Попытки организации подготовки русского офицерского корпуса вне системы военно-учебных заведений во второй половине XVIII – первой половине XIX в.

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Попытки организации подготовки русского офицерского корпуса вне системы военно-учебных заведений во второй половине XVIII - первой половине XIX в.

Прохождение курса военно-учебного заведения в России никогда не являлось условием, необходимым для производства в офицеры. Требуемые офицеру знания, умения и навыки могли быть приобретены в процессе службы в качестве нижнего чина. Однако хаотичный, неорганизованный процесс их усвоения в полку не позволял сформировать всю совокупность нужных компетенций. Военная школа ввиду своей низкой пропускной способности не могла принять на себя задачу обучения всех без исключения офицеров, тем более что оно по своему характеру должно было быть скорее практическим, нежели теоретическим. Следовательно, насущной задачей была организация профессиональной подготовки офицеров непосредственно в строевых частях, которые могли выступить в качестве превосходной базы для практики.

Еще в 1649 г. была предпринята попытка организовать подготовку «начальных людей» в рейтарском полку И. Фанбуковена. Обучение велось офицерами-иностранцами по голландским образцам. «Начальные люди», выпущенные из полка в 1653 г., доказали свою профессиональную пригодность, однако опыт их подготовки в учебных частях не получил продолжения. В конце XVII в. Петр I попытался наладить обучение молодых придворных военному делу за границей, но эксперимент провалился: почти все «заморские» ученики вернулись из Европы неподготовленными к занятию офицерских должностей. В начале XVIII в. центром военной подготовки стали гвардейские полки. Практическое обучение велось по петровским уставам и наставлениям достаточно успешно, но наладить теоретическую подготовку, несмотря на многочисленные попытки, не удавалось: полковые школы, в которых преподавали доморощенные учителя, фактически бездействовали, а инженерная школа, открытая в 1721 г. при Преображенском полку, уже в правление Анны Иоанновны пришла в упадок.

При преемниках Петра Великого гвардия стала стремительно утрачивать свою роль военно-учебного центра: в 1730-е гг. сложилась практика зачисления сверхкомплектными нижними чинами в гвардейские полки по протекции не только малолетних детей, но и грудных младенцев. Такие «солдаты», не появлявшиеся в полку до совершеннолетия, производились в офицеры за выслугу лет, будучи абсолютно незнакомыми со своими обязанностями и с порядком службы. Родители малолетних сержантов гвардии обязывались давать своим детям домашнее образование, однако процесс обучения шел бесконтрольно, ввиду чего молодые дворяне зачастую производились в офицеры, не имея никакого научного багажа. Служебная подготовка офицеров стремительно деградировала: действие петровских уставов было фактически нивелировано введенными Б.-К. Минихом мелочными требованиями, заимствованными из прусских военных уставов. Ренессанс петровских образцов обучения офицеров, начавшийся в 1742 г., был недолгим: начиная с 1755 г. обучение русских войск должно было вестись на основании нового Устава («Описания пехотного полкового строя, разделенного в три части со всеми нужными к тому примечаниями»), составленного полковником З.Г. Чернышевым, впоследствии генерал-фельдмаршалом. Его характерной чертой была мелочность требований, носивших чисто внешний, декоративный характер. Регламентации обязанностей офицеров не уделялось должного внимания, забота об их боевой подготовке сменилась полным равнодушием - на первый план выдвинулась церемониальная сторона военной службы. В целях скорейшего обучения войск «новой экзерциции, марширования и эволюции… тогда повелено от всей армии всякого полку по штаб-офицеру в С.-Петербург взять и, их обуча, отправить к их полкам для скорейшего приведения в то ж состояние армии…» [1]

Недостатки «Описания…» несколько компенсировались частными инструкциями, составляемые для отдельных родов войск. Так, в «Наставлении, данном полевой артиллерии и фузелерных полков штаб- и обер-офицерам и прочим чинам, командующим бригадами, в полках определенными артиллерийскими орудиями, что до кого принадлежит», офицерам предписывалось исполнять свое дело «с наиприлежнейшим попечением, так, как всякого долг и к службе ея императорского величества присяга обязывают» [2].

В 1763 г. на смену «Описанию…» пришел «Пехотный строевой устав». Закрепляя, как и «Описание…», линейную тактику и абсолютизируя значение экзерциций, он вместе с тем предоставлял военачальникам широкую инициативу в деле обучения и воспитания войск. По мнению Д.Ф. Масловского, «…полное развитие частной инициативы в екатерининских войсках… воспособило армии достигнуть небывалых боевых результатов…» [3]

В 1764 г. появилась «Инструкция полковничья пехотного полку», в соответствии с которой полковник должен был «…сколько можно узнавать… поведение и способность своих подчиненных» и побуждать каждого офицера «к прилежному исполнению должности его и к порядочному поведению» [4]. Офицеров, «заводящих беспокойства к полку», следовало удерживать с помощью таких наказаний, как выговор в присутствии других офицеров, назначение на караул вне очереди, арест (как с исполнением, так и без исполнения обязанностей), «арест за профоса и содержание ж на палочном карауле», принуждение идти пешком за фронтом во время похода.

Простор, предоставленный «Уставом» военачальникам в деле воспитания войск, привел к появлению многочисленных авторских концепций подготовки офицеров. А.В. Суворов в 1764-1765 гг., командуя Суздальским пехотным полком, написал «Полковое учреждение». В четвертой главе этого труда - «О воинском послушании, распорядке и должностях» - закреплялись обязанности офицеров полка. Превыше всего Суворов ставил дисциплину: «вся твердость воинского правления основана на послушании, которое должно быть содержано свято». Ротный командир мыслился им как глава роты, который «…к своим подчиненным имеет истинную любовь, печется о их успокоении и удовольствии, содержит их в строгом воинском послушании и научает их во всем, что до их должности принадлежащем» [5]. Младшие офицеры должны были служить подчиненным примером профессионализма, дисциплинированности и нравственности.

П.А. Румянцев-Задунайский еще во время Семилетней войны, в бытность свою командиром бригады, во главу угла ставил не следование формальным предписаниям, а инициативу и настойчивость. Нерешительность, пассивность сурово карались. Младшим офицерам вменялось в обязанность постоянно беседовать с нижними чинами, чтобы поддерживать их нравственный дух. Обобщив свои наставления подчиненным, в 1770 г. Румянцев издал «Обряд службы», в котором предписывалось обучать подчиненных только тому, что необходимо на войне. Это сочинение служило воинским уставом русской армии вплоть до конца екатерининской эпохи. Кроме того, Румянцевым в том же 1770 г. было составлено «Наставление всем господам батарейным командирам», в котором многие действия были отданы «на собственное примечание господ офицеров, яко на искусных артиллеристов» [6]. В 1777 г. по предложению Екатерины II П.А. Румянцев обобщил свои мысли об организации армии и необходимых реформах в особой докладной записке. Восстановление дисциплины и субординации являлось, по его мнению, главным средством «чувствуемый упадок весьма восстановить». Войска должны были постоянно заниматься практическим обучением (маневрами, маршами, переправами, учебными сражениями), чтобы быть готовыми к войне. Румянцев говорил о необходимости создания школ военных наук, художеств и ремесел, однако, по его мысли, они должны были выпускать не офицеров, а «мастеровых» (специалистов, необходимых для армии), к числу которых он относил квартермистров, аудиторов, лекарей, гобоистов, слесарей, токарей и т.п. [7]

Подчиненные Румянцева детализировали его требования в частных инструкциях. Так, полковник граф С.Р. Воронцов в своей «Инструкции ротным командирам» отмечал, что «ротный командир должен учить офицеров своей роты, чтобы они в совершенстве знали экзерцицию ружьем… умели салютовать ружьем на месте и на походе, командовать взводами и полудивизионами и вообще знали все, что офицеру в строю знать надлежит, чтобы они знали военный устав, военные артикулы, пехотный строевой устав, все обряды службы и все, что в полку относительно службы установлено…» [8]

Каких-либо специальных форм целенаправленной подготовки офицеров в войсках во второй половине XVIII в. не было создано, и усвоение уставных требований осуществлялось в процессе службы, спонтанно и практические бесконтрольно. Многим подпоручикам и капитанам из числа «безусых юнцов», числившихся в полку с колыбели, на первых шагах действительной офицерской службы (если она, конечно, не была синекурой) не приходилось рассчитывать даже на минимальную подготовку. Так, в «богоспасаемой» Белогорской крепости, где начал свою карьеру герой повести А.С. Пушкина «Капитанская дочка» Петр Гринев, являвшийся сержантом гвардии еще до рождения, «не было ни смотров, ни учений, ни караулов», в гвардейских же полках, по отзыву его отца, вся военно-культурная подготовка сводилась к обучению «мотать и повесничать». Ситуацию не исправило даже учреждение кадетских рот, аналогичных тем, что существовали во Франции со второй половины XVI в. [9] Упоминание о необходимости их создания впервые встречается в тексте «Присяги» - программного документа, разработанного Верховным тайным советом [10]. Однако появление «полковых кадет» произошло лишь в 1770 г., когда при лейб-гвардии Измайловском полку по ходатайству генерал-поручика А.И. Бибикова были сформированы «две кадетские роты для подготовки дворянских детей к офицерскому патенту» [11]. Первым начальником кадетских рот являлся капитан-поручик Н.В. Леонтьев, выпускник Сухопутного шляхетного кадетского корпуса, автор нескольких од и сборника басен. В число «полковых кадет» поступали недоросли, служившие в гвардейских полках. Часть их была выпущена за неуспехи в науках из кадетских корпусов в звании «кадет», которое было промежуточным между унтер-офицерскими и офицерскими чинами. Учебная программа кадетских рот была рассчитана на год. Восемь месяцев, с 1 сентября по 1 мая, шли классные занятия по следующим дисциплинам: математика, география, иностранные языки, рисование, артиллерия, фортификация. Кроме того, кадет обучали фехтованию и верховой езде [12]. Май и летние месяцы посвящались обучению строю и военным экзерцициям.

По мнению составителя полковой истории измайловцев Н. Зноско-Боровского, «…заведение это [кадетские роты - А.Г.] дало много хороших и образованных офицеров в армию» [13]. Большая часть «полковых кадет» действительно рано или поздно становилась офицерами. Следует, однако, отметить, что учебная программа кадетских рот была более чем скромной (от программы гвардейских нормальных школ, готовивших унтер-офицеров, она отличалась только наличием курса геометрии. Преподаванием и общеобразовательных, и специально-военных дисциплин, как и в нормальных школах, занимались не профессиональные педагоги, а доморощенные учителя из числа сержантов, каптенармусов и пушкарей. Поэтому выпускники кадетских рот, получив лишь начальное образование и минимум практической военной подготовки, в профессиональном отношении мало чем отличались от прошедших обучение в нормальных школах нижних чинов. По утверждению современных исследователей В.Г. Данченко и Г.В. Калашникова, «учебой и нравственным воспитанием там [в кадетских ротах - А.Г.] не занимались: роты несли службу наравне со строевыми и совершенно так же, как в седой древности, осваивали воинское дело только на практике» [14]. Кадетские роты не получили распространения даже в гвардии, не говоря уже об армейских полках, и это не может свидетельствовать о признании их деятельности успешной и достойной поддержки и расширения. В ноябре 1796 г. Измайловские кадетские роты были упразднены. Точная причина их расформирования неизвестна, но можно предположить, что ничтожный вклад кадетских рот в подготовку офицеров делал продолжение их существования бессмысленным. Интересно отметить, что во Франции проект первой военной школы был разработан капитаном Лану вскоре после создания кадетских рот - офицер, по его мнению, должен был быть просвещенным и культурным человеком, и сделать его таковым могла не жизнь в полку, а лишь учеба в военной академии [15].

В павловскую эпоху на смену румянцевскому «Обряду службы» пришли новые уставы (о полевой пехотной службе, о полевой кавалерийской службе, о полевой гусарской службе и о кавалерийской службе), в основу которых были положены прусские образцы. Главную цель подготовки офицеров - формирование у них качеств, необходимых командиру на поле боя и в мирное время - затмили мелочные требования, предъявляемые к участникам вахтпарадов. Неукоснительное соблюдение многочисленных правил было доведено до абсурда. Осмысленное выполнение своих обязанностей, разумное проявление инициативы были отодвинуты на задний план. Каждый шаг, каждое действие командира, не предусмотренные уставом должны были быть одобрены заблаговременно запрошенной от самого императора инструкцией. Идеальный офицер, как его понимал Павел I, должен был являться образцовым экзерцицмейстером - слепым и послушным исполнителем воли высшего начальства, пружиной выверенного и отлаженного военного механизма. Подобный подход губительно отозвался на формировании представлений о достоинстве воина и чести офицерского мундира. За малейшую оплошность во время смотра император мог изгнать со службы любого офицера - даже заслуженного генерала - оскорбив его при этом как устно, так и в приказе. Исторический анекдот об увольнении Павлом I прапорщика Семеновского полка, будущего фельдмаршала И.И. Дибича, с формулировкой: «Сего безобразного карлу уволить немедля за физиономию, наводящую уныние на всю гвардию» - мало расходился с реалиями того времени. Заслуги русской армии в эпоху Екатерины II высмеивались: так, Аракчеев называл знамена полков, отличившихся во время русско-турецких войн, «екатерининскими юбками».

Вместе с тем Павлом I был внесен определенный вклад в развитие системы подготовки офицеров. Еще в 1794 г., в бытность свою великим князем, сознавая, что офицеры гатчинских войск, в большинстве своем не прошедшие курс военно-учебных заведений, не обладают солидным военно-научным багажом, Павел открыл в Гатчине классы, предназначенные для обучения юнкеров, подпрапорщиков и молодых офицеров. Курировал курсы Аракчеев, преподавателями были в основном офицеры артиллерии. Занятия шли по вечерам. Обучение, несмотря на обязательность посещения классов офицерами и юнкерами, было малорезультативным из-за некомпетентности преподавателей, многие из которых к тому же плохо владели русским языком [16]. Убедившись в неэффективности организации подготовки офицеров непосредственно в войсках, после вступления на престол Павел I сделал ставку на развитие военной школы. Он расширил систему военного образования за счет учреждения Императорского военно-сиротского дома и Гродненского кадетского корпуса.

В начале XIX в. гвардия была окончательно лишена своих воспитательных функций [17]. Практической школой подготовки офицеров стали почти не прекращавшиеся войны с Францией, Турцией, Швецией. Роль учебных руководств в этой школе играли боевые наставления. Так, в «Наставлении господам пехотным офицерам в день сражения», составленном М.С. Воронцовым в 1812 г. и разосланном по войскам П.И. Багратионом, говорилось: «Офицер должен чувствовать в полной мере важность звания своего, и что от него зависят поступки и поведение его подчиненных во время сражения». Трус и паникер как недостойный офицерского звания подлежал удалению из корпорации. Своим профессионализмом, отеческим отношением к подчиненным, сопряженным с разумной строгостью, офицер должен заслужить название друга солдат.

Во второй половине царствования Александра I представление об идеальном образе офицера, сформировавшееся в эпоху наполеоновских войн, было существенно искажено плац-парадными традициями, получившими широкое распространение в русской армии. Требования к профессионально значимым качествам резко снизились. Согласно «Воинскому уставу о пехотной службе», составленному в 1811 г. и направленному в войска в 1816 г., «офицеру необходимо было знать только то, что предписано в школе рекрутской, в учениях ротном и батальонном… Офицер, знающий командовать и совершено объяснять все, что заключается в сих трех учениях, почитается офицером, свое дело знающим» [18]. На первое место был поставлен внешний вид войск, причем в первую очередь заботились о ненужных мелочах: «Фельдмаршалы и генералы превращены были в ефрейторов, все свое внимание и все свое время посвящавших выправке, глубокомысленному изучению штиблетных пуговичек, ремешков, а главное - знаменитого тихого учебного шага «в три темпа» [19]. И.Ф. Паскевич возмущался новыми порядками: «Что сказать нам, генералам дивизий, когда фельдмаршал свою высокую фигуру нагибает до земли, чтобы равнять носки гренадер. И какую потом глупость нельзя ожидать от армейского майора?» [20]

Истинное же предназначение войск было оставлено за скобками. В «Воинском уставе о пехотной службе» 1811 г. об атаке не было сказано ничего, в «Воинском уставе о кавалерийской строевой службе» 1818 г. ей была посвящена самая короткая глава, артиллерийские уставы сообщали артиллерии показной, мишурный характер. Идеальным офицером стал считаться ловкий «экзерцицмейстер», «фрунтовой механик» скалозубовского типа, причем его боевые качества совершенно не принимались во внимание: «Офицера, до получения им роты, ценили только по наружности, по уменью маршировать, а ротного командира - по тому, как рота его ходила церемониальным маршем или делала ружейные приемы; эскадронного командира по тому, как эскадрон представился на выводке или в манеже; если эта часть была хороша, офицеру извиняли все другие недостатки. Бездарность, или совершенное невежество, выказанное на маневрах, или в другом случае, навлекали на виновного порицания только со стороны высших начальников, в тех редких случаях, когда могли быть ими замечены» [21].

Следующая попытка организации подготовки офицеров в войсках относится к концу правления Александра I. В 1820-е гг. при главных квартирах 1-й и 2-й армий, а также при штабах некоторых корпусов были учреждены школы армейских подпрапорщиков и юнкерские школы, цель которых заключалась в том, чтобы «подготовить молодых людей к офицерскому званию доставлением им способов к приобретению сведений, необходимых для строевого офицера, образовать их нравственно и внушить им правила военной дисциплины» [22]. Пропускная способность этих школ была невелика (например, в школе 2-й армии одновременно могли учиться лишь по 3 юнкера от каждого из полков), учебная программа, в соответствии с невысоким уровнем знаний основной массы обучающихся, представляла собой упрощенный курс кадетского корпуса. Срок обучения составлял 2-3 года. Единого подхода к организации подготовки не существовало: так, если школа, учрежденная в 1-й армии, представляла собой закрытое дворянское учебное заведение с несколько расширенной программой и была призвана стать рассадником военного образования, то школа 2-й армии, напротив, была более демократичной и ориентировалась не столько на теорию, сколько на практику. В 1828 г., после начала войны с Турцией, все армейские юнкерские школы были закрыты, не успев внести сколько-нибудь значимый вклад в подготовку русских офицеров, большинство которых, не прошедшее через военно-учебные заведения, было настолько малограмотным, что оказывалось в не в состоянии справиться со своими обязанностями [23].

Плац-парадный характер подготовки офицеров в войсках оставался в силе и при Николае I. «Воинский устав о пехотной службе» 1831 г. следовал тем же «экзерцицмейстерским» установкам, что и устав 1811 г. В 1831 г. А.И. Хатовым было составлено «Руководство молодым офицерам к отправлению службы разных родов войск, в военное время». Оно являлось сугубо утилитарным и заключало в себе «Правила службы на передовых постах и в отрядах» и «Правила для походных маршей, расположения по кантонир-квартирам, выбора военных позиций и занимания лагерных мест». Требования, предъявляемые Хатовым к офицерам авангардных отрядов, были чересчур абстрактными: так, начальник легкого отряда должен был храбр, деятелен, сметлив, неустрашим, искусен, благоразумен, тверд, бескорыстен, а начальники партий - сметливыми, имевшими хорошие познания и не склонными к тщеславию. Более конкретными были представления Хатова об уровне профессиональной подготовки офицеров: например, начальник легкого отряда должен был знать иностранные языки, фортификацию и топографию [24].

По отзыву П.К. Менькова, николаевская эпоха являлась для армии «исключительно фронтовым временем» [25]. Преимущественное внимание уделялось мелочам, пригонка обмундирования приобрела статус настоящей науки. Это нанесло серьезный удар по боевой подготовке армии. Даже гвардейские полки, убитые маршировкой и муштрой, в значительной степени утратили свои профессиональные качества. Стремление офицера серьезно заниматься науками, продолжить образование в Императорской военной академии не поощрялось начальством, смотревшим на «ученых» если не враждебно, то недоверчиво. Командование полками вверялось не теоретически подготовленным офицерам, а «…докам, стройно сложенным, хорошо марширующим, не читавшим ничего, кроме уставов гарнизонной и пехотной службы (курсив автора - А.Г.)» [26]

Но даже организация строевого обучения в войсках не была поставлена на прочную основу. В начале 1840-х гг. при ряде корпусных штабов были организованы особые юнкерские команды, в которых осуществлялось обучение подпрапорщиков и юнкеров «уставам и вообще строевой службе». Однако их деятельность не отличалась эффективностью, так как не были назначены лица, ответственные за организацию подготовки юнкеров. Поэтому надзор за обучающимися был слишком слаб, а занятия не носили регулярного характера. В 1849 г., после выступления русских войск в Венгрию, последовала ликвидация юнкерских команд.

После Крымской войны юнкерские команды были восстановлены. На должности учителей назначались офицеры - выпускники кадетских корпусов. Программа обучения была примитивна и сугубо утилитарна: так, изучение русского языка не выходило за рамки того, что требовалось для ведения деловой переписки, а курс арифметики должен был способствовать тому, «чтобы каждый численный житейский или служебный вопрос был решаем без затруднения» [27]. Преподавание истории было полностью подчинено задаче укрепления верноподданнических настроений будущих офицеров. В наиболее плачевном положении находилось изучение иностранных языков: «они должны были составлять последний предмет занятий и рекомендовалось постараться, чтобы юнкера хотя умели отличать книгу, написанную на одном языке, от написанной на другом» [28].

Таким образом, организации подготовки офицеров вне военно-учебного ведомства в первой половине XIX в. препятствовал ряд причин. Во-первых, низкий уровень начальной подготовки будущих офицеров и отсутствие у них навыков самообразования побуждал руководство создавать в войсках не краткосрочные курсы, а учебные заведения упрощенного типа, которые, как и кадетские корпуса и специальные училища, не могли пропустить через себя всех кандидатов в офицеры и в силу этого были ориентированы главным образом на дворян. Во-вторых, налаживанию подготовки офицеров в войсках мешало отсутствие квалифицированных преподавательских кадров и частые перемещения частей с места на место, не позволявшие организовать эффективный учебный процесс. Вследствие этого подготовка неизбежно приобретала сугубо практический, прикладной характер, велась без должной системы, урывками, охватывала лишь незначительную часть юнкеров, а с после начала военных действий, сопровождающихся масштабной мобилизацией воинских частей, - прекращалась. Поэтому подпрапорщики и юнкера, лишенные «возможности и средств получать даже элементарное военное образование» [29], были вынуждены готовиться к экзаменам на офицерский чин самостоятельно. Сами экзамены, с учетом крайне слабых знаний кандидатов, носили, по словам А.И. Деникина, «анекдотический» характер, а зачастую представляли собой откровенную фикцию [30]. Поскольку юнкерами в полках совершенно не занимались, в свободное от службы время подавляющее их большинство, вместо того, чтобы учиться, предпочитало бездельничать, пьянствовать и буянить [31].

Неоднократно предпринимаемые попытки организовать военную подготовку на базе гражданских учебных заведений успехом не увенчались. В начале XIX в. в некоторых университетах (например, Харьковском и Дерптском) открылись кафедры военных наук. Однако в 1832 г., после открытия Императорской военной академии, они были по высочайшему повелению закрыты. В 1850 г., сразу после восстановления Виленского учебного округа, его попечитель, виленский генерал-губернатор И.Г. Бибиков, выступил с предложением об учреждении при Виленском учебном округе «специального военного класса для желающих поступить в военную службу воспитанников Виленского дворянского института и гимназии» [32]. Однако император отклонил это ходатайство. Наконец, в 1851 г. эстляндское дворянство выразило желание открыть при Ревельском дворянском училище так называемые «параллельные» классы, которые готовили бы молодых людей к экзаменам на офицерский чин. Цесаревич Александр Николаевич поддержал ходатайство с тем, «1) чтобы окончившие в сем училище курс поступали в подпрапорщики и юнкера на общих правилах и 2) чтобы программами для такового учения были приняты программы, составленные, по поручению Е. Выс., в Штабе ВУЗ, для молодых людей, желающих определяться в юнкера и подпрапорщики полков лейб-гвардии)» [33]. Николай I удовлетворил просьбу эстляндского дворянства, однако из материалов дела не видно, были ли «параллельные классы» в конце концов учреждены.

В итоге, по мнению Ю.М. Ращупкина, «две трети офицеров, то есть командный состав армейской пехоты и кавалерии, никакой систематической подготовки не имели» [34]. Войсковое начальство отмечало, что «есть целые дивизии, в которых некому дать полка, батальона, роты» [35].

В ходе Крымской войны, более чем наглядно продемонстрировавшей отсутствие необходимых знаний и навыков у большей части офицеров [36], начались «лихорадочные распоряжения… о занятии юнкеров и вольноопределяющихся: зимой - в сборных командах - науками, - летом в лагерях - разбивною укреплений, съемкой и глазомерным обучением» [37]. В 1854 г. началось обучение военному делу и экзерциции студентов столичных университетов, продолжавшееся до 1856 г.; военные науки были временно введены в курс и столичных гражданских гимназий. Разработанный в 1856 г. проект создания юнкерских школ не был реализован из-за ряда объективных причин (нехватка средств, зависимость срока службы до производства в офицеры от сословной принадлежности, невозможность планомерной работы в условиях «кочевой» армейской жизни), а также принципиальной позиции фактического главы военно-учебного ведомства Я.И. Ростовцева, считавшего, что лишь кадетские корпуса в состоянии подготовить знающего офицера [38]. План командующего 1-й армией генерал-адъютанта М.Д. Горчакова по созданию сети юнкерских дивизионных школ и полковых команд разбился о нехватку преподавателей на местах стоянок полков и невозможность установить контроль за политической направленностью преподавания [39]. Стремление создать условия для целенаправленной и эффективной подготовки юнкеров армии к офицерскому экзамену привело в 1850-е гг. к учреждению корпусных юнкерских училищ - прообраза окружных юнкерских училищ, которые стали открываться в 1864 г. и являлись уже полноценными военно-учебными заведениями, лишь немногим уступавшими военным училищам.

Таким образом, приходится констатировать, что сколько-нибудь серьезная подготовка офицерских кадров для русской армии во 2-й половине XVIII - 1-й половине XIX в. вне системы военного образования не осуществлялась. Попытки ее организации в войсках предпринимались не раз, но они не приносили ожидаемых результатов. Выходом из ситуации стала военно-учебная реформа Александра II, итогом которой являлось существенное расширение сети военных школ за счет юнкерских училищ, позволившее обеспечить офицерам минимально допустимый уровень общеобразовательной и специально-военной подготовки.

Литература

офицер кадетский рота военный

1. Записка графа Петра Ивановича Шувалова о своей деятельности // Бескровный Л.Г. Хрестоматия по русской военной истории. М.: Воениздат, 1947. С. 191-192.

2. Наставление, данное полевой артиллерии и фузелерным полков штаб- и обер-офицерам и прочим чинам, командующим бригадами, в полках определенными артиллерийскими орудиями, что до кого принадлежит // Бескровный Л.Г. Хрестоматия по русской военной истории. М.: Воениздат, 1947. С. 195.

3. Масловский Д.Ф. Записки по истории военного искусства в России. Вып. II. Царствование Екатерины Великой. 1762-1794. СПб., 1894. С. 503.

4. Инструкция пехотного полку полковнику, с приложением форм, штатов и табелей // Бескровный Л.Г. Хрестоматия по русской военной истории. М.: Воениздат, 1947. С. 211.

5. Суворов А.В. Полковое учреждение // Русская военная мысль, XVIII век: Сб. / Сост. В. Гончаров. М.: ООО «Издательство АСТ»; СПб.: Terra Fantastica, 2003. С. 210.

6. Наставление всем господам батарейным командирам // Бескровный Л.Г. Хрестоматия по русской военной истории. М.: Воениздат, 1947. С. 227.

7. Доклад П.А. Румянцева Екатерине II об организации армии // П.А. Румянцев: Сборник документов и материалов / Под ред. П.К. Фортунатова. Т. 3. 1775-1796. М.: Воениздат, 1959. С. 23.

8. Инструкция ротным командирам за подписанием полковника графа Воронцова 1774 г., января 17 дня, в 17 пунктах состоящая, на 13 листах // Бескровный Л.Г. Хрестоматия по русской военной истории. М.: Воениздат, 1947. С. 239.

9. Хронист Брантом (ок. 1540-1614) так отзывался о гвардейском полку, в котором служили кадеты: «В нем не было ни одного солдата, который не заслуживал бы ранга капитана; даже молодые кадеты готовы были пролить последнюю каплю крови в сражении» (Померанцев Н.П. Военно-учебные заведения во Франции // Педагогический сборник. 1868. №3. Ч. неофиц. С. 283-284). Впрочем, И.Н. Андрушкевич полагает, что «уже в XV и XVI веках в России существовали полки дворянских детей, которые даже принимали участие в качестве вспомогательных частей в военных действиях. Эти полки и являются прямыми отечественными предшественниками русских кадетских корпусов» (Андрушкевич И.Н. Необходимость подлинного восстановления русских кадетских корпусов // Кадетская перекличка. 1996. №59. С. 50). Если принять данную точку зрения, то можно предположить, что аналог кадетских рот существовал в России задолго до их появления во Франции.

10. Петрухинцев Н.Н. Становление кадетского корпуса при Анне Иоанновне 1731-1740 гг. // Труды Государственного Эрмитажа. Т. XXXVII: Первый кадетский корпус во дворце Меншикова: к 275-летию основания. Материалы научной конференции. СПб., 2007. С. 133.

11. Быков М. Павлоны, констапупы и другие // Русский мир.ru. Журнал о России и русской цивилизации. 2009. Июль. URL: www.russkiymir.ru/media/ magazines/article/158327/ (дата обращения: 01.11.2016)

12. Измайловцы: История, биографии, мемуары / Автор-составитель А.Ю. Бондаренко. М.: Воениздат, 2007. С. 32.

13. Зноско-Боровский Н. История лейб-гвардии Измайловского полка. 1730-1880. СПб.: Типография П.Е. Лобанова, 1882. С. 29.

14. Данченко В.Г., Калашников Г.В. Кадетский корпус. Школа русской военной элиты. М.: ЗАО Центрполиграф, 2007. С. 122.

15. Померанцев Н.П. Военно-учебные заведения во Франции // Педагогический сборник. 1868. №3. Ч. неофиц. С. 284-285.

16. Байов А.К. Военное дело при Павле I // История русской армии от зарождения Руси до войны 1812 г. СПб.: Полигон, 2003. С. 479-480.

17. Керсновский А.А. История русской армии: 1700-1881. Смоленск: Русич, 2004. С. 149.

18. Морозов Н. Воспитание генерала и офицера как основа побед и поражений // Каменев А.И., Домнин И.В., Белов Ю.Т., Савинкин А.Е. Офицерский корпус Русской Армии. Опыт самопознания. М.: Военный университет: Русский путь, 2000. С. 83.

19. Керсновский А.А. Указ. соч. С. 250.

20. Там же. С. 252.

21. Взгляд на состояние русских войск в минувшую войну // Военный сборник. Т. 1. №1. СПб., 1858. С. 12.

22. Каменев А.И. Первоначальное устройство юнкерских школ. URL: http://artofwar.ru/k/kamenew_anatolij_iwanowich/perwonachalxnoeustrojstwojunkerskihshkol.shtml (дата обращения: 15.10.2016)

23. Глиноецкий Н. Исторический очерк развития офицерских чинов и системы чинопроизводства в русской армии // Каменев А.И., Домнин И.В., Белов Ю.Т., Савинкин А.Е. Офицерский корпус Русской Армии. Опыт самопознания. М.: Военный университет: Русский путь, 2000. С. 32.

24. Хатов А.И. Руководство молодым офицерам к отправлению службы разных родов войск, в военное время. Ч. 1-2. Часть 1, заключающая в себе: Правила службы на передовых постах и в отрядах. СПб., 1831. С. 98-99.

25. Меньков П.К. Записки Петра Кононовича Менькова. В 3 т. Т. 2. Дневник П.К. Менькова. СПб.: Тип. Тренке и Фюсно, 1898. С. 16.

26. Там же. С. 110.

27. Там же. С. 224.

28. Там же.

29. Коховский В.П. Реформа военно-учебных заведений, ее причины, способ осуществления и результаты (1862-1869) // Педагогический сборник. 1869. №4. Ч. неофиц. С. 292.

30. ГАРФ. Ф. 109. Оп. 189. Д. 123. Л. 1 - 4 об.; ГАРФ. Ф. 109. Оп. 189. Д. 163. Л. 1 - 2 об.

31. Рождественский С.В. Исторический обзор деятельности Министерства народного просвещения, 1802-1902. СПб.: М-во нар. просвещения, 1902. С. 309.

32. РГВИА. Ф. 725. Оп. 56. Д. 2511. Л. 1.

33. Ращупкин Ю.М. Формирование и деятельность военных округов в системе государственной власти России: на материалах Восточной Сибири. Иркутск, 2003 // URL: http://mion.isu.ru/filearchive/mion_publcations/rasp/ (дата обращения: 15.10.2016)

34. Коховский В.П. Реформа военно-учебных заведений, ее причины, способ осуществления и результаты (1862-1869) // Педагогический сборник. 1869. №4. Ч. неофиц. С. 293.

35. П.К. Меньков приводит следующую характеристику, взятую им из чужого дневника: «Офицеры не считали своей обязанностью знать свое ремесло; большая часть из них вовсе не владела ручным огнестрельным оружием, а к своему только по имени холодному оружию относилась как к бесполезной игрушке» (Меньков П.К. Записки Петра Кононовича Менькова. В 3 т. Т. 1. Дунай и немцы (Восточный вопрос 1853-1855 гг.). СПб.: Тип. Тренке и Фюсно, 1898. С. 27)

36. Бобровский П.О. Юнкерские училища. Т. 1. Историческое обозрение их развития и деятельности. СПб.: Изд. книг. Я.А. Исакова, 1872. С. VI.

37. Журавлев А.Ю. Подготовка обер-офицерского состава русской армии в юнкерских военных училищах второй половины XIX - начала XX в. Дис. … канд. ист. наук. СПб., 2008. С. 48-49.

Размещено на Allbest.ru