Переворот в Сербии 29 мая 1903 г. как объект внимания внешней политики и общественного мнения России

Последствием переворота стал, с одной стороны, поворот Сербии в сторону демократического конституционного развития (восстановление демократических свобод, либеральной конституции, защищавшей государство от произвола королевской власти, пр.); с другой, у власти в качестве «соправителя» короля оказалась военная клика, руками которой был совершен переворот. Это не могло не наложить отпечаток, как на внутренний, так и на внешний престиж новой сербской власти.

В параграфе 1.3. - «Европейская реакция на переворот в Сербии в российских дипломатических документах» - рассмотрено отношение европейских правительств и общества к событиям в Сербии 1903 года. Государственный переворот в Сербии, особенно та жестокость, с которой он был совершен, и присутствие убийц одного короля при дворе другого вызвали однозначно негативную реакцию среди европейской общественности. Условно выражение отношения Европы к сербским событиям можно разделить на два аспекта: первый - реальные меры, предпринятые государствами в отношении Сербии; второй - общественное осуждение и давление морального свойства.

Первоначально все государства, кто раньше, кто позже вручили новому королю кредитивные грамоты, признав, таким образом, новую власть. Однако позже, когда стало понятно, что король Петр не собирается в ближайшем будущем принимать меры по удалению от королевского двора заговорщиков и уж тем более применять по отношению к ним наказания, государства постепенно начали ограничивать в большей или меньшей степени дипломатические отношения с Сербией. Посланники всех государств из Сербии были отозваны, остались поверенных в делах, которым тоже было предписано ограничить контакты с новой властью. Наиболее чувствительные для Сербии удары (в том числе экономического характера) наносила Габсбургская империя, которая, поняла, спустя какое-то время, что отношения с Сербией больше не будут строиться по прежним принципам.

Европейское общественное мнение подвергло резкой критике сербские события, закрепив за молодым государством недобрую славу. Этот негативный имидж сослужил плохую службу Сербии не только в период, последовавший непосредственно за переворотом, но и в целом наложил отпечаток на восприятие Сербии и сербов в последующие годы. Кроме того, негативная реакция Европы способствовала падению престижа новой власти внутри Сербии.

Во второй главе - «ПОЛИТИКА РОССИИ В ОТНОШЕНИИ СЕРБИИ ПОСЛЕ МАЙСКОГО ПЕРЕВОРОТА И ЕЕ ОТРАЖЕНИЕ В ПРОПРАВИТЕЛЬСТВЕННОЙ ПРЕССЕ» - рассматриваются те противоречия, с которыми столкнулись официальная Россия и проправительственные общественные круги при выражении своего отношения к произошедшим сербским событиям.

В параграфе 2.1 - «Реакция официальной России на майский 1903 г. переворот в Сербии, выработка новых государственных отношений» - рассмотрена реакция российского правительства на переворот 29 мая, проанализированы предпринятые им шаги в отношении Сербии. Российская империя оказалась в сложной ситуации, поскольку, с одной стороны, циничное убийство короля, совершенное офицерами армии вызвало в высших сферах монархической России вполне определенные чувства, но с другой, признание новой сербской власти давало России шанс на восстановление твердых позиций, и второй, не менее важный момент - Россия традиционно считала себя покровительницей своей «младшей сестры» Сербии. Россия сделала выбор в пользу поддержки Сербии, потерпев тем самым в определенной степени поражение морального плана. Подобного рода отношение к свержению династии содержало скрытую угрозу идее незыблемой монархии, а значит, и существованию императорской власти и в России.

На фоне негативного позиционирования всех остальных государств Россия выглядела спасителем для Сербии. Четко обозначенная правительством Сербии пророссийская ориентация вкупе с провозглашенной самой Россией идеей панславизма давала повод сербам считать, что Россия имеет по отношению к ним своеобразное моральное обязательство - помогать им в трудной ситуации. Отсюда непонимание со стороны сербов некоторых шагов России, направленных на порицание переворота и его последствий. Конечно, нельзя полностью отрицать отсутствие проявления в тот период некоторых сентиментальных идеологических моментов с обеих сторон. Но России, как «старшей» приходилось брать на себя частичную ответственность и за «младшую» Сербию.

Заметим, что, если европейское общественное мнение смотрело в первую очередь на политический режим и считало его главным, то российское общество ориентировалось на мнение сербского народа, считая режим делом преходящим. Положение Сербии в качестве союзника России во многом обосновывалось именно взаимной симпатией двух православных народов.

В параграфе 2.2 - «Проправительственные газеты и журналы России о сербском перевороте, полемика с сербской прессой» - рассматриваются вопросы отношения и оценок российской консервативно-монархической печати на непосредственно события в Сербии 1903 г., а также возникшие затруднения, связанные с обоснованием занятой официальной Россией позицией. Консервативные круги в целом признали переворот, руководствуясь рядом побудительных причин: государственными интересами России; правом России быть покровительницей в сербских делах; кроме того, существовала уверенность, что сербы искренне признательны России за одобрение их действий; и, конечно, нельзя не учитывать влияния традиционных просербских настроений. В российской прессе постоянно исподволь проводилась мысль, что Россия на уровне государственной власти лучше знает, что нужно Сербии, так как сербы приобрели за период турецкого подданства некие башибузукские черты, которые часто мешают им найти «верные» (на взгляд представителей прессы) ориентиры.

На первом плане российской консервативной прессой формировалась довольно упрощенная картина. Содержание внутреннего конфликта в Сербии сводилось к негативному восприятию сербским народом союза «плохой» (не только и не столько для Сербии, сколько для ее «старшей сестры» России) Австро-Венгрии с еще более «плохими» Обреновичами. Основным же плюсом Петра Карагеоргиевича были не его качества как монарха, а именно дружеские отношения с российской политической элитой, что обеспечивало, по мнению представителей прессы, поддержку Сербии Российской империей при любых обстоятельствах. Выявлено и все большее гипертрофирование панславизма по мере сдвигания характера периодического издания вправо по политическому спектру. На страницах периодических изданий создавалась иллюзия хорошего положения дел в Сербии после переворота. Некоторая критика в адрес Петра Карагеоргиевича не исключалась и допускалась цензурой. При этом существовали и границы критики, что показал случай с журналом «Новое время», которому на определенном этапе было сверху запрещено создавать плохой имидж новой власти в Сербии.

Следует отметить наличие в российском обществе точки зрения, отличавшейся от общепринятой и устоявшейся воспринимать сербов только в положительном ракурсе. Однако, она не оказывала заметного влияния на общественное мнение в целом.

В третьей главе - «РОССИЙСКАЯ ОППОЗИЦИЯ О МАЙСКОМ ПЕРЕВОРОТЕ В СЕРБИИ И ЕЕ НОВОМ ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКОМ КУРСЕ» - освещаются позиции и оценки представителей либерального и лево-радикального политических течений на проходившие в Сербии процессы, анализируются их взгляды на проводимый Российской империей курс в отношении Сербии.

Параграф 3.1 - «Сербский переворот в оценке либеральных сил» - посвящен отношению либеральных кругов к перевороту 29 мая и сербскому вопросу в целом. Либералы последовательно поддерживали тезис о единении славян, варьируя формы, основы такого объединения, но полностью от него не отходили, принимая славянское родство за реальную единицу силы.

Вычленить отношение либералов к майскому перевороту 1903 г. из их отношения к Сербии и сербскому вопросу в целом чрезвычайно сложно. Особенным в их оценках было только негативное восприятие метода свержения династии Обреновичей, убийства короля, его жены и приближенных, то есть нарушения базовых неотчуждаемых прав личности - основы либеральной идеологии, чья святость отстаивалась со времен Б. Констана. В этом отношении либералы заняли жесткую позицию, которая, впрочем, отличалась от официальной линии концептуально, но не формально. Император и консервативная печать осудили заговорщиков за убийство монарха и его близких, ведь их жизнь охранялась священным статусом королевской власти, либералы осуждали офицеров за убийство человека и его близких, но характер оценок не слишком разнился. При этом позитивные, по мнению либералов, для России итоги переворота, гипотетическое «лучшее будущее», одобрение населения Сербии, перевешивали в их глазах сам метод его проведения.

Признание переворота стало ярким показателем того, что в общественном сознании грань между покровительством Сербии и объективными интересами российского государства размывалась. С другой стороны, подобный расклад начинал тяготить часть общества, что выразилось в последующие после переворота годы в поддержке либеральной средой попыток российского правительства перехода в отношении балканского региона от православно-славянофильской основы к новому видению интересов Российской империи - с геополитической точки зрения.

В параграфе 3.2 - «Левые радикалы о сербском перевороте» - рассматриваются позиции левых политических сил России в отношении переворота 29 мая в контексте оценок проводимой Россией политики применительно к Сербии. Левые радикалы, сосредоточенные главным образом на критике российской власти и российского политического строя в целом, комментировали сербские события, не выходя за эти рамки, и оценивали не столько сербские события, сколько участие и влияние на них «порочной» монархической российской власти.

Социал-демократы и социалисты-революционеры имели схожее видение на дальнейший путь развития народов, в том числе балканских, четко соответствующее теоретической основе проблемы исторического развития. И переворот 29 мая логично вписался в это теоретическое обоснование. Политика Российской империи в отношении народов Балканского полуострова, в том числе сербского, по их мнению, была направлена в прямо противоположную сторону от соблюдения интересов сербских славян. В исключительно резких формах и выражениях на страницах периодических изданиях левого толка критиковались не провозглашенные Россией принципы невмешательства и покровительства, а рельефно обозначенный левыми радикалами прагматический момент в официальной политике России, направленный на обеспечение имперских интересов. Забота России о «славянских братьях» рассматривалась лишь как «реакционные интриги», являвшихся выражением интересов аристократии и буржуазных кругов российского общества и препятствовавших свободному развитию балканских государств.

Непосредственно после событий в социал-демократической печати утвердилось мнение, что причиной переворота стало не недовольство общества, а неугодность Александра Обреновича сербской политической элите. В оценке сербских королей эсдеки исходили из теории порочности монархической формы правления, осуждая как Обреновичей, так и Карагеоргиевичей. Кроме того, проводилась мысль, что подготовка и реализация переворота не обошлись без помощи России.

В заключении подведены итоги исследования, сформулированы основные выводы, проистекающие из содержания работы.

Рубеж ХIХ-ХХ вв. явился весьма противоречивым периодом в развитии российско-сербских отношений, что было обусловлено как внутренним развитием обоих государств, так и сложившейся мировой ситуацией. Произошедший в Сербии переворот 29 мая 1903 г., явившийся во многом логическим завершением назревшего социально-политического конфликта, имел одним из своих последствий смену внешнеполитической ориентации Сербии - с Австро-Венгрии на Россию. Однако этот положительный для России момент осложнялся рядом обстоятельств: в ходе переворота было совершено жестокое убийство прежнего монарха - Александра Обреновича и некоторых его сторонников; люди, подготовившие заговор или непосредственно принимавшие в нем участие оказались приближенными к новой власти. И, тем не менее, Россия посчитала возможным не только признать переворот, но и оказывать поддержку новой власти.

Проведенный анализ источников позволяет заключить, что этот выбор обусловливался двумя основными факторами: движением в тот период Сербии навстречу России; стремлением Российской империи иметь прочные позиции в Сербии. Первый фактор был связан с восприятием сербами Российской империи именно в том ключе, в котором она себя позиционировала - как защитницу и покровительницу. Но защита и покровительство должны были послужить лишь до определенного момента, пока Сербия не освободилась от зависимости Австро-Венгрии, пока она, поддерживаемая Россией, будет пытаться решить свои государственные задачи. В этом ключе сербы готовы были принимать помощь Российской империи, которая в противовес западной Австро-Венгрии ассоциировалась с традиционализмом. Лидер радикалов Н. Пашич четко обозначал границу, дальше которой Сербия в своей искренней благодарности к России не готова идти, поскольку это потенциально грозило маленькому балканскому государству потерей политической независимости. Кроме того, правительству Сербии еще предстояло реализовать национальную идею создания Великосербии, и помощь могущественной империи пришлась бы кстати. Именно из этих посылок и планов исходило сербское руководство, двигаясь навстречу России и принимая ее поддержку. Россия со своей стороны вкладывала нечто иное в понимание своей «мессианской» роли в Сербии.

Изучение российской прессы всех основных политических направлений приводит к выводу, что идея «мессианской» помощи и поддержки славянского мира органично прижилась в широких общественных кругах и надолго стала определяющей в отношении к сербам. Такая общественная позиция обеспечивала прочную поддержку внешнеполитическому правительственному курсу. Присутствие двух составляющих - интересов государства и широко поддерживавшейся в различных общественных кругах идеи панславизма создавало некий мощный механизм, который обеспечивал вполне определенную и во многом предсказуемую политику Российской империи по отношению к славянским государствам, проявившуюся во всей своей полноте и в отношении к перевороту 29 мая.

Признание переворота в Сербии во многом вынудило российских представителей консервативных и либеральных кругов уточнять свои идейные позиции в связи с варварским способом смены династии, поскольку они вступали в противоречие с традиционным устоявшимся отношением к Сербии. Консерваторы вынуждены были объяснять происшедшее в Сербии некоторыми отличиями в сербском и российском обществах, в связи с чем утверждалось, что в России подобные события при бывшем положении вещей представлялись невозможными. Либералы, взяв под защиту новый режим, вынуждены были поступиться своими принципами, находя этому соответствующие оправдания. Левым радикалам, в отличие от своих политических оппонентов, не пришлось подвергать временной корректировке свои идеи, поскольку переворот логично вписывался в их теорию о революционном течении исторического процесса. Позиции всех трех основных политических сил России по поводу майского 1903 г. переворота в Сербии выглядят весьма симптоматично, если обратиться к происшедшим спустя 14 лет событиям в России Революция 1917 г. в России, которую в конечном итоге возглавили левые радикалы, чудовищное убийство ими в 1918 г. российского монарха, его семьи и родственников, четырехлетняя жестокая Гражданская война, закончившаяся поражением российских либералов и монархистов, показывают несостоятельность утверждений консерваторов по поводу отличий в российском и сербском обществах и компромиссов либералов с совестью в 1903 г. и позволяют говорить не столько об отличии, сколько о сходстве в начале ХХ в. проходивших в обоих обществах процессов поиска своего места в мире при том или ином выборе пути развития государства. .

Россия, признав результаты майского переворота, в определенной степени потерпела поражение морального плана. Оно неизбежно коснулось как внутренней, так и внешней стороны жизни Российской империи. Подобного рода отношение к свержению династии содержало потенциальную угрозу идее незыблемой монархии, в том числе, существованию императорской власти и в России. Кроме того, позиционирование Россией себя перед мировой общественностью в качестве покровительницы и защитницы интересов Сербии, на которую Европа после переворота смотрела «как на зачумленную», вряд ли могло способствовать укреплению ее собственного мирового престижа.

Имевшаяся определенная тенденциозность в освещении в прессе российско-сербских взаимоотношений гарантировала перманентное закрепление в российском общественном сознании определенного стереотипа восприятия Сербии в качестве вечной союзницы и «младшей сестры», контакты с которой во многом базируются на взаимном сентиментальном чувстве симпатии.

Проведенные исследования позволяют отметить уже в самом начале ХХ в. некоторую фатальность в восприятии обществом роли России в отношении Сербии, благодаря которой иногда отходили на второй план соображения практического плана, притуплялся инстинкт самосохранения. Характерно неизменное желание средств массовой информации показать позитивное отношение сербов к России, в связи с чем становились второстепенными вопросы о внутренней жизни этой страны, об ориентации правящего режима, которые могли изменяться, в то время как симпатии сербов к Российской империи демонстрировались как некая константа. Противоречия с этой идиллией, выявившиеся в ходе и после майского переворота остались незамеченными и неучтенными.

1903 г. в Сербии сконцентрировал в себе много разноплановых идеологических моментов. Для Сербии это был шанс к реализации национальной задачи - создания Великосербии, для России - возможность реализации идей панславизма. Но если на начальном этапе предпринимаемые обоими государствами действия по реализации своих идей совпадали по направлению движения, то рано или поздно они должны были измениться, показав различные устремления.

Задумывались ли тогда политики о вещах, более прагматичных - к примеру, новых международных политических реалиях? Вытеснение Австро-Венгрии из Сербии не могло остаться без ответа и для Сербии, и для стоящей за ней России. Столкновение двух блоков, созданных в Европе, таким образом, приближалось. В погоне за реализацией идей осторожность отошла на второй план.

К сожалению, тенденция притупления инстинкта самосохранения у России в вопросе российско-сербских отношений в дальнейшем становилась все более заметной. Наиболее характерными в этом плане представляются события лета 1914 г. на Балканах. Курс России на безоглядную защиту Сербии в ущерб собственным интересам не спас последнюю от австрийской оккупации, но способствовал втягиванию России в мировую войну, ставшую для российской монархии дорогой в преисподнюю, а для народа - началом многих суровых испытаний ХХ века. Показательно в этом плане признание Николая II, которое донес до нас в своих мемуарах великий князь Александр Михайлович - шурин императора. В одном из разговоров с ним у Николая II «вырвалось признание, что он мог избежать войны, если бы решился изменить Франции и Сербии, но что этого он не захотел…» Цит. по: Шемякин А. Л. Никола Пашич. С. 177..

Парадоксально, что и сегодня, спустя 105 лет после майских событий 1903 г. треугольник Россия-Сербия-Австро-Венгрия, видоизменившись в треугольник Россия-Сербия-Запад, продолжает существовать, все также сильны у россиян сентиментально-родственные чувства к сербам… В этой ситуации особенно важно учитывать исторический опыт и уроки прошлого, в том числе и самых первых лет ХХ века.

СПИСОК РАБОТ, ОПУБЛИКОВАННЫХ ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ

Статья в ведущем научном журнале, включенном в перечень ВАК:

Курчатова О. М. «Сербский вопрос» в общественном мнении России (конец ХХ - начало ХХ вв.) // Власть. 2008. № 3. С. 64-67.

Статьи в других научных изданиях:

Курчатова О. М. Переворот 1903 г. в Сербии и его оценка основными политическими силами России (по материалам российской прессы) // Новый век: история глазами молодых. Сб. науч. трудов аспирантов и студентов. Саратов, 2006. Вып. 4. С. 41-45.

Курчатова О. М. Военный переворот 1903 г. в Сербии: истоки и сущность // Военно-исторические исследования в Поволжье. Сб. науч. тр. Саратов, 2006. Вып. 7. С. 152-156.

Размещено на Allbest.ru