"Царедворец. Реформатор. Борец": Е.К. Брешко-Брешковская о воспоминаниях С.Ю. Витте

Размещено на http://www.allbest.ru/

«ЦАРЕДВОРЕЦ. РЕФОРМАТОР. БОРЕЦ»: Е.К. БРЕШКО-БРЕШКОВСКАЯ О ВОСПОМИНАНИЯХ С.Ю. ВИТТЕ

Ю.В. ВАРФОЛОМЕЕВ,

Е.Н. СИНЕЛЬНИКОВА

Личность одного из ключевых и знаковых представителей правящей элиты России рубежа XIX-XX столетий - Сергея Юльевича Витте - не оставляла равнодушными ни современников Водовозов В.В. Граф С.Ю. Витте и император Николай II. Пг., 1922; Грант М.И. Проделки графа Витте. Берлин, 1906; Граф Сергей Юльевич Витте, его личность и деятельность. Одесса, 1905; Део. Тайна графа С.Ю. Витте. Пг., 1915; Кауфман А.Е. Черты из жизни графа С.Ю. Витте // Исторический вестник. 1915. Т. 140, № 4. С. 220-231; Клейнов Г.М. Граф С.Ю. Витте: [Жизнь и деятельность] / Пер. с нем. и предисл. Ф.К. Шмидт. СПб., 1906; Кони А.Ф. Сергей Юльевич Витте: (Отрывочные воспоминания) // Кони А.Ф. Собр. соч.: В 8 т. М., 1968. Т. 5. С. 238-277; Струве П.Б. Граф С.Ю. Витте: Опыт характеристики. М.; Пг., 1915; Шечков Г. Суд графа Витте над самим собой. Харьков, 1908., ни потомков. Сослуживцы, оценивая его незаурядные способности и профессионализм, отмечали: «Казалось, будто он обладает каким-то волшебным жезлом…» Клейнов Г. Граф С.Ю. Витте. СПб., 1906. С. 10.. И, действительно, тогда, в конце девятнадцатого столетия, многим казалось, что с помощью этого «волшебного жезла», как с помощью волшебной палочки Витте сможет преобразовать Россию. Это был один из немногих крупных политиков России, на которого, как на выдающегося государственного деятеля той эпохи обратил в свое время внимание даже Отто фон Бисмарк. «Железный канцлер» Германской империи совершенно определенно и недвусмысленно высказал самое высокое мнение о личности молодого русского министра, в то время как на родине, смелый реформатор удостоился крайне противоречивых, подчас взаимоисключающих, характеристик.

Исследование различных сторон жизни и деятельности Витте уже на протяжении нескольких десятилетий находится в центре внимания отечественных и зарубежных ученых. Очередной всплеск внимания к личности «Русского Бисмарка» был связан с его смертью 28 февраля 1915 г. Даже, несмотря на то, что С.Ю. Витте к тому времени уже восемь лет находился в тени политики, а его кончина произошла в самый разгар ожесточенных сражений первого года мировой войны, это событие оказалось в центре общественного внимания, и его имя в течение нескольких дней не сходило со страниц отечественных и зарубежных изданий самых разных направлений.

Праволиберальная печать искренне скорбела по поводу смерти «первого русского премьера», с сожалением констатируя факт его преждевременного устранения с политической арены Биржевые ведомости, 15 марта 1915 г.. Кадетская пресса, также высоко оценивая заслуги Витте, вместе с тем, отмечала сложность и противоречивость его натуры. Так, П.Б. Струве, признавая его необыкновенную даровитость как государственного деятеля, превосходившего талантом всех сановников царствования трех последних российских самодержцев, в то же время отмечал, что в отношении нравственности «личность Витте <…> не стояла на уровне его исключительной государственной одаренности», что «он был по своей натуре беспринципен и безыдеен» Русская мысль, апрель 1915 г.. Вторя соратнику, П.Н. Милюков писал о «беспомощности» Витте в 1905 г. в тех государственных вопросах, которые ему приходилось решать как главе правительства, критикуя позицию премьера о невозможности сотрудничества с общественностью Речь, 22 марта 1915 г..

Леворадикальная и черносотенная печать, по сути, солидаризовались в своих негативных оценках личности и деятельности С.Ю. Витте. Если первые характеризовали его, как «беспощадного карателя революции», «жестокого и циничного бюрократа», строившего могущество империи «на костях подданных», то вторые очень скоро подняли шум о «весьма нездоровой и нежелательной популяризации» имени некогда всесильного царского сановника. «Одним вредным для России человеком стало меньше» Русское знамя, 14 марта 1915 г., - так откликнулось на смерть Витте черносотенное «Русское знамя», выразив, как оказалось, вслух чувства самого императора. По воспоминаниям французского посла Мориса Палеолога, Николай II, с которым он беседовал 13 марта, высказался относительно кончины Витте в том смысле, что «большой очаг интриг погас вместе с ним», добавив: «Смерть графа Витте была для меня глубоким облегчением. Я увидел в ней также знак Божий».

Тогда же на страницах газет промелькнули упоминания об оставшихся после смерти Витте мемуарах. 1 марта 1915 г. в «Русском слове» появилась небольшая заметка петербургского корреспондента газеты, известного журналиста А.В. Руманова «Мемуары графа Витте» Русское слово, 1 марта 1915 г.. Этот же факт подтвердил и редактор «Исторического вестника» Б.Б. Глинский в статье «Граф Сергей Юльевич Витте (материалы для биографии)», напечатанной в 1915 г. Исторический вестник, 1915, № 4-5, 7-12..

Наряду с этим, «круг лиц, знавший о существовании мемуаров Витте, был не так уж мал, - резонно предполагают Б.В. Ананьич и Р.Ш. Ганелин, и приводят соответствующие факты. - О них в газете “Речь” 1 марта писал ее редактор И.В. Гессен (будущий издатель “Воспоминаний”, буржуазный юрист и публицист, один из лидеров кадетской партии) со ссылкой на то, что Витте еще в 1909 г. читал ему записи о событиях 17 октября 1905 г. В “Биржевых ведомостях” 1 марта 1915 г. М. Ковалевский замечал, что ему как-то “пришлось заглянуть в рукописные мемуары” Витте» Ананьич Б.В., Ганелин Р.Ш. Опыт критики мемуаров С.Ю. Витте (в связи с его публицистической деятельностью в 1907-1915 гг.) // Вопросы историографии и источниковедения истории СССР. М.; Л., 1963. С. 298.. Допуская такую «утечку» информации, автор, по-видимому, рассчитывал на то, чтобы еще раз привлечь к себе внимание, и каким-то образом повлиять на политические события в стране.

Вместе с тем, такая «реклама» имела и обратный эффект, благодаря которому, посмертная судьба рукописи воспоминаний Витте приняла совершенно неожиданный поворот и сложилась почти как детективный сюжет. Бумаги бывшего премьера были опечатаны сразу же после его смерти, а 5 марта в его особняк на Каменноостровском проспекте явились официальные лица во главе с генерал-адъютантом К.К. Максимовичем. «Архив Витте был просмотрен и значительная часть его увезена, - отмечают Ананьич и Ганелин. - Искали мемуары, но не нашли. Обнаружено было только оглавление к стенографическим рассказам, которое еще больше разожгло любопытство Николая II, заявившего через генерал-адъютанта вдове Витте о своем желании ознакомиться с мемуарами, в чем ему было отказано со ссылкой на то, что мемуары хранятся за границей».

Через некоторое последовал обыск и в заграничной вилле С.Ю. Витте в Биаррице, произведенный чиновником русского посольства в Париже, и в нарушение закона, в отсутствие хозяев. Но и эта попытка завладеть опасной для имиджа власти рукописью оказалась безрезультатной. Очевидно, бывший глава царского правительства очень хорошо знал методы работы русской полиции, и поэтому не стал хранить свои рукописи в доступном месте даже далеко за пределами России. «Они долгое время хранились в одном из парижских банков на имя его жены, - отмечают исследователи, - и незадолго до смерти Витте были переведены в Байонну на имя другого лица». витте леворадикальный издание мемуар

Хотя о существовании мемуаров Витте стало широко известно сразу же после его смерти, прошло более пяти лет, прежде чем они увидели свет. Только в конце 1920 г. выяснилось, что рукописи мемуаров оказались в берлинском книгоиздательстве «Слово», членом правления которого был редактор газеты «Руль» И.В. Гессен. Именно он, работая над подготовкой издания мемуаров, стал помещать в этой газете отдельные отрывки из них Первый фрагмент из мемуаров был помещен в газете «Руль» 29 (16) декабря 1920 г., а спустя некоторое время, в 1921 г., вышел из печати первый том «Воспоминаний» графа Витте Граф С.Ю. Витте. Воспоминания. В 2-х тт. Берлин, 1922. Т. 1. Царствование Николая II. .

В то же время издательство «Слово» не было первым и единственным, опубликовавшим эти мемуары. Пальму первенства ему пришлось разделить с заокеанским издательством. Рукопись мемуаров каким-то образом, или при жизни автора, или после его смерти попала в руки американских издателей. В 1921 г. в Нью-Йоркском журнале «Worlds Work» были опубликованы три отрывка из мемуаров, и в том же году, несколько опередив выход первого тома берлинского издания, появилось американское однотомное издание мемуаров Витте на английском языке См.: Ананьич Б.В., Ганелин Р.Ш. Опыт критики мемуаров С.Ю. Витте. С. 301..

Таким образом, к концу 1921 г. увидели свет сразу два издания «Воспоминаний» С.Ю. Витте, подготовленные по его рукописи. «Оба эти издания (а все последующие представляют собой перепечатку или перевод текста того или иного из них) выполнены таким образом, что полного представления о том, как же выглядят рукописи мемуаров Витте, получить невозможно, - подчеркивают Б.В. Ананьич и Р.Ш. Ганелин - Все наши сведения о том, как писались мемуары Витте и как выглядели рукописи, оставшиеся после его смерти, ограничиваются тем, что сообщил об этом в своих вступительных замечаниях к берлинскому изданию И.В. Гессен» Там же. С. 302..

Сам же автор, как бы подводя итог всей своей работе над мемуарами и определяя их канву, сделал 11(24) октября 1912 г. такую запись, больше напоминающую завещание: «Итак, я оставляю: 1) историю возникновения русско-японской войны (эта работа составлена при сотрудничестве некоторых лиц, которые были моими сотрудниками, когда я был министром финансов), работа эта состоит из двух томов и тома приложений - ее можно напечатать сейчас после моей смерти; 2) стенографические рассказы (можно тоже напечатать после моей смерти с некоторыми выпусками, касающимися лиц еще живущих), - и, наконец, настоящие мои рукописные заметки, которые тоже должны быть в ближайшее время после моей смерти напечатаны. Прошу это в точности исполнить. Гр. Витте» Граф С.Ю. Витте. Воспоминания. Т. 1. С. 596. .

В этой части своих «рукописных заметок» Витте, как справедливо отметили Б.В. Ананьич и Р.Ш. Ганелин «не рассматривал свое рукописное наследие как нечто единое, а разделял его на три совершенно самостоятельных сочинения, которые завещал опубликовать после своей смерти каждое отдельно и в определенной очередности. С другой стороны, если говорить о жанре каждого из этих трех сочинений, то с этой точки зрения автор не делал между ними такой уж большой разницы» Ананьич Б.В., Ганелин Р.Ш. Опыт критики мемуаров С.Ю. Витте. С. 302..

На протяжении многих лет к мемуарам С.Ю. Витте как ценному источнику по истории России кон. XIX-нач. XX в. обращаются отечественные и зарубежные ученые, работающие над различными сторонами истории России - внешней политикой и международными отношениями, освободительным движением, экономикой и финансами Ананьич Б.В., Ганелин Р.Ш. С.Ю. Витте - мемуарист. СПб., 1994.; они же. С.Ю. Витте - мемуарист // Сергей Юльевич Витте - Государственный деятель, реформатор, экономист. М., 1999. Ч. 2. С. 93-122; они же. Опыт критики мемуаров С.Ю. Витте (в связи с его публицистической деятельностью в 1907-1915 гг.) // Вопросы историографии и источниковедения истории СССР. М.; Л., 1963. С. 298-374; они же. Переписка об американском издании воспоминаний С.Ю. Витте // Russian Studies: Ежеквартальник русской филологии и культуры. 1995. Т. 1. № 3. С. 236-244; Василевский И.М. Граф Витте и его мемуары. Берлин, 1922; Виттенберг Б.М. К истории личного архива С.Ю. Витте // Вспомогательные исторические дисциплины. Л., 1985. Т. 17. С. 248-260; Гурко В. Что есть и чего нет в «Воспоминаниях» графа С.Ю. Витте // Русская Летопись. Кн. 2. Париж, 1922. С. 61-62; Кривонос М.А. Мемуарист и документ (Об использовании С.Ю. Витте источников при работе над «Воспоминаниями») // Источниковедение и вспомогательные исторические дисциплины. М., 1990. С. 82-92; Лопухин А.А. Отрывки из воспоминаний: (По поводу «Воспоминаний» гр. С.Ю. Витте). М.; Пг., 1923; Чепарухин В.В. Архивные материалы в личной библиотеке С.Ю.Витте // Санкт-Петербург. Три века истории: Новые открытия и материалы. СПб., 2004. С. 91-96.. Критическое использование этих мемуаров в сопоставлении с другими источниками расширяет наши представления об одном из важнейших периодов истории России. При этом Б.В. Ананьич и Р.Ш. Ганелин справедливо указывают на «…необходимость специального источниковедческого анализа мемуаров Витте, содержащих, само собой разумеется, не только ошибочные и тенденциозные оценки приводимых фактов, но порою и намеренные их искажения. Между тем некоторые из этих фактов историк не может почерпнуть в других источниках, так как они ни в одном из них не нашли отражения» Ананьич Б.В., Ганелин Р.Ш. Опыт критики мемуаров С.Ю. Витте (в связи с его публицистической деятельностью в 1907-1915 гг.). С. 298..

Первые же отклики на воспоминания Витте обнаружили такой же разнообразный по характеру отзывов разброс мнений, как и полярные оценки его личности и свершений. Бывший высокопоставленный царский чиновник консервативного толка В.И. Гурко, отмечая крайний «субъективизм» и «сумбурность» текста «Воспоминаний», писал: «Отличительной особенностью воспоминаний является то самовосхваление, которым они дышат, можно сказать, от первой страницы до последней. В результате получается неизгладимое впечатление, что самая цель составления записок состояла исключительно в возвеличении себя и, увы, в принижении всех прочих современных ему русских государственных деятелей» Гурко В. Указ. соч. С. 61..

В этой связи, особый интерес для исследователей, на наш взгляд, представляет отзыв о воспоминаниях исконного представителя правящей элиты императорской России, прозвучавший из другого лагеря общественных сил, и представленный легендарной и такой же кондовой личностью, но уже освободительного движения - Е.К. Брешко-Брешковской. Речь идет о неопубликованной заметке «Бабушки русской революции», направленной ею в редакцию газеты «Дни», и озаглавленной: «Царедворец. Реформатор. Борец» ГАРФ. Ф. 5878. Оп. 1. Ед. хр. 32. Л. 1-2.. Рукопись относится к марту 1923 г., т.е., очевидно, написана ею под впечатлением от прочтения первого тома «Воспоминаний» С.Ю. Витте.

Предваряя характеристику виттевских мемуаров, Брешко-Брешковская рассуждает о выдающихся личностях своей эпохи: «…их так много, и так они разнообразны по внешним и внутренним своим свойствам и качествам, что определить их индивидуальность было бы трудно, мудрено. Однако разнообразие не доходит до той степени расчлененности, чтобы каждый человек являл собой особую категорию, т.е. тип, не имеющий никакого сходства с другим ему подобным видом. Это взаимоподобие подбирается в группы и образует характерные круги общества, члены которых преследуют цели, соответствующие их моральным вкусам». Автор не случайно обратила внимание, прежде всего, на различные типы личностей, так как это позволило ей рассматривать мемуары Витте в контексте взглядов и позиций определенной группы, образующей, как она выразилась, «характерные круги общества».

Брешковская, констатируя тот факт, что в 20-е годы XX в. было «…издано и продолжает издаваться много “воспоминаний” не просто зрителями и наблюдателями, а непосредственными деятелями, принимавшими личное близкое участие в событиях эпох ими изображаемых подробно и обстоятельно» ГАРФ. Ф. 5878. Оп. 1. Ед. хр. 32. Л. 1., тем не менее, остановилась только на трех из них Она имела в виду воспоминания С.Ю. Витте, А.Ф. Кони и В.Н. Фигнер., «выдающихся, - как она заявила, - по своим достоинствам и определимости своей жизненной позиции авторах воспоминаний; обративших на себя сердечное внимание читающей публики. Все они говорят о лично ими переживаемой среде, в которой прошли вся их общественная деятельность» ГАРФ. Ф. 5878. Оп. 1. Ед. хр. 32. Л. 1..

Отмечая пристальный интерес современников к только что вышедшим в свет воспоминаниям С.Ю. Витте, Брешковская считает, что они являются «…весьма интересными не только потому, что касаются закулисной стороны государственного регламента двух царствований, но и потому что сам их автор оценивается и как большой ум, и как знаток в людях, с которыми ему пришлось работать на протяжении двух почти царствований». Здесь же она очень точно подметила важное качество этого выдающегося государственного деятеля: «Наблюдательный, он изучил свою среду до глубины ее нутра, и знал наперед, что можно ожидать от каждого сотрудника. Можно сказать, что каждого из них он перепробовал со всех сторон, изучая можно ли от него добиться грамотного содействия и помощи».

Размышляя над мемуарами Витте, и называя их «богатые на подробности записки», Брешковская приходит к обобщающему выводу относительно деловых и моральных качеств большинства представителей правящего класса царской России: «…все яснее веришь, все тверже убеждаешься, что среди “царедворцев” преимущественно преобладают: ограниченность, неустойчивость мнений, честолюбие, корыстная и полная неразборчивость в достижении личных целей» ГАРФ. Ф. 5878. Оп. 1. Ед. хр. 32. Л. 2. .

Анализируя интересы и нравы придворной элиты и, в частности, их отношение к царю и судьбе монархии, Брешковская опирается при этом на свидетельства Витте, который, по ее словам «…не может указать ни на одну святую личность бескорыстно ему преданную - ни говоря уже своему народу, так как никто из царедворцев его не знал и не интересовался, но и своему царю, интересам той династии, что присутствием своим их обогащала и возвеличивала». Эти наблюдения позволяют Брешковской сделать далеко идущий вывод о том, что «Все были озабочены одним: как бы удержаться на своих местах, и как бы удалить своего соперника», а это, в свою очередь, привело, как известно, к стагнации чиновничье-бюррократического аппарата царского режима, к его неспособности и нежеланию решать острые насущные социально-экономические проблемы страны, и, в конечном счете, привело к падению монархии.

Складывается общее впечатление, что отзыв Е.К. Брешко-Брешковской на воспоминания знаменитого царедворца весьма объективен и беспристрастен. В устах «Бабушки русской революции» достаточно неожиданно выглядит и характеристика автора мемуаров: «Витте был приличнее, как умный человек мог не прибегать к примерам недостойным шаблонных царедворцев какими и были почти оба царствования. И нельзя требовать <…> чтобы в той среде оказался или учился человек другого [склада], других нравственных спросов».

Размещено на Allbest.ru