Развитие китаеведения в Сибири на рубеже XVIII – начале XX вв.

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Реферат

Развитие китаеведения в Сибири на рубеже XVIII - начале XX вв.

К числу крайне актуальных проблем отечественной науки и образования на современном этапе является развитие китаеведения на востоке России, в том числе в Сибирских регионах. В постсоветскую эпоху Сибирь вступила, имея не достаточно богатого опыта развития регионального китаеведения. В связи с этим определенное значение приобретает опыт становления китаеведения в регионе в досоветскую эпоху. Потребности развития китаеведения для Сибири в прошлом, как и на современном этапе, обуславливались ее географическим положением. Политическая стабильность и экономическое развитие этого региона всегда зависели от грамотных взаимоотношений с соседним Китаем.

В XVII в. Россия и Китайская империя стали не только ближайшими непосредственными соседями, но и оформили свои отношения на договорном уровне. С этого времени приобрел актуальность вопрос о становлении синологической науки и организации китаеведческого образования в стране, в первую очередь в восточных регионах России. Однако в XVII в. в России еще не началось формирование собственного китаеведения. Такая ситуация была обусловлена как спецификой и общем уровнем науки и образования в Русском государстве, так и особенностями развития русско-китайских отношений в данный период. Тем не менее, уже в этот период обозначилась потребность в собственных китаеведах в регионе, это стало ясно, когда, например, в Тобольске не смогли узнать содержание грамоты из Пекина, привезенной экспедицией И. Петлина.

Истоки зарождения китаеведения в Сибири восходят к началу XVIII в. В 1724 г. вышел указ Священного Синода об открытии в Иркутске школы «для церковничьих детей и сирот» с целью подготовки переводчиков китайского и монгольского языков. В документе говорилось, что при Вознесенском монастыре имелся знаток монгольского языка, а преподавателя китайского языка требовалось найти. Эта школа, открытая в 1725 г. и просуществовавшая до 1739 г., стала вторым учебным заведением во всей Русской Сибири. Согласно воспоминаний основателя школы архимандрита Антония (Платковского), открыта она была по инициативе посланника в Китай Льва Измайлова, не нашедшего ни одного переводчика для поездки за границу [19. С. 16]. Хотя документов, говорящих о введении изучения китайского языка в Иркутске в это время, не имеется, и даже преподавание монгольского языка не удалось организовать на достаточном уровне, школа монгольского языка имела огромное значение в становлении русского китаеведения. Воспитанник Иркутской школы И.К. Рассохин (Россохин), родившийся в семье священника в селе Хилок близ Селенгинска, стал первым русским китаеведом. С 1741 по 1751 гг. он руководил школой китайского и маньчжурского языков при Академии наук в Петербурге и составил первую русскую транскрипцию китайских иероглифов.

В XVIII в. единственным значительным центром русского китаеведения была Российская Духовная миссия в Пекине, в ее составе среди учеников было немало сибиряков. Например, в состав 6-й Духовной миссии, отправленной в Пекин в 1771 г., в качестве учеников были назначены трое учащихся Тобольской духовной семинарии. Через несколько лет «они оказались довольно знающими в китайском, а особенно в маньчжурском языках» и позднее были определены переводчиками к Иркутскому губернатору Якобию. Некоторые из них оставили заметный след в китаеведении, например, Алексей Парышев, состоявший на службе при сибирском генерал-губернаторе до 5 апреля 1809 г., составил «Vocabularium sinico-mandschurico russicum» [8. №9. С. 56-58].

Во второй половине XVIII в. руководство России предпринимало попытки организовать изучение восточных языков в регионах, в том числе китайского языка в Сибири. 22 июня 1773 г. Екатериной II был утвержден доклад Правительствующего Сената «Об определении в Иркутской губернской канцелярии для китайского и монгольского языков одного переводчика…», который обучал бы этим языкам учеников [10. С. 95]. Курсы китайского языка в Иркутске были учреждены, но не известна их дальнейшая судьба, какого-либо следа в отечественном китаеведении они не оставили. В 1789 г. в Сибири было создано лишь одно специальное учебное заведение - Азиатская школа в Омске, просуществовавшая до 60-х годов XIX в. Первоначально туда принимали только детей казачьего сословия, затем татар и казахов, находящихся на русской службе. Большая часть учеников изучали тюркский язык, но имелась группа, изучавшая маньчжурский и монгольский языки.

В 80-х годах по поручению Екатерины II выпускник Венского университета, директор училищ в России Ф.И. Янкович де Ми - риево подготовил проект системы народных училищ, с программами и уставом. По уставу, принятому 1786 г., в Программу Главных Народных училищ включалось два новых языка, один из которых должен был быть «соседственным». Таким образом, в российской общеобразовательной всесословной школе первый и единственный раз в истории вводилось обязательное изучение иностранного языка именно соседнего государства. В 1789 г. в Сибири открывалось три Главных Народных училища, в том числе Иркутское, для Восточной Сибири с преподаванием монгольского, китайского, маньчжурского и японского языков. В класс китайского и маньчжурского языков записалось 27 человек. Однако спустя четыре года преподавание этих языков в училище было прекращено, в первую очередь из-за отсутствия учителей. Новые программы общеобразовательных начальных и средних учебных заведений, определенные уставами 1804 и 1828 гг., уже не предполагали изучение «соседственных» языков. Однако заинтересованные ведомства по-прежнему пытались ввести преподавание восточных языков. Коллегия иностранных дел в 1806 г. выработала проект учреждения классов восточных языков при Казанской, Тифлисской и Иркутской гимназиях. В частности, в Иркутской гимназии предполагалось ввести изучение японского, китайского и маньчжурского языков. Для реализации этой идеи кое-что было сделано, пристав Духовной миссии Е. Тимковский указал 18 названий книг, китайских учебных пособий и словарей, привезенных в 1821 г. из Пекина «для предполагаемого в Иркутске заведения Азиатских языков» [16. Ч. 2. С. 394]. В указе Николая I от 27 января 1823 г. говорилось о передаче гимназии в Иркутске собрания китайских, маньчжурских и монгольских книг с условием учреждения там класса восточных языков. Но идея не была реализована, исследователи отмечали: «…печальный опыт восточных классов при Иркутской гимназии и общие соображения… заставили Сперанского отказаться от мысли об открытии Азиатского училища в Иркутске» [19. С. 102].

Из всех проектов введения преподавания китайского языка в Сибири успехом увенчалась лишь работа по созданию школы переводчиков в Кяхте. Если для общения между пограничными начальниками и местным населением было достаточно монгольского языка, то торговые операции вели китайские купцы. Для межнационального общения в Кяхте появился своеобразный язык, представляющий собой сильно испорченный русский, которым овладевали китайские купцы. Насущная потребность в развитии русско-китайской торговли привела к тому, что представители местной власти и купечества осознали необходимость изучения китайского языка. В конечном итоге, в начале 1830 г., по приезде в Забайкалье научной экспедиции под руководством члена-корреспондента АН и собирателя восточных рукописей П.Л. Шиллинга, было открыто Кяхтинское училище китайского языка. Очевидно, идея открытия этого училища возникла еще в 1821 г., когда в Кяхте останавливался проездом, возвращаясь из Пекина в Петербург, глава 9-й Духовной миссии архимандрит Иакинф (Бичурин). Школа фактически была открыта до принятия формального решения по данному вопросу, последовавшего в ноябре 1832 г. Уже в январе 1830 г. Иакинф набрал 12 учеников и начал обучать их китайскому языку. А лишь 18 мая 1835 г. состоялось торжественное открытие училища, подробный отчет об этой церемонии был напечатан в «Журнале Министерства народного просвещения».

Училище должно было готовить лиц для ведения торговли с Китаем, срок обучения устанавливался 4 года. Полтора года преподавал в училище сам Иакинф, но вскоре ему была найдена замена. В 1831 г. возвращавшийся из Пекина ученик миссии К.Г. Крымский остался в Кяхте в качестве учителя и переводчика китайского языка. В 1835 г. согласно ходатайству директора Кях - тинской таможни с согласия царя в Кяхту вновь приехал Иакинф (Бичурин). Указом Николая I в феврале 1835 г. Н.Я. Бичурин и Г.К. Крымский были официально назначены учителями Кях - тинского училища. В начале 1836 г. Иакинф (Бичурин) принял предписание остаться в училище, однако в конце того же года он начал хлопотать об отъезде в Петербург и в начале 1838 г. покинул Кяхту.

Интерес представляет содержание китаеведческого образования в Кяхте, К.Г. Крымский писал в 1841 г.: «В первый год изъясняемы ученикам Китайская грамматика с применением ее о каждом предмете к правилам по тому же предмету из Русской Грамматики… В продолжение второго года ученики занимаемы повторением Китайской Грамматики с приложением правил ее к употреблению в разговоре, дабы сим способом яснее раскрыть существенные свойства Китайского языка и облегчить для них удобность к выражению собственных мыслей в оном. Для достижения сей цели ученики занимаемы изучением легких разговоров… содержание сих разговоров суть предметы близкие к сословию торгующих в Кяхте… В продолжение третьего года обучения занимаемы ученики изучением пространных в купеческом быту и общежитии употребительных разговоров ими же самими предварительно переводимых, сверх этого выдаваемы им на дом легкие статьи для перевода… В продолжение четвертого года, кроме упражнений в разговоре на Китайском языке, окончательно изъясняемо пространное употребление форм или оборотов Китайского языка в общежитии, причем главное внимание обращаемо на различие слогов, в приложении оных к предметам. Сим оканчивается курс учения Китайскому языку потребного для учеников из торгового сословия…» [1. Ф. 796. Оп.448. Д.36. Л.1-2]. В Кяхтинское училище принимались как по направлению местной таможни, так и вольнослушатели. Занятия со всеми учениками проходили одновременно в одном помещении, ежедневно, кроме воскресенья. Ученики, согласно времени поступления и успехам в учебе, делились на три отделения. Прием в училище производили весной-летом, выпускные испытания - в декабре. Кяхтинское училище после своего официального открытия сделало первый выпуск в 1838 г. - 7 человек, второй в 1840 г. - 4 человека, «оказавших достаточное знание в Китайском разговорном языке в купеческом быту и общежитии употребительном… уволены из училища с надлежащим аттестатом» [1. Ф. 796. Оп.448. Д.36. Л.2].

Основной задачей Кяхтинского училища была подготовка специалистов для торговли с китайцами. Однако это учебное заведение выполняло определенные исследовательские функции. В Кяхте сформировалась синологическая библиотека, имелась богатейшая коллекция китайских словарей, учебных пособий и рукописей, постоянно пополняемые в течение всего периода работы библиотеки. Книги дарили возвращавшиеся из Пекина миссионеры, например, летом 1950 г. в дар училищу 13 наименований китайских книг передал Иннокентий Немиров [18. С. 37]. Большое значение имели пожертвования местного купечества и известных китаеведов. В 1835 г. купец 1-й гильдии Н. Игумнов передал в библиотеку училища 220 экземпляров книг (34 названия), в том числе 6 экземпляров «Канси цзыдянь» (Словарь Канси), 50 экземпляров «Дацин хуйдянь» (Полное собрание Уложений китайских). В документах Кяхтинского архива, разобранных в XIX в. В.В. Птицыным, приводятся следующие факты: «в 1842 г. кяхтинскому купечеству были доставлены из Пекина старшим священником духовной миссии от. Вениамином выписанные купечеством 22 китайских сочинения в 147 томах, кроме тетрадей и прописей. Все эти сочинения оценены в 1500 руб. и по содержанию книги главным образом исторические, есть несколько законодательных сборников, также философия Конфуция… Все эти книги 15 ноября 1845 года были переданы купечеством в кяхтинское училище китайского языка на хранение и употребление… В ноябре 1855 года настоятель Троицкого Селенгинского монастыря архимандрит Даниил пожертвовал кяхтинскому училищу китайского языка свою библиотеку китайских, манчжурских и монгольских книг и рукописей, собранных им во время жизни своей в Пекине. Библиотека эта состоит их 31 сочинения в 54 томах и в 312 книгах; в числе сочинений есть «Ши-дзинь-да - цюань», т.е. собрание древних стихотворений, 2 т. 10 кн.; «Чунь - цю», критико-исторический сборник Конфуция об удельном княжестве Лу, на китайском и манджурском языках, 6 т. 48 кн.; «Чжэнь-фу-ши-и», записки о России, Тибете и Туркестане, с картами и чьим-то маршрутом, и другие редкие и ценные книги… В 1857 году купечество купило для школы китайского языка у мещанина Пономарева китайско-русский словарь в 18 томах за 800 руб. сер.» [12. С. 126, 140, 146].

Кяхтинское училище китайского языка явилось качественно новым этапом синологического образования, там впервые была составлена учебная программа. Специально для Кяхтинского училища Н.Я. Бичурин написал грамматику китайского языка, за которую ему в 1839 г. была вторично присуждена Демидовская премия. Кроме «Китайской грамматики» о. Иакинф написал несколько специальных учебных пособий, в том числе и приспособленных к Кяхтинской торговле, и русско-китайский словарь. Много сделал для училища К.Г. Крымский, только благодаря его энергии почти полвека в Сибири существовало специальное училище китайского языка, что стало уникальным явлением в российской истории. Кяхтинское китаеведение явилось важным фактором успешного решения «Амурского вопроса» в середине

XVIII в., в 1854 г. К.Г. Крымский был назначен переводчиком Азиатского департамента МИД, принимал участие в экспедиции на Амур и в российско-китайских переговорах.

Училище китайского языка в Кяхте не смогло пережить как своих основателей, так и той исторической эпохи, в которой оно возникло. С начала 60-х гг. все, кто имел интерес и потребность в изучении Китая, получили возможность выехать в соседнее государство. После смерти К.Г. Крымского в 1861 г. Кяхтинское училище практически прекратило свое существование. В 1862 г. оно было закрыто «до особого распоряжения», затем, в марте 1867 г., царским указом ликвидировано окончательно. После этого китаеведение на территории Сибири прекратило свое существование, а переводчиков для региона стали готовить непосредственно на сопредельной территории.

Российские власти в середине XIX в. планировали организовать изучение восточных языков в учебных заведениях приграничных регионов. В 1854 г. царь повелел министру народного просвещения А.С. Норову представить соображения о введении преподавания китайского и маньчжурского языков в Иркутской гимназии. Проект был представлен царю генерал-губернатором Восточной Сибири Н.Н. Муравьевым-Амурским. Генерал-губернатор предложил учредить при гимназии кафедру китайского и маньчжурского языков, на которую должны были ежегодно приниматься по шесть выпускников Иркутской гимназии в качестве казеннокоштных студентов. Окончившие четырехлетний курс обучения на этой кафедре получали бы все права выпускников университета. Данный проект нашел поддержку у кяхтинского купечества, выделившего под него средства. Однако Министерство народного просвещения данный проект не поддержало, полагая, что в гимназии невозможно ввести университетское образование. Вместо этого было предложено направлять выпускников Иркутской гимназии на открывающийся Факультет восточных языков Петербургского университета [1. Ф. 733. Оп.84. Д-135].

Весной 1864 г. генерал-губернатор Восточной Сибири М.С. Корсаков запросил подчиненное ему консульство в Урге, на предмет возможностей подготовки переводчиков. В свою очередь, ургинский консул Я.П. Шишмарев, выпускник русско-монгольской казачьей школы в Троицкосавске, обратился с докладом на имя генерал-губернатора с предложением начать подготовку переводчиков в Урге. М.С. Корсаков предписал наказному атаману Забайкальского казачьего войска направить четырех добровольцев для изучения языков, и с февраля 1865 г. два монгольских чиновников начали вести уроки для сибиряков. Так, в 1864

1865 гг. в Урге была открыта школа переводчиков и толмачей, в уставе которой говорилось, что она готовит переводчиков и толмачей маньчжурского и монгольского языков, а китайский язык воспитанники изучают «по возможности». Ургинская школа первоначально существовала на положении нештатного учебного заведения, а в ноябре 1884 г. Государственный Совет утвердил «Положение об Ургинской и Кульджинской школах для приготовления переводчиков и толмачей», в котором закреплялось: «В Ургинской школе преподаются языки письменные и разговорные маньчжурский и монгольский, разговорный китайский и отчасти письменный китайский язык». Срок обучения устанавливался в 5 лет, на учебу принимались распоряжением генерал - губернаторов на казенный счет «лица всех сословий, по преимуществу же казачьего». Школы переводчиков в Урге и Кульдже имели важное значение в общей системе китаеведческого образования в России, из их стен вышли знатоки китайского языка из служилых и крестьянских слоев местного сибирского общества. Например, сын енисейского казака Г.А. Мосин был переводчиком при пограничном комиссаре в Южно-Уссурийском крае, неоднократно исполнял обязанности пограничного комиссара. Во второй половине XIX в. сибиряки получали китаеведческое образование и в самом Пекине. Например, к 17-й Духовной миссии впервые прикрепили двух учеников из Сибири, обучавшихся китайскому языку на стипендию им. Паргачевского. Первым стипендиатом был выпускник Иркутского промышленного механико-технического училища В.Г. Григорьев.

Несмотря на отсутствие китаеведения в сибирских гимназиях, во второй половине XIX в. имели место случаи работы в Сибири крупных синологов. Например, самый талантливый, по мнению современников, выпускник Факультета восточных языков Петербургского университета, первый русский переводчик «Чуньцю», Н.И. Монастырев в 1879-1881 г., до самой своей преждевременной кончины, работал учителем гимназии в Красноярске, где читал публичные лекции по истории русско-китайских отношений, занимался научной деятельностью. Последние годы своей жизни провел в Восточной Сибири и первый заведующий кафедрой китайского языка Казанского университета архимандрит Даниил (Сивилов).

Изучение Китая, особенно сопредельных с Сибирью его территорий, стало одним из основных направлений научной и культурно-общественной деятельности сибирской интеллигенции. Одним из первых знатоков Китая и собирателем документов и материалов по истории Центральной и Восточной Азии был Г.И. Спасский. Документы и материалы о Центральной и Восточной Азии он начал собирать, получив в 1803 г. назначение на службу в Сибирь, где и проработал до 1817 г. По ходатайству графа Н.А. Головкина Г.И. Спасский был причислен к посольству в Китай, он работал с П.Я. Потоцким, собирая материалы по Китаю. Активная научная деятельность Г.И. Спасского связана с изданием в 1818-1927 гг. журналов «Сибирский вестник» и «Азиатский вестник». В «Сибирском вестнике», например, в разделе «Собрание сведений о Сибири и странах, сопредельных с нею», были опубликованы «Путешествие в Китай казака Ивана Петлина в 1620 году», «Путешествие Ф.И. Байкова в Китай с 1654 по 1658 год», «Дневные записки переводчика Путинцева в приезд его от Бухтар - минской крепости до китайского города Кульджа и обратно в 1811 году», «О начале торговых и государственных сношений России с Китаем», «Об езуитах в Китае» и др. Позднее архив Г.И. Спасского был приобретен крупнейшим меценатом и библиофилом Г.В. Юдиным, в составе коллекции которого и попал в музей Приенисейского края.

Значительный вклад в российское китаеведение внесли сибирские купцы. Одним из крупнейших знатоков Китая был иркутский купец Ф.П. Щегорин, подаривший Иркутскому народному училищу более тысячи китайских и маньчжурских книг. В конце XVIII - начале XIX вв. он подал в Петербург несколько докладных: «Записка о китайской коммерции», «Записка о системе китайского правления» и др. Известный во всем мире знаток Китая, сын декабриста Н.А. Бестужева и бурятки, приемный сын купца Д.Д. Старцева - А.Д. Старцев, прославился как собиратель крупнейшей «восточной коллекции», погибшей во время восстания ихэтуаней. Дочь А.Д. Старцева, будучи женой военного советника в Китае полковника Воронова, помогала мужу в качестве переводчика китайского языка. Всемирную известность получил уроженец Енисейской губернии первый епископ Пекинский и Китайский Иннокентий (Фигуровский), составитель самого большого в начале XX в. русско-китайского словаря.

Во второй половине XIX - начале XX вв. сибирская интеллигенция, по большей части стоявшая на позициях сибирского областничества, вела изучение Китая в рамках мероприятий, организованных или поддержанных ИРГО. Огромный вклад в изучение истории, географии, культуры Китая внес лидер областников, путешественник, ученый-гуманист Г.Н. Потанин. Общая атмосфера сибирской культуры начала XX в. оказала серьезное влияние на личность сибиряков, ставших позднее корифеями советского китаеведения, таких как член-корреспондент АН СССР директор ИДВ М.И. Сладковский.

Китаеведение на Востоке России стало развиваться активнее после открытия в 1899 г. Восточного института во Владивостоке. Следует отметить, что студентов из Сибири, особенно в первые годы существования института, во Владивостоке было мало. Тем не менее, среди сибиряков - выпускников Восточного института, были известные китаеведы, такие как уроженец Тобольской губернии И.Г. Баранов, работавший преподавателем китайского языка и экономической географии стран Востока в Харбинском мужском коммерческом училище. В истории Восточного института был небольшой «сибирский период», во время Русско - японской войны Восточный институт эвакуировали в Верхне - удинск, где пережил и революцию 1905 г. Правда, в феврале 1905 г. студенческая корпорация Восточного института передала администрации свою резолюцию, содержавшую претензии к профессорско-преподавательскому составу, и вскоре приказом Приамурского генерал-губернатора институт был закрыт, 23 студента исключены из него. Нормальная работа Восточного института началась после возвращения во Владивосток в 1906 г. До 1918 г. Восточный институт во Владивостоке оставался единственным учебным заведением на Востоке России, где развивалось китаеведение.

В начале XX в. не снимался вопрос о развитии практического китаеведения в учебных заведениях собственно Сибири. Предполагалось ввести преподавание китайского языка в военноучебных заведениях. В 1907 г. по приказу начальника штаба Иркутского военного округа начальником Иркутского военного училища полковником С.К. Станковским был подготовлен проект письма «О восстановлении казачьего взвода в Иркутском пехотном юнкерском училище». В документе говорилось, что «с осени 1908 г. согласно «Инструкции по учебной части» - вместо французского языка ввести преподавание китайского, японского, монгольского языков (для желающих)» [14. С. 77]. Этот проект, как и многие, ему подобные, на практике осуществлен не был. До сих пор не найдено документов, указывающих на изучение китайского языка при штабе Восточно-Сибирского военного округа и вообще в Иркутске. Тем не менее, в воинских частях китайский язык все же изучался, например, в начале 1914 г. в Красноярске имелась «Школа восточных языков, находящаяся в собрании подпрапорщиков» при 30-м Сибирском стрелковом полку. В этой школе инструктором работал «Гражданин Китайской Республики Михаил Кугабо» [4. Ф. 595. Оп.3. Д.7135. Л.4].

Вопрос о создании в России системы китаеведческого образования, которое затрагивало бы среднюю школу и охватывало различные слои русского общества, сохранял актуальность до самой революции 1917 г. Как писал известный китаевед, чиновник Министерства финансов Я.Я. Брандт: «Если признается важным, чтобы русское общество, хотя бы только частью его, живущая в областях, соседних с Китаем, знало Китай так, как нам русским надлежит знать его, и интересовалось им, то мы должны привить сведения о Китае, его народе и языке нашей общей школе, а не делать это достоянием только специальных учебных заведений» [3. Ф. 25. Оп.11. Д.12. Л.89]. В 1908 г. Я.Я. Брандт предлагал: «способом достижения этой цели было бы введение китайского языка и некоторых сведений о Китае в виде необязательных предметов в средних мужских школах Восточной Сибири сначала, конечно, для опыта лишь в нескольких пунктах. При наличности в каком либо пункте нескольких мужских среднеучебных заведений следовало бы предоставить возможность изучать китайский язык выразившим желание ученикам всех школ; причем из всех учеников можно было бы составить общий класс и установить преподавание в той школе, где это было бы признано наиболее удобным» [3. Ф. 25. Оп.11. Д.12. Л.90]. Посланник в Пекине И.Я. Коростовец писал министру иностранных дел в 1909 г.: «По моему мнению, надлежащая постановка первоначального изучения китайского языка и Китая в нашем Приамурском крае и в Иркутском генерал-губернаторстве является серьезною политическою задачею и средства, которые признает возможным уделить на это дело казна, безусловно, не пропадут даром» [3. Ф. 25. Оп.11. Д.12. Л.65]. Однако, несмотря на насущную потребность и имеющийся потенциал, в Сибири к 1917 г. и не только не было создано системы китаеведческого образования, охватывавшей начальную, среднюю и высшую школу, но и не появилось ни одного специального учебного заведения, готовившего специалистов для работы в Китае.

Таким образом, китаеведение в Сибири имеет продолжительную, но довольно противоречивую историю, что обусловлено было в первую очередь сложностями и противоречивостью процессов развития отечественной науки и образования в целом. Несмотря на насущную потребность и имеющийся потенциал, в Сибири не было создано системы китаеведческого образования, не было открыто ни одного китаеведческого научно-исследовательского учреждения. Тем не менее, в Сибири жили и работали многие выдающиеся синологи, включая о. Иакинфа (Бичурина) и первого руководителя первой в России синологической университетской кафедры о. Даниила (Сивилова). Сибиряки, среди которых были и первый русский китаевед И.К. Рассохин и составитель самого большого китайско-русского словаря, епископ Иннокентий (Фигуровский), внесли в XVIII - начале XX вв. большой вклад в отечественную мировую синологию.

Список источников и литературы

1. Российский государственный исторический архив (РГИА). Фонды: 560 (Общая канцелярия министра финансов), 733 (Департамент народного просвещения), 796 (Канцелярия Синода).

2. Российский государственный исторический архив Дальнего Востока (РГИА ДВ). Фонды: 128 (Пограничный комиссар в Южно-Уссурийском крае), 226 (Владивостокский Восточный институт).

3. Государственный архив Иркутской области (ГАИО). Фонд 25 (Канцелярия Иркутского генерал-губернатора).

4. Государственный архив Красноярского края (ГАКК). Фонд 595 (Енисейское губернское управление).

5. Государственный архив Читинской области (ГАЧО). Фонд 68 (Канцелярия Кяхтинского градоначальника).

6. Полное собрание законов Российской империи (ПСЗРИ). Собр. 3.

7. Сборник распоряжений по министерству народного просвещения. Т.2. 1835-1849. - СПб., 1866.

8. Адоратский (Иеромонах Николай). Православная миссия в Китае за 200 лет ея существования // Православный собеседник. - 1887. - №2-11.

9. Константинова Т.А. К истории первого училища китайского языка в Забайкалье // Гуманитарный вектор. Вестник Забайкальского отделения АГН. - Чита, 2000. - №1 (6).

10. Куликова А.М. Востоковедение в российских законодательных актах (конец XVII в. - 1917 г.). - СПб., 1993.

11. Переслегина И.В. Из истории изучения китайского языка в Кяхте в XIX в. // Исследования молодых ученых / Межвузовский сборник статей. Вып.^. - Улан-Удэ. 2002.

12. Птицын В.В. Селенгинская Даурия. - СПб., 1896.

13. Радовский М.И. Русский китаевед И.К. Россохин // Из истории науки и техники в странах Востока. - М., 1961.

14. Ращупкин Ю.М. Иркутское военное училище: подготовка офицерских кадров для казачьих формирований Восточной Сибири (конец XIX - начало XX в.) // Дуловские чтения 1997 года (Секция истории). - Иркутск, 1998.

15. Скачков П.Е. Очерки истории русского китаеведения. - М., 1977.

16. Тимковский Е. Путешествие в Китай через Монголию. 4.I-III. - СПб., 1824.

17. Хохлов А.Н. Стажеры и стипендиаты при Пекинской духовной миссии // Православие на Дальнем Востоке. - СПб., 1993.

18. Хохлов А.Н. Иннокентий Немиров в Пекине и Иерусалиме. // Вестник НГУ. Серия: история, филология. - Новосибирск, 2005. - Т.4. Вып.3: Востоковедение.

19. Юрцовский Н.С. Очерки по истории просвещения в Сибири. Вып.1. - Ново-Николаевск, 1923.

Размещено на Allbest.ru