Сталинизм и советское общество

В.П. Данилов

В нашем общественном сознании последнего времени проявилась тенденция к оправданию и даже прославлению сталинизма. Она вызвана ответной реакцией, во-первых, на разрушительный характер постсоветских реформ, и, во-вторых, на автократические устремления правящих ныне слоев. И.В. Сталину опять приписываются достижения советского общества, связанные с индустриализацией страны, с развитием науки и культуры, с мерами по социальной защите населения (всеобщая занятость, бесплатное образование и здравоохранение, практически бесплатное жилище, месячные отпуска и т.п.), не говоря уже о победе в Великой Отечественной войне. В действительности и это убедительно доказывается фактами все достижения советского общества были следствием мощного социалистического импульса, полученного в результате революции и на многие годы определившего направления и содержание экономического и культурного строительства, придавшего этому строительству характер народного подвига. Индустриализация страны, всеобщее образование и здравоохранение, мощный подъем науки и культуры, другие достижения советского времени были заложены не только в идеях, но и в практике уже первых советских лет. Они стали реальностью не благодаря сталинизму, а несмотря на препятствия и потери, созданные сталинизмом. Больше того, происшедшее на наших глазах падение советского строя -- непосредственное следствие сталинизма.

Можно по-разному относиться к социалистической устремленности советского общества, можно называть ее утопией, социальной мифологией, тоталитарной идеологией и т.п. Однако является фактом, что эта устремленность была реальной и мощной силой социально-экономического и культурного развития общества, осуществления принципов социальной справедливости, победы над фашистской Германией. Противостоящие сталинизму варианты социально-экономических преобразований, связанные с именами Л.Д. Троцкого и Н.И. Бухарина, значительный ряд альтернативных конкретных решений (проекты первого пятилетнего плана и кооперирование крестьянских хозяйств), в первую очередь обеспечивали более успешное продвижение вперед и, что особенно важно, без тех неизмеримых человеческих и материальных потерь, которые понесло советское общество.

Сталинская "революция сверху" в 1927-1929 гг. утвердила в стране авторитарный, жестко централизованный режим, существование которого обеспечивалось беспощадностью и массовыми масштабами репрессий. Командно-репрессивное управление внутри и коммунистической партии и системы Советов сосредоточивало всю власть в руках одного человека генерального секретаря и практически лишало всю систему политических организаций какой бы то ни было инициативы и самодеятельности, способности занять самостоятельную позицию, активно противостоять разрушительным тенденциям, исходившим от высших звеньев управления, особенно от генсека. Признание генсека "вождем" и тем самым единственным источником новой мысли, идеологическая дисциплина, немедленная и беспощадная расправа с инакомыслием как ревизионизмом стали основным законом формирования, функционирования и самосохранения правящего класса. Отмеченная особенность политической системы сыграла роковую роль и в сталинской "революции сверху" 1927-1929 гг., и в последовавших массовых репрессиях, и в падении советского общества на рубеже 80-90-х годов. Сталинская организация партийно-государственного управления была носителем и источником кризисных ситуаций, постоянно порождавших "чрезвычайщину", переходящую от преодоления одного “кризиса” к другому, никогда не прерываясь и требуя репрессий для расправы с "врагами народа" и для "подстегивания" самого народа.

С самого начала сталинская диктатура основывалась на терроре, направленным главным образом против деревни, где проживала основная масса населения страны, чтобы превратить ее, по выражению одного нынешнего философа, в "человеческий материал", из которого можно строить здание будущего общества по представлениям и воле вождя, а также против той части большевистской партии, которая не принимала сталинского руководства против обозванных вначале "левыми" и "правыми" уклонистами, а потом "врагами народа". Программа репрессий была разработана в 1927 г., если не раньше, и изложена в сталинском письме Менжинскому от 26 июня 1927 г., где названы и "повальные аресты", и "показательные процессы", и "публикации показаний" арестованных и уже расстрелянных, "если обставить ее [публикацию] умело"...

Первая "массовая операция" началась в июне 1927 г. с расстрела 20 бывших монархистов и арестов 9 тыс. мужиков. Мы еще не знаем общих итогов "массовой операции" 1927 г., но сразу перейти к осуществлению программы, изложенной в письме от 26 июня 1927 г., Сталину не удалось из-за сопротивления партийно-советского руководства, не вычищенного еще от будущих "врагов народа". Эта программа была реализована в 1937-1938 гг. на апогее "большого террора", когда по официальной статистике НКВД было арестовано 1 565 041 человек, в том числе мужиков по приказу № 00447 787 397 человек. Из них было расстреляно 668 305 человек, в том числе мужиков по приказу № 00447 386 7981. По другим приказам и поводам среди польских, немецких и других "шпионско-диверсионных организаций" мужиков также было немало...

В литературе последнего времени появилась тенденция объяснять массовость террора и потрясающее число расстрелов произволом местных властей. Произвол на местах действительно имел место, но ни в какой мере он не снижает роли и ответственности сталинского руководства, которое знало обо всем и выступило с осуждением местного произвола лишь тогда, когда местные организации отказались выполнять директивы сверху о еще больших репрессиях, как, например, в условиях голодного 1933 г. Становятся известными факты сталинской расправы с руководством учреждений, пытавшихся ограничить планы репрессий и организации спецпоселений реальными возможностями не допустить вымирания высланных семей, особенно детей и стариков, от голода и отсутствия одежды и обуви, необходимых на севере страны.

О сталинизме и его пагубной роли в судьбах советского общества мне приходилксь выступать с рядом докладов симпозиума "Куда идет Россия?.." в 1999-2002 гг. Эти доклады опубликованы2, что позволяет не повторять конкретные аргументы и факты, связанные со становлением сталинизма, его социально-политической сущностью, возможными альтернативами, сталинским террором и его последствиями. По общим проблемам истории сталинизма, его природе и роли, конечно, возможны бесконечные споры. Исключением, на мой взгляд, являлась лишь проблема сталинского террора, который не может быть оправдан, тем более превознесен ни при каких обстоятельствах. Однако литература к 50-летию кончины Сталина и сталинского режима обнаружила ошибочность моих представлений об общем и абсолютном отрицании массового террора, являвшегося основой сталинского режима.

Как современник военных и послевоенных лет, с недоумением читал я в нынешней "левой" и "центристской" прессе статьи, превозносящие Сталина и поносящие Хрущева так, как если бы авторы и редакторы ничего не слышали о возобновившихся сразу после войны репрессиях "ленинградском деле", "деле врачей", "менгрельском деле", об арестах вне "дел" в целях пополнения ГУЛАГа.... И, наверное, никто из авторов газетных статей не видел возвращавшихся в середине 50-х годов из ГУЛАГ'а... Речь ведь идет о сотнях тысяч бывших "зеков", а не только о Солженицыне.

Так можно объяснить, например, содержание статьи В. Доброва "Сталин растил себе смену, но Хрущев расправился с ней" в газете "Завтра" (2003 г. № 12). Но нет подобного объяснения для славословия Сталина и всей его деятельности в книге В.В. Карпова "Генералиссимус" (М. 2003). К автору, как герою Советского Союза, удостоенному этого звания на фронтах Великой Отечественной войны, я испытываю глубокое почтение. Однако никакое звание не может оправдать автора книги, где вольно или невольно содержится прямая ложь, не останавливающаяся перед фальсификацией документов. В данном случае речь идет не о просталинской позиции автора. Бессмысленно вести дискуссию о правомерности использования как свидетельств истины признаний подсудимых на судебных процессах 30-х годов, точно также как и впечатлений журналистов, слышавших эти признания. Действительное происхождение признательных показаний на сталинских процессах давно выяснено. Нужно потерять остатки совести, чтобы умалчивать о пытках, посредством коих добывались нужные сталинскому руководству признания.

Мы обратимся к главному к данным о "фактических" итогах массовых репрессий и к их интерпретации. В книге Карпова приводится справка о численности репрессированных за 1919-1930 гг. и за 1930-1940 гг., якобы составленная в ОГПУ для Сталина. Для исследователей, работающих над документами этого типа, сама по себе форма этого документа сразу же свидетельствует о его фальшивости. Тем не менее, я обратился к руководству Центрального архива ФСБ России с просьбой о проверке дел с документами типа справок руководства НКВД, конкретно Берии, руководству ЦК ВКП(б) и лично Сталину за 1939-1940 гг. 8 мая с.г. я получил официальный ответ, в котором сообщается, что приведенной проверкой "Справка народного комиссара внутренних дел Л. Берии товарищу Сталину о применении органами НКВД СССР репрессий за период с 1919 по 1940 гг., не выявлена". И "оформление указанной справки", и ее содержание приводит к заключению, что "документ, опубликованный в книге Генералиссимус, является сфальсифицированным". Но главное и неопровержимое доказательство фальшивости этой справки ее содержание. Здесь нет ни одной цифры, отражавшей действительность. Мы ограничимся оценкой основных показателей, относящихся к 1930-1940 гг.: "...осуждено врагов народа... по ст. 58 УК РСФСР по приговорам судов 1 300 949 чел. Из них расстреляно 892 985 чел. ...В том числе... бывшие ленинские партийные лидеры, вставшие на путь контрреволюции: осуждено 937 110 чел. Расстреляно 686 271 чел. ... Из всех осужденных врагов народа 90% лица еврейской национальности"3.

Чтобы оценить значение всех этих цифр в трактовке В.В. Карпова, приведем вывод, сформулированный им "завершая исследования о причинах возникновения и проведения массовых репрессий": "Сталин помнил о десятках тысяч сионистов из Еврейской коммунистической партии, принятых против его воли в ВКП(б). Очень большую силу имели эти сионисты, слившиеся с оппортунистами всех мастей; во главе с Троцким они занимали высокие посты в НКВД, прокуратуре, судах, лагерях и партийных органах.

Сталин помнил многих по именам (да и списки сохранились). Всегда помнил он и их черные дела, когда решения партии доводились до абсурда и компрометировались добрые начинания истинных большевиков. Сталин все помнил. И они за все заплатили"4.

И в цифрах, и в их трактовке все не соответствует действительности. Не было никакой справки НКВД для Сталина о численности репрессированных ни за 1930-1940 гг., ни тем более за 1919-1940 гг. Оценить и эти данные, и трактовку репрессий в книге В.Карпова поможет "Сводка Первого специального отдела НКВД о количестве арестованных и осужденных за время с 1 октября 1936 г. по 1 июля 1938 г."5, т.е. за период апогея сталинского террора. Из названного официального документа в приводимой ниже таблице приводятся данные о численности национальных групп (удельный вес групп в %% рассчитан автором статьи).

Национальный состав арестованных за время с 1 января 1936 г. по 1 июля 1938 г.

На апогее сталинского террора репрессировались люди разных профессий, в значительной мере горожане, часто иностранные подданные, хотя деревенская часть и в это время составляла половину попавших в жернова бесчеловечной расправы (699 929 человек только по приказу № 00447). Что же касается предшествующего времени, то основной и абсолютно преобладавшей по численности (90% и более) жертвой сталинского террора было население деревни русские, украинцы, белорусы, казахи, татары, башкиры, узбеки и все другие этнические группы, представленные в составе репрессированных едва ли не в точном соответствии с этническим составом населения страны. В данных В.Карпова, к сожалению, нет ничего кроме антисемитизма.

Заканчивая тему о сталинском терроре, необходимо сказать о тех, кто был расстрелян или погублен в лагерях. Это была наиболее трудоспособная и наиболее социально-активная часть населения, люди с самостоятельным пониманием происходящего и стремлением его открыто высказать, способные оказать сопротивление несправедливости и насилию. Огромные человеческие потери в 1941-1942 гг. были во многом продолжением потерь 1937-1938 гг. Подавленное общественное мнение, утраченная способность к сопротивлению разрушительным действиям власти, к элементарной самозащите, столь характерное для населения нынешней России, также явились наследием сталинского Большого террора, начавшегося в 1927 г. и прерванного только в 1953-м.

Созданная под флагом ускоренного решения проблем модернизации экономики командно-репрессивная система управления превратилась в тормоз социально-экономического и культурного развития страны в целом. С особой силой это проявилось в условиях научно-технической революции и перехода в информационную эпоху, потребовавших действительно новых решений экономических и общественных проблем, в частности, устранения консервативного по своей сущности идеологического контроля. Понимание сложившейся ситуации объясняет широкое восприятие и активную поддержку обществом первых девизов горбачевской перестройки. Для основной массы советского населения речь шла о замене административно-командной системы управления подлинно социалистической системой демократии сверху донизу.

Поскольку в довольно интеллектуальной среде первого большевистского руководства первый генсек был посредственностью, постольку его окружение (политбюро, секретариат и т.д.) путем аппаратного отбора формировалось из посредственностей по отношению лично к нему. На их фоне первый генсек был почти "гением". Но следующий генсек вышел уже из среды этого окружения и создавал себе новую среду, которая смотрела на него как на самый высокий источник мысли. С начала 30-х годов советское руководство развивалось по закону снижающегося уровня посредственности (некоторые колебания в уровне общей и политической культуры, например, появление Ю.В. Андропова между Л.И. Брежневым и К.У. Черненко не меняет общей картины). У посредственности же нет никаких идей и стремлений общественного значения. Ее духовный мир ограничен эгоистическими интересами карьеризма и присвоения.

Когда-нибудь появятся исследования роли аппарата в переходе от советской к постсоветской системе. Эти исследования объяснят один из феноменов происшедшей "революции сверху": из партаппарата вышла большая часть вождей и идеологов новой "демократии", из партийной прессы, громившей когда-то "ревизионистов" и "очернителей", "демократические" журналисты, с яростью набросившиеся на социализм и советы, из идеологов "развитого социализма" идеологи первоначального накопления капитала, из партийных, комсомольских и советских работников первые когорты частных предпринимателей... Созданный Сталиным бюрократический аппарат управления вырос в класс управляющих, эгоистические интересы которого довольно быстро приобрели самодавлеющее значение. В 80-х90-х годах правящий класс реализовал свою монополию на управление экономикой, системой общественных связей и отношений в целом.

сталинский репрессия индустриализация коммунистический

Литература

Jansen M., Petrov N. Stalin's Loyal Executioner People's Commissar Nikolai Ezhov. 1895-1940. Stanford, 2002. P. 103-104.

См.: Данилов В.П Падение советского общества: коллапс, институциональный кризис или термидорианский переворот? // Куда идет Россия?.. Кризис институциональных систем: век, десятилетие, год. 1999. М. 1999. С. 11-28; он же. К истории становления сталинизма // Куда идет Россия?.. Власть, общество, личность. Международный симпозиум 17-18 января 2000 г. М. 2000. С. 56-68; он же. Альтернативы сталинизму в их историческом значении // Кто и куда стремится вести Россию?.. Акторы макро-, мезо- и микроуровней современного трансформационного процесса. Международный симпозиум 19-20 января 2001 г. М. 2001. С. 53-68; он же. К истории сталинского террора // "Куда идет Россия?.." Формальные институты и реальные практики. Международный симпозиум 18-19 января 2002 г. М. 2002. С. 309-323.

Карпов В.В. Генералиссимус. Кн. 1. М. 2003. С. 148-149.

Размещено на Allbest.ur