Единая схема фиксации в документе наименования социального статуса свойственна наемным государственным служащим, находящимся вне «Табели о рангах», церковно- и священнослужителям и солдатам. Наименование социального статуса данных лиц состоит из нескольких элементов: указание на принадлежность к определённой социальной категории и информация о месте их «службы». Так, государственные служащие указывают в явочных челобитных, во-первых, свою должность: «подьячий», «канцелярист», «подканцелярист», «копиист», во-вторых, название государственного учреждения. Социальный статус церковно- и священнослужителей был указан следующим образом: к сведениям о сане или чине («дьячок», «дьякон», «священник», «иерей», «поп», «архимандрит») добавлялось название церкви или собора, иногда с указанием прихода или иных сведений о местоположении церкви/ собора в пространстве города. Солдаты помимо самоназвания «солдат» указывали сведения о месте службы - полк и порядковый номер роты.

Наименование социального статуса лиц, определивших себя как «посадские» состоит также из двух элементов. Помимо самоназвания «посадский человек», в челобитной указывали также название конкретной слободы. Например, «челобитная Огородной слободы посацкого человека» -- РГАДА. Ф. 931. Оп. 3. Д. 1698. Л. 12 об..

При анализе явочных челобитных была выявлена группа лиц, определяющих себя через род занятий. Так, наименование социального статуса таких лиц выглядело следующим образом: «челобитная золотной фабрики компанейщиков» -- Там же. Л. 37., «челобитная суконной фабрики ученика Афонася Федорова жены ево…» -- Там же. Л. 46., «челобитная золотых дел мастера» -- Там же. Л. 52, 72 об.. Никакая другая дополнительная информация относительно их социального статуса челобитчиками не сообщается.

Наименование социального статуса лиц, определяющих себя как «служитель», «служитель ево», «человек», «человек ево», состоит из нескольких элементов. В челобитных фиксировались, во-первых, их самоназвание, во-вторых, информация о конкретном лице или ведомстве, которому данные лица «служат». Если челобитчик «служит» частному лицу, в документе фиксировалось имя и его социальный статус. При определении социального статуса данного лица, челобитчики ориентировались на различные классификационные модели: могли указываться титулованность/ чин и звание по «Табели о рангах»/ старомосковский чин. Могли использоваться одновременно несколько классификационных моделей либо только одна. Например, «челобитная боярина Алексея Петровича Салтыкова человека ево» -- РГАДА. Ф. 931. Оп. 3. Д. 1698. Л. 14 об. или «Челобитная леиб гвардии Сменовского полку капитана князя Алексея Иванова сына Шеховского человека Алексея Кандратьева сына Дмитреева» -- Там же. Л. 65.. Если же челобитчик «служит» ведомству, в челобитной указывалось название такого ведомства. Как уже отмечалось выше, вопрос о юридическом статусе лиц, использующих указанные самоназвания, остается открыт.

Наименование социального статуса лиц, определяющих себя как «крестьянин», также состоит из двух элементов. В челобитной фиксировалось самоназвание - крестьянин - и указывалась информация о его владельце в лице государства, церкви, монастыря или частного лица. Если владелец челобитчика конкретное частное лицо, то в сведениях об этом лице указывались его имя и социальны статус. Социальный статус такого частного лица челобитчик определял также в соответствии с разными системами классификации.

Как упоминалось, явочные челобитные подавались в государственные ведомства лицами любых социальных категорий без исключения. Не существовало какого-либо указа или инструкции, требующих фиксации в документе социального статуса челобитчиков каким-либо определенным образом, ориентируясь при этом на какие-либо предложенные критерии. Челобитчики указывали свой социальный статус в соответствии с собственными представлениями о социальном устройстве общества и своем местоположении на социальной шкале. С другой стороны, вполне вероятно, что при составлении подобного вида документов существовала определенная традиция наименований социального статуса. Так, прослеживается определенная типология в наименовании социального статуса некоторых социальных категорий. Наименования социального статуса солдат, чиновников, церковно- и священнослужителей указывались по единой схеме. Кроме этого, ориентиром в большинстве случаев являлась «Табель о рангах», существовавшая к тому времени с момента ее принятия меньше года.

В явочных челобитных отражены как представления индивидов о своей социальной идентичности, так и представления о социальной идентичности окружающих их людей, - челобитчики указывали социальный статус других людей в соответствии со своими представлениями об их социальном положении. Анализ записной книги явочных челобитных показал, что диапазон социальных категорий общества первой четверти XVIII века широк. Выбор челобитчиком той или иной «системы координат» при самоопределении своего социального статуса иллюстрирует жизнеспособность различных классификационных моделей, существующих внутри общества.

Глава 4. Категории московских обывателей первой половины XVIII века сквозь призму судебных дел (по данным записной книги начавшихся судов Судного приказа 1737 года)

Изучение делопроизводственных материалов во всем их многообразии в историографии имеет фрагментарный характер. И если некоторые разновидности делопроизводственных материалов (например, судебные дела) изучены довольно подробно, то материалы внутренней документации нуждаются в пристальном внимании со стороны историков. Кажется, записные книги начавшихся судов как разновидность делопроизводственных материалов, до сих пор остаются вне поля зрения историков.

Для анализа была выбрана записная книга начавшихся судов за 1737 год. Данная книга хранится в фонде Судного приказа РГАДА. Данный фонд включает в себя записные книги начавшихся судов начиная с 1730 года, т.е. со времени возникновения Судного приказа.

Судный приказ был основан именным указом от 22 июля 1730 года -- Именным указом Анны Иоанновны одновременно учреждались Сыскной и Судный приказы. ПСЗ. Собрание I. Т. 8. № 5597.. Данное центральное учреждение осуществляло ведение гражданских и уголовных дел лиц, имевших разный социальный статус. После своего учреждения Судный приказ находился в подчинении Юстиц-коллегии.

В фонде Судного приказа находятся записные книги начавшихся судов за 1730, 1736, 1737, 1747, 1749, 1750, 1752, 1759 и 1771 годы -- РГАДА. Ф. 239. Оп. 1. Ч. 1.. В описи фонда Сыскного приказа выбранная нам книга датирована 1737 годом, однако, данная книга включает в себя записи о начавшихся судах и за 1738 год -- Последняя запись за декабрь 1737 года. РГАДА. Ф. 239. Оп. 1. Ч. 1. Д. 545. С. 15. Первая запись за январь 1738 года. Там же. С. 16.. Таким образом, первая запись в книге датирована 24 января 1737 годом, последняя же запись датирована 22 декабря 1738 годом.

В 1723 году был принят именной указ «О форме суда» -- ПСЗ. Собрание I. Т. 7. № 4344., регламентировавший порядок судебного процесса. Согласно указу, судебный процесс начинался с подачи истцом челобитной, в которой по пунктам излагалась суть дела, а также указывались сведения об истце и ответчике. За подачу челобитной с истцов взимались пошлины. Для фиксации сведений о взимаемых с истцов пошлин составлялись записные книги начавшихся судов.

Записная книга начавшихся судов - делопроизводственный документ, содержащий сведения о начавшихся судах. Книга представляет собой совокупность записей о начавшихся судах, инициированных подачей челобитной. Так, каждая запись книги начинается со стандартной формулировки: «по челобитью <…>», означающей, что поданная истцом в Судный приказ челобитная, являясь инициативным документом, послужила основанием для начала судопроизводства. После подачи истцом челобитной в Судный приказ, судьи накладывали резолюцию о дальнейших действиях по данному делу, которые необходимо было предпринять в дальнейшем -- Подробнее о судебном процессе см. например: Кошелева О.Е. Люди … С. 307-309..

В записной книге в хронологической последовательности фиксировались сведения о каждом новом начавшемся суде. Однако не все записи в книге имеют дату, так, напротив некоторых записей число месяца не проставлено вовсе. В записную книгу вносились следующие сведения: дата начала суда (день и месяц), сведения об истце и ответчике (имя и социальный статус обоих), суть дела, иногда (чаще всего другим почерком) вносилась запись о дате завершения суда, информация о взимании пошлины (с указанием конкретной суммы). Каждая запись в книге дает представление о содержании каждого конкретного суда. Так, встречаются суды следующей тематики: дела о незаконном удержании крепостных крестьян, выдачи беглых крестьян, грабеже, краже денег, бесчестье и брани, побоях и увечье, присвоении чужого имущества, заемных деньгах. Во всех записях за 1737-1738 года указана информация о сборе пошлин с истцов с указанием конкретной суммы.

Подавать челобитные, и, следовательно, становиться участниками судебного процесса могли лица любого социального статуса и любого пола без ограничений. Согласно записной книге начавшихся судов истцами и ответчиками становились лица, находящиеся на разных ступенях воображаемой социальной лестницы. Также согласно записной книге как мужчины, так и женщины в равной степени могли принимать участие в судебных разбирательствах. Женщины, являясь как истцами, так и ответчиками, наравне с мужчинами могли представлять себя в суде -- Подробнее об участии женщин в судебном процессе см., например, : Кошелева О.Е. Указ. соч. С. 309-311; Маррезе М.Л. Бабье царство: дворянки и владение имуществом в России (1700-1861) / Мишель Ламарш Маррезе. - М. : Новое Литературное Обозрение, 2009. - С. 275-307.. При этом как истцов, так и ответчиков в суде могли представлять их поверенные -- ПСЗ. Собрание I. Т. 7. № 4344..

По-видимому, источником сведений, занесенных в записную книгу, служила поданная исковая челобитная, в которой истцом излагалась суть обращения в государственные учреждения. Истец подавал в суд исковую челобитную, в которой излагал историю дела и обозначал предмет иска. Исковая челобитная обязательно содержала сведения об истце и ответчике - имя и социальный статус -- ПСЗ. Собрание I. Т. 7. № 4344.. Также в исковой челобитной указывалась инстанция, куда челобитная подавалась, имя и чин составителя челобитной -- ПСЗ. Собрание I. Т. 5. № 2865; Т. 7. № 4769.. Обязательно проставлялась дата составления документа и прикладывалась рука просителя либо его доверенного лица. В целом формуляр исковой челобитной был определен обычаем и соответствовал любой другой разновидности челобитных.

Таким образом, информация об истце, ответчике и сути дела, содержащаяся в исковой челобитной, дублировалась подьячим в записную книгу начавшихся судов. При этом вполне возможно, что сведения о социальном статусе истцов и ответчиков указывались в записной книге в неполном виде, не в той же самой формулировке, что в исковой челобитной.

Отметим, что изучение делопроизводственных документов в историографии носит фрагментарный характер, сколько-нибудь полной информации о характеристике такого источника, как записные книги начавшихся судов обнаружить не удалось.

При анализе записной книги начавшихся судов за 1737 год обращалось внимание прежде всего на следующие моменты: 1) источник информации о социальном статусе истцов и ответчиков; 2) составные элементы наименования социального статуса обывателей; 3) классификационная система, в соответствии с которой указывался социальный статус обывателей.

Как уже упоминалось, в соответствии с указами исковые челобитные могли подавать лица обоего пола различных социальных категорий без исключения. По-видимому, информация о социальном статусе как истца, так и ответчика копировалась подьячим из исковой челобитной, поданной истцом в государственные инстанции, в записную книгу начавшихся судов. Вполне возможно, что подьячий переписывал сведения о социальном статусе истцов и ответчиков не в той же самой формулировке, как она была обозначена в исковой челобитной.

Нередко социальные наименования истцов в записной книге состоят только лишь из одного элемента - самоназвания. В соответствии с «Табелью о рангах», указывается чин истцов без какой-либо дополнительной информации о месте службы. Например, в записной книге социальный статус - самоназвание - истцов мог обозначаться следующим образом: «бригадир» -- РГАДА. Ф. 239. Оп. 1. Ч. 1. Д. 545. Л. 5 об., «отставной капрал» -- Там же. Л. 6., «поручик» -- Там же. Л. 14., «майор» -- Там же. Л. 11, 20., «капитан» -- Там же. Л. 12, 17., «полковник» -- Там же. Л. 6 об., «прапорщик» -- Там же. Л. 4.. В некоторых записях социальный статус истцов обозначен подробнее. Помимо самоназвания указывалось также место службы. Например: «Лейб-гвардии Измайловского полку капрала» -- Там же. Л. 7. или «Бутырского полку прапорщика» -- Там же. Л. 17.. Встречаются случаи использования одновременно нескольких классификационных систем при определении истцом своего социального статуса. Так, согласно записной книги, истец указал свой чин в соответствии с «Табелью о рангах» и дворянский титул: «Действительного камергера графа <…>» -- Там же. Л. 4 об.. Некоторые записи в книге свидетельствуют о том, что истцы определяют свой социальный статус и социальный статус ответчиков только в соответствии с титулованность или системой старомосковских чинов. Например: «По челобитью имеретинской царевны Дарии Арчиловны с столником Григорьем Семеновым сыном Васильчиковым» -- Там же. Л. 11 об., «По челобитью вдовы княгини <…> с княгинею <…>» -- Там же. Л. 14 об..

Наименование социального статуса государственных служащих, находящихся вне «Табели о рангах» состояло из нескольких элементов - должности и места их службы, например: «Вотчинной коллегии канцеляриста» -- Там же. Л. 18., «Дворцовой канцелярии канцеляриста» -- Там же. Л. 22 об., «Соляной конторы регистратора» -- Там же. Л. 6.. Также из двух элементов состояло наименование социального статуса солдат - указывались самоназвание и место их службы, например: «леиб-гвардии Преображенского полку салдата» -- Там же. Л. 9.. Аналогичным образом фиксировался социальный статус священнослужителей - указывались их сан и место службы.

Согласно записной книги начавшихся судов, наименование социального статуса лиц, определивших себя в соответствии с родом занятий, также мог состоять как из одного, так и из нескольких элементов. Например, в одной из записей обозначено лишь самоназвание истца: «монетчик» -- РГАДА. Ф. 239. Оп. 1. Ч. 1. Д. 545. Л. 10.. В другой записи социальный статус истца обозначен подробнее: «суконной фабрики ученик» -- Там же. Л. 7 об..

Наименование социального статуса крестьян также состояло из нескольких элементов. Помимо самоназвания «крестьянин», указывалось частное лицо или инстанция, которым крестьянин принадлежит. Например: «Иосифова монастыря оброчного крестьянина <…> жены ево» -- Там же. Л. 12 об. или «генерала <…> оброчного крестьянина» -- Там же. Л. 12 об..

Наименования социального статуса лиц, обозначенных как «служитель», «служитель ево», также состоят из двух элементов - самоназвания и информации о лице/ инстанции, «в услужении» у которых находится истец. В записной книге начавшихся судов указано, например: «дому Ея высочества благоверныя государыни царевны Елисаветы Петровны служителя» -- Там же. Л. 16.. Социальный статус такого частного лица обозначался «служителем» в соответствии с разными классификационными системами. В некоторых случаях «служитель» указывал чин в соответствии с «Табелью о рангах», например: «майора <…> служителя ево» -- Там же. Л. 16.; в некоторых случаях обозначался только титул: «князя <…> жены ево вдовы княгини <…> служителя ее» -- Там же. Л. 19..

Наименование социального статуса женщин состояло из большего количества элементов, чем наименование социального статуса мужчин. Отметим, что социальный статус женщины определялся по ее отцу или мужу. Так, в документе в большинстве случаев указывались имя и социальный статус мужчины, статус родственных отношений женщины по отношению к указанному мужчине, например: «втораго московскаго полку сержанта <…> жены ево» -- Там же. Л. 12.. Однако встречаются записи, согласно которым, сведения о муже/отце истицы, а, следовательно, ее социальный статус, не указаны вовсе -- Там же. Л. 8..

Если наименования социального статуса истцов состоят как из одного, так и из нескольких элементов, то наименования социального статуса ответчиков в большинстве случаев состоят лишь из одного элемента - их чина/ рода занятий, без дополнительной информации о месте их «службы». По-видимому, социальный статус ответчика обозначался в соответствии с представлениями о нем истца.

Таким образом, в записную книгу начавшихся судов копировались сведения, ранее зафиксированные в исковой челобитной - документе, инициировавшем судебный процесс. В исковой челобитной истец в соответствии с указом был обязан указать свое имя и социальный статус, а также имя и социальный статус ответчика.

Есть основания полагать, что в записную книгу начавшихся судов сведения о социальном статусе лиц переносились из исковой челобитной в более краткой форме. Если принять во внимание тот факт, что формуляр челобитных всех разновидностей, определенный обычаем, был схож, то формуляр исковой челобитной должен соответствовать формуляру явочной челобитной. Анализ записной книги явочных челобитных (см. предыдущую главу), показал, что, как правило, наименование социального статуса лиц состоит из нескольких элементов. Следовательно, наименования социального статуса лиц, обозначенных в исковой челобитной, также могли состоять из нескольких элементов. Наименование социального статуса истцов, указанные в записной книге начавшихся судов, зачастую состоит из одного лишь элемента - самоназвания. Вероятно, при переписывании сведений об истце из исковой челобитной в записную книгу, подьячий намеренно обозначал социальный статус истцов более краткой формулировкой, т.к. данная информация не имела первостепенного значения.

Анализ записной книги начавшихся судов за 1737 год показал, что основной классификационной системой в определении социального статуса лиц являлась «Табель о рангах». Однако в редких случаях титулованность и старомосковские чины также являлись главным критерием при определении как своего статуса истцом, так и при определении статуса ответчика. При этом одновременно несколько классификационных систем при обозначении социального статуса использовались нечасто.

В целом же выводы, полученные в результате анализа данного источника во многом схожи с результатами, полученными в ходе анализа записной книги явочных челобитных. Записная книга начавшихся судов - источник, дублирующий сведения о социальном статусе обывателей, зафиксированные в исковых челобитных.

Заключение

В ходе работы были рассмотрены несколько групп источников и выявлены особенности применения каждого вида источников для изучения социальной идентичности. Были рассмотрены архивные и опубликованные документы - исповедные ведомости Китайского сорока за 1748 г., переписные книги города Москвы за 1738-1742 гг., явочные челобитные московской Полицмейстерской канцелярии 1722 г. и записная книга начавшихся судов за 1737 год, - в которых содержались бы сведения о социальном статусе московских обывателей. В рамках данной работы впервые предложено применить материалы церковного учета, делопроизводственные документы и материалы административного учета, неоднократно использовавшиеся в исследованиях по истории повседневности и микроистории, в качестве источников для изучения социальной идентичности.

Сведения о социальном статусе московских обывателей составители документов получали разными способами. Приходские священники, в ходе составления исповедных ведомостей, вероятно, используя метрические книги и/или руководствуясь собственными представлениями о социальном статусе прихожан, классифицировали их по семи крупным социальным категориям, предложенным указом. Явочные челобитные подавались челобитчиками, которые могли сами же составить документ, следовательно, в источнике зафиксированы представления самих челобитчиков о своем социальном статусе. Либо челобитные записывались со слов челобитчиков людьми, обладающими навыками составления подобного вида документов, вопрос о характере взаимодействия челобитчика и составителя до конца не решен. В записной книге начавшихся судов дублировались сведения из исковой челобитной, соответственно, проблема авторства исковой челобитной сходна с проблемой авторства явочной челобитной. Переписные книги города Москвы составлялись переписчиками на основании «сказок», поданных им дворовладельцами, «скаски», в свою очередь, составлялись либо самими дворовладельцами, либо с их слов. Таким образом, в явочных челобитных, записной книге начавшихся судов и переписной книге города Москвы социальный статус московских обывателей, так или иначе, обозначен в соответствии с их представлениями о своем социальном положении, в исповедных ведомостях сведения о социальном статусе обывателей фиксировались в соответствии с представлениями приходских священников о социальном положении прихожан.

В исповедных ведомостях при категоризации населения применяются крупные обобщающие категории, в явочных челобитных, записной книге начавшихся судов и переписной книге города Москвы диапазон социальных категорий представлен более широко. Если в исповедных ведомостях категоризация населения в обобщающих категориях предусматривалась требованиями при составлении данного документа и священник был вынужден группировать население по предзаданным категориям, то в явочных челобитных, записной книге начавшихся судов и переписной книге города Москвы население представлено более мелкими дробными категориями, а группировка населения по каким-либо критериям в данных видах источников отсутствовала.

Анализ наименований социального статуса показал, что: а) в явочных челобитных прослеживается определенная типология в формулировках социального статуса представителей различных социальных групп; б) наименование социального статуса в записных книгах начавшихся судов дел чаще всего состоят из одного элемента - самоназвания; в) в переписных книгах города Москвы не выявлено единой схемы в обозначении социального статуса лиц - наименования социального статуса представителей даже одной и той же социальной категории состоят как из одного, так и из четырех и более элементов; г) нет какой-либо определенной системы в обозначении социального статуса в исповедных росписях (по-видимому, степень подробности в формулировке социального статуса лиц зависела от предпочтений каждого священника).

Также в ходе анализа источников выяснилось, что существуют различные системы классификаций, ориентация на которые позволяла обывателям идентифицировать себя. Такими «системами координат» являются «Табель о рангах», титулованность и система старомосковских чинов. В исповедных ведомостях социальная принадлежность обывателей фиксировалась священниками в соответствии с «Табелью о рангах», иные классификационные системы в качестве ориентира, определяющего социальную принадлежность, практически не представлены. В явочных челобитных и записных книгах начавшихся судов также в качестве основного ориентира преобладает «Табель о рангах», а система старомосковских чинов и титулованность играют второстепенную роль при определении челобитчиками своего социального статуса. В переписных книгах города Москвы титулованность наравне с «Табелью о рангах» являются основными ориентирами при определении дворовладельцами своего социального статуса.

Список используемых источников и литературы

I. Источники

1. Записная книга начавшихся судов. 1737 г. // РГАДА. Ф. 239. Оп. 1. Ч. 1. Д. 545;

2. Исповедные ведомости Китайского сорока. 1748 г. // ЦИАМ. Ф. 203. Оп. 747. Д. 142;

3. Книга записная явочных челобитных Московской полицмейстерской канцелярии. 1722 г. // РГАДА. Ф. 931. Оп. 3. Д. 1692;

4. Переписная книга города Москвы. Т. 3. 1738-1742 г. - М. : Издание Московской Городской Думы, 1881;

II. Литература

5. Акельев Е.В. Повседневная жизнь воровского мира во времена Ваньки Каина / Евгений Акельев. - М. : Молодая гвардия, 2012;

6. Акользина М.К., Морозова Э.А. Исповедные ведомости городских и сельских церквей как источник по социальной истории Тамбовской губернии первой половины XIX в. // Материалы церковно-приходского учета населения как историко-демографический источник. Барнаул, Издательство Алтайского государственного университета, 2007. С. 121-126;

7. Аксенов. А.И. Источники для генеалогии непривилегированных сословий. Уездное купечество Подмосковья XVIII в.: капитальные, метрические книги. Исповедные ведомости. Фамильные прозвания // Историческая генеалогия. 1993. № 2. С. 10-13;

8. Беккер С. Миф о русском дворянстве : Дворянство и привилегии последнего периода императорской России / Сеймур Беккер. - Пер. с англ. Б. Пинскера. - М.: Новое литературное обозрение, 2004;

9. Варламова Н.А. Исповедальные ведомости 1737 г. как источник по истории населения Петербурга // Проблемы отечественной и всеобщей истории. Вып. 11. Генезис и развитие феодализма в России: Проблемы истории города Генезис и развитие феодализма в России: Проблемы истории города. Л., 1988;

10. Виртшафтер Э.К. Социальные структуры : разночинцы в Российской империи. Перевод с анг. Т.П. Вечериной. Под редакцией А.Б. Каменского. / Виртшафтер Элис Кимерлинг. - М. : Логос, 2002;

11. Водарский Я.Е. Население России в конце XVII - начале XVIII века: численность, сословно-классовый состав, размещение / Я.Е. Водарский. - М. : Наука, 1977;

12. Гончаров Ю.М. Исповедные росписи как массовый источник по истории купеческой семьи на Алтае в конце XIX - начале XX // Палеодемография и миграционные процессы в Западной Сибири в древности и средневековье. - отв. редактор Ю.Ф. Кирюшин, Барнаул: Изд-во АГУ, 1994. С. 185-187;

13. Забелин И.Е. История города Москвы / И.Е. Забелин. - М. : Наука, 1990. - 652 с.;

14. Иванова Н.А., Желтова В.П. Сословное общество Российской империи (XVIII - начало XX века) / Н.А. Иванова, В.П. Желтова. - М. : Новый хронограф, 2010;

15. История Москвы. Период феодализма. Том второй. Период феодализма XVIII в. - М. : Изд-во Академии наук, 1953;

16. Кабузан В.М. Народонаселение в России в XVIII - первой половине XIX / В.М. Кабузан. - М. : Изд-вл Акад. Наук СССР, 1963;

17. Кабузан В.М. Население Российской империи в XVIII веке // Исследования по истории России XVI-XVIII вв.: Сборник статей в честь 70-летия Я.Е. Водарского. Отв. ред. Э.Г. Истомина, М.: Институт российской истории РАН, 2000. С. 42-75;

18. Каменский А.Б. Повседневность русских городских обывателей: исторические анекдоты из провинциальной жизни XVIII века / А.Б. Каменский. - М. : РГГУ, 2007;

19. Кизеветтер А.А. Посадская община в России XVIII столетия / Кизеветтер Александр Александрович. - М. : Унив. тип., 1903;

20. Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. Т.VI. Специальные курсы / Василий Осипович Ключевский. - М. : Мысль, 1989;

21. Козлова Н.В. Люди дряхлые, больные и убогие в Москве XVIII века / Н.В. Козлова. - М. : РОССПЭН, 2010;

22. Козлова Н.В. Персонализированная среда обитания российского горожанина XVIII в.: источники и методика реконструкции // Русь, Россия: Средневековье и Новое время. Вып. 3. Третьи чтения памяти академика РАН Л.В. Милова. Материалы к международной научной конференции. Москва, 21-23 ноября 2013 г. М. 2013. С. 166-172;

23. Кошелева О.Е. Люди Санкт - Петербургского острова Петровского времени. М., 2004;

24. Куприянов А.И. Русский горожанин в поисках социальной идентичности (первая половина XIX века) / Одиссей. Человек в истории. 1998. - М. : Наука, 1999. С. 56-72.

25. Литвак Б.Г. Крестьянское движение в России 1775-1904 г. / Б.Г. Литвак. - М. : Наука, 1989;

26. Майоров А.П. Явочные челобитные как памятники русского языка XVI - XVII в. Автореферат диссертации кандидата филологических наук. - М., 1987;

27. Марасинова Е.Н. Психология элиты российского дворянства последней трети XVIII века (на материалах переписки) / Е. Н. Марасинова. - М. : РОССПЭН, 1999;

28. Маркова М.А. Источники по истории населения Санкт - Петербурга и столичной губернии (1730 - 1740 гг.) // Материалы церковно-приходского учета населения как историко-демографический источник: сборник статей. Барнаул, Издательство Алтайского государственного университета, 2007. С. 103-120;

29. Маркова М.А. Первичные документы по учету населения Санкт-Петербургской губернии в XVIII - первой половине XIX вв. как исторический источник (метрические книги, исповедные росписи, ревизские сказки). Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. СПб., 2005;

30. Маррезе М.Л. Бабье царство: дворянки и владение имуществом в России (1700-1861) / Мишель Ламарш Маррезе. - М. : Новое Литературное Обозрение, 2009. - С. 275-307;

31. Мартин А. Просвещенный метрополис : Созидание имперской Москвы / Александр Мартин. - М. : НЛО, 2015;.

32. Маштафаров А.В. Явочные челобитные 1568 - 1612 гг. из архива Суздальского Покровского девичья монастыря XVI - начала XVII веков // Русский дипломатарий. М., 2003. Вып. 9;

33. Миронов Б.М. Исповедные ведомости - источник о численности и социальной структуре православного населения России XVIII - первой половины XIX в. // вспомогательные исторические дисциплины. Т. XX. Л. : Наука, 1989, С. 102-117;

34. Миронов Б.Н. Русский город в 1740-1860-е гг. : Демографическое, социальное и экономическое развитие / Миронов Борис Николаевич. - Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1990;

35. Миронов Б.Н. Социальная история Росси периода империи (XVIII - нач. XX в). В 2-х т. / Б.Н. Миронов. - 3-е изд., испр. и доп. - СПб. : Дмитрий Буланин, 2003;

36. Общество и государство феодальной России / под ред. В.Т. Пашуто. - М. : Издательство «Наука», 1975 г. - 351 с.; Очерки истории СССР. Том IX. Вторая половина XVIII в. / под ред. А.И. Баранович, Б.Б. Кафенгауз. - М. : из-во Академии наук, 1956;

37. Пайпс Р. Россия при старом режиме / Ричард Пайпс. - М.: Независимая газета, 1993.

38. Репина Л.П. «Новая историческая наука» и социальная история. Изд. 2-е, испр. и доп. / Л.П. Репина. - М. : Изд-во ЛКИ, 2009;

39. Советская историческая энциклопедия. Т. 13. - М. : 1971;

40. Социальная идентичность средневекового человека. - М. : Наука, 2007;

41. Сумкина А.И. Синтаксис московских актовых и эпистолярных текстов XVIII века / А.И. Сумкина. - М. : Наука, 1987;

42. Уваров П.Ю. Франция XVI века : Опыт реконструкции по нотариальным актам / П.Ю. Уваров. - М. : Наука, 2004;

43. Сытин П.В. История планирования и застройки Москвы. В 3-х т. Т. 1. 1147-1762 / П.В. Сытин. - М., 1950;

44. 31. Сытин П.В. Территория и застройка // История Москвы. Период феодализма XVIII в. Т. 2. - М. : Изд-во Академии наук СССР, 1953. - С. 76-90;

45. Федорец А.И. Исповедные ведомости как исторический источник по социальному составу и расселению дворовладельцев города Москвы в 40-х - 80-х гг. XVIII в. Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук. - М. : 2014;

46. Фицпатрик Ш. Срывйте маски!: Идентичность и самозванство в России XX века / Ш. Фицпатрик. - М. : РОССПЭН, 2011;

47. Фриз Г. Сословная парадигма и социальная история России / Американская русистика : вехи историографии последних лет. Императорский период / Антология. - Самара, 2000. С. 121-162;

48. Чернякова И.А. Ревизские сказки и исповедные ведомости - сравнительный анализ содержания с точки зрения достоверности и полноты информации // Массовые источники истории и культуры России XVI-XX вв.: Материалы XII Всероссийской конференции "Писцовые книги и другие массовые источники истории и культуры России XVI - XX вв.: проблемы изучения и издания.", посвященной памяти Василия Васильевича Крестинина (1729 - 1795), Архангельск, 19-23 июня 2001 г. Редкол. : Г.В. Демчук (отв. ред.) и др. - Архангельск: Правда Севера, 2002. С. 366-375;

49. Шепелев Л.Е. Отмененные историей чины, звания, титулы в Российской империи / Л.Е. Шепелев. - Л. : Наука, 1977;

50. Щербачев О.В. Исповедные ведомости московских сороков как источник по генеалогии дворянства середины XVIII века // Известия Русского генеалогического общества. Вып 12. СПб., 2003. С. 25-52; Щербачев О.В. Дворяне - прихожане московских церквей (по исповедным ведомостям Ивановского сорока 50-х годов XVIII века) // Известия Русского генеалогического общества. Вып. 14. СПб, 2004;

51. Kamenskii. A.B. Do We Know the Composition of the 18th Century Russian Society // Cahier du Monde Russe. 2014. Vol. 55. No. 1-2. P. 135-148;

III. Справочные и информационные издания

52. Полное собрание законов Российской империи с 1649 г. Собрание I. Тома V-X. СПб., 1830;

53. Российское законодательство X-XX вв. в 9 т. Т. 4. Законодательство периода становления абсолютизма / под ред. О.И. Чистякова. - М. : 1986.

Размещено на Allbest.ru