Народы Северо-Западного и Центрального Кавказа: миграции и расселение в период их вхождения в состав Российской империи (60-е годы XVIII в. – 60-е годы XIX в.)

Из-за постоянно менявшейся картины расселения закубанских народов менялись и названия приставств. В 1855 г. упразднили приставство закубанских народов, а вместо него создали приставство карамурзинских и кипчакских ногайцев; в 1856 г. основали Тебердинское приставство, но через год объединили с Карачаевским приставством; в 1857 г. приставство бесленеевцев и закубанских армян объединили с приставством карамурзинских и кипчаковских ногайцев.

Стало очевидно, что без прочного водворения аулов под постоянным военным надзором введение российского управления невозможно, и первоочередной задачей властей стала колонизация края и строительство казачьих станиц. Дальнейшее продвижение войск и колонизация пространства между Лабой и Чёрным морем продолжились после окончания Крымской войны.

Четвёртая глава «Характер миграций и расселения народов Северо-Западного Кавказа с 1857 по 1868 гг.» состоит из шести параграфов, в которых анализируется военно-переселенческая деятельность российских властей после Крымской войны до пореформенного периода.

Изолированность «демократических», т.е. не имеющих собственного высшего сословия, западноадыгских обществ: абадзехов, шапсугов и натухайцев предопределила их преимущественное вооружённое противостояние с казачьим населением Прикубанья. Этим широко пользовались Турция и Англия, вовлекая их в своё военное соперничество с Россией. Однако, убедившись, что Крымская война не ослабила военный потенциал России на Северо-Западном Кавказе и, осознавая бессмысленность борьбы, горцы стали склоняться к массовому переселению в пределы Османской империи, что значительно облегчало колонизацию Северо-Западного Кавказа.

Стратегически важные места отводились под строительство станиц и укреплений, начиная с устьев Лабы и вверх по ущельям Зеленчуков, Урупа и Лабы. В 1858 г. Верхнекубанский округ состоял из Баталпашинского участка Кубанской линии, Зеленчукской и Кисловодской линий и двух приставств: Карачаевского и Тохтамышевского. Большая часть кубанских ногайцев входила в Лабинский округ. При выходе на Малую Лабу войска столкнулись с абазинами-шкарауа, которые подчинились начальнику Малолабинской линии.

На пространстве от Верхней Кубани до Большой Лабы основались станицы Хопёрского полка: Сторожевая (1858 г.), Исправная (1858 г.), Зеленчукская (1859 г.), Кардоникская (1859 г.), Преградная (1860 г.), Усть-Джегутинская (1861 г.) и Красногорская (1861 г.). Здесь важно отметить, что при водворении казаков на территории современной Карачаево-Черкесии войска не уничтожали аулы и не истребляли горцев.

В Западном Карачае значительных крупных поселений не было с конца XVII в., эти земли использовались только в хозяйственных нуждах, под сезонные пастбища и жили здесь во временных поселениях - стауатах и кошах. Так как после раздела Крымского ханства между Российской и Османской империями Карачай остался нейтральной территорией, то здесь находили убежище и отдельные личности, и целые аулы соседних народов, но постоянных селений они никогда не имели. Более того, российские власти основали здесь первые селения абазин-алтыкесеков на Кубани - Дударуковский (1834 г.), Лоовский (1839 г.) и беглых кабардинцев на Малом Зеленчуке - Касаевский (1851 г.).

Казачьи станицы разделили Верхнекубанское приставство на две части: карачаевцы оказались зажатыми в верховьях Кубани, а кочевые ногайцы попали в эпицентр колонизации и переводились на оседлый образ жизни. В 1857 г. кубанские ногайцы были увлечены родственными ставропольскими ногайцами в эмиграцию. В 1861 г. с их уходом в Османскую империю около 400 тыс. десятин между Кубанью и устьями её притоков Урупа и Зеленчуков освободились для колонизации.

В 1857 г. российские войска выступили на Северо-Западном Кавказе одновременно с трёх сторон: с востока, запада и центра от Кубани к Кавказским горам. Главнокомандующий Кавказской армией Барятинский рассматривал два основных способа завоевания края: покорение местных жителей с оставлением их на занимаемых землях и отнятие у них земель для водворения победителей. Первый способ решили применять преимущественно к обществам, управляемым аристократией, за которой власти старались «утверждать поземельное владение для упрочения собственного нашего господства в крае»; а второй - к «демократическим» обществам, «не имеющими ни власти, ни общественного порядка, для покорения которых представляется невозможным соглашение с целым народом».

В Карачае большая часть земель была объявлена «казённой», но взамен карачаевцам сохранили право частной собственности на земли в Большом Карачае, где находились крупные селения. Границы карачаевских земель неуклонно сокращались, в середине XIX в. около 300 кошей оказались на арендованных землях. В 1859 г. восточная граница была определена по Водораздельному хребту, и земли по рекам Эшкакон и Кичи-Малкой перешли в ведении Левого крыла Кавказской линии. Из-за изъятия пастбищ часть карачаевцев мигрировала в Османскую империю в 1859-1861 г. под предлогом хаджа, т.е. паломничества в Мекку.

В 1860 г. два территориальных района военных действий Кавказской армии - Левое крыло (бассейн р. Терек) и Правое крыло (бассейн р. Кубань) разделили на Ставропольскую губернию, Кубанскую, Терскую и Дагестанскую области. Так была сформирована целостная система военно-народного управления народами Северного Кавказа.

После окончания войны в Чечне в 1859 г. войска перебросили в Закубанье, и из шести бригад Кавказского линейного казачьего войска и Черноморского войска образовали Кубанское казачье войско под командованием генерал-адъютанта Н.И. Евдокимова. Главным средством для окончательного покорения Северо-Западного Кавказа стало заселение казаками пространства между Лабой и Чёрным морем и расселение местных народов «позади казачьих станиц», что без насильственных мер оказалось невозможным. Особенно это касалось так называемых «демократических» обществ, не имеющих сословной иерархии и внутренней властной структуры, и из-за отсутствия владетельных князей российским властям не с кем было вести переговоры.

Между Кубанью и Лабой обитали «аристократические» народы, и владельцы, большей частью, покорились российской власти. Лабинская линия была продолжена до самого горного хребта, а передовой рубеж устраивался уже по р. Белой. Расселения народов на контролируемых территориях продолжались, но теперь лучшие и стратегически важные места отводились под строительство казачьих станиц и укреплений.

Стабильное водворение аулов могло осуществиться только после возведения станиц, поэтому занятие левобережья Лабы сопровождалось временным, на период строительства, изгнанием бесленеевцев, беглых кабардинцев и абазин-шкарауа, препятствовавших заселению казаков. Абазины-шкарауа укрылись в верховьях Зеленчуков, Урупа и Лабы, где провели зиму 1861-1862 гг. Сразу же после прочного размещения казаков их стали принуждать к возращению на равнины.

Однако большая часть бесленеевцев и абазин-шкарауа мигрировала в Османскую империю, остальных вывели на равнины и для военно-административного надзора создали Новолабинское приставство. Так как они продолжали уходить со своих мест, то в 1862 г. приставство преобразовали в Лабинский военный округ, но уже в октябре войска выполнили свою задачу по водворению горцев и были созданы Верхнелабинское и Нижнелабинское приставства.

Выселение адыго-абхазских народов с территорий, прилегающих к Чёрному морю, стало следствием стремления России прочно занять побережье и ликвидировать плацдармы потенциальной иностранной интервенции. Местные народы принимали военную помощь со стороны Англии и Турции, организовывали набеги на укрепления Черноморской береговой линии, выступали против России в годы Крымской войны, поэтому в глазах российского правительства были совершенно ненадёжным, угрожающим границе с тыла населением.

Массовому перемещению на Прикубанские равнины правительство выдвинуло альтернативу - переселение в пределы Османской империи наиболее непримиримых обществ. В 1861 г. Александр II разрешил эмиграцию горцев, так как западноадыгские народы отказывались добровольно переселяться на указанные места Прикубанской равнины. Они пыталась укрыться в горах, но были выведены оттуда войсками в два новых округа: Абадзехский и Шапсугский. Чтобы избежать обвинений в изгнании народов, власти предоставляли горцам возможность мирной жизни на указанных местах, оставляя на их усмотрение переселение «или в Турцию, или на Кубань».

Несмотря на бравые рапорты и высказывания военного командования о ходе успешных боевых действий российских войск с горцами, всё же основной составляющей и целью этих действий оставалось принуждение непокорных аулов к перемещению, прежде всего, на открытые пространства Кубанской равнины, а не истребление людей.

Разумеется, местные народы несли потери от военных действий, так как оказывали вооружённое сопротивление продвижению войск и не хотели выполнять условий властей. Однако основные жертвы Кавказской войны погибли в ходе массового, плохо организованного переселения в Османскую империю.

Для утверждения российской власти в Закубанье и укрепления границы по восточному берегу Чёрного моря предусмотрено было массовое выселение адыгов с побережья. Военное завоевание Кубанской области осуществлялось методом колонизации завоёванных территорий казаками и переселения покорённых народов на указываемые места между казачьими станицами, чтобы они не были угрозой государственной границе с тыла.

Насильственное переселение горцев на Прикубанскую равнину в свою очередь также в немалой степени стимулировало миграцию в Османскую империю, так как было сопряжено с трудностями адаптации к новой жизни в соседстве с казаками, которые чувствовали себя полновластными хозяевами. Трагический и многочисленный исход адыго-абхазских народов Северо-Западного Кавказа изменил демографическую и этническую картину региона.

Численность всех переселенцев с Северного Кавказа в Османскую империю в 1858 -1865 гг. точно определить невозможно. По различным сведениям это от 250 до 500 тыс. человек. Из них большую часть составили адыго-абхазские народы. Власти, не предполагая столь массового исхода, отвели для них обширные земли в Закубанье: 463 тыс. десятин между Кубанью и Лабой, 200 тыс. десятин между Лабой и Белой, 251 тыс. десятин между Белой и Адагумом, 100 тыс. десятин в Натухайском округе. В 1863 г. на плоскость выселилось только около 50 тыс. человек. Западноадыгские народы расселились между Лабой и Белой, где постепенно консолидировались в единый этнос - адыгейский.

На левом притоке Лабы р. Ходзь были расселены беглые кабардинцы, бесленеевцы и абазины-шкарауа, но вскоре из-за отвода земель казачьим станицам, их переселили частью на территорию современной Адыгеи, частью - Карачаево-Черкесии. Только небольшая их часть осталась на местах, сейчас входящих в состав Краснодарского края.

Верхнекубанское приставство к окончанию Кавказской войны являлось прочным тылом, плотно заселённым русским населением. Горское население составляли карачаевцы, ногайцы-тохтамышевцы и часть абазин-тапанта. Между станицами были определены земли для поселения покорных аулов: 400 тыс. десятин на левобережье Кубани от Усть-Джегуты до устья Малого Зеленчука. Однако из-за массовой миграции горцев в Турцию здесь водворили русские селения.

Основной причиной стремления горцев к эмиграции являлся неопределённый и временный характер обеспечения земельными наделами. Правительство понимало жизненную необходимость в прочной оседлости и земельном обеспечении покорённых народов, и с этой целью не раз учреждались особые комитеты и комиссии, писались различные проекты, но военные обстоятельства и постоянные перемещения населения не позволяли их осуществить.

Только закончив покорение и расселение горцев, власти приступили с 1863 г. к решительным мерам по устройству их «поземельного быта». Решение земельного вопроса адыгских народов был связан с водворением укрупнённых аулов на постоянные места, после чего предусматривалось «наделение их землёю в количестве, могущем вполне обеспечить их нужды и потребности».

Вошедшие в состав России народы интегрировались в общее правовое поле империи, и, соответственно, их тоже касалась реформа 1861 г. по отмене крепостного права, хотя для местных народов Кубанской области её отложили до 1867-1868 годов. С потерей подвластных крестьян, владельцы оставались без общинных земель, которыми привыкли распоряжаться. Поэтому власти вознаграждали их землями в частную собственность «на полном помещичьем праве». Местом окончательного расселения «владельческих» аулов были назначены долины между Зеленчуками

Владельцы ногайских, кабардинских, бесленеевских и абазинских (алтыкесеков-тапанта) аулов не имели частной земельной собственности, но феодальные права распространялись на подвластные аулы. Получив от правительства земельные наделы за верную службу, князья переселяли на них свои аулы. Так, в 1861 г. были переселены на Зеленчуки ногайцы-тохтамышевцы и абазины-тапанта с верховий Кумы. По просьбе жителей, часть абазин переместилась на правобережье Верхней Кумы, образовав аул Кумско-Лоовский (совр. с. Красный Восток КЧР). В Верхнекубанском приставстве расселялись и наделялись земельными наделами «аристократические» общества, что было обусловлено их большей благонадёжностью, так как владельцы являлись социальной опорой властей в своих аулах.

В 1863 г. началось перемещение на Малый Зеленчук бесленеевцев, беглых кабардинцев, абазин-шкарауа, живших в Лабинском округе без прочной «оседлости». После окончания военных действий власти приступили к решению вопроса земельного обеспечения аулов. Так как с отменой крепостной зависимости владельцы лишались феодальных прав, то правительство «вознаграждало» их землями в частную собственность, на которые они переселяли «владельческие» аулы. Перемещение на Верхнюю Кубань продолжалось до отмены у всех горских народов Кубанской области крепостного права в 1868 г.

Расселение в Верхнекубанском приставстве и наделение земельными наделами так называемых «аристократических» обществ было обусловлено, прежде всего, «благонадёжностью» владельцев, являвшихся опорой российской власти в своих аулах. Кроме того, через брачные и аталыческие связи они имели тесные связи как с ногайцами, так и с карачаевцами, что значительно облегчало расселение и адаптацию на территориях между ними.

Абазины-шкарауа после переселения в Верхнекубанское приставство объединились в единый этнос с родственными абазинами-тапанта. Так же в единый этнос слились беглые кабардинцы и бесленеевцы и после Октябрьской революции стали официально называться «черкесами». Ногайцы-тохтамышевцы, перемещенные на Зеленчуки, объединились в общих этнических границах с кубанскими ногайцами.

К 1865 г. в Кубанской области осталось около 80 тыс. горцев в пяти военно-народных округах: Псекупском, Лабинском, Урупском, Зеленчукском и Эльбрусском. При проведении крестьянской и земельной реформ правительство преследовало цель наделения всех горцев землями в общинное пользование, чтобы обеспечить освобождаемых от крепостной зависимости крестьян.

В Эльбрусском округе это оказалось невозможным, так как правительство сохранило частную собственность в Большом Карачае, а зависимость большей части крестьянства здесь была поземельная. Начальник округа Н.Г. Петрусевич добился выделения карачаевцам 40 тыс. десятин из кордонных земель взамен изъятых пастбищ на Водораздельном хребте. Так часть земель Карачая была возвращена на общинном праве пользования, и в долинах рек Теберды, Мары и Джегуты в течение 1868-1882 гг. возникли новые селения.

Компактное расселение народов позволило правительству приступить к проведению аграрных и административных преобразований в Кубанской области. Военный контроль был снят и созданы уезды: Ейский, Темрюкский, Екатеринодарский, Майкопский и Баталпашинский. Таким образом, Эльбрусский, Зеленчукский и часть Урупского округа вновь объединились в составе Баталпашинского уезда, в общих чертах которого существует ныне Карачаево-Черкесия. В границах Екатеринодарского и Майкопского уездов была создана впоследствии Адыгея.

Административно-переселенческая деятельность российских властей, по разным причинам, сопровождалась внешними миграциями и внутренними перемещениями местных нардов весь «имперский» период, однако в 60-х годах XIX в. конфигурация ареалов их расселения, в основном, сложилась.

В заключении подводятся итоги исследования.

Формирование этнических и административных границ в ареале Северо-Западного и Центрального Кавказа происходили с конца XVIII в. при непосредственном и решающем значении стратегических интересов Российской империи. Военно-переселенческая деятельность правительства определялась внутренними и внешними факторами, влиявшими на охрану новых границ империи и присоединение новых территорий.

Массовые миграции местных народов, существенным образом менявшие этническую картину региона, определялись их подданством, степенью вовлечения в военные действия и государственной принадлежностью территории. Анализ отдельных этапов и характера освоения Северного Кавказа подтверждает, что укрепление российских позиций в регионе определялось объективным восприятием на межгосударственном уровне статуса тех или иных народов, и их перемещения зависели от изменения границ по договорам между субъектами международного права: Российской империей и Крымским ханством до 1783 г., Российской и Османской империями с 1783 по 1829 г.

Кабардинское приставство, созданное в 1769 г., использовалось для создания обширного тыла перед решающим натиском на Кубань, и этно-политическая централизация Кабарды обуславливалась её российским подданством. Настойчивые попытки российских властей придать независимым горским народам статус «данников» кабардинских князей вытекал из концепции мирного присоединения их к России. В 1783 г. Константинопольским мирным договором Российская и Османская империи разделили между собой владения Крымского ханства, и на Северо-Западном Кавказе утвердили границу по р. Кубани. Народы в верховьях Кубани и левых притоков Терека остались независимыми, так как никогда не были подданными крымских ханов.

На правобережье Кубани правительство размещало не только казачье население, но и местные народы, принимавшие российское подданство. В стратегических целях цепь укреплений по Нижней и Средней Кубани и в районе Пятигорья имела задачи защитить новые владения от вероятных вторжений из турецкого Закубанья и подготовить плацдарм для дальнейшего продвижения к Чёрному морю. При этом захвата горских земель в рассматриваемый период не происходило.

В начале XIX в. российские подданные кабардинцы, абазины-алтыкесеки и кумские ногайцы, бежавшие за Кавказскую линию, возвращались на свои места различными способами. В период русско-турецких войн за ними направлялись войска для принудительного вывода, в мирное время войскам запрещалось переходить границу, и возвращение беглецов происходило привлечением их меновой торговлей, предоставлением пастбищ и кочевий, разрешением мусульманского судопроизводства и т.д.

Бегства в пределы Османской империи в мирное время происходили в результате военно-административных действий властей по укреплению новых границ Российской империи и перемещению местных народов на указанные места позади пограничной линии. В начале русско-турецкой войны 1828-1829 гг. в состав России вошёл Карачай, а после войны по Адрианопольскому договору Османская империя уступила России все владения на Северо-Западном Кавказе, и народы от Кубани до Чёрного моря перешли в российское подданство.

Военно-переселенческая деятельность войск в Закубанье предусматривала насильственный вывод местных народов из горных укрытий, формирование компактных мест расселения и введение российского управления. Чтобы удержать закубанцев на плоскости и закрыть путь к бегству на запад, на пространстве от Кубани до Лабы началось водворение казачьих укреплений и станиц, под надзором которых водворялись покорные аулы.

В 1840 г. военно-административные преобразования закончились возведением Лабинской линии и колонизацией прилабинских равнин. Местные жители препятствовали водворению казаков, и большая их часть изгонялась на время строительства станиц за р. Лабу или в горные укрытия. Так, бесленеевцы и абазины-шкарауа были изгнаны со своих мест, и часть из них мигрировала в Турцию. Остальные, покорившись российской власти, расселились позади Лабинской линии.

Необходимость занятия станицами стратегически важных мест в Закубанье обуславливалась отсутствием крупных постоянных аулов, подвижным характером поселений, которые легко снимались с места и перемещались в неконтролируемые места. Лабинская линия разделяла покорные и непокорные народы, и позволяла сконцентрировать войска для дальнейшего продвижения к Чёрному морю.

После Крымской войной правительство было озабочено скорейшим занятием и укреплением границы империи по восточному берегу Чёрного моря на случай новой войны с Турцией и западными державами, которые стремились использовать причерноморские народы для борьбы против России. Главной составляющей военных экспедиций являлось перемещение местных народов на указанные места, но не истребление мирных аулов. Тем не менее, продвижение войск и колонизация Закубанья, в силу преобладания военных методов в отношении к местным народам, принято называть «Кавказской войной», конец которой приурочен к победе в урочище Кбаада (Красная поляна) и окончанию массовой эмиграции адыго-абазинских народов в 1864 г.

После окончания войны власти приступили к административным и земельным реформам в Кубанской области, что стало возможным только после окончательного водворения аулов на постоянные места, так как их перемещения были серьёзнейшим фактором противодействия укреплению российской власти. Главным условием прочного водворения на новых местах стало обеспечение горцев земельными наделами, и в XIX в. эти аулы приобрели значение оседлой общины. После окончания военно-переселенческих действий, администрация Кубанской области приступила к созданию эффективной системы управления.

Окончательное расселение адыгских народов связано с трагическими событиями конца Кавказской войны и массовым переселением в Турцию. Оставшиеся на родине западные адыги: абадзехи, шапсуги, натухайцы, бжедухи и др. были расселены между Лабой и Белой и в пореформенный период наделение общинными землями окончательно закрепило их на постоянных местах. В результате военно-переселенческой деятельности российских властей они объединились в общих границах современной Адыгеи и составили её титульный этнос.

Адыгейцы образовались в процессе внутренних (региональных) перемещений разрозненных западноадыгских народов, предпринятых в конце Кавказской войны российскими властями для надёжного укрепления и колонизации славянским населением побережья Чёрного моря. Основной причиной трансграничных и внутренних переселений западноадыгских народов была, таким образом, деятельность правительства по укреплению государственной границы по восточному берегу Чёрного моря.

Административно-территориальное упорядочивание осуществлялось мирными методами, опираясь на местные элиты, и военными, в случае сопротивления российской власти. Границы новых этнических территорий часто не совпадали с пределами ранее существовавших феодальных владений или вольных обществ, так как определялись в зависимости от локализации казачьего населения и возможностью военного контроля.

После 1861 г. перемещение «аристократических», т.е. имевших высшее сословие, обществ ногайцев, беглых кабардинцев, бесленеевцев и абазин в Верхнекубанское приставство было связано с наделением высшего сословия земельными наделами в частную собственность. В пореформенный период освобождённые от крепостной зависимости крестьяне получили землю в общинное пользование, что окончательно закрепило их на новых местах. Были созданы постоянные моноэтничные селения в Верхнекубанском приставстве, что позволило объединиться абазинам-тапанта и абазинам-шкарауа в единый абазинский этнос, а бесленеевцам и беглым кабардинцам - в черкесский этнос. Так в 60-е годы XIX в. перемещения адыгского и абазинского населения привели к формированию современной этнолокализации на территории Карачаево-Черкесии и Адыгеи.

После Кавказской войны продолжалось участие войск в перемещениях народов на указанные места, поэтому в Кубанской области происходили военно-гражданские административные преобразования. В 1865 г. горское население, оставшееся в границах России, разделили на пять военно-народных округов, что облегчало проведение под военным надзором административной, земельной и крестьянской реформ.

Образование адыгских и абазинских аулов в долинах Зеленчуков стало возможным благодаря тому, что равнинные земли ногайцев освободились после массовой миграции в Османскую империю в 1857-1861 гг., а предгорные территории Западного Карачая были отведены в войсковую собственность или в казну. В Большом Карачае, где были расположены крупные селения карачаевцев, правительство сохранило исторически сложившийся у них институт частной собственности на земли, что делало невозможным обеспечение крестьянских масс землёй в пореформенный период. Поэтому новые карачаевские селения были созданы на изъятых ранее в казну землях в границах созданного в составе Кубанской области Эльбрусского округа.

Во второй половине XIX в. на территории современной Карачаево-Черкесии сформировались новые этнические границы компактного расселения пяти различных народов. Последующее объединение верхнекубанских казаков, карачаевцев, ногайцев, абазин и черкесов диктовалось административной целесообразностью и естественными географическими границами бассейна Верхней Кубани.

Комплексный анализ внутренних и внешних массовых миграций в исследуемом регионе позволяет сделать вывод об определяющей и доминирующей роли России в формировании современных этнических территорий абазин, адыгейцев, балкарцев, кабардинцев, карачаевцев, ногайцев и черкесов, что способствовало их консолидации и созданию национально-административных образований в составе России.

Переселение значительной части местного населения в конце Кавказской войны в Османскую империю происходило с согласия и при помощи российских властей, но не было «геноцидом адыгов». Принуждение в некоторых случаях к выселению непримиримых обществ уменьшило число жертв войны и приблизило её завершение. При этом горцам были предоставлены альтернативные проекты: перемещение и обустройство на Прикубанской плоскости в пределах этнической родины или уход в Османскую империю.

Следствием трансграничной миграции народов региона стало возникновение северокавказской диаспоры, находящейся из-за потери этнической территории на грани ассимиляции. На Северном Кавказе в составе России народы получили возможность сохранить этническую территорию, культуру и самоидентификацию.

Литература

I. Монографии

1. Кипкеева З.Б. Карачаево-балкарская диаспора в Турции. - Ставрополь, 2000. - 184 с.

2. Кипкеева З.Б. Абазины Северного Кавказа: внешние и внутренние миграции в XVIII-XIX веках. - Ставрополь, 2005.- 152 с.

3. Кипкеева З.Б. Народы Северо-Западного и Центрального Кавказа: миграции и расселение (60-е годы XVIII в. - 60-е годы XIX в.). - Москва, 2006. - 350 с.

II. Издания, реферируемые ВАК РФ

4. Кипкеева З.Б. Переселенческая политика Российской империи на Северо-Западном и Центральном Кавказе в конце XVIII - первой половине XIX в.// Научная мысль Кавказа. №4 - Ростов-на-Дону, 2006. - С. 117-127.

5. Кипкеева З.Б. Конец Ногайской орды: миграции и расселение на Северном Кавказе//Новый исторический вестник РГГУ. № 15. - Москва, 2007.- С. 5-15.

III. Брошюры и статьи

6. Кипкеева З.Б. Российский фактор в миграциях и расселении закубанских аулов XIX века. - Армавир, 2002. - 32 с.

7. Кипкеева З.Б. Карачаевская этническая община в Турции// Этнические проблемы современности. Вып. 3. - Ставрополь, 1998. - С. 61-67.

8. Кипкеева З.Б. Расселение карачаевских мухаджиров в Турции: современная ситуация// Проблемы археологии и истории Северного Кавказа. - Ставрополь: СГУ, 1999. - С. 57-61.

9. Кипкеева З.Б. О карачаево-балкарской диаспоре//Этнические проблемы современности. Вып. 4. - Ставрополь: СГУ, 1999. - С. 111-119.

10. Кипкеева З.Б. Культурно-бытовые обычаи как элемент этнического самоопределения// Проблемы философии культуры. - Ставрополь: СГУ, 1999. - С. 56-65.

11. Кипкеева З.Б. Горский менталитет//Этнонациональная ментальность в художественной литературе. - Ставрополь: СГУ, 1999.- С. 168-172.

12. Кипкеева З.Б. Особенности карачаево-балкарской диаспоры в Турции // Культурно-историческая общность народов Северного Кавказа и проблемы гуманизации межнациональных отношений. - Черкесск, 1999.- С. 292-297.

13. Кипкеева З.Б. К вопросу о переселении карачаевцев и балкарцев в Турцию в 1884-1887гг.// Из истории народов Северного Кавказа. - Ставрополь: СГУ, 2000. - С. 113-123.

14. Кипкеева З.Б. Земельная реформа как основная причина переселения карачаевцев и балкарцев в Турцию//Политические и социально-экономические проблемы истории Северного Кавказа в ХVIII-ХХ вв. - Армавир, Ставрополь, 2000. - С. 3-14.

15. Кипкеева З.Б. Основные причины мухаджирства 1884-1887 годов в Карачае// Вопросы северокавказской истории. - Армавир, 2001.- С. 75-80.

16. Кипкеева З.Б. Концепция «российскости» как основа для кавказоведческих исследований// Кавказоведческая школа В.Б. Виноградова: становление, современность, перспективы. - Армавир, 2002. - С. 35-39.

17. Кипкеева З.Б. Аулы «беглых кабардинцев» на Зеленчукской кордонной Линии// Из истории и культуры линейного казачества Северного Кавказа. - Армавир, 2002. - С. 52-55.

18. Кипкеева З.Б. Миграции ставропольских ногайцев в пределах Кавказской линии в первой половине XIX в.// Современные миграционные процессы на Северном Кавказе: проблемы интеграции и повышения уровня толерантности. - Ставрополь: СГАУ, 2002. - С. 239-241.

19. Кипкеева З.Б. Образование адыгских аулов на территории Карачаево-Черкесии в XIX в.//Актуальные проблемы этносоциального развития Северного Кавказа. - Ставрополь: СФ ЮРГИ, 2003. - С.43-50.

20. Кипкеева З.Б. Переселение ногайцев-солтанаульцев из верховий р. Кубани в период русско-турецкой войны 1768-1774 гг.//Из истории и культуры Линейного казачества Северного Кавказа. - Краснодар-Армавир, 2004. - С.35-38.

21. Кипкеева З.Б. Миграционные процессы ногайцев на Ставрополье как фактор российской политики конца XVIII-начала XIXвв.//Актуальные проблемы развития социальных, экономических и правовых процессов на современном этапе с учётом региональных особенностей. - Ставрополь, СФ МГЭИ, 2004. - С. 36-39

22. Кипкеева З.Б. Процессы деэтнизации и потери самоидентификации в диаспорах мигрантов из Северного Кавказа//Этнические проблемы современности. Выпуски 8, 9. - Ставрополь: СГУ, 2004. - С. 153-161.

23. Кипкеева З.Б. Переселение горцев в Османскую империю и процессы деэтнизации в диаспоре//Межвузовский сборник научно-практических трудов. Вып. 4. - Ставрополь, 2005. - С. 143-149.

24. Кипкеева З.Б. Элементы культурных традиций карачаево-балкарской диаспоры (по материалам этнографической экспедиции 2004-2005гг. в Турцию)//Научное обозрение. Вып. 23. - Махачкала, 2005. - С. 16-28.

25. Кипкеева З.Б. «Сухой» отрезок Кубанской линии (1774-1828гг.)// Из истории и культуры линейного казачества Северного Кавказа. - Краснодар-Армавир, 2006. - С.20-25.

26. Кипкеева З.Б. Внутренние миграции народов Приэльбрусья в 50-60-х годах XIX века// Вопросы Южнороссийской истории. Вып. 11. - Москва; Армавир, 2006. - С.73-81.

27. Кипкеева З.Б. К вопросу о массовых переселениях с приграничных территорий Российской империи// Вопросы Южнороссийской истории. Вып. 12. - Москва; Армавир, 2006.- С.77-82.

28. Кипкеева З.Б. Князья Дондуковы-Корсаковы и Атажукины: забытая родня// Вопросы Южнороссийской истории. Вып. 13. - Москва; Армавир, 2007. - С. 78-84.

29. Кипкеева З.Б. Две пограничные крепости на Верхней Кубани до 1783 г.//Историческое регионоведение Северного Кавказа - вузу и школе. - Москва; Армавир, 2007. - С. 78-81

30. Кипкеева З.Б. От Кубани до Пятигорья: российское пограничье в 1774-1828 гг.//История и культура народов Северного Кавказа. Сборник научных трудов. Вып. 8. - Пятигорск, 2007. - С.52-58.

Размещено на Allbest.ru