Власть и мусульмане Среднего Поволжья: эволюция взаимоотношений. 1945-2000 гг.

В отдельный блок следует объединить работы, выдержанные не в строго научном академическом ключе, а, скорее, публицистического содержания, имевшие своей целью формирование соответствующего общественного мнения, дискредитацию служителей культа и т.д.; на обширном «фактическом» материале весьма убедительно «разоблачались происки империализма», «раскрывались настоящие цели», «выявлялись истинные лица» священнослужителей культа и верующих, «развенчивалась реакционная сущность» духовенства, в том числе, и мусульманского. Данные «исследования» до 1990-х гг. издавались весьма крупными тиражами Агрессия без выстрелов. Куйбышев: Куйбышевское кн. изд-во, 1981; Байрамов Э.З. Заброшенные четки: Разговор по душам с последователями ислама. М.: Политиздат, 1986; Веселов В.И., Владимиров А.Л. За ширмой святости. Донецк: Донбасс, 1981 и т.д., затем в связи с изменившими социально-экономическими и идеологическими установками в российском обществе печатание подобного рода литературы было прекращено. В Татарской АССР в серии «Библиотечка атеиста» был издан ряд интересных работ (брошюр) атеистической направленности в популярном изложении Ишмухаметов З.А. Ислам и его идеология. Казань: Татарское кн. изд-во, 1959; Туишев Ю.А. Атеистическое воспитание учащихся в школе. Казань: Татарское кн. изд-во, 1959; Устюжанин Е. Христианские праздники и обряды. Казань: Татарское кн. изд-во, 1959; Шитин М. Об отношении Коммунистической партии и Советского государства к религии и церкви. Казань: Татарское кн. изд-во, 1959; Шишкин А.А., Шофман А.С. Под натиском жизни (Как под натиском жизни «модернизируется» религия). Казань: Татарское кн. изд-во, 1965 и т.д..

К третьей группе отнесена краеведческая литература, в которой характеризовались социально-экономическое положение Среднего Поволжья, развитие политической, социальной и духовной сферы советского общества, в том числе и вопрос о религиозных объединениях История Куйбышевской области (1917 - 1980). Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1981; Наякшин К.Я. Очерки истории Среднего Поволжья. Куйбышев: Куйбышевское кн. изд-во, 1955; Очерки истории Куйбышевской организации КПСС. Куйбышев: Куйбышевское кн. изд-во, 1983; Очерки истории партийной организации Татарии. Казань: Татарское кн. изд-во, 1973; Очерки истории Пензенской организации КПСС. Саратов: Приволжское кн. изд-во, 1983; Пензенская партийная организация в цифрах и фактах. Саратов: Приволжское кн. изд-во: Пензенское отделение, 1979; Рабочий класс Татарии. Казань: Татарское кн. изд-во, 1981; Татары Среднего Поволжья и Приуралья. М.: Наука, 1967 и т.д. . Но региональные специалисты сосредотачивали внимание, главным образом, на исследовании деятельности местных советских органов и партийных организаций: «…Как правило, изучались сравнительно узкие проблемы руководства отдельными участками народного хозяйства и общественной жизни. Обобщающие работы отсутствовали» Мочалов В.А. Очерк историографии Пензенской организации КПСС // Из истории области. Очерки краеведов. Выпуск 1. Саратов: Приволжское кн. изд-во, 1989. С. 99-100..

В последнее время появились исследования по Поволжскому региону, в целом, отдельным областям, в частности, в которых раскрывались вопросы по истории, этнографии, культуре, религии народов данного края Амирханов Р.У. Ислам в Среднем Поволжье: история и современность. Очерки. Казань: Мастер лайн, 2001; Ислам и мусульманская культура в Среднем Поволжье: история и современность. Очерки. Казань: Мастер Лайн, 2002; Королева Л.А., Королев А.А. Государство и религиозные объединения во второй половине 1960 - 1980-х гг. (Пензенская область). Пенза: ПГУАС, 2002; Королев А.А., Клюшина Л.В. Религиозные организации Пензенской области (вторая половина 1940 - первая половина 1960-х гг.). Пенза: ПГУАС, 2004; Королев А.А. Мусульманские религиозные организации Среднего Поволжья во второй половине 1940 - первой половине 1980-х гг. (на материалах Пензенского региона). Пенза: ПГУАС, 2007; Кузеев Р.Г. Народы Среднего Поволжья и Южного Урала: Этногенетический взгляд на историю. М.: Наука, 1992; Татары. М.: Наука, 2001; Фаизов Г.Б. Государственно-исламские отношения в Поволжье и Приуралье. Уфа: УНЦ РАН, 1995; Этничность и конфессиональная традиция в Волго-Уральском регионе России. М.: Московский Центр Карнеги, 1998 и т.д.. Лидерство в изучении вопросов исламоведения на региональном уровне принадлежало исследователям Татарстана Ислам в истории и культуре татарского народа. Казань: Редакционно-издательский центр «Школа», 2000; Ислам в татарском мире: История и современность. Материалы международного симпозиума, Казань 29 апреля - 1 мая 1996 г. Казань: Панорама-Форум, 1997; Ислам в Татарстане: Опыт толерантности и культура сосуществования / Под общ. ред. Р.А. Набиева. Казань: Мастер-Лайн, 2002; Исхаков Д.М. Проблемы становления и трансформации татарской нации. Казань: Мастер Лайн, 1997; Мухаметдинов Р.Ф. Идейно-политические течения в постсоветском Татарстане (1991 - 2006 гг.) (Сопоставление с опытом Турции). Казань: Тамга, 2006; Мухаметшин Р.М. Ислам в общественной и политической жизни татар и Татарстана в 20 веке. Казань: Татарское кн. изд-во, 2005; Набиев Р.А. Ислам и государство. Культурно-историческая эволюция мусульманской религии на Европейском Востоке. Казань: Изд-во Казанского университета, 2002; Современные национальные процессы в Республике Татарстан. Казань: ИЯЛИ КНЦ РАН, 1992. Вып. 1., 1994. Вып. 2.; Столярова Г.Р. Этническая ситуация в Республике Татарстан. М.: ИЭА РАН, 1994; Тагиров И. Р. Очерки истории Татарстана и татарского народа (XX век) / Науч. Совет АН РТ по истории татарского народа и РТ, ист. фак. Казанского университета. Казань: Татарское кн. изд-во, 1999; Фасихова М.Н., Козлов В.П. Слагаемые стабильности во взаимоотношениях государства и церкви // Религия и государство в современной России. М.: Московский Центр Карнеги, 1997. С. 84-85; Хакимов Р. История татар и Татарстана: Методологические и теоретические проблемы. Казань: Мастер Лайн, 1999 и т.д. .

Особый интерес в контексте исследуемой проблемы представляют местные энциклопедические издания, в которых в систематизированном виде содержалась информации об истории, культуре, местах расселения, численности татарского населения регионов Среднего Поволжья, представителях исламского культа и т.д. Историко-культурная энциклопедия Самарского края: Персоналии: [В 4 т.] / Адм. Самар. обл., Обл. центр нар. творчества. Самара: Самар. Дом печати, 1993-1995. (Самар. энцикл.); Пензенская энциклопедия / Гл. ред. К. Д. Вишневский. Пенза - М.: Большая Российская энциклопедия, 2001; Самарская летопись. В 3-х книгах / Под ред. П.С. Кабытова, Л.В. Храмкова. Самара, 1993 - 1997; Татарская энциклопедия: В 5 т. / Гл. ред. М.Х. Хасанов. Казань: Ин-т татар. энцикл. АН РТ, 2002; Ульяновская - Симбирская энциклопедия / Ред. совет: Н.В. Алексеева (пред.) и др. Ульяновск: Симб. кн., 2000 и т.д.

Четвертая группа представлена обширной литературой, раскрывавшей ключевые направления критики ревизионистской и буржуазной «фальсификаций» истории развития социалистического государства в целом в 1940 - 1990-е гг., положения религиозных организаций в СССР, в частности Абдуллин М.И., Батыев С.Г. Татарская АССР: реальность и буржуазные мифы. Казань: Татарское кн. изд-во, 1977; Аширов Н., Исмаилов Х. Критика антисоветской фальсификации положения ислама в СССР. М.: Знание, 1982; Балтанова Г.Р. Ислам в СССР. Анализ зарубежных концепций. Казань: Изд-во Казанского ун-та, 1991; Критика буржуазных концепций развития социалистических наций Поволжья и Урала. Казань: Татарское кн. изд-во, 1985; Лисавцев Э.И. Критика буржуазной фальсификации положения религии в СССР. М.: Мысль, 1975 и т.д. . С 1990-х гг. подобного рода «изобличавшие и разоблачавшие» работы практически перестали публиковаться. Советские историографы сами признавали «чрезмерную заидеологизированность, политизированность … общественных наук и стремились отказаться от нее. … Видимо, вопрос о партийности общественной науки, истории, обществоведения нельзя решить однозначно и определенно» Балтанова Г.Р. Ислам в СССР. Анализ зарубежных концепций. Казань: Изд-во Казанского университета, 1991. С. 58..

Пятую группу составляют исследования зарубежных авторов, посвященные анализу различных аспектов, связанных с тематикой исследования Akiner Sh. Islamic peoples of the Soviet Union. L.: KPI,1983; Bennigsen A., Wimbush S. Muslims of the Soviet Empire: A Guide. L.: Hurst, 1986; Carrere d'Encausse H. L'empire eclate. P.: Flammarion, 1978; Conolly V. Beyond the Urals. Economic development in Soviet Asia. L.: Oxford University Press, 1967; Geoffrey J. The Soviet Union. The politics of Islamic reassertion. N. - Y.: St. Martin's Press, 1981; Islam in post-Soviet Russia: public and private faces. Edited by H. Pilkington and G. Yemelianova. N. - Y.: RoutledgeCurzon, 2003; Kolarz W. Religion in the Soviet Union. L.: Macmillan, 1961, Pipes R. In the path of God: Islam and political Power. N. - Y.: Basic Books, 1983; Muslims of the Soviet Empire: A Guide. L.: Indiana University Press, 1986; Pipes R. U.S. - Soviet Relations in the Era of Dйtente. Boulder: Westview Press, 1981; Seton-Watson H. Nations and States. An Enquiry into the Origins and the Politics of Nationalism. L.: Westview Press, 1977; The Soviet Union. The politics of Islamic reassertion. L.: Westview Press, 1981; Soviet Asian Ethnic frontiers. N.-Y.: Pergamon, 1980 и т.д.. Необходимо согласиться с И.А. Хроновой, что «даже учитывая антисоветскую ангажированность западных авторов, следует признать их заслуги в развитии темы, которая в рамках советской историографии в целом была подчинена довольно жестким идеологическим стандартам» Хронова И.А. Обновление культурной и духовно-нравственной жизни в СССР (1953 - 1964 гг.). Автореф. дис. … канд. ист. наук. М., 2005. С. 2.. Характерной чертой зарубежных исследований по исламу в СССР исследуемого периода являлось то, что традиционные направления изучения мусульманского вопроса пополнялись новыми темами, «преобладавший ранее исторический подход все более вытеснялся политологическим» Балтанова Г.Р. Ислам в СССР. Анализ зарубежных концепций. Казань: Изд-во Казанского ун-та, 1991. С. 58..

Особый интерес представляют труды советологов, имевшие непосредственное отношение к мусульманам Среднего Поволжья в различных ракурсах Беннигсен-Брайан Ф. Интерес к Востоку у нас в крови // Гасырлар авазы - Эхо веков. 1996. № 3-4; Она же. Миссионерская деятельность в Поволжье // Татарстан. 1994. № 1-2; Gerasi R. P. Window on East: National and Imperial Identities in Late Tsarist Russia. Itheca; London: Cornell University Press, 2001; Werth P.W. At the Margins of Orthodoxy: Mission, Governance and Confessional Politics in Russia's Volgo-Kama Region, 1827 - 1905. Itheca; London: Cornell University Press, 2001.. Тем не менее, практически все придерживались линии, что Волго-Камье являлось одним из наиболее благополучных регионов в плане межнациональных и этноконфессиональных отношений. Что касается советского периода истории, то М. Родинсон доказывал, что образование Татарской и Башкирской автономных республик являлось ничем иным, как ущемлением прав и свобод и явным ослаблением мусульманских народов Rodinson M. Marxism and Muslim World. L.: Zed Books, 1966.; А.А. Рорлих убеждена в благоприятном влиянии перестроечных процессов, в частности, гласности, для воссоздания настоящей истории татарской нации, возрождения татарской культуры и т.д. Rorliche Az. The Volga Tatars. A Profile in National Resilience. Stanford: Hoover Institution Press, 1986.

Шестая группа представлена диссертационными исследованиями советского и постсоветского периода, затрагивавшими проблемы религиозности населения советского государства в исследуемый период Алимов З.З. Деятельность Татарской областной партийной организации по атеистическому воспитанию трудящихся (1965 - 1985 гг.). Автореф. дис. … канд. ист. наук. Казань, 1985; Балтанов Р.Г. Утверждение коммунистической нравственности и борьба с пережитками ислама. Автореф. дис. … канд. ист. наук. Казань, 1963; Баранов А.В. Исламский фактор в республиках Волго-Камского региона в новейшей истории России (1985 - 2001 гг.). Автореф. дис. … канд. ист. наук. М., 2002; Ибрагимов Р.Р. Государственно-конфессиональные отношения в Татарстане в 1940 - 1980-е гг.: Автореф. дис. … канд. ист. наук. Казань, 2004; Козлов В.П. Религиозные объединения республик Среднего Поволжья (первая половина 1990-х гг.). Автореф. дис. … канд. ист. наук. Казань, 1999; Малашенко А.В. Феномен ислама в политической жизни СССР / СНГ. Дис. … докт. ист. наук. М., 1995; Мустафин Н.А. Деятельность Татарской партийной организации по атеистическому воспитанию трудящихся в период строительства коммунизма (1959 - 1965 гг.). Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Казань, 1968; Мухаметшин P.M. Ислам в общественно-политической жизни татар: возрождение и функционирование религиозных традиций в XX веке. Автореф. дис. … докт. полит. наук. Казань, 2000; Соломадина Н.А. Мусульманские религиозные организации Пензенской области (вторая половина 1940 - первая половина 1980-х гг.). Дис. … канд. ист. наук. М., 2005; Фасихова М.Н. Политика Советского государства по отношению к религиозным объединениям в Татарстане (60 - 80-е гг. XX века). Историко-политический анализ. Дисс. ... канд. ист. наук. Казань, 2002; Юнусова А.Б. Ислам в Башкортостане. История, состояние и перспективы развития. Дис. … д-ра ист. наук. М., 1997 и т.д..

Источниковая база по теме исследования представлена довольно широко. Условно источники по данной проблематике можно объединить следующим образом.

К первой группе, безусловно, следует отнести архивные материалы.

Значительное количество источников по проблеме исследования находится в Российском Государственном архиве новейшей истории (РГАНИ). Главным образом, это - документы общего, административного и идеологического отделов ЦК КПСС (Ф. 4, 5), протоколы заседаний Секретариата ЦК КПСС, материалы Ф. 89. Серьезное значение для воссоздания объективной советской действительности имели докладные записки и информационные справки органов госбезопасности СССР, ЦК КПСС по профилактике и прекращению церковной активности, «Информационные отчеты о состоянии католической, протестантской, армянской церквей, иудейской, мусульманской, буддийской религий и сект»; сообщения агентуры правоохранительных органов и органов госбезопасности о распространении анонимных писем «антиправительственного содержания»; о слухах и разговорах, имеющих хождение среди населения. Определенную ценность для исследования имели сообщения республиканских, городских, областных комитетов партии; директивы верховных партийных и государственных органов, поскольку данные документы отражали официальную точку зрения на происходившие события, в то же время оказывали воздействие на формирование позиции государственного и партийного руководства к проявлениям религиозности советского народа. В диссертационном исследовании задействованы документы Государственного архива Российской Федерации (ГА РФ) (Ф. Р - 661 - фонд Совета по делам религий при Совете Министров РСФСР (1986 - 1990 гг.); Ф. Р - 6991 - фонд Совета по делам религий при Совете Министров СССР (1938 - 1991 гг.), Российского Государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ) (Ф. 17 - ЦК КПСС; Ф. 606 - Академия общественных наук при ЦК КПСС).

Серьезный массив источников по проблеме исследования содержится в фондах местных архивов:

- Национального архива Республики Татарстан (НА РТ) и Центрального архива историко-политической документации Республики Татарстан (ЦГА ИПД РТ). Главным образом, документы сконцентрированы в фонде уполномоченного Совета по делам религий при Совете Министров СССР по Татарской АССР в НА РТ (Ф. Р - 873), в состав которого входят циркуляры, письма, информации, разъяснения Совета по делам религий при Совете Министров СССР, документы Совета по делам религий при Совете Министров по Татарской АССР, сведения о деятельности религиозных объединений по районам Татарской АССР, заявлений и жалобы верующих, статистические отчеты и т.д.; определенный интерес представляют документы фонда Татарского обкома партии (Ф. 15) в ЦГА ИПД РТ;

- Государственного архива Пензенской области (ГАПО) и его подразделения - бывшего партийного архива Пензенской области. В основном, это - фонд уполномоченного Совета по делам религиозных культов по Пензенской области (Ф. 2392), материалы обкома партии (Ф. 37, 148), фонд уполномоченного Совета по делам Русской Православной церкви по Пензенской области (Ф. 2391) и т.д. Особого внимания заслуживают циркуляры, инструкции и другие директивные бумаги, направлявшиеся из столицы в регионы, отражавшие «настроения» советского руководства в сфере государственно-конфессиональных отношений;

- Государственного архива Ульяновской области (ГАУО) (Р - 3705 - фонд уполномоченного по делам религий при Совете Министров СССР по Ульяновской области (1944 - 1992 гг., причем в отдельные описи выделены личные дела на умерших служителей культа за 1944 - 1972 гг. (Оп. 2); религиозные дела церквей, мечетей, религиозных объединений за 1942 - 1990 гг. (Оп. 4); личные дела на уволенных и выбывших служителей культа за 1946 - 1973 гг. (Оп. 5), и Центра документации новейшей истории Ульяновской области (ЦДНИУО);

- Государственного архива Самарской области (ГАСО) (Р - 4089 - фонд уполномоченного Совета по делам религиозных культов при Совете Министров СССР при Куйбышевском облисполкоме (1944 - 1965 гг.); Р - 3219 - фонд уполномоченного Совета по делам религий при Совете Министров СССР по Куйбышевской области (1966 - 1990 гг.); Самарского областного государственного архива социально-политической истории (ГАСПИ).

Вторую группу источников составляют нормативно-правовые акты СССР, союзных и автономных республик, партийные и партийно-государственные документы:

- общегосударственные законодательные акты - Конституции СССР, законы СССР и Российской Федерации, Указы Президента РФ, постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР и т.д.;

- региональные конституционные документы, соглашения субъектов федерации с федеративным центром, региональные законы в сфере социально-экономической деятельности в субъектах Федерации и т.д.;

- ведомственные нормативные акты, разъясняющие и корректирующие общегосударственные программы социально-экономического развития, и т.д.;

- документы и материалы КПСС, партий и общественных организаций Российской Федерации - Программы Коммунистической партии Советского Союза, материалы съездов и пленумов ЦК КПСС и ЦК республиканских партий, исполкомов, идеологических активов, выступления партийных и государственных деятелей и т.д.

Третья группа источников представлена мемуарной литературой, как переизданной, так и написанной в последнее время, крупных партийных и государственных функционеров того периода, борцов «за веру» и т.д. Рустем Яхин: Материалы. Письма. Воспоминания. Казань: Татарское кн. изд-во, 2002; Фасеев К.Ф. Вспоминая прошедшее. Казань: Изд-во Казанского университета, 1996; Шафиков Я.Д. Семнадцать интервью в конце века: Совершенно несекретно. Казань: Газет.-журнал. изд-во, 1999; Шафиков Я.Д. Фикрят Табеев. Казань: Идел-пресс, 2002 и др. В данном случае необходимо иметь в виду субъективный характер мемуаров, поскольку задача данных материалов состояла не столько в воссоздании реальной картины прошлого, сколько в отражении места автора в событиях прошлого, его личных оценок и представлений.

Четвертая группа источников включает документальные сборники, изданные как в СССР/России в последние годы, так и за рубежом Документальные материалы о деятельности Духовного управления мусульман Республики Татарстан в период с 14.02.1998 г. по 14.02.1999 г. Казань, 1999; Документальные материалы № 2. О деятельности руководства Духовного управления мусульман Республики Татарстан в период с 14.02.1999 по 14.02.2000 гг. Казань, 2000; Законодательство России о свободе совести и о религиозных объединениях. Сб. нормативных актов. Сост. Пчелинцев А.В. М.: Институт религии и права, 2000; Ислам в Российской империи. Законодательные акты, описания, статистика / Составитель и автор вводной статьи, комментариев и приложений Д.Ю. Арапов. М.: Академкнига, 2001; О религии и церкви. Сборник документов КПСС и Советского государства. М.: Политиздат, 1981 и т.д.. Данные материалы позволили выявить место и роль ислама в общественно-политической жизни, определить варианты применения исламского фактора в политической действительности, в том числе и в контексте становления государственных и межконфессиональных отношений. С 1995 г. Казанским Центром по исследованию межнациональных и межрегиональных проблем выпускается периодическое издание, имеющее прямое отношение к теме исследования, «ПАНОРАМА - ФОРУМ».

Пятую группу источников составляют материалы периодической печати, в основном, 1990 - 2000-х гг. - интервью с религиозными, партийными и государственными деятелями, участниками конфессиональных движений, рассказы о них, как правило, эмоциональные, личностные, субъективные; публикации на базе архивных материалов Бекова С. На Пензенской земле есть своя Америка // Молодой ленинец. 2002. № 19. С. 6; Вахитов Т. Нетрадиционный ислам // Звезда Поволжья. 2001. 24 - 30 мая; Хакимов Р. «Евроислам» в межцивилизационных отношениях // НГ-Религия. 1997. 23 октября; Хакимов Р. Федерализация России: взгляд из Казани // Родина. 1998. № 4. С. 12-14 и т.д.. Данные работы были особо значимы в начале 1990-х гг., во время отсутствия аналитических и комплексных научных исследований по конфессиональной проблематике на базе новых методологических подходов. При работе с данными материалами следует учитывать, что «нередко предлагаемые обобщения носят скороспелый характер и к тому же отличаются политической ангажированностью. Как правило, они сводятся к двум позициям: первая - существование на постсоветском мусульманском пространстве глобальной исламской угрозы, частью которой является антироссийский исламский заговор, вторая - убежденность в том, что активность радикального ислама в Центральной Азии, на Кавказе, в мусульманских регионах России является, прежде всего (если не исключительно), следствием внешнего влияния, «происками» зарубежных сил, в то время как внутренние причины являются вторичными» Ислам на постсоветском пространстве: взгляд изнутри. М.: АБЦ, 2001. С. 7..

Таким образом, анализ историографии и источников показывает, что, хотя при наличии широкой источниковой базы в научной литературе различные аспекты проблемы исследования были отражены, тем не менее, собственно проблема взаимоотношения властных структур и мусульманских религиозных организаций в СССР, в целом, и в Среднем Поволжье, в частности, во второй половине 1940 - 2000-х гг. до настоящего времени не стала еще предметом специального и комплексного изучения с новых методологических позиций.

Во втором разделе «Мусульмане Среднего Поволжья: социально-демографические характеристики» анализируются основные параметры контингента последователей мусульманского культа татарского населения Среднего Поволжья - пол, возраст, трудовая занятость и т.д.

В Среднем Поволжье, которое относится к регионам традиционного влияния ислама, уровень религиозности был заметно выше среднего.

Контингент мусульман Среднего Поволжья был представлен людьми всех возрастных групп, но, в основном, преклонных лет, проживавших в сельской местности, занятых в сельскохозяйственном производстве. Граждане-пенсионеры мужского пола выступали наиболее активными проводниками веры Аллаха в обществе. В сельской местности религиозность мусульман была выражена значительнее по сравнению с городом.

В послевоенный период наблюдался приток верующих за счет демобилизованных солдат. Под возрастание количества верующих, увеличение жертвоприношений и различного рода финансовых пожертвований после войны была подведена своего рода идеологическая база - необходимо отдать долг Аллаху, который хранил и помогал верным последователям в лихую годину. Посещение демобилизованными мечетей значительно укрепляло авторитет веры и привлекало в храмы молодежь. Данная практика была вскоре прекращена уполномоченными на местах, поскольку все это способствовало значительному подъему религиозности татарского населения.

В 1960 - 1970-х гг. фиксировалось повышение образовательного ценза и омоложение верующих мусульман, что соответствовало общему росту уровня образованности и общему омоложению населения СССР.

Женщины-татарки принимали минимальное участие в общественной жизни своих населенных пунктов. По окончании школы девушки-мусульманки, как правило, прекращали свое членство в комсомольских организациях.

В силу религиозной ограниченности не все мусульманское население Среднего Поволжья пользовалось услугами здравоохранительных органов, что, в первую очередь, касалось мусульманок. Особенно плачевно складывалась ситуация с гинекологическими и легочными заболеваниями.

Практически в полном составе верующие мусульмане-татары Среднего Поволжья, по собственной воле или под давлением ближайшего окружения, в том числе и комсомольцы, и коммунисты, соблюдали религиозные праздники и обряды. Подраставшее поколение активно вовлекалось в религиозную практику.

В исследуемый период особую социальную привлекательность, в том числе и материальную, приобрело духовное образование. Подача документов выпускниками сельских средних общеобразовательных школ Среднего Поволжья в медресе стало почти нормой вопреки всем предпринимавшимся профилактическим и порою репрессивным мерам со стороны властей.

Ислам является весьма объемной по директивности системой социального регулирования. Исламская религия выполняла регулятивно-поведенческую функцию, что по-своему, примитивно понимало верующее население и выступало за активное приобщение к вере молодежи. Сами мусульмане-верующие говорили: «… Мы все ходим в мечеть, и наши дети будут ходить в мечеть. Мы без религии не можем. Она помогает людям, приучает их к дисциплине и порядку. Вот … начнется рамазан, и все мужчины бросят курить и пить водку. Разве это плохо?» ГАПО Ф. 2392. Оп. 1. Д. 49. Л. 409.. В семье с рождения исподволь или активно насаждалось в сознание молодежи, что исламская религия является носительницей общечеловеческих норм нравственности, гуманизма, личной морали, и, напротив, отрицание Аллаха ведет к аморальному поведению и безнравственности.

Применительно к Среднему Поволжью объективно подходила характеристика уполномоченного Совета по делам религиозных культов по Пензенской области: «В отношении роста религиозного движения среди мусульман можно сказать, что он, видимо, еще будет…» ГАПО Ф. 2392. Оп. 1. Д. 1. Л. 51.. Ценности ислама отвечали обыденным запросам верующих, и, в принципе, способствовали укреплению семьи, ведению здорового образа жизни, формирования трудолюбия и т.д. Татарское население Среднего Поволжья стабильно возрастало, и, как следствие, не уменьшалось и количество мусульман-верующих.

Фактически ислам являлся элементом национального самосознания татар Среднего Поволжья, выступал как этнообразующий фактор. Татарское население Среднего Поволжья считало мусульманство своим национальным атрибутом Государственно-церковные отношения в России (опыт прошлого и современного состояния). М.: РАГС, 1996. С. 114..

Основная масса татар Среднего Поволжья, будучи в достаточной степени ассимилированными, достаточно комфортно чувствовала себя в русскоязычной среде.

Несмотря на определенные признаки этнокультурного возрождения татар Среднего Поволжья с 1950-х гг. национальное и религиозное движение в советский период не сформировалось - отсутствовали программные документы и соответствующие объединения. Во многом это было обусловлено следующими факторами: «… Интеллигенция, обезглавленная в 1920 - 1940-е годы, не сразу смогла восстановить свой потенциал,.. тоталитарная система и ее репрессивные органы все еще сохраняли свою эффективность, хотя и действовали более цивилизованными методами,.. большая часть татарского населения проживала на селе, тогда как национальные проблемы наиболее остро стояли в городах,.. нельзя не принимать во внимание и постепенное улучшение благосостояния народа...» Татары. М.: Наука, 2001. С. 520..

Таким образом, мусульмане Среднего Поволжья, всех поло-возрастных групп, но ядро которых составляли верующие преклонных лет, проявляли свою религиозность, главным образом, исполнением обрядов и соблюдением праздников, если и не по убеждениям, то под влиянием ближайшего окружения, при этом даже состоя в рядах ВЛКСМ и КПСС. Высокий уровень соблюдения мусульманских обрядов доказывал «завидную устойчивость ислама как формы общественного сознания, его способность адаптироваться к изменяющимся социальным и политическим условиям благодаря перенесению центра тяжести на те компоненты религиозного комплекса, которые более созвучны происходящим в обществе трансформациям» Сухопаров А. Советские мусульмане: между прошлым и будущим // Общественные науки и современность. 1991. № 6. С. 110.. Однако не стоит преувеличивать «качество» или глубину религиозного чувства верующих. В результате государственно-партийной конфессиональной политики и идеологического прессинга, с одной стороны, объективного воздействия мирового процесса секуляризации, с другой стороны, религия в СССР была оттеснена на окраину общественной жизни и общественного сознания, что, в свою очередь, определяло уменьшение количества верующих, причем, главным образом, в молодых, социально активных группах населения с достаточно высоким образованным цензом Лопаткин Р.А. Конфессиональный портрет России: К характеристике современной религиозной ситуации. Междунар. конф. «Свобода совести и обеспечение межрелигиозного взаимопонимания», Москва, 21 - 22 июня 2001 г. М.: МАРС, 2001. С. 4..

Ислам, будучи не только вероисповеданием как таковым, но и особым образом жизни и мышления, формировал повседневные навыки поведения, бытовые привычки, фактически превращал их в условные рефлексы правоверного мусульманина. Именно такой «бытовой» ислам, получивший распространение в Среднем Поволжье, наиболее устойчив.

В целом же, время показало, что мусульмане Среднего Поволжья «представляют собой миролюбивое и толерантное сообщество, укорененное в окружающей социокультурной среде с присущим ему образом жизни» Мухарямов Н. Ислам в Поволжье: политизация несостоявшаяся или отложенная? // Ислам от Каспия до Урала: макрорегиональный подход. Сборник статей / Научн. ред. Кимитака Мацузато. Cаппоро; Москва: РОССПЭН, 2007. С. 13..

В третьем разделе «Мусульманское духовенство» раскрывается состав (возраст, уровень образования и т.д.), деятельность (организационное устройство, религиозная практика, элементы модернизации культа и т.д.) служителей исламского культа Среднего Поволжья.

На протяжении 1940 - 1980-х гг. количество действовавших мечетей в регионах Среднего Поволжья оставалось относительно стабильным: время их открытия и регистрации пришлось на послевоенный период, в начале 1950-х гг. обозначен пик закрытия культовых зданий, затем динамика приняла стационарный характер ГА РФ. Ф. Р - 6991. Оп. 4. Д. 1. Л. 39; Д. 171. Л. 12.. В основном, мечети располагались в сельской местности, в Пензенской и Куйбышевской областях в региональных «столицах» (до конца 1960-х гг.) мечети не функционировали.

Численность мусульманского духовенства после всплеска в послевоенный период зафиксировалась на одном уровне - в соответствии с количеством мечетей. Служителями исламского культа в Среднем Поволжье являлись муллы и муэдзины. В некоторых селах в связи с малочисленностью священнослужителей ислама имамы и муэдзины отсутствовали, иногда их обязанности выполняли посторонние лица или старики-бабаи.

Мусульманское духовенство развивало активную деятельность, применяя самые разнообразные методы работы среди населения. Важнейшим элементом религиозной практики исламского культа являлась проповедь. Эффективность проповедей мусульманского духовенства была, поскольку звучавшие в них сюжеты о любви к Родине, укреплении семьи, ведении здорового образа жизни, формировании трудолюбия соответствовали повседневным запросам верующих, были им понятны и близки, в свою очередь, попутно доказывали единство ценностей ислама и общечеловеческого РГАНИ Ф. 5. Оп. 67. Д. 115. Л. 38.. Но, тем не менее, кризисные тенденции ощущались, поскольку советская действительность явно не благоприятствовала распространению религиозности. Служители исламского культа также говорили в своих выступлениях о лояльном отношении к социалистическому строю, одобрении внешней и внутренней политики КПСС и Советского правительства, в целом, что, с одной стороны, обеспечивало относительно комфортные условия существования, с другой - частично приводило к ослаблению атеистической работы на местах, распространению религиозного мировоззрения и способствовало поддержанию влияния служителей исламского культа.

Мусульманское духовенство Среднего Поволжья характеризовалось высоким возрастным цензом и низким уровнем образования, как общего, так и духовного. В связи с преклонным возрастом имамов некоторые из них крайне редко выступали с публичными проповедями, особенно в Пензенском регионе. Однако в повседневном общении священнослужители усиленно проводили среди верующих идею об извечности существования ислама, приверженности к нему «мусульманской нации». Национальное и религиозное в исламе преподносилось как нерасторжимое целое; упорно внедрялась мысль, что именно мусульманская религия является хранительницей национальности татарского народа, его духовных ценностей, традиций и обычаев. Не случайно, в проповеди казанского имама З. Сафиуллина звучало: «Мусульмане потому сохраняют свое национальное единство и являются нацией среди других народов, что они верят в Аллаха, и чтобы так было всегда, необходимо сохранять веру и исповедать исламскую религию» НА РТ Ф. Р - 873. Оп. 1. Д. 93. Л. 45..

Служители мусульманского культа стремились адекватно реагировать на происходившие изменения в советском обществе; и для укрепления своей базы среди верующих исламские священнослужители активно вовлекали в свою веру молодежь и делали послабления для активной части населения, в том числе для женщин всех возрастов. При некоторых мечетях были организованы специальные школы-курсы по преподаванию основ ислама.

С середины 1940-х гг. советское руководство разрешило паломничество советских мусульман в Мекку. Количество и состав паломников, контролировавшееся советскими и партийными организациями и органами госбезопасности, строго регламентировалось и постепенно свелось к «плановой» разнарядке.

Мулла, особенно в сельской местности, пользовался непререкаемым авторитетом, что выражалось и в материальной форме. Некоторые имамы принимали активное участие в общественной жизни своих населенных пунктов - в хлебозаготовках, государственных займах, повышении производительности труда и т.п.

Основными мусульманскими обрядами в Среднем Поволжье были джаназа, никях, исим, суннет. В отличие от Средней Азии, в Среднем Поволжье фактически не соблюдались обычаи кровной мести, пени за убийство, умыкания невесты (за исключением Куйбышевской области, главным образом, в казахских аулах) и т.д.

Муллы, будучи в основной своей массе толерантными в отношении советской власти, все же иногда вступали в открытое противостояние, как по принципиальным вопросам веры (в основном, в Татарской АССР и Куйбышевской области), так иногда и из корыстных побуждений.

В результате, продолжительная изолированность советско-российского мусульманского духовенства и исламских институтов от остального исламского мира, лидирующих центров исламского знания предопределили отставание от современных достижений мирового ислама, его нравственных, интеллектуальной, правовых, политических тенденций. Уровень развития российских служителей исламского культа сдерживался во многом устаревшими в некоторых моментах религиозно-культовыми рамками, преобладанием архаичных форм быта и недостаточно развитой культурой.

Таким образом, мусульманское духовенство Среднего Поволжья - муллы и муэдзины преклонных лет, с минимальным духовным и часто светским образованием, ориентировалось на максимальное приспособление идеологии ислама и деятельности религиозности объединений к условиям социалистического общества, модернизацию религиозных догматов Корана, сближение социально-нравственных принципов ислама и коммунизма, религии и культуры.

В четвертом разделе «Партийно-государственная политика в отношении мусульманства Среднего Поволжья» показываются сущность, формы и динамика взаимоотношений власти и исламской конфессии в регионе - выявляются основные формы политической и экономической регламентации религиозной практики, принципы и методы атеистической деятельности государства.

В отношении ислама руководство социалистического государства, в основном, продолжало проводить политику царской империи: «с одной стороны, власть устанавливала жесткий контроль над ситуацией в мусульманских регионах, которые требовалось как можно быстрее включить в экономическую и общественно-политическую перестройку страны, с другой - мусульманам (хотя и не повсеместно) «дозволялось» придерживаться своих традиционных укладов, следовать в быту привычным нормам жизни» Малашенко А.В. Исламское возрождение в современной России. М.: Московский центр Карнеги, 1998. С. 42.. А.В. Малашенко особо подчеркивал, что в мусульманском Среднем Поволжье «отношение большевиков к исламу было тождественно их отношению к религии вообще, здесь возобладал откровенный атеистический курс» Малашенко А.В. Исламское возрождение в современной России. М.: Московский центр Карнеги, 1998. С. 43..

В период Великой Отечественной войны в силу объективных причин серьезно усилилась латентная религиозность населения в СССР, в целом, и татар Среднего Поволжья, в частности, чему отчасти способствовали некоторые послабления в государственной конфессиональной политике.

В целом, «антирелигиозная» политика советского руководства, осуществлявшаяся на местах через уполномоченных Совета по делам религий (религиозных культов), проводилась в следующих направлениях: политический и идеологический контроль, контроль за соблюдением религиозного законодательства; ослабление материальной базы религиозных организаций; информационная и разъяснительная работа; рассмотрение жалоб и заявлений граждан и т.д. Главным органом, решавшим эту задачу, являлся Совет по делам религий (религиозных культов), конечной целью которого провозглашалась ликвидация религии как формы «неправильного» мировоззрения.

В регионах необходимость усиления политического контроля за деятельностью мусульманских объединений осознавалась уполномоченными Совета по Среднему Поволжью. Однако, действовать надо было весьма осторожно, поскольку «в связи с большой религиозностью татарского населения региона, фанатизмом мусульман, регламентация деятельности мусульманских организаций и сокращение их количества требуют особых усилий и нестандартных подходов со стороны советского и партийного руководства» ГАПО Ф. 2392. Оп. 1. Д. 71. Л. 137.. Кстати, реалистичные и здравые оценки ситуации со стороны уполномоченных иногда имели для них весьма плачевные последствия, вплоть до освобождения от занимаемой должности ЦГА ИПД РТ Ф. 15. Оп. 61р. Д. 199. Л. 268-284. .

После смерти Сталина «религиозная оттепель» сменилась новым витком давления на верующих, сопровождавшимся нарастанием атеистической пропаганды. Если в послевоенный период местные власти Среднего Поволжья далеко не всегда отдавали себе отчет в значимости антирелигиозной работы; то с середины 1950-х гг. со стороны советских и партийных органов начали проявляться взаимопонимание и помощь РГАНИ Ф. 4. Оп. 16. Д. 772. Л. 106.. Один из уполномоченных Среднего Поволжья докладывал в центр: «В 1958 - 1959 годах партийные, советские и общественные организации области заметно больше стали интересоваться деятельностью религиозников и принимать соответствующие меры идеологической борьбы с ними. Во многих районах и городах значительно улучшилась массово-разъяснительная работа и научно-атеистическая пропаганда среди населения. Более широко и лучше стали использоваться в этих целях печать, радио, телевидение. В областной и районной печати стало больше помещаться статей, заметок, фельетонов на антирелигиозные темы, разоблачающие деятельность церковников…» ГАПО Ф. 2392. Оп. 1. Д. 29. Л. 220.. С подачи уполномоченных Совета по регионам Среднего Поволжья стала постоянной практика проведения совещаний различного уровня представителей советской и партийной власти по вопросам контроля за исполнением законодательства о культах.

С начала 1960-х гг. разворачивается очередная «красногвардейская атака» на религию, напрямую спровоцированная процессом построения коммунистического общества сначала, а затем совершенствованием развитого социализма, в структуре которых религии явно не было места. В 1970-х гг. на отношения властей и ислама в СССР значительную роль стал оказывать внешний фактор. В это время на активизацию мусульманских религиозно-националистических настроений в южных республиках, кроме демографического и социально-экономического факторов, значительное воздействие оказали война в Афганистане и революция в Иране, способствовавшие укреплению в СССР позиций исламского фундаментализма. Все это инициировало активизацию атеистических мероприятий в отношении ислама на местах. В то же время особое внимание в данный период обращалось на соблюдение законности. Так, в Татарской АССР «исполкомы и должностные лица прекратили допускать действия, противоречащие советскому законодательству, фактов грубого администрирования и оскорбления чувства верующих» НА РТ Ф Р - 873. Оп. 1. Д. 11. Л. 8..

В 1960-е гг. работа уполномоченных Совета Среднего Поволжья, даже в рамках правового поля, принесла определенные «плоды» - количество незарегистрированных мусульманских групп уменьшилось, активно закрывались мечети. Однако даже после закрытия здания мечетей не меняли своего первоначального культового вида. Некоторую помощь уполномоченным Совета по регионам Среднего Поволжья оказывали созданные с начала 1960-х гг. при местных партийных и советских органах власти специальные комиссии содействия по наблюдению за выполнением законодательства о культах, которые имели обширную компетенцию в отношении внутрицерковных вопросов, вплоть до проверки финансовых документов. Необходимо отметить, что деятельность комиссий далеко не всегда носила только демонстрационный характер, они часто имели реальное представление о степени религиозности населения, положении мусульман и перспективах развития государственно-исламских отношений на региональном уровне. В 1970-е гг. с целью повышения эффективности деятельности комиссий в проблемных районах Среднего Поволжья было решено «пополнить состав комиссий содействия членами татарской национальности» НА РТ Ф. Р - 873. Оп. 1. Д. 89. Л. 79..

Атеистическая работа действительно отличалась масштабностью и системностью. В противовес веками сложившейся религиозности мусульманского населения советское руководство предлагало мероприятия со стороны партийно-комсомольских организаций, «направленные на ослабление религиозности среди населения … - проведение докладов и лекций на естественно-научные темы, демонстрация кинофильмов, доклады о международном положении, беседы и лекции на сельскохозяйственные темы, постановки в клубах, домах культуры спектаклей, концертов и др.» ГАПО Ф. 2392. Оп. 1. Д. 1. Л. 571.. Качество содержания и уровень подготовки данных «контрмер» не выдерживали, зачастую, никакой критики. Для успешного решения задач усиления эффективности атеистической пропаганды особое внимание советскими органами власти уделялось системе подготовки и переподготовки кадров, ведущих атеистическую работу на местах. Анализ состояния дел, проводимых самими же уполномоченными Совета, показывал, что слабым звеном оставалось изучение, обобщение и распространение опыта атеистической работы, хотя определенные усилия, безусловно, предпринимались. В сельской местности Среднего Поволжья сказывалась нехватка современных тому времени методических разработок мероприятий, наглядной агитации и т.п.

Атеистическая работа среди татарского населения имела свои специфические черты. На протяжении всего периода испытывался дефицит лекторов-атеистов по проблемам мусульманства; сами татары отказывались выступать с подобными докладами, несмотря на все призывы партии об усилении атеистической пропаганды и агитации; материалов, разоблачавших «реакционную» сущность ислама, в местных газетах и журналах практически не встречалось (особенно в Пензенском регионе). Атеистической литературы на национальном языке в сельских библиотеках и клубах области не было.

Однако главным существенным недостатком атеистического воспитания в советских условиях являлся отрыв его от практической жизни. Принципом антирелигиозной работы была не профилактика, а, в основном, карательные, репрессивные действия. Явная формализованность, подмена количеством качества не способствовали увеличению эффективности данного направления работы государства. Кроме того, как точно выразился один из председателей комиссии содействия по контролю за соблюдением законодательства о религиозных культах Ульяновской области, «на проводимых мероприятиях представительство верующих ничтожно, эти мероприятия, в основном, посещаются молодежью и неверующими» ГАУО Ф. Р -3705. Оп. 1. Д. 128. Л. 41..

В русле борьбы за «социалистическую обрядность», ликвидируя прежние атрибуты религии и внедряя красные уголки и клубы, укореняя новые праздники, призванные проводить в жизнь идеи коммунизма, власти стремились укрепить в сознании людей новые, сходные с религиозными чувства. Однако, по большому счету, верующие воспринимали светские мероприятия как дополнительное современное времяпрепровождение, но никак не замену мусульманским праздникам.

Естественно, власти не могли упустить из сферы своего внимания такой вопрос, как доходы мусульманских мечетей, формировавшиеся из материальных поступлений на содержание религиозных зданий и духовенства и жертвоприношений скота. Регулярный контроль финансовых поступлений власти стали вести с начала 1960-х гг. Именно в данное время происходит увеличение доходов мечетей, что было обусловлено объективными обстоятельствами: с одной стороны, упорядочением религиозной практики мусульманских организаций, с другой, оптимизацией финансового учета, как со стороны самих религиозных объединений, так и со стороны местных советских органов, в результате чего материальные средства перестали оседать в карманах священнослужителей. Мусульманские общины и имамы Среднего Поволжья пытались заниматься самодеятельной благотворительной деятельностью, что вызывало активное противодействие со стороны местных властей. Различного рода внеплановые материальные сборы с верующих пресекались уполномоченными Совета.

По мере складывания определенной стабильной позиции советского государства по отношению к религии, отхода от ужесточения и «атак», нарушения законодательства о культах все более перемещались в региональную плоскость, чему способствовали, по мнению уполномоченного Совета по Пензенской области, следующие факторы: «низкий уровень образования членов церковных советов; незнание законодательства о культах государственными чиновниками; бессистемность, формализованность атеистической работы» ГАПО Ф. 2391. Оп. 1. Д. 109. Л. 10.. Особую роль в этноконфессиональном противостоянии с властями сыграло то обстоятельство, что к концу 1960 - началу 1970-х гг. завершилось оформление национально-региональных элит в контексте «стабилизации кадров», которые начали выступать с требованиями большей самостоятельности.

Таким образом, государственно-исламская политика на всем протяжении исследуемого периода преследовала единую конечную цель - уничтожение религии, меняться могли лишь тактические маневры властей. Однако реальность доказала, что несмотря на значительные усилия со стороны Совета по делам религий и советско-партийного руководства государства в целом, религиозная практика продолжала существовать, принимая различные формы. Еще в 1948 г. на вопрос уполномоченного Совета по Куйбышевской области председателю сельсовета с. Алькино члену ВКП(б) Мингазову «Почему не ведется никакой работы среди населения по снижению влияния верующих?», тот откровенно ответил: «Они сильнее нас, и нам трудно с ними вести борьбу» ГАСО Ф. Р - 4089. Оп. 1. Д. 9. Л. 12..

В пятом разделе «Мусульмане Среднего Поволжья и зарубежье» исследуются цели, направления, формы международной деятельности советских мусульман Среднего Поволжья и факторы влияния на нее.

Зарубежные политики и специалисты расценивали атеизацию народов Кавказа, Средней Азии, Татарии, других советских республик как принудительный процесс, в ходе которого происходили массовые притеснения на служителей мусульманского культа, закрытия мечетей и т.д. В капиталистических странах функционировало множество исследовательских центров по изучению состояния религии, в том числе ислама, в СССР, действовали радиостанции, издавались печатные органы соответствующей тематики.

Закрытость советского социума, в том числе, российских последователей Аллаха, определяла изолированность ислама внутри страны от различного рода зарубежных влияний, в частности фундаменталистских и консервативных направлений. Тем не менее, внешнеполитические отношения СССР с мусульманскими государствами затрагивали внутреннюю жизнь советских мусульман. Международная деятельность советских мусульманских объединений, курировавшаяся Отделом международных связей мусульманских организаций СССР, являлась составной частью внешней политики советских властей, механизм которой жестко и тщательно регламентировался и контролировался со стороны государства. Направления и формы международной деятельности советских исламских общин носили взаимовыгодный характер, как для СССР, так и для зарубежных государств, и те и другие использовали ее для реализации своих собственных целей, и в зависимости от международной ситуации рамки ее могли сужаться или расширяться. Общение велось исключительно на официальном уровне, никакой «самодеятельности» со стороны верующих мусульман, и советских, и зарубежных, не допускалось.