Двести лет сотворения Радищева

Размещено на http://www.allbest.ru/

Новосибирский Государственный Университет Экономики и Управления, Новосибирск

ДВЕСТИ ЛЕТ СОТВОРЕНИЯ РАДИЩЕВА

Иван С.К.

В настоящее время многие исследователи и публицисты констатируют факт «смерти интеллигенции». Я считаю, что имеет смысл разобраться в том, какова реальная роль Радищева в процессе складывания интеллигентского миросозерцания и какова мера ответственности писателя за исторические последствия реализации «культурной миссии интеллигенции».

Наследие Радищева обладало уникальными для своей эпохи и историко -- культурного контекста чертами. В каком смысле можно называть его «интеллигентом»? В последнем десятилетии восемнадцатого столетия интеллектуальная элита отделяется от власти, обретает независимую самоидентификацию и позволяет себе критиковать монархическое государство. Радищев открывает эпоху борьбы с властью и автономной рефлексии интеллигентов. Он был первым образованным русским, развернувшим орудие естественно-правовой критики против самой монархии. Это и есть та призма, проходя через которую дробится и множится цельный образ писателя. Отныне формируется прослойка, состоящая из тех, кто, по выражению Н. Бердяева, говорит про себя и своих знакомых «Мы», а про государство «Они»[2,c.21]. Тех, кто живет и мыслит в соответствии с бинарными манихейскими схемами противопоставляя себя власти и обвиняет государство во всех смертных грехах. По выражению современного исследователя О. А. Донских, интеллигенция -- это специфическая социальная группа образованных людей, объединенных морализмом и негативными идеалами -- анти государственностью и атеизмом. По О. А. Донских, «казачество перестало быть главной оппозицией централизованному российскому государству после разгрома пугачевского восстания. И на его противогосударственное место встраивает себя интеллигенция. Первый русский интеллигент Радищев подхватывает традицию вольного казачества, и Екатерина была права, когда говорила, что он бунтовщик хуже Пугачева»[4,c.121]. Итак, писатель оказывается лицом, стоящим у истоков интеллигентского мировоззрения и культуртрегером ответственным за появление характерный «родовых пятен» на теле «интеллигентной» социальной прослойки.

Наиболее заметным «пятном» являлся культурный и исторический нигилизм: «Всё, что было приобретено предками потом и кровью в течение столетий, вся сумма верований, весь капитал исторического мировоззрения стали предметом презрительного негодования или объектом насмешек и едкого обсуждения...»[4,c.91]. Историк В. О. Ключевский, построил своеобразную классификацию интеллигенции: «1) Люди с лоскутным миросозерцанием, сшитым из обрезков газетных и журнальных. 2) Сектанты с затверженными заповедями, но без образа мыслей и даже без способности к мышлению: , толстовцы etc. 3) Щепки, плывущие по течению, оппортунисты либеральные или консервативные, и без верований, и без мыслей, с одними словами и аппетитами»[5,c.299]. Критикуя интеллигенцию имперского периода, О. А. Донских писал: «Интеллигенция была настроена критически ко всему, что делало государство, ко всем традициям. И это ее настроение в особо острой форме проявилось у замученной комплексами разночинной ее части. Интеллигенция была носителем культуры, и в то же время она работала против государства и против народа (при этом возводя его на пьедестал). Да, обожествляя народ, интеллигенция в то же самое время пыталась преобразовать его по своему представлению и отчаянно боролась с тем, что считала не соответствующим идеальному образу»[4,c.172]. радищеведение культурный власть интеллигенция

Однако, первый интеллигент периода екатерининского правления имел мало общего с представителями российской «образованщины» последующих веков. Убеждённый анти монархист, противник засилия царской бюрократии («стозевного чудовища»), «страдалец за народ», он несомненно желал разрушения имперского государства. Кроме того, Радищев откровенно считал русскую историю грустной повестью об угнетении и узурпациях (впрочем как и всемирную историю). В Оде «Вольность» литератор иллюстрирует свое понимание истории:

И се, скончав граждански брани

И свет коварством обольстив,

На небо простирая длани,

Тревожну вольность усыпив,

Чугунный скиптр обвил цветами;

Народы мнили -- правят сами,

Но Август выю их давил;

Прикрыл хоть зверство добротою,

Вождаем мягкою душою, -

Но царь когда бесстрастен был!»[8,c.105]

Но на этом тираноборчестве, пожалуй заканчиваются сходства с критикуемым эталоном «интеллигентного сознания» и начинаются различия.

Во-первых, писатель, в молодые годы, еще не вполне осознал свое обособление от государства и считал возможным иметь чиновничьи должности, служить в Таможенном управлении, а в зрелом возрасте работал в законодательной комиссии. Во-вторых, Радищев, будучи анти клерикалом, не был атеистом. Не отрицал он и посмертного бытия души. В третьих -- В одном частном письме[8,c.12] Радищев одобрительно отозвался о первом русском императоре и его преобразованиях, посетовав лишь на то, что имея колоссальную власть Петр I не употребил ее для отмены крепостного права. «Посредственный царь исполнением одной из должностей своего сана был бы, может быть, великий муж в частном положении; но он будет худой государь, если для одной пренебрежет многия добродетели. И так вопреки женевскому гражданину познаем в Петре мужа необыкновенного, название великого заслужившего правильно»[8,c.12]. Далее писатель резюмирует сказанное им о монархе: «И я скажу, что мог бы Петр славнее быть, возносяся сам и вознося отечество свое, утверждая вольность частную; но если имеем примеры, что цари оставляли сан свой, дабы жить в покое, что происходило не от великодушия, но от сытости своего сана, то нет и до скончания мира примера, может быть, не будет, чтобы царь упустил добровольно что -- либо из своея власти, седяй на престоле»[8,c.14].

Ода «Осмнадцатое столетие» также содержит в себе одобрение исторической миссии отдельных Романовых - «Выше и выше лети ко солнцу, орел ты российский,

Мир ты на землю снеси, молньи смертельны оставь.

Екатериной, Петром воздвигнут, чтоб счастлив был росс.

Петр и ты, Екатерина! дух ваш живет еще с нами»[8,c.289].

И ниже, Радищев -- поэт как бы подводит итог восемнадцатому столетию и предчувствует новое столетие.

«Зрите на новый вы век, зрите Россию свою.

Гений хранитель всегда Александр будь у нас...» [8,c.289]

Отрицание всего, что было связано с деятельностью представителей монархии и апологетов абсолютизма постепенно привело его к неверию в идеал «просвещенного царя». Квинтэссенцией взглядов писателя на институт монархии является глава «Спаская полесть» в его «Путешествии», где лирический герой погружается в сон и видит себя прозревшим монархом, осознавшим, что подлинным истоком царской власти является обман: «- На обоих глазах бельма, - сказала странница, - а ты столь решительно судил о всем. - Потом коснулася обоих моих глаз и сняла с них толстую плену, подобную роговому раствору. - Ты видишь, - сказала она мне, - что вышний, подвигнутый на жалость стенанием тебе подвластного народа, ниспослал меня с небесных кругов, да отжену темноту, проницанию взора твоего препятствующую. Я сие исполнила. Все вещи представятся днесь в естественном их виде взорам твоим»[8,c.289]. В главе «Выдропуск» он выступает за уничтожение «внешности» и рационализацию власти, что неминуемо привело бы к упразднению самого института царской власти. «Внешность» представляет собой систему атрибутов власти. Она поддерживает традицию. «Вещают вам, и предки наши тех же были мыслей, что царский престол, коего сила во во мнении граждан коренится, отличествовати долженствует внешним блеском, дабы мнение о его величестве было всегда всецело и ненарушимо. Оттуда пышная внешность властителей народов, оттуда стадо рабов, их окружающих. Согласиться всяк должен, что тесные умы и малые души внешность поражать может. Но чем народ просвещеннее, то есть чем более особенников в просвещении, тем внешность менее действовать может»[8,c.176]. Итак, выражаясь словами Макса Вебера, Радищев являлся сторонником «легального типа господства» и отрицал «традиционнное»[3].

Ю. М. Лотман писал, что отличительным признаком русской культуры является именно жесткое противопоставление сатанинского и божественного. Он характерен для оппозиционных власти традиционалистских слоев (раскольников и казаков)[7]. Но эта же бинарная оптика революционного «манихейства», позволяющая видеть в истории и обществе только два полюса, действует и у Радищева. Мировоззрение писателя интерпретирует историческую реальность как поле битвы между силами свободы и тирании.

«Воззри на беспредельно поле,

Где стерта зверства рать стоит:

Не жребий мужество дарит,

Вождем тут воин каждый зрится,

Кончины славной ищет он.

О воин непоколебимый,

Ты есть и был непобедимый,

Твой вождь -- свобода, Вашингтон»[8,c.265].

Каждый образованный человек вынужден выбирать, какую партию он представляет и на чьей стороне он находится.

Скрупулезного анализа требует интеллигентский стереотип восприятия, заставляющий интерпретировать личность Радищева в терминах «последовательного героизма» и антигосударственничества.

Как было показано выше, в сознании представителей левой интеллигенции, от основоположника народничества А. И. Герцена до большевика А. Луначарского, сформировался образ Радищева -- тираноборца, бескомпромиссного борца с монархизмом, готового идти на любые лишения ради идеи. Однако, реальный человек Радищев не всегда соответствовал создавшемуся образу. Он не был конформистом, но, в отдельных случаях колебался, испытывал страх и неуверенность. Даже советские исследователи признавали, что под давлением следствия писатель отрекся от содержащихся в его произведениях аналогий между европейскими и российскими монархами и перестал отождествлять фигуры Суллы, Нерона, Карла I с личностями самодержцев всероссийских. «Бредя в безумии моем прослыть острым писателем и скитался из заблуждения в заблуждение я упомянул с похвалою о Кромвеле, о сем скаредном, коварном и злоумышленном присвоителе верховной власти. Теперь чувствую всю гнусность моих изречений, и сколь они дерзновенны, в душе моей гнушащегося их. Но и в дерзновении моем не подразумевал николи благих государей, каковы были Тит, Траян, Марк Аврелий, Генрих четвертый , и такова есть в России ныне царствующая Екатерина, державу которой многие миллионы народов благословили»[1,c.305].

Следствие по делу А.Н. Радищева было поручено знаменитому Шешковскому, чей имидж следователя создавался в течении нескольких десятилетий. Он отличался жестокостью и питал склонность к телесным наказаниям. Узнав, кто именно будет вести следствие писатель упадет в обморок[9,c.510]. Впоследствии к Радищеву пытки не применялись, хотя, согласно Ю. М. Лотману, лишь потому, что свояченица писателя отдала следователю все личные украшения[6,c.267].

Вернувшись из ссылки, он поступит на службу в александровскую администрацию, что также свидетельствует не в пользу версии последовательного тираноборчества. Невозможно представить себе например Михаила Бакунина работающим в комиссии при дворе Николая I.

Список литературы

1) Бабкин Д.С. Процесс А.Н. Радищева.- М.:Госполитиздат, 1952.-С.359с.

2) Бердяев Н. А. Истоки и смысл русского коммунизма.-М.: Наука. 1990.- 224с.

3) Вебер М. Избранные произведения - М.: Прогресс, 1990. -808с.

4) Донских О. А. Воля к достоинству. - Новосибирск.: Сова, 2007. - 207с.

5) Ключевский В.О.«Неопубликованные произведения».- М.: Наука. 1983.- 416с.

6) Лотман Ю. М. Беседы о русской культуре XVIII - XIX веков. - СПб.: Искусство.1994.- 399с.

7) Лотман Ю.М. Культура и взрыв. М.:Прогресс,1993-272с.

8) А.Н. Радищев. Избранные сочинения. - М.: Гослитиздат, 1949 - 705с.

9) Радищев П.А. Заметки. Отрывок о С.И. Шешковском /Сообщ. П.А. Ефремов// Русская старина. 1870. - Т.2.- Изд. 3-е.-Спб., 1875 -- С.510 -- 512.

Анотація

В статье анализируются тенденции осмысления опыта такого российского культуртрегера как А.Н.Радищев. Обосновывается гипотеза о не востребованности радищевского идейно -- политического наследия в современной России. Исследуются предпосылки идеологических трендов в России. Анализируется история становления радищеведения в России девятнадцатого и двадцатого столетий в рамках политико -- идеологического дискурса. Согласно основному тезису статьи идейное наследие Радищева не востребованно в России двадцать первого столетия по причине отсутствия идеологических предпосылок. Причиной указанного феномена является как политическая дискредитация революционных идеологем , так и масштабная трансформация социокультурного контекста. Тем не менее потребность в радищевском культурном опыте, лежащем в основании феномена взаимоотношений власти и интеллигенции обостряется в связи с известным кризисом самоидентификации образованного слоя в современной России, породившими ситуацию дезориентации в отношении идеала социального долга и ответственности, как по отношению к обществу, так и к государству.

Ключевые слова: Манихейское сознание, бинарные оппозиции, интеллигенция, диссиденты, радищеведение, символический горизонт.

In article tendencies of judgment of experience of such Russian kulturtrager as A.N. Radishchev are analyzed. The hypothesis of Radishchev not demand ideologicaly political heritage is proved in modern Russia. Prerequisites of ideological trends in Russia are investigated.

History of formation of a radishchevedeniye in Russia of the nineteenth and twentieth century centuries within the politician ideological discourse is analyzed. According to the main thesis of article the ideological heritage of Radischev isn,t demanded in Russia of the twentyfirst century because of lack of ideological prerequisites. Is the reason of the specified phenomenon both political discredit of revolutionary ideologems, and large - scale transformation of a social - cultural context. Nevertheless the need for the Radishchevsky cultural experience lying in the basis of a phenomenon of relationship of the power and the intellectuals becomes aggraved in connection with the known crisis of self - identification of an educated layer in modern Russia, generated a disorientation situation concerning an ideal of of social debt and responsibility, both in relation to society, and to the state.

Kewords: Manichean consciousness , binary oppositions, intellectuals, dissidents, radishchevedeniye, symbolical horizon.

Размещено на Allbest.ru