог предопределять имманентность стремления властей к политическому контролю, поскольку разветвленность бюрократического аппарата сама по себе располагает к усилению контроля. Богатый опыт дореволюционной цензуры был использован и обогащен большевиками, которые не только сохранили, но и во много раз усилили и расширили присутствие этого института в государственной и общественной жизни. Многие цензоры, перлюстраторы царской эпохи, используя свои навыки, продолжили свою работу в советское время Леонов С.В. Государственная безопасность Советской республики в пору Октябрьской революции и гражданской войны. / Государственная безопасность России: история и современность. - М., 2004. С.352.. Огромный опыт российского государства в сфере цензуры облегчил большевиками воссоздание этого института как элемента советской системы политического контроля.

Таким образом, еще в царской России сложился определенный тип политического контроля, который опирался на мощные традиции самодержавной государственности, препятствовавшей развитию гражданского общества, политических свобод и стремившейся к регламентации всех сфер жизни общества, несмотря на масштабные изменения, связанные с бурным развитием капитализма.

В дореволюционную эпоху сформировался целый ряд предпосылок, способствовавших в дальнейшем политике большевиков, направленной на тотальный контроль над обществом.

Во втором параграфе рассматриваются факторы формирования советской системы политического контроля. Необходимость действий власти, направленных на создание и укрепление системы политического контроля в советском государстве была продиктована совокупностью объективных и субъективных факторов, возникающих и развивающихся на протяжении 1917-1953 гг.

Объективным фактором становления советской системы политического контроля является наличие постоянной угрозы, исходившей со стороны внешнего мира, перманентное противостояние советского государства Западу. По словам Сталина: «Буржуазные страны... окружают Советский Союз, выжидая случая, для того чтобы напасть на него, разбить его или, во всяком случае - подорвать его мощь и ослабить его». В сталинском тезисе об обострении классовой борьбы нашла свое отражение не только внутренняя конфронтация, но и конфронтация с внешним миром. Рост напряженности на внешнеполитической арене, как считалось, неизбежно должен был привести к росту враждебных проявлений со стороны тех социальных слоев, чья лояльность советской власти подвергалась сомнению. Ожидание новой войны создавало почву для роста конфронтации в обществе, подогревало ненависть к потенциальным врагам внутри страны, способствовало усилению политического контроля, оправдывало применение репрессивных мер. Вскоре после окончания войны, уже в 1946 г., возник новый аспект внешнего фактора, который предопределил главные критерии в работе государства, в правотворчестве и практике идеологических и репрессивных органов, - «холодная война».

Разрушение многих социальных структур традиционного общества и появление так называемого «массового общества» с присущими ему институтами и моделями поведения, социальная дезориентация многих людей являются непременным последствием всех революций и объективным фактором формирования советской системы политического контроля. «Государственность, вся социальная и экономическая структура России пережили небывалую трансформацию. Образно говоря, страна была «разделана» и «пропущена» через гигантскую «мясорубку» истории, и из этого кровавого «фарша» началось формирование новых государственных структур, классов и социальных групп». Придя к власти, большевики столкнулись с необходимостью управления обществом, большинство членов которого в результате военных и социальных катаклизмов были дезориентированы в социальном плане. Необходимо было практически вновь создавать социальную структуру общества, основой которой объявлялись рабочие и крестьяне. Однако в ходе индустриализации и коллективизации эти социальные группы по инициативе большевиков также претерпели значительное воздействие. Управление подобным обществом было возможно только при жестком контроле со стороны государства. Объективным фактором формирования советской системы политического контроля были и постоянные экономические трудности в стране, возникшие вследствие революции, Гражданской войны, индустриализации и коллективизации, Великой Отечественной войны - характерные для всего рассматриваемого периода.

Субъективным фактором становления и укрепления советской системы политического контроля мы считаем недовольство действиями властей. Став во главе нового государства, большевики перестали признавать за рабочими право на отстаивание своих экономических интересов, тем более путем забастовок. Резко изменилась и позиция профсоюзов. Полностью огосударствленные, они тоже стали рассматривать стачечную борьбу как подрыв советской власти, ущерб народному хозяйству и нарушение дисциплины, т.е., наряду с другими общественными организациями были включены в систему политического контроля. Экономическое положение населения не улучшалось, что вызвало необходимость практического применения методов политического контроля к недовольным (начавшиеся аресты, увольнения, «чистки», лишение политических прав, которое неизбежно влекло за собой и экономические ограничения). Голод и его последствия обострили социальную ситуацию в Среднем Поволжье. В информационных сводках ОГПУ отмечалось, что среди населения в связи с голодом ведется антисоветская агитация, отношение к компартии и советской власти враждебное. Информационное сообщение Пензенского губкома РКП(б) от 21 апреля 1921 г. констатировало начавшийся массовый выход населения из партии в связи с тяжелым материальным положением. Тогда же в информационном докладе о положении дел в Симбирской парторганизации сообщалось о том, что «голод, поразивший губернию, застал …весь аппарат власти неподготовленным. Растерянность, граничащая с паникой, ослабление партийной работы, упадок энергии, рост расхлябанности среди власти повлекли за собой анархические попытки масс спасаться поодиночке и стихийным переселением среди крестьян, забастовки на заводах и т.п.».

К субъективным факторам укрепления политического контроля мы относим и психологические особенности общества, вышедшего из войны. Война всегда оказывает негативное, разрушительное воздействие на человека, на его психику, формирует представления о необходимости и оправданности насилия во имя преобразования общества, присущие революционной традиции. Под ее влиянием меняются моральные установки и общественные идеалы. Именно Гражданская война приучила управлять посредством террора, создав тем самым предпосылку для репрессий: появилось стремление перенести радикальные формы борьбы времен революции и Гражданской войны в мирную жизнь. Например, в 1925 г. один из самарских комсомольцев заявил на заседании бюро ячейки ВЛКСМ: «Наша комсомольская работа встала на месте. Мне хотелось бы, чтобы комсомол был таким, как в 1918 году клеш, наган и т.д. Это тип комсомольца в моем понимании».

Субъективным фактором, определившим динамику политического контроля после Победы, было увеличение популярности религии. Еще в 1944 г. ЦК ВКП(б) принял специальное постановление «Об организации научно-просветительной пропаганды». В нем отмечалось, что «за последнее время партийные организации и наркомпросы союзных республик ослабили внимание к делу научно-просветительной пропаганды среди населения», которая «приобретает в нынешних условиях особо важное значение в деле дальнейшего подъема культурного уровня широких слоев трудящихся и преодоления пережитков бескультурья, суеверий и предрассудков». Это обусловило необходимость усиления антирелигиозной пропаганды и, следовательно, привело к возрастанию значения пропаганды и агитации в системе политического контроля.

В третьем параграфе определяются и обосновываются этапы развития советской системы политического контроля.

Первым этапом стал период с октября 1917 по март 1921 гг. На его протяжении политический контроль формировался стихийно, поскольку к октябрю 1917 г. у большевиков не было конкретных планов строительства социализма и создания нового государства. Первая советская Конституция, принятая 10 июля 1918 г. V Всероссийским съездом Советов, не столько создавала новые формы правления, сколько закрепляла стихийно складывающиеся в ходе революции Декреты Советской власти. Т. 2. - М., 1957. С. 558.. Для сохранения власти большевикам пришлось отказаться от идеи отмирания государства и перейти к жесткой политике государственного строительства. Уже на первом этапе власти начали борьбу с оппозицией. В Постановлении Политбюро «О положении в Москве» от 28 февраля 1921 г. говорилось: «Меньшевиков не освобождать, поручить ЧК усилить аресты среди меньшевиков и С.Р., не исключая одиночек рабочих, особенно в тех случаях, когда они выдаются своей активностью. Срочно запросить ВЧК о деятельности анархистов и других несоветских партий в связи с теперешними контрреволюционными выступлениями» РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 117. Л. 4.. Власти избрали путь откровенного устрашения. Призывы к уничтожению людей на месте, массовые казни по решениям властей и другие акты террора начались с 1917 г., невзирая на лозунги об уважении к личности: «тут нужна чистка террористическая, суд на месте и расстрел безоговорочно», «напрячь все силы ... навести тотчас массовый террор, расстрелять и вывезти … бывших офицеров и т.п.» Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 43. С. 234; Т. 50. С.142..

Большевики, как уже говорилось выше, не только не отказались от цензуры, но и многократно ее усилили. В проекте постановления ЦК о цензуре материалов на внешнеполитические темы от 31 декабря 1919 г. говорится: «На главных редакторов каждой газеты и на ответственного редактора «Роста» возлагается обязанность цензурирования всего, касающегося внешней политики… Наиболее строгою должна быть цензура речей известных советских деятелей и передовиц». Было принято решение о прекращении доступа для буржуазных журналистов, а несколько позднее Наркоминдел и Особый отдел ВЧК сообща приняли решение о полном прекращении разрешений иностранцам въезда в Россию за исключением «особых случаев, подлежащих каждый раз строжайшему разбору».

Второй этап развития политического контроля - 1921 - 1936 гг. Его начало связано с введением новой экономической политики. Отметим сразу, что речь шла именно о временных уступках населению и об обязательном сохранении верховенства государства прежде всего в политике и в идеологии.

К середине 1930-х гг. завершается становление советской системы политического контроля, на которую существенное влияние оказала задача построения социализма в кратчайшие сроки в условиях международной изоляции и самоизоляции. В 1921 - 1936 гг. основные направления политического контроля и вся система контроля в целом, стихийно сложившиеся в первые послереволюционные годы, укрепились, а сам контроль ужесточился. Временная либерализация произошла в экономике, а в общественной жизни сохранялась и усиливалась диктатура партии.

Власти начали окончательное искоренение многопартийности. Резолюция Х съезда РКП(б) «О единстве партии» поставила под запрет оппозиционные группы, в стране насаждалось единомыслие. Прекратили свое существование партии левых и правых эсеров, началась борьба с интеллигенцией: «лучше, чтобы десятки и сотни интеллигентов посидели деньки и недельки, чем чтобы 10000 было перебито. Ей-ей, лучше». К концу второго этапа интеллигенция была поставлена под жесточайший политический контроль, чему способствовала изобретенная властями система творческих союзов, а также создание новой советской интеллигенции. Уже с конца 1920-х гг. в стране сворачивается весьма ограниченный плюрализм, под флагом консолидации культурных сил распускаются литературные и художественные группировки, научные и философские общества. В начале второго этапа были изменены задачи и частично методы органов государственной безопасности, которые стали главным поставщиком секретной информации о политических настроениях населения. Кроме того, на них был возложен контроль над экономическими отношениями. Важнейшим каналом получения информации о настроениях в обществе (помимо органов безопасности) были сводки и обзоры партийных органов: отделов ЦК; докладные записки инспекторов ЦК; информационные материалы, поступившие из регионов; перечни вопросов, заданных в ходе собраний или лекций; стенограммы собраний; сводки писем. Обкомы и горкомы получали материалы из райкомов партии, которые имели своих информаторов. В этой роли выступали секретари первичных парторганизаций и так называемые внештатные информаторы, которые работали «на общественных началах». Доносительство с самых первых лет советской власти стало неотъемлемой частью жизни, культивировалось, насаждалось, поощрялось. На крупном предприятии таких информаторов могло быть несколько. Как правило, они давали сведения не только о деятельности парторганизаций, но и о высказываниях, услышанных в частных разговорах, сообщали даже о слухах, сплетнях. Партийными информаторами выступали и сотрудники спецотделов, а иногда и внештатные сотрудники органов безопасности.

В первые годы советской власти существовала система перлюстрации, которая постоянно совершенствовалась и расширялась. Материалы, полученные с ее помощью, регулярно представлялись высшему руководству страны, эта практика была заведена еще В.И. Лениным.

Распространение системы контроля из центра к периферии достигалось созданием во всех местных партийных организациях специальных отделов, подчиняющихся непосредственно сталинскому секретариату. В их задачу входило наблюдение за парторганизациями и представление регулярных отчетов о них. Обмен информацией между центром и периферией также велся по каналам спецотделов. Большое значение придавалось сбору информации, компрометирующей высших руководителей. В ведомствах содержались тысячи секретных сотрудников. Тайный сбор сведений для досье был обычной практикой.

Формирование мощного репрессивного аппарата, используемого в целях политического контроля, было завершено в 1934 г. В это время речь уже идет не только массовых репрессиях в отношении крестьян, но и в отношении практически всех слоев населения. После первого наказания множество людей повергались репрессиям неоднократно. Так, в 1931-1932 гг. приказами и инструкциями ОГПУ запрещалось освобождать без предварительного пересмотра дел. При необходимости срок изоляции продлевался или заменялся иной «мерой социальной защиты».

Большую роль в укреплении системы политического контроля на этом этапе сыграло введение в 1932 г. паспортной системы и обязательной прописки граждан. Начавшиеся индустриализация и массовая насильственная коллективизация села могли быть проведены только фактическим введением принудительного труда, невозможного при легитимационной системе. Поэтому 27 декабря 1932 г. ЦИК и СНК СССР издали постановление, которым в СССР вводилась паспортная система и обязательная прописка паспортов. Колхозники были лишены паспортов, и это обстоятельство сразу ставило их в положение прикрепленных к месту жительства, к своему колхозу. Уехать в город и жить там без паспорта они не могли: согласно п.11 постановления о паспортах такие «беспаспортные» подвергаются штрафу до 100 руб. и «удалению распоряжением органов милиции». Повторное нарушение влекло за собою уголовную ответственность. Введенная 1 июля 1934 г. в УК РСФСР 1926 г. статья 192а предусматривала за это лишение свободы на срок до двух лет Герцензон А.А., Грингауз Ш.С., Дурманов Н.Д., Исаев М.М., Утевский Б.С. История советского уголовного права. - М., 1947. С. 394.. Ограничение свободы места жительства для колхозника стало абсолютным. Положение «паспортизованных» жителей городов было немногим лучше: выбор постоянного места жительства был ограничен необходимостью прописки, причем паспорт стал единственно допустимым для этого документом. Таким образом, механизм прописки стал мощным инструментом регулирования расселения граждан по территории СССР. При этом колоссально возросли возможности политического контроля: возникла система «всесоюзного розыска» через сеть «паспортных столов», созданных в населенных пунктах.

В первой половине 1930-х гг. окончательно сложилась и система идеологии, ставшая содержанием политического контроля. Для ее внедрения в массовое сознание был создан мощный пропагандистский аппарат. К концу второго этапа была создана система общественных связей, которые в немалой степени обеспечивали политический контроль масс, то есть контроль за поведением людей в границах определенных общественных институтов, контроль за подчинением индивида государству и властвующей элите общества. Политический контроль к этому времени эффективно функционировал как система влияния на человека массы, как система регулирования отношений между «массовым» человеком и властью. Но интенсивный контроль над обществом, над массовым сознанием достигнет пика после полной ликвидации оппозиции.

В 1921 - 1936 гг. вся система контроля в целом, стихийно сложившаяся в первые послереволюционные годы, укрепилась, а сам контроль ужесточился и охватывал уже все сферы общества.

Третий этап развития системы политического контроля начался в 1936 г. и закончился со смертью Сталина. Мы относим начало третьего этапа именно к 1936 г., а не к концу 1930-х гг., когда завершилось формирование административно-командной системы, поскольку отправной точкой считаем пик небывалых репрессий. После августовских процессов второй половины 1936 г. происходит резкое ужесточение политического контроля. На первый взгляд, это слишком укрупненный подход - ведь в рамках этого периода - и Великая Отечественная война, и борьба с космополитизмом, и «дело врачей». Но сама система политического контроля в это время изменялась очень мало, да и формы и способы политического контроля оставались практически неизменными. Перемены касались интенсивности политического контроля и расширения подконтрольных сфер общественной и личной жизни. ОГПУ и его местные органы получили право использовать в своих целях их гласный состав и негласную агентурную сеть в рамках системы политического контроля. Значительную роль в необходимости выделения третьего этапа играет и тот факт, что в 1936 г. была принята Конституция, которая, пусть в завуалированной форме, но закрепила сращивание партийного и государственного аппарата, диктат партии и, по сути, окончательное формирование системы политического контроля. Кроме того, во второй половине 1930-х гг. было завершено создание громадной политико-просветительной сети.

Безусловно, можно говорить о послевоенном этапе - на первый взгляд, именно в это время меняется содержание политического контроля. Так, например, в насаждаемых идеологемах явственно звучат антисемитские нотки. Однако формирование латентной политики государственного антисемитизма началось гораздо раньше. Это убедительно показано в опубликованном корпусе документов «Государственный антисемитизм в СССР. От начала до кульминации. 1938 - 1953». Во введении Г.В. Костырченко говорит о том, что «после середины 1930-х гг. … сформировалась и новая национально-государственная доктрина». Конечно, речь о борьбе с космополитизмом может идти только применительно к 1945 - 1953 гг., когда дело не ограничилось только антисемитизмом, но в рамках холодной войны началась кампания нагнетания антизападных настроений в обществе. Смысл этой кампании не только и не столько в реакции на нападки США и в стремлении одержать верх в холодной войне, но и в стремлении подавить творческую самостоятельность интеллигенции. Однако такое стремление не является характерным лишь для послевоенного периода - система жесткого политического контроля над интеллигентской средой сформировалась к середине 1930-х гг. Это еще раз доказывает правомерность выделения столь продолжительного этапа вместо «нарезки» его на мелкие периоды с непринципиальными отличиями.

Характерной чертой третьего этапа является небывалый размах репрессий 1936 - 1937 гг. В ходе организованных властями процессов 1936 - 1938 гг., когда соратники Ленина были обвинены во вредительстве, шпионаже и умышленных преступлениях, решалась задача укрепления личной власти Сталина как вершины системы политического контроля. Протестные настроения в то время не были выдумкой властей: террор, коллективизация, индустриализация, не ставившая целью улучшение материального благосостояния людей, были основой этих настроений. В то же время, согласно результатам исследований В.Н. Хаустова, органы государственной безопасности целенаправленно формировали у руководства страны убежденность в контрреволюционной вредительско-шпионской деятельности троцкистов и правых. 20 марта 1940 г. издается циркуляр НКВД СССР, согласно которому СНК СССР обязывал органы прокуратуры и суды освобождение арестованных по делам, ведущимся чекистами, предварительно согласовывать с органами НКВД. Ни один арестованный без согласия НКВД не освобождался. В случае вынесения оправдательного приговора, а также решения суда (или прокуратуры) о прекращении дела, с которыми НКВД не согласен, надлежало вносить протесты ГАРФ (Государственный архив Российской Федерации). Ф. 9401. Оп. 12. Д. 80. Л. 100.. Репрессии не останавливались и во время войны. 16 августа 1941 г. в период отступления советских войск, Сталин издал приказ № 270, согласно которому следовало «расстреливать на месте» дезертиров из начсостава, а попавшим в окружение - в плен не сдаваться, драться до последнего патрона Цит. по: Краснов В.Г. Жуков. Маршал Великой империи. Лавры и тернии полководца. - М., 2005. С. 225-228..