К вопросу об участии М.Ю. Лермонтова в Кавказской войне

Размещено на http://www.allbest.ru/

К вопросу об участии М.Ю. Лермонтова в Кавказской войне

Егорова Валентина Павловна

к.и.н., профессор кафедры истории России с

древнейших времен до конца XIX в.

Аннотация

лермонтов кавказский война экспедиция

статья посвящена военной службе М.Ю. Лермонтова на Кавказе. В ней дана характеристика основных эпизодов Кавказской войны, происходивших в 1837-м и в 1840-м годах, в которых Лермонтов принимал участие. В статье основное внимание уделено экспедициям в Чечню, состоявшимся в течение лета и осени 1840 г., и походу отряда Галафеева в Дагестан. В статье конкретно показано, какие обязанности выполнял поэт в ходе сражения у реки Валерик и ее окрестностей, в осенних чеченских экспедициях, в походе в Дагестан, как его военная служба отразилась в его литературном творчестве и эпистолярном наследии.

Ключевые слова: Кавказская война, отряд Галафеева, экспедиции, горцы, Чечня, Дагестан, Валерик

Основная часть

15 июля 2016 г. исполняется 175 лет со дня гибели великого русского поэта Михаила Юрьевича Лермонтова, жизнь и творчество которого были неразрывно связаны с Кавказом, который он безмерно любил. Кавказская тема в его произведениях занимает одно из ведущих мест. К сожалению в современных образовательных учреждениях разных типов и уровней русской классической литературе уделяется недостаточно внимания. Современная молодежь, как свидетельствуют наши личные наблюдения, весьма скептически относится к художественной литературе, плохо ее знает, а при изучении истории России и региональной истории (Дагестана) не использует ее огромный образовательный и воспитательный потенциал, являющийся незаменимым средством формирования у обучающейся молодежи разнообразных исторических представлений о прошлом нашей страны, о выдающихся наших соотечественниках, внесших огромный вклад в развитие отечественной истории и культуры. Среди них М.Ю. Лермонтов занимает особое место.

В данной статье мы попытались в определенной мере показать, в каких эпизодах Кавказской войны он принимал участие, как он в них себя проявил, какой характер носили действия царских войск в ходе Кавказской войны, как они были отражены поэтом в его творчестве.

В одной из своих восточных повестей «Измаил-бей», написанной в 1832 году, М.Ю. Лермонтов, по сути, пропел гимн Кавказу и составил коллективный словесный портрет народов, населяющих этот край. В ней он писал:

«Как я люблю, Кавказ мой величавый,

Твоих сынов воинственные нравы,

Твоих небес прозрачную лазурь

… … … … … …

И диких тех ущелий племена,

Им бог - свобода, их закон - война,

Они растут среди разбоев тайных,

Жестоких дел и дел необычайных;

Там в колыбели песни матерей

Пугают русским именем детей;

Там поразить врага не преступленье;

Верна там дружба, но вернее мщенье;

Там за добро - добро, и кровь - за кровь,

И ненависть безмерна, как любовь». [1, т.2, с.246-247]

Эти стихи - итог его наблюдений в ходе трехкратного посещения Кавказа в 1818-м, 1820-м и 1825 годах.

Именно сюда, на воспетый поэтом Кавказ, он был сослан в 1837 году в наказание за стихи «Смерть поэта», в которых гневно клеймил убийц А.С. Пушкина, а власти в которых усмотрели «воззвание к революции», «вольнодумство, более чем преступное» [1, т.1, с. 562].

1837-й год исследователи определяют как «год странствий Лермонтова по Кавказу», взяв эту формулировку из письма Лермонтова С. Раевскому, которому он осенью писал: «С тех пор, как я выехал из России, … я нахожусь… в беспрерывном странствии, то на перекладной, то верхом; изъездил линию всю вдоль, от Кизляра до Тамани, переехал горы, был в Шуше, в Кубе, в Шемахе, в Кахетии, одетый по-черкесски, с ружьем за плечами; … два раза в моих путешествиях отстреливался … чуть не попали в шайку лезгин» [1, т.4, с. 411]. В свое время дагестанский писатель Д.И. Трунов полагал, что в цитированном выше письме «надо читать не «Шуша», а «Шура» (так называли Темир-Хан-Шуру)», что в 1837 г. «М.Ю. Лермонтов был в Темир-Хан-Шуре и Дербенте» [2, с. 97]. Этой версии придерживался и военный историк Служивый, утверждавший, что в майской экспедиции 1837 г. генерала Фезе, следовавшей по маршруту Темир-Хан-Шура - Хунзах - Ашильта - Ахульго, принимал участие поэт Лермонтов. Эту версию, поддержанную и Е. Ениколоповым, опроверг краевед-исследователь Б.И. Гаджиев, ссылаясь на труды А.В. Попова, Е.И. Козубского, крупного лермонтоведа И.Л. Андроникова. Он показал ее несостоятельность, считая, что «если бы поэт принимал участие в боях 1837 г. в отряде генерала Фезе», «он бы обязательно откликнулся на боевые эпизоды, свидетелем которых он мог быть» [3, с. 9]. Мы вполне разделяем эти выводы Булача Имамутдиновича, но при этом вынуждены отметить, что в одноименной публикации 1990-го года он же почему-то безо всяких комментариев заявил, что «М.Ю. Лермонтов дважды (в 1837 и 1840 гг.) посетил Дагестан» [4, с. 30]. Очевидно в перечне сел, которые посетил поэт (Аксай, Герзель-аул, Андрей-аул, Чирюрт, Миатли, Кумторкала, Капчугай, Кафыр-Кумух, Халимбекаул, Темир-Хан-Шура) ему следовало бы четко определить годы его пребывания в них.

В XXI веке этот вопрос не утратил своей актуальности. В исследованиях новейшего времени подробно расписаны маршруты поэта 1837-го года, которые начались с того, что Лермонтов побывал в Кизляре, где был принят начальником крепости П. Катениным. Однако здесь он заболел малярией и вынужден был лечь в госпиталь. В этот год он с конца мая по 10 августа, а также во второй половине ноября - в декабре находился на лечении в Пятигорске, где принимал ванны. Тем не менее, в этом году, как известно, он «находился в беспрерывном странствии по Кавказу, во время которого посетил крепость Фанагорию (27 сентября), Тамань, которую «покинул рано утром 28 сентября, 28 сентября прибыл в Ольгинское укрепление, откуда 1 октября выехал в Тифлис и Кара-агач [5, с. 245-246, 263, 265, 267], был в Шуше, в Кубе, в Кахетии, 10 декабря из Тифлиса приехал по Военно-Грузинской дороге во Владикавказ [5, с. 277-278].

И хотя, как видно из вышесказанного, в этом маршруте не упоминаются ни Дербент, ни Темир-Хан-Шура, некоторые исследователи и сегодня считают, что в 1837 г. Лермонтов посетил не только Кизляр, но и села Аксай, Кафир-Кумух и Темир-Хан-Шуру» [6, с. 42], с чем мы не можем согласиться.

В конце 1837 г. Лермонтову разрешено было вернуться на родину. Но в Петербурге после дуэли с сыном французского посла де Барантом, состоявшейся зимой 1840 г., он был арестован и предан суду, генерал-аудитор которого предлагал содержать осужденного 3 месяца на гауптвахте. Однако на его докладе Николай I наложил иную резолюцию: «Поручика Лермонтова перевести в Тенгинский пехотный полк тем же чином» [7, с. 650]. 10 июня Лермонтов приехал в Ставрополь, откуда должен был направиться в Анапу, где располагался штаб Тенгинского полка. Но он туда не поехал, а отправился 18 июня на левый фланг Кавказской линии в Чечню для участия в экспедиции в составе отряда генерал-лейтенанта Галафаева [8, с. 301-302; 7, с. 651].

Генерал-лейтенант А.В. Галафаев прибыл в крепость Грозную 1 апреля 1840 г. и был назначен начальником действующего здесь отряда и командующим войсками, расположенными в Северном Дагестане, на левом фланге и на Военно-Грузинской дороге, сменив на этом посту генерал-майора А.П. Пулло [9, с. 223]. Хотя последний обвинял Галафаева в «незнании края, образа войны с горцами», в «незнании характера горцев», в том, что тот «поступал по собственным предположениям» [9, с. 225], вновь назначенный начальник в своем рапорте на имя командующего войсками Кавказской линии и в Черномории генерал-лейтенанту П.Х. Граббе от 3 апреля отверг эти упреки своего предшественника. Он писал о перемене в этом году тактики действий Шамиля, который «решился действовать отдельными партиями», и считал необходимым не разделять экспедицию на периоды и «собрать при первой возможности всех казаков», предназначенных действовать в его отряде. Он писал о необходимости «приготовиться к продолжительной экспедиции», которая, по его мнению, должна была по времени «захватить некоторую часть глубокой осени». При условии обеспечения отряда «всем потребным» он предлагал «оградить несколькими батальонами и сотнями казаков Сунжинскую линию и землю кумыков, с главными войсками двинуться, куда надобность укажет, чтобы силою оружия заставить покориться тех из жителей Чечни или гор, которые вздумали бы еще [помогать] возмутителю Шамилю» [9, с. 200-203].

Таковы были планы генерал-лейтенанта А.В. Галафеева, под начальством которого пришлось служить М.Ю. Лермонтову и принимать непосредственное участие в военных действиях, направленных на их реализацию. Насколько это ему удалось, свидетельствуют реальные факты и события того времени.

Обстановку «первых чисел июля» 1840 г. в лагере, куда прибыл Лермонтов, так охарактеризовал первый его биограф П.А. Висковатый: «в лагере под Грозной царствовало большое оживление: сновали донские казаки с длинными пиками, пехота перед составленными в козла ружьями делала приготовления к выступлению, палатки складывались на повозки, егеря готовились занять пикеты, моздокские линейные казаки возвращались с рекогносцировок, два горных орудия стояли на возвышении» [8, с. 303]. Он дал исчерпывающую характеристику участников отряда Дорохова, к которому был прикомандирован Лермонтов, отметив их «бесшабашную удаль», «разнообразие типов» с «отпечатком тревожной боевой жизни и закала». «Тут были татары-магометане, кабардинцы, казаки - люди всех племен и верований, встречающихся на Кавказе», - писал биограф поэта [8, с. 303].

В составе этого отряда Лермонтов 6 июля 1840 г. отправился в свою первую чеченскую экспедицию. С 6-го по 10-е июля отряд, выступив из Грозной, «переправился через реку Сунжу и ущелье Хан-Калу», с боями дошел до Дуду-Юрта и «далее - в Большую Атагу и Чах-Гери, к Гойтинскому лесу». По пути им был атакован Ахшпатой-Гойте, после чего отряд подошел к селам Урус-Мартан и Гехи [7, с. 651]. На этом пути отряд «выжигал аулы, уничтожая хлеба и более или менее успешно перестреливаясь с горцами в незначительных стычках» [8, с. 306]. 10 июля отряд остановился у деревни Гехи близ Гехинского леса, «предав огню поля, стал лагерем» [8, с. 307].

На следующий день, 11 июля, состоялось знаменитое сражение у реки Валерик - «речки смерти», прозванной так старожилами. Река протекала между двух глубоких отвесных берегов.

Достаточно подробное описание боя у реки Валерик дано в «Черновом журнале военных действий отряда генерала Галафеева за 1840 г.», которое, по мнению Потто, предположительно изложил «сам Лермонтов» [10, с. 585]. «Впереди, - читаем в этом журнале, - виднелся лес, двумя клиньями исходивший с обеих сторон дороги. Речка Валерик, протекая по самой опушке леса, … пересекала дорогу в перпендикулярном направлении, делая входящий уголок к стороне Ачхоя… По левому берегу тянулся лес, который был около дороги прорублен на небольшой ружейный выстрел, так что вся эта местность представляла нечто в виде бастионного фронта, с глубоким водяным рвом. Подойдя к этому месту на картечный выстрел, артиллерия открыла огонь. Ни одного выстрела не сделано с неприятельской стороны, ни малейшего движения не было видно... Но едва орудия стали сниматься с передков, как чеченцы со всех сторон открыли убийственный огонь против пехоты и артиллерии. В одно мгновение войска двинулись вперед с обеих сторон дороги... Добежав до леса, войска неожиданно были остановлены отвесным берегом Валерика и срубами из бревен, за трое суток вперед приготовленными неприятелем, откуда он производил смертоносный ружейный огонь» [10, с. 506-507]. Содержание его почти дословно воспроизведено и в труде Висковятова [8, с. 308-309], который писал, что в этой ситуации стрелять в неприятеля, скрывавшегося за толстыми стволами деревьев, было делом напрасным. Выход был один - перебраться через речку («помогая друг другу по грудь в воде») непосредственно к неприятелю, где и «начался упорный рукопашный бой: частью в лесу, частью в водах быстро текущего Валерика» [8, с. 309].

Вероятность того, что в «Черновом журнале» эти сведения «изложены» в лермонтовской редакции, весьма велика. Достаточно вспомнить строки из его стихотворения «Валерик», в котором официальная информация следующим образом «переведена» на образный язык.

«Раз - это было под Гихами -

Мы проходили темный лес:

Огнем дыша, пылал над нами

Лазурно-яркий свод небес.

Нам был обещан бой жестокий.

Из гор Ичкерии далекой

Уже в Чечню на братний зов

Толпы стекались удальцов.

… … … …

Едва лишь выбрался обоз

В поляну, дело началось

… … … …

А вот и слева, из опушки,

Вдруг с гиком кинулись на пушки;

И градом пуль с вершин дерев

Отряд осыпан. Впереди же

Все тихо...

То было грозное молчанье,

Недолго длилося оно,

Но в этом странном ожиданье

Забилось сердце не одно» [1, т.1, с. 95-96].

И.Л. Андроников в примечании к этому стихотворению также процитировал кусочек донесения Галафеева «о мужестве и хладнокровии» Лермонтова. Кроме того он сопоставил содержание записей «Журнала военных действий» отряда Галафеева со стихотворением «Валерик» и пришел к выводу: «Как точно изобразил поэт действительные события и в то же время как умело отобрал и обобщил самое главное» [1, т.1, с. 585]. Он привел сохранившиеся в автографе строки, вычеркнутые Лермонтовым, в которых представлена следующая еще более реалистическая картина боя:

«Чечня восстала вся кругом:

У нас двух тысяч под ружьем

Не набралось бы. Слава богу,

Выходит из кустов обоз,

В цепи стрельба; но началось

И в арьергарде понемногу;

Вот жарче, жарче...

… … … …

Мы снова тронулись вперед,

Послали выстрел им прощальный, и ружей вдруг из семисот

Осыпал нас огонь батальный

И затрещало... по бокам,

И впереди, и здесь, и там

Валятся целыми рядами...

Как птиц нас бьют со всех сторон...

Уж раза три чеченцы тучей

Кидали шашки наголо;

Прикрытье все почти легло» [1, т.2, с.585-587].

В одном из своих донесений, характеризуя вклад Лермонтова в «успех» сражения при Валерике, Галафеев писал: «Тенгинского пехотного полка поручик Лермонтов, во время штурма неприятельских завалов по реке Валерик, имел поручение наблюдать за действиями передовой штурмовой колонны и уведомлять начальника отряда об ее успехах, что было сопряжено с величайшею для него опасностью от неприятеля, скрывавшегося в лесу, за деревьями и кустами. Но офицер этот, несмотря ни на какие опасности, исполнил возложенное на него поручение с отменным мужеством и хладнокровием и с первыми рядами храбрейших ворвался в неприятельские завалы» [10, с. 507; 11, с. 211].

Позже об этих событиях Лермонтов напишет своему другу А.А. Лопухину следующее: «У нас были каждый день дела, и одно довольно жаркое, которое продолжалось 6 часов сряду. Нас было всего 2000 пехоты, а их до 6 тысяч; и все время дрались штыками. У нас убыло 30 офицеров и до 300 рядовых, а их 600 тел осталось на месте… вообрази себе, что в овраге, где была потеха, час после дела еще пахло кровью» [1, т.4, с.430; 12, с. 195].

Висковатый последнюю цифру считал преувеличенной, так как, во-первых, по его мнению, «чеченцы находились за прикрытиями, и потери их должны были быть меньше наших», во-вторых, в официальном донесении Галафеева говорилось о 150 погибших горцах [8, с. 309].

Поход отряда Галафеева 6 - 14 июля историки А.Х. Бижев, Г.А. Джахиев, А.Х. Касумов, Х.Х. Рамазанов квалифицируют (не без основания) как карательную экспедицию, в ходе которой чеченские наибы Джават-хан, Шуаиб-мулла, Ташев-Гаджи, Домбай объединились и «дали бой царским войскам 11 июля 1840 г. в Гехинском лесу и на р. Валерик», который «красочно и точно изобразил в стихотворении «Валерик» М.Ю. Лермонтов» - участник похода. Они привели сведения о потерях сторон: «восставшие - 150 человек только убитыми, царские войска - убитыми и ранеными 28 офицеров и 316 солдат» [13, с. 265-267]. Всего же за 9 дней этой экспедиции русские войска потеряли 34 офицера и 376 солдат [14, с. 283]. Н.И. Покровский писал, что во время этой летней экспедиции отряд Галафеева «прошел по Малой Чечне с огнем и мечом, сжег ряд больших аулов, уничтожил все, попадавшееся ему на пути» [14, с. 282-283]. Следует отметить, что в примечаниях к этому тексту Покровского В.Г. Гаджиев так оценил итоги сражения у Валерика: «В условиях Кавказской войны Валерик был не победой, а поражением царской армии» [14, с. 283].

После этой экспедиции в Малую Чечню отряду Галафеева не удалось отдохнуть, так как в это время в руках у горцев оказались проходы на Кумыкскую плоскость и земли шамхала Тарковского, а над крепостью Темир-Хан-Шура нависла опасность. Поэтому уже 17 июля отряд отправился в Темир-Хан-Шуру на помощь генералу Клюгенау.

При описании этого похода заслуживают внимания дни (17 - 23 июля) пребывания отряда, а следовательно и Лермонтова, у Меатлинской переправы, которая, по предположению дагестанского писателя Д.И. Трунова, была изображена «с натуры» на чернильном рисунке Лермонтова «Переправа через Сулак в 1840 г.» На нем видны паром, пересекающий реку, с 4-мя военными и женщиной, сторожевая башня, палатки, солдаты, глинобитные избушки [15, с. 196]. Изображенный Лермонтовым находившийся на холме блокгауз имел хороший обзор на горы и был труднодоступен [4, с. 52]. Считаем, что эта зарисовка Лермонтова является вполне надежным документом, характеризующим названный исторический объект и переправу через Сулак как совершавшееся событие.

Далее путь отряда Галафеева прошел по маршруту: Кумторкала -Капчугай - Халимбек-аул - Кафыр-Кумух - Темир-Хан-Шура [4, с. 39].Б. Гаджиев считал, что между аулами Капчугай и Кумторкала, где отряду был дан отдых, Лермонтов взбирался на знаменитый песчаный бархан Сары-кум, золотые пески которого «запечатлены» им в стихотворении «Сон» [4. С. 38-39].

Путь до Темир-Хан-Шуры занял 12 дней. За это время Шамиль ушел из Аварии и опасность, грозившая Шуре, миновала. Отряд в течение 5-ти дней мирно простоял в укреплении. Б. Гаджиев полагал, что Лермонтов здесь «вероятно, встречался с ветеранами местного гарнизона, поднимался на скалу «Кавалер-Батарея», … «прошелся по только что обозначившимся улицам Шуры, поднимался на сторожевые башни, … спускался через так называемые Ишкартинские ворота к речке Шура-озень». Доказательством пребывания Лермонтова в Темир-Хан-Шуре для него послужил найденный в 1940 г. исследователем Н. Пахомовым альбом князя П. Урусова, в котором сохранилась карандашная портретная зарисовка с таким пояснительным текстом: «Ламберт, Долгорукий, Лермонтов, Урусов, Евреинов на привале к Темир-Хан-Шуре в 1840 году» [3, с. 13-14].

2 августа отряд Галафеева покинул Темир-Хан-Шуру, считая, что опасность миновала, и 9 августа он уже прибыл к «основному пункту своих действий» - в крепость Грозную [8, с. 310]. Однако это решение Галафеева было осуждено его непосредственным начальством. В своем «предписании», направленном генералу Граббе 17 августа, генерал Головин язвительно писал: «Галафеев (1-8 августа), находя свой отряд, состоящий из 6-ти батальонов пехоты, недостаточным для противодействия Шамилю, за лучшее признал предоставить Аварию ненадежной защите милиции хана мехтулинского… и сам с отрядом удаляется в Чечню с тем, чтобы в расстоянии около 200 верст от места нынешнего пребывания Шамиля заняться возведением нового укрепления с весьма сомнительною надеждою отвлечь его от предприятий в Дагестане» [16, с. 269]. В итоге Галафееву было предписано «не приступать к постройке другого (кроме в Герзель-ауле - Е.В.) укрепления, но употребить отряд для строгого наказания возмутившихся чеченцев» [16, с. 270].

Это предписание было весьма своевременным, так как в ходе последнего этапа работ на Герзель-аульском укреплении, когда «боевые действия» были на время прекращены, Лермонтов, как и другие офицеры, получил кратковременный отпуск в Пятигорск.

В результате предпринятых командованием мер началась активная боевая жизнь отряда. С 27 сентября по 18 октября Лермонтов принимает участие в походе на Большую Чечню, где сам «предводительствовал конной бригадой охотников», принятой от Дорохова [8, с. 314; 7, с. 651; 17].

Хронология осенних событий 1840 г., в которых принимал участие отряд Галафеева, детально отражена в официальных донесениях о военных действиях на Кавказе. 26 сентября отряд генерала Галафеева переправился через Сунжу, 27 сентября - двинулся по направлению к Белгатою, 28 сентября - «занял аул Шали, истребив на пути своем весьма значительное количество запасов продовольствия и сена, собранных неприятелем», 29 сентября был занят главный аул Большой Чечни Герменчук». 3-4 октября состоялся «упорный бой с неприятелем у селений Шали и Герменчук», которые были сожжены. 7 октября та же участь постигла и 5 хуторов, приписанных к аулу Шали [16, с. 277]. «10 числа, - сообщалось в донесении, - ген.-л. Галафеев двинулся к Саид-Юрту, где находилось скопище Шамиля, опрокинул его после упорного боя и несмотря на чрезвычайные препятствия представляемые местностью занял Саид-Юрт, хутор Эрсеней и сел. Автур, предал их пламени и истребил дома и все имущество жителей» [16, с. 278]. В нем подчеркивалось, что жители Малой Чечни частично увеличили свои силы против отряда Галафеева [16, с. 279].

Во всех этих «делах» Лермонтов принимал участия, так как был прикомандирован «к кавалерии отряда», а 10 октября, когда из строя выбыл юнкер Р. Дорохов, он принял «начальство над его охотниками» [7, с. 651]. Об «удали поэта» Галафеев докладывал своему начальству: «В делах 29 сентября и 3 октября он обратил на себя особенное внимание мое расторопностью, верностью взгляда и пылким мужеством, почему 10 октября, когда раненый юнкер Дорохов был вынесен из фронта, я поручил его начальству команду, из охотников состоявшую. Невозможно было сделать выбора удачнее; всюду поручик Лермонтов первый подвергался выстрелам хищников и во главе отряда оказывал самоотвержение выше всякой похвалы» [10, с. 508-509].

Последние военные эпизоды, в которых принимал участие Лермонтов, - это экспедиции в Чечне командующего войсками генерала Граббе. В первый из них «в Малой Чечне с 27 октября по 6 ноября», как доносил князь Голицын, «поручик Лермонтов командовал охотниками … отлично во всех отношениях; всегда первый на коне и последний на отдыхе. Этот храбрый и расторопный офицер неоднократно заслуживал одобрение высшего начальства». Именно за «отличную службу Лермонтова и его распорядительность во всех случаях» он был принят в число офицеров, находившихся при генерале Граббе во второй экспедиции в Большую Чечню, состоявшейся с 9-го по 20 ноября. Именно за эту экспедицию Голицын представил поэта к награде золотой саблей с надписью «За храбрость» [10, с. 509].

Хвалебным реляциям начальства в адрес поручика Лермонтова диссонирует характеристика, которую ему дал старший офицер Генерального штаба при отряде Галафеева - барон Л.В. Россильони, недолюбливавший Лермонтова. Его высказывания цитировали и Висковатый, и Потто. Приводим одно из них, в котором барон писал: «Принятая им под начальство команда головорезов, именовавшаяся «Лермонтовским отрядом», рыская впереди главной колонны войск, открывала присутствие неприятеля, как снег на голову сваливалась на аулы чеченцев и, действуя исключительно холодным оружием, не давала никому пощады… Лермонтов на белом коне не раз бросался в атаку на завалы. Минуты отдыха он проводил среди своих головорезов и ел с ними из одного котла, отвергал излишнюю роскошь, служа этим для своих подчиненных лучшим примером воздержания» [10, с. 508]. Если отсюда убрать слова «головорезы» и «рыская», то цитата приобретает другой эффект: в характеристике недоброжелателя отмечены положительные черты русского офицера, традиционно ему присущие. Но Россильони этим не ограничился. Он считал поэта «насмешливым человеком», желавшим «казаться чем-то особенным», который «собрал какую-то шайку грязных головорезов» и т.д. [8, с. 304-305]. Считаем, что эта «грязь», как определил эти выпады Россильони против поэта Висковатый, ни в коей мере не отразилась на высокой оценке личности великого русского поэта, который показал себя в годы Кавказской войны прекрасным воином и художником.

Итак, из сказанного следует, что первый период кавказской ссылки М.Ю. Лермонтова (1837-й год) «был важен для становления личности поэта - воина», который являлся лишь «наблюдателем» [17] некоторых моментов боевой жизни на Западном Кавказе и в Закавказье. В чеченских же экспедициях 1840-го года он был непосредственным участником боевых действий, в которых отличился своими высокими боевыми и человеческими качествами как адъютант в отряде Галафеева и как командир «Лермонтовского отряда» [17]. В Чечне и в Дагестане Лермонтов познакомился с природой региона и с некоторыми сторонами жизни и быта горцев, что и отразил в своих литературных произведениях и в изобразительном искусстве.

Список литературы

1. Лермонтов М.Ю. Собрание сочинений в 4-х томах. М.: Изд-во художественной литературы, 1964.

2. Трунов Д.И. Свет из России. Махачкала: Дагкнигоиздат, 1956.

3. Гаджиев Б. И. Они были в Дагестане. Махачкала: Даг.кн.изд., 1963.

4. Гаджиев Б.И. Они были в Дагестане. Махачкала: Даг.кн.изд., 1990.

5. Захаров В.А. Летопись жизни и творчества М.Ю. Лермонтова. М.: Русская панорама, 2003.

6. Гейбатова Л.Г. Дагестан в творчестве русских и европейских художников середины XIX - начала ХХ века. Махачкала: Изд-во АЛЕФ, 2014.

7. Лермонтовская энциклопедия. Гл.ред. Мануйлов В.А. М.: Научное изд. «Большая Российская энциклопедия», 1999.

8. Висковатов П.А. Михаил Юрьевич Лермонтов. Жизнь и творчество. М.: Современник, 1987.

9. Народно-освободительная борьба Дагестана и Чечни под руководством имама Шамиля. Сб. документов. М.: Эхо Кавказа, 2005.

10. Козубский Е.И. К биографии М.Ю. Лермонтова // Русский архив. 1901. Кн.I.

11. Андреев-Кривич С.А. Всеведенье поэта. Изд. второе. М.: Изд.-во «Советская Россия», 1976.

12. Марченко А.М. С подорожной по казенной надобности. Лермонтов. Роман в документах и письмах. М.: Книга, 1984.

13. Кавказская война: народно-освободительная борьба горцев Северного Кавказа в 20-60-х гг. XIX в. Махачкала: Изд. «Юпитер», 2006.

14. Покровский Н.И. Кавказские войны и имамат Шамиля. М.: РОССПЭН, 2000.

15. Трунов Д.И. Дорога к свету. Махачкала: Даг.кн.изд., 1962.

16. Движение горцев Северо-Восточного Кавказа в 20-50-х гг. XIX века. Сб. документов. Махачкала: Даг.кн.изд., 1959.

17. Военная служба Лермонтова [электронный ресурс]. lermontov.niv.ru.

Размещено на Allbest.ru